Суть событий с Сергеем Пархоменко - Сергей Пархоменко - Суть событий - 2007-12-21

С.ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. 21 час и почти 7 минут в Москве. Это программа «Суть событий». Самый короткий день в году, самая длинная ночь в году, собственно, сегодня, как я понимаю. Правда же? но с другой стороны, повод для оптимизма. Дальше будет немножечко светлее, и дальше мы начнем просыпаться по утрам не вот в этой вот какой-то странной синей, сизой мгле, в которой теперь… я, признаться, тяжело переживаю это время года и всегда мечтаю, чтобы поскорее было бы все-таки немножко света. Да. Ну ничего, вот, вроде перевалили через эту… точнее, нет, не через макушку перевалили, наоборот – оттолкнулись от дна. Так, что ли, это можно назвать? Вот. С чем я, собственно, вас и поздравляю. Это программа «Суть событий». Это Сергей Пархоменко. Все в порядке, все на своих местах. «Эхо Москвы», как видите, работает. Ну и разные технические, как это называется… прибамбасы в моем распоряжении тоже. Смс, например – 7 985 970 4545. Это смс-номер, на который вы можете послать с помощью любого мобильного телефона сообщение. Оно появится прямо вот здесь передо мной на экране. Ну и еще с помощью компьютера, подключенного к Интернету, это можно сделать на сайте www.echo.msk.ru. Смотрите внимательно – найдете, несомненно, возможность отправлять сообщения сюда, прямо в эфир. Это очень просто. Ну и через некоторое время заработает еще и телефон – 363 36 59. Это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Дозвониться можно, сам пробовал, да и вот многие наши радиослушатели подтвердят, что при желании можно попасть сюда, в эфир. Никаких совершенно нету фильтров, никаких барьеров, никаких рогаток мы не ставим. Ну вот.

Из событий минувшей недели есть одно гигантское событие из макрополитики. Это история про объявление о том, что президент Путин соглашается принять премьерское место. Все это рождает довольно неожиданную и местами забавную конфигурацию. Действительно, Интернет, как и беседы всяких политически заинтересованных граждан, все это полно всякими полушутливыми вопросами, как это все будет устроено, у кого какой портрет будет висеть, какой вид кто вынужден теперь будет освоить, начнет ли Путин поднимать штангу или Медведев по-прежнему будет кататься на горных лыжах, кто с кем будет первым здороваться, в котором часу новый президент будет появляться на работе. Известно, что Владимир Путин довольно поздняя птица, и автомобилисты, имеющие несчастье передвигаться по западному сектору Москвы в утренние часы, знают, что «попасть под Путина» можно и в 10, и в 11, и в 12, в самое неожиданное время наш президент направляется на работу. Ну, такой у них стиль. У всех российских правителей были свои какие-то особенности. Некоторые предпочитали, чтобы окно их горело до пяти утра, и весь чиновний мир с замиранием сердца наблюдал бы за светом в этом окне. Кто-то, наоборот, мучил своих подчиненных ранними вставаниями. Каково-то оно будет при Медведеве?

И вообще – будет при Медведеве? Будет ли какая-то часть российской истории, какое-то время называться «при Медведеве»? Или по-прежнему это будет продолжение путинского времени, только вот так причудливо оформленное при помощи человека, который на какой-то период времени называется президентом, а на самом деле власть сосредоточена совсем в другом углу российской властной пирамиды? Вот, собственно, вопросы, которые последние дни задают себе все те, кому российская политика по-прежнему почему-либо интересна.

«А что, по-вашему, посулили Зубкову?» Это вот уже с помощью смс мне приходит, Александр из Петербурга меня спрашивает. Да знаете, Александр, я думаю, что ничего особенного в политическом смысле ему не сулили. Но, наверное, посулили ему возможность занять место президента какой-нибудь крупной госкорпорации либо какой-нибудь афилированной с государством компании и спокойно заниматься бизнесом до тех пор, пока не надоест и не захочется переселиться куда-нибудь в Ниццу. Ну а что еще? Он играет роль такой заглушки. Он, собственно, не первый, кто играет эту роль на посту премьер-министра. Его предшественник господин Фрадков отработал вот в этой вот заглушечной должности на протяжении нескольких лет. Основная задача заключалась в том, чтобы как-нибудь не оставить какого-нибудь следа, не произвести какого-нибудь впечатления и не иметь какой-нибудь индивидуальности, чтобы все эти следы индивидуальности не путались в политическом процессе. Господин Зубков блистательно выполняет эту роль.

«Сергей, а вообще когда могут закончиться все эти путины, Шварцманы?» - спрашивает меня Илья. Ну вы знаете, ни путины, ни шварцманы не закончатся никогда. Это часть российского общества и, на самом деле, часть любого общества. Во всяком обществе есть, с одной стороны, аферисты, с другой стороны, карьеристы, с третьей стороны – просто болваны, которые хотят еще и свою болванистость продемонстрировать публично. Ну разные люди встречаются. Вопрос в том, какую роль они играют в государственной жизни и в жизни граждан. Вопрос в том, насколько система отношений внутри общества, внутри околовластной корпорации, внутри самой властной машины, внутри государства – насколько система умеет защититься от таких людей, оставляя их где-то далеко внизу, изолируясь от них и изолируя их от возможности принимать важные для других граждан решения, или насколько эта система оказывается для них незащищенной, как просто им, разнообразным Шварцманам проникнуть куда-то там наверх для того, чтобы хотя бы чего-то там наслушаться, нанюхаться и потом рассказывать нам разные байки, отвратительные вполне, на этот счет, впрочем, нелепые и трусливые одновременно. Мы на самом деле уже не первую неделю наблюдаем этот балаган в разных эфирах, в том числе в эфире «Эха Москвы». На мой взгляд, это зрелище не только странное, но и отвратительное.

Так… Я продолжаю читать, что мне тут написали. «Вы считаете, мы обречены выходить замуж за того, за кого выдадут? У нас самих даже выбора нет. Вы допускаете, что народ может не выбрать Медведева? Или в таком случае народ поправят?» Нет, я не допускаю, что имеющийся, такой вот созданный механизм манипуляции выборами даст в этой ситуации такой мощный сбой, что вдруг окажется, что какой-то другой кандидат будет объявлен выигравшим эти выборы. Я действительно убежден, что сегодня действительно созданы возможности для неконтролируемых манипуляций механизмом голосования любого масштаба, я подчеркиваю – любого масштаба. Можно переложить из кучки в кучку любое количество голосов и имитировать любую цифру. Это происходит все совершенно безнадзорно и бесконтрольно. В этих обстоятельствах, я думаю, что этот механизм позволит обеспечить контрольную цифру тому кандидату, который сегодняшней власти будет нужен, а власть, в общем, достаточно ясно заявила о том, что этим кандидатом должен быть Медведев. Другое дело – какие у этого всего будут последствия, как в реальности потом будет распределена власть, каковы в действительности окажутся полномочия того человека, которому предстоит быть названным президентом. Это другая совершенно дискуссия, другой вопрос, и уже несколько дней вы при помощи «Эха Москвы» активно в ней участвуете. Но наименование это господин Медведев несомненно получит, затем, собственно, и создавалась вся эта большая система.

«До каких пор нам будут назначать преемников?» - спрашивает меня Влад из Оренбурга. До тех пор, Влад, вам будут назначать преемников, до каких вы не убедите своих близких, своих друзей в том, что выборы – это важная вещь, выбор – это важное достояние, которое имеется у всякого человека, и добровольно расставаться с ним нельзя. Считать, что это нас не касается, это нам не важно, это не оказывает влияния на нашу повседневную жизнь, а сегодня большинство российских граждан именно так относятся к своей возможности выбора, другой совершенно вопрос, почему они так относятся, - вот это приводит к тому, что люди энергичные, целеустремленные, жадные и… как бы это сказать, алчные до власти, создают систему, в которой можно назначать преемников. Это, собственно, следствие отношения к самой ситуации с выборами и к самому праву выбора, которую демонстрирует большинство российских граждан. Вот на самом деле, разного рода демагогические разговоры на эту тему, они очень стали модны в российской политической среде. Между прочим, и президент Путин тоже отдал должное этой моде и с удовольствием поупражнялся на этот счет. Я вот, например, посмотрел на Интернет-сайте журнала «Тайм», который признал, как известно, президента Путина человеком 2007 года, я посмотрел – они смонтировали такой клип длиной примерно минут 8 или 9 из отрывков того огромного многочасового интервью, которое их корреспондент взял здесь у президента Путина, когда они готовили публикацию, посвященную вот этим вот выборам человека года. И там есть несколько любопытных очень много моментов. Надо сказать, что журналисты из «Тайма» очень точно отобрали те несколько кусков, в которых манера политической дискуссии и политической полемики, которую выработал в себе президент Путин, выработал практикой отсутствия оппонентов, которая на протяжении уже многих лет используется в России. Вы знаете, что последовательно возможность всякой политической дискуссии и всякого столкновения оппонентов исключается в российской политической жизни, и ярче всего мы это, собственно, видим в период выборов, да и не только в период выборов, ну и не только выборов. Так вот, из речи президента Путина было взято несколько фрагментов, и один очень забавный – где президент Путин говорит о том, что американская система выборов – это система непрямых выборов, поскольку используется институт выборщиков, а вот, значит, в России выборы происходят напрямую, ну и дальше следует целая цепь рассуждений, из которых следует, что президент Путин считает российские выборы более демократичными, чем какие-либо другие, и считает, что никто не может указать России на то, что выборы в ней происходят каким-то недемократичным, нечестным, несправедливым, неестественным для выборов образом. Ну, с одной стороны, формально все верно. Действительно, американская система выборов такова, что там между голосованием граждан и определением победителя стоит некоторый специальный, очень архаичный, надо сказать, институт выборов, это довольно сложный такой церемониал, в результате которого те голоса, которые граждане подают на избирательных участках, как бы конвертируются в голоса выборщиков, которые формально отдают свое предпочтение тому или иному кандидату на последних этапах выборов. Действительно, есть какой-то такой передаточный механизм. Вроде бы вещь, по существу отделяющая граждан от института выборов. Но надо же ведь посмотреть на результат. На систему в целом. И задаться очень простым вопросом: вот эта американская система, она препятствует или способствует тому, чтобы голоса людей, поданные на выборах, превращались в победу того или иного кандидата. Вот эта система, с выборщиками, она искажает что-нибудь? Она способна отнять у кого-нибудь голос и передать его кому-нибудь другому? Она способна лишить избирателя права повлиять на результат выборов? Я думаю, что проанализировав то, что происходит в США, как это там устроено, вместе с системой праймериз, вместе с их системой неоднопартийности, назовем это так, сегодня речь идет о двухпартийной системе, но на самом деле это нигде гвоздями не прибито – завтра их может оказаться и несколько, и то тот, то другой независимый кандидат заявляет о себе в США как какая-то значимая фигура, и вполне возможно, что рано или поздно кому-нибудь удастся вмешаться в спор вот этих самых главных партий – республиканцев и демократов. Так вот, эта система мешает или способствует людям делать политику своей страны, определять своего победителя, своего кандидата? Ответ – помогает. Действительно, невозможно обнаружить никаких признаков того, что эти самые выборщики кому-нибудь помешали или что-нибудь исказили или что-нибудь у кого-нибудь отняли и так далее. Между тем, российская система выборов в том виде, в каком она функционирует сегодня, не в том виде, как она декларируется и пропагандируется, а в том виде, как она реализована на практике, эта система, которая, по существу, отнимает у российских граждан возможность реально влиять на выборы. Вот мы можем сказать, что на минувших парламентских выборах по существу огромная часть населения оказалась в ситуации, когда ее поступок на выборах не имел никакого практического значения – можно было прийти на выборы, можно было не приходить, можно было испортить бюллетень, можно было забрать его домой, можно было порвать его, можно было проголосовать за ту или иную партию – все равно оказывалось, что ваш голос оказывался отданным в той или иной пропорции победившей партии. И по существу, речь шла только о том, чтобы сделать жест, чтобы это голосование свое превратить в какую-то такую маленькую персональную демонстрацию. О чем, собственно, я, например, много раз говорил перед выборами здесь в эфире, говорил в каких-то своих частных разговорах, когда мне приходилось обсуждать это с кем-то, кто интересовался. Оказывалось, что в общем это вопрос о том, что мы хотим как бы заявить этим самым своим участием в голосовании. Хотим ли мы что-то такое продемонстрировать, ну или, если хотите, что-то такое выкрикнуть, пусть даже и безмолвно – ну, тогда можно поступить так или иначе, можно не пойти на избирательный участок, отдать свой голос тому или иному кандидату, что-нибудь порвать, что-нибудь унести и так далее. Но на результат выборов это не оказывает реального влияния. Почему? Ну, технически, по одной простой причине, в том, что касается парламентских выборов – формально выборы проводятся по многопартийному принципу, в реальности создана ситуация безраздельного господства одной партии, причем административного господства, связанного не с тем, что эта партия является самой любимой, самой умной, самой достойной, самой передовой, самой прогрессивной или еще какой-нибудь, а просто потому что чиновным образом, административным образом удается обеспечить ей преимущество на самых разных этапах. И вот в этой ситуации мнимая многопартийность превращается по существу в инструмент поддержания господства одной политической группы, одного политического клана. То же самое происходит и с президентскими выборами. Формально существует возможность выдвинуть значительное количество кандидатов, по существу – создан сложнейший административный механизм, хотя очень примитивный по существу, а существо этого механизма, который призван воспрепятствовать нормальному участию граждан в выборах, заключается в том, что реализация вот этого вот права быть избранным возможна только при поддержке государственной машины, при поддержке административных механизмов, особенно на местах. Невозможно собрать два миллиона подписей, если вам не помогают местные власти. Невозможно осуществить нормальную агитационную кампанию, если вам не помогают политические авторитеты, так скажем, на самых разных уровнях, когда они обеспечивают вам возможность организовывать ваши предвыборные мероприятия или наоборот, просто тупо запрещают вам собираться, запрещают вам организовывать необходимые процедуры общения, скажем, с теми, кто вас поддерживает. Ну вот случай Каспарова – просто невозможно ж собрать на улице, и в подъезде невозможно собрать 500 человек. Оказывается, что если отдать команду, объявить ее в воздух, что всякий, кто предоставит кров предвыборному собранию Каспарова, тот немедленно лишится своего места, своего того самого зала, лишится возможности эксплуатировать это помещение. Все это оказывается достаточно эффективно. Для того, чтобы это преодолеть, нужны какие-то специальные усилия. Нужно, чтобы кто-нибудь проявил героизм. Вообще это очень странно, когда избирательная процедура по существу своему, процедура, которая должна быть спокойной, рутинной, так вот, эта процедура вдруг превращается в какие-то героические действия, которые требуют от участника какого-то немыслимого напряжения сил и какого-то специального гражданского мужества и чего-то еще. Выборы – это торжество процедуры, а не торжество политической отваги, несомненно. И мы видим сегодня, что весь административный механизм государства направлен ровно на это.

Вот меня спрашивают… я здесь перехожу к другой теме, достаточно резко, в оставшиеся 5 минут… что означает история с журналом «Тайм», с избранием президента Путина человеком 2007 года? Я получил очень много вопросов и по Интернету, и вот сейчас продолжаю получать их по смс. Значит ли это, что Запад признал… или наоборот – сдался… или продемонстрировал… или что вот как-то роль Путина такова… или… Ну, в общем, массу каких-то сложных я получаю формулировок и заковыристых интерпретаций, что в общем это все означает. Знаете, я здесь советовал бы прежде всего помнить о том, что журнал «Тайм» - это журнал. Это орган печати, это журналистское предприятие и журналистский коллектив, чрезвычайно озабоченный своими творческими, журналистскими, коммерческими, разными другими свойствами и обстоятельствами, которые сопровождают жизнь большого и известного на весь мир журнала. Я думаю, что вот забывать об этом не нужно. И вот всякая интерпретация по поводу того, что произошло с президентом Путиным… надо про это помнить – что люди, которые там работают, они хотят успеха, профессионального журналистского успеха. Им интересно, они увлечены своим делом. Им хочется, чтобы было круто. Вот это важное, на самом деле, для журналистской профессии во всем мире слово, и в том числе оно важное для американской прессы, конечно, и для журнала «Тайм» тоже чрезвычайно важное. Так вот, совершенно очевидно, что попадание президента Путина в ранг кандидата сначала на звание человека года по версии журнала «Тайм», а потом вот эта вот его победа давали журналу «Тайм» самые большие профессиональные возможности. Это, грубо говоря, самый интересный поворот сюжета. Ну вообще, когда «Тайм» в этом году выбрал свой шорт-лист, свой короткий список кандидатов, финалистов, тех, кто уже на позднем этапе претендовал на это самое звание… а я, кстати, должен сказать, что никто не влияет на этот выбор, это внутреннее дело редакции журнала «Тайм», и невозможно думать, что получить вот эту привилегию – оказаться на обложке журнала «Тайм» в качестве человека года можно, если иметь какие-то знакомства в администрации американского президента или в ЦРУ или в ООН или в Международном олимпийском комитете или еще где-нибудь. Это решает сам журнал «Тайм», больше никто. Так вот, журнал «тайм», выбирая этих самых кандидатов в последние несколько месяцев, надо сказать, довольно тоскливый собрал список. Там был генерал Петреус, руководитель американской операции на Ближнем Востоке в последнее время, Джоан Роулинг, автор книг о Гарри Поттере, там был Эл Гор – ну, могучий, конечно, деятель, но в общем тоже довольно тоскливый, китайский премьер и… я даже не вспомню… собственно, был Путин и кто-то там еще, никак я не соображу, кого я забыл. А может, даже никого и не забыл. Вот. И, конечно, история с Путиным в журналистском смысле самая интересная. Ну, так получилось, что я знаю, что журнал «Тайм» даже пытался нанять для того, чтоб провести вот это финальное интервью с президентом Путиным, одного очень знаменитого американского журналиста, не работающего в журнале «Тайм», а наоборот руководящего одним другим журналом, прямо конкурирующим с журналом «Тайм»… это, в общем, вполне поразительная для профессиональных американских журналистских кругов история – вот они пытались даже специально для этого договориться с этим человеком, чтобы он поехал и для них взял интервью, поскольку он считается очень хорошим специалистом по российской политике. Потом они получили это интервью – интервью длиной пять часов. И, конечно, они не могли отказаться от такого сокровища. Журнал, который получил пятичасовое интервью лидера одной из мировых сверхдержав, не может положить это интервью в корзину. И в этот момент лично мне как-то стало понятно, что в общем выбор здесь предопределен. И надо сказать, что люди, которые посоветовали президенту Путину потратить пять часов на разговор с корреспондентом журнала «Тайм», были люди разумные, я их поздравляю с правильным выбором и с простым, но достаточно ясным решением. Вот так можно купить американскую прессу, купить за информацию, за отношение к ней, за общение с ней, за пятичасовое эксклюзивное интервью. Даже и журнал «Тайм» можно купить. А не за деньги. В этом смысле я поздравляю кремлевских имиджмейкеров. Пауза на 4 минуты – новости, а потом вернемся к разговору и о журнале «Тайм», и о других проблемах этой недели.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО: 21 час 35 минут, это программа «Суть событий». Я, как обычно, потратил последние несколько минут на то, чтобы почитать, что мне тут пришло с помощью смс. Смс отличнейшим образом работают. 7 985 970 45 45. Я обнаружил среди ваших посланий, уважаемые радиослушатели, следы огромного количества людей, которые как-то страшно возбудились на мои слова о том, что американская система выборов с участием выборщиков не искажает выбора граждан, никаким образом не препятствует прямому и явному и ясному выражению мнения американского избирателя и его влиянию на результаты выборов. Какие бы ни были эти результаты – самые странные, самые отвратительные, самые противоречивые, самые комичные - всякие бывали американские президенты: и жулики бывали американскими президентами, и идиоты бывали, и всякие безграмотные балбесы за американскую историю становились американскими президентами… по-всякому. Но вот американская политическая система каким-то образом ухитрялась выжить, при этом защититься от любого своего президента, сохранить и целостность страны, и ее, в конечном итоге, поступательное движение вперед. Так вот, многие возбудившиеся напоминают мне с возмущением, что, дескать, что ж вы говорите! в 2000-м году Гор набрал больше Буша! А тем не менее Буш стал президентом! Вот она ваша американская система выборщиков! Да, это правда. Действительно, это случилось. И, кстати, не первый раз случилось в американской истории и не первый раз случилось вообще в мировой истории, когда система выборов такова, что она не дает прямой пропорции, и действительно, вроде в абсолютном выражении человек набрал больше голосов, но в соответствии с принятой процедурой, скрупулезно исполнено процедурой, другой кандидат оказывается президентом, потому что такова эта процедура. Так вот, в США это происходит не от того, в конечном итоге, что выборщики что-то такое искажают. Они не искажают ничего. А оттого, что американские выборы, по существу, носят в себе сегодня очень ясные элементы, сохраняют федеративного устройства американского государства. США – это все-таки союз штатов, это союз государств, если хотите, союз, во всяком случае, мощных политических образований, которые сами по себе что-то по-прежнему означают в американской политике, и вес этих штатов, исторически так сложилось, разный. Существуют некоторые перекосы в том, что связано, что некоторые штаты не самые большие по численности населения, они как бы непропорционально имеют больший вес в определении результатов американских выборов. Такова историческая традиция, таково влияние всяких экономических факторов на американскую политику. И так далее. Вот из-за этого может сложиться такая ситуация. Когда вроде абсолютное число голосов, механическая сумма тех, кто проголосовал за одного кандидата, даже и меньше механической суммы меньше тех, кто проголосовал за другого, но тем не менее расклад вот такой между штатами, соотношение сил, какой штат в целом высказался за одного кандидата, какой штат в целом, большинство, точнее, в этом штате высказалось за другого кандидата, - вот это дает ситуацию, когда побеждает другой кандидат. Это и случилось в 2000 году в борьбе Буша и Гора, когда, собственно, все кончилось определением того, за кого штат Флорида и большинство в этом штате, хотя оно и не меняло общего соотношения голосов, поданного за одного кандидата и за другого, большинство в этом штате и, собственно, переход этого штата на одну или на другую сторону выявлял победителя. И тогда выиграл младший Буш. Так что нет, вопрос здесь совершенно не в этом. И ссылка на систему выборщиков как на систему недемократического голосования, которое отделяет граждан от власти, они совершенно здесь несправедливы. Есть все-таки… я закончу историю с «Таймом», я вынужден был прерваться на новости в связи с ней, почему «Тайм» совершил такой выбор… так вот, я утверждаю, что «Тайм» совершил этот выбор, потому что это было интереснее журналу как таковому. Потому что в очередной раз оказалось, что это дает больше внимания к публикации журнала, это дает повод для более интересной публикации, это дает возможность опубликовать большое и хорошо получившееся интервью, в отличие от других вариантов. В истории этих самых «человеков года» по версии «Тайм», такие случаи бывали, и достаточно часто приходится говорить о том, что «Тайм» выбирает человеком года не самого лучшего, не самого мудрого, не самого красивого, не самого благородного, не самого, может, наоборот, ужасного или самого злодейского или самого кошмарного или какого-нибудь еще, а выбирает самого интересного с точки зрения журналистской профессии, того, кто предоставляет возможность для интересного разговора, для глубокого анализа, для изящной метафоры в ряде случаев. Конечно, Россия сегодняшняя и те метаморфозы, которые она переживает, интересный объект для наблюдений, для анализа, гораздо более интересный, чем все, что связано с генералом Петреусом, хотя это вроде бы ближе американскому читателю, или все, что связано с Джоан Роулинг или еще что-нибудь вроде того, как бы мы ни относились к Гарри Поттеру. Но все-таки не надо сравнивать эти объекты. Вот. Так что давайте относиться к этому так. Ну, с точки зрения политики, в этом тоже, между прочим, есть один интересный очень фактор. Он показывает, в какой мере пропаганда, которую ведет российская власть сюда, внутрь России, в какой мере она отличается от истинного отношения тех же самых людей, которые, собственно, сочиняют эти самые пропагандистские приемы, от их истинного отношения к тому, как устроен мир и от их истинного понимания окружающей действительности. Сколько раз мы слышали, что вот, зарубежная пресса пляшет под чью-то дудку, что вот, ей так легко манипулировать, ею кто-то управляет, ей кто-то приказывает, и так далее. Но в том, как повела себя президентская администрация и лично Владимир Владимирович Путин в отношении журнала «Тайм», их корреспондента и вообще всей этой истории с человеком года по версии журнала «Тайм» показывает, что на самом-то деле они понимают, что никто ни черта на это не влияет. Конечно, если бы это влияние существовало, если бы существовало на свете вот такое положение вещей, о котором так любит говорить сегодня кремлевская официальная пропаганда, что вот, на самом деле отношение американской прессы определяется исключительно политическими приоритетами и политическими указаниями, которые эта пресса получает сверху, то не видать бы, конечно, президенту Путину себя на таймовской обложке. Журнал решил это сам. И люди, которые решали, что «Тайму» нужно дать пятичасовое интервью, они это знали, они, на самом деле, прекрасно отдавали себе отчет, что есть только один объект для убеждения, есть только одни люди, которых нужно, грубо говоря, заинтересовать и очаровать в этой ситуации. Это собственно журнал «Тайм». И тогда все будет в порядке. И тогда, это очень важно для пропаганды сегодняшнего путинского политического клана, скажем так, для оправдания того, что делается сегодня людьми, близкими к Путину, на выборах и вокруг них, это, конечно, очень важно, это почти так же эффективно, как получить олимпийские игры. Это почти такое же громкое и почти такое же яркое событие. Так вот, на пути к этому успеху лежала только редакция «Тайм» и больше, на самом деле, никто. И любопытно, что в Кремле это отлично понимали. Мы это видим просто по их действиям и по тем шагам, которые они в этой ситуации предприняли. Вот, по-моему, интересная довольно ситуация, которая вокруг этой публикации сложилась. По-моему, она стоит нашего внимания и нашей оценки.

Ну что, давайте перейдем к разговорам по телефону. 363 36 59 – это вот, собственно, наша прямая линия, которая позволит нам здесь общаться, непосредственно в прямом эфире. ну, помимо тех тем, которые мы перечислили, конечно, есть смысл поговорить о появлении у нас в стране такой уже полноценной тайной полиции, которая ведет классические операции, похищает людей. Вот так было с Олегом Козловским, человеком, которого я знаю, и который, я абсолютно убежден, человек совершенно безобидный, очень интеллигентный и воспитанный, спокойный, рассудительный, насколько я успел заметить. Я видел его несколько раз на всяких политических мероприятиях, митингах и так далее. Он был похищен. Просто похищен. Просто взят с улицы и засунут, как мы с вами знаем, внутри армейской жестокой этой вот машины. Ну, и мы с вами понимаем, зачем это было сделано. Ведь не понадобился же он для того, чтобы родину защитить. Он понадобился для того, чтобы его там обесправить. Для того, чтобы поставить его в ситуацию, в которой с ним, на самом деле, можно сделать все что угодно. Мы ведь не знаем, что с ним происходит в эту минуту, кто его бьет, кто над ним издевается, кто не дает ему спать, кто угрожает ему, кто оказывает на него моральное, а может, даже физическое давление. Мы этого всего не знаем. Мы понимаем, что это совершенно возможно. Мы понимаем, что сегодня, сейчас, в настоящую минуту это человек, совершенно беззащитный. И никто не будет отвечать за то, что с ним произойдет в этой самой армейской части в Дмитрове до тех пор, пока наконец не удастся его вытащить.

Другая история из арсенала той же самой тайной полиции и классических е операций – это изгнание из страны неугодного гражданина. Ну, абсолютно неважно в данной ситуации, каков формальный статус этого гражданина. Мы знаем, что журналистка Наталья Морарь жила в России, к ней не было абсолютно никаких претензий, она никаким образом не преступила закон, ее не в чем было абсолютно упрекнуть, но в какой-то момент она была объявлена человеком, неприемлемым для России. Понятно, почему – в связи с ее профессиональной деятельностью. Больше ничем она не отличилась. Больше ничем, кроме своих журналистских публикаций, она не обратила на себя внимание. Так что никаких других версий тут не существует. Тут нет никакой коммерции, никакой бытовухи, ничего совершенно, за исключением того, что она писала. И абсолютно классическим образом она оказалась изгнана из страны, в которой она жила и которая, если бы эта страна хотела называться современным цивилизованным государством, не имела бы права применять таких методов в отношении людей, которые на ее территории находятся и соблюдают закон этой страны, никаким образом не дают повода себя упрекнуть. Давайте поговорим и на эти темы, и, может, на какие-то другие, которые покажутся вам более интересными. 363 36 59 – это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Ну, линии полны, как обычно. Достаточно быстро появились здесь наши слушатели. И вот я снимаю одну трубку, и вы в прямом эфире.

Слушатель: Алло, добрый вечер, Сергей Борисович.

С.ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. Как вас зовут, откуда вы?

Слушатель: Сергей, город Барнаул. Я хотел спросить вас, вот как раз меня интересует тандем создающийся Медведева и Путина. Хотелось бы задать такой вопрос. Насколько, как вам видится, по времени и по длительности масс-медиа, придворные холуи смогут превратить Медведева из царя де-юре в царя де-факто? Сколько времени понадобится? Если это, конечно, произойдет, хотелось бы узнать.

С.ПАРХОМЕНКО: Спасибо, Сергей, за вопрос. Ну, вы знаете, много времени на это не понадобится. Это зависит от того, насколько быстро эти люди поймут, кто на самом деле хозяин. Конечно, создающаяся ситуация тяготеет к тому, как это обычно бывает, чтобы марионетка оборвала нитки, за которые ее тянут. Понятно, что в ситуации, когда Медведев будет существовать в условиях полного юридического благоприятствования, действительно, у него в руках есть все возможности для того, чтобы сделаться полновластным правителем России, за исключением каких-то тайных нитей, которые его держат. Мы не знаем, кому и сколько он должен, какой на него есть компромат, сколько существует каких-то особенных внутренних договоренностей, которые его связывают так или иначе, насколько эти договоренности серьезны, насколько они опасны для самого Медведева. Но формально ничто не может его удерживать. Действительно, ничто не мешает ему по прошествии какого-то времени после выборов объявить, что его не устраивает это правительство, не устраивает этот премьер, что он передумал, хочет назначить премьер-министром свою двоюродную бабушку и, собственно, имеет полное право это сделать. Вперед, ура, а все остальные в отставку. Или в отставку, или под суд, или, я не знаю, послом в Занзибар и куда он может кого и каким образом изолировать и от себя удалить. Формальные возможности есть. Вот как только станет понятно, что марионетка начала играть свою собственную игру, в эту самую секунду и переключится внимание придворных СМИ так же, как и всего придворного аппарата. Надо сказать, что если действительно разбирать серьезные и опасные последствия того двоевластия, которое было объявлено несколько дней тому назад, нужно говорить о том, что многосоттысячная армия российских чиновников в этой ситуации замерла. Я думаю, что очень трудно будет в ближайшее время добиться какого бы то ни было содержательного решения, получить какое-то разрешение или добиться рассмотрения какого-то важного вопроса по существу, потому что чиновники будут ждать. И обвинять их, на самом деле, очень трудно. В этом ситуации весь чиновничий механизм останавливается и смотрит, где руль, в какую сторону управляют и кто, собственно, за этим самым рулем оказался. В этой ситуации, прежде всего, чиновники начинают «годить», как это написано у российских разных классиков. Вот этот вот клич – «Погодим» - становится довлеющим над всей страной. Это очень, надо сказать, глубоко укоренено в российской традиции. Я думаю, что и бизнесмены российские, и предприниматели, и собственники, и все на свете, кто тем или иным образом зависит сегодня от государственных решений, а все-таки надо отдавать себе отчет в том, что российское государство в последние годы построило такую систему, когда оно обладает огромным весом в деловой активности страны, в развитии разного рода экономических процессов. Так вот, все, кто так или иначе находится в этой зависимости, почувствуют на себе, что такое государственная машина, которая замерла в ожидании, которая ждет, кто наверху выиграет, вот ждет и надеется на одного или на другого или хотя бы на то, чтобы это произошло, так или иначе, чтобы уже эти весы опрокинулись бы в одну или в другую сторону. Потому что вот эта ситуация неустойчивого, неясного равновесия для чиновника совершенно невыносима. 363 36 59 – телефон прямого эфира «Эха Москвы». Здесь у нас довольно много звонков. Собственно, на всех линиях кто-нибудь уже есть. Но я по традиции выбираю такие звонки, по которым я вижу, что это не профессиональный звонильщик, который уже многие сотни раз звонил сюда в прямой эфир «Эха Москвы», а кто-то, кто звонит, может, первый раз или второй. В общем, кому действительно сегодня интересно. Алло, здравствуйте, вы в прямом эфире.

Слушатель: Алло, добрый вечер. Меня зовут Олег, я из Москвы.

С.ПАРХОМЕНКО: Да, Олег, здравствуйте.

Слушатель: Первый раз к вам позвонил.

С.ПАРХОМЕНКО: Ну и хорошо.

Слушатель: У меня такой вопрос. Ничего не произойдет, если мы с вами вместе выйдем на улицы и выразим непонимание, каким образом Медведев посчитал себя политиком. Вот я не могу взять в толк, совсем не понимаю, кто решил и кто решил нам объявить, что Медведев – некий политик? Кто вообще политик?

С.ПАРХОМЕНКО: Понимаете, Олег, тот, кто это решил, решил это не сейчас. Вот штука заключается в том, что если бы посреди тихой погоды и посреди хорошо развитой и эффективно действующей демократической системы кто-то вдруг кому-то что-то попытался решить и навязать это решение, вот в этой ситуации можно было бы только посмеяться над тем, кто попробовал бы действовать таким образом. Но давайте себе представим, что вдруг из-под земли вынимают никому неизвестного или, может, даже многим известного просто чиновника президентской администрации во Франции или в США или администрации канцлера в Германии или премьер-министра в Великобритании и говорят «Значит так, вот этот теперь будет». Ну, это означало бы просто мгновенную политическую смерть того, кто попытался бы таким образом навязать вот этого ничего не значащего для политики человека. В России же это произошло совсем не так. В России эти события были подготовлены несколькими годами последовательного, что называется, демонтажа демократических институтов. Были предприняты специальные, последовательные, длительные и, надо признать, довольно эффективные усилия для того, чтобы создать не просто среду, но эффективный механизм для такого рода назначений. Вот все то время, пока мы говорили «Нехорошо, когда в России последовательно оказываются невыборными все большее и большее количество важных государственных должностей…», да, мы знаем, что выборы губернаторов превращались в отвратительный фарс на протяжении многих лет. Ну, не очень многих – некоторых лет в России. ну нет другого способа справиться в этой ситуацией, как ее постепенно совершенствовать, как постепенно совершенствовать механизм этих выборов, давления общества на кандидатов, механизм контроля общества за чиновниками через прессу. И так далее. Был выбран другой путь: объявить губернаторов не выборными, а назначаемыми. Та же история с сенаторами. В какой-то момент оказалось, что у нас верхняя палата парламента не избирается, а назначается. И так далее и так далее. То есть последовательно, например, был аннулирован, просто уничтожен институт референдума - полезная очень вещь для демократической системы. Последовательно был унижен, уничтожен и осмеян суд в России – полезная очень вещь для демократической системы. Потому что ни кто иной как судья может быть арбитром в самых разных делах, в том числе и в делах о вот таких вот волевых назначениях государственных начальников. Вот последовательно весь этот механизм создавался для того, чтобы прийти к сегодняшнему дню. Эта машина строилась для того, чтобы можно было однажды ее включить. Вот ее включили.

Слушатель: Ну это ж совок.

С.ПАРХОМЕНКО: Да как вам сказать… Да, это в значительной мере совок, как ни относись к этому слову и как ни ругайся на тех, кто его изобрел. Да, действительно, это очень похоже на тот механизм, который тоже последовательно, на протяжении многих лет и многих десятилетий создавался при советской власти. Тоже – кто позволил, кто дал право назначать главным человеком в стране очередного генсека ЦК КПСС? Вопрос, который можно было бы задать при назначении Черненко, например. Кто сказал? Как это получилось, что этот вот древний старец, еле живой, который только что… единственное его достоинство – руководил похоронной комиссией при Брежневе, как это вдруг получилось, что он оказался первым лицом в государстве? Кто это устроил? Да никто в точности это не устроил – это вся советская власть в целом устроила. Знаете, недавно мне кто-то напомнил чудесную историю про одного американского корреспондента, который много лет проработал в Советском Союзе, освещал здесь деятельность советского режима, имел репутацию человека, который очень хорошо разбирается в том, что происходит в Советском Союзе и в Кремле, такой вот был настоящий, что называется кремленолог и так далее, а потом случилась знаменитая история с высылкой академика Сахарова в Горький, и вот собралось некое количество диссидентов, всяких политических активистов немногочисленных и героических в то время и некоторое количество журналистов, и вдруг этот человек, который, казалось, так хорошо во всем разбирается и так здоров въехал во всю эту советскую систему, вдруг как-то задал в воздух недоуменный вопрос – «Я вообще не понимаю, а почему академик Сахаров не обратится в суд?» И на этом месте все, кто присутствовал, все просто в голос засмеялись, потому что ну действительно – какой суд, откуда суд, причем здесь суд? Когда без всякого суда он отправлен в горьковскую ссылку, и ведь не сегодня это родилось. На протяжении многих десятилетий эта ситуация подготавливалась. Вот так на протяжении многих лет подготавливалась и ситуация с назначением преемника в России, которая только сегодня была реализована. Спасибо, Олег, за вопрос. Ну что, у нас остается последняя минута. Я даже не знаю, снимать ли очередную трубку… Не буду. Скажу вам, что это последняя программа… нет, не последняя, предпоследняя программа в этом году. Ну, собственно, постепенно год сходит на нет, и рабочая неделя последняя нас ожидает. Новый год, следующий год будет, конечно, непростым. Потому что новый человек придет на вершину этой самой российской пирамиды, будет там усаживаться, будет там как-то рассаживать вокруг своих людей. Что бы ни говорили о подготовленности этого всего, о том, что это все поверхностная операция, которая на самом деле ничего особенного не означает, мы будем внимательно наблюдать за этим всем и будем учиться. Потому что нам потом приводить это все в порядок. Нам потом расставлять это все по местам. Так что будем внимательны в конце этого года и в следующем. Всего вам хорошего. Слушайте «Эхо Москвы», слушайте программу «Суть событии». Я, Сергей Пархоменко. До будущей пятницы, до свидания.