Суть событий - 2007-07-20

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер! Двадцать один час и пять минут в Москве. Это программа «Суть событий». Я Сергей Пархоменко. Как обычно по пятницам обсуждаем с вами что произошло за неделю, ну и, во всяком случае, какой-нибудь смысл пытаемся найти в том, что произошло за неделю – ну, не во всём, конечно, что произошло за неделю, а в некоторых событиях, которые привлекли особенное ваше внимание, о которых, собственно, всю неделю шёл разговор. Вот звонил тут буквально за несколько минут до эфира Ганапольский, находящийся в отпуске. Он не в эфир позвонил, а просто так, сюда, в студию – спросить как дела – ну, не в студию, а на радио, я хотел сказать. Ну, и вот спрашивает меня «Что там у вас происходит? Что у нас вообще в стране? Я тут в отпуске». - Что, что у нас тут, Ганапольский, в стране?.. У нас тут война с Англией, ты не в курсе, что ли? Совершенно просто какой-то кусок [из] «Барона Мюнхгаузена» - «Пять часов – Война с Англией». Вот… решили немножечко поразвлечься.

Конечно, это такая какая-то выдающаяся глупость – то что по этой части происходит [тем], что она затмевает огромное количество других, гораздо более важных событий. В другое время все, не замолкая, про Косово бы говорили, потому что действительно – колоссальная история в центре Европы – границы движутся, и меняется принадлежность довольно большого и довольно важного куска Земли, и весь мир занят этим чрезвычайно серьёзно и чрезвычайно внимательно. А мы вот как то в основном выясняем почему наша страна захотела прикрыть человека, который подозревается в убийстве. Ну, давайте уже отвлечёмся от разного рода посторонних обстоятельств, связанных с этим делом. Давайте, всё таки, вспомним, в чём заключается подозрение, в чём заключается обвинение.

Оно заключается в том, что некий человек 1 ноября 2006 года вышел из дома, сел в автобус, проехал через полгорода, огро-о-омного города – столицы Великобритании, вышел из этого автобуса и вошёл в бар гостиницы. И в этот момент, [это] твёрдо известно, что в его организме не было радиоактивного вещества. С другого конца [города] и через другую дверь вошёл другой человек, про которого твёрдо известно, что когда он туда двигался – например, когда он летел в самолёте из Москвы в Лондон, у него было с собой радиоактивное вещество. Вот они там встретились. Этот первый человек, который вошёл БЕЗ радиоактивного вещества, вышел из этого бара С радиоактивным веществом в организме. Вот и всё. На этом история заканчивается, как видите, едва начавшись. Почему про это никто не хочет разговаривать? Почему про это никто не хочет вспоминать?

Вот оно так произошло – человек вошёл, не излучая, а вышел, излучая – после встречи с другим человеком. Давайте спросим этого человека, как так случилось, отчего это произошло? Тем более, что чрезвычайно простым, остроумным и, на самом деле, неопровержимым образом удалось это доказать – БИЛЕТ нашли. Тоже ведь про это все забыли. Все забывают про эти простейшие обстоятельства, сопровождающие это Дело Литвиненко, которое теперь стало Делом Лугового. Простая очень вещь – в кармане пальто Литвиненко нашли автобусный билет. На этом автобусном билете написаны, как на всех лондонских автобусах, дата, когда он получен, время, когда он [билет] вылез из автобусной кассы и номер этого самого автобуса – не номер маршрута, а номер конкретной машины. Нашли этот автобус, посмотрели – в нём полония нет. Это значит, когда Литвиненко в нём ехал, не было никакого полония. Всё. А дальше он начал следить. А дальше он, стул за стулом, кресло за креслом, чашка за чашкой, блюдце за блюдцем, стакан за стаканом – на всём после него оставались эти следы полония. Вот вам и момент, когда это произошло. А с другого конца на эту же встречу явился Луговой, наследивший этим самым полонием в самолёте, где он сидел перед этим. И всё, и больше ничего. Про политику давайте забудем. С ЭТИМ что делать? Вот КАК быть с этим?

На самом деле…. Мне кажется, что… британцы как-то тоже устали от всей этой истории – от [Бориса] Березовского, от [Ахмеда] Закаева, от Литвиненко – от всех этих неинтересных, в сущности, ненужных, чужих для них историй. Но есть одна история, которая им чрезвычайно близка: это всё произошло в центре Лондона и это всё произошло каким-то невероятно грязным способом. Вот в прямом смысле этого слова. Ужасно много грязи. Много запачкали этим полонием. Огромное количество людей поставили под угрозу. Мы ещё на самом деле не знаем какое количество людей в реальности от этого пострадало, потому что штука эта обнаруживается с большим трудом – кто там, когда, чего с этим проконтактировался – с этими чашками, с этими стаканами, с этими креслами… - кто ещё сидел в этом самолёте? И так далее, и так далее, и так далее.

Англичане взбесились из-за этого – из-за того, что это [произошло] в центре их города – кто-то кого-то убил таким бессмысленно грязным способом, запачкавшем целую территорию, целый кусок города, нанёсшим ущерб и нанесшим угрозу огромному количеству людей. По этому поводу они имеют такие колоссальные претензии. Дальше начинается история с выдачей.

Ну, хорошо… Вот смотрите. Когда глава Британского МИДа говорит, «Пусть они изменят Конституцию», он взрослый и трезвый человек, он прекрасно понимает, что никто и ничего не изменит, и это вообще достаточно странная постановка вопроса. Но… И действительно, Конституция так просто не меняется, по запросу. Так вот, по случаю – не бывает. И я бы страшно удивился и был бы чрезвычайно возмущён, если бы оказалось, что кто-то хочет вот так взять и изменить Конституцию для того, чтобы кого-то куда-то выдать – вот в этом конкретном случае, потому что очень надо выдать. Но речь ведь идёт о более широких вещах – о сотрудничестве со следствием. Я не очень понимаю почему, скажем, Российские власти и, скажем, Российская Прокуратура, если они действительно уверены в своей непричастности к этому делу, почему они занимают такую странную позицию и не обсуждают с англичанами как выйти из этого сложного положения.

Действительно, в этом сложном положении, с одной стороны дано: есть человек – его подозревают в тяжёлом уголовном преступлении, и он находится на территории России; ровно так же в этой задаче дано: этого человека нельзя выдать, по Конституции. Может быть, можно придумать что-нибудь промежуточное? Например, можно, э-э, попросить его поехать и добровольно поучаствовать в этом процессе; например, можно попробовать организовать этот процесс, действительно организовать его – ЗДЕСЬ - действительно создать для него условия, действительно гарантировать тем, кто ведёт этот процесс, доступ ко всей необходимой информации, ко всем необходимым людям – проявить какую-то волю к сотрудничеству.

Можно, не знаю… , отвезти туда Лугового, не выдавая его, а сохраняя его, так сказать, под нашим присмотром, под нашим контролем и даже на нашей территории. У нас есть кусок территории в Лондоне – посольство называется. Пожалуйста – давайте организуем в Посольстве следственные действия. Всё это, конечно, балаган – вся эта история про то, что «меня не приглашали… меня не звали… мне не сообщали…». Ну, это происходит на межгосударственном уровне. Вполне, этих приглашений – их вполне достаточно – одно государство обратилось к другому государству с просьбой оказать содействие. По-моему, это вполне ясное приглашение. И вообще, это довольно странная затея как-то – обращаться к самому подозреваемому с просьбой «Миленький, будь так любезен, вот нельзя ли тебя попросить появиться тут у нас на суде над тобой?» Обычно это кто-то обеспечивает. Обычно кто-то гарантирует это присутствие.

Мне кажется, что у Архангельского мэра по фамилии Донской, который – сейчас оставим в стороне – виноват ли он, не виноват ли, нарушил что-нибудь, не нарушил – но по-моему его не просил никто никуда прибыть. Его в трусах вытащили прямо вытащили из постели, буквально в трусах, и тащили его в наручниках в машину. Как то в этом случае было решено, что не нужно обращаться к нему с просьбой, а нужно обеспечить его присутствие, даже таким вот варварским способом – случай, который совершенно не адекватен вот таким принимаемым мерам.

В данном случае [с Луговым] – необыкновенная гуманность. Пока к человеку не обратились, никто не смеет его побеспокоить. Уже обратились – одна сторона уже обратилась к другой. Короче говоря, в этой истории очень много вранья. В этой истории очень много лицемерия. Одни надувают щёки, делают круглые глаза как-то, шлёпают себя руками по бёдрам и говорят «Да что же такое?! Да кто бы мог подумать?! Что это они к нам пристают? Что, собственно, случилось. Тут, наверно, очень много политической подоплёки!»

Да НЕТ там политической подоплёки. Там есть один человек, который ехал на автобусе, без полония, приехал на встречу с другим человеком, который с полонием, и вышел заражённый. Вот и всё. Вернитесь к этому. Вспомните про это. На ЭТУ тему скажите что-нибудь. Объяснитесь как-нибудь по ЭТОМУ ПОВОДУ!

Вот вам и история про Лугового. Ну, если хотите, можем ещё немножко поговорить про неё по телефону, если вам не надоело, хотя, по-моему, тут, на ЭТОМ этапе всё ясно. А вот, чтобы выяснять дальнейшее, нужно разговаривать, нужно участвовать в следствии, нужно участвовать в судебном процессе.

«Любопытный феномен», - пишет мне МИРОНОВА Наталья Алексеевна, пишет она мне таким вот любопытным интернетовским способом – «многие наши соотечественники считают Лугового героем, - так прямо и пишут в Интернете». Ну, знаете, оттого, что кто-то это пишет в Интернете, это не значит, что многие наши соотечественники… Интернет, это вообще вещь такая – он создаёт ложное ощущение массовости, в некоторых случаях. Так вот. Пишет Наталья Алексеевна, «То есть, и признают – эти самые наши соотечественники – что он убил Литвиненко, но в отличие от горе-деятелей, которых пришлось вызволять из Катара, сумел уйти сам. И теперь поди достань его. Ваш комментарий?»

Ну, вот таков мой комментарий. Я, собственно, на эту тему всё уже прокомментировал.

Э-э-э… опять про Лугового… Опять про [Дмитрия] Ковтуна… Опять про [Бориса] Березовского… Ну, а ещё про что-нибудь можно? Ну, хоть на пейджер, что ли, пришлите. Пейджер у нас, между прочим, работает. Я этого не сказал в начале программы: +7 985 9704545 и вы оказались прямо здесь передо мною на экране. Надо сказать, что довольно много. Но надо сказать, что опять какой-то сплошной Луговой, да Луговой.

«Конституция – отмазка», пишет Николай, - «Лугового боятся выдавать как источник информации».

«Луговой подвёл марксистский базис под свои действия. Англия дескать давала всегда приют всяким мерзавцам, Герцену, например». Отличная аналогия – «мерзавцу Герцену, например, дали приют». Ужасная, ужасная Англия.

«Может допросить лучше Лугового в Посольстве в Москве?» - Ну, можно и в Москве. ОБСУЖДАТЬ надо. Предлагать надо. Вообще, от нас требуется какое-то нормальное содействие, какая-то добрая воля – есть такое важное очень политическое международное понятие. ВО-ЛЯ, которая должна быть проявлена. Можно подумать, что это не в наших интересах выяснить – кто в центре большого европейского города ходил с этой дрянью, которая, среди всего прочего, ещё и российского происхождения. Нам не интересно откуда она взялась? Нас это совсем не волнует? А если завтра по Саратову кто-нибудь пойдёт с полонием, или по Питеру, или по Казани, по Москве, или ещё по чему-нибудь? Нам всё равно? Нам не важно это знать? Поразительно – мы по-моему последние такие остались. И ровно это наводит на некоторые размышления. Если всем интересно, а нам наплевать, значит, тут что-то не так.

«Почему Вы не задали свои вопросы Луговому?» - спрашивает у меня СЕРГЕЙ. – потому что это совершенно очевидные вопросы. Их Луговому задавали тысячи раз. И, кроме того, здесь, на этом стуле, сидел в этом момент другой ведущий, который и задавал те вопросы, которые считал нужным, а я в это время был занят совершенно другим делом. Вот СЕЙЧАС их задаю. Вы что думаете, что Луговой меня не слышит, что ли? Или не слышит никто, кто может передать всё это Луговому? Что за ерунда?

«Но Березовского ведь тоже не выдают. И Закаева тоже. Закаева даже не могут допросить на территории Англии. Березовского смогли допросить…» Тут, на этом месте обрывается, к сожалению. Большая просьба, кстати, кто пишет сообщения с помощью sms или при помощи компьютера, которые попадают в этот самый sms-портал, - ПИШИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, КОРОТКО, потому что [сообщения] обрываются на середине, и не остаётся ничего… не остаётся как-то ваших выводов из ваших мыслей. Березовского тоже не выдают. Суд распорядился его не выдавать. Там СУД есть, понимаете? Мы как-то отвыкли от этого. Бывает такая штука как суд. Человек надевает парик и мантию и таким образом отгораживается от всего окружающего мира. И принимает решение. И ничего с этим решением поделать невозможно после этого.

«Почему МЫ должны поехать в Англию? Почему Мы должны привезти? Пусть они приедут!» Ну, хорошо, давайте их сюда позовём. А мы должны поехать в Англию, потому что нашего гражданина подозревают. Это в некотором роде бросает на нас тень. Защищать свою собственную репутацию. Нужно проявлять волю к тому, чтобы истина была бы выяснена. Это вот написал мне про [то,] почему мы должны ехать в Англию Олег Георгиевич. Вот, Олег Георгиевич, вот собственно за этим. За тем, что люди должны защищать своё доброе имя. Активно. Они должны бороться за него и за свою репутацию. И страна должна бороться за свою репутацию, а не уничтожат её как это происходит последние несколько недель.

Давайте, знаете, поговорим по телефону, тем более, что звонков полно, - 3633659 – это многоканальный телефон, который мы здесь запустили, и пользоваться им чрезвычайно удобно, потому что я сразу вижу на экране некоторое количество звонящих и имею возможность, например, отсоединить таких, например, вечных звонильщиков- вот этого во помойку, вот этого в помойку, вот этого – тем более в помойку – сто четыре раза уже звонил. Нормальный человек же не может звонить сто четыре раза, это, правда, какой-нибудь только бездельник станет с таким упорством станет сюда соваться.

А вот этого вот – с удовольствием! Человек звонит первый раз и с первого раза попадает в эфир «Эхо Москвы». Аллё, здравствуйте! Я Вас слушаю. Аллё?

СЛУШАТЕЛЬ: Аллё?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте! Это я Вашу трубку снял. Как Вас зовут и откуда Вы?

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Иван Александрович, я из Москвы.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, Иван Александрович.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Вот…Я, честно говоря, слушаю Вашу передачу более пяти лет, первый раз вот мне удалось дозвониться.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, вот с чем вот Вас и поздравляю.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Спасибо. У меня, значит, такой простой вопрос. Извините, я волнуюсь…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ничего страшного, не волнуйтесь.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: … Неожиданно для меня это.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Видите, всё очень просто.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Да, да, да. Значит, вот Вы говорите насчёт того, что мы должны отдать Лугового…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Нет, нет, нет, не отдать! Мы не должны ни в коем случае его отдать. Вы меня не поняли. Если кто-нибудь ещё так думает, вы так не думайте. Мы не должны его отдать. Мы должны принять деятельное, энергичное участие в следствии, в расследовании этого дела. Вот и всё.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Я с Вами полностью согласен. Но может быть… [одновременно, неразборчиво]

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: А отдавать мы его мы не можем. У нас Конституция такая. Я с этого начал.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Нет… Да, ну, то есть, Вы правильно сказали, что там был суд, и там они из-за этого не отдали Закаева. Так почему бы нам здесь не провести суд и выяснить все претензии, которые к нам предъявляют? И потом аргументировано [не выдать], потому что у нас суд тоже якобы независимый.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Но, понимаете, нужно как-то для начала создать репутацию этого суда.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ [смеётся]

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Иван Александрович, Вы, может быть, в курсе, а может быть, нет, но мы тут в последние несколько лет, мы – это страна Российская Федерация – совершили некоторое количество действий…

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: К сожалению [неразборчиво]

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: … которые очень пошатнули, сказал бы я, репутацию Российского правосудия. И нам теперь придётся прилагать очень большие усилия для того, чтобы эту репутацию восстановить. Но, кстати, судебное следствие, судебное дело по отравлению Литвиненко вокруг Лугового или вокруг каких-то других подозреваемых, которые могли бы выявиться в ходе этого процесса – вот это могло бы стать очень полезным в восстановлении международной репутации Российского суда. Так что, почему бы и нет?

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Но Вы согласны со мной, что если бы проведён суд у нас здесь, то это бы убедило бы, так скажем, или должно было бы убедить противоположную сторону…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Это зависит от того, КАК он был бы проведён – я имею в виду, не от того какие были бы заведомо предсказаны его результаты, нет, но насколько это следствие было бы действительно состязательным, насколько серьёзно и глубоко рассматривались бы те улики и доказательства прямые и косвенные, которые были собраны следствием, кто был бы приглашён к участию на суде, в какой мере суд мог бы обеспечить полноту показаний и откровенность и правдивость этих показаний… Вопрос не в самом факте суда, а в качестве его. Вопрос в том, как бы шло это судебное разбирательство. Можно было бы предложить провести его здесь и провести его на достаточном уровне и с достаточно глубиной, чтобы это всех убедило, только это большая сложная работа. Я не очень верю, что среди наших судей есть теперь те, кто способен её провести.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: [неразборчиво] Только вот единственно последний вопрос. Вот действительно, вот правильно говорят, что вот, ну, полоний же, он, действительно, то…сумасшедший какой-то, так скажем, шаг, чтобы отравить полонием. Ну, зачем, ну, какой смысл было отравлять полонием?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Я думаю, что смысл… Люди, которые как-то глубоко занимаются этим делом, в один голос говорят одно и то же. Смысл был очень простой. Он [полоний] крайне трудно обнаруживается. И весь расчёт был в том и на то, что эта штука не будет обнаружена. И действительно, ведь обнаружили этот полоний буквально за несколько часов до смерти Литвиненко, в самую последнюю секунду и практически случайно.

СЛУШАТЕЛЬ ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ: Ну, я в курсе.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Люди, которые это организовали, были очень близки к успеху, были очень близки к тому, чтобы их дело кончилось бы благополучно для них и безнаказанно для них. Но в последнюю секунду им как-то не повезло. Спасибо Вам, Иван Александрович, звоните нам ещё – видите, это совсем просто и всем как-то дозволено, ничего тут такого нет.

Вот человек, который СТО ПЯТЬ раз позвонил на «Эхо Москвы» - ОТСОЕДИНЯЕМ – не будет этого человека в эфире. И ЭТОГО не будет. И вот ЭТОГО не будет. Это я убираю тех, которые такие записные эхомосковские звонильщики. Мне, честно говоря, не очень интересно с ними разговаривать. Мне бы хотелось поговорить с людьми, которые здесь впервые. Вот например один такой телефон я нашёл. Здравствуйте, как Вас зовут и откуда Вы? Аллё?

СЛУШАТЕЛЬ: Аллё?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, да! Здрасьте!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте!

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Здрасьте! Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Алексей, из Москвы.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, Алексей, здрасьте!

СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ, Москва: Здравствуйте, меня интересует один только вопрос. А неужели трудно было уведомить повесткой, как у нас это делается? С самого начала.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да… Знаете, я не знаю этих подробностей. Мне на самом деле…

СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ, Москва: У нас ведь приводят человека силой, если он не идёт по повестке. Почему бы англичанам не пойти этим путём?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Во-первых, совсем не всегда. Во-первых, привод силой не всегда следует за повесткой. Тем более за несколькими повестками.

СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ, Москва: Ну…[одновременно, неразборчиво]

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Кроме того, знаете, это немножко странно – отправлять повестку человеку, находящемуся на чужой территории. Вот если бы Вы, не знаю, будучи, предположим, коммерсантом, имея какие-то, не знаю, претензии к Вашему партнёру в Зимбабве, предположим, захотели бы его вызвать его сюда в суд, на следствие. Вы что, посылали бы ему повестку, в Зимбабве, по почте? Или Вы бы обратились к нашим правоохранительным органам со словами «прошу обеспечить», «прошу как-нибудь добиться того, чтобы этот человек, к которому у меня претензии, появился бы, дал бы здесь показания, чтобы можно было бы задать ему те или иные вопросы и призвать его к порядку так или иначе». Вы представьте себя в данной ситуации, ну в каком-то простом и достаточно прозрачном случае, в таком бытовом, коммерческом, предположим.

СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ, Москва: Ну, в коммерческом…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Вообще, это нормально, когда… ровно за этим и нужны государства, чтобы они в этих ситуациях служили бы посредниками и в какой-то мере представляли интересы своих граждан и отвечали бы за своих граждан на международной арене. Нет? Разве это не так?

СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ, Москва: Ну, я с Вами согласен в уголовном [случае], в коммерческом там должен решать арбитражный суд.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, не важно, ну, всё равно, мне кажется, что Вы должны были бы обратиться куда-нибудь ЗДЕСЬ, с тем, чтобы этот кто-нибудь помог бы Вам вот так через границу, через тысячу километров добиться этой справедливости.

СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ, Москва: Всё равно. Существует нормальная процедура. Если следствие хочет что-то у кого-то узнать, оно повесткой вызывает либо в качестве свидетеля, либо, возможно, в качестве обвиняемого.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, вот я не уверен, что следствие может вот так, не знаю, [англ. DHL] Ди-эйч-эл’ом через три границы, чтобы что-нибудь кому-нибудь прислать. Это странно выглядит.

СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ, Москва: Я думаю, что это как раз очень просто, тем более, что была бы соблюдена формальность в этом вопросе.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Мне кажется, что англичане пошли каким-то более естественным и более практичным путём – обратиться здесь [неразборчиво]. Спасибо, Алексей, спасибо Вам за звонок.

Что-то мы всё таки излишне погрузились опять во всю эту историю. Давайте… Ну, как то… Это ж не единственная тема, которая окружает нас в действительности. Так же всё таки не возможно. А ну-ка вот ещё один телефонный звонок попробуем принять. Аллё!.. Выключите, пожалуйста, радио! Выключите радио и скажите как Вас зовут и откуда Вы.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день!

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Здрасьте!

СЛУШАТЕЛЬ: Господин Пархоменко?

СЛУШАТЕЛЬ: Это я. Здрасьте!

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей Валерьевич, из города Екатеринбурга.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте, Сергей Валерьевич! Наконец то не Москва.

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ, Екатеринбург: Знаете, я вот решил позвонить, честно говоря, не хотел звонить, но вот я решил позвонить по одной простой причине. А разве вина Лугового доказана?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Слушайте, а Вы слышали что я здесь говорил с самого начала передачи?

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ, Екатеринбург: Я слышал. А Вы слышали что сегодня господин Резник говорит?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Вина Лугового не доказана.

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ, Екатеринбург: Так…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Несомненно. Но есть чрезвычайно важные обстоятельства, которые бросают на него чрезвычайно важные подозрения и с этими подозрениями…

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ, Екатеринбург: Но это не является доказательством его вины!

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Отлично. Но никто же не тащит его сразу в тюрьму. Знаете, доказана или не доказана вина – это вопрос о том, нужно ли человека посадить или не посадить. Вот когда она будет доказана, пойдёт речь о его наказании. Сейчас речь только о следствии.

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ, Екатеринбург: Значит, пока его вина не доказана, наше государство вправе его не выдавать, и господин Резник сегодня об этом очень чётко [говорят одновременно - неразборчиво]

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Так, никто же не говорит, что государство должно его выдавать. Никто не должен его выдавать. Я первый начал с того, что государство выдавать его НЕ ДОЛЖНО. Но государство должно создать условия и способствовать всеми имеющимися у него силами для того, чтобы выяснить что означают эти подозрения, насколько они серьёзны, насколько они соответствую действительности, насколько глубоки эти экспертизы. Это важно выяснить. Сейчас речь не идёт о его наказании. Никто не требует его сажать, не дай Бог, отправлять на каторгу или ещё что-нибудь [неразборчиво]. Надо что-то делать с этими уликами. И мы ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ в этом. Вот что я хочу сказать. Неужели ж не понятно?

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ, Екатеринбург: Ещё…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Простите, я должен на этом месте прерваться, просто потому что через несколько секунд у нас начнутся новости, и мы не можем вторгаться на эту священную территорию. Мы с вами продолжим, несомненно, разговоры в программе «Суть событий» после новостей, они продлятся недолго, буквально три-четыре минуты.

Я вас призываю, всё таки, помимо этой темы задуматься ещё над тем, что происходит вокруг нас. У нас была вот поразительная история в Архангельске за эти дни, которая вполне достойна обсуждения. У нас происходит массовый наезд на адвокатов – уже как-то они построились в очередь в кутузку, и к кому только из них не имеют претензий в связи, между прочим, с исполнением ими своих профессиональных обязанностей. У нас [бывший генпрокурор Юрий] Скуратов выиграл дело в Европейском Суде [По Правам Человека]. У нас масса всякого интересного происходит помимо Скуратова, простите, - помимо Лугового и всего, что с ним связано. Я бы очень хотел, чтобы вы отвлеклись от этой темы. [Сейчас] Новости, а потом продолжим наши разговоры.

НОВОСТИ

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ещё раз добрый вечер! Это продолжение программы «Суть событий». Сейчас двадцать один час и почти тридцать пять… да, тридцать пять минут в Москве. Пятничный вечер. Мы с вами продолжаем обсуждать события этой недели, к сожалению, всё больше одно событие этой недели, погружаясь в него всё глубже и глубже. Действительно, производит большое впечатление вся эта чехарда вокруг Лугового и убийства Литвиненко – вот привела не к чему-нибудь, а к полновесному международному конфликту. Президент России вынужден называть это кризисом, хотя и «мини-кризисом». Ну, понятно, конечно, до войны дело не дошло, и за это большое спасибо.

Я как то рассказами про автобусный билет посеял смуту целого ряда наших слушателей. Они спрашивают «Как же так? Что, билет не носит на себе следы радиации?» Билет то носит, но вот сам автобус, на котором приехал Литвиненко на эту самую встречу, в НЁМ следов радиации нет… И это гораздо важнее. В том самом автобусе, на котором он приехал – значит, ехал чистый, а уехал не чистый, с этой самой встречи. И до тех пор, пока следствие нормальным образом не будет проведено, это останется ключевым обвинением против тех, кто с ним на этой встрече разговаривал. Ну что, мы с вами продолжаем разговаривать здесь по телефону. У меня спрашивают почему я упорно отсоединяю тех, кто многократно и бесконечно звонит на «Эхо Москвы» и дозванивается. Я отвечу – просто потому, что мне известны их точки зрения, которые долдонят более или менее одно и то же, каждый раз, когда дозвонятся, более или менее в одном тоне, более или менее одними и теми же словами. А вот послушать каких-то новых людей, тех, с кем у нас до сих пор не было возможности обсудить их точку зрения – вот это мне действительно интересно. Поэтому я таких людей и предпочитаю. [Телефон] 3633659. Вот самый простой способ оказаться здесь, в прямом эфире… Опа-а-а, рекордсмен – пятьсот шестьдесят девять звонков на «Эхо Москвы». Товарищ с [телефонным] номером 8 901 5185… и так далее, НЕ ДЕЛАЙТЕ этого больше! Не звоните сюда! Потому что пятьсот шестьдесят девять уже хватит. Хватит на всю жизнь. 3633659. Я жду тех, кто захочет поговорить со мною здесь, в прямом эфире «Эхо Москвы». Ещё один ветеран, с четырьмястами семьюдесятью звонками тут к нам ломится. Ну, предположим, вот. Алё, здравствуйте, я слушаю Вас.

СЛУШАТЕЛЬ: Сергей, добрый вечер. Это Наташа. Москва.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да. Здравствуйте, Наташа.

СЛУШАТЕЛЬ НАТАША: Я хотела бы услышать, как раз, на другую тему Ваше мнение. Меня вот тут очень поразило решение Страсбургского суда, который присудил Скуратову за то, что его сняли, 8 тысяч евро, а Трепашкину за нечеловеческое содержание в тюрьме – только 3 тысячи евро. Как Вы это прокомментируете?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да Вы знаете, я не знаю в подробностях ни одного, ни другого дела, в том смысле, что я не знаю, какие именно свидетельства были предоставлены суду как свидетельства того, что люди понесли ущерб, как этот ущерб в одном и другом случае рассчитывался, не исключено просто, что в обоих случаях речь шла о решении по существу и не требовали ни в одном, ни в другом случае каких-то, особенно больших сумм. Вообще, мне кажется, что в этих решениях Европейских судов гораздо важнее не суммы, я бы, вообще, предпочёл, чтобы они были с нулевыми суммами, ну, понятно, что людям нужно возмещать судебные издержки, потому, что работа адвокатов квалифицированных стоит достаточно дорого, но, по-моему, не за деньги люди там судятся. Я вот совсем-совсем не сочувствую Скуратову и считаю, что он сыграл ужасную роль в российской политической истории последних лет, но, действительно, история с его ситуацией с отказом в регистрации была каким-то вопиющим издевательским беззаконием. И важно, чтобы находился кто-то, кто на это покажет пальцем. Гораздо важнее, чем эти деньги. Я думаю, что они и Скуратову не особенно нужны и, как-то, не за деньги он в этой ситуации судился. В данном случае, как-то здесь отношусь с уважением. Не только к суду, но и к самому Скуратову, который, все-таки, спустя много лет, довёл это дело до финала, потому, что у нас большие проблемы здесь с арбитрами. В широком смысле этого слова. У нас не очень понятно, куда … грубо говоря, кому жаловаться, знаете, есть такая фраза. Кому жаловаться? В ситуации, когда суд, т.е. та самая инстанция, которая должна отстаивать справедливость и которая должна находиться над конфликтами, снова и снова занимает позицию, что называется, коррумпированную позицию, которая заведомо склоняется в одну, или другую сторону, так вот, в этой ситуации, конечно, есть очень большие проблемы просто с тем, что люди не верят в то, что они могут добиться какой-то справедливости здесь, у себя дома. И обращаются в эти самые европейские суды. Поэтому прецедент хороший, важный прецедент.

СЛУШАТЕЛЬ НАТАША: Да. Я с вами, конечно, полностью согласна, но, почему-то странно. Там и там – за моральный ущерб получается…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Зависит от требований, зависит от конкретных доказательств..

СЛУШАТЕЛЬ НАТАША: Там тюремное, тяжелое содержание, а здесь – снятие с выборов, странный приоритет почему такой?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да. Зависит от качества работы адвоката, может быть, в одном случае адвокату удалось настоять на необходимости возместить этот ущерб, а в другом нет. Много есть разных деталей, конечно, не участвуя в процессах, наблюдая за ними вот так, со стороны и судя по каким-то отрывочным сведениям из прессы, которые на этот счет приходят, трудно здесь что-то прокомментировать. В любом случае, деньги здесь не главное.

СЛУШАТЕЛЬ НАТАША: Ну, понятно. Спасибо.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Спасибо большое, Наташа. Звоните нам еще. До тех пор, пока счет Ваших звонков не достиг нескольких сотен, у Вас есть масса шансов нам дозвониться, это совсем не сложно. А вот, например, совсем свежий «звонильщик». А ну-ка, попробуем вывести Вас в прямой эфир. Алё! Вы первый раз звоните на «Эхо»?

СЛУШАТЕЛЬ: Да.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте. А как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ : Игорь.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: А Вы откуда?

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Из Петербурга

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, и отлично! И с чем же вы первый раз звоните на «Эхо», Игорь из Петербурга?

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Я хотел задать вопрос, может быть, ведущий прокомментирует…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Задавайте! Я и есть ведущий. Я Вас внимательно слушаю, Вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Я прошу прощения. Мне просто интересна поднявшаяся шумиха по поводу привлечения к уголовной ответственности адвокатов известных. Их же тоже пока в тюрьму не садят, у них есть законное право доказать свою невиновность в суде. И мне кажется, что поднявшийся шум, он преждевременен, наверное.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, как Вам сказать… Насчет «их в тюрьму не садят», это Вы не точно выразились, в самом деле…

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Ну, я не юрист, поэтому…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да. Если не иметь ввиду, например, юристов «Юкоса», которые сидят в тюрьме и которые тоже выполняли свой профессиональный долг. Они давно уже там и не очень понятно когда, например, Светлану Бахмину, выпустят из этого заточения. Это первое. Кроме того, знаете, есть некоторые обстоятельства, сопровождающие эти обвинения. Степень их ожесточенности и степень их абсурдности людей профессиональных, производит на них большое впечатление и заставляет их делать некоторые выводы относительно качества того процесса, который их ожидают.

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Ну, есть же возможность обжаловать решение суда.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Есть возможность. Во-первых, не всегда есть возможность, как мы много раз наблюдали, есть возможность обжаловать решение суда. Потому, что решение судов штампуются достаточно часто у нас автоматически, когда есть политическая подоплека. В случае, например, с Борисом Кузнецовым, мы это обсуждали неделю тому назад. По отношению к нему выдвинуто до такой степени абсурдное обвинение, которое, напомню, заключается в том, что он разгласил государственную тайну путем обращения в Конституционный суд. Это такая, на самом деле, бредятина, что в этой ситуации, засовывать голову в эту судебную машину, которая, совершенно понятно как раскрутилась, в какую сторону и совершенно очевидно работает не на выяснение истинного положения дел, а просто на уничтожение человека, в конце-концов, просто неразумно. И я в этом смысле хорошо понимаю Бориса Кузнецова и тех, кто отстаивает его интересы, что не нужно ему сдаваться на этот позор и разграбление. Потому, что, когда дело начинается вот с таких решений, совершенно понятно, чего можно от него ожидать. Мы же все разумные и взрослые люди, мы умеем делать выводы из происходящего. Мы видим, что случилось. Мы видим, что обвинение носит совершенно вопиющий и беззаконный характер

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Ну мы с вами не читали уголовного дела Ну, мы точно не можем…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: При чем тут «мы читали»? Вот в данном случае, читали или не читали мы материалы уголовного дела, мы знаем суть этого обвинения. Обвинение заключается в том, что адвокат обратился по делу своего подзащитного в Конституционный суд. Его, при этом, обвинили в разглашении государственной тайны. Мне, вообще, больше ничего про это не нужно знать. Вообще, Конституционный суд затем и существует, чтобы защищать права граждан. Профессиональный адвокат существует для того, чтобы отстаивать интересы своего заявителя. Он, в рамках своей профессиональной деятельности обратился ровно по адресу. Единственное, чего мне не хватает в этой истории, я об этом уже неделю назад говорил, чего мне остро не хватает – это мнение самого Конституционного суда. Мне странно, что люди, которые там сидят, молчат в тряпочку. Я не понимаю, почему они не считают нужным высказаться на эту тему. И согласны ли они, что обращение к ним является уголовно наказуемым деянием.

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Неразборчиво…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Что, Игорь, я не расслышал?

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ : К ним, наверное, не обращались соответствующим запросом?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: А Вы знаете, серьезному, достойному, ответственному, профессиональному человеку, у которого просто совесть есть, к нему не нужно обращаться. Они что, газет не читают? Они не слышат радио «Эхо Москвы»? Они не знают, что происходит в стране? В таком случае – это не профессионально. Почему они тогда остаются в составе Конституционного суда, если они до такой ступени глухи к окружающим?

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Это не будет юридическим ответом

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да мне не нужно юридического

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Ведь существует мнение человека..

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: А я и жду мнения. Мне важно услышать это мнение, потому, что судьи Конституционного суда – это чрезвычайно важная часть их профессии, это люди, обладающие огромным моральным авторитетом

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Несомненно

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Это люди, которые должны были бы быть с безупречно репутацией. Вот мне кажется, что их молчание в этой истории наносит тяжелый ущерб их репутации. Просто каждый лишний день – это еще одно пятно на их судебной, юридической и просто гражданской репутации, на их добром имени. Почему они этого не понимают, я не знаю.

СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Но судья же не могут высказываться по каждой проблеме, которую они отстранили…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, не часто возникают ситуации, которые касаются их впрямую, когда человек страдает вот таким образом, непосредственно потому, что к ним обратился. У меня, вообще, есть некоторые подозрения на этот счет. Они связаны с тем, что ровно сейчас происходят чрезвычайно важные события. А именно – процесс переезда, точнее, ближайшей подготовки к переезду Конституционного суда из Москвы в Санкт- Петербург, со всеми вытекающими последствиями: с дележом коттеджей, с выяснениями, кто живет на первом этаже, кто живет на третьем этаже, у кого кабинет с окнами на юг, у кого – кабинет с окнами на восток, у кого служебная машина БМВ-5, а кого – служебная машина какой-нибудь чудовищный, немыслимый Мерседес. Вот это всё сейчас выясняется. У меня есть подозрение, что это имеет значение для поведения судей Конституционного суда и их позиций в разных, политически заостренных ситуациях, в том числе, и в этой. Никто пока эти мои подозрения не развеял. Я бы очень хотел, чтобы они были развеяны. Я знаю многих, лично знаю, многих нынешних судей из Конституционного суда и, должен Вам сказать, что мне не понятно, почему они молчат. Вот просто, в личном качестве. Я не ожидал, что в этой ситуации они не подадут голос. Вот, что могу сказать вам, Игорь. Спасибо Вам за звонок. Продолжим, у нас еще почти 15 минут. Хорошо, что мы съехали с темы относительно подозрений, выдвигаемых против того, кого я не хочу называть больше по имени. Уже хватит. Этого достаточно. 3633659, это телефон прямого эфира «Эха Москвы», открытый совершенно для всех. Я был бы рад сказать вам, что он бесплатный, он не совсем бесплатный, если вы звоните, во всяком случае, по межгороду, обычный междугородний тариф, ничего специального от вас не требуется, зато у вас есть уникальная возможность, воспользовавшись этим самым телефоном 3633659, оказаться в прямом эфире. Что-то как-то качество звонящих меня не удовлетворяет, все в том же смысле, о котором я говорил, больно много среди них ветеранов «звонительного» движения 3633659. А, может быть и зависли некоторые из наших линий. Что-то, как-то подозрительно много свободных. Я к этому не привык, это бывает достаточно редко. Вот. А что, спрашивают, «истерия по поводу Гарри Поттера – это временное обострение или тенденция?», - спрашивает Санёк меня с помощью пейджера. Санёк, большое Вам спасибо, что Вы заговорили на эту важную тему. Действительно, мы приближаемся к историческому моменту, когда последний роман о Гарри Потере выйдет в мировые продажи. Я лично эту книгу оцениваю очень высоко, я считаю, что она сыграла колоссальную роль в духовном развитии человеческой цивилизации конца 20, начала 21 века, продлив на несколько десятилетий интерес людей к книгам, что, само по себе, немаловажно. Целое поколение людей заинтересовались вот этими буковками на бумаге, прочтя эту книгу. Я уже не говорю о том, что это, действительно, довольно качественная литература в своем жанре, в своем классе, на своем уровне. Это очень добросовестная работа, это чрезвычайно талантливый человек, который своей головой, своим трудом все создал. Я не верю ни одной секунды в рассказы о том, что, их достаточно, разумеется, появляется, о том, что Джоан Роулинг стащила откуда-то там свою историю, у кого-то переписала. Ни у кого ничего она не переписывала. Разумеется, как только случился успех, немедленно нашлось огромное кол-во людей, которые захотели к этому успеху примазаться и каким-то образом на нем заработать. Так что, я совершенно не шучу. Да, это большая история, а истерией я бы ее не называл. Это просто очень острый, очень жаркий, очень страстный интерес и это событие такого масштаба, в том числе, между прочим, и экономического масштаба – там, в этом во всем такие деньги и такие тиражи и такой уровень расходов, и такой уровень доходов, что вокруг этого разворачиваются нешуточные страсти. Ровно сегодня обнаружилась некая американская дистрибьюторская компания, которая, по всей видимости, виновна в том, что текст последнего романа раньше времени был рассекречен и выложен в Интернет. Это, действительно, очень серьезное преступление и я не сомневаюсь, что эту компанию ждут большие неприятности. Вот что могу, Сане, сказать Вам на эту тему. Тем временем, к нам присоединилось огромное кол-во разнообразных звонящих, некоторые из них такие вот новички, как раз такие, которых я предпочитаю иметь в качестве своих собеседников здесь, в эфире. Алле! Здравствуйте, я слушаю Вас.

СЛУШАТЕЛЬ: Алё…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, да. Я слушаю именно Вас, как Вас зовут? Откуда Вы?

СЛУШАТЕЛЬ: Аркадий из Петербурга.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте, Аркадий. С чем звоните?

СЛУШАТЕЛЬ АРКАДИЙ: Звоню с вопросом.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Задавайте

СЛУШАТЕЛЬ АРКАДИЙ : Владимир Владимирович Путин наш отличился в последнее время оригинальными ходами во внешней политике.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Что Вы имеется ввиду, например?

СЛУШАТЕЛЬ АРКАДИЙ: Ну, нестандартное решение, как в прессе говорят. От него ждали, как бы, стандартных решений, а он говорил о нестандартных решениях.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Это Вы про что? Какое именно из его нестандартных решений Вы обсуждаете?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну, ничего себе… Конкретизацию хотите?

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Конечно, хочу.

СЛУШАТЕЛЬ АРКАДИЙ: Ну, например, его переговоры с Бушем, когда он выступил с инициативами напрямую. Когда тот, может быть, даже не ожидал…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: А! Вы имеете ввиду какую-нибудь станцию в Азербайджане, например? Да?

СЛУШАТЕЛЬ АРКАДИЙ: Да.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну-ну..

СЛУШАТЕЛЬ АРКАДИЙ: А я хотел бы перевести контекст с Владимира Владимировича на наше правительство. Почему оно не предприняло никаких решений в этом конфликте в Великобритании, а поступило , как говорят, по неписанному закону и адекватными методами.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, что касается правительства, Аркадий, всё, по-моему, очень просто. Правительство играет вот такую политическую роль. Его задача- быть, по возможности, незаметным. Оно представляет собой во многом заглушку. Страна управляется Администрацией Президента, эта Администрация является и Верховным исполнительным органом, и, несомненно, главным законодательным органом. Вокруг себя содержит некоторое кол-во марионеток, марионеток в правительстве, марионеток в государственной Думе, марионеток в Совете Федерации и, в общем, что называется, ни в ком не нуждается, как-то справляется само. Ну вот и всё. Не надо ждать каких-то специальных инициатив от правительства, если задача правительства – транслировать верховную волю. Если задача правительства – как-то аккуратно обходиться с тем, что ему спускают сверху. У нас такова политическая система, у нас так были проинтерпретированы и изуродованы конституционные положения о разделении властей, что вот такой плоской и бессмысленной оказалась у нас политическая система. У нас, вообще, чрезвычайно мало действующих лиц в политике. Вот журналисты, скажем, которые пишут о гламуре, они очень жалуются, что у нас, несмотря на всю бурную, так сказать, светскую жизнь, крайне немного персонажей, о которых, собственно, можно писать. Вот просто можно взять лист бумаги и в столбик переписать все их фамилии, кто у нас тут главные светские львы и львицы, кто у нас персонажи всякой желтой прессы и так далее. так тоже самое и с политикой. Очень короткая скамеечка, что называется. Очень короткий список. А уж людей, реально принимающих решение, просто полтора человека. Остальные – более или менее чиновники, более или менее исполнители. Вот такова была задача строительства этой вертикали власти. Вот, построили. Вертикаль власти состоит из достаточно безвольных и достаточно бесцветных людей, боящихся проявить себя, наказываемых непрерывно за любую инициативу. Что Вы, как Вы себе представляете, вот создавшуюся ситуацию.. Скажем, Министр юстиции наш, Вы знаете, как зовут нашего Министра юстиции, помните, да? и помните его прошлое. Так вот, наш Министр юстиции, бывший наш Генеральный прокурор, вдруг откуда не возьмись, вылезает и говорит «А я считаю, что нужно поступить так и так, я считаю, что нам нужно активно принять участие в следствии по делу Лугового, я считаю, что нам нужно оказать содействие британскому правосудию, не на словах, а на деле». Вы так себе представляете? Что тот самый человек, который организовывал прикрытие этого всего, он ровно и сейчас выступит главным разоблачителем, что ли? Те самые люди, которые представляют то государство, которые по вине того самого Лугового оказалось сегодня подозреваемым, самым главным подозреваемым в этом деле, они ровно и окажутся инициаторами этих самых разоблачений? Как-то мне трудно себе это представить, признаться. Вот. Так что, по-моему, вопрос Ваш риторический. А ответ, уж извините, я дал по существу. Счастлива Вам, Аркадий, звоните на «Эхо Москвы», как видите, это чрезвычайно просто. У нас есть еще пять минут и у нас есть еще звонок. Вот этот вот. Вот этот. Почему бы мне не снять трубку с загадочным телефоном 8-920-622-и так далее, дальше не буду читать. Да, я слушаю Вас.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Здравствуйте. Вы откуда и как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Это Владимир из Владимирской области.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Отлично! Из Владимирской области. Не из Коврова ли, случайно?

СЛУШАТЕЛЬ Владимир: Нет

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Я там в военных лагерях находился некоторое время, запомнил, признаться, на всю жизнь. Да, Владимир, слушаю Вас.

СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: Вот меня интересует такая тема. У нас есть организация МЧС.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Есть такая организация, это правда.

СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: Мне кажется, все ее обходят вниманием.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ничего себе!

СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: А эта организация, по моему мнению, является огромной финансовой черной дырой нашего бюджета.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Почему Вы так считаете?

СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: Видимо, бюджет отпускает на нее такое огромное…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Нет, а из чего заключается… из чего Вы делаете такое умозаключение, что она является дырой в бюджете, почему? Какие такие особенные деньги туда утекли из нашего бюджета?

СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: Ну, у нее огромный бюджет

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: У нее достаточно большой бюджет, но, я должен Вам сказать, что во многих ситуациях эта организация проявляла себя как достаточно рационально и эффективно действующая. И вертолеты их летают, фургоны их ездят и чего только им не приходится делать. И кошек с деревов снимать и пожары тушить и разбираться с завалами на всяких землетрясениях и так далее. У меня, как раз, нет особенно больших к ним претензий, если другие бы организации действовали бы с тем же уровней эффективности, я имею ввиду государственные организации, может быть было бы немножко попроще. Другое дело, что, к сожалению, последнее время в деятельности МЧС и в деятельности Сергея Кожугетовича Шойгу стали заметны некоторые такие, я бы сказал, силово-армейские амбиции, все время ему хочется какую-то свою армию завести, кого-то там под ружье поставить и создать какие-то свои специальные части и так далее. Мне кажется, что вот от этих рефлексов надо избавляться. Это, все-таки, сугубо гражданская организация, которая сугубо цивильным и организованным образом должна бы действовать. И все эти мундиры, на самом деле, здесь не причем, вооружаться им, ни в коем случае, не следует. Там достаточное количество людей, которые, по моему, думают иначе. Потому, что там много бывших и не совсем бывших военных, оказывается у них мозги определенным образом устроены и они вполне определенным образом понимают порядок в своих частях. Но, знаете, у нас дыры есть побольше в нашем бюджете. У нас есть Чечня в качестве дыры. Вот уж дыра, так дыра. Просто немереные, несчитанные, совершенно неважно какие деньги, улетают туда. Есть такая договоренность – мы вам платим сколько угодно, а вы держите под контролем этот паровой котел, который у нас там, на юге, образовался. Вот это уж дырища действительно. Ничего не скажешь.

СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: И еще тут беда в том, что они узурпировали как бы…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Они – это кто?

СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: Ну, МЧС. Функции пожарной организации, наших пожарных…

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: А Вы, Владимир, почему об этом так страстно и заинтересованно говорите? Вы работаете в этой системе? Вы имеете к этому какое-то прямое отношение?

СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: Я плохое имею отношение с пожарными.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Почему?

СЛУШАТЕЛЬ: Они постоянно жалуются.

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Вы что-нибудь сжигаете, или у Вас что-нибудь горит постоянно?

СЛУШАТЕЛЬ: Ну вот, огромные деньги отпускают, а пожарные как имели старую технику, давнишнюю, так они и имеют

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Это правда

СЛУШАТЕЛЬ: А генералы от МЧС все появляются и появляются

СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Это правда, но надо ведь давать себе отчет, что здесь очень большую роль должны играть местные власти, здесь должны в этом во всем участвовать местные бюджеты. Но трудно себе представить, что из Москвы должны покупаться каждая пожарная лестница и каждый пожарный рукав. Но нет никаких сомнений, что мэр Вашего города и Администрация Вашей области должны заботиться, о том, что, если у Вас там что-то загорится, то можно было бы это нормальным образом потушить. Нельзя уж совсем это централизовывать. Ну вот, собственно, Владимир, спасибо. Я вынужден прервать наш разговор, потому, что осталось всего несколько секунд до конца нашей программы, вас ждут новости, а, главное, после этого вас ждёт большой уик-энд. Целых два дня можно будет наслаждаться летом и, кажется, хорошей погодой и что-нибудь жарить над огнем, или в чем-нибудь искупаться, или, может быть, в отпуск собираться пора, как вы думаете? Вот под эту легкомысленную Музычку в ближайшие несколько секунд и подумайте, пока не начнутся новости. Это была программа «Суть событий», я – Сергей Пархоменко. До следующей встречи ровно через неделю, в пятницу, ровно в 9 часов вечера. Счастливо.