Суть событий - 2007-01-19

С.ПАРХОМЕНКО - 21 час и почти 6 минут в Москве. Под дождем январским мы как-то начинаем эту программу. Чего-то я в последнее время приучился каждую программу про погоду что-то говорить. Ну да, ну такая у нас, такие у нас тут поразительные, не у нас, у нас на Земле тут такие поразительные события. Вот разговаривал недавно с одним знающим человеком, который утверждает, что таки да, действительно прямые следствия всякого парникового эффекта. Это как-то не верили, не верили, считали, что это пропаганда, что никакого парникового эффекта не существует. Так на тебе, пожалуйста, вопрос не в том, что все теплеет, а вопрос в том, что расшатывается, что если уж холодная зима, так страшно холодная, если жаркое лето, так ужасно жаркое, если дождь, так проливной дождь, если ураган, так 15 ураганов за один сезон как во Флориде в прошлом году. Да, это программа «Суть событий» если кто-то не понял. Вообще-то, на самом деле это не «Метеоскоп». Меня зовут Сергей Пархоменко, по-прежнему, программу зовут «Суть событий», по-прежнему, и как обычно по пятницам вечером мы разговариваем с вами о том, что произошло за неделю и о том, что стоит за эту неделю помнить из произошедшего, что стоит запомнить, вот, что я имею в виду. А мы разговариваем с вами при помощи разнообразных технических приспособлений: при помощи Интернета, во-первых, куда можно накануне программы послать вопросы, адресованные мне, или какие-то свои суждения. У нас есть телефон, который через некоторое время заработает, и у нас есть SMS замечательная, я подчеркиваю, платная, хотя слегка платная… средство. Стоит это сущие копейки, такие символические, во всяком случае, человек, который отправляет SMS, он чувствует себя ответственным, зачем-то, специально это делает. «Пожалуйста, подтвердите, прошла ли SMS-ка», - Викентий - любитель радио пишет мне. Подтверждаю, Викентий, прием, я – «Сокол», я – «Сокол», а Вы, я вижу, ястреб, Викентий. Все прошло, все в порядке все работает отлично. Можно присылать хоть английскими буквами, в смысле, хоть латиницей, хоть русскими буквами, пожалуйста. Все отлично слыхать и видать. Ну вот, да значит телефон SMS - это я сказал, про Интернет я сказал. Ну, с Интернета я, собственно, и начну. Знаете, очень много вопросов по поводу дела Френкеля, по поводу дела молодого банкира. По поводу дела молодого банкира, который был обвинен в том, что он является инициатором убийства одного из крупнейших российских финансовых чиновников и таких государственных банкиров - Андрея Козлова некоторое время тому назад. Вы все отлично это помните, сегодня, по-моему, в «Коммерсанте», или вчера. В общем, то ли вчера, то ли сегодня, нетрудно найти, в любом случае, было опубликовано его письмо, явно подготовленное заранее. Есть сведения о том, что он собирался обнародовать это письмо еще до того, как его арестовали, но вот оно обнародовано сейчас при помощи его адвокатов. Письмо с очень резкими и содержательными, сказал бы я, обвинениями в адрес высоких чиновников Российского Центрального банка, ну надо им что-то отвечать, молчать нельзя в ответ на это. Невозможно отговариваться, что вот, ну да, мало ли что он там сидит, чего-то такое сочиняет, хочет оправдаться. Ну да, разумеется, хочет оправдаться, но только то, что там сказано, а там описаны ситуации, в которых, по мнению господина Френкеля, Центральный банк, точнее чиновники Центрального банка демонстрировали свою предвзятость, свою заинтересованность в судьбе определенных банков. К одним придирались, к другим, наоборот, относились излишне снисходительно. И Френкель пишет о том, что это неспроста, что это - не что иное, как видимые снаружи следы коррупции. Вот как-то большой скандал вокруг этого. Ну, понятно, что Френкель в какой-то момент понял, что ему теперь, когда против него выдвинуты эти обвинения, нужно привлекать к себе общественное мнение, и именно в этом смысл того, что он пригласил к себе адвоката Андрея Трунова. Я думаю, что те, кто следят за всякими громкими делами, происходящими в России, уже давно убедились, уже заметили эту тенденцию, что есть определенные амплуа у адвокатов. Есть адвокаты тихие, скрытные, незаметные, там так сказать копающиеся в бумагах, ведущие свою работу собственно во время процесса, не привлекающие к себе большого внимания. А есть адвокаты, которые, роль которых заключается в том, чтобы привлекать общественное мнение к процессу, чтоб создавать вокруг него как можно более мощную волну, в некоторых случаях это полезно, в некоторых случаях это важно. И в данном случае тоже понятно, что те, кто обвиняют банкира Френкеля, они пытаются сделать из этого громкое, показное, чтобы не сказать – показательное, демонстративное действие. Вот, дескать, нашли, вот смотрите, мы тоже умеем работать. Ну вот, в ответ, похоже, нужно пускать такую встречную волну, так что мы много еще увидим и услышим всякого скандального в этом деле, несомненно. Мне задают на разные лады здесь в Интернете вопросы о том, считаю ли я… И я вижу, что вот с помощью SMS-ок тоже мне пошли такие вопросы. Задают на разные лады вот, собственно, вопрос, виноват он или не виноват. Ну, разумеется, я не знаю, виноват он или не виноват. И даже, если бы у меня были на этот счет какие-то серьезные мнения или подозрения, я не стал бы их высказывать сейчас. Мне как раз кажется не очень честной ситуация, в которой одни говорят: «Да, вот, мы как-то давно его терпеть не можем». Вот нашлись и такие коллеги у банкира Френкеля. «Да, да, вот он какой-то странный был молодой человек, что-то такое, как-то давно мы все относились тут к нему с подозрением». А другие, наоборот, говорят: «Нет, что вы, он как-то кристально чист». И то, и другое выглядит, ну, как-то достаточно легковесно. Ну, первое выглядит еще и как-то по-человечески, я бы сказал, не очень милосердно, такое падающего подтолкни, во-первых, либо попытка скорее отскочить, так сказать, от прокаженного. Не нравятся мне такие заявления, признаться. Но вот, что важно в этой ситуации. Еще один случай, когда мы видим, до какой степени пострадал в последние годы престиж и репутация российской системы правосудия. Снова мы видим, что общественное мнение относится с большим недоверием. Вообще, ну, должен быть рефлекс у людей, как-то в благополучной стране, правители которой задумываются над тем, чтобы между властью и населением, избирателями складывались какие-то разумные и, так сказать, целесообразные в политическом смысле отношения, очень важно, чтобы люди относились… чтобы рефлекс был, чтоб презумпция была, скорее, доверительная. Люди могут иметь, и в любой демократической стране имеют претензии к власти в целом, к отдельным органам власти, к отдельным чиновникам. Всегда, это абсолютно естественно. Нет такой страны, в которой все всем были бы довольны. Самые благополучные европейские страны, самые благостные, с самым высоким уровнем жизни, не знаю, и Швейцария, и Норвегия, которые часто называют в таких случаях. Тоже предостаточно там разнообразных скандалов, обвинений, процессов коррупции и т.д. Но в целом люди считают, что… обычно и социологи это подтверждают, что уровень доверия людей к эффективности и, ну, изначальных таких намерениях, разумных намерениях органов власти, он в демократических странах довольно высок. Собственно, демократия затем нужна, она вот этому служит, она это, собственно, и создает. Что люди исходят из того, что в целом люди, которые ими управляют, каковы бы ни были их политические позиции, и чем бы они там ни различались в точности, и какие бы конкретные цели они в данном случае ни преследовали, пусть даже и свои собственные, скажем, карьерные и чиновничьи и какие угодно. Они, в общем, настроены на благо, за исключением всяких эксцессов. Коррупция существует везде, она никогда не бывает нулевой. Она бывает низкой, но не бывает нулевой. Вот смотрите, в России первые соображения, которые возникают, первые версии, которые идут в ход, - это разного рода конспирологические и секретоизобретательные предположения. А вот его назначили виноватым. А вот, на самом деле, прикрывают то, се. А вот посмотрим, что скрывается за этим. Ну, вообще, первый рефлекс должен быть, что ничего не скрывается за этим. Вот искали, искали и нашли. Сейчас будет суд, суд разберется, насколько справедливы эти обвинения, насколько обоснованы подозрения в адрес этого человека. Нет, собирается тонна разнообразных здесь сомнений, фантазий, подозрений, теорий и версий. Нельзя обвинять людей в том, что они как-то вот тут впустую языками треплют. Ну, знаете, это о чем-то свидетельствует. Если вот такова репутация, если прошлый опыт общения с этой системой раз за разом демонстрирует, что и органы обвинения, и органы следствия, и собственно система правосудия очень чувствительна к политическому давлению извне, к политическому заказу. Ну, мы же не слепые люди и не глухие. Мы газеты читаем, мы телевизор смотрим, хоть какой, вот хоть этот. Мы, чего бы нам ни совали из этого телевизора, мы умеем какие-то выводы из этого делать. Мы видим, что происходит. Мы видим, что происходило с ЮКОСом все это время и продолжает происходить до сих пор, начиная от собственно обвинений против ЮКОСа и процесс ЮКОСа, и огромное количество судебных дел и гражданских, и уголовных, и арбитражных, которые сопутствовали делу ЮКОСа. До какой степени карикатурно это все выглядело. Это же все не проходит просто так, не проходит даром. И разнообразные истории с военными, в последнее время их стало довольно много, которых сначала ловят на совершенно каких-то диких поступках и порядках, существующих в армии, а потом хладнокровно выгораживают. Мы с вами раз за разом это видим. И ситуации, когда чиновники или высокие представители власти или, не знаю, там, их дети или какие-то близкие им люди абсолютно выходят сухими из воды в каких-то кошмарных криминальных ситуациях, в которых нормальному рядовому гражданину, конечно, не поздоровилось бы и пришлось бы отвечать. Вот. Так что, видите, именно в такие моменты мы понимаем, что вообще-то правоохранительной системе хорошая репутация бы не помешала. Вообще-то это помогает государству общаться со своими гражданами. В этой ситуации мы видим, что первым делом приходится преодолевать судебной системе и тем, кто разговаривает публично от ее имени, приходится справляться вот с этой негативной репутацией. Начинать как бы не с нуля, не с равновесного состояния, когда, то ли эти правы, то ли эти, а с заведомого минуса. Вот, что я сказал бы по поводу Френкеля, и в этом смысле его дело тоже оказывается политическим и тоже имеет ясную политическую подоплеку и служит очень ясной иллюстрацией, по-моему, к тому, как сложился, уже теперь мы можем сказать, что полностью сложился политический режим в России. Вообще, мне очень важно было бы напомнить, я как-то недавно в разговоре с одним своим хорошим приятелем вспомнил об этом. Мне показалось, что такую простую вещь не грех произнести и что вот до сих пор в наших разговорах мы чрезвычайно много ссылаемся на 70-летнее наследие советской власти, на ужасный опыт страшного античеловечного ельцинского режима. Ну, я как-то глубоко презираю людей, которые таким образом оценивают то, что с нами происходило, и считаю, что они лицемерны, а в лучшем случае, просто люди с плохой памятью и, что называется, недалекие, в прямом смысле этого слова. Вот, недалеко простирается их, так сказать, анализ. Я хочу напомнить, что тут несколько передач тому назад мне один радиослушатель на полном серьезе пытался доказать, что в советское время люди, скажем, путешествовали больше, чем сейчас. Цифры какие-то приводил, советскую статистику и т.д., как-то очень серьезно. И главное, что он как-то меня втянул в этот разговор, я даже в нем поучаствовал немножко, что-то стал ему отвечать. А потом подумал: «Боже мой, что я делаю? О чем я разговариваю? Вообще, что я всерьез спорю о том, что люди в это время как-то были свободнее и были… им было легче как-то передвигаться, у них было больше впечатлений, чем сегодня? Что за ерунда, вообще, даже невозможно поддерживать этот разговор». Так вот, очень много вот этих ссылок. Я хотел бы напомнить, что нынешняя власть, вот сегодняшняя российская властная группировка оказалась во главе страны, ну, более или менее в конце 99-го года. Она в этот момент совершенно сложилась. Это значит, что прошло уже полных 7 лет. Это я пальцы загибал, 7 или 8. 7 лет прошло, да. А ельцинская клика, вот та самая: «банда Ельцина под суд» - была с 91-го по этот самый 99-й. 8 лет. Так что, в общем, счет-то сравнивается более или менее. И уже как-то можно перестать на это ссылаться. Ну, все остальное привходящее, все соображения про то, почем нефть стоила, соответственно, каков был государственный бюджет, каковы были государственные расходы и тогда и теперь, и возможности государства как-то отвечать по своим обязательствам и каким-то образом заботиться о своих собственных гражданах, что чрезвычайно важно для любой власти. Отдельно о наследии, которое досталось, о том, что когда сегодняшние руководители России заговорили об удвоении ВВП, ну, так им было чего удвоять, удвояивать, удваивать. Марина Королева, где ты? Вот. А как-то Гайдару в тот момент, когда он оказался у власти, в январе 92 года как-то вот удваивать можно было как-то мешок риса, который находился в государственной казне в этот момент, и две банки тушенки из стратегического запаса. Вот, собственно, то, что у него осталось. Так вот это первое соображение. А второе соображение заключается в том, что вот эта самая пореформенная Россия с 91-го года по нынешний существует 16 лет. Это вообще вполне сравнимо в масштабах истории с тем временем, которое продержались у власти коммунисты. Ну, понятно, что там 70 лет и 19 лет или там, скажем, даже можем сказать, 20 лет, если считать от того момента, когда горбачевские реформы зашли уже довольно глубоко, в 87-м, скажем, году уже как-то перестройка была, что называется, в разгаре, уже можно было говорить о том, что появляются какие-то ясные представления и о политической реформе и об общественном каком-то обновлении, ну, экономическая реформа только чуть-чуть стронулась в этот момент, какие-то… не реформа, а экономические изменения. Ну, все равно. 20 лет и 70 лет – сравнимые какие-то сроки, это всего в какие-то несчастные 3 с половиной раза меньше. Это не пять поколений, это не века. Это можно сравнивать уже теперь, ну, особенно, если иметь в виду, что время движется все быстрее, и технологии не проходят даром. Вот. Так что, давайте как-то на это не ссылаться так уж особенно часто, как я это вижу, когда читаю обращенные ко мне вопросы в Интернете или вот здесь вот на экране то, что приходит по SMSу. Вот. Вот такие вот мысли приходят мне в голову, когда я читаю эти самые ваши вопросы. Эстонских очень много вопросов. Тоже так и сяк, ну, в основном, конечно, я смотрю, что наши слушатели осуждают то, что в Эстонии происходит. Некоторые делают это во вполне агрессивной, я бы сказал, форме. Знаете, я здесь на «Эхе» несколько дней тому назад слышал одну из программ, и там был Леонид Млечин. Мне очень понравилось то, что он говорил как-то спокойно, разумно о том, что право упрекать других, учить других морали, оно зарабатывается. Страна и люди в этой стране должны много лет думать о своей международной репутации, вообще, о своей репутации, о том, что они делают, о том, как они относятся к окружающим их народам для того, чтобы в какой-то момент иметь возможность как-то оттопырить губу и сказать: «Как вы можете! Так себя не ведут». И т.д. Советский Союз, а в последнее время и Россия тоже сделали много для того, чтобы к ним относились со страхом, и некоторые считают, что это очень важно, чтоб боялись. И собственно, для многих это очень важный... важная такая жизненная нехватка. Вот раньше нас боялись, а теперь не боятся. Боятся, боятся, не волнуйтесь, боятся. И в последнее время боятся все больше. Правда, страх этот такой брезгливый. Вот примерно так люди боятся какую-то такую подозрительную живность в лесу, потому что не понимают, как она устроена, не понимают, чего от нее ждать. Чего-то такое шуршит в кустах. Что-то такое там, какой-то нос оттуда показывается, какие-то глаза оттуда блестят, что там? То ли укусит, то ли просто облает, то ли пошуршит и дальше пойдет. Вот примерно так выглядит сегодня российская международная политика, и довольно часто то, что мы вытворяем и в отношении кавказских республик и то, что мы достаточно часто проделываем и в отношении наших восточноевропейских соседей. И наша бесконечная дружба с разного рода изгоями, с нерукоподаваемымии, так сказать, недоговороподаваемыми, недоговороспособными странами по всему миру. Мы почему-то гордимся тем, что мы умеем разговаривать с Северной Кореей, с Ираном, с Кубой. На самом деле, ни черта мы не умеем, они делают, что хотят. Раз за разом нас просто надувают. Вот и все, вот и все разговоры на этом. Но вот это приводит к тому, что соседние страны, соседние режимы относятся спокойно к нашему неудовольствию. Ну да, вот этот наш неопрятный сосед - говорят они – недоволен тем, что мы здесь делаем. Но мы же уверены в том, что мы поступаем правильно. Мы же уверены в том, что наши люди вот так воспринимают эти памятники – я говорю сейчас об Эстонии - это наследие, эту историю с оккупацией. Мы понимаем, что – говорят, скажем, эстонские политики сегодня. Мы уверены в том, что мы хорошо чувствуем своих избирателей, что наши поступки отвечают их чаяниям, что наши решения отражают мнение тех людей, которые делегировали нам власть. Ну, так в чем же дело? Ну, пусть на нас покричат. Ну, пусть у нас, что там? Шпроты мы не поставляем из Эстонии, я уж не помню, что там они в точности поставляют нам эстонского с острова Сааремаа? Я думаю, что только анекдоты про эстонских парашютистов и всякое такое. Вот это основной предмет сегодня эстонского экспорта в Россию. Прервемся на этом месте. Во второй половине передачи будем разговаривать по телефону главным образом. Сейчас я помолчу во время новостей и почитаю, что пришло мне с помощью SMS-ок. Как-то нападало тут три экрана, так что будет мне, в чем разобраться. Не удаляйтесь, пожалуйста, программа продолжится буквально через 3-4 минуты.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО – 21 час и 35 минут. Это продолжение программы «Суть событий». Это Сергей Пархоменко. Я вдруг сейчас отдал себе отчет, что я в начале программы долго разговаривал про пейджер, а номер-то ведь так и не назвал. SMS, да, не пейджер, SMS, конечно. Так вот, поразительная история. Знаете, сколько их, этих SMS-ок все равно пришло. Это означает, что вот уж действительно, у нас установились с нашими слушателями чудесные отношения. Вот теперь назову. 970-45-45 и впереди 985 – это код Москвы, конечно. 970-45-45 – вот с помощью этого номера можно прислать мне сообщения с помощью мобильного телефона по SMS, а есть телефон еще обыкновенный: 783-90-25 – для тех, кто звонит нам из Москвы, 783-90-26 – для тех, кто звонит нам не из Москвы. Очень много просьб от разных слушателей рассказать про Черкизова. Вы знаете, много говорили на этой неделе. Я не буду, собственно, ничего добавлять, просто потому что мы были не очень хорошо знакомы. Я не очень люблю ситуацию, в которой после смерти человека немедленно находится огромное количество людей, которые сбегают со всех сторон, и начинают тень этого только что ушедшего как-то панибратски хлопать по плечу и говорить: «Да, да, вот мы вместе, помню, выпивали, и тут вот… тут он мне еще пел под гитару такое». Мы были знакомы много лет как коллеги, как журналисты. Какое-то время наши отношения были очень неожиданно окрашены в то, что Андрей был чиновником. И многие сейчас вот не помнят этого удивительного времени, когда он руководил Российским агентством по авторским правам и надо сказать, это было одно из самых удивительных назначений вот этой романтической ранней такой ельцинской поры. Вот. Тесных отношений между нами не было, но интересно было всегда, то, что он делает. Я не всегда к этому относился с заведомым каким-то восхищением, иногда хотелось с чем-то поспорить, иногда хотелось с чем-то не согласиться, иногда в его программах мне что-то представлялось неверным, сомнительным, странным, неожиданным. Но хорошо, вот собственно, этим и отличается как-то рабочий стиль человека, который не просто гладко что-то такое выписывает в сегодняшнем известинском стиле, такое вот как-то чего из Кремля прислали, а он вот тут вот сейчас аккуратненько подчистит, как-то запятые расставит и за собственным именем опубликует. Нет, журналистика она вот такая, она должна возбуждать разные чувства у слушателя, читателя все равно. Ну вот. Что? По телефону? 783-90-25, 783-90-26 – для тех, кто хочет услышать себя в эфире и кому есть, что сказать тем десяткам и сотням тысяч слушателей, которые сейчас следят за нашей этой программой. Алло!

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Сергей?

С.ПАРХОМЕНКО – Да, это я.

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Перед Вами была передача Евгения Киселева…

С.ПАРХОМЕНКО – Простите, а как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Андрей.

С.ПАРХОМЕНКО – Да, да, Андрей.

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Вот обсуждался вопрос о том, кто будет следующим президентом. Вот меня удивляет, понимают ли, вот если это обсуждается, что не это есть главный вопрос. Ведь кто бы ни был, курс-то не изменится. Надо обсуждать немножко другое: как влиять на систему в целом, т.е. как сделать ее более прозрачной, а кто уж будет первую роль играть, это дело десятое.

С.ПАРХОМЕНКО – Согласен с Вами, согласен с Вами. Но знаете, что называется, мы обсуждаем политику, какая у нас есть. Вы, может быть, заметили, что я в последнее время все меньше и меньше говорю о таких собственно политических событиях в их таком традиционном оформлении, о взаимоотношениях между парламентскими фракциями, о межпартийной борьбе, о течениях в правительстве и т.д., и т.д. Честно говоря, потому что мне это постепенно становится все менее и менее интересным. Мне кажется, что это внутренние какие-то разногласия внутри очень узкой группы людей, разногласия, которые не отражают реальных событий за пределами этой группы, которые подчиняются каким-то не существенным для не участников этой группы, не существенным каким-то интересам и тенденциям. Идет борьба за большие заработки, за доступ к более перспективным с точки зрения их коррупционной продуктивности местам, за гарантии по окончании активной политической деятельности. Сегодня как-то это очень важно. Люди, которые сидят и в Государственной думе, и в правительстве в значительной мере, и в президентской администрации, для них все более и более актуальным становится вопрос, как они выйдут из этой ситуации. Знаете, я не знаю, там, для любого игрока в бильярд на деньги, - я вот как-то читал много разных историй про это – для него вот класс игрока определяется тем, что он всегда продумывал, а как он потом покинет бильярдную, когда вот собственно он выиграет все, что он хотел выиграть, когда он обчистит всех тех партнеров, которые ему поверят и поставят свои 3 рубля и как-то немедленно их утратят. Надо же будет потом как-то оттуда уйти. Если это крупный выигрыш, то хорошо бы еще из города уехать, если ты гастролер. Вот примерно это же самое становится сегодня одним из основных мотивов российской политики. Мне не очень интересно это обсуждать, если честно. А что касается программы, которая была здесь в эфире, я во многом согласен с Георгием Сатаровым. Я вообще очень ценю его как политического… даже не аналитика, а такого я бы сказал, как человека, очень понимающего политику. Вот есть такие вещи, которые надо чувствовать, надо как-то видеть некоторую внутреннюю логику, иногда даже не объясняя ее, не умея ее объяснить. Так вот Сатаров, он как раз даже еще и объяснить умеет, что совсем редко бывает. Я согласен с ним, что действительно Путин, в значительной мере… Путин, в широком смысле слова, Путин, как группа людей, которая сегодня принимает решения, назначит того преемника, какого сможет, а не какого захочет. Это, во-первых, и скорее всего, попытается максимально, так сказать, разложить яйца по большему количеству корзин, размазать риски, так или иначе уйти от прямого ответа для, того, чтобы в любом случае сохранить возможность потом, используя вот собственно контакты со следующим поколением российских руководителей из этой же самой группы, ну, по меньшей мере, уцелеть. Вот задача состоит ведь в этом. Задача состоит в том, чтобы уцелеть после. Вот это становится основным вопросом сегодняшней российской политической элиты. И граждане России в этой ситуации, конечно, должны, прежде всего, думать о том, как выйти из этой ситуации в целом, как сделать так, чтобы это перестало быть основным политическим сюжетом. Вообще, политикам в мире, в приличных странах есть, чем заниматься. Они устраивают разные социальные реформы, они обустраивают взаимоотношения со своими соседями, вступают в разные плодотворные альянсы, улучшают экономику, делают жизнь своих граждан счастливее. И вообще, они вот этим заняты, а не тем, как они потом уползут с этого ринга или вот, как я говорил, из этой бильярдной как они выскочат, из-за этого стола, за которым они 8 лет играли в «Очко», как-то благополучно передергивая под столом и вынимая тузов из разнообразных рюмочных «Лондон» в Твери и других потайных мест своего политического гардероба. Вот что важно, так что тут я с Вами совершенно согласен. 783-90-26 – для тех, кто теперь звонит из-за пределов Москвы. Алло! Да, я слушаю Вас. Алло!

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – «Эхо»?

С.ПАРХОМЕНКО – «Эхо». Вам повезло. Как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – Меня зовут Петр Николаевич.

С.ПАРХОМЕНКО – Здрасьте, Петр Николаевич, а Вы откуда нам звоните?

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – Из Челябинска.

С.ПАРХОМЕНКО – Замечательно. Что скажете, Петр Николаевич?

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – Ну, чего я скажу? Хотелось бы задать вопрос.

С.ПАРХОМЕНКО – Задавайте, ничего не опасаясь.

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – Ведущему.

С.ПАРХОМЕНКО – Я ведущий, задавайте.

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – Так я же слышу там совсем другой разговор идет.

С.ПАРХОМЕНКО – А Вы радио выключите, и поймете, что Вы давно уже в прямом эфире. И несколько сот тысяч человек сейчас слушают наши с Вами глупости. Но уже говорите же уже скорей.

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – Хорошо.

С.ПАРХОМЕНКО – Да, Петр Николаевич, я слушаю Вас.

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – Меня вопрос давно беспокоит, я уже целую неделю пытаюсь дозвониться, один вопрос у меня всего-навсего, короткий.

С.ПАРХОМЕНКО – Да, давайте.

СЛУШАТЕЛЬ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ – Почему Путин выглядит таким загнанным в угол человеком? Он испуган, он чего-то боится. Так в таком состоянии нельзя управлять такой страной.

С.ПАРХОМЕНКО – Ух, Петр Николаевич, спасибо Вам за вопрос, на который я ни в коем случае, конечно, не могу Вам ответить. Я как-то, знаете, не Ванга, я не лечу наложением рук и не ставлю диагнозов на расстоянии. Трудно президенту Российской Федерации. Вот, в частности, потому, о чем мы говорили только что. Да и события последнего времени, они как-то не на очень веселый лад его настраивают. История с политическими убийствами, которые происходят в стране. Понимаете, тут каких бы политических позиций человек ни придерживался, и какие бы у него ни были политические планы, и вообще, что бы они себе ни думал, и как бы он ни относился к жизни, но ни один нормальный здравомыслящий человек не может не понимать, что в стране происходят во многом неконтролируемые, стихийные, грозные, непонятные во многом события. И много раз говорили о том, что сегодняшняя российская власть поклоняется идолу эффективности. Давайте, вот там выборы отменим, процедуру оставим, парламент заткнем, потому что это как-то неэффективно, как-то сложно, много каких-то разговоров, какой-то пустой трепотни, чего-то такое надо выбирать из каких-то нескольких кандидатур. Нормально, мы сейчас эффективненько всех назначим. Мы сейчас устроим вертикаль, мы сейчас как-то пересечем ее с горизонталью, мы сейчас как-то соберем инструменты и как-то будем эти гайки крутить в те стороны, в которые нам удобно, чтоб эффективно было. С эффективностью-то худо, как выяснилось. Как-то многие процессы развиваются сами собой, так, как им, этим процессам… подчиняясь какой-то своей внутренней логике, как им, этим процессам виднее, как будто бы они одушевленные существа. Да появилась какая-то группа людей, которая совершает в стране и вокруг страны, если иметь в виду лондонские события, труднообъяснимые, чрезвычайно шумные, крайне болезненные для репутации страны в целом и ее руководителей политические убийства. Ведь это же факт. Можно сколько угодно жмуриться. Можно сколько угодно говорить, что это началось только сегодня, а что никакой смерти Щекочихина не было. А она была. И сегодня мы вспоминаем, все, кто с ним были знакомы, все, кто с ним были связаны, вспоминают о том, что он умер при чрезвычайно странных обстоятельствах, которые многое напоминают. И следствие по поводу его гибели нормальным образом проведено не было. И все попытки возобновить это следствие сегодня встречают отчетливое сопротивление. Но это я так просто, для примера. Это же все как-то неспроста. Это же все, что называется, не сегодня началось. Еще можно вспомнить всякие странные события и странные смерти, которые, и собственно, вспоминают журналисты в последние недели. Вот вам, например, история с нефтью, на которой, как выяснилось все-таки, несмотря на все разговоры, на нефти стоит все политическое благополучие сегодняшней российской элиты. История с нефтью явно подходит к концу. Ну, сколько-то еще эта цена попляшет туда-сюда, ну, сколько-то она попрыгает, но уже сегодня видно, до какой степени это нестабильно, как это все зыбко. Чего-то такое Саудовской Аравии покажется, они возьмут, отвинтят свои эти вентили, и обрушат эту нефть, обрушат эту цену. А приблизятся сейчас еще американские выборы, там своя как-то начнется политика. Американцы употребят и свое влияние на то, что происходит на Ближнем Востоке и в других нефтедобывающих регионах, и еще дальше это начнет плясать. Выясняется, что контролировать мы это не можем, о чем собственно и было сказано много раз. Вот вам и причины всяких странных взглядов и всяких печальных мин, которые мы видим на разных высокопоставленных лицах. 783-90-25 – для тех, кто звонит из Москвы. (Кашляет). Туберкулезный санаторий: Киселев кашлял, кашлял целый час, теперь я продолжаю. Вам, конечно, достались ведущие, граждане-радиослушатели – еще те. Вы что-нибудь сделали бы что ли уже, чтобы мы тут перестали бы так вот выглядеть. Да, так 783-90-25. Да, аллё!

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕВ – Да, Сергей Борисович. Здравствуйте.

С.ПАРХОМЕНКО – Да. Здрасьте. Вас как зовут, Вы откуда?

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕВ – …из Москвы.

С.ПАРХОМЕНКО – Как, простите, Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕВ – Лев, Лев.

С.ПАРХОМЕНКО – Лев. Да. Здрасьте, Лев.

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕВ – Ну, я в принципе согласен с Вами, вот о чем Вы говорили в последней части. Но я хотел о другом Вас спросить. Как там у Вас дела с издательством с Вашим? Потому что я, например, прочитал Мишеля Уильбека «Возможность острова», последнюю книжку. Мне очень понравилось, и хотел у Вас узнать…

С.ПАРХОМЕНКО – Спасибо, я его тоже очень люблю.

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕВ – …Ваше мнение относительно…

С.ПАРХОМЕНКО – Я этого автора очень люблю и отчасти горжусь тем, что я был одним из тех, кто очень хотел его публиковать, этого самого Уильбека. Особенно роман «Платформа» я Вам советую. Это вот предпоследний его роман, на мой взгляд, совершенно выдающийся из ряда вон. Не будем так погружаться, как-то не этим мы сейчас занимаемся. Спасибо Вам за интерес. Дела с моим издательством, - тем издательством, которым я руковожу, оно не мое, - обстоят хорошо, все с ним в порядке, читайте хорошие книжки, которые мы издаем. Аллё!

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ – Здравствуйте, Сергей Борисович.

С.ПАРХОМЕНКО – Здрасьте, как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ – Сергей, Барнаул.

С.ПАРХОМЕНКО – Да, Сергей.

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ – Вот я хотел Вам вопрос задать.

С.ПАРХОМЕНКО – Задавайте.

СЛУШАТЕЛЬ СЕРГЕЙ – В связи с последним вносимым законопроектом по поводу запрета митингов и демонстраций до выборов в течение 15 дней и после выборов. И вот в связи с этим хотелось бы такой вопрос задать: вот как Вы думаете, вот, несмотря на то, что рейтинги любви народа к власти действующей такие высокие, с чем этой связано? Не означает ли это, что у власти, ФСБшников есть какие-то свои опросы, такие, о которых мы не знаем, реальные, которые расходятся с данными цифрами? Что абсолютно, принципиально и кардинально расходится, и что эти цифры, реальные цифры, которые проводят они опросы, они низкие очень. И власть, возможно, стелит себе тем самым соломку.

С.ПАРХОМЕНКО – Понятно, Сергей, ну, тут важно отдавать себе отчет в одном очень важном обстоятельстве. Политическая реальность, вот именно политическая, не та, в которой мы с Вами живем, а политическая реальность, действительно, сегодня в России во многом виртуальна. Она продукт таких постановочных усилий электронных средств массовой информации, прежде всего, телевизионных каналов. И вопрос не просто в том, что это обидно, что вот они тут сели, захватили, говорят, что хотят. А вопрос в том, что это вещь очень ненадежная. Это такая замкнутая внутри себя система, которая сама себя накачивает, сама себе устраивает прогнозы, сама их оправдывает, сама потом разваливается. Такая табуретка, которая стоит на одной ноге. Все вроде ничего, но только лучше как-то не садиться, потому что она стоит чудом, она стоять, на самом деле, не может. Штука заключается в том, что сейчас очевидный наблюдается в российской власти такой круговорот, очень узенький, маленький такой круговоротик информации и анализа. Сами предприняли пиаровские усилия, сами их проанализировали, сами порадовались успеху, сами в них поверили, сами пустились в следующие. И еще по кругу, и еще по кругу, и еще по кругу, и еще по кругу. Мы сегодня со всей уверенностью можем говорить о том, что люди, которые управляют Россией, очень мало знают о том, каковы истинные настроения людей, как они поведут себя в той или иной, не просто кризисной, а ну хоть сколько-нибудь сложной ситуации. Я это говорю не потому, что я кому-то там, в целом не доверяю иди там не верю в его интеллектуальные усилия, но я просто вижу, что реакция российской власти по совершенно конкретным поводам, она очень неточная, неверная, запоздалая и часто дезорганизованная. Вспомните, что было, когда была сделана попытка реформировать систему льгот, вот так называемая монетизация льгот, когда случилась. В целом было принято верное решение: перевести эти льготы в деньги. Но оно было идиотским образом законодательно оформлено, никаким образом не подготовлено и собственно, дальнейшие события, когда удалось исправить часть этих ошибок, показали, что подготовить-то его можно было, но только нужно было как-то задуматься об этом, заранее предпринять какие-то разумные усилия. Реакция продумана не была, ответ на эту реакцию продуман не был. Это демонстрирует, что люди, которые управляют сегодняшней Россией, они не готовы реагировать на реальные обстоятельства жизни, не те, которые они сами создали с помощью телевизора, тут-то все просто. Когда ты сам знаешь, когда пушка выстрелит, ты и не вздрогнешь, когда она выстрелит. Ты готов к ее выстрелу, ты сам за веревочку дернул. А если ты стоишь к ней спиной, и она стреляет по своему собственному усмотрению, вот тут как-то попробуй, за уши не схватись и не присядь от неожиданности. Вот ведь в чем дело. И это же самое происходило во многом и с военной реформой. И это же самое происходило с пенсионной реформой, на которую был какой-то расчет, а ее просто никто не заметил. И с огромным количеством всяких инициатив и затей, с которыми выступало последнее время российское государство и российская власть, происходит это же самое. Реальная реакция прогнозируется с большим трудом, либо не прогнозируется вообще. До сих пор, казалось бы, владея всем, до сих пор российская политика это такая комбинаторика в один ход. Вот представьте себе шахматиста, глубина просчета, что называется, которого один ход. Вот сделал ход – и смотри, чего он ответит. Ой! Слоном пошел. Так, что будем делать? Придумал следующий ход. Ну, и так далее. И так вот, сколько там? 45 ходов, сколько продолжается партия. Мало шансов выиграть в этой ситуации. 783-90-26 теперь – для тех, кто звонит из-за пределов Москвы. Аллё! Ничего не получилось.

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Можно вопрос задать?

С.ПАРХОМЕНКО – Да, давайте, здрасьте. Только представьтесь, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – В продолжение темы… Меня зовут Андрей из Санкт-Петербурга.

С.ПАРХОМЕНКО – Да, Андрей, здрасьте.

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Вот в продолжение темы по поводу руководства. Вот Вам не кажется, что у нас просто отсутствует и даже не развивается система подготовки кадров, т.е. для управления государством, т.е. не просто там… считается, что каждый, наверное, у нас, кто дорос до какого-то уровня, может управлять как кухарка. А нету вот школы, может быть, которая есть в других странах, когда этому учат специально… Образование нужно для этого иметь.

С.ПАРХОМЕНКО – Да нет, Андрей, я не соглашусь с Вами. Да нет такого ощущения, что всякий, кто дорос, может управлять. У нас, к сожалению, сейчас другая система. У нас есть…

СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Нет, вот именно у нас управляет каждый, кто, скажем, учился с президентом или служил, независимо от его образования, т.е. попав…

С.ПАРХОМЕНКО – Вот, вот о чем и речь. У нас получилась сейчас на определенном уровне, причем на очень ответственном, общегосударственном уровне образовалась… Хороший вопрос, кстати, Андрей, Вы задали, спасибо. И как-то вспоминать об этом нужно, и это важная очень так сказать, часть нашей жизни. Образовалась ситуация такого, довольно узкого землячества, когда принимается во внимание огромное количество разнообразных критериев, кроме главных, кроме критериев реальной подготовки, способностей человек решать те задачи, которые перед ним стоят, мыслить в том масштабе, в котором ему предстоит мыслить. Но прежде всего, он должен быть надежный, верный, преданный, манипулируемый, по возможности должны иметься какие-то специальные инструменты. Хорошо, грубо говоря, хорошо бы держать его за глотку, это очень полезно, когда за глотку держишь, чтобы рука, так сказать, уже туда как-то пролезла, чтобы вот как-то не вывернулся. Это в свою очередь и объясняется тем, что довольно много случилось предательств за последние годы, довольно много случилось вот таких вот, как это у них называется, киданий, да? На этом вот их политическом языке, когда вот друг друга кинули. И в партийных, межпартийных взаимоотношениях и между политиками, и между разного рода лидерами это происходит в последнее время достаточно часто, и в списке, так сказать, добродетелей и грехов, как-то предательство в списке грехов не фигурирует как-то, а верность и надежность не является добродетелью. Поэтому хорошо бы держать за глотку. Вот это важно. Или быть связанным как-то очень давно. Хорошо бы, чтобы человек ничего из себя не представлял, не был бы никаким образом не наш …, не имел никакой реальной основы и базы, кроме вот того, что он там учился с кем-нибудь вместе, пиво с кем-нибудь пил, в пинг-понг с кем-нибудь играл. Вот это очень хорошая база. Она такая узенькая, такая маленькая, что как-то человек всегда чувствует себя неуверенно, и это очень полезно. Ну, знаете, природа не терпит пустоты. В той ситуации, когда исчезает процедура, когда исчезает порядок выяснения, кто должен быть, кто имеет право быть обличен высокими властными полномочиями, а кто нет, вот это пустующее место занимают такие странные нравы и обычаи. Нельзя же никак людей не назначать, ну, значит, назначают их вот таким образом. Ну что же, прервемся на неделю, ненадолго. Через неделю продолжим в программе «Суть событий» как обычно по пятницам в 9 часов вечера. Не удаляйтесь от радиоприемников «Эха Москвы», вы за эту неделю много интересного еще из них услышите. Всего хорошего. Я - Сергей Пархоменко, это была программа «Суть событий».