Суть событий - 2005-12-23

23 декабря 2005 года

21:05-22:00

В прямом эфире «Эхо Москвы» Сергей Пархоменко.

С.ПАРХОМЕНКО – Добрый вечер. 21 час и 5 минут, почти уже 6 в Москве. Меня зовут Сергей Пархоменко Это программа «Суть событий». Как обычно по пятницам мы с вами обсуждаем… В программе «Суть событий», как вы думаете, что мы обсуждаем? Суть событий мы и обсуждаем, как сказано в рекламном ролике, который вы только что с неизменным удовольствием прослушали. 725-66-33 - это пейджер. Он по-прежнему на своем месте, никуда не делся, вот работает, вопросы из него какие-то повалились, не успел я начать разговаривать. Прямой эфир, 203-19-22 - телефон. Не сейчас, через некоторое время, но включим обязательно и поговорим про всякое, а 725-66-33, повторю, - это пейджер. Работает, не нужно даже никаких абонентов «Эхо Москвы», просто набираете и вопрос задаете. Или при помощи Интернета. Я знаю, что все больше народа и слушают радио с помощью Интернета и действительно, на сайте «Эхо Москвы» есть кнопочка, у кого приличный интернетовский канал дома или на работе, у кого достаточно хорошая скорость, очень хорошо слышно, замечательно удобно. Сидишь себе чего-нибудь такое работаешь и одновременно слушаешь. Очень советую. И там же есть возможность, кстати, и на пейджер тоже вопрос задать. Есть такое окошечко, тоже очень удобно. Раз – и вот вы прямо тут, минуя всех операторов. Вообще, обратите внимание, что на «Эхе», в отличие от огромного большинства, может быть, даже и ото всех радиостанций, нет совершенно никаких… никаких… Это я мучительно пытаюсь как-нибудь прикрутить, а вот, прикрутил наушники, а то я сам себе в уши так грохочу со страшной силой. Вам не слишком громко, нет? Ничего, все нормально? А мне очень громко было. Ну, вот. Так вот. Да, в отличие от большинства, может быть, даже и ото всех радиостанций, неизвестных мне, звонки не фильтруются. Нет никакого промежуточного человека, который сначала отслушивает, выясняет, расспрашивает, чего-то такое раздумывает, пустить – не пустить, разрешить – не разрешить. Так что, милости прошу. Но и отдавайте себе отчет, что вы в эфире, вас слушают сотни тысяч людей, как это по последним опросам выясняется, вот такая вот аудитория у «Эха Москвы». Ну, что, знаете, не могу молчать, что называется. У меня тоже есть свое мнение про закон о бездетности, точнее, о налоге на бездетность, на эту самую. Целую неделю про это разговаривают. Вот сейчас только что вы могли слышать замечательный как-то букет разных мнений и предположений на этот счет. Я как отец большого множества детей, некоторые из которых вам даже известны, потому что они работали или работают на «Эхе Москвы», могу еще одно как-то соображение привести. Вообще, так как-то часто люди, которые выступают за этот налог и люди, которые инициаторы этого налога, они говорят о том, что вот основная его задача заключается в том, чтобы стимулировать людей к тому, чтобы они рожали детей, что вот если они сомневаются, а тут вот еще налог им будет дополнительным аргументом. Я вам вот что могу сказать: человек, который рожает ребенка для того, чтобы уклониться от налога размером в 2% зарплаты или 6% зарплаты, этот человек – идиот, ему вообще не надо иметь детей, никаких. Ну, хотя бы потому, что он считать не умеет. Ребенок уж как-нибудь обойдется дороже, чем 2% и чем 6%. И кроме того, это вообще идиотизм – рожать ребенка из экономических соображений. Почему-то когда кто-то хочет кого-нибудь усыновить, когда кто-то заявляет о том, что хочет взять ребенка из детского дома, то происходит подробнейшая проверка, ну, во всяком случае, она законом предполагается, эта проверка, чтобы не дай Бог, в человеке не обнаружить каких-нибудь меркантильных соображений. Чтобы вдруг не оказалось, что эта сволочь хочет взять ребенка для того, чтобы улучшить жилищные условия или для того, чтобы получить какое-нибудь пособие, или еще для чего-нибудь. Почему-то это кажется глубоко аморальным, невозможным, недопустимым, безобразным и свинским. А вот здесь как-то прямо на это делается ставка, прямо вот давайте мы как-то наших граждан стимулируем, скажем им, что вот, не рожаете ребенка, заплатите 2% от зарплаты или 6%, там разные есть цифры. А если хотите сэкономить, то вот вам, пожалуйста, замечательная возможность. Не надо стимулировать идиотов на идиотские поступки. Это, в конце концов, вот не гуманно. Человек должен подходить к этому важнейшему решению в своей жизни. просто самому важному, ничего важнее нет, чем решение… Вот как-то в русском языке это странно называется: завести ребенка. Можно подумать, что это пластинка какая-то, которую можно завести или часы ключиком. Вот человек должен как-то в здравом уме и твердой памяти к этому подходить, а не вот так вот, с дуру. Вот вам мое отношение к этому самому налогу на бездетность, глубоко бессмысленному, бесполезному, а к тому же, по-моему, еще и аморальному. Ну, вот. Так что тут с пейджером-то у нас? «Сергей, как Вы думаете, общественная палата, что она конкретно будет делать?», - спрашивает Илья. Илья этот просто рекордсмен по количеству задаваемых вопросов. Спасибо, Илья, Вам за Вашу активность. Действительно, каждую передачу целый ворох от Вас всякого получаю. Иногда бывает интересно. Иногда бывает по делу. Вот в данном случае, по делу. «Как Вы думаете, общественная палата, что она конкретно будет делать?» Да ничего, Илья, не будет делать. Прикрывать будет. Она же создана для прикрытия. Она создана для ка-му-фля-жа. Она – муляж парламента, мы про это много раз говорили. Вот Вам, пожалуйста, история с законом об общественных организациях. Трендели, трендели, свиристели, свиристели. «Вот мы сейчас, прямо вот на этом вот законопроекте всем покажем свою эффективность, и все, которые считали, что мы вот тут просто… Мы сейчас вам…». Они даже заключение не удосужились написать. Они так просто подребездели и в клетку обратно. Ну, так же нельзя, граждане. Ну, чего же так откровенно? Это же как-то даже уже и не смешно. Ну, хоть бы потрудились написать какую-нибудь бумажку, что-нибудь такое продемон… следы бы какие-нибудь оставили. Ну, и разумеется, отношение к этому. ровно вот такое отношение, какое и должно было быть. Наплевательское. Нормально, это как-то очень естественно, как-то люди, которые согласились играть роль вот этого прикрытия, они не должны рассчитывать на уважительное отношение к себе. Уважать их никто не будет, в том числе те, кто их в качестве этого прикрытия нанял. Ну, может быть, расплатятся за эту вот службу постылую тем или иным образом. Кому театр откроют, кому – институт подарят, кому еще чего-нибудь, кому – ученую степень, кому – пост, кому – звание, кому – переезд в столицу и т.д. Вот. А серьезного-то уважения не будет. Ни с чьей точки зрения, ни с чьей стороны. Ну, и со стороны избирателей тоже, тем более что избиратели этого всего не избирали. «Пархоменко, когда Вы были последний раз в метро?», - спрашивает у меня Володя. А чего это, Володя, Вы этим так интересуетесь? Ну, недавно был в метро. А что такое? Это большой подвиг, что ли, побывать в метро? Кстати, обратил внимание, что в русском языке появилось такое устойчивое словосочетание. Называется: «спуститься в метро». Хотя, на самом деле, это действительно, правда. Вот нигде, бывая за границей, я не наблюдаю такого как бы расслоения на людей, которые бывают в метро, и людей, которые не бывают в метро. Как-то: вот люди - с верху, люди – с низу. Как-то как более в этом смысле население устроено… Ну, понятно, что есть люди, которые большую часть передвижений своих делают в общественном транспорте или большую часть, наоборот, в машине. У нас, конечно, это имеет такой совершенно очевидный социальный подтекст. Кроме того, метро, конечно, производит тяжелое впечатление тем, что оно стареет стремительно, и как-то за ним не могут никак уследить. Это очень странно, потому что притом, что вот тут на поверхности в Москве происходит масса всякого строительства и масса всяких подновлений, а метро, в общем, деградирует во многом. Уж во всяком случае, в том, что там связано с вентиляцией и всяким прочим, точно деградирует. А может, это кажется, черт его знает, может с детства как-то… Может, тогда просто так не казалось, что так душно и так ужасно пахнет, как теперь. Но по-моему, вот с этим вот, с кондиционерами в московском метро точно надо что-то делать. Так вот, Володя, поясните, чего, собственно, такой интерес к метро-то? Как-то даже и не пойму, что, собственно, Вы имеете в виду. «Прокомментируйте, пожалуйста, процесс превращения с помощью Госдумы общественной палаты в опущенную. Георгий». Ха-ха, Георгий. Это такая у Вас шутка. А чего ее? Она не превращалась в опущенную. Она сразу родилась вот в этом положении, на которое Вы намекаете. Так. Что, что? «Что Вы думаете о возможном уходе со своего поста Лужкова?», - спрашивает у меня Сергей. Ну, я думаю, что уход его с поста неизбежен. Я думаю, что, собственно, то, что мы будем наблюдать сейчас, - это процесс более или менее планомерной передачи власти из рук в руки. Из рук одной команды в руки другой команды. Я глубоко убежден, что имеется на этот счет соглашение, которое заключается в том, что мэру Москвы и его приближенным не будут вслед кидать никаких камней, железок и других неприятных вещей, а, что называется, отпустят с миром и даже позволят унести значительную часть собственности, заработанной за это время теми или иными способами. В обмен власть в Москве будет передаваться в руки команды, пользующейся большим доверием президента и его администрации, и такой команды, от которой невозможно ждать никаких… никакой политической самодеятельности. Потому что все-таки пост главы столичного города, да еще притом вот в каком соотношении находится Москва и остальная Россия, насколько Москва впереди всей остальной страны со всех точек зрения: технологически и финансово, и психологически. Во многом действительно диссонанс этот существует, разрыв этот существует, ничего тут не скажешь. Достаточно приехать в любой другой город страны, включая Питер, чтобы убедиться, что, конечно, контраст колоссальный. Так вот, человек, который управляет Москвой, это несомненно такой естественный соперник человеку, который управляет страной, современной Россией. Ну, и нужно, конечно, очень надежного иметь здесь персонажа, чтобы не опасаться, что он что-нибудь такое учудит там за спиной. «Сергей, - спрашивает у меня Денис из Питера, - что Вы думаете по поводу болезни детей в Чечне? Опять дурят? Как это все так сразу заболели на нервной почве?» Вы знаете, Денис, а это известная довольно ситуация, и честно говоря, ну, вот доказать мне это нечем, но вот даю Вам честное слово: я как-то сразу подумал и сразу вспомнил такие ситуации. Они случаются. Правда, это обычно синдром какого-то одного учебного заведения, одной школы. Вот врачам, детским психологам, детским психиатрам и вообще педиатрам самого разного профиля, им известны такие ситуации, когда вдруг начинается какой-то такой психоз коллективный и там поднимается температура, как-то немотивированно и необъяснимо, начинаются какие-то обмороки, судороги, одышка. Это вообще в медицине все очень описано. И детей принимаются лечить или, там, госпитализировать. От этого становится только хуже, и эта эпидемия расширяется. И в какой-то момент должен найтись кто-то, кто скажет: «Надо оставить их в покое. Надо перестать обращать на это внимание. Надо вот успокоиться. Надо отпустить домой, как-то чем-то отвлечь». Причем это не обязательно у маленьких детей. Это достаточно часто бывает и у подростков, ну, такого среднего и младшего подросткового возраста в основном. Удивительно, конечно, что вот эта ситуация случилась не в одном каком-то замкнутом помещении или замкнутом, скажем, учебном заведении, а в целых населенных пунктах, даже нескольких населенных пунктах. Это свидетельствует, конечно, о том, что вообще то, что происходит в Чечне на протяжении многих последних лет, - это страшная такая, вполне адская жизнь, чудовищная такая давиловка. Ну, дети не выдерживают. Кроме того, надо помнить, что в Чечне, в общем, довольно туго все завязано, что все друг другу родственники, все друг друга знают, все на такой клановой, довольно тесной семейной основе. Люди очень много общаются с соседями, много как-то всяких слухов и разговоров циркулируют. Вообще, такая очень коллективная жизнь, такая неразобщенная, как говорят многие, кто оттуда приезжают. Ну, это тоже как-то следствие войны и люди стараются как-то держаться немножко друг за друга по возможности. Вот вам просто пример того, что война делает с людьми. Вот выясняется, что невозможно от этого отмахнуться, невозможно на это зажмуриться. Невозможно просто сказать, что этого всего нет. Вот война кончилась, все, забыли, строим там аквапарки и устраиваем там фестивали поп-музыки. И как-то все совершенно в полном порядке. Потому что нашлись люди, которые в обмен на разрешение украсть сколько угодно, говорят, что вы не волнуйтесь, мы эту всю проблему возьмем на себя, мы ее тут замкнем внутри вот этих границ, мы как-то колпаком это все накроем, и вы ничего не узнаете. Так ведь, на самом деле, происходит во взаимоотношениях между федеральным правительством и местными властями, вот собственно, этой самой кадыровской, так скажем, властью. Власть-то именно кадыровская там управляет… Ну, вот видите, как выясняется, не выходит, не работает это таким образом, ничего тут не поделаешь. Так. Опять тут что-то такое про 2%, считаете ли Вы справедливым. Я уже все сказал. Я не считаю справедливым, чтобы идиоты рожали детей. Идиоты, которые рожают детей из экономии. Вот это я не считаю справедливым. И добавить более ли менее нечего. С праздником поздравляют довольно много народа. Спасибо большое. Вас тоже всех с праздником. Как-то уже это все приближается, настроение такое какое-то уже относительно нерабочее. Ну, что, давайте я перейду в оставшееся время к вопросам, пришедшим по Интернету. Ну, очень много, конечно, по поводу Конституционного суда. Очень многие спрашивают меня и здесь на пейджере, вот сейчас и с помощью Интернета, как я отношусь вот к этому решению. Ну, я довольно много занимался Конституционным судом и в бытность свою журналистом пишущим довольно много о нем писал, довольно много времени там провел в свое время. Я думаю, что это одна из самых интересных историй таких локальных… история в истории, история в новейшей истории России. Уж извините за такую нелепую формулировку. Но, тем не менее, я имею в виду дело КПСС в Конституционном суде. Я думаю, что оно имеет колоссальное эпохальное значение, и имело в тот момент, когда начиналось. И проигрыш его российской властью тоже имел эпохальное значение, потому что, конечно, это была замечательная возможность, очень редкая, точная, очень естественная возможность для некоего такого исторического покаяния, для того, чтобы подвести очень важную черту и психологическую, и политическую. Эта возможность была упущена. И вообще Конституционный суд сыграл в истории России последних лет огромную роль, может быть, непропорционально большую роль. Но это, наверно, можно объяснить неустойчивостью юридической, правовой, политической, государственной системы в России, когда вот много конфликтов, много противоречий, много неясного, многое требует толкования. Часто требуется арбитр по разным поводам. Это вообще вот для каких-то таких периодов государственного накопления, не имея в виду денег, а имея в виду некоторый опыт государственного строительства и опыт общественной жизни, это, видимо, естественно. Так вот мне кажется, что одни и те же люди, сидящие в одном и том же доме, на Ильинке играют страшную роль в истории России. Вот в 93 году, на самом деле, это до сих пор так и осталось неоцененным, но многие из них были опозорены в профессиональном смысле, на протяжении многих лет были изгоями. Многие помнят знаменитую сцену с Руцким, который кричал в микрофон, в телефон: «Валера, еб-те, ты ж верующий», - обращаясь к председателю Конституционного суда тогдашнему Зорькину. Ну да, слов в их адрес было сказано много, а в общем их страшная черная роль, она так и не была оценена, потому что тогда люди, которые могли бы быть арбитрами, люди, которые могли бы действительно быть над схваткой, люди, которые могли бы быть таким успокоителем бури, они приняли, по большей части, не все, по большей части приняли одну из сторон. Они сыграли в эту игру в качестве участников. Они оказались… Они преследовали свой собственный политический интерес. Это в точности относится к тогдашнему, а теперь и нынешнему председателю Конституционного суда Валерию Дмитриевичу Зорькину, которому показалось, что он управляет страной и должен управлять страной. С ним вот случилось то, что там, скажем, религиозной литературе называется гордыня. Вот это вот ровно оно с ним произошло, вот этот грех его поразил. Он как-то, что называется возомнил себе. Ну, и последствия у этого всего были ужасные, потому что вот может быть, та соломинка, за которую можно было бы схватиться в 93 году, и может быть, это как-то утихомирило бы ситуацию, эта соломинка из рук выскользнула. Кончилось все, знаете, чем кончилось: кончилось стрельбой, на тот момент неизбежной стрельбой, когда уже, собственно, принималось решение о ней. И, конечно, этот грех навсегда на этих людях останется, что они попытались в этой воде наловить себе рыбы, в воде мятежа 93 года. Ну, прошло какое-то время, их вроде как простили, как-то вот вина их оказалась замылена. Постепенно к ним вроде бы вернулось какое-то там имя, уважение, что-то такое, я уж не знаю, почему профессиональная среда это допустила, но допустила в отношении нескольких людей, которые тяжелейшим образом себя замарали участием в этом самом кризисе 93 года в самом ужасном виде. Но а потом вот случилось и так, что Зорькин снова стал председателем. Это довольно сложная такая тонкая и, в общем, герметичная, что называется, история о том, как его выбрали обратно на этот пост. Вот сегодня мы имеем тот Конституционный суд, который мы имеем. И этот Конституционный суд принимает страшное решение. Я бы его вот так оценил. То, что произошло на этой неделе, собственно, вчера в Конституционном суде, - это вещь историческая и она будет играть очень большую роль, роль очень тяжелую, очень печальную. Вопрос совершенно не в том, что Конституционный суд подтвердил вот это конкретное указание президентской власти, что он объявил конституционным вот это конкретное направление политической деятельности, вот это конкретное решение, что губернаторы будут избираться теперь… точнее, не избираться, а будут теперь назначаться из Кремля. Один сотрудник аппарата Конституционного суда, с которым я консультировался сегодня, очень, на мой взгляд, точно, умно описал позицию в этом смысле, ну, тех, кто непосредственно думает об этой истории, что вот раньше … Конституционный суд решил так, что раньше у нас были вот субъекты федерации и в каждом сидел такой маленький Ельцин. И вот таково было как-то устройство жизни, нужно было эту ситуацию поддерживать, чтобы вот этот маленький Ельцин как-то выбирался и как-то он был бы там таким маленьким президентиком. Вот во главе страны сидит большой президентище, а тут вот маленькие президентики сидят, 89 штук. И вот на тот момент это было важно. Но теперь вот, было решено, что теперь будут сидеть такие маленькие фрадковы. Т.е. люди, которые, в общем, ни на что, кроме исполнения воли не предназначены, которые могут говорить какие-то слова, делать круглые глаза, надувать большие щеки и как-то председательствовать на каких-то совещаниях и прочее. Но в общем, понятно, что они являются только такими передаточными звеньями , они вот являются сугубым инструментом в руках верховной президентской власти на местах. Ну, вот собственно это Конституционный суд и подтвердил. Раньше были ельциники, маленькие а теперь такие фрадковочки крошечные будут у нас во главе этих самых субъектов федерации. Ну вот. Это, конечно, шутки все, но серьезно то, что это решение стало тяжелейшим прецедентом. Вообще, многие говорят, что ничего страшного, у нас не прецедентное право, и начинают что-то такое про это рассказывать, что вот бывает право прецедентное, такое англосаксонское, а бывает право континентальное, которое не носит прецедентного характера. Ну, это все, конечно, очень верно, конечно, очень серьезно, очень научно и очень трогательно, но на самом деле, мы с вами понимаем, что каждый раз всякий судья и вообще всякий политик и всякий человек, принимающий решения, он как-то оглядывается назад и он пытается найти, а раньше-то что вот на эту тему говорили? Что по этому поводу решали? Понятно, что каждое следующее решение так или иначе, вольно или невольно цепляется за предыдущее, и это совершенно естественно. Вот в этом смысле, в таком широком смысле слова прецедент очень тяжелый, и я бы даже сказал, очень и мрачный. Вот давайте я на этом месте прервусь, а как-то расшифрую свою мысль накоротке я сразу после новостей, т.е. через 3-4 минуты.

НОВОСТИ

С.ПАРХОМЕНКО - 21 час и 35 минут. Это программа «Суть событий», она продолжается. Вот, собственно, вторая половина этой программы. Я - Сергей Пархоменко. Добрый вечер еще раз. 725-66-33 – это пейджер без всякого абонента «Эхо Москвы». Прямо звоните и диктуйте или с помощью компьютера прямо берете и приходите на сайт и пишете. Все это работает и как-то все в вашем распоряжении. «Что Вы думаете по поводу судорог, передающихся воздушно-капельным путем?», - спрашивают у меня. Да я уже сказал по поводу судорог, передающихся воздушно-капельным путем. Очень возмутились многие слушатели тому, что я верю в эту версию, такую психологическую, психиатрическую, если хотите, версию этого заболевания. Да, знаете, дорогой Митек, вот это у меня Митек спрашивает про воздушно-капельный путь. Человек вообще такое сложно организованное, психически очень тонко настроенное животное. И не только воздушно-капельным путем, но и в безвоздушном пространстве передаются людям разные вещи: страхи передаются, передается тоска. Это бывает, знаете. А стоит вот пожить несколько лет среди войны, смерти, ужаса, крови, вони и всего остального, что происходит в Чечне, и вот передастся много чего. А в толпе что передается воздушно-капельным путем, когда толпа вдруг сходит с ума и начинает давить сама себя? Что на Ходынке передалось воздушно-капельным путем, а, Митек? Ну, что же. «Странно слышать от юмориста, - пишет мне Андрей, - рассуждения о праве». Ну, это Вы меня, наверное, с Шендеровичем перепутали. «Нас, студентов МГУ в новых учебниках учат конституционному праву, где черным по белому написано, что в 93 году президент Ельцин нарушил Конституцию. Это общепризнанный факт. Прокомментируйте. Андрей». Андрей, комментирую. Вы знаете, по-моему, позорище учиться будущему юристу тому, что происходило в 93 году по учебникам. Вообще, в приличных учебных заведениях приличные студенты учебниками не пользуются. Они читают книги, разные, много, разных авторов, рассматривающих разные события с разной точки зрения. Еще они идут в библиотеку и читают газеты 93 года, их там полно и которые все в полной целости и сохранности. Пылятся там и никого не интересуют. Идут в архив, занимаются научной работой, самообразованием, собирают информацию из разных точек зрения, из разных источников, пользуясь разными современными возможностями и т.д. А Вы однажды уже прожеванной и переваренной жвачкой хотите питаться. Учебник ему дали кем-то написанный. А кто его писал, этот учебник? А почему Вы заранее соглашаетесь с автором этого учебника? А почему Вы считаете, что это единственный учебник, который написан по этому поводу? Может, Вы какой-то труд положите на то, чтобы выяснить, что происходило с Вашей страной и с правом, которому Вы учитесь, студент МГУ? Поработайте, Андрей, Вас… сколько открытий чудных готовит Вам просвещенья дух. Знаете, много. Так что, не ленитесь. Для кого-то это общепризнанный факт, а для меня общепризнанный факт другой, что президент Ельцин не нарушил Конституцию, а отменил Конституцию, которая перед этим была группой безответственных и злонамеренных политиков доведена до неработоспособного состояния. По-моему, так следует трактовать события 93 года. Они изуродовали Конституцию, измяли, истоптали и измучили, пришлось начинать с чистого листа. Хотите, вот такую интерпретацию? Не верите, не верите мне, а верите своему учебнику, прочтите что-то третье, дайте себе труд, полезно будет. Так вот, что касается Конституции сегодня и Конституционного суда. Смысл того решения, которое было принято, собственно, вчера и было объявлено, заключается в том, что политическая конъюнктура сильнее конституционной нормы. Вот в этом самом решении, которое формально еще даже не опубликовано, но как-то большого секрета, на самом деле, в нем нет, говорится о том, что вот все это происходит в развивающемся социально-историческом контексте. Вот такая вот применена формулировка. Там, надо сказать, вот в постановлении Конституционного суда, которое вчера принято, судьи вынуждены были очень подробно объясняться по поводу того, что заставило их принять сейчас постановление, которое сейчас прямо противоречит постановлению 96 года по этому самому поводу. Они тогда разбирали конкретный случай в Алтайском крае и твердо сказали, что нет, назначение губернатора с помощью законодательного собрания местного не соответствует духу и букве Конституции Российской Федерации. А вот теперь они как-то решили по-другому. И вот они говорят, вот понимаете: развивающийся социально-исторический контекст. В результате… Я прочту один абзац. Вы уж извините, он такой сложный для понимания, но, тем не менее, без него, я думаю, не обойдешься, можно немножко потерпеть. Так вот цитата такая: «В результате интерпретации истолкования тех или иных положений Конституции Российской Федерации применительно к проверявшемуся нормативному акту в системе прежнего правового регулирования, имевшей место в то время конституционной практики эти интерпретации могут уточняться либо изменяться с тем, чтобы адекватно выявить смысл тех или иных конституционных норм, их букву и дух – внимание - с учетом конкретных социально-правовых условий их реализации, в том числе – еще более внимательно – с учетом изменений в системе правового регулирования». Вот в эти вот такие шуршащие… Конец цитаты на этом месте. В эти шуршащие такие вот юридические обертки завернута очень простая мысль. Есть политика, есть политическая воля, есть практика, есть конъюнктура. И толкование Конституции, понимание Конституции, действие Конституции должно применяться вот к этому, прилагаться к этой самой конъюнктуре. Нужно все время иметь это в виду. Я позволю себе напомнить Конституционному суду, что он не вправе иметь что бы то ни было в виду, кроме Конституции. Эти люди рассажены по этим креслам для того, чтобы блюсти конституционную форму, конституционное слово и конституционный дух. Они не имеют права обращать внимание на политическую конъюнктуру. Они не только это делают, они еще это и декларируют сегодня. Все, за исключением двух человек, которые заявили о своем мнении по этому вердикту. Это судья Кононов и судья Ярославцев. По всей видимости, есть еще по меньшей мере 4 человека, которые проголосовали против, но они по разным причинам не заявили формального своего особого мнения, т.е. не пояснили своей позиции, почему они были против этого решения, ну, и можно думать, что они были против какой-то конкретной детали, а так вообще в целом они согласны. К сожалению, это решение нам много раз еще аукнется. К сожалению, еще много раз в разных ситуациях снова и снова мы будем возвращаться к тому, что Конституционный суд однажды постановил, что Конституция как-нибудь обойдется, как-нибудь посидит в уголку, как-нибудь покурит за дверью пока мы тут разберемся. Потому что вот развивающийся социально-исторический контекст. Потому что вот, понимаете, «с учетом конкретных социально-правовых условий их реализации». Понимаете, вот сегодня такие социально-правовые условия конкретные, а завтра другие. Ну, что же теперь можно поделать? Ну, тем хуже для Конституции. Ничего, обойдется как-нибудь. Мне жаль, что дело сложилось таким образом, что одни и те же люди под руководством одного и того же человека, в чем такая вот ирония исторической судьбы: один и тот же человек второй раз играет эту роль. И мне туту пишут: «Что это Вы придираетесь к Зорькину? Он прошлый раз проявил принципиальность, Вам плохо. В этот раз вроде как прогнулся, Вам опять плохо». Он никогда не проявлял вот из этих двух случаев никакой принципиальности. Он в одном случае играл в политику, исходя из разного рода посторонних соображений. Может быть, самых лучших, самых благородных, самых изумительных побуждений, но он играл в политику, он на себя играл. Сегодня он снова играет в политику, опять на себя играет. И все, конечно, гораздо сложнее, чем переезд в Петербург. Знаете, тут многие говорят: ой, да, их напугали переездом в Петербург. Ну, да, их действительно пугают переездом в Петербург, и аппарат их пугают переездом в Петербург, а знаете, это имеет значение вот для такого рода замкнутых бюрократических структур, какой является Конституционный суд, это очень важно – настроение аппарата, когда они окружены людьми, от которых, конечно, зависит, которые пишут для них бумаги, отвечают для них по телефону, возят их на машине, консультируют их, помогают им, снабжают их информацией, разбираются для них с архивом и т.д. Когда все эти люди находятся в состоянии такого тяжелого напряжения, потому что что же, то ли сейчас всех разгонят, то ли сейчас всех повезут в другой город, как-то непонятно. Понятно, что конституционным судьям самим там какие-нибудь коттеджи построят, ничего страшного. Они как-то совершенно не напуганы этим переездом. Но, в общем это серьезный стресс для организации, переезд вот такой из Москвы в Питер. Отдельно можем поговорить, зачем он нужен этот переезд и кому он нужен, этот переезд Конституционного суда, точнее, перевоз Конституционного суда из Москвы в Питер. Так вот все сложнее гораздо. Вопрос не в том, что вот их этим пугают, а они там сразу на что-то такое соглашаются. Они играют большую серьезную политику. Люди, несколько человек во главе Конституционного суда. И это тяжелое очень дело, и это дорого очень нам всем обойдется. Потому что, еще раз, это очень плохой прецедент. Это сдача Конституционным судом конституционных ценностей, продажа их, обмен, если хотите, на ценности конъюнктурно-политические. Вои и все. Ну, и последнее, раз уж я как-то это затронул, собственно, про перевоз Конституционного суда. Ну, понятно, что это вопрос денег, точнее, воровства денег. Только что в Питере было это самое 300-летие. Там целый отрос огромный круг людей, чиновников, разного рода функционеров, коммерсантов и т.д., которые как-то замечательно заработали на этом 300-летии, украли огромные деньги. Вообще, съездив в Питер, получаешь колоссальное впечатление оттого, как это все там устроено, как нагло эти деньги разворованы, на самом деле, как подмазана и подчищена кое-как, на живую нитку, вот ногтем ковырнешь, и там вот видно, что перед 300-летием было. Когда в раздолбанную, растрескавшуюся, покрытую каким-то жидким дерьмом, ну, мостовую, как-то в нее ввинчивают новомодные такие светящиеся, пластиковые такие для разметки такие фонарики, чтобы вот оно так светилось. А что это все расползается, вместе с асфальтом, который давно пора заменить на этой площади и на этой улице и как-то причем здесь эти пластмасски? Ну, так вот, было 300-летие Питера, были большие деньги на это ассигнованы. Они украдены. Хочется еще новых ассигнований. И чтобы было еще чего украсть. И это, конечно, отличный способ как-то перевести туда Конституционный суд или еще, неважно совершенно какую-нибудь организацию. Это ж надо будет ей реконструировать дворцы, там, строить жилье, создавать инфраструктуру. Будет на это специальный бюджет. Этот бюджет можно тырить сколько хочешь. Конституционный суд проще всего, он небольшой. Вот. А там, глядишь, за ним еще чего-нибудь подтянется. Туда же и Верховный суд, а там, глядишь, и арбитражный. Так это же можно как-то, сколько поколений на это можно содержать, на ремонт этих служебных помещений. Вот. Так что это все не очень серьезно в политическом смысле, а вот решение, а вот конкретные социально-правовые условия реализации Конституции, которым, видите ли, Конституция должна теперь подчиняться, это серьезно очень. 203-19-22 – это телефон прямого эфира «Эхо Москвы», и мы с вами им воспользуемся, извините, уж сбросив тех, кто на нем висит последние минуты. А вот сейчас, собственно, звоните, сейчас набирайте и попадете, несомненно сюда, прямо в «Суть событий», ко мне, Сергею Пархоменко. Вот, например, алло!

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ОЛЬГА – Алло, здравствуйте! Это Ольга из Екатеринбурга.

С.ПАРХОМЕНКО – Здравствуйте, Ольга из Екатеринбурга.

СЛУШАТЕЛЬНИЦА ОЛЬГА – Я хотела бы, чтобы Вы прокомментировали ситуацию с Касьяновым и вот все, что произошло с партией в выходные.

С.ПАРХОМЕНКО – Ну, чего, довольно гнусная ситуация. Это ситуация трагикомическая, конечно, и она производная от того режима, я бы сказал, антипартийного, того антипартийного строя. (Короткие гудки). Да, Ольга, спасибо за вопрос. Того вот строя, который в России специально был последнее время создан, путем довольно серьезных законодательных мероприятий и инициатив была создана ситуация, в которой нормальным легальным образом, без участия административного ресурса, без опоры на действующую власть невозможно зарегистрировать, создать партию, невозможно развивать самостоятельный, независимый партийный организм. Нужно идти к начальству и просить помощи. Ну, хотя бы потому, что для того, чтобы зарегистрировать новую партию, нужно иметь такое количество подписей и такое количество инициаторов, такое количество как бы уже членов этой партии, которое можно только получить только в одном случае, если эта партия уже есть. Ну, как собрать 50 тысяч подписей, не имея партии? А с другой стороны, если ты можешь собрать 50 тысяч подписей, значит, у тебя уже существует партия, чего тебе заново создавать в таком случае? Та же история с референдумом, который… специально создана законодательная ситуация, при которой невозможно на голом месте инициировать референдум, провести. Это технически невыполнимо. И с партией невыполнимо. Поэтому вся партийная жизнь сегодня, с одной стороны, она висит на административном гвоздике: начальство поможет, начальство не поможет, начальство позволит, не позволит, допустит, не допустит. С другой стороны, конечно, очень много злоупотреблений, очень много людей, которые на этом зарабатывают, очень много людей, которые готовы предоставлять всякие такие теневые услуги по созданию партий. И это создает почву для огромного количества конфликтов, скандалов, вот этих бесконечных перехватов, вот всей вот этой вот такой серой, теневой партийной деятельности. Когда вроде есть одна партия, а вот там уже действующая партия, она вроде зарегистрирована, а теперь Касьянов говорит: давайте я как-то эту партию как-то приберу себе, я буду во главе ее. Но понятно, что это не от хорошей жизни делается, а оттого, что новую партию на голом месте создать невозможно, технически нельзя. Приходится вот использовать вот эту вот старую шкурку. А у этой старой шкурки есть прежний какой-то владелец. Что такое, владелец партии? Ну, в общем, вот такая вот, такие вот лица, которые говорят: нет, эта партия наша. Ну, и начинается вот эта вот тяжба. Люди, которые перехватили этот вот… эту кожуру от демократической партии Касьянова, это люди с богатой историей разного рода мелких внутрипартийных склок, скандалов. Посмотрите вот на эту фамилию в Интернете. Не хочу даже ее здесь произносить. Просто наберите в какой-нибудь поисковой машине. Вас ожидает замечательный как-то перечень событий, сколько люди скандалили, собачились мелко, как-то глупо, коммунальным образом. Ну, вот, да, отточили это мастерство. Теперь применили его на Касьянове. Так что, знаете, этот конкретный скандал, он опирается на довольно серьезное политическое обстоятельство, на то, что партийная жизнь в России законодательным образом намеренно властью не заорганизованна, подавлена и изуродована, сказал бы я. Вот мы наблюдаем такие вот конкретные выплески этого всего. 203-19-22 - телефон прямого эфира «Эхо Москвы», программа «Суть событий». Алло!

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – Здравствуйте, Сергей Борисович!

С.ПАРХОМЕНКО – Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – Это опять Екатеринбург. Меня зовут Леонид.

С.ПАРХОМЕНКО – Вот это – да. Вот докажи после этого, что это какие-то шутки связи. Два звонка, два Екатеринбурга. Ну, вот как-то так провода пересеклись. Да, слушаю.

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – Вы говорили много по поводу решения Конституционного суда.

С.ПАРХОМЕНКО – Угу.

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – Я бы его сформулировал тремя словами.

С.ПАРХОМЕНКО – Сформулируйте.

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – Конституция как дышло.

С.ПАРХОМЕНКО – Ну, в общем, примерно это я имел в виду. Действительно…

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – Вот видите, на новое слово…

С.ПАРХОМЕНКО – И проблема, да, проблема не в том, что Конституция как дышло, вот так вышло, так получилось, а проблема в том, что Конституционный суд как-то, высоко задрав подбородок, говорит: «И это правильно. И так и будет. И мы это с высоты своего высшего конституционного авторитета одобряем, что она теперь будет дышлом». Вот, что ужасно. Ну да, бывают разные обстоятельства, разные бывают случайности. Вот, ну, так сложилось, что Конституцией не должным образом распорядились. Но впервые Конституционный суд утверждает право на распоряжение Конституцией вот таким конъюнктурным образом. А, Леонид, что Вы думаете по этому поводу?

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – Да, я согласен.

С.ПАРХОМЕНКО – Хорошо, что согласны. Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – Давайте освободим линию еще для кого-нибудь из Екатеринбурга.

С.ПАРХОМЕНКО – Да, хорошо.

СЛУШАТЕЛЬ ЛЕОНИД – С Новым годом Вас!

С.ПАРХОМЕНКО – И Вас с Новым годом! Там в Екатеринбурге, я думаю, сейчас должно быть красиво. Сибирь все-таки. Да, и в Москве, на самом деле, неплохо последние дни. Зима вступила, что называется, в свои законные права, как это писали в уголке фенолога в газете «Труд» в 1972 году. Ну что, у нас есть еще 7 минут. 203-19-22. Алло!

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Да.

С.ПАРХОМЕНКО – Здрасьте. Вы тоже из Екатеринбурга?

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Нет, я из Москвы, Юрий.

С.ПАРХОМЕНКО – Отлично. Ну что же…

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Я по поводу этих законов о… как они там называются? О деторождении, короче говоря. Значит, первое, что закон этот, конечно, отвратительно называть законом, как он там предлагается его назвать, да? За недостаток детей. В то же время, идея совершенно нормальная: повышать, так сказать, там, и набирать деньги на то, чтобы что-то повышать надо. Поэтому почему не назвать этот закон, скажем, законом об улучшении демографического состояния и т.д.?

С.ПАРХОМЕНКО – Юрий, Вы знаете…

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Я сейчас кончу. И собирать деньги со всех, кроме тех, с кого собирать нельзя. Невзирая на то, могут они там рожать, не могут, хотят или не хотят. Вот и все.

С.ПАРХОМЕНКО – Понятно. Спасибо. Юрий, Вы знаете, ну, такая постановка вопроса возможна. Действительно, государство может в какой-то момент сказать.

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Из двух, той, которая была, и той, которую я предлагаю, по-моему, очевидно, что эта разумнее. Ну, в смысле она просто…

С.ПАРХОМЕНКО – Вот дайте, теперь я закончу, Юрий.

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Да, пожалуйста.

С.ПАРХОМЕНКО – Такая постановка вопроса возможна. Государство, в конце концов, имеет право сказать: «Уважаемые граждане, я нищее, - говорит государство. - У меня нет денег, я очень нуждаюсь в вашей помощи…

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Да, да, да.

С.ПАРХОМЕНКО – …Пожалуйста, помогите мне деньгами на важные социальные, демографические и т.д. нужды».

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Совершенно верно.

С.ПАРХОМЕНКО – Ну, вот для начала, это не так.

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – А, нет, это другой вопрос... мы же сейчас это не рассматриваем.

С.ПАРХОМЕНКО – Для начала ситуация в России сегодня не такая. Юрий, спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Я говорю, согласен полностью, но если… ведь кто-то инициирует этот закон, значит, он-то исходит из того, что она такая.

С.ПАРХОМЕНКО – Да нет, вроде.

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Нет, как, он говорит, что...

С.ПАРХОМЕНКО – Ну, так может проще…

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Путин говорит, что денег нет.

С.ПАРХОМЕНКО – Так вот, может, проще ему объяснить, что деньги есть, просто нужно…

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Нет, ради Бога.

С.ПАРХОМЕНКО – Просто нужно знать, откуда их взять. Просто есть другие источники, которыми следует воспользоваться.

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Ради Бога, это еще более хороший вариант.

С.ПАРХОМЕНКО – Понятно, Юрий, спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ ЮРИЙ – Счастливо.

С.ПАРХОМЕНКО – Спасибо Вам и с Новым годом. Спасибо за подробное отношение к делу, но все-таки я здесь должен сказать следующее: сегодня Россия не находится в том катастрофическом положении, которое требовало бы применения таких чрезвычайных, я бы даже сказал, в какой-то мере бесчеловечных мер. Собирать с людей просто так Христа ради деньги на улучшение демографической ситуации. Очень прав был, между прочим, здесь один слушатель в предыдущем, по-моему, часе, я слышал его, подъезжая к «Эху» на машине, который стал говорить, что как-то демографическую ситуацию можно было бы как-то из другого конца улучшить. Можно было бы как-то о стариках позаботиться. И тоже бы сильно улучшилась демографическая ситуация за счет увеличения продолжительности жизни, которая падает в России чудовищными, на самом деле, несусветными темпами, абсолютно не соответствующими ничему, уж нефтяным доходам не соответствующими точно. Так вот. Россия не находится в таком положении, во-первых. Во-вторых, если вдруг почему-либо хочется собрать с граждан еще немножко денег, то давайте это вообще отвяжем от проблемы наличия, отсутствия детей. Ну, нет денег, ну, хорошо, давайте, признайтесь, что 13% подоходного налога с физических лиц – мало, а должно быть 14% или 17% или 40% или сколько-то там еще. Давайте собирать со всех, кто что-нибудь зарабатывает, деньги, и давайте часть этого налога целевым образом гарантированно направим на что-нибудь детское. Не знаю, на детское здравоохранение или на что-нибудь вроде того. Возможный подход? На мой взгляд, нецелесообразный, потому что еще раз скажу: деньги в стране есть. Но теоретически возможный. А причем здесь эта бездетность? Почему надо связывать этот налог с тем, есть у человека дети или нет у человека детей? А если есть, а человек, тем не менее, хорошо зарабатывает? Он что, не должен помогать другим, что ли, оттого, что у него есть свои дети? Ну и что? Ну, и молодец, поздравляем. Есть свои, помоги чужим заодно тоже. 203-19-22, последний звонок на сегодня, но все-таки было бы странно, если бы я его не принял. Алло!

СЛУШАТЕЛЬ ОЛЕГ – Здравствуйте, Сергей Борисович. Это Олег из Санкт-Петербурга.

С.ПАРХОМЕНКО – Здрасьте, Олег из Санкт-Петербурга.

СЛУШАТЕЛЬ ОЛЕГ – Сегодня с утра Алексей Алексеевич сказал, что партию «Родина» с выборов снял лично Владислав Юрьевич Сурков. Вот как Вы относитесь, и чем это было вызвано?

С.ПАРХОМЕНКО – Я не знаю, что имел в виду Алексей Алексеевич. Я думаю, что действительно серьезные политические решения, принимаемые вот на таком федеральном уровне, а несмотря на то, что это были московские выборы, это, конечно, решение федерального масштаба. Понятно, что такие политические решения не принимаются без Кремля, и в частности, не принимаются без тех, кто, собственно, рулит политикой, а именно, Суркова. Я думаю, в этом все дело. Мне представляется, что это еще одно доказательство несамостоятельности судебной власти в России. Я скажу сразу, что я решение это о снятии «Родины» с выборов одобряю, считаю его правильным, считаю его уместным, считаю поведение «Родины» безобразным, а преступление, совершенное «Родиной», я имею в виду вот этот вот антикавказский ролик, непростительным. И тем не менее, мне кажется, что такие решения суд должен принимать сам, без чьего бы то ни было давления, без чьей бы то ни было указки и не по чьей бы то ни было команде. Думаю, что в данном случае без команды не обошлось. Оттого, что команда правильная на сей раз, ну, от этого она не перестает быть мне противна как команда. Вот и все.

СЛУШАТЕЛЬ ОЛЕГ – А что, кстати, вот Суркова задело именно в этом ролике, вот как Вы считаете?

С.ПАРХОМЕНКО – Да не знаю. Я не знаю, и знать не хочу. Если Вы намекаете на то, что у него есть какая-то там капля чеченской крови, думаю, что в данном случае, это не сыграло никакой роли. Ну, он как-то движим, на мой взгляд, какими-то совершенно другими политическими устремлениями, насколько я его знаю.

СЛУШАТЕЛЬ ОЛЕГ – А разве он настолько всесилен, что может своими решениями целую партию снять?

С.ПАРХОМЕНКО – Может указать суду. Ну что, Олег, спасибо. Осталось, собственно, несколько секунд до конца передачи и до новостей. Мы встретимся с вами через неделю. И с Вами, Олег, тоже встретимся через неделю, я в этом нисколько не сомневаюсь. Всего хорошего, до свидания, приятных вам выходных и праздников! Счастливо!