Суть событий - 2021-08-20

С.Пархоменко

Надо сказать, что в очередной раз — это время от времени случается и вот случилось опять — большого выбора у меня не было, потому что темы мне кажутся очевидны и одну из них нам предъявили буквально за полтора часа до начала этой программы.

С.Пархоменко: Российская журналистика жива, и она жива вот этими людьми, признанными иноагентами

Многие интересуются, в том числе, и слушатели этой программы интересуются, а отчего все-таки такие решения предпринимаются по пятницам. Я имею в виду решение о внесении новых российских медиа и все новых и новых граждан России, прежде всего, российских журналистов в списки иностранных агентов, нежелательных организаций и всякого прочего. Есть такая легенда, что по пятницам происходит заседание Совета безопасности, и вот они там как-то друг друга разогревают и постепенно доводят до такого бешенства, что немедленно предпринимают решения о внесении очередных людей и организаций в эти реестры.

Но, я думаю, дело обстоит по-другому. Я думаю, что примерно 30 лет назад этим людям, когда планировалось КГЧП, объяснили, что по субботам и воскресеньям газеты не выходят, и если в пятницу что-нибудь такое учинить, то до понедельника никто такого ничего не узнает. И вот они по-прежнему в это верят и по-прежнему исходят из того, что пятница — это такое мертвое время. Впереди выходные и как-то ничего такого не будет обсуждать и, главное, никакой информации никуда не просочится. Потому что о существовании нас с вами они более-менее не догадываются.

Но это все шутки, конечно, а если серьезно… О’кей, если уж я начал с этой темы, с этой темы и продолжу. Вот я смотрю на список людей, физических людей, граждан Российской Федерации, которые сделались сегодня иностранными агентами. И вижу среди них Дмитрия Великовского, который 9 раз был претендентом на премию «Редколлегия». Я являюсь членом жюри премии «Редколлегия», одним из координаторов премии «Редколлегия». Это, как многие говорят, самая престижная российская журналистская премия, которая награждает, собственно, людей, не издания, а людей. Мы награждаем людей премией «Редколлегия».

И Министерство юстиции тоже награждает людей по-своему, вот этими званиями иноагента. Так вот Дмитрий Великовский 9 раз был претендентом на премию «Редколлегия». Пока, к сожалению, ни разу лауреатом не был, но, я думаю, что у него масса времени впереди. Роман Анин, лауреат премии «Редколлегия». Ирина Долинина — 2 раза лауреат премии «Редколлегия», Роман Шлейнов — 2 раза лауреат премии «Редколлегия», Алеся Мароховская — 3 раза лауреат премии «Редколлегия», Олеся Шмагун — 4 раза лауреат премии «Редколлегия». Такое тоже бывает, что человек 4 раза получает за свои работы премию «Редколлегия». Работает эта премия осени 16-го года. То есть вот-вот будет 5 лет, как мы ежемесячно раздаем эти награды журналистам, которые в предыдущий месяц сделали что-нибудь выдающееся.

Что это означает? Это означает, что они читают сайт премии «Редколлегия» и высматривают новых претендентов на то, чтобы сделать их иностранными агентами? Или, может быть, у премии «Редколлегия» такой глаз, что мы как кого назовем, как кого сглазим, так тому сразу становиться иностранным агентом? Да нет, дело просто в том, что российская журналистика жива, и она жива вот этими людьми. И именно живые люди тем, кто сегодня охраняет этот режим российского фараона, кажутся опасными, вредными, и они последовательно пытаются их уничтожить.

Есть при этом несколько стандартных песен, которые они при этом поют. Одна песня, которую они поют, заключается в том, что российское законодательство на самом деле копирует американское и что российский закон об иностранных агентах — это ни что иное, как просто творческое развитее, продолжение и разработка американского закона об иностранных агентах. Это ложь. Это совершеннейшая, полная, стопроцентная, отчетливая и намеренная ложь. Это очень любит повторять госпожа Захарова, представитель российского МИДа. Это ложь. Намеренное введение публики в заблуждение. Следовательно, для человека, который работает в государственной информационной сфере, является официальным представителем государственного агентства, государственного органа — министерства, это должностное преступление: сознательно введении публики в заблуждение.

С.Пархоменко: Когда Захарова повторяет, что российский закон об иноагентах является репликой американского, она лжет

Раз за разом, когда госпожа Захарова повторяет, что российский закон об иностранных агентах является репликой американского закона об иностранных агентах, она лжет и намеренно водит российское общество в заблуждение, намеренно его обманывает. Дело в том, что нет ничего общего между этими законами об иностранных агентах — я много раз об этом писал, думаю, что вам легко можно будет найти эти тексты у меня в «Фейсбуке», в моем телеграм-канале «Пархомбюро», — посмотрите, я подробно разбираю два этих закона. И главное, что можно сказать об американском законе — что он призван отличить и наградить некоторым специальным статусом организации, которые полностью стопроцентно всю свою деятельность посвящают интересам какого-то, как это там называется принципала, то есть некоторого заказчика, на которого они работают, этот заказчик их финансирует, и в их интересах от начала до конца они существуют.

В случае с российскими иностранными агентами это совершенно не так. Любой гражданин Российской Федерации — для этого достаточно всего двух критериев, двух качеств, одно заключается в том, что этот человек должен что-нибудь где-нибудь опубликовать, не важно что и где, не знаю, объявление о продаже книжного шкафа на столбе или любой пост в любой социальной сети, любое сообщение, предназначенное, что называется, для неопределенного круга лиц, этого достаточно.

И второе: этот человек должен когда-нибудь в своей жизни получить какие-нибудь деньги из-за границы абсолютно по любому поводу, даже не связанному с этой конкретной публикацией, тем более, с основной деятельностью этого человека. Это может быть все что угодно: пожертвование, подарок, премия, гонорар, заработок по договору, совершенно всё что угодно.

Вот этих двух вещей достаточно, чтобы этот человек подходил под определение иностранного агента. А дальше уже происходит политическое решение: уже пора этого человека назначить иностранным агентом или еще не пора?

То же самое касается СМИ, любой компании, любой НКО. Вот я вижу здесь в вопросах, которые присылают мне мои слушатели, вопрос о том, что как же так получается, что никто до сих пор не подал заявление, не написал о том, что иностранные доходы имеются и у многих пропагандистских охранительных СМИ или журналистов, что есть огромное количество людей, которые истошно работают на государственную пропаганду, работая в Russia Today или на каких-нибудь телевизионных каналах, государственных радиостанциях, делая какие-то насквозь прогосударственные пропагандистские каналы в YouTube. У этих людей есть иностранные доходы. И, наверное, можно было бы, наконец, написать какую-нибудь бумагу о том, чтобы их тоже признали иностранными агентами.

Это абсолютно бессмысленно. Потому что вопрос же заключается в том, не в реальных обстоятельствах, вопрос заключается не в том, кто подходит или не подходит формально под эти определения. Вопрос заключается в политической целесообразности. Политическая целесообразность назначить Олесю Шмагун, Романа Шлемова или Романа Анина иностранными агентами есть. А политической целесообразности назначить ими же Владимира Соловьева или какого-нибудь Антона Красовского — нет. Пока. Но вот сейчас в настоящую минуту они служат, они лакеи, они холуйствуют перед этим государством. Ну, значит, они никакие и не агенты и таковыми быть не должны. Вопрос в политике, в вопрос в политической оценке того, что они де лают, а не в фактических обстоятельствах какой-то реальной жизни.

Вот, например, еще один иностранный агент этой недели — сообщество неформальное, не зарегистрированное, не оформленное в виде юридического лица, в виде какой-нибудь некоммерческой организации и не являющейся СМИ, просто сообщество людей, сообщество специалистов, экспертов под названием «Голос» во главе с Григорием Мельконьянцем. Вы хорошо знаете этих людей. Это лучшие в России специалисты по избирательному праву, по защите избирательных прав граждан и так далее. Они тоже объявлены иностранными агентами. Ими открыт целый новый список на сайте Минюста, новый реестр — это реестр этих самых незарегистрированных организаций, просто групп людей, которых российское государство решило объявить своими врагами.

С.Пархоменко: Что такое террор? Наведение страха. Вот этим государственным терроризмом занимается Алексей Седов

И вот там в качестве критерия, в качестве обстоятельства, которое заставило Министерство юстиции этих людей назначить иностранными агентами, указано следующее: «Финансирование от гражданки Армении». Как зовут гражданку Армении? Нет не только ее фамилии, но даже имени. Зовут ли ее Шушаник или зовут ее Лусине, или еще какое-нибудь прекрасное имя? Об этом никто не позаботился. Никому не было ни времени ни желания все это придумывать, все эти ненужные детали. Просто написали: «гражданки Армении».

А вот я знаю другой случай, тоже, кстати говоря, связанный с «Голосом», с одной из дочерних ее организаций. Так там финансирование гражданки Молдавии. Я вот думаю, может быть, это та же самая гражданка? Может быть, это какая-нибудь армянка, у которой есть молдавский вид на жительство или у нее два паспорта. Или есть такая универсальная, специальная такая, многоствольная, скорострельная гражданка иностранного государства, которая одновременно и в Армении в Молдавии. Может быть, она еще в Таджикистане и Береге Слоновой Кости или где она еще может взяться тогда, когда потребуется кого-нибудь назначить иностранным агентом. Она есть, и этого оказывается достаточно, потому что есть на это политическое решение, есть на это политическая воля.

Вот один из очень хороших журналистов и тоже лауреат премии «Редколлегия», и тоже человек, который хорошо известен своими журналистскими работами Илья Барабанов пишет сегодня о том конкретном человеке, который, собственно, это выдумывает, точнее, который руководит процессом этого выдумывания. Это, как пишет Илья Барабанов, генерал Алексей Седов. Он, собственно, руководит этим самым управлением. Оно называется Службой по защите Конституционного строя и борьбе с терроризмом ФСБ.

Так вот этот самый Алексей Седов, собственно, тот человек, который управляет этим процессом. Этот Алексей Седов сделался маленьким героем маленькой новостной истории сегодняшнего дня не только потому, что мы видим дело рук его, дело, которое было организовано этой самой его Службой по защите Конституционного строя и борьбе с терроризм ФСБ — они так себе представляют борьбу с терроризмом. Это телеканал «Дождь»*, например, это сообщество экспертов «Голос»*. Это «Важные истории»*, чрезвычайно интересное, сильное, мощное российское расследовательское СМИ, работающие в российской Федерации.

Так вот, не в этом новость. А новость в том, что этот самый Алексей Седов вместе с группой своих коллег попал в две санкционных списка сегодня. Санкционный список один объявлен Министерство финансов США, а другой такой же объявлен британским министерством финансов. В одном случае там 7 имен, в другом случае 9 имен. И в том и в другом случае этот Алексей Седов есть. И, собственно, это его ответ. Это две стороны той медали, которую он из себя представляет. Он один из организаторов того террористического процесса.

Я намеренно употребляю это слово, потому что я хотел бы его употребить его в первоначальном значении. Что такое террор? Наведение страха. Создание ситуации ужаса в неопределенной опять-таки группе лиц. Вот этим государственным терроризмом занимается Алексей Седов и его подчиненные в разных формах. Вот сегодня мы видим, что в форме присвоения разного рода наименований СМИ, медиа и живым, настоящим журналистам. А в других ситуациях другими способами.

Потому что вот эти санкционные списки, один и другой, они вышли сегодня утром не в связи с «Важными историями», голосом или телеканалом «Дождь». Они вышли в свет в связи с другой историей. Это можно понять, прочтя список этих людей. Во всех случаях это люди, которые имели отношение к попытке физического убийства Алексея Навального, которому сегодня исполнился год, этому самому случаю политического убийства, к счастью, безуспешной попытке убийства, но, тем не менее, имевшей чрезвычайно большой резонанс и чрезвычайно серьезные политические последствия. Вот это, собственно, тот инструментарий, которым пользуются эти люди. В каких-то ситуациях они пытаются этих людей убивать, в каких-то ситуациях они пытаются людей объявлять врагами, в каких-то ситуациях они пытаются людей лишать права на профессию, право зарабатывать себе на хлеб.

Кстати, вторая песня, которую обычно поют в таких ситуациях. Я, помните, сказал про одну песню насчет того, что российский закон об иностранных агентах, он такое же, как американский — это песня номер один. А песня номер два заключается в том, что российский закон об иностранных агентах совершенно не имеет никаких последствий для этих людей, которых этих иностранными агентами назначили. Дескать, что тут такого? Мы просто хотим, чтобы они сообщали об источниках своего финансирования. Ну, источники их финансирования на самом деле другие. Вот в случае с «Дождем» это очень хорошо видно. Телеканал «Дождь» публикует очень подробно, очень тщательно и своевременно источники своего финансирования. Вы можете это видеть, это висит в интернете. Это легко очень найти ссылки на эти таблицы. Они публикуют, за счет чего они живут.

С.Пархоменко: На самом деле смысл назначения иностранными агентами — это подрыв экономической базы этих медиа

Среди их доходов есть пожертвования от их зрителей, это не очень большая доля, хотя в какой-то мере существенная. Главное — это рекламные доходы от YouTube. В последнее время очень много просмотров у телеканала «Дождь» в YouTube. Это также рекламные доходы от других прямых рекламодателей в телевизионном эфире, кабельном эфире, где по-прежнему сохраняется кое-где «Дождь» в очень небольшом количестве сетей, но, тем не менее, он там есть. И в интернет-эфире, что важнее. И доходы, собственно, от дистрибуции. Еще есть какие-то мелочи типа продажи всякой фирменной сувенирной продукции и так далее. Вот это доходы телеканала «Дождь», а вовсе никакие не заказы иностранного принципала. Это все абсолютная ложь и клевета, оскорбительная для журналистов, которые зарабатывают себе на жизнь некоторым естественным для журналистики путем — доходами от своих собственных потребителей, от рекламодателей, от дистрибуции. Это очень естественные способы монетизации любого медиа. Так вот именно этого их и пытаются лишить.

На самом деле смысл назначения этими иностранными агентами — это подрыв экономической базы этих медиа. И те, кто пишет сейчас в таком шапозакидательском тоне: «Ну, подумаешь, ну и что? Большая часть быть иностранным агентом, это знак качество. Это такая премия. Давайте все станет иностранными агентами. Давайте будем поздравлять наших коллег журналистов за то, что они стали иностранными агентами».

Эти люди забывают, что у всего этого есть еще практическая сторона. Эта практическая сторона заключается в том, что медиа должно существовать и должно содержать себя. Медиа делают профессионалы. Это их основная профессия. Это основной источник их существования. И как бы они не были увлечены работой, как бы они не были рады этой работе, как бы они не были счастливы тем, что они занимаются журналистикой, тем не менее, они должны обеспечивать себя и свои семьи этой самой работой. Они не могут заниматься журналистикой в свободное от каких-то других приносящих им доход занятий, время.

Вот этого, собственно, их лишает государство. Это прямой запрет на профессию. И чрезвычайно важно это помнить. Чрезвычайно важно понимать смысл того, что государство делает. Вот мы видим, что российское государство, российский строй этого сидящего на троне фараона действует этими способами. Иногда пытается убить, иногда пытается покалечить. Иногда пытается лишить куска хлеба. Иногда пытается запретить выполнять свои профессиональные обязанности. Иногда загоняет человека под домашний арест, как мы видели. Иногда пытается запретить выполнять свои профессиональные обязанности. Иногда загоняют человека под домашний арест, как мы это видели. Иногда пытаются сделать человека немым в смысле использования современных средств коммуникации.

Мы видим два приговора, которые только что получили Кира Ярмыш и Любовь Соболь, вот эти самые ограничения, которые на них наложены. Они не могут передвигаться, они не могут нормальным образом взаимодействовать со своими собеседниками, с обществом. А еще огромное количество людей продолжает сидеть под домашним арестом и без доступа к интернету, без доступа к обычной связи.

Вот я например, все время помню о том, что мой хороший друг, соседка, а ныне кандидат в депутаты Государственной думы, она на протяжении последних лет замечательных муниципальный депутат Кетеван Хараидзе, находится под таким домашним арестом. Вопрос не только в том, что она физически сидит в четырех стенах, не может выйти из своей квартиры, а в том, что она лишена возможности пользоваться какими бы то ни было возможностями коммуникации.

А например, она является зарегистрированным кандидатом в Государственную думу. То есть у нее таким образом отнимают не только ее обычное гражданское право, но еще и право быть полноценным кандидатом, полноценно участвовать в избирательной компании. Вот так действует это государство. У него есть эти инструменты в его арсенале, есть эти краски в его политической палитре. Чем захочет, тем мазнет. Вот выбирай. Вот так нужно к этому относиться. Это не разрозненные вещи. Это вещи связанные.

Я хотел бы вернуться к важной годовщине, которая происходит сегодня. Я имею в виду ровно год со дня покушения на Алексея Навального. Я бы начал этот разговор с фактической стороны дела, с того, что произошло 20 августа 20-го года, когда Алексей Навальный был отравлен. Сегодня одно из государственных медиа выпустило очередной пропагандистский, абсолютно лживый фильм об отравлении, которого не было — так они, собственно, назвали.

Между тем есть огромное количество документальных свидетельств, и эти свидетельства не пропагандистами из российских государственных псевдоинформационных, а на самом деле, я бы сказал, лживых агентств распространяют. Есть сведения о том, как обстояло дело в действительности. Есть четыре заключения четырех разных европейских лабораторий, которые обнаружили отравляющее вещество в анализах Алексея Навального. И к этом добавляется еще и пятое свидетельство, очень важное. Оно звучит, надо сказать, довольно глухо. Информация о нем изложена довольно мутно, но, тем не менее, это пятое свидетельство для нас чрезвычайно важно, потому что оно российское, потому что это документы, которые были обнаружены здесь, в России, в той самой больнице, в которой оказался Алексей Навальный после того, как его отравленного вынули из самолета в Омске. На этом месте я остановлюсь.

С.Пархоменко: Был какой-то период, когда им казалось, что с этой активностью Навального можно как-то справиться

Пауза. Через 3-4 минуты после новостей вернемся к программе «Суть событий» со мной, Сергеем Пархоменко.

НОВОСТИ

С.Пархоменко

Я говорил о годовщине со дня покушения на Алексея Навального. И говорил то, что помимо европейских свидетельств этого покушения, тех экспертиз, тех достаточно мощных заключений, которые готовили лаборатории, связанные с Организацией по запрету химического оружия. Я думаю, что вы все это знаете, много раз читали. Но все важнее становятся российские свидетельства.

Дело в том, что существует чрезвычайно важный документ, и этот документ — это история болезни Алексея Навального, которая была составлена в омской больнице, там, где он оказался после того, как его вытащили из самолета после экстренной посадки. С этим документом происходят вполне поразительные события. Он существует теперь уже в несколько экземпляров. Есть официальная версия, та, которая была выдана формально по доверенности от Алексея Навального его представителям. А есть неофициальные, не правленые, не редактированные, не сокращенные. Та версия, которая хранилась в архиве этой больнице и была выдана, что называется, по неосторожности одним из сотрудников этой больницы. И вот из сличения двух этих версий можно делать чрезвычайно важные выводы. И их делают, собственно, врачи. Если вы зайдете в Фейсбук или в Телеграм-канал «Пархомбюро» сегодня, вы увидите ссылку на полный текст экспертизы, который опубликовал очень авторитетный московский врач Андрей Волна, которого попросили несколько месяцев тому назад, еще в марте 21-го года сравнить эти две версии истории болезни. Он это сделал. И вот теперь он выкладывает, а я даю ссылки на это, выкладывает полную эту экспертизу.

И в этой перспективе есть совершенно поразительные вещи. Например, оказывается, что до определенного момента там, в этой русской больнице версия отравления Алексея Навального обсуждалась как одна из наиболее вероятных, и, собственно, рабочих версий того, что с ним происходит. Но в какой-то момент это, что называется, как рукой сняло. В какой-то момент и очень хорошо в этих документах виден этот перелом. Тогда вдруг выяснилось, что нет, эта версия больше не рассматривается. И появилась комиссия из Москвы во главе с несколькими врачами, которые были специалистами реаниматологами, но не токсикологами, которые внезапно начали работать так, как будто этой версии больше не существует.

А между тем среди этих документов имеется заключение, имеется формальный протокол консультации, которая была дана одним из самых известных российских специалистов по нарушению мозговой нервной деятельности именно такого рода. Ее зовут Наталья Лестева, она заведующая отделением анестезиологии и реанимации Института имени Алмазова Минздрава России в Санкт-Петербурге. И она пишет, и этот документ есть в истории болезни, и этот документ приводит доктор Волна. И я тоже его выкладывал в своем Фейсбуке и Телеграм-канале.

Она пишет о том, что версия об отравлении имеет право на существование. Эти симптомы — она перечисляет те симптомы, которые были у Навального, я не буду их повторять, там довольно много всякой терминологии, вы сами глазами можете все посмотреть — могут свидетельствовать о токсичном воздействии преимущественно синоптического уровня, то есть могут свидетельствовать об отравлении, о применении отравляющего вещества.

И дальше эта версия была тихо отметена. К этому специалисту никто больше не обращался. Этот документ нигде больше не фигурировал кроме вот этой самой истории болезни. И в дальнейшем, когда произошел большой консилиум, когда, собственно, выносили окончательный вердикт, что же, собственно, происходит с Алексеем Навальным, этот документ, эта экспертиза никаким образом не была учтена. А это само по себе представляет некоторое достаточно важное доказательство того, что в действительности происходило и что врачи, действительно, знали и что они пытались скрыть.

Я очень рад, что я вижу в этих документах, что все-таки тогда нашлись достаточно мужественные люди, по крайней мере, нашлась доктор Наталья Лестева, которая не побоялась высказать свое мнение объективно, откровенно и прямо.

Понятно, что у всех этих событий есть не только медицинская сторона дела. И я здесь обратил бы ваше внимание на опубликованный сегодня текст Алексея Навального. Он опубликован в нескольких ведущих европейских газетах. Можно себе представить, в каких обстоятельствах он был написан, в каких обстоятельствах он был передан через адвокатов. Алексей Навальный абсолютно точно переводит разговор с медицины, со своего здоровья, с расследования покушения на него (хотя он начинает этого, и, конечно, он как бы отталкивается от этой годовщины, от этой даты, от этих событий), но он переводит разговор на то, что он сам считает более важными вещами — на борьбу с российской коррупцией, и на роль российской коррупции в формировании российского тоталитарного строя, российского фараонного государства, фараонного царства, сказал бы я. И он, конечно, обращается здесь к самой сути. Потому что вопрос заключается в том, за что Алексея Навального пытались убить. Мы знаем, за что его пытались убить. И невозможно теми лживыми пропагандистскими фильмами, которые сегодня выходят, как-то довраться до того, чтобы опровергнуть это совершенно отчетливое знание, которое у нас есть.

С.Пархоменко: Ситуация Навального за границей была опаснее, чем его ситуация сегодня в тюрьме

Но, собственно, что такое в Алексее Навальном было, что заставило государство пойти на эту меру, что заставило высших руководителей страны — а никаких сомнений, что они были в курсе этой операции, — что они санкционировали эту операцию, что они знали о существовании этого «эскадрона смерти», что они были причастны к подготовке этого. Тем не менее, чрезвычайно важно понимать, что заставило их принять это решение. Антикоррупционная деятельность Навального. Я думаю, что это то, что ранило этих людей сильнее всего. И действительно, был какой-то период, когда им казалось, что с этой активностью Навального и его организации, его соратников, той структуры, которую он создал, можно как-то справиться, можно ею манипулировать, можно, что называется, употребить ее в мирных целях, ну, в том смысле, в каком они считают свои цели мирными.

Можно сталкивать одних людей с другими. Можно манипулировать информацией, можно рассчитывать на то, что Навальный будет разоблачать одних в пользу других, а потом, наоборот, может быть, можно с ним как-то будет договориться, может быть, можно как-нибудь поставить это себе на службу и так далее. В какой-то момент выяснилось, что нет, нельзя. В какой-то момент выяснилось, что антикоррупционные расследования Навального касаются абсолютно всех, абсолютно всей системы коррупции в России, включая российского фараона, включая высший уровень, включая тех людей, которые обеспечивают прикрытие этому фараону, которые работают кошельками этого фараона, включая тех, кто берет на себя собственность за этого фараона и от имени этого фараона, кто сооружает эту собственность и так далее.

Вспомните историю с дворцом в Геленджике. Вспомните историю с огромным количеством всяких подставных фирм и компаний, которые собирают свою мзду — это выяснилось еще в истории с «панамскими бумагами», виолончелистом Ролдугиным, разного рода кошельками Путина — так вот выяснилось, что эти коррупционные расследования залезли слишком высоко. Выяснилось, что справиться с этим невозможно. И мне представляется, что это было основной для этого абсолютно криминального решения о том, что Навального пора убивать, потому что нет другого способа с этим справиться.

Любопытно, что люди, которые готовили это убийство, которые оправдывают это убийство, люди, которые эту попытку убийства пытаются возвести в какую-то государственную пользу, они теперь увлеченно интерпретируют последствия этого. И они научились, например, использовать такой аргумент, что виной Навального в течение этого года уже после того, как он остался жив в результате этого покушения, — его виной является то, что он вернулся в Россию. И когда задают вопрос: А, собственно, за что Навальный оказался сегодня в тюрьме? Ведь, совершенно очевидно, что вопрос не парфюмерной компании «Ив Роше», все прекрасно понимают, что это дело было заведомо юридически ничтожным. ЕСПЧ по правам человека объявил его заведомо неправосудным. Российская Федерация согласилась с этим и выплатила свой штраф по этому поводу. Так что совершенно очевидно, что он сидит не за это. А за что он сидит? Он сидит за то, что он вернулся в Россию. Вот вы можете слышать это снова и снова от самых разных российских пропагандистов, разного рода холуев фараоновой власти крупных и мелких.

Последний раз я это слышал от человека по имени Олег Леонов, который сейчас баллотируется в Москве, депутат Государственной думы. Он, то, что называется в российской политике инициативник, самовыдвиженец — есть такое прекрасное слово, то есть человек, который делает вид, что он является независимым кандидатом, а, в действительности является кандидатом от партийных государственных структур, от государственной власти, от администрации президента.

Вот в этом положении находится сегодня Олег Леонов. Мне жаль, что он пытается в этой своей компании прикрываться своей ролью в деятельности очень хорошей, в сущности, организации под названием «Лиза Алерт», делающей благородное и важное дело. Мне странно, честно говоря, что другие люди, которые в этой организации работают, позволяют ему это делать, представляться таким образом. Так вот, почему я про него вспомнил? Я вспомнил, что именно он был последним, от кого я слышал эту историю, что, ну, как же, он вернулся в Россию, как же его можно не посадить? Он же знал, что его посадят. Он же специально вернулся, чтобы его посадили. Они выворачивают это таким образом, что это оказывается его виной, его проступком перед российской властью, что он посмел вернуться обратно в Россию, посмел не принять тех правил игры, которые ему навязаны, а правила заключались в том, что «вот нам не удалось тебя убить — сиди тихонько за границей и жди, пока мы второй раз до тебя доберемся». В этом же, собственно, заключалось послание.

И совершенно очевидно, среди прочего об этом и эти люди не хотят говорить и многие другие, которые рассуждают о положении Навального и его поступке, о решении Навального, тоже не хотят об этом помнить, что его ситуация за границей была опаснее, чем его ситуация сегодня в тюрьме. Потому что сегодня он пошел в открытую, он стоит там с открытым забралом. И все понимают, что если с ним что-то произойдет, — это и есть убийство. А тогда, когда он находился за пределами России, когда он находился как бы в изгнании, как бы в убежище, существовало множество разных возможностей объяснить разные неожиданности, которые могли с ним произойти, всякими удивительными стечениями обстоятельств, всякими случайностями, несчастными случаями, болезнями, еще чем-то.

Никаких несчастных случаев, случайностей с человеком, который находится в тюрьме, не бывает. Человек, который находится в тюрьме, находится полностью на ответственности тех людей, которые его держат. Что бы с нм не произошло, они ответственны за его жизнь и здоровье. А пока он в Германии или в Италии, или в Ирландии или в Коста-Рике или где еще он мог оказаться, этой ответственности они как бы не несут. Поэтому в некотором роде его прорыв вперед, то, что он, так сказать, бросился на Хищника, было еще и достаточно трезвым, холодным расчетом в той ужасной ситуации, в которой он оказался, когда он совершенно беззащитен, когда он находится один на один перед лицом этого государства.

И главное, что можно сказать в результате этого года Алексея Навального, что борьба которую он ведет или игра, в которую он играет, это игра очень большого масштаба. Это игра на очень большом пространстве. С точки зрения сиюминутной выгоды, с точки зрения сиюминутного комфорта, конечно, нельзя было никуда приезжать, и нельзя было отдавать себя в руки этих карателей. Конечно, ведь в тюрьме гораздо хуже кормят и там в душ не попадешь, и спать приходиться с клопами в огромной казарме среди каких-то странных и опасных людей.

Ну, как же это можно поменять спокойное, комфортное, милое симпатичное существование где-то за границей на тюремный барак? Это же неразумно. С точки зрения маленькой минутной выгоды это так. С точки зрения стратегии, с точки зрения игры, которая продолжается всю жизнь, с точки зрения ставки, которая, собственно, и есть жизнь, а очевидно, что Навальный сделал эту ставку. Его логика абсолютно понятна, его логика абсолютно справедлива. Не говоря уже об этих соображениях прямой безопасности, когда убегать от носорога бессмысленно, но можно броситься на носорога и схватиться за его рог. Может быть, в этой ситуации ты окажешься в меньшей опасности. Так бывает на самом деле в жизни.

Последние 10 минут, которые у меня есть в этой программе, я бы хотел посвятить 30-летию провала августовского мятежа. Почему-то очень часто в эти дни говорят, что у нас тут 30-летие ГКЧП, юбилей ГКЧП. У нас юбилей не ГКЧП. У нас юбилей гибели, провала ГКЧП, у нас юбилей катастрофы, которую пыталась организовать ГКЧП, и само стало ее жертвой.

Я хотел бы вам напомнить, что страна, в которой мы живем сегодня, это страна, которая образовалась в результате этого мятежа. Мятеж окончательно разрушил Советский Союз, выдернул последние завязочки, последние веревочки, которые его держали, ускорил его кончину, предопределил отставку советского президента, первого и последнего. Предопределил потерю власти советскими государственными органами. И это тот результат, который не изменить, который никуда не делся.

С.Пархоменко: У нас юбилей не ГКЧП. У нас юбилей провала ГКЧП, катастрофы, которую пыталась организовать ГКЧП

Но я отношусь, я бы сказал, с большим пренебрежением, потому что считаю это легкомысленным, поверхностным, крайне глупым — разговоры о том, что вот ГКЧП победил, всё, что они затевали, всё так и случилось, вся их идеология оказалась сегодня в государстве. Разве они хотели этого? Они хотели возращения к советскому тоталитарному строю. Они хотели возвращения к распределительной экономике, к демонстративному забвению прав человека и так далее. Россия просуществовала несколько десятилетий, опровергая эти их идеалы.

Но постепенно внутри самой России выросли векторы новой силы, не связанные с ГКЧП, не происходящие от ГКЧП, не наследующие ГКЧП, а в значительной мере противоречащие ей. Ведь тот режим, который существует сегодня в России, это не советский коммунистический тоталитарный режим. Это режим коррупционеров-террористов. Это режим людей, озабоченных, прежде всего, собственным обогащением, собственной властью и, что важно, собственной безопасностью. Это то, что движет ими.

Не идеалы, не намерения построить какой-то особенный строй, создать какую-нибудь империю или еще что-нибудь такое. Их беспокоит, прежде всего, собственная безопасность. И в этом смысле три события, которые произошли в одни и те же дни в августе на протяжении нескольких последних десятилетий — я бы сюда присоединил, во-первых, август 68-го года: вступление Советской армии в Чехословакию; август 91-го года — попытка революционного мятежа и август 2020 года — попытка убийства лидера российской оппозиции и человека, который возглавляет мощнейшую антикоррупционную деятельность в России — это события одного и того же рода. Это три свидетельства страшного испуга, три свидетельства страшного отчаяния перед наступающим будущим.

Так это было в 68- году, когда советский строй вдруг понял, что вокруг него меняется время, меняются люди, меняются страны, меняются представления людей о правах человека, и надвигается какая-то страшная неожиданность. То же самое произошло с этими людьми, людьми такого же склада, такого же рода в 91-м году. И то же самое произошло с другими людьми, так же точно устроенными, прежде всего, испытывающими ужас и отчаяние перед будущим, которое на них наступает, перед неотвратимостью собственного краха.

Вот в этих обстоятельствах они принимают решение пойти на насилие, пойти на беззаконие, пойти, если нужно на убийство и в одном, и в другом и в третьем случае. И пусть эти три разных масштаба — большие движения армии в 68-м году, передвижения танковых частей в 91-м году, и возня несколько наемных убийц в 2020-м году — пусть разница в этих масштабах их не смущает. На самом деле подоплека у всех событий абсолютно одна и та же. Во всех трех случаях это страх, неуверенность в своей способности противостоять этому наступающему будущему, это понимание ответственности за свои преступления и ненадежность этого. И в первом, и во втором и в третьем случае эти люди понимали, что они висят на волоске на тех силовых структурах, которые они сами содержат, которые они сами кормят.

Ну, яснее всего это проявляется сегодня в истории с Лукашенко, который просто в буквально смысле до тех пор, пока он бросает лопатой эти блины, так сказать, в пасть своих собственных кагэбэшников, своих собственных милиционеров, своих собственных военный, до тех пор он жив и цел. Как только выяснится, что бросать ему больше нечего — конец. Потому что ни на чем большем он не держится.

Ровно так же устроена сегодня и российская власть, и так она была устроена в 20-м году, когда она поняла, что ничто не спасает и не удерживает перед лицом людей, которые постепенно разоблачают ее, постепенно раздевают ее, которые постепенно выкладывают на всеобщее, на всемирное обозрение ничтожество, жадность и жестокость этой власти. Вот в этом причина покушения на Навального. И в этом же была причина путча 91-го года. Не многое изменилось за это время.

Я думаю, что мы не можем судить события 91-го года каким-то плоским, примитивным образом. А вот что сбылось из того, о чем мечтали люди, которые стояли вокруг Белого дома и внутри него и защищали тогда ту власть, которая посмела не согласиться с идеями этого чрезвычайного положения?

А вот что осталось от этих легенд? Осталась другая страна. Эта страна жила своей жизнью и заслужила то, что она заслужила. Какие-то вещи она заслужила в подарок, в частности, гражданские свободы, прежде всего, свободу слову. Получила тогда, в августе 91-го окончательно. Началось всё, конечно, раньше. Но в 91-м году это было оформлено. Этот дар, упавшей с неба свободы и возможности, которых российские граждане не ценили, которыми не дорожили, от которых легко отказались. И зашли, таким образом, на второй круг. И им предстоит заработать, завоевать это снова.

Вот это результат 91-го года, урок, который получила Россия и каждый мыслящий человек в России, что если вам достается что-то даром, то вы должны доказать, что вы заслужили это, либо вы должны будете заработать это заново. Это важный исторический мотив событий 91-го года и важнейший исторический урок, которая Россия должна из этого извлечь.

Это была программа «Суть событий». Я Сергей Пархоменко. Надеюсь, что мы продолжим с вами разговор в будущую пятницу ровно так же в 9 часов вечера в прямом эфире «Эха Москвы». Будем надеяться, что к этому моменту «Эхо Москвы» еще не будет иностранным агентом или еще чем-нибудь. Потому что так эта система не работает. Всего хорошего, до свидания!

*

признаны российской властью иностранными агентами