Суть событий - 2021-03-19

С.Пархоменко

У меня тут все работает — работают эсэмэски, которые приходят на номер: +7 985 970 45 45. Можно отправлять их с помощью WhatsApp, Telegram, можно через сайт «Эхо Москвы», приложение «Эхо Москвы» для ваших смартфонов. Отправляйте, они на экране у меня появляются. А на другом экране у меня чат от YouTube, идет прямая трансляция. И я читаю множество приветов из разных городов, которые мне присылают откуда только не — тут и Вологда, тут и Чехия, и Саратов, и Самара, Екатеринбург. Масса народу нас слушает. Очень рад.

Приходите, говорят, в «Слухай «Эхо». Ну, так я был относительно недавно в «Слухай «Эхо». Я не же могу дежурить там непрерывно. Пускай еще пройдут разные сотрудники «Эха Москвы», тогда, может быть, до меня тоже дойдет по следующему кругу очередь. Там очень интересно. Я с удовольствием отвечал на вопросы. Было много личных вопросов. Запись, кстати, можно видеть в YouTube-канале «Эхо Москвы». Так что можете там посмотреть. А вообще это прекрасная затея, по-моему, «Слухай «Эхо» с прямыми встречами сотрудников радиостанции. Вот я формально не сотрудник радиостанции, я приглашенный автор радиостанции, но вот меня тоже позвали, поскольку я все-таки давно тут сижу, программа идет в с 2003 года, в этом году будет 18 лет, страшно подумать.

Давайте к событиям минувшей недели. Должен вам сказать, что я, готовясь к этой программе, взял и осуществил утилизацию повторную записей, которые я делал в своей предыдущей программы. Очень много того, что я готовил туда и оказалось важными темами, достойными обсуждения, осталось это темами, достойными обсуждения и сегодня, просто они развернулись как бы на следующий шаг, следующий этап, но не перестали от этого быть важными, а, наоборот, стали даже еще важнее.

Прежде всего, это история с Алексеем Навальным, которая никуда не делась. Он сидит в пыточном лагере, во всяком случае, таковы отзывы тех людей, которые в нем бывали, что это специальное такое пыточное место. Сам Называл это нашим «дружелюбным концлагерем», написал, что не представлял себе, что в 100 километрах от Москвы можно устроить такое место. Ну так такое место можно устроить и в центре Москвы.

Такие места бывали и в подвалах Лубянки и неподалеку оттуда в разных домах, которые известны историкам, которые делают проект, между прочим, который называется: «Это прямо здесь. Топография террора». Да, мы ходим мимо и не знаем, что здесь, может быть, во дворе или в подвале этого дома. Или мы едем по прекрасным маленьким городкам Владимирской области и не знаем, что там происходит, как это устроено за стенами. Владимир вообще традиционно был таким специальным местом. Достаточно вспомнить Владимирский централ, который до сих пор существует, функционирует, но, правда, для других целей.

С.Пархоменко: Навальный — человек, который не умер, хотя ему велели

Так что понятно, что это как раз не удивительно, что это совсем рядом с нами. Проблема заключается с пребыванием Навального в этом пыточном лагере в том, что он там пребывает незаконно.

Вот мы ставим сами над собой эксперимент сегодня. Мы сами за собой должны в этой ситуации последить и посмотреть, как это будет с нами происходить: как мы будем постепенно смиряться с этим фактом, как мы будем постепенно привыкать к нему, забывать про то, что в точности произошло. Есть уголовное дело, которое было фальсифицировано в отношении Навального и его брата. Это уголовное дело и суд по этому уголовному делу подробно разобран ЕСПЧ и этот приговор признан незаконным. Не потому, что была нарушена какая-то процедура (она там была нарушена), не потому, что были нарушены права обвиняемого в том, что касается выступлений свидетелей, разного рода ходатайств в суде и так далее (права были нарушены, свидетелей не допускали, ходатайства в суде отвергали и так далее). Но вопрос даже не в этом. Вопрос в том, как заявил ЕСПЧ, что эти люди — братья Навальные — получили приговор за деятельность, неотличимую, как было написано в определении ЕСПЧ, от обычного предпринимательства. И в целом этот приговор был признан неправосудным, признан беззаконным.

Российская Федерация оштрафована за вынесение этого приговора. Российская Федерация признала это решение Европейского суда. Российская Федерация выплатила этот штраф, к которому она была приговорена за нарушение этого закона. Не за то, что процедура была нарушена, а за то, что приговор был вынесен неправосудный. И после этого Российская Федерация хладнокровно по этому самому приговору отправила Алексея Навального в этот пыточный лагерь.

За что Российская Федерация это с ним сделала? За то, что он не умер вовремя, как ему велели. Ему велели помереть в самолете между Томском и Москвой, а он вместо этого там встал с кресла, пошел в туалет, упал на пол, кричал так, что пилот в этом самолете посадил этот самолет. А героический сотрудник скорой помощи в Омске уколол ему то, что нужно было уколоть по совершенно очевидным для хоть сколько-нибудь опытного врача, симптомам отравления фосфорорганическим соединением.

Я разговаривал с достаточным количеством врачей, которые говорят: «Кто один раз видел это отравление…» А эти отравления случаются, и случаются чаще всего при отравлении всякими сельскохозяйственными веществами с содержанием фосфора, и в некоторых странах это очень частая причина смерти сельскохозяйственных рабочих, например, в Индии, что отмечал, в частности, журнал «Ланцет»; многие из нас читали эту статью, комментарии к ней. Так вот врачу хватило несколько секунд, чтобы поставить этот диагноз в Омске, где сел самолет.

Дальше случилась эта комедия с отрицанием, с тем, что ничего не было, с тем, что у него повышенный сахар… нет, пониженный сахара, с тем, что у него нарушение обмена веществ, с тем, что он нетранспортабельный — не выпустим в Германию, нет, все-таки выпустим в Германию. Выпустили в Германию. Там было определено отравляющее вещество боевое из разряда «Новичков» одной лабораторий, потом другой лабораторий, третьей лабораторией, потом четвертой лабораторией, включая лабораторию Организации по запрещению химического оружия. Всё совершенно очевидно, всё совершенно прозрачно, всё совершенно отчетливо.

Человек не умер, хотя ему велели. Человек после этого организовал расследование собственного убийства, совершенно потрясающе сделанное. И в том, что касается мастерства расследования, собственно, расследовательской техники и в том, что касается журналистского мастерства. И совершенно не случайно именно журналистское качество этой работы было отмечено очень многими специалистами, которые хорошо понимают, как устроена современная журналистика.

Потом был совершенно сногсшибательный эпизод с разговором с «чистильщиком», с человеком, который должен был исправить ситуацию и удалить следы от этого отравления и для этого дважды ездил в Омск.

Я зачем это все напоминаю? А потому что постепенно это все стирается из памяти, оно как-то затаптывается, замыливается, засаливается в нашей памяти. Мы привыкаем жить как бы с сознанием, с пониманием того, что ну вот, у нас есть такой фон, у нас за спиной происходит вся эта история; у нас за спиной сидит человек, которого пытались отравить, он выжил — тогда его упрятали в тюрьму. Более того, его, упрятывая в тюрьму, обвинили в том, что он уклоняется от контакта с российскими силовыми органами, притом, что ничто не мешало ему просто не приехать в Россию. Но он приехал. Он приехал для того, чтобы встретиться с ними лицом к лицу для того, чтобы продолжать жить как политику, продолжать действовать как политику, не превратится в проповедника в изгнании.

С.Пархоменко: О чем с вами дебатировать? О том, что вы убийцы на глазах всего мира?

Есть огромное количество всяких фантастических измышлений по поводу того, что означала тончайшая и сложнейшая комбинация, которая привела Навального в аэропорт «Шереметьево», кажется, 17 января, когда он вернулся в Россию, в чем была эта невероятная хитрость. Там не было никакой невероятной хитрости. Там было просто ясное понимание, что если ты политик, если ты человек, который претендует на то, чтобы упрекать действующую власть в бессовестности, в беззаконности, в преступности, ты обязан быть здесь. Вот и всё. Вне зависимости от того, посадят тебя или не посадят. Ну вот, разумеется, посадили. Я хотел бы, чтобы вы об этом не забывали. И я время от времени буду про это напоминать безотносительно к тому, что будет происходить в текущих политических событиях, которые мы вами будем обозревать.

Конечно, самое яркое событие недели — это фраза Байдена, даже не фраза Байдена, а два слова, которые он произнес: «Ага. Да», Точнее «М-г-у. Да» — вот, что он сказал. Но сказал совершенно отчетливо. Сказал, улыбнувшись глазами.

Вообще с Байденом происходит некоторая проблема. Она заключается в том, что слишком много людей, его соперников, его недоброжелателей сделали ставку на выдуманный ими старческий маразм, какую-то там сенильность, какую-то там забывчивость и так далее. Собственно, на этом погорел Трамп, который очень на это рассчитывал и который бесконечно про это говорил, и который всю свою антибайденовскую риторику построил исключительно на этом — что «мне противостоит старый маразматик».

А он оказался не старым маразматиком. И это выяснилось в первых же дебатах. А оказалось, что ничего близкого этого нет. И в первых же дебатах один на один Байден был исключительно хорошо. И в своих речах, которые произнес сразу после избрания, это были сильные, мощные, умные, эмоциональные, красивые, яркие речи, такие, каких Трамп произнести не могу. Трамп мычал на протяжении всего своего срока, выбирая такие слова совершенно намеренно, надо сказать, делая это довольно мастерски с довольно большой виртуозностью, — выбирал слова так, чтобы ни одно из них не принадлежало бы школьнику старшего — ну, в нашем исчислении, скажем — 4-го класса. Вот лексикон до 3-го класса включительно — это вот слова из которых составлял свои речи Трамп. И это сработало в какой-то момент. Это оказалось неплохой технологией.

Но в какой-то момент выяснилось, что напротив него стоит человек, который говорит другое, который говорит иначе и который думает не другом уровне, и который берет на себя мужество и ответственность так, как он взял на себя мужество и ответственность, произнося свое «М-г-у, Да» в ответ на вопрос, считает ли он убийцей Владимира Путина.

Там есть всяческие лингвистические споры, что, в сущности, означало вот это слово киллер, которое было употреблено интервьюером. В точности ли это убийца, или это обязательно наемный убийца, или это можно трактовать расширительно, как «злодей» или как «губитель», или еще что-нибудь вроде этого? Но Байден ответил на это прямо, и это подтвердил его пресс-секретарь довольно ясно и отчетливо. Собственно, вчера Джен Псаки сказала о том, что он прямо ответил на прямо поставленный вопрос. И в этом нет никакой случайности, нет никакой оговорки, нет никакой торопливости. Он сказал то, что он хотел сказать.

Что в ответ? Ну, в ответ — паника. Вообще, когда один и тот же организм политический левой рукой отзывает посла — это следующий шаг: отзыв посла; пока еще происходит «отзыв посла для консультаций — это чуть-чуть помягче, временная мера, — а другой рукой начинает дразниться, действительно, на уровне какого-то подвортного хулиганья, этого не может быть в одном организме. Либо вы считаете это серьезным и отзываете посла для консультаций, или вы считаете это несерьезным и в ответ дразнитесь. А после этого предлагаете разговор в прямом эфире. С чего вы взяли, что с вами кто-нибудь будет разговаривать, дебатировать? О чем с вами дебатировать? О том, что вы убийцы на глазах всего мира? И это кто-то станет с вами обсуждать в прямом эфире? Кто вам сказал?

Вообще, это, конечно, песня о глубоком непрофессионализме людей, которые в этой ситуации должны сформулировать реакцию, отреагировать точно, взвешенно, эффективно. Ничего не получилось. Должны были бы быть люди — вообще, они дипломаты называются, — которые специально существуют в государстве, чтобы вырабатывать реакции в таких ситуациях. Реакция не была выработана.

Вместо нее президент Путин импровизировал во таким нелепым образом с заявлениями «встретимся в прямом эфире» и так далее. Это не взвешенная реакция, это не выверенный ход, это не выверенный удар — это истерическая реакция. Цена ей ровно та же, как и цена фразе «Кто так обзывается — тот сам так называется». Вообще не надо иметь ни большого ума, ни дипломатического опыта, ни большого дипломатического веса, чтобы отреагировать на этом уровне. Ну, еще можно было сказать: «Пром-сосиска-лимонад, немец-перец-колбаса, один американец засунул в жопу палец» — какие еще есть поговорки в питерском дворе? Впрочем и в московском такие же точно были.

С.Пархоменко: В какой-то мере убийцей можно называть теперь и каждого депутата

Всё? Это всё, зачем вас всех учили дипломатии на протяжении последних десятилетий? Это всё, зачем Лавров всё это время пребывает министром иностранных дел, вот это венец его дипломатической деятельности? Когда реально случился кризис, когда реально произошла атака на главу государства, взвешенная, выверенная осознанная, — это всё, что он смог выдать на гора: «Один американец засунул в жопу палец» — всё? Больше ничего? Сам так обзывается?

Очень слабо. Обидно, как-то стыдно за этих людей. Ведь это же нам с вами припомнят потом. Мы куда-нибудь приедем — нам скажут: «Это у вас там реагируют вот так? У вас там теперь в президентах убийца». А это теперь каждый таксист у вас спросит: «У вас там в президентах убийца, который «Кто так обзывается — тот сам так называется» — это вы из этой страны приехали?

Тем временем я бы перешел на другой сюжет, который я готовил к предыдущей программе. Тогда, когда закон о внесении изменений в федеральный закон об образовании Российской Федерации еще не был принят. Он принят 16 марта в последний вторник. И это страшное преступление. Я думаю, что в какой-то мере убийцей можно называть теперь и каждого депутата, который голосовал за этот закон, потому что он приложил руку — этот депутат — он приложил палец, которым он нажимал на кнопку на своем пульте для голосования, он приложил палец к закону, который нанесет колоссальный ущерб каждому из нас и Российской Федерации в целом, и будущем Российской Федерации в целом.

Но опять мы снова с вами вынуждены говорит о компетентности. Мы вынуждены говорит о том, насколько люди, которые принимают решения, достойны того, чтобы пытаться принимать эти решения, насколько эти люди подходят для этой работы. Вот выведено некоторое племя. Это структура существует 20 с лишним лет, 21 год уже теперь. 21 год они отбирают людей по определенному признаку, 21 год они осуществляют эту селекцию, этот противоестественный отбор. Вот они отобрали людей, которые принимают вот такой закон, которым они, по существу, запрещают просветительскую деятельность в стране. При этом первое, что можно сказать об этом законе, что они не знают, что в точности они запретили.

Дело в том, что из текста этого закона следует, что люди, которые его принимали, уверены, что просветительская деятельность происходит путем лекций общества «Знание» — вот это единственный способ, который они себе представляют. Просветительская деятельность — это когда в амфитеатре Политехнического музея собираются люди, выходит лектор общества «Знание» и читает лекцию. Вот это они хотели бы взять под контроль, вот на это они хотели бы раздавать лицензии. Но они формулируют этот закон так, что загребают под эту историю вообще всё, любую словесную деятельность кого угодно.

Первая статья этого вновь принятого закона о поправках вводит понятие просветительской деятельности и вводит его следующим образом: «Просветительская деятельность — осуществляемая вне рамок образовательных программ, деятельность, направленная на распространение знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта и компетенции «в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого, физического и (или) профессионального развития человек» и так далее.

Ну, например, то, что делаю я сейчас, вполне описывается этими словами. Я совершенно не хочу принять на себя лишнего. Я не лектор общества «Знание», я ничего не профессор. Но то, что я делаю, деятельность, которую я осуществляю в данную минуту, она направлена на распространение знаний и опыта. Мне кажется, что я что-то знаю, что я что-то понимаю. Возможно, я ошибаюсь, но мне так кажется. И я распространяю свое знание, возможно, ошибочный, и свой опыт, возможно, не имеющий никакой ценности, на вас, кто это слушает. В сущности, это и есть просветительская деятельность.

Люди, которые требуют предварительной регистрации и получения лицензии на просветительскую деятельность, совершенно не представляют себе, что в стране, например, существует книгоиздание, что деятельность, направленная на распространение знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта и так далее, — это деятельность, связанная созданием книг, любых причем. Потому что опыт формирования духовно-нравственного, творческого, физического и так далее…, это, в том числе и художественная литература. Пауза на этом месте. И продолжим с этого интереснейшего места после новостей.

НОВОСТИ

С.Пархоменко

Мы говорили с вами о совершенно выдающемся при своей отвратительности и вредности, вредоносности законе о поправках к федеральному закон об образовании Российской Федерации, которым, по существу, под прямой цензурный контроль государства была поставлена просветительская деятельность. Но штука заключается в том, что в это понятие «просветительская деятельность» включена, в сущности, любая интеллектуальная и коммуникационная, то есть связанная с общением одного человека с другим, деятельность любого человека.

С.Пархоменко: Принят закон, исполнить которого никто из нас не может, и исполнять который никто из нас не будет

Вот я начал говорить о том, что в стране существует, например, книгоиздание, в том числе выходит огромное количество книг и в последние годы в России, произошел колоссальных совершенно прогресс этой отрасли книгоиздания, связанно с тем, что называется нонфикшн, то есть нехудожественной литературой, литературой образовательного, научного, научно-популярного, просветительского содержания. Был совершен колоссальный прорыв в значительной мере этот прорыв был совершен благодаря деятельности фонда «Династия» и его основателя Дмитрия Борисовича Зимина, который учредил премию «Просветитель», которая просто смогла совершить революцию в российской книгоиздательской области и создать огромный рынок просветительской литературы.

В сущности речь не только даже и о ней. А что, романы Толстого не способствуют формированию ценностных установок, интеллектуального, духовно-нравственного и творческого развития человека? Я не знаю, а стихи Чуковского? А повести Стругацких? А «Хижина Дяди Тома»? Любая книжка, которая вообще хоть чего-то стоит, эта книжка просвещает человека, обогащает человека интеллектуально.

Таким образом, люди, которые говорят о том, что просветительская деятельность в России теперь, вот так описанная, осуществляемая вне рамок образовательных программ, деятельность, направленная на распространение знаний и так далее — их никто за язык не тянул, — они это вписали в свой безграмотный закон. Любая деятельность подлежит теперь вот такому лицензированию в Министерстве просвещения или в Министерстве науки и образования? Они собираются штамповать заранее издательские планы всех издательств Российской Федерации? О’кей, а что будет с научно-популярным кино?

А что будет вообще с кино? Они собираются заранее в Министерстве просвещения и в Министерстве образования утверждать планы кинопроизводства? Потому что любой фильм, которых хоть чего-либо стоит, направлен ровно на это же.

Что будет с блогами и социальными сетями? Что будет с подкастами? Вот я почти каждый четверг, когда не болею, выпускаю в эфир очередную серию своего подкаста «Суть еды» о гастрономической истории. Он носит строго просветительский характер. Я рассказываю там людям о том, откуда взялось пиво, и как образовалась моцарелла и почему в результате ручного опыления ванили образуются стручки, благодаря которым так вкусно пахнут наши булочки. Я просвещаю население на эту тему, ну, и попутно на много разных других тем, поскольку гастрономия — вещь вообще довольно связанная с развитием цивилизации и во многом определившая это развитие. Планы этих моих подкастов, они будут утверждаться теперь в Министерстве образования?

А с радио что будет? Каждую, кажется, субботу, у нас здесь Сергей Бунтман в студии рассказывает о чем-нибудь культурном, а Алексей Кузнецов рассказывает о чем-нибудь историческом с помощью того же Сергеем Бунтманом. Они занимаются просвещением. Будем утверждать это или как?

Ответ: не будем. Конечно же, не будет. Конечно, ́этот закон не рассчитан на то, что его кто-нибудь станет впрямую исполнять. Этот закон рассчитан на то и для того создан и для того принят, и для того будет подписан президентом Путиным в ближайшее время, чтобы любое лицо в России, занимающееся любым видом интеллектуальной деятельности, заведомо было виновато, заведомо могло бы быть обвинено в нарушении закона и соответствующим образом — каким, мы еще не знаем, этого ничего нет в законе, это предстоит принять подзаконными актами различных министерств; в этом будет участвовать не только Министерство образования, но и сильно подозреваю, что Министерство юстиции и ФСИН в этом будет принимать участие, и Министерство по налогам и сборам будет принимать участие, коль скоро речь идет о разного рода штрафах, и Федеральная служба судебных приставов и исполнителей будут принимать участия — все они вместе определят меру наказания за нарушение мною, создающего гастрономический подкаст «Суть еды», этого закона для того случая, когда им захочется меня ущучить.

С.Пархоменко: Попытка закуклить российское образование внутри него самого убивает это образование

Или когда им захочется ущучить Бунтмана, рассказывающего здесь про культуру, или когда им захочется ущучить Илью Колмановского, рассказывающего детям про биологию. Я думаю, что вы знаете и помните этого замечательного русского просветителя, действующего в наши дни. Или там, не знаю, Асю Казанцеву, которая пишет свои книги, что «В интернете кто-то неправ» и о том, как устроен человеческий мозг.

Так вот каждый из нас, которые говорят что-то людям, оказался с этого момента, с 16 марта, как этот закон принят (осталось только Совету Федерации подтвердить, президенту подписать и этот закон вступит в свою законную силу), с этого момента мы оказались потенциальными преступниками, мы оказались потенциально виноватыми перед этим государством. Потому что принят закон, исполнить которого никто из нас не может, и исполнять который никто из нас не будет. Мы просто будем ходить и ждать, когда придет очередь того или иного из нас.

Но у этого закона, к сожалению, есть еще вторая сторона. И эта сторона напрямую имеет отношение к образованию. Это сторона, которая касается международных контактов российской науки и российского образования. В них тоже вводится прямая цензура. Ни в одной научно развитой стране мира не может существовать образовательная система, которая замкнута сама внутри себя. Студенческие обмены, преподавательские обмены, профессорские обмены, совместные программы, внешние стажировки, совместные исследовательские проекты — всё это является постоянной непременной составной частью деятельности любой образовательной системы в любой момент времени.

Попытка оборвать эти связи, закуклить российское образование внутри него самого убивает это образование.

Нам говорят о том, что смысл этого закона заключается в том, чтобы прервать деятельность каких-то злодеев. И я уже много раз слышал этот аргумент, что «ну, как же, понятно, вот там ИГИЛ, запрещенный в Российской Федерации или еще какие-нибудь ужасные экстремистские организации — не те, которые приезжают с официальным визитом и принимаются в Министерстве иностранных дел Российской Федерации, как это происходило на прошлой неделе, когда приезжала организация, которая, по существу, управляет антизираильским терроризмом с территории Ливана и с арабских территорий, эта террористическая организация была облизана с головы до ног Российским МИДом, нет, я сейчас не про это, — я сейчас про другие, действительно, ужасные организации: тоталитарные секты, какие-то страшные жульнические пирамиды, например, финансовые, которые тоже говорят, что они занимаются просветительской деятельностью…»

«Мы учим, — говорил Мавроди, запрещенный в Российской Федерации, — людей зарабатывать деньги. Мы учим делать их деньги из ничего. Мы просвещаем людей, мы обучаем людей», — говорил он. Вот чтобы это всё прекратить, и нужен этот самый закон о, по существу, запрете просветительской деятельности на территории Российской Федерации.

Граждане, у вас же есть для этого Уголовный кодекс. Чего же вы им не пользуетесь? Отличный уголовный кодекс. У вас есть Кодекс об административных правонарушениях. У вас есть Гражданский кодекс, который устанавливает основы правоотношений между гражданами Российской Федерации. У вас есть Следственный комитет, у вас есть полиция, у вас есть ФСБ, у вас есть множество разнообразных силовых органов. У вас есть колоссальная жандармерия, в которой служит половина мужского населения Российской Федерации, которая съедает треть государственного бюджета Российской Федерации — люди, которые носят форму и оружие разных фасонов и размеров. Почему же вы всем этим не пользуетесь? Ну, займитесь этим.

Вы же боитесь заниматься серьезными, противостоящими вам экстремистскими, подрывными, человеконенавистническими, жульническими и так далее организациями. Они же могут сдачи дать. Они же могут вам врезать, госпожа жандармы. Вместо этого вы сидите в Фейсбуке, ВКонтакте и выискиваете там неправильный репост или не вовремя поставленный лайк, или в Твиттере что-нибудь. И держите Сергея Смирного после этого, даете ему 25 суток за то, что он перепостил чужую шутку, потом милостиво снижаете ему это, по-моему, до 20 суток… к он там в результате просидел.

Потому что это не страшно, потому что Смирнов вас не ударит в ответ, он вам сдачи не даст. Он интеллигентный, воспитанный человек, он пойдет и будет сидеть эти стуки в следственном изоляторе. И люди, с которыми вам серьезно нужно было бы соперничать, и которым вам серьезно надо было противостоять, нагоняют на вас страх, господа жандармы, поэтому вы создаете анекдотическую ситуацию, в которой вы противостоите им законом. Вы говорите: «Мы вам законом запрещаем делать то, что вы собираетесь делать. Мы требуем, чтобы вы у нас просили на это лицензию».

С.Пархоменко: Это тоже самое, что происходило с вражьими голосами в 70-е. Перекрыть невозможно, но можно орать

Вы как себе представляете террориста или тоталитарную секту или жульническую пирамиду, которая прекратит свою деятельность оттого, что вы им лицензию не дали на лекцию? Ну, вот тут-то они и заплачут: «Ой, я бедный, несчастные. Не дали мне лицензию. Придется мне в России всё прекратить. Придется переехать в какую-нибудь другую страну попроще». Так вы себе это представляете?

В действительности всё это привет к одной очень простой вещи, что касается второй части этого закона — закукливания, герметизации российского образовательного процесса — это приведет к очень мощному потоку на выезд. Поскольку вы закрываете студенческие обмены, студенты поедут с концами. Поскольку вы закрываете совместные исследовательские проекты, исследователи поедут с концами. Они просто уедут из страны, они оставят вас одних наедине с сочинителями этого закона. Будете тут сидеть варенье варить в своей милой компании. Вы думаете, вы долго продержитесь? Вас сожрут просто как безграмотных туземцев в каких-нибудь джунглях.

Вы не хотели быть сырьевым придатком? Будете сырьевым придатком, потому что от всего остального вы отстанете. Это то, что касается второй половины этого закона.

Что же касается первой половине, по которой мы все остаемся виноваты, — ну, что же, когда виноваты все, не виноват никто. Будем жить с этим. Будем жить так, как жили в 70-е, 80-е годы, осуществляя деятельность, направленную на распространение знаний, на кухне за чаем. И в ожидании, пока вы проиграете технологически. А вы проиграете по пункту второму, из-за второй части этого закона. Вы не угонитесь за интернетом. Вы не угонитесь за системами управления информацией. Вы не сможете противостоять потоку информации, который придет сюда и идет отсюда. Вы не сможете этого сделать технически.

Всё, что вы можете сейчас, это смешная история про Твиттер с его замедлением. Очень правильно кто-то сказал, что это ведь глушилка. Это в точности в то самое, что происходило с вражьими голосами в 70-е годы. Перекрыть невозможно, но можно орать. Можно сделать прослушивание передач «Радио Свободы», «Голоса Америки», «Радио Ватикана», «Международного французского радио», ВВС и что еще там люди слушали. Можно сделать это неприятным и неудобным, чтобы нужно было сквозь жужжание и зудение…

Я-то хорошо помню. Это одно из ярких воспоминаний моего детства, когда я приезжал на дачу к дедушке и заспал там на диване под свист, вой и щелканье, которое неслось из-под двери спальни, где мой дедушка на сон грядущий слушал «Голос Америки». Вот я навсегда запомнил эти звуки. Я эти звуки мысленно слышу сейчас снова, когда слышу, что вы снова собираетесь замедлить Твиттер. Вот это всё, что у вас получается.

Придет серенький Илон Маск и укусит вас за бочок со своим непосредственным интернетом. Он запускает сотнями уже эти спутники. Вы их можете видеть на небе. Они красивыми разноцветными гирляндами иногда появляются. Это прекрасное зрелище: в ясную летнюю звездную ночь иногда видны цепочки этих спутников. Очень красиво выглядит. Это смерть ваша смотрит на вас с неба. Это то, на чем вы точно проиграете.

Вы же ни одного мобильного телефона не смогли сделать за все эти годы. Вы не смогли запустить ни одной ракеты, изобретенной после тех времен, когда этим всем занимались ваши дедушки. Вы продолжаете таскаться в космос на наследии ваших дедушек. И все, что вы смогли, это перекрасить ее в другой цвет, о чем сенсационно сообщили недавно, и посадить в него робота Федора, который умел шевелить локтями, а мозгов у него никаких не было.

Вы попытались устроить альтернативный GPS. И что получилось из вашего ГЛОНАССа? Вы можете существовать на ГЛОНАССе без GPS? А сколько вы денег в это ухлопали?

Вы попытались внедрить ваши собственные самодельные планшеты в образовательные программы. Где они? Вы разворовали эти деньги.

Поэтому когда речь идет о вашем, дорогие безмозглые друзья, сидящие в Думе, о вашем технологическом соперничестве, моя душа наполняется радостью и уверенностью в том, что в конечном итоге всё будет хорошо. Времени много потеряем. К сожалению, пройдет много лет, прежде чем эта справедливость благополучно восторжествует.

Еще одна история этой недели, которую мне бы тоже хотелось упомянуть в оставшиеся несколько минут — это закон об освобождении от ответственностью за коррупцию в чрезвычайных ситуациях. Когда я в первый раз услышал об этом, я подумал, что вообще можно себе представить такую ситуацию, когда такой закон был бы целесообразен. Это когда речь идет, действительно, о временном освобождении от самой ответственности. То есть человека признают коррупционером. Человек ловят на нарушениях, на взятках, преступлениях, но тут случается чрезвычайная ситуация, например, пожар или наводнение, и вступает в силу закон, по которому этого ловленного коррупционера оставляют временно на своем месте, чтобы во время пожара не заниматься как бы заменой персонала. Коррупционера же надо в тюрьму отправить, а на его место посадить нового. Этому новому надо как-то осваивать ситуацию, знакомиться с обстановкой, он, несомненно, потеряет сколько-то времени.

Если всё это происходит в момент стихийного бедствия, то, может быть, лучше этого не делать. Черт с ним! Пусть этот коррупционер продолжает тушить пожар. Как потушит — мы его посадим. Вот такое возможно. Это можно даже себе представить. Даже, может быть, в этой есть какой-то смысл. Хорошо бы, чтобы юристы как-то разобрались с этим и сказали бы про это, так вообще бывает или нет. Может быть, это и правда.

И я с надеждой заглядывал в проект этого закона, думая, что я там увижу что-нибудь вот такое — что человека поймали, разоблачили, обвинили, вину его доказали, но оставили его при должности на время стихийного бедствия.

Ничего подобного. Речь идет там совершенно о другом. Это совершенно фантастическая вещь. Я не мог себе представить, что такое можно написать на бумаге. Там действительно написано — вы не поверите в это, — что в случае стихийного бедствия можно считать, что судья, таможенник, прокурор… в этом законе, между прочим, десятки… там страниц 60, по-моему, машинописных. Это очень большой законопроект, потому что там перечисляются по отдельности разные виды, типы, фасоны и модели российских государственных служащих. Да, Там есть судьи, там есть прокуроры, там есть военные, таможенники, кого там только нет. И каждый из них, оказывается, может нечаянно взять взятку, нечаянно совершить должностное преступление, нечаянно совершить превышение власти, нечаянно обмануть государство, нечаянно увести деньги из государственного бюджета, нечаянно устроить схему с распилом в условиях стихийного бедствия. Вот в условиях наводнения взятка не считается. В случае землетрясения взятка не считается.

Там очень смешно оговорено, что не может считаться вот таким стихийным бедствием и обстоятельством непреодолимой силы что-нибудь, что повторяется регулярно. Слава тебе, господи! Это значит, что зима не годится. Нельзя сказать, что в связи с выпадением снега… Хотя можно. При желании можно сказать, что снега выпало очень много, давно здесь не выпадало, поэтому я взял взятку. Но вот саму зиму объявить обстоятельством непреодолимой силы или, наоборот, лето, я надеюсь, что все-таки будет невозможно. Надо будет придумать что-нибудь похитрее.

Мы снова говорим с вами об одной и той же истории. Люди, которые всё это сочиняют, люди, прежде всего, глубоко безграмотные. Потому что их взяли на это место, именно так: взяли, они не добились этого места, они не завоевали это место, они не выиграли это место на выборах, они даже не насосали это место, как про многих из них говорят. Всё, что они сделали, они сидели тихонько и ели глазами начальство. Вот в результате того, что они ели глазами начальство, их взяли на это место. Сколько-то времени там подержат. Когда они надоедят — выкинут. И тогда с ними станут происходить разные обстоятельства. Вспомните депутата Шлегеля, которым поиграли-поиграли — и выкинули. И он, бедняжечка поплелся как-то в Германию, потому что убедился, что здесь больше ничего.

Этих людей держат на этом месте за то, что они соглашаются это подписывать, что ни один из них не говорит: «Люди добрые, что мы делаем? Жуть какая! Что мы сейчас написали? Такие слова нельзя брать в рот. Вот это: «Нечаянно взял взятку в связи со стихийным бедствием». Как это так получилось? Как мы здесь оказались с вами?»

Вот за то, что ни один из них не задает этого вопроса — за это ровно их там и держат.

Это из тех сюжетов, которые мне показались обязательными для этой программы. Я хотел бы, чтобы за то время, которое произойдет до следующей пятницы, куда-нибудь из ваших голов не потерялся Алексей Навальный. Постарайтесь про него помнить. И эту неделю тоже. Он заслуживает того, чтобы вы его помнили. Однажды он выберется оттуда, однажды он продолжит ту работу, которую он начал для того, чтобы этих людей, который вот так реагируют на международные раздражители и на слова Байдена, людей, которые сочиняют вот такие законы, людей, которые продолжают думать, что просвещение — это лектор в обществе «Знание», — чтобы этих людей не было больше у власти.

Вот и всё. Спасибо большое! Я Сергей Пархоменко. Это была программа «Суть событий». До следующей пятницы. Всего хорошего, до свидания!