Суть событий - 2021-02-05
С.Пархоменко
―
21 час и 4 минуты в Москве. Это программа «Суть событий». Я Сергей Пархоменко. Добрый вечер! Я в студии «Эха Москвы». У нас есть час всего-навсего. Номер для СМС-сообщений: +7 985 970 45 45. Вот передо мной стоит экран. На экране написано: «Давайте будем честными. Навальный борется за власть. И жертвы перед обществом здесь ни при чем». Игорь. Казань.
С.Пархоменко:Сергей Смирнов не мог быть арестован. Это ложное обвинение. Он обвинен в том, чего он не делал
Игорь, да, конечно, Навальный борется за власть. А за что еще должен бороться оппозиционный политик? За право поцеловать, как сказано в прекрасной книжке про Уленшпигеля, «в те уста, которыми я не говорю по-фламандски, ваше императорское величество»? За что еще он должен бороться? Ну, вот за это — за власть. За то, чтобы получить большинство в парламенте, за то, чтобы контролировать правительство, за то, чтобы вести реформы, за то, чтобы принимать законы, за то, чтобы вести страну так, как ему представляется правильным. Да, политик борется за это.
А вы за что боролись бы, если бы вдруг оказались бы политиком? За паек? За специальное начальственное медицинское обслуживание? За право летать на государственном самолете и ездить на государственном автомобиле — и все? А за власть бы вы не боролись?
Еще у нас есть чат в YouTube. Чат работает. Я вижу снова себя на фоне плаката, на котором написано: «Свободу Сергею Смирнову!» И с удовольствием читаю этот плакат и без всякого удовольствия начинаю свою программу с того, что Сергей Смирнов не мог быть арестован. Это ложное обвинение. Он обвинен в том, что с ним не происходило и в том, чего он не делал и за что он не должен был нести ответственности. Но, тем не менее, по этому ложному обвинению он сидит. И все журналисты в стране об этом помнят, и все журналисты в стране это припомнят тем, кто посадил Сергея Смирнова.
Ну да, конечно, придется сначала упомянуть об этом удивительном Бабушкинском суде — Бабушкинском суде с дедушкой, который сегодня происходит с участием Алексея Навального. Это демонстрация беззакония, во-первых, совершенно фантастического, какого-то демонстративного, я бы уже сказал, циркового беззакония, когда рядом с потерпевшим сидит второй судья Бабушкинского суда и подсказывает ему в ухо ответы на вопросы, которые ему задает первый, официальный судья на этом официальном процессе. Вы когда-нибудь видели судебные процессы с двумя судьями? Один основной судья, другой судья-ассистент, который сидит на том конце и подсказывает. Ну, как бы предполагается, что им за это ничего не будет, и это единственное основание для того, что они делают.
По существу же это издевательство над очень пожилым человеком, это эксплуатация очень пожилого человека очень бессовестная, бесчеловечная, жестокая. Это использование пожилого человека, неспособного себя защитить, неспособного как-то отстоять свое право не участвовать в балагане. Вот его эксплуатируют для того, чтобы, пользуясь им как предлогом, возвести еще одно обвинение на Алексея Навального. Понятно, что в этой позиции не согласились оказаться те реальные холуи, которые принимали участие в этом фильме. Там холуев было немало. Этот ролик минутный был набит холуями, о чем, собственно, и говорил Навальный.
С.Пархоменко: Это эксплуатация очень пожилого человека очень бессовестная, бесчеловечная, жестокая
Но люди, сильные физически, способные отвечать за свои поступки, люди типа Охлобыстина, Лебедева, Фетисова, сыродела Олега Сироты… кого я там еще забыл? — они на эту роль не пошли. Потому что иметь в качестве оппонента Алексея Навального они ссут. Вот и не пошли в суд. Так бы я это сформулировал, пусть уж меня простят за использование такой народной лексики. Но иногда эта лексика оказывается очень уместной, иногда она хорошо подходит для описания событий, с которыми мы встречаемся на жизненном пути. Вот и всё, что можно сказать в этом процессе. Это цирковое дело, это попытка оклеветать Навального с использованием пожилого, беспомощного человека, который является орудием этой клеветы.
Важнейшим событием этой недели, конечно, были протесты, продолжавшиеся всю неделю с минувшего воскресенья. Я тоже участвовал в минувшее воскресенье в протестной акции в полном соответствии с гарантией гражданских прав, которые предоставлены мне статьей 31-й Конституции Российской Федерации. В результате этого мне было предъявлено лживое обвинение.
Я это написал в том протоколе, в котором были изложены фальсифицированные сведения о том, что я будто бы делал, где я будто бы был задержан. Я написал, что всё, что в этом протоколе изложено со слов таких-то до слов таких-то является злонамеренной ложью и полностью не соответствует действительности.
Я не был задержан тем человеком, который значится в этом протоколе в том месте, которое значится в это протоколе и в то время, которое значится в этом протоколе.
Я не произносил лозунгов, которые мне приписывают, я не перегораживал улиц, не блокировал движения граждан, не нарушал закона, не игнорировал обращенных ко мне предупреждений, ничего этого не было. Всё это ложь. Я находился совсем в другом месте, я находился на улице, я находился совсем по другому поводу, не для того, чтобы блокировать движение или перегораживать движение граждан, а для того, чтобы продемонстрировать законным путем, предоставленным мне Конституции Российской Федерации, статьей 31-й, свое возмущение действиями властей.
Я это сделал так, как посчитал нужным сделать, а именно: я шел по тротуару в большой группе таких же, как я возмущенных людей. Шел, не проявляя никакого насилия, никакой агрессии, никому не угрожая. И встретил, наоборот, агрессию со стороны вооруженных людей, отказавшихся себя назвать и обошедшихся со мной грубо и беззаконно.
Я всё это скажу в суде, который мне предстоит 23 февраля. Судья не обратит на это, несомненно, никакого внимания. Я абсолютно убежден, что мне будет назначено наказание, такое же точно бессовестное, лживое и беззаконное, как и те наказания, которые были назначены или будут еще назначены — эти суды продолжаются и будут продолжаться весь этот месяц по сотням таких же точно, написанных под копирку протоколов.
Я всё это хорошо помню. Это всё со мной уже один раз было. Было 7 лет назад. Ровно так же я был задержан, потом арестован 7 лет тому назад, весной 2014 года, попал на этот беззаконный конвейер, когда одни люди хватают на улице, бьют и тащат, другие люди везут, третьи люди составляют фальшивые документы, четвертые люди лжесвидетельствуют в суде, а пятые на основании всего этого выносят беззаконный приговор.
Всё это я вместе с другими такими же людьми, участниками такого же фиктивного дела продемонстрировал потом при помощи замечательных адвокатов, которые с нами работали в ЕСПЧ, получил решение этого ЕСПЧ, который признал все произошедшее беззаконием, назначил штраф и это решение и этот штраф были признаны Российской Федерацией. Штраф был мне выплачен, я его получил. И всё это повторится сейчас еще раз. Суд примет свое беззаконное решение здесь, в России, будет дело в ЕСПЧ, оно протянется несколько лет, Европейский суд примет решение в нашу пользу. Российская Федерация признает это решение и выплатит мне штраф. Ну что, хорошо, еще один пройдем кружок. Еще сделаем один оборот по этому конвейеру.
С.Пархоменко: Рано или поздно люди, которые дают санкцию на беззаконные действия, обнаружат, что это больше не работает
Но есть вещи по важнее, чем то, что произошло персонально со мной и даже то, что произошло еще с несколькими сотнями людей, которые получили точно такие же протоколы, в которых написана точно та же лживая информация.
Вот в прошлый раз, неделю назад мы говорили о политических убийствах, которые применяет российской руководство для устранения разного рода и по разным поводам неугодных ей людей, иногда таких известных, как Алексей Навальный. Сейчас, это убийство осталось незавершенным, ему удалось выжить. Иногда людей менее заметных, гораздо менее влиятельных, но тоже чем-то неудобных для российской власти, чем-то возбудивших в ней желание их убить. И мы говорили о том, что такой инструмент — политическое убийство — невозможно удержать под контролем. Рано или поздно он вырвется наружу. Рано или поздно окажется, то он применяется не так, не там, не тогда и не по таким поводам, для чего он был предназначен изначально. И процесс этот невозможно контролировать, невозможно гарантировать, что процесс этот останется в руках тех, кто первоначально его запустил.
Вот ровно то же самое можно сказать о другом, очень важном оружии, которое на протяжении последних двух недель использует российская власть против российских граждан. Это оружие — беззаконие. Мы видим действия разного рода силовиков, разного рода вооруженных группировок, действующих по указанию сегодня российских властей и как будто бы подконтрольных им, действующих со все больше и большей жестокостью, все менее и менее объяснимой, всё менее и менее рациональной, всё менее и менее контролируемой жестокостью, но всё более и более демонстративной.
И мы понимаем, что это беззаконие продолжается на следующих этапах дальше. Беззаконно действуют люди, которые работают в полицейских отделениях, в районных и региональных полицейских органах; люди, которые потом содержат людей, которые получают административные аресты. Мы с вами это видим этот фильтрационный лагерь по существу, который образовался в Сахарово и обращение людей с ним. Мы видим абсолютно беззаконную реакцию тех людей, которые должны следить за соблюдением законности в такого рода учреждениях.
Кстати, хочу обратить ваше внимание, что это не ФСИН. Эти учреждения принадлежат Министерству внутренних дел, полиции. Это их ответственность, это их работа, и это их преступление против этих людей, которых они содержат в этих пыточных условиях. А люди, которые должны наблюдать за этим, которые должны пресекать это, люди, которые должны бороться за соблюдение прав граждан — это прямо написано в их служебных инструкциях, это написано в их служебных удостоверениях, то они уполномочены по правам граждан такого-то региона или Российской Федерации в целом, — они говорят о том, что да нет, там ничего, собственно, такого не было, это всё преувеличено, это просто помещения для первоначального расселения и так далее.
С.Пархоменко: Не существует такого механизма, чтобы можно было запустить протест, а потом остановить его
А как эти люди оказались в помещении для первоначального расселения? А почему это помещения для первоначального расселения было вот такое? А почему оно было одно? А почему в нем были созданы такие условия? А почему было загнано такое количество людей? А как это сочетается с историей про эпидемические ограничения, про карантин, про нормы борьбы с пандемией и так далее?
Я, понимаете, если возвращаться конкретно к моей истории, ехал в автозаке, где примерно на 3 квадратных метрах Это был размер этого автозака, это не большой автобус, это маленький фургончик, перегороженный поперек решеткой, в нем есть две лавочки, каждая на трех человек, из чего можно заключить, что, что нормальная вместимость этого средства передвижения — 6 человек. В действительности в нем ехало 18 человек, ровно втрое больше, чем количество, на которых он рассчитан. О каких санитарно-эпидемических нормах и правилах можно судить в этой ситуации?
А что касается людей, которые оказались в этой 6-местной камере в количестве примерно 36 человек, что с ними происходит? Кто будет судить тех, кто их туда засунул и кто засунул 18 человек в мой этот автозак? Кто будет судить этих людей за нарушение закона?
Так вот вся эта цепочка люди и заканчивается она в суде и продолжается, собственно, в этих местах содержания людей, — вся эта цепочка действует на основании беззакония и той лицензии на беззаконие, которая была всем этим людям дана.
Рано или поздно этот инструмент выйдет из-под контроля. Рано или поздно те самые люди, которые дают санкцию на беззаконные действия, сами будут вынуждены сослаться на закон и обнаружат, что это больше не работает. Однажды министр, депутат, генерал полиции, губернатор скажет человеку, который применяет к нему силу: «Э-э, — скажет он, — э-э, это не по закону». «Э-э, — скажет президент, — есть Конституция, в Конституции сказано, что я имею право на то-то и то-то, а вы обязаны то-то и то-то». И услышит в ответ: «Дядя, какой закон? О чем ты сейчас? Ты закон отменил. Могу тебе напомнить, когда ты это сделал и по какому поводу ты это сделал».
Совершенно очевидно, что такого рода оружие массового, я бы сказал, государственного поражения, которое поражает государство целиком, это оружие не может контролироваться, оно не может быть локальным. Оно не может оставаться в руках того, кто первым его, как ему кажется, изобрел и применил. На самом деле об изобретении тут говорить сложно, потому что, в конце концов, это же ситуация типовая.
Что произошло в Беларуси, где до сих пор у власти остается Александр Лукашенко. Он что, укрепил свое положение? Он сидит там надежно, он уверен в своем завтрашнем положении? Нет, в результате того, что он на протяжении нескольких месяцев применял беззаконные методы насилия над своими гражданами, оказалось, что единственное, на чем он держится, это, грубо говоря, на наемниках, на силовых структурах, на вооруженных людях в его стране, которых он должен непрерывно подкармливать, непрерывно греть их этот бесконечный общак, непрерывно платить им отступного за то, что они будут продолжать поддерживать его власть. Ничего больше у него не осталось. У него нет никаких инструментов, никаких ресурсов, никакой социальной базы — ничего. У него есть только вооруженные люди.
В этом направлении движется сегодня и Владимир Путин и его государственная структура. Последовательно отказываясь от закона, они отказываются от какой бы то ни было легальной, разумной массовой базы своей власти. Они держатся только на силе, они держатся только на вооруженных людях.
Совершенно очевидно, что невозможно удержать это не только в юридическом, общеидеологическом, государственно-строительном плане. Это невозможно удержать физически. Рано или поздно забрало запотеет настолько у кого-нибудь из них или, не знаю, очко заиграет у кого-нибудь из этих мужчин, что они не ногой в живот кого-нибудь пихнут и не электрошок применят, а просто выстрелят. Оружие у них довольно много. Я думаю, что большая часть этого оружия не заряжено, не предназначено для непосредственного использования, но какая-то часть предназначена. И это оружие будет применено, и кровь прольется, и произойдет первая смерть.
К счастью, этого не произошло и в те два с половиной дня активных протестных действий, которые мы видели на протяжении последних двух недель. Этого чудом удалось избежать. Это чудом удалось избежать во многом благодаря очень мирному, очень корректному и очень разумному настрою протестующих. Давайте обратим с вами внимание на то, что с их стороны не случилось никакого насилия за исключением единичных буквально нескольких эксцессов, большая часть из которых довольно смешная. Пинали ногами автомобиль. Бросали снежки в двух полицейских. Все рассказы про выдавленный глаз, про то, что человека стряхнули с фонарного столба и пинали ногами… Мы все видели эту сцену с человеком с фонарного столба, которого, действительно, стряхнули, после чего сами же протестующие остановили всякую агрессию в отношении его, отгородили его от толпы, которая, действительно, была настроена, надо сказать, довольно раздраженно и разъяренно по этому поводу. И он благополучно встал и ушел своими ногами. Те же самые люди, которых теперь обвиняет в том, что они применили к нему насилие, они же, собственно, его же и защитили.
Так что есть разовые случаи. Всё остальное — это рассказы про намерения. Мы видим и слышим огромное количество людей, которые пишут в пропагандистских средствах — чуть не сказал массовой информации — в пропагандистских средствах массовой агитации, назовем это так, — о том что «мы знаем, что на самом деле они хотели вон то, то собрались вот это, они намеревались вот так и планы их заключались вот в этом».
Почему-то не один из этих планов не был реализован. А было реализовано только бессовестное, беззаконное и совершенно не дозированное, совершенно неспровоцированное насилие со стороны силовиков, которым явно это было предписано. Мы видели эскалацию. Мы понимаем, что сначала оно останавливалось на таком-то уровне в первый протестный день, 23-го числа, а потом на совсем другом уровне оно оказалось 31-го. Потом на совсем третьем уровне оно оказалось 2-го. И это последовательное открытие этого крана.
И понятно, что этим силовикам каждый раз давалась команда: «Можете еще прибавить, можете еще подогреть, можете еще усилить. Можете себе ни в чем теперь не отказывать». Что, собственно, и происходило. Загнать это обратно в бутылку и вернуть это под контроль невозможно. Кровь прольется, несомненно.
Вот то, что мы должны сказать по поводу тех событий, которые произошли.
Теперь по поводу тех событий, которые еще не произошли. Меня просят, и я читаю разные сообщения, которые приходят мне, чтобы я как-то отозвался на позицию соратников Алексея Навального. Есть довольно высокопарное слово «соратники», но оно на самом деле ни в чем не провинилось, оно, действительно, существует в русском языке — вот люди, которые вместе с ним ведут эту борьбу. И высказываются теперь от имени всего их сообщества и, в частности, от имени самого Алексея Навального.
Что бы я высказал о том, что сказал вчера Леонид Волков, который говорил о том, что они и его товарищи не будут больше в ближайшее время призывать к протестным действиям. Будут действовать другим путем. И, по всей видимости, вернуться к призывам протестовать только летом, а, может быть, даже и осенью.
Вот что я хочу сказать в ответ тем, кто считает, что его предали, кто кричит про слив протеста. Ну, это такой специальный термин, которым сегодня активно пользуются разнообразные звезденыши и залупинцы. Ну, это их профессиональная терминология сегодня. Им сейчас нужно торжествовать, злорадствовать. Вот что я вам скажу. Никакой слив протеста невозможен в принципе. Не существует такого механизма, чтобы можно было запустить протест, а потом остановить протест. Люди, которые делают вид, что они это умеют, что они это технически могут — это люди, которые пытаются ввести в заблуждение всех вокруг.
С.Пархоменко:В действительности протест либо существует, либо его не существует, либо есть эти настроения, либо нет
В действительности протест либо существует, либо его не существует, либо есть эти настроения, либо нет. Либо есть этот потенциал, эта энергия, эта воля, эта страсть, которая охватывает какое-то количество людей, в каких-то ситуациях совсем немногих людей, в каких-то ситуациях кое-кого, в каких-то ситуациях многих, в каких-то ситуация всех, по-разному бывает, но эта энергия, которая живет в эти людях, а не в их начальниках, не в их погонщиках.
Я должен сказать всем тем, кто сегодня говорит, что «Леонид Волков нас предал, он нам не велел больше ходить, он сказал, что больше не будет…». Я не понимаю, вы нанялись, что ли, к Леониду Волкову? Он вам что, начальник, хозяин или еще кто-нибудь? Вы зачем ему отдаете ваше — вашу инициативу, вашу энергию, ваши желания, ваше понимание ситуации? Вы на улицу ходили, потому что вам Волков велел или потому что вы считаете, что нужно там оказаться? Про себя могу сказать, что мне Волков не велел. Я был там, где я был, сам по себе, потому что я читаю, что так было нужно. И когда я в следующий раз посчитаю, что это нужно, я опять там окажусь.
Давайте на этом месте я остановлюсь, потому что новости. Через две-три минуты вернемся к этой теме, она важная.
НОВОСТИ
А.Проханов
―
21 час и 33 минуты в Москве. Это вторая половина программы «Суть событий». Я Сергей Пархоменко, ее ведущий. А нас есть номер для СМС-сообщений: +7 985 970 45 45. Идет прямая трансляция в YouTube, там есть чат. Я вижу чат бурно обсуждает события нашей программы.О чем же мы говорили с вами в первой половине программы? Говорили — мне кажется, это важнейшая мысль из тех, которые я бы хотел бы сегодня здесь, в эфире обсуждать — о том, что все разговоры про то, что кто-то может устроить протест или остановить протест — это разговоры довольно нелепые и в значительной мере в лучшем случае наивные, а чаще всего это разговоры фактически клеветнические в отношении тех, о ком здесь идет речь.
Давайте представим себе такую ситуацию. Вот Минск. Осень. Беларусь. Разгар белорусских протестов минувшего 2020 года. И вдруг, скажем, Светлана Тихановская или Мария Колесникова говорят о том, что давайте в следующее воскресенье протеста не будет. И что? Они могли это сделать? Они могли что-нибудь остановить? Они могли что-нибудь кому-нибудь куда-нибудь слить? Нет же, правда?
И мы с вами прекрасно понимаем, что белорусский протест был устроен совершенно по-другому поводу. В нем была та сила и энергия, которая вела его от дня ко дню, от одного города к другому, выводила на улицы этих людей, заставляла их сопротивляться и выступать с теми требованиями, с которыми они выступали. И остановить это было нельзя, и никто бы не взялся это остановить и никто бы взялся это как-то запустить, изменить, передвинуть в другую сторону или еще что-нибудь в этом роде.
А с вами, почему так можно, дорогие друзья? Может быть, это вы в этом виноваты. Может быть, вы сейчас сваливаете свою собственную ответственность на другого человека, который вам будто бы чего-то запретил или что-то такое? Я подчеркиваю, что я абсолютно никого не агитирую за участие в чем-нибудь, не призываю к участию в чем-нибудь. Я просто вам демонстрирую, как это устроено. Это не устроено, таким образом, что у вас есть владелец, которому вы в данной ситуации должны подчиняться, на которого вы сваливаете ответственность и которому вы передаете право решать за вас. Почему, собственно, передаете? Он что, у вас потребовал это? Он узурпировал это право, он у вас силой выдрал, обманом или еще чем-нибудь? Или вы сами ему сдали? Поступайте так, как вы считаете нужным.
Речь ведь абсолютно не идет только и исключительно о каких-то уличных протестах, походах на улицу такую-то с ударами лбом о ворота дома номер такой-то. На самом деле, когда мы говорим о протесте, на самом деле всё больше и больше мы должны говорить сегодня о гражданском неповиновении, о тех формах, которые, может быть, не связаны ни с какими походами куда-нибудь и с выходами на какие-нибудь улицы. Совершенно очевидно, что наиболее эффективный протест против беззакония сегодня — это протест людей на их собственном месте. Это протест, который заключается в том, что они отказываются участвовать в беззаконии, они отказываются сотрудничать с беззаконием, они отказываются помогать беззаконию, и они — важнейшая ведь в наших обстоятельствах — не берут на себя инициативу в беззаконии.
Вот я, будучи в прошлый раз в эфире «Эхо Москвы» — это был внеочередной эфир в середине недели, когда я здесь днем отвечал на вопросы — говорил о событиях в крупнейшей, по всей видимости, сильнейшей российской Высшей школе экономики под руководством Ярослава Кузьминова. Они подмахнули. Они сделали неприличное движение бедрами, в результате которого их преподаватель оказался на улице за то, что этот преподаватель является гражданской женой Георгия Албурова. Ее зовут Анна Велликок. Поэтому она была подвержена репрессиям. Она была ровно так же беззаконно обвинена и арестована зато, что она является спутницей, так сказать, Георгия Албурова, одного из активных и самых мощных, я бы сказал, расследователей из команды Навального, одного из самых ценных ключевых авторов его расследований, в том числе, и последнего расследования, связанно с путинским дворцом. Так вот за это ее отстранили от преподавательской работы в ВШЭ. После чего Ярослав Кузьминов обиделся и выступил с заявлением, что он подвергается каким-то оскорблениям, угрозам, унижениям и всяким прочим в связи с тем, что они принял такое решение.
С.Пархоменко: Когда мы говорим о протесте, на самом деле всё больше и больше должны говорить о гражданском неповиновени
Вопрос же не в том, что анна Велликок не прочла эти несколько лекций, а вопрос в том, что он подмахнул, что он сам пошел впереди по собственной инициативе. Не на поводу у беззакония, а, так сказать, впереди беззакония. Он проявил эту инициативу. От него никто этого не требовал. Он попытался угадать волю начальства, что начальству понравилось бы больше, за что начальство шире ему улыбнулось. Он себя утешает тем, что он это делает не для себя, а для своей школы. Но, в действительности, он вступает первый на эту тропу беззакония еще до того, как его на эту тропу загнали. И говорит всякие довольно беспомощные вещи по поводу того, что никто из тех, кто был наказан, не пострадает и так далее.
А это что? Это же уже произошло. И понятно, что пострадают. И совершенно очевидно, что мы увидим снова волну гонений тогда, когда будут перезаключаться годовые соглашения. И тенденцию этому мы в ВШЭ видим. И мы понимаем, что она исходит от ВШЭ, а не от людей, которые выкручивают ей руки, держат ее за глотку, грозят ей расстрелом, отобрать детей и отправить их и детскую колонию. Ничего же этого нету. Есть добровольное желание сотрудничать. И это добровольное желание сотрудничать сегодня есть в России у миллионов испуганных людей, которые принимают участие в фальсификации выборов, которые лжесвидетельствуют, которые выступают понятыми в разных обстоятельствах, которые позволяют использовать себя в таких судебных процессах, как сегодняшний, мы видим, с участием этого несчастного, безмолвного, бессловесного ветерана, возле которого сидит подставной подсказчик в должности судьи Бабушкинского суда.
Так что, к сожалению, протест, он в таких сложных моральных формах обычно происходит. Это, знаете, просто — оказаться этой толпе, отдаться этой толпе, позволить толпе нести себя куда-то за угол, и, таким образом, почувствовать себя просто плывущее в этой реке событий.
Чаще всего человек принимает решение один на один сам с собой, на своем собственном месте, когда он задумывается о том, хочет ли он сотрудничать с беззаконием или нет; хочет ли он принять участие в какой-то очередной демонстративной акции. Это, конечно, очень комично выглядит, то, что происходит в Екатеринбурге, где какой-то холуйствующий предприниматель выводит аж весь персонал своей компании и заставляет людей проделывать какие-то физкультурные упражнения, размахивать флагами и петь песни. Каждый из них соглашается с этим в огромном городе Екатеринбурге, где сколько угодно работы, где сколько угодно возможностей профессиональному, уважающему себя, имеющему чувство собственного достоинство, человеку обойтись безучастия такого рода демонстрациях холуйской покорности. Это посильнее, чем выйти на улицу, это поважнее, чем выйти на улицу. И никакой Леонид Волков вам это не запретил, вы этого сами не сделали.
Что касается Леонида Волкова и других коллег Навального. Перед ними стоит техническая задача, вполне ясно определенная: вытащить Алексея Навального из тюрьмы. Они выбирают для этого те пути, которые кажутся им более эффективными. К счастью, мы видим, что они из этих путей не считают возможным использовать те, которые приводят к бессмысленным мучениям и к бесчисленным человеческим жертвам. В принципе, они могли бы, у них есть такая техническая возможность, есть достаточный авторитет в глазах определенной группы людей, отправить людей биться головами о стены «Матросской тишины». Они этого не сделали. У вас есть претензии в связи с этим к ним? Вы считаете, что им надо было воспользоваться чьей-то доверчивостью или чьей-то самоотверженностью, или чьим-то страстным желанием пожертвовать собой? Можно было бы поэксплуатировать такие вещи. Они не стали этого делать.
Они намерены, как заявляет Леонид Волков, использовать другие возможности. Мне они кажутся достаточно реалистичными. Прежде всего, речь идет о конфискации имущества тех людей, которые это имущество добыли коррупционным путем — путем участия в беззаконных разного рода государственных операциях, либо связанных с расхищением государственного бюджета, который направляется в колоссальных количествах на пропаганду, на разного рода демонстративные политические проекты и так далее. Люди на этом цинично зарабатывают. Либо речь идет просто о прямой коррупции, прямом распиле крупных инфраструктурных проектах и так далее.
Итак, речь идет сегодня о том, чтобы конфисковать у людей имущество, имеющееся у них в результате этих коррупционных операций. Этим сегодня занялся ФБК, и он, несомненно, использует ту благоприятную ситуацию, в которой есть огромное количество правительств, парламентов, разного рода международных организаций, которые хотели бы, чтобы им помогли сориентироваться в этой ситуации, которые говорят: «Давайте. Дайне нем информацию об этом. Покажите нам, на что мы должны направить наши усилия. Мы хотим направить эти усилия».
Я думаю, что эта деятельность абсолютно разумная, абсолютно законная и вытекающая из определенного взаимопонимания между разумными международными силами и политическими силами разных стран, которые понимают, что режим беззакония представляет для себя просто опасность для всех. Ровно потому, что беззаконие выходит из-под контроля и оказывается инструментом в руках тех людей, которые готовы его использовать в своих преступных целях. (смотри начало нашей программы, когда мы говорили об этом подробно).
Именно поэтому сегодня в мире складывается — в этом нет ничего удивительного — мощная антипутинская коалиция — коалиция политических режимов в таком политологическом смысле слова. «Режим» — это не всегда ведь отрицательная, это не всегда ругательство. Это просто государственный строй. Он может быть и демократическим, может быть построен на законе, законный режим. Такое тоже бывает. Собственно, любое законное государство можно правильно называть режимом. Как беззаконный режим называем режимом беззакония. Режимом авторитаризма, режимом тоталитаризма.
Так вот складывается коалиция стран, которые хотели бы прекратить беззаконие в России, прекратить агрессию России, прекратить демонстративные нарушения Россией в данном случае ее лидерами международного законодательства. Именно демонстративные. Вот то, что произошло с высылкой дипломатов, что это такое? Это нарушение, я бы сказал, вековых правил дипломатической работы. Дипломат обязан находиться в гуще событий. Дипломат обязан видеть своими глазами, что происходит в стране. Дипломат обязан иметь адекватную информацию о том, что происходит в стране, где он работает. Иначе это не дипломат, а Владимир Владимирович Путин в Дрездене, когда он сидел начальником клуба и не высовывал оттуда носа, пил там пиво и играл в пинг-понг бесконечно, о чем сам впоследствии писал в своих мемуарах.
Его дипломатическая работа была вот такая. Так дипломаты современные профессиональные не работаю. Они должны видеть, что происходит. И это абсолютно естественно, что они оказываются в суде в тот момент, когда суд решает важнейшую политическую проблему в стране на этот день, когда вершится суд абсолютно неправый, абсолютно искаженный над крупнейшим оппозиционным деятелем страны. Где в этот момент нужно находиться дипломату? Там, в суде и смотреть на это.
Когда в столице страны происходит протест, где нужно находиться дипломату? Там, среди протеста и смотреть, кто протестует, зачем протестует, против чего протестует, в каких количествах протестует? А чему подвергается? Есть ли в этом процессе закон или властвует беззаконие? Дипломат обязан видеть это. Теперь дипломата выгоняют за это из страны. Что это такое? Демонстративный жест, демонстративная оплеуха, которую Россия наносит своим партнерам по дипломатической работе. У нас не разорваны с этими странами дипломатические отношения — ни со Швецией, ни с Германией.
С.Пархоменко: Складывается коалиция стран, которые хотели бы прекратить беззаконие в России, прекратить агрессию России
Тем временем мы видим те события, которые происходят в парламентах других стран, например, в Конгрессе США. Многие обратили внимание на то, что был внесен законопроект по инициативе 6 сенаторов, причем среди них есть 4 демократа и 2 республиканца. У меня есть этот список: Марко Рубио, Крис Кунс, Бен Кардин, Крис Ван Холлен, Ричард Дурбин, Митт Ромни — 6 сенаторов, которые внесли законопроект, который называется так: «Законопроект о введении санкций в отношении лиц, связанных с правительством Российской Федерации и причастных к отравлению и репрессиям в отношении граждан Российской Федерации по политическим мотивам, а также по политическим целям».
Спрашивается, где здесь Навальный? Здесь нет Навального в этом названии. Здесь есть «лица, причастные к отравлениям или репрессиям». Английский язык устроен так, что и то и другое мы можем считать множественным числом, в том числе и отправление. Отравление как одноразовый акт или отравление как тенденция, как явление.
Посмотрим. Пока не опубликован полный текст этого законопроекта. Я ничего не могу сказать. Могу ориентироваться только на название. Но мотив его, как видите, совершенно очевиден. Я думаю, что сегодня в условиях, когда имеется большинство в обеих платах американского конгресса и хорошее взаимопонимание между конгрессом и президентом США, велика вероятность, что этот законопроект будет принят, и это будет уже прямая реакция на то, что происходит в связи с отравлением Навального и в связи с политическими репрессиями в отношении граждан Российской Федерации по политическим мотивам, как это здесь написано. Это некоторый новый шаг, новый этап.
Параллельно с этим в том же Конгрессе США группой конгрессменов, опять сенаторов, опять и республиканцев и демократов предложен текст резолюции. Резолюция сената о том, что деятельность российского гражданина Евгения Пригожина и аффилированных с ним структур представляет угрозу национальным интересам и национальной безопасности США, а также союзников и партнеров США во всем мире. Видите, здесь речь идет о конкретном человеке.
Здесь уже есть текст. Можно на него посмотреть. Такая же в точности резолюция была внесена еще осенью 2020 года, но тем составом конгресса ее не успели рассмотреть. Тот состав сената ее не обсуждал, он только принял ее к рассмотрению. Вот теперь она внесена снова, и есть основания считать, что она не залежится.
И в этой резолюции довольно подробно, в 20 с лишним пунктах упоминаются разные обстоятельства в связи с деятельностью господина Пригожина. И главным образом основные претензии к нему связаны с деятельностью группы Вагнера, как она там называется, то есть военной организации, связь с которой приписывается Евгению Пригожину. Там и Сирия, и Ливия, и Центральноафриканская республика. Там кратко описан случай с убийством российских журналистов Орхана Джемаля, Кирилла Радченко и Александра Расторгуева. Там напоминание о санкциях против Пригожина и сотрудников, принятых в связи с их ролью в войне в Восточной Украине. Там же упоминание о санкциях против них же в связи с участиями в разного рода кибератаках, в частности, во время выборов в США. Всё это перечисляется как некоторый бэкграунд, как некоторая основа.
И заканчивается это резолютивной частью такой: «Сенат решил, что деятельность российского гражданина Евгения Пригожина и аффилированных с ним лиц и группы Вагнера представляет собой угрозу национальным интересам и национальной безопасности союзников и партнеров США во всем мире. Президент помимо сохранения санкций в отношении Евгения Пригожина и аффилированных с ним лиц и группы Вагнера должен: а) сотрудничать конгрессом в цели разработки и осуществлении стратегии, опирающейся на многочисленные элементы национальной силы США, имеющейся в распоряжении президента для борьбы со злонамеренным влиянием и деятельностью Пригожина, связанными с ним организациями и вагнеровской группой и в) координировать эту стратегию президент обязан с национальными партнерами, призывая их усилить санкции в отношении Пригожина и его подразделений и изучить новые пути пресечения его дестабилизирующей деятельности».
Вот это та резолюция, которая предложена, она еще не принята. Она была предложена одновременно с законопроектом по поводу отравлений и политических репрессий. На эту резолюцию почему-то очень мало кто обратил внимания. Большое спасибо моим коллегам, в том числе, здесь, на «Эхо Москвы», которые обратили внимание. И я вот влез по уши в исследование этого текста. Там есть важный момент. Я его не зря так выделял голосом. Вот эти многочисленные элементы национальной силы США, имеющиеся в распоряжении президента — это то, чем теперь сможет воспользоваться президент, если эта резолюция будет принята. Пока она не принята, подчеркиваю. Но если она будет принята, эта возможность будет ему передана.
Что такое эти «элементы национальной силы»? Всякие элементы, в том числе, оружие, в том числе, деятельность разного рода спецслужб, в том числе, деятельность разного рода специальных подразделений. Мы с вами помним, что США не стесняются использовать такого рода силы в экстренных случаях, когда все другие возможности оказываются исчерпанными, они не стесняются использовать такую силу, в том числе, за пределами США в отношении людей, которых они считают наносящими вред, ущерб или содержащими в себе угрозу. А в этой резолюции перечислены эти 24 пункта деятельности этих вагнеровских подразделений и разного рода других, аффилированных с Пригожиным служб. Так они это трактуют. Так они к этому подходят.
Мне кажется, что это серьезная вещь, это серьезный ответ, и это то, что может сыграть роль в судьбе Алексея Навального. Не нужно этого стесняться. Люди, которые участвуют в пропагандистских усилиях сегодня, они всё время говорят: «Вот мы видим, что на самом деле это всё связь, это всё иностранный агент». Да нет, не Навальный всё это устроил, не Навальный написал эту резолюцию. Не Навальный спровоцировал этот законопроект. Навальный получил дозу «Новичка». Навальный написал о Пригожине. А дальше оно начало работать в соответствии с некоторой логикой, которая связана, прежде всего, с действиями тех людей, которые пытались сжить Навального со свету. Вот пусть они друг друга и благодарят за появление такого рода законопроектов и такого рода резолюций.
Я думаю, что мы увидим в ближайшее время и принятие этих документов и конфискацию имущества на разных прекрасных озерах и разных удивительных скалах над разными теплыми морями.
А еще есть яхты, а еще есть Лазурный берег, а еще есть Лондон, а еще есть Флорида, а еще есть Сардиния, и порты Сардинии, куда заходят разнообразные НРЗБ или как называются их яхты?
Это задача, которую решает сегодня группа сотрудников, соратников и сторонников Алексея Навального, как считают правильным решать.
Давайте я остановлюсь на этом месте. Мы точно с вами будем обсуждать это в следующую пятницу, если я по-прежнему в эту пятницу окажусь в эфире «Эхо Москвы». Тема эта сегодня не закончится. Я Сергей Пархоменко, это была программа «Суть событий». Всего хорошего, до свидания!