Суть событий - 2020-11-06

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

Понятно, что надо делать поправку и на коронавирус, понятно, что огромное количество всего просто закрыто – всяких офисов, все разошлись на удаленную работу и прочее.

Но я, конечно, не ожидал ничего подобного. Я не ожидал увидеть абсолютно пустой город, буквально без единого прохожего и единой машины, наполненный только полицией в самых разных видах, формах, фасонах и размерах, самых разнообразных униформах, на машинах, велосипедах, на мотоциклах, на вертолетах, с собаками, с оружием таким, с оружием сяким. Всё разгорожено. Вокруг Белого дома в три слоя какие-то сетки, загородки. И люди заколачивают витрины. Ты идешь по улице и видишь, как идут эти заколачивательные работы.

Причем речь не идет о том, что все эти рестораны, кафе, банки, офисы и прочее закрыты от коронавируса, потому что висят таблички: «Welcome. Мы работаем. Заходите».

Серьезно люди опасались каких-то беспорядков, какого-то бесчинства, насилия на улицах. Ничего этого до сих пор не происходит. Всё спокойно. Город, впрочем, по-прежнему довольно пустой. Посмотрим, что будет дальше.

Тем временем, конечно, эти ребята, которые устроили тут эту политическую систему и этот способ выборов, они, конечно, большие мастера трепать нервы – вот что я вам скажу.

О.Бычкова

С.Пархоменко

И появление Байдена поздно вечером во вторник, в день выборов, собственно, с широкой улыбкой и с речью: «Мы стоим на пути к победе на этих выборах», вызывало только одно – восхищение тем, как этот человек держится, и как он умудряется при таком отчаянном положении и находясь в такой глубокой яме и в такой ужасной заднице, произносить эти оптимистические речи как ни в чем ни бывало, и надо же, какая у него выдержка и всякое такое.

Однако, действительно, час за часом, ночь за ночью, день за днем всё это начало меняться. И начало меняться ровно так, как это было предсказано. В том смысле, что сама технология выборов в этот раз предопределило сначала перекос в одну сторону, а потом в другую сторону.

С.Пархоменко: Трамповские безумства, конечно, ужасные, но ответ плохой, неудачный. И с этим надо что-то делать

Кто это забыл и хочет освежить в памяти, отсылаю к моей предыдущей программе, проведенной еще из Москвы, где я довольно большой кусок времени этому посвятил и довольно подробно говорил о том, как будут считать разные голоса, виды и типы голосов, те, которые, собственно, поданы на участке; те, которые поданы на участках, но предварительно, раньше дня голосования: те, которые присланы по почте. А внутри тех, которые присланы по почте, есть еще свои подразделения голосов, потому что довольно много голосов…

Устроено так: человек получает бюллетень по почте – запрашивает его и получает по почте, – заполняет, запечатывает конверт, но не отправляет по почте, а бросает его в специальный ящик. В некоторых случаях, даже не вылезая из машины можно было это сделать. И люди, которые особенно опасаются общения в связи с коронавирусом и так далее, воспользовались довольно широко этой возможностью. Ты просто открываешь окно, подъезжаешь на машине к соответствующему такому пункту и бросаешь там этот конверт. Много было таких бюллетеней.

Всё это разные бюллетени. Они в разных штатах считаются в разном порядке. Где-то сначала почтовые, где-то в конце почтовые. Где-то разрешено начинать считать до дня голосования и, таким образом, к началу дня голосования уже иметь какие-то результаты, где-то не разрешено.

В общем, я это всё подробно описывал в своей прошлой программе. И ровно так это случилось, и ровно там это случилось. Вот, например, скажем, во Флориде, которая была чрезвычайно важным штатом и которую Байден очень хотел выиграть и очень рассчитывал выиграть. И социологи, кстати, прочили ему там выигрыш. Это отдельный разговор, что социология американская в очередной раз очень сильно ошиблась в размере. Вот поразительно, что она не ошиблась по точкам.

И, в сущности, сейчас можно сказать, что Байден выиграл всё, что должен был выиграть. Всё, что ему велели выиграть, он всё это и выиграл.

О.Бычкова

С.Пархоменко

А вот, например, в Пенсильвании и еще в некоторых других штатах будут считать страшно долго, потому что правила там такие. Ну, так оно ровно и происходит. Они и считают.

В результате мы сегодня уже можем говорить с высокой степенью надежности, что Байден собрал этих выборщиков 306 голосов, а Трамп в 2016 году – 304, то есть Байден превысил результат Трампа. А в общенациональном разрезе это чисто спортивный показатель, которые не имеет отношения к определению результатов выборов, но все равно важная как бы моральная цифра: больше 4 миллионов избирателей перевес Байдена. Притом, что у Трампа, например, выигравшего в 16-м году, наоборот, был недобор в этом разряде, так сказать, общего голосования, наоборот, было 3 миллион. На 3 миллиона больше, чем он набрала тогда Хиллари Клинтон.

И, собственно, до сегодняшней ночи речь шла о том, что у Байдена будет ровно 270 голосов выборщиков, вот ровно столько, сколько нужно для победы. Это как бы, с одной стороны, радовало тех, кто болел за Байдена, а, с другой стороны, сильно беспокоило, потому что предстоит еще следующий этап. Он предстоит в середине декабря, когда будет, собственно, конференция этой коллегии выборщиков, и они должны будут реализовать эти наказы, которые они получают на выборах. Эти выборщики – это же живые люди, это же не фигура речи. Это реальные, живые люди, которые должны будут проголосовать во время этой коллегии соответственно тому, что им велели избиратели в их штатах, они как бы являются делегатами в штатах.

И в американской истории есть много случаев, когда эти выборщики голосовали не так, как им было указано, а по своей воле. Например, в 2016 году, на предыдущих выборах, если я правильно помню, было таких человек 10, которые проголосовали не так. Но это не имело значения, потому что разрыв был достаточно большой, и это осталось историческим моментом. А когда разрыв в 1-2 голоса – получается у одного 270, а другого 268, – то это может иметь значение. Поэтому это, конечно, был такой, как говорят некоторые наши блогеры, волнительный момент.

Но Байден теперь избегает этого волнительного момента. У него будет весьма серьезное преимущество, и он вполне серьезно застрахован от этих неверных – это, кстати, официальный термин «неверные выборщики», которые неверны тому завету, который они получили.

И, конечно, теперь, собственно, главный вопрос, который возникает – это чему посвятит Трамп оставшееся у него до конца января время. Потому что реальная смена власти, реальная инаугурация происходит по американским правилам только в конце января. И обычно задолго до этого создаются две переходные команды – команда уходящего президента и команда приходящего президента, – которые должны рука об руку заниматься передачей дел и обеспечить спокойную передачу, бесперебойную работу всех государственных служб, государственных ведомств и прочего.

И это происходит даже в условиях ожесточенной вражды между уходящим президентом и приходящим президентом. Вот в 16-м году мы видели, как это выглядело в ту пору, когда Обама сдавал дела, а Трамп принимал.

Есть сильное подозрение, что ничего подобного в этот раз не будет, а будет вот эта конфронтация продолжаться до последней секунды. Во всяком случае, на это настроен сам Трамп.

О.Бычкова

С.Пархоменко: Так нельзя: «Все ихние голоса незаконные, а все наши голоса законные». Это как-то не аргумент

С.Пархоменко

О.Бычкова

РЕКЛАМА

О.Бычкова

С.Пархоменко

Здесь сразу, конечно, возникает сюжет про скандал, который произошел по здешнему времени вчера вечером, а по вашему времени глубокой ночью, когда Трамп сделал публичное заявление в Белом доме, и несколько телеканалов прервали трансляцию. Надо сказать, что это не сильно кого чего лишило, потому что если вы хотите посмотреть это обращение, вы можете это сделать в тысяче мест в интернете. Оно по-прежнему висит в полном порядке. Никто его оттуда не выковыривает. Наберите в Гугле «Trump Remarks» – и получите «Trump Remarks», 18-минутную речь, которую он произнес, которая отличалась помимо психологической подавленности, совершенно очевидной и несвойственной Трампу. Он обычно в другом тоне говорит, по-другому руками делает – он в этот раз не «играл на аккордеоне», как ему это обычно свойственно, так смиренно ручки у него был сложены, – а главное, это было как-то поразительно слабо.

Лично я приехал сюда с намерением смотреть на выборы и следить за начинающейся могучей волной юридических исков, судов и всякого такого прочего. И у меня было такое ощущение, что тут все готовились, заготавливали патроны заранее и так далее.

По вот этой речи Трампа, сказанной в отчаянный политический момент, это совершенно непохоже. Это было очень слабо. Собственно, смысл того, что он сказал, был следующий: «Я давно выиграл выборы по правильным голосам. А все остальные голоса – неправильные». Ну, послушайте, это не разговор, так нельзя: «Вот все ихние голоса незаконные, а все наши голоса законные». Ну, это как-то не аргумент. От президента такого не ждут. Ждут все-таки более чего-то надежного, обоснованного, наполненного какими-то сведениями, информация о чем-то. И в этом смысле, действительно, у этой речи не было никакого другого содержания, кроме желания поднять скандал.

И поэтому я понимаю, в общем, мотивы этих каналов, которые немедленно это оборвали и сказали: «Послушайте, это безобразие. Действующий президент не должен так себя вести». Хотя в целом то, что происходит с прессой по ходу этих выборов, конечно, не только мне не нравится, но меня наполняет тревогой – вот что я скажу.

Я сейчас выступлю в насколько неожиданном жанре с точки зрения тех, кто на протяжении долгих лет обвиняли в каком-то трампоненавистничестве и всяком прочем. Но я вам скажу, что мне кажется, что тактика, которую выбрали разные социальные медиа, социальные сети, Фейсбук, Твиттер, прежде всего – тактика перекрытия и выковыривания тех постов, которые они считают неправильными, мне эта тактика не нравится по одной простой причине: у меня есть сильные опасения, что это не кончится с завершением эпопеи американских выборов, что выборы пройдут, новый американский президент заступит на свой пост, а мы с вами останемся со всей этой системой.

И в ситуации, в которой неизвестный нам, безымянный, никогда не отвечающий ни на какую почту и никогда не несущий никакой ответственности на за что служащий, мы даже не знаем чего – то ли самого Фейсбука, то ли какой-то отдельной, надзирающей за Фейсбуком структуры, то ли какой-то частной компании, которой Фейсбук отдал аутсорсинг для этой работы, то ли еще чего-то такого, – этот неизвестный нам человек, про которого мы не знаем, говорит ли он на том языке, на котором это написано или пользуется Google Translate, что довольно часто бывает в этих больших корпорациях, у которых нет обязанности нанимать персонал на все языки мира… А надо сказать, что с точки зрения Фейсбука и Твиттера мы с вами, то есть русскоязычный сегмент, то есть русский Фейсбук и русский Твиттер, – мы с вами маленькая штучка по сравнению с могучим Фейсбуком Бразилии, Южной Африки, Пакистана и других огромных стран с точки зрения Фейсбука. Российский Фейсбук меньше польского, меньше греческого.

Поэтому никто специально о нас с вами заботиться не будет, и поэтому, конечно, там будет сидеть человек, который не говорит и не читает по-русски, а пользуется Google Translate и будет нам чего-то такое закрывать и перекрывать.

Это вот тот ответ, который они придумали на эти вот трамповские безумства. Безумства, конечно, ужасные, но ответ плохой, неудачный. И с этим надо что-то делать.

Мне гораздо больше нравятся ситуации, в которых это тоже есть и я тоже это регулярно вижу, в которых сообщения социальной сети, которую социальная сеть считает фейковой привешивается сразу ссылка на проверку. Это хорошая вещь, это вполне может быть. В конце концов, можешь не ходить и не читать эту ссылку на проверку. Можешь прочесть только сам этот твит или сам пост в Фейсбуке и удовлетворится им. Но если хочешь, можешь пойти.

Вот, например, в последние пару дней в интернете со страшной силой ходят две картинки, которые изображают график того, как изменились голоса, по-моему, в Мичигане и Пенсильвании, когда начали считать почтовые бюллетени, что в какой-то момент вдруг – бац! – и оно прыгает вверх, причем прыгает только одна линия, только синенькая, которая соответствует голосам за Байдена. А линия красненькая, которая соответствует голосам за Трампа, совершенно остается на месте. И вот этот графи показывают: видите, так же не может быть! Не может же быть такого, чтобы 100% голосов оказались в одну сторону, а на той стороне вообще ничего.

О.Бычкова

С.Пархоменко: Главный вопрос – чему посвятит Трамп оставшееся у него до конца января время

С.Пархоменко

Всё очень просто, всё очень механистично. Все очень понятно, всё очень разумно. Поэтому есть люди, которые разобрались, вот они выкладывают эти данные в первичном виде, и ты сразу начинаешь понимать, что это такое.

Та же история абсолютно возникает сейчас, что вот в некоторых штатах проголосовало больше списочного состава типа 116%. Помните, у нас тоже было… или сколько у нас было?

О.Бычкова

С.Пархоменко

В общем, короче говоря, хотите проверить всё это – идите проверьте. Вот это правильный подход. Подход с выковыриванием и перекрыванием вещь неправильная.

Я скажу вот что. Вот я читаю разную американскую прессу. И я вижу очень много опасений относительно того, что будет делать Трамп в оставшиеся ему эти недели, месяцы. Прежде всего, он может организовать погром в своих собственных кадрах, которые ему показались недостаточно лояльными. Он это сделал после выборов промежуточных 18-го года, когда были частичные выборы в сенат и в палату представителей конгресса, когда он разогнал довольно большое количество своих сотрудников.

И сейчас речь идет о том, что директор ФБР Кристофер Рэй и генеральный прокурор Барр, и директор ЦРУ Хаспел, вплоть до доктора Фаучи, который командует штабом борьбы с коронавирусом – все эти люди могут вылететь, потому что они покажутся недостаточно лояльными и недостаточно яростно сражающимися за его победу Трампу.

О.Бычкова

НОВОСТИ

О.Бычкова

С.Пархоменко

Но вот я читаю очень интересный текст, который советую найти тем, кто читает по-английски. В газете Washington Post в разделе мнений до выборов еще – мне кажется, это было 30 октября или, может быть, 31-е или 1 ноября – опубликован текст человека по имени Бенджамин Гинсберг – это юрист Республиканской партии, человек, который с 84-го года представлял Республиканскую партию в разного рода судебных процессах и рисках, связанных с избирательно тематики. Он, собственно, отстаивал позицию Республиканской партии всегда, когда она требовала каких-то пересчетов и настаивала на злоупотреблениях, фальсификациях и так далее. И он, надо сказать, пишет какие-то очень горькие слова, говорит о том, что с 84-го года он занимается этим, и он убеждается, что это, как он пишет, стало таким Лох-Несским чудовищем для Республиканской партии, поисками некоторой тайны, которой в реальности не существует.

Они, в общем, с 84-го года ничего серьезного не нашли. И в результате, говорит он, то, к чему пришел сейчас Трамп, это, по существу иски, которые направлены на то, чтобы изолировать от выборов хотя бы какое-то количество опасных для него избирателей.

Вот он пишет: «В этом году кампания Трампа и республиканские структуры участвовали в более чем 40 судебных процессах во всей стране, связанных с выборами и избирателями. Ровно ни в одном из них они не пытались облегчить гражданам голосование, во всех они пытались воздвигнуть какие-то барьеры. Все иски включают в себя мифические заявления о мошенничестве и многие из них являлись попытками дисквалифицировать бюллетени, поданные вне участков, количество которых резко возросло во время пандемии.

Нападениям подверглись, прежде всего, все эти возможности для бесконтактной подачи бюллетеня, когда люди привозят куда-то, опускают, бросают на машине и так далее. И речь всякий раз идет о том, чтобы попытаться отсечь от выборов какую-то часть избирателей».

И этот юрист пишет, что это ошибочная и вредная тактика на самом деле в тех условиях, в которых оказывается, что реальной почвы для обвинения в злоупотребления нет, а можно только попытаться как-то избавиться от какого-то количества ненужных избирателей.

С.Пархоменко: В американской истории есть много случаев, когда выборщики голосовали не так, как им было указано

Вот здесь, кстати, возникает очень серьезная тема – тема того, в чем разница, и я вижу у себя этот вопрос в Фейсбуке, например, и в самых разных формах мне, так или иначе, его задают, у меня спрашивают: «А что такое? Почему вы в России настаиваете на том, что злоупотребления при разного рода удаленных, бесконтактных вне избирательных участков, что называется, на пеньках и на столиках, в багажниках машин, – во всех этих случаях вы считаете, что злоупотребления есть, а здесь вы почему-то отказываетесь их сразу признавать, требуете каких-то доказательств, не верите в график, на котором нарисовано красной полосочкой, а почему-то хотите, чтобы вам кто-то что-то доказывал?»

Знаете, именно потому, что я знаю российскую тематику подробно. Я знаю подробно, как выглядит фальсификация при помощи выносных урн, как выглядит фальсификация при помощи многодневного голосования. Я технически очень хорошо себе это представляю. Я знаю, как это делается, как выходит эта группа, как они вскрывают этот чемодан, как они закладывают в этот чемодан безымянные бюллетени, которые они сами нарисовали.

Я такие бюллетени видел своими глазами. Я фотографии таких бюллетеней видел, публиковал у себя в Фейсбуке после последних выборов. Если помните питерскую большую-пребольшую историю, когда там было несколько десятков бюллетеней с одинаковыми галочками, проставленными одной рукой. Потом они приносят это всё на участок избирательный. Потом они всё это замешивают в общую урну, и этого типа не найдешь.

Или во время многодневного голосования я знаю, как выглядят так называемые картонные опечатанные урны. Непонятно, как они могут быть опечатаны, если они картонные? Как их ночью можно открыть, как можно в них положить всё, что угодно, вынуть всё, что угодно. Я технически хорошо себе это представляю.

Но я совершенно не понимаю, о чем говорят люди, когда они говорят о фальсификации почтовых бюллетеней, которые сейчас принимали участие в голосовании в США, вот просто технически, как это выглядит. Они что, предполагают, что из именного конверта… ведь голосование по почте в США, по существу, не является тайной. Вы видите конкретного избирателя, вы видите его имя, его адрес, его подпись на конверте и сопровождающих документах. Вы что, предполагаете, что кто-то эти конверты в массовых количествах, сотнями тысяч, а иногда миллионами штук увозит в какую-то темную пещеру, там вскрывает, заменяет там эти бюллетени и возвращает их обратно – так что ли, по-вашему это должно выглядеть? Или при подсчете, который ведут только волонтеры…

В США не существует вот этой как бы правительственной иерархии сверху донизу чиновников, которые являются, собственно, людьми, которые осуществляют эти выборы, никто их не назначает. Это волонтеры, которые приходят, принимают участие, записываются в эти избирательные войска и сидят потом на подсчете этих выборов.

Есть в каждом штате некая верховная комиссия, во главе которой обычно человек, который называется государственным секретарем, типа министра иностранных дел этого штата. А дальше отсутствует вот эта административная вертикаль.

И вот я вижу историю, например, почтовых голосований в США, которая бесконечно подвергается проверкам. Вот я читаю здесь, на специализированном сайте по этому поводу: С 2000-го года во всех 50 штатах с помощью разосланных по почте бюллетеней было подано 250 миллионов голосов. В 18-м году – 31 миллион американцев проголосовали. Ну, в этот раз существенно больше, потому что коронавирус и потому, что это была рекомендованная вещь.

С 2000

Я могу эту ссылку потом выложить у себя в Фейсбуке на этот текст. Очень интересно. Это большой анализ всего, что с этим связано. С 2000-й по 2012-й было найден 491 случай во всей стране, то есть 491 голос, который, так или иначе, был испорчен. Для американца более вероятно, что он будет поражен молнией, чем он станет жертвой при голосовании по почте. Вот результат, который мы видим.

Для этого используется огромное количество всякой техники. Во-первых, то, что я говорил – это проверка личности. Потому что на конверте, собственно, всё написано про этого избирателя, это очень легко перепроверить. Система штрих-кодов, которые сопровождают каждый из этих бюллетеней. Возможность отслеживания через почтовую службу. Это вообще любой человек. Те, кто пользовался американской почтой, знает, что любое письмо вы можете проследить. Вы можете посмотреть, как оно идет от того почтового ящика, куда вы его опустили в тот почтовый ящик человека, которому вы послали. И вы можете увидеть, как день за днем оно путешествует между этими сортировочными пунктами.

Пожалуйста, любой желающий – либо сам человек, посылающий свой голос по почте (многие, кстати, это здесь делают), либо сотрудник избирательной комиссии – может проследить выборочно, например, методом тыка, путь этих бюллетеней от момента, когда их отправили, до момента, когда их получили.

Плюс многое и отслеживать это не нужно, потому что они сразу опускаются в эти ящики, откуда их потом вынет избирательная комиссия. Они условно по почте. По почте они шли только в эту сторону, когда пустой бюллетень шел по почте избирателю. Но обратно он пришел, потому что избиратель положил его в этот ящик из окна машины или ногами пришел и так далее.

Есть еще сложная система послевыборного аудита, который без всяких исков проводится. Короче говоря, когда у меня спрашивают, в чем разница, почему в одном случае я цепляюсь – президент Путин у вас плохой, а новый президент Байден у вас хороший? – вы здесь верите в фальсификации, а здесь не верите?

С.Пархоменко: Сейчас можно сказать, что Байден выиграл всё, что должен был выиграть

Да потому что я знаю, как это устроено, потому что для меня в слове фальсификация содержится не только политический смысл, но и физический. Я знаю, как это руками делается. Я был членом избирательной комиссии. Я был членом территориальной избирательной комиссии. Я следил за этим, я писал про это, я собирал про это огромное количество материалов. Я координировал. Был такой проект «Все в суд!» после выборов 12-го года.

Я координировал подачу десятков тысяч исков, ни один из которых не был принят, между прочим, к рассмотрению в российских судах, и был по этому поводу процесс в Конституционном суде на эту тему. Но это были ровно большей частью иски, связанные с так называемым надомным голосованием. Как сейчас помню город Ставрополь или разные районы Тамбовской области. Вот не забуду до смерти своей этих историй про то, как приносили битком набитые портфельчики – так называемые урны для голосования – и закладывали на глазах у всех в общую урну. Я знаю, как это делается.

И я вижу, я читаю. Тут я своими глазами это не видел, но я читаю очень убедительные тексты о том, как это организовано в США, технически, как это организовано.

Это я к тому, что нам долго еще предстоит это обсуждать. Суды будут, иски будут. И я думаю, что Трамп заставит своих юристов эти иски подавать. А они будут пытаться ему объяснить, что не нужно больше этого делать, как начал ему это объяснять этот чувак, который писал Washington Post . Ну, он это ему объясняет через газету. Я думаю, что будут и те, кто ему объяснят непосредственно.

Вот сейчас, кстати, пока мы тут с вами разговариваем, происходит, по всей видимости, драматическая история. Тут, буквально в нескольких километрах, где я сижу, в Белом доме, когда люди какие-то – мы можем только подозревать, какие – это, скорей всего, либо его дочь, либо зять пытаются ему объяснить, что нужно отдать себе отчет, что он проиграл выборы. Оттуда просачиваются самые разные сведения на этот счет. И вот они о том, что сейчас ровно это там и происходит, что он бесится, а ему как-то объясняют, что делать – ну, выборы закончены.

Надеюсь, что ему объяснят и про передачу власти, потому что он может наделать и очень много всякого ужасного за это время без всякого суда и без всякого Верховного суда. Да похоже, это еще на гораздо более ранних этапах будет происходить…

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

Конечно, свою роль в этом сыграл и профессор Соловей, который как-то разливается соловьем, как ему и положено, на эту тему уже на протяжении многих недель. Он очень любит…

О.Бычкова

С.Пархоменко

Дорогие друзья, всё, что пишут мне сейчас и просят подтвердить или опровергнуть, эти вещи нельзя подтвердить или опровергнуть. В них можно только верить или не верить. Это на сегодня вопрос веры. У нас с вами нет никаких оснований говорить да или говорить нет по этому поводу. Они у нас могут появиться, я вам скажу, при каких обстоятельствах.

В России набирает обороты могучий проект – я уже говорил про это и, наверное, буду говорить дальше много про это – многомиллиардный проект поисков лекарства от смерти, грубо говоря, «таблетки бессмертия». Под это дело отпущены очень большие деньги. За этим надзирает просто непосредственно Сечин вместе со своей «Роснефтью». Есть ученые, не скажу, что очень хорошие, но которые точно являются учеными, которые в научной среде вполне себе имеют репутацию, свое имя, никто не ставит под сомнение их образование, их квалификацию.

До Нобелевских лауреатов им далеко, но это, несомненно, не выдумка, а реально настоящие ученые, которые под это подписались, ввязались в этот проект, получили совершенно астрономические инвестиции на эти исследования и этим занимаются. Это точно утечет в научную среду. Вот содержание этих исследований, что называется, к бабке не ходи, мы их с вами будем иметь через некоторое время. Это удержать невозможно, потому что существует научная среда. Я это знаю благодаря «Диссернету». Существует научная среда, существует система коллабораций, существует внутринаучное обсуждение этого всего.

Да, конечно, любые исследования можно засекретить. Да, конечно, можно всех обложить разными подписками и разными клятвами и обязательствами молчать в тряпочку и так далее, но это всегда вылезает наружу.

Вот направление поисков этой таблетки от бессмертия укажет нам, от чего в точности собирают защитить наших главноначальников, что в точности является в медицинском смысле их слабым местом. И, грубо говоря, что угрожает их праву на бессмертия. Это мы увидим вот так, не от профессора Соловьева и не от британской газеты Sun мы это с вами обнаружим.

С.Пархоменко: Ребята, которые устроили этот способ выборов - конечно, большие мастера трепать нервы

О.Бычкова

С.Пархоменко

Другая сторона дела: административно с самого верха, из Кремля запрещено вести следствие в России по этому поводу. Посередине находятся разные люди, разные чиновники, в том числе и Нарышкин, которые должны в этой ситуации что-то делать. Вот они стоят враспор между этими двумя обстоятельствами – как бы преступление совершено и об этом знает весь мир; расследовать его запретило начальство, запретил главноначальник – запретил! Поэтому его нет. Вместо этого, по-моему, на этой неделе вышел смешной отчет омской полиции по поводу хода доследственной проверки, которая кончилась два месяца тому назад… или три. Они все продолжают жевать ход доследственной проверки, потому что, собственно, следственную проверку им не разрешают, запретило начальство проводить.

Вообще роль начальства в этой истории оказывается драматической. Сначала начальство отправило туда врачей для того, чтобы они осуществляли информационное прикрытие того, что происходит в Омске. Всякие… Борис Теплых и так далее. Мы с вами эти имена делаем вид, что забыли, но на самом деле помним. Работа которых заключалась в том, чтобы врать нам, что там ничего существенного не происходит. На самом деле, как мы теперь знаем, много чего происходило. Мы это знаем, к сожалению, правда, окружным путем через европейскую лабораторию. Но мы же помним, что нам про это рассказывали. А чего нам про это рассказывали? А то, что начальство велело. Оно отправило этих людей врать.

Потом мы с вами видели всю эту эпопею с выпуском, невыпуском из страны. Потом мы видим последовательно эту историю с запретом на следствие. Ну, плохая игра, плохая тактика, проигранная шаг за шагом от начала до конца. Убить сразу не смогли, поэтому вынуждены вот так, отступать по кусочку и каждый раз проваливаться в собственное вранье все глубже и глубже. Плохо очень у них это устроено. Никакая Захарова не способна их отболтать от этого.

На языке у меня крутятся слова, что я сочувствую Нарышкину. Я, конечно, не сочувствую Нарышкину. У него подлая работа, и он ее делает во всю свою силу. Но в общем, я понимаю, что у него нет другого выхода, ему надо что-то врать. Ему начальник велел врать – он врет. А горизонт для вранья у него очень узкий: между совершенным преступлением на глазах у всех и отсутствием права вести следствие по поводу этого убийства.

Поэтому они и придумывают эту сакральную жертву. Они ее и с Немцовым придумывали, они ее с Политковской придумывали. Они ее придумают и в следующий раз, когда что-нибудь такое произойдет. Это тот единственный вид вранья, который у них остается в руках, одна из очень многих легенд, которые она нам могу продолжать рассказывать.

Но, в действительности, проблема Навального же никуда от этого не девается. Им с Навальным надо чего-то делать. Навальный сидит там. Пройдет еще несколько недель, он начнет ехать в Россию. И каждый его удар об российскую границу, который будет его откидывать обратно, будет создавать очередной политический эффект и очередной политический скандал. Это будет такое гулкое биение об железную дверь, которое будет слышно на весь мир, сколько ударов будет происходить. Что они на это сумеют ответить с той стороны двери? Прокричат в замочную скважину: «Уходи отсюда! Не лезь к нам!» Ну, один раз можно. А дальше что?

А ситуация все-таки с тем временем меняется. Она поменялась в Европе. Руководство европейское, я бы сказал, раздражено на всю эту историю – на вранье Путина, раздражено на эти совершенно беззастенчивые лживые заявления, которые делаются. Никто не хочет этого терпеть, никто не хочет показывать, что он готов это терпеть. Они же несут ответственность перед своим собственным избирателем. Им надо свою репутацию сохранять там, внутри.

Им, в общем, может быть, и наплевать было бы и на Россию и на Навального, им наплевать на использование химического оружия, но речь идет об их собственной репутации, потому что если они позволяют с собой это делать, позволяют себе это говорить, они как бы становятся соучастниками этого всего. Поэтому разговаривать будет трудно и чем дальше, тем труднее.

И смена администрации в США тоже, в общем, осложняет ситуацию для тех, кому предстоит продолжать врать по этому поводу в Москве.

О.Бычкова

С.Пархоменко

И чем дальше, тем больше влияние они будут оказывать, и им надо будет реагировать на какие-то острые сюжеты. Один из таких острых сюжетов – использование химического оружия на территории Российской Федерации. Они не пройдут мимо. Они не смогут сделать вид, что это несуществующая вещь. Понятно, что вообще международные дела не приоритет для байденовской администрации, но просто промолчать по этому поводу он не сможет и он, конечно, добавит.

С.Пархоменко: Я не ожидал увидеть пустой город, буквально без единого прохожего и машины, наполненный только полицией

Среди прочего на повестке дня у него стоит выправление ситуации в его взаимоотношениях с европейскими партнерами и с НАТО и с прочими европейскими лидерами. Ему нужно каким-то образом замазывать те дырки, которые при Трампе образовались.

И в этой ситуацию, поскольку это важный сюжет для Европы сегодня, он вынужден будет в это вмешаться тоже. Куда же он денется? Так что этот сюжет никуда не пропадет так же, как и последняя история, которая разворачивается на наших глазах. Это суд с «Боингом» МН17, который никуда не девался и никакой коронавирус его не остановил, этот суд. И тут придется новой администрации достаточно быстро обозначать каким-то образом свою позицию. И почему-то мне кажется, что это обозначение будет достаточно неприятным для России.

В общем, я бы не советовал Маргарите Симоньян ездить сейчас с флагом, как она это делает после выборов американского президента, по Садовому кольцу и кричать «ура!» По-моему, особенно нечего.

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

В следующем часе у нас программа «Сканер». Счастливо, пока!