Суть событий - 2020-06-26

О.Бычкова: 21

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

С.Пархоменко: Мы — человечество — сами себя почти уже уговорили, что коронавирус кончится, что эпидемия позади

Но, в общем, новости сегодняшнего дня или, может быть, последней пары дней свидетельствуют о том, что мы — в самом широком смысл «мы», мы — человечество — сами себя почти уже уговорили, что коронавирус кончится, что эпидемия позади, что всё обошлось хорошо, что удалось как-то с этим справится за исключением того, что огромное количество людей, если вдуматься, совершенно огромное — я вот сейчас посмотрю последнюю, что называется, в режиме реального времени цифру мировую количества жертв — по состоянию на эту минуту 494 104 жертвы. Вот это не вернуть. И почти 10 миллионов официальных случаев заражения.

Мы с вами прекрасно понимаем, что есть большое количество стран (Россия, к сожалению, одна из этих стран), где статистика крайне сомнительна, где очень условно можно доверять вот этим формальным цифрам. Может быть, можно не доверяться абсолютным цифрам, можно доверяться тенденции, смотреть за тем, как развивается кривая.

А кривая развивается таким образом, что во многих странах сегодня, которые постепенно начали ослаблять режим, начинается если не вторая волна, то, во всяком случае, новый подъем количества зараженных. Это Израиль, Испания, в целом ряде мест и штатов — Соединенные Штаты. И вот даже Черногория, о которой мы слышали на протяжении последних нескольких недель только одно хорошее, что есть такая чудесная, счастливая страна в Европе, которая фактически свободна от коронавирусной эпидемии. Но, по-моему, вчера Черногория объявила о том, что она возвращается к достаточно жестким мерам.

В Греции, например, где я нахожусь — а Греция интересна не сама по себе, не просто так, а потому, что это тоже был один из успешных случаев, считалось, что это страна, которая разумно подошла к этой угрозе, сумела прислушаться к специалистам, которые в Греции есть, и правительство здесь дисциплинировало страну, которая, в общем, имеет репутацию мало дисциплинированной, и справилось со всякими специфическими обстоятельствами типа очень большого влияния и большого, я бы сказал, своеволия православной церкви.

Так вот Греция, которая считалась успешным примером, тоже начинает говорить о том, что кривые снова поползли вверх. Пока не катастрофически, пока все измеряется десятками случаев новых заболевших и совсем единичными смертями, но тенденция, тем не менее, есть. И тенденция эта тревожная. И как бы ни казалось, что мечты скорей-скорей открыть туристический сезон общеевропейский, о котором все говорят, о котором все мечтают, и все оглядываются на 1 июля, как на дату, когда, может быть, наконец, начнут более-менее оживать авиаперевозки, и люди в более-менее массовых количествах поедут, наконец, в отпуск, — об этом, по всей видимости, пока уверенно говорить нельзя. Мы узнаем об этом только в самый последний момент.

И, к сожалению, мировой опыт показывает, что расслабляться невозможно, что эпидемия так быстро не отступает, и просто по щучьему велению и хотению большого начальника это не может само как-то улетучиться. Россия в этом смысле ужасный пример. Не потому, что мы всегда к России придираемся, всегда находим в России какие-то ужасные обстоятельства. Но, в самом деле, Россия находится в уникальном совершенно положении. Таких стран крайне немного, в которых руководство просто волевым порядком объявило, что эпидемия кончилось.

И надо про это помнить, что на самом деле ее объявили кончившейся, ей приказали кончиться по обстоятельствам, которые не имеют никакого отношения ни к медицине, ни вирусологии, ни к эпидемиологии, ни к каким-то другим научным обстоятельствам, а имеют отношение к чистой политике. Российское руководство решило, что ему выгодно объявить эпидемию кончившейся. И это фон всего то, что в России серьезного происходит.

А главное, что в России происходит — и здесь я возвращаюсь все-таки к той канве, которая наиболее естественна в нынешних обстоятельствах — вообще, в России сегодня происходит несколько таких крупных событий, которые не позволяют выскочить из-под такой ограниченной логике разговора. Очень трудно отвлечься на что бы ни было. Как ты находишь какое-то событие, которое, казалось бы, имеет общественное значение и стоит того, о чем бы стоило поговорить, ты понимаешь, что по сравнению с тем большим, что происходит в России, это настолько вещь незначительная, что нет смысла на нее отвлекаться.

Все-таки мы переживаем очень важный момент в России — превращение России в зрелую автократию, превращение России в страну, которая встала на хорошо известный путь, натоптанную тропинку диктаторов, которые решили, что они будут на этом месте оставаться вечно.

Вообще, если приглядеться к месту России на мировой политической карте, то оно было довольно тривиальное. Есть несколько международных индексов, которые, взвешивая разные обстоятельства, разную степень авторитаризма в стране, разные критерии, которые применяются к национальному законодательству, разные практические обстоятельства, которые определяют жизнь прессы, общественных институтов, общественных организаций, некоммерческих организаций, возможности оппозиции каким-то образом влиять на события в стране, на развитие законодательства, на принимаемые решения на местном уровне, среднем уровне, верхнем уровне и так далее.

В общем, есть довольно изощренная система всяких индексов и подсчетов. И вот есть такая синтетическая лестница, на ступеньках которой расставлены разные страны.

Место этих стран на этой лестнице определяется в этом рейтинге (назовем его все-таки так) определяется по трем индексам одновременно: это индекс демократии, индекс автократии, и еще есть такой очень важный индекс, который называется policy (их там несколько разных вариантов: policy-2, policy-4). Вот индекс, который сложным образом измеряет то, насколько эта страна является автократической или тоталитарной, или демократической, истинно демократической, зрело демократической и так далее. Вот Россия находится в группе стран, которые обозначаются словосочетанием «открытая анократия». Слыхали слово «анократия»? Оно нечасто, вообще, встречается.

«Анократия» — это такой искусственны термин, получившийся из такого намеренного слияния вместе слов «анархия» и «демократия». Анархия — это когда нет правительства. А анократия — это когда нет тирана, нет диктатора, который занимает собой всё, который абсолютно, полностью в одиночку владеет всем. Вот когда тирания есть, она так и называется: диктатура или тоталитарный строй и так далее. А это вот анократия, когда и демократии нет и тирана нет.

В группе этих стран Россия находится примерно посередине этого отрезка рейтинга, этой части лестницы. И вместе с ней там находится еще пара десятков стран. Я вам сейчас зачту название, и вам, в общем, всё станет понятно, где Россия находилась до сих пор, вот до тех событий, которые, по существу, начались вчера и которые продлятся до 1 июля и которые оформят собой переход России в этих рейтингах, видимо, на какую-то другую ступень. Но пока по состоянию на позавчера Россия находилась в составе следующей группы стран: Малайзия, Таиланд, Мали, Украина. Суринам, Бангладеш, Гондурас, Эквадор, Танзания, Папуа Новая Гвинея, Мозамбик, Армения, Бутан, Гаити, Фиджи, Габон, Гвинея, Зимбабве, Джибути, Алжир. Кот-д'Ивуар, Гамбия и Йемен. В общем, спасибо Украине и Армении, что они с нами залезли, я бы сказал, в эту помойку. Нам все-таки с ним, может быть, не так будет одиноко и скучно. Но, в общем, список этих стран, по-моему, всё сам за себя говорит и дальше можно, что называется, не расшифровывать.

С.Пархоменко: Мы переживаем очень важный момент в России — превращение России в зрелую автократию

Но теперь было бы интересно посмотреть на то совершенно сногсшибательное, грандиозное событие, которое происходит в России в эти дни: воцарение Владимира Путина на, собственно, такой трон пожизненного диктатора.

И при ближайшем рассмотрении оказывается, что мы в очередной раз попадаем в ситуацию, которая бывает с людьми, когда они переживают какое-то резкое несчастье, например, развод. Вот когда люди разводятся, то они довольно часто — это известна в психологии история — очень сильно преувеличивают сложность своих обстоятельств. Им кажется, что они попали в какую-то совершенно уникальную ситуацию, в которой никто никогда не был; что они первые и последние в истории человечества, с кем случилось вот такое вот, что они вынуждены расстаться со своим супругом (супругой), делить детей, имущество, совершенно менять образ жизни, уходить из дома, собирать чемодан, судиться и так далее. Это какая-то немыслимая, ужасная история. И не случайно люди этого часто избегают, и годами живут как бы в уже, по существу, погибших, развалившихся семьях, лишь бы через это не проходить.

И когда с такими людьми работают психологи, они довольно часто начинают с того, что говорят: «Послушайте, ваша ситуация совершенно тривиальна. То, что с вами происходит, происходит сейчас, сию минуту с еще сотнями тысяч людей и происходило с миллионами людей, и будет происходить с другими миллионами людей. Не волнуйтесь. Ничего такого, особенно страшного с вами не случилось».

Вот поразительным образом то, что происходит в России, тоже в какой-то степени описывается в этих же терминах. Я бы очень советовал вам почитать небольшую заметочку, которую выложил на «Медузе» мой коллега, замечательный журналист и политолог, и аналитик по имени Максим Трудолюбов. Он много лет возглавлял отдел мнений в газете «Ведомости» в то время, когда это была хорошая, достойная газета. Сейчас он отчасти является моим коллегой по Институту Кеннана, американскому. Ведет там очень интересные блоги, редактирует там такую большую серию политических хроник. Вот он опубликовал небольшую статью, в которой вспомнил о существовании замечательной книжки.

Эта книжка написана главным образом таким политологом по имени Александр Батуро. Она, собственно, исследует вопрос о политическом смысле такого понятия, как президентский срок и ограничения президентских сроков. Эта книжка издана в издательстве Oxford University Press. Я не знаю, есть ли она по-русски. Думаю, что нет. Но по-английски она довольно легко отыскивается в интернете. И достоинство этой книжки заключается в том, что авторы… там много авторов: Александр Батуро, по существу только был составителем и редактором этой книжки и автором центральной, наиболее интересной главы, но у него много было там коллег.

Так вот эта книжка, о которой коротко рассказывает Трудолюбов — а я залез в нее поглубже, потому что я эту книжку некоторое время назад уже сам для себя обнаружил, и мне показалось, что она очень интересна, — она хороша тем, что исследует огромное количество разных случаев этого президентского несчастья — несчастья, когда лидер, в данном случае избранный президент, решает, что его не устраивают конституционные ограничения, связанные с его пребыванием у власти.

Этих ограничений бывает много разных. Иногда ограничивается длина сроков, иногда количество сроков, иногда бывает по некоторым конституциям, что одно и то же лицо может быть, что называется, не подряд, то есть быть у власти какое-то время, потом сделать перерыв. Иногда даже определяется длительность этого перерыва, например, не менее двух сроков должно пройти, как человека выбирали в прошлый раз, а потом выбирают в следующий раз.

В общем, бывают разные формы этих ограничений.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Вообще, Батуро в этой своей книжке перечисляет 95 разных президентов, которые разными способами пытались избавиться от этих самых ограничений. Но поскольку некоторые из них это делали не по одному разу, то всего он насчитывает 129 случаев, когда люди пытались перевернуть шахматную доску.

Надо сказать, что наш случай тоже как раз вот такой. У нас Владимир Путин является не просто переворачивателем доски. Он является рецидивистом в этом смысле, потому что, если вдуматься, он проделывает уже третий подход к снаряду. Он один раз организовал удлинение президентских сроков, скоков, как вы помните, потом он организовал не подряд, то есть дырку между своими сроками и продление, по существу, своих полномочий за счет этой паузы и за счет местоблюстителя, которому он оставил стеречь свой стул, а потом забрал свой стул обратно.

С.Пархоменко: Те, кто устраивал себе «дедушкину поправку», после этого пребывали у власти недолго, в среднем — 6,8 года

И вот сейчас, наконец, он предпринимает третье и решающее усилие, вообще, в целом — исключить себя из подсчета сроков. Надо сказать, что вот этот третий способ, который он изобрел, является очень широко распространенным. Он называется «дедушкина поправка». Даже есть специальный термин для этого. Это когда вот всем нельзя, а дедушке можно. Выделяется один какой-то конкретный человек, и про этого одного конкретного человека говорят: А на него эти правила не распространяются. Это очень типичная вещь.

И в общей сложности таких случаев насчитывается 26. 13 раз разные президенты предпринимали эту «дедушкину поправку». Еще 13 раз они предпринимали ее же, и при этом еще удлиняли длительность сроков одновременно, или до того. Так что Путин попадает вот в эту вторую группу, которая и то и другое проделала.

Вообще, история с «не подряд» проделывали 9 разных человек. Отменяли, устраивали новый отсчет сроков — 13. Лишний срок себе приписывали — 14 еще других. И еще третий потом лишний срок — еще 4. Раздвигали сроки — 14. Устраивали себе бессрочное количество избраний — 39. А 11 разных президентов объявляли себя просто пожизненными президентами без глупостей.

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

Так что, как видите, мы находимся в этот раз в этой ситуации несчастного разводящегося, которому кажется, что ни с кем никогда не происходило ничего такого ужасного. А мы с вами просто, к сожалению, встали в эту очередь, в эту огромную очередь из 129… Ну, вот я думаю, что поскольку там считали до 2017 года, может быть, с 2017-го еще пару случаев таких произошло. Так что наш случай не 130-й, юбилейный, а, может быть, еще побольше. Вот я не помню, Чавес, по-моему, уже позже 2017 года пытался как-то… точнее, не Чавес — Мадуро пытался избавиться от всяких ограничений, так что он как-то забежал вперед.

И дальше есть еще разная другая статистика. Например, вот эти молодцы, которые устраивали себе «дедушкину поправку» и новый отсчет сроков, то есть они соглашались, что количество президентов сроков по Конституции должно быть ограниченным, это не безграничная вещь, а их должно быть вот столько, но мне можно сколько угодно. Таких людей, напомню, было 13-й человек после Второй мировой войны в разных странах. И после того, как они эту операцию проделывали, они в среднем пребывали у власти 6,8 года.

О.Бычкова

НОВОСТИ

О.Бычкова: 21

С.Пархоменко

Так вот, ничего с ним хорошего потом не происходит. Конечно, когда мы приглядываемся к этим странам, то в первый момент казаться, что страны-то какие-то тухлые. Какие-то Джибути, Коморские острова. Ну, собственно, почему мы должны себя сравнивать с такими удивительными местами?

Россия – великая наша держава и всякое такое, еще три куплета в гимне. И мы как-то встали с колен, а теперь, как кто-то хорошо заметил, поднимаемся на цыпочки. Так что у нас всё будет отдельно. Но, понимаете, статистика есть статистика. Она охватывает разные времена, разные моменты, разные обстоятельства. И она стирает, в общем, всякие местные подробности. Они показывают, что есть некая мировая тенденция. 129 случаев — много. Если мы можем посчитать 129 разных случаев, посмотреть, что с ними было, то мы обнаружим, что те, которые устраивали себе «дедушкину поправку», то есть новый отсчет сроков, после этого обычно пребывали у власти недолго, в среднем — 6,8 года. То есть если мы считаем, что без всех эти усилий Путин бы пробыл у власти еще 4 года, собственно, до 24-го года, у него кончался срок. А так — 6,8. То есть он выиграл 2,8 года.

А вот те, например, которые устанавливали себе бессчетный лимит (по существу ведь Путин сделал и то и другое: он, с одной стороны, устроил себе «дедушкину поправку», то есть отказался конкретно для себя считать прошедшие сроки, с другой стороны, мы видим, что, по существу, он по совокупности обстоятельств, поскольку он использовал это всё — и удлинение сроков и промежуточные пересадки, и вот теперь обнуление; по существу речь идет об обнулении его навечно, и те люди, которые возле него, они прямо, открыто про это говорят. Про это говорит Володин, про это говорит сенатор Клишас, про это говорит множество разных людей, которые нам сейчас объясняют, что «не надо стрелять глазами», как они это называют или «вращать глазами», я уж точно не помню — «бегать глазами». У них там как раз принято вращать и бегать глазами. Глазки у них, действительно, бегают довольно часто. Так вот не надо бегать глазами, надо смириться с тем, что Путин навсегда), — так вот те, кто говорили: «Я навсегда», то есть устанавливали себе бесконечное количество сроков, они обычно сидели после этого 8,9 года, немножко меньше 9 лет.

С.Пархоменко: Есть много стран, которые фальсифицируют свои выборы. Но обычно они стараются это делать как-то аккуратно

А те, которые просто без глупостей говорили: «Я буду у вас вечным президентом. У меня будет пожизненное президентство», они после этого удерживались на своем стуле 7,3 года.

Видите, это всё какие-то очень небольшие сроки. И они явно не сильно отличаются от того что бы эти люди имели в качестве срока своих полномочий, если бы они не устраивали этого безобразия. Если бы они не пытались жульничать и мошенничать. Они не много при этом выигрывают. Я думаю, что важно это понимать. Причем понятно, что есть какие-то экстремальные случаи. Есть люди, которые после такого успешно выигранного референдума оставались у власти пару месяцев или год, или полтора. Таких случаев немало. Ну, вот в среднем получаются цифры вот такие.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Конечно, кстати, есть некоторое количество диктаторов, которые после этого просидели достаточно долго. Средняя цифра есть средняя цифра. 6,8 — это средняя цифра. Но хорошо бы про это помнить. Хорошо бы отдавать себе отчет в том, что то, что происходит сейчас с Россией, происходит с ней не с первой и не с последней, к сожалению. Я думаю, что как-то к этим 129 или сколько там уже набежало, сейчас присоединиться Лукашенко, который уже один раз или даже, может быть, пару раз проделывал такого рода операцию. Сейчас еще одну какую-нибудь сделает. Сейчас еще чего-нибудь себе раздвинет, объявит каким-нибудь себя еще дополнительным… Не без этого, наверное. Так что много будет еще пищи для такого рода размышлений и для пополнения этих таблиц. Но нужно из этого исходить — из того, что жизнь на этом не кончается. Деятельность оппозиционных сил продолжается. Они продолжают действовать теперь вот в таких условиях.

И репутация этой страны на международной арене соответствующим образом меняется. Россия, я думаю, переедет теперь в другую категорию в этих рейтингах, о которых я говорил. И соседство Зимбабве, Джибути, Алжира, Кот-д'Ивуар и Гамбии будет казаться нам, в общем, счастливым вчерашним днем по сравнению с тем, что происходит сегодня. От этого ведь многое зависит. От этого зависит, например, уважение страны в том, что касается ее международных прав, международной экономики.

Вот свежая новость про то, что США собираются ввести еще порцию санкций против проекта «Северный поток-2», это ведь связано не только с тем, что в Штатах есть какие-то специфические обстоятельства, которые заставляют их так поступить. У них там выборы скоро. И, соответственно, происходит борьба между разными политическими группировками. Плюс у них есть интересы своих собственных производителей нефти и газа, которые, так или иначе, лоббируют решение в конгрессе. Конечно. Там много всякого специфического.

Но есть еще некоторое общее обстоятельство, оно заключается в том, что они отдают себе отчет в Штатах, что, в общем, они найдут понимание в мире в общей позиции: «А не надо России ничего строить. А кто она, собственно, такая? Кто такое это Джибути? Что это за Гондурас, который почему-то решил прокладывать какие-то трубы, что-то такое диктовать своим газом каким-то европейским лидерам, партнерам США? Это что за страна, собственно, такая? Мы почему к ней должны серьезно относиться?»

Ужасно больно и обидно это слушать. Но попадание страны в этот разряд — в разряд этих, я бы сказал, зрелых сатрапий теперь уже. Я не знаю в точности, будет называться, но я бы называл это примерно так. Ну, действительно, нашим соседом должен оказаться Туркменистан теперь по всей логике в этих таблицах.

Это, действительно, дает этот повод. Ничего с этим не поделаешь. Второе обстоятельство, которое ровно играет на это же движение России в этом рейтинге, это, конечно, то, что весь мир сегодня смотрит, на, в сущности, если вдуматься, ужасно смешную историю с этим голосованием. Вот эти картинки, которые сегодня, действительно, обходят весь мир — людей в каких-то нелепых хламидах, с какими-то болтающимися под подбородком повязками и в растянутых перчатках, которые ходят с пластмассовыми коробочками и собирают бумажки.

Это всё ужасно смешно, потому что ну да, есть много стран на свете, которые фальсифицируют и даже имитируют свои выборы. Но обычно они стараются это делать как-то аккуратно. Они стараются при этом не становиться посмешищем. Россия становится посмешищем. Беготня за Павлом Лобковым, который нарисовал маленький член на своем бюллетене и умудрился проголосовать два раза, она, в сущности, очень смешная.

О.Бычкова

С.Пархоменко

С.Пархоменко: Лобков испытал путем контрольной закупки услугу — услугу электронного голосования

Но еще смешнее не это, а смешнее беготня за ним и история о том, что он совершил провокацию. Нет, он совершил провокацию. Лена Лукьянова, замечательный российский юрист и педагог прекрасно это сформулировала это в своей маленькой заметочке, по-моему, у нее в Фейсбуке. Она, кажется, и на «Эхе» тоже появилась. «Это не провокация. Это контрольная закупка», — сказала она. Очень точный термин, кстати, и очень верная аналогия. Лобков испытал путем контрольной закупки услугу, которую государство ему предложило — услугу электронного голосования. Вот услуга оказалась организована вот так. Не зря же она через сайт Госуслуг предлагается. Вот он контрольно закупил там госуслугу.

У этого всего есть два серьезных обстоятельства. Они связаны между собой. Одно — это то, что страна может казаться слабой, страна может казаться неблагополучной, страна может казаться несчастной, если, например, в ней случилось какое-нибудь стихийное бедствие. Вот бывает землетрясение — и всё рухнуло.

Но не много есть на свете стран, которые позволяют себе казаться смешными, особенно в условиях, когда они все время выпучивают глаза и насупливают брови и объясняют всеми миру через журнал «Национальный интерес», который сам по себе смешное очень место, над которым потешается целое профессиональное сообщество в США — ну, это уж пускай об этом горюет его владелец Дмитрий Саймс — эта страна пытается кого-то чему-то научить, объяснить, что «вы нас, пожалуйста, в угол не загоняйте».

Ведь смысл этой статьи Путина был еще и в том, что вот Германию в угол загнали, плохо с ней поступили по Версальскому договору.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Вы, понимаете, нельзя, с одной стороны говорит: «Вы нас в угол не загоняйте. Мы очень мощная страна, нас нельзя обижать», а, с другой стороны, производить на свет вот эти картинки, где прямо непосредственно на детской карусельке эти тетеньки и дяденьки организуют голосование. Или вот особенно перепахавший меня кадр, когда явно поймали какого-то рыбака в камышах. Стоит чувак среди высоких камышей в полтора человеческих роста, и на него вышло из лесу два таких… Больше всего это напоминает сцену из художественного фильма «Кавказская пленница». Помните, там пришли санитары брать Шурика и затаскивать его в сумасшедший дом. Во это примерно так же: санитары вышли из леса и этого рыбака затаскивают в избирательный участок, который тут же и разбивают перед ним на травке.

О.Бычкова

С.Пархоменко

И второе обстоятельство — это то, что, что называется, люди видят. Как кто-то тоже очень правильно вспомнил эту детскую дразнилку, что стыдно — у кого видно.

На всех этих фотографиях есть не только этот несчастный, у которого отнимают его голос, как-то доят его на его голос, но есть люди, которые это, собственно, исполняют. И очень хотелось бы заглянуть к ним под эту маску и понять — это кто? Школьные учителя? Врачи, медсестры? Служащие городского хозяйства? Важная, между прочим, вещь. Современный город — довольно сложное устройство. Люди, которые там работают, люди, которые служат тому, чтобы это устройство функционировало бесперебойно, это люди довольно существенны для нашей жизни. Они должны быть образованными, ответственными, в каких-то ситуациях инициативными, обязательными, исполнительными и так далее. С достоинством они должны быть. Они должны быть профессионалами с достоинством.

А вот теперь мы их видим в этом унизительном положении: они голые, в масках на четвереньках, на них верхом сидит начальство и заставляет их хрюкать — и они хрюкают. Абсолютно не надо думать, что им заплатят за это, их наградят за фальсификации или, наоборот их страшно накажут, если они откажутся.

Это, кстати, отдельный большой спор вечный: а что будет с теми людьми, которые скажут: «А я не буду в этом участвовать»? Практика показывает, огромное количество всякой практики, что с такими людьми не бывает ничего особенного, потому что любому, например, начальнику, даже очень глупому начальнику, даже очень трусливому начальнику, исполнительному начальнику понятно, что выборы завтра пройдут, а работа останется.

Вот, скажем, директору школы нужно же, чтобы 1 сентября кто-то уроки начал вести. А главврачу надо, чтобы кто-то давление измерял и уколы делал пациентам. А начальнику какого-нибудь главка городского, который занимается городским обустройством, его надо, чтобы кто-то считал бухгалтерию, управлял дворниками, планировал капремонты и так далее. Завтра же выборы кончатся, а кто-то же должен это делать.

Поэтому рассказы про то, что того, кто отказался на самых разных уровнях — кто отказался принудительно зарегистрироваться, скажем, электронным образом или того, кто отказался пойти проголосовать, сфотографировать свой бюллетень, или того, кто отказался участвовать в этом балагане в качестве вспомогательного участника избирательной комиссии, то с ним немедленно что-нибудь ужасное случится. Да ничего с ним не случится. Никто его не тронет. Это всё очень сильно преувеличено. Все разговоры про то, что «у них же дети, у них ипотеки, у них зарплаты», «а вы сами подумайте», «а если бы вы жили в Урюпинске, а Урюпинске нет другой работы», — в Урюпинске не только нет другой работы, но нет и других работников, поэтому там еще сложнее уволить кого-нибудь.

Обидеться можно, накричать можно, но пусть накричит. Там начальники в Урюпинсках обычно довольно распущены. Ну, ради бога, пусть топает ногами, кричит: «Я тебя разорву, урою…». Я не знаю, матом, еще как-нибудь. Ну, можно пожать плечами, повернуться и выйти, и ничего в точности не будет. Не будет. Никого не пытают, не сажают, не казнят, не сжигают в этой ситуации.

С.Пархоменко: Не надо думать, что их наградят за фальсификации или, наоборот их страшно накажут, если они откажутся

Тем не менее, эти люди сотнями тысяч — в России, между прочим, 100 тысяч избирательных участков — сейчас размножились на все эти качели, карусели, багажники, пеньки, камыши, поля, леса и реки. Я думаю, что сейчас втрое увеличилось количество людей, которые потребовались для того, чтобы это все проделать. Эти люди это делают, они на это соглашаются. Это развращает население. Это превращает население в стадо.

И это тоже видно, и это часть престижа страны внешнего и внутреннего. Эти люди относятся к себе с отвращением. Они запомнят это в том смысле, что этот вывих останется, это привычное унижение останется. И никто не знает, в каких обстоятельствах оно выплеснется наружу. Может быть, именно сейчас определяется та форма, в которой произойдет смена диктатора через 6, 8 года.

Потому что ты спрашивала, Оля, что с ним потом случается. Разное случается. Кто-то выскальзывает довольно мирно, а кого-то вешают за ноги. И разница между этим определяется, может быть, именно сегодня. Потому что люди, которых так унизили, которых так растоптали и размазали и которые внешне покорно, безразлично, хладнокровно это перенести, бог знает, как они отреагируют на это тогда, когда им покажется, что теперь можно — можно отомстить за это, теперь можно как-то отыграться, теперь можно объясниться с тем начальником, который орал, можно теперь ответить тем, кто их заставил это делать. Вы думаете, они не понимают, что они делают? Вы думаете, они не отдают себе отчета в том, что это цирк и балаган.

Я опубликовал у себя пару картинок в Фейсбуке. У меня там немедленно появились какие-то сотрудники, члены избирательных комиссий. Я им написал там всякие гневные слова, что вот это люди, которые принимают участие в воровстве. Они мне пишут: «А чего в воровстве-то сразу? Мы ничего не украли пока еще. Мы уже целые сутки собираем голоса и аккуратненько их складываем в кучку. Да, вы в этом смысле пока еще ничего не украли. Если скажут украсть — украдете. Но это другой вопрос.

Просто вам не надо забывать, что существует даже в стране, которая относится крайне легкомысленно к своим законам, крайне творчески, я бы сказал, относится к своим законам, есть законы, которые регулируют это. Закон о гарантиях избирательных прав граждан Российской Федерации. Административный кодекс… Кодекс об административных правонарушениях, в котором есть целая глава о нарушениях в области избирательного законодательства. Там, в этих законодательных актах написано, как устроены выборы.

Вместо этого вы получили инструкцию Эллы Панфиловой, которая сегодня есть, завтра ее нет. Сегодня она плачет на этом стуле, завтра будет плакать на каком-нибудь соседнем. Но это все равно инструкция. Инструкция не может поправить собою закон или Кодекс. То, что вы делаете, противоречит закону. Вас поставили в условия беззакония. Вы позволили с собой это сделать. Запомните это так, как это запомнили мы и запомнили все вокруг. Это важные вещи.

О.Бычкова

С.Пархоменко

И здесь мы переходим в оставшиеся пару минут, собственно, к последнему сюжету, главному уроку, который преподало нам дело театральных деятелей — «Седьмой студии». Это урок о том, что в России нет суда вообще. Потому что есть всё что угодно. Любая логика, которую можно обнаружить в том решении, которое мы услышали сегодня, и, с одной стороны, нас не может не приводить если не в радость, то, во всяком случае, в такое состояние — Ху-у-у! — как-то выдоха, осознания того, что эти 4 человека отправятся (уже отправились сегодня) домой, а не в тюремную камеру, с другой стороны, они должны запалить ни за что 2 миллиона долларов просто так. Как написал мне в Фейсбуке замечательный российский экономист Константин Сонин, когда я задал риторический вопрос «За что?», он сказал: «Как за что? С них взяли денег за оправдательный приговор».

О.Бычкова

С.Пархоменко

Ну, вот так это выглядело на Северном Кавказе в начале 90-х годов и в середине, когда воровали людей, а потом за деньги их отдавали, либо живого человека, либо труп, либо только голову, либо палец и ухо. Там по-разному бывало.

Хорошо, что отдали живых — Малобродского, Итина и Серебренникова. Могли бы палец отдать и ухо. Но вот 2 миллиона взяли с них за это.

Но главный-то урок не в этом. Главный урок в том, что не существует никакого регламентированного судебного способа для определения правого, виноватого, преступники или невиновного. Это делается произвольным образом так, как это любит делать НРЗБ Маргарита Симоньян.

О.Бычкова