Суть событий - 2020-04-03

О.Бычкова: 21

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

Традиционно начну со статистики. Статистика у нас символическая в этот раз. Вчера человечество миновало отметку в миллион заболевших коронавирусом. Больше 50 тысяч смертей. Это значит, пока 5% летальность.

Что касается России. Знаете, есть такой термин у аналитиков всякой биржевой игры: «лучше рынка», «хуже рынка». Ну вот Россия поднимается вверх быстрее рынка.

Я посмотрел просто стенограмму своей собственной программы ровно 7 дней тому назад. Я вам тогда сказал, что Россия находится на 36-м месте в мире, в ней зафиксировано 1036 случаев заражения, за последние сутки добавилось 196. И в России умерло в целом 3 человека.

А вот неделю спустя я вам скажу, что Россия на 23-м месте, а на 36-м, так что она не развивается, так сказать, пропорционально вместе с другими странами. Она с 36-го места переехала на 23-е — это очень нехорошо. В России в настоящую минуту зафиксировано 4149 случаев (а не 1036, как неделю тому назад), вот за сутки — 601 (а не 196, как неделю назад). За неделю скорость увеличилась, наверное, в три раза, как мы видим. Смертей в России — 34, а вовсе не 3, и только за последние стуки добавилось 4 новых умерших по официальной статистике.

Какова статистика реальная, мы с вами не знаем. Мы не знаем ее и относительно, я бы сказал, никаких других стран. В особенности не знаем по поводу Китая, о чем говорят всё больше и больше, что, по всей видимости, там были предприняты большие усилия, чтобы скрыть начало эпидемии, о чем все говорили очень давно, но и до сих пор там, видимо, большие проблемы с реальными данными.

Вот, я бы сказал, на этом фоне я хочу прочесть вам два документа, которые поразили меня до глубины души. Эти документы прислала мне сегодня утром глава фонда «Правмир». Это замечательный фонд и сайт. Руководителем прекрасный журналист Анна Данилова. Очень много там бывает всяких замечательных интервью. Хотя, казалось бы, этот сайт носит такой специализированный православный, околорелигиозный характер, но на самом деле, он абсолютно универсален, и совершенно не важно, относите вы себе или нет к православной церкви, я вам очень советую на этом сайте бывать.

Вот она прислала мне три документа. Два из них я вам прочту. Один из них звучит так: «Уважаемый Максим Георгиевич, — Максим Георгиевич — это глава этого самого благотворительного фонда «Правмир» Максим Георгиевич Власов, — государственное бюджетное учреждения здравоохранения, — дальше идет называние этой конкретной государственной бюджетной больницы — обращается к вам с просьбой в приобретении индивидуальных средств защиты: противочумные халаты, противопылевые респираторы с фильтрующим элементом, — конкретная марка указана, — плотно прилегающие очки, либо полулицевые маски, резиновые перчатки с защитой от проколов и разрезов, сапоги резиновые или водонепроницаемые бахилы».

Второй документ: «Генеральному директору Власову М.Г. Уважаемый Максим Георгиевич в связи с пандемией коронавируса прошу вас оказать благотворительную помощь нашему учреждению и помочь в приобретении дополнительных средств защиты для работников», — следует список из 8 пунктов тоже из всяких противочумных костюмов, очков, бахил, масок, перчаток и всякого прочего. Подпись: главный врач вот такой-то государственной больницы.

Таких документов, таких запросов только «Правмир», только один фонд получил 35. Это больницы, которые переоборудованы под коронавирус, перепрофилированы. Им назначено быть в своих регионах основными больницами для приема подтвержденных случаев коронавируса. У них нет ничего для защиты врачей, и они обращаются к благотворительному фонду с просьбой собрать для них деньги и прислать к ним не редкие орфанные медикаменты для особо редких болезней, не какие-то изощренные медицинские аппараты — нет: латексные перчатки, матерчатые маски, бахилы, костюмы, и всякое такое прочее — предметы первичной врачебной необходимости в условиях эпидемии.

С.Пархоменко: 120 больниц по стране были перепрофилированы под коронавирус, но лишены каких-либо средств защиты врачей

Стоимость одной такой заявки от 3 до 6 миллионов рублей. На сегодняшних день фонд «Правмир» удовлетворил две такие заявки. Он собрал 5 миллионов, миллион доложил из своих собственных запасов, и вот таким образом снабдил 2 больницы, а все у «Правмира» сегодня 35 таких заявок.

В целом количество больниц, которые были перепрофилированы под коронавирус, но лишены каких-либо средств защиты врачей специалисты в «Правмире» оценивают в 120 штук по стране. У меня есть в Фейсбуке или Телеграм-канале «Пархомбюро» — пожалуйста, посмотрите — данные этого фонда, есть ссылка на страницу, на которой можно оказать помощь, там же можно видеть эти документы, о которых я говорил и много всякой дополнительной информации на этот счет.

Я бы сказал, что вот это фон всех тех политических событий, о которых мы говорим. Россия стремительно движется вверх по таблице стран, страдающих от коронавируса. За неделю она переместилась с 36-е по 23-е место. В ней лавинообразно, экспоненциально, как сказали бы математики, растет количество заболевших. В Москве количество заболевших удваивается каждые 2,8 дня, как показывают несложные математические расчеты.

Что происходит в провинции, мы не знаем, давайте себе в этом признаемся, что информация оттуда ненадежна, и мы не понимаем, на самом деле, какое количество людей там заболевает, какое количество людей оказываются в больницах именно с этим диагнозам. Поэтому мы более-менее можем судить о Москве, но не можем судить обо всей остальной стране.

Всё это происходит на фоне вот этого — на фоне того, что государство в лице в данном случае федеральной власти устранилось от фактически борьбы с эпидемией. Я никак по-другому не могу это называть. Я не могу никаким другим способом классифицировать ситуацию, в которой врачи оставлены в больницах, которые признаны специализированными по коронавирусу, оставлены без средств индивидуальной защиты.

Вы знаете, что по ходу дела происходят еще разнообразные эксцессы по этому поводу. Вот случай с арестом в Новгородской области активистов, которые везли-таки в одну из больниц. Я думаю, что вы легко в интернете это найдете.

На самом деле бывают такие случаи, когда контакт человека с его властью становится прямым. Таких случаев в жизни человека не очень много. Это ситуация, когда человека призывают в армию, или когда человек попадает в государственную больницу, или когда человек отдает своего ребенка в государственную школу, или когда человек садиться в тюрьму — вот тогда происходят эти взаимоотношения между гражданином и государством.

Вот, собственно, это и полный набор таких случаев: тюрьма, больница, школа и армия. Больше ничего. Ну, в религиозном государстве типа Греция, где я нахожусь, это еще церковь, или, скажем, в Израиле, где церковь не отделена от государства. Но для России это нехарактерно. В России все-таки церковь существует отдельно. Так что остаются эти вот, которые я перечислил.

И в момент такого контакта мы начинаем понимать, кто чего стоит, и чего стоит власть, которая нас окружает, чего в реальности можно от нее ждать, по каким поводам можно на нее надеяться, а по каким нельзя. И сегодня мы видим, что с этими обстоятельствами, с которыми столкнулись люди, эта власть защитить нас не может. Сегодня мы видим, что в той самой жаре, которая нас окружает… Что это такое? О какой еще жаре я сейчас говорю? Нет сейчас никакой жары. Какая жара, какие пожары, какой дым? О чем это я?

А знаете, это всё была цитата из моей передачи 2010 года, из предыдущей катастрофической ситуации, когда, если помните, была аномальная жара, были пожары, был дым, были тысячи людей, заболевшие, кстати, тоже легочными заболеваниями, только по совершенно другому поводу. И тогда мы с вами обсуждали ее в 2010 году. Прошло 10 лет. Всё что я вам сейчас сказал, это прямая цитата из моей тогдашней летней передачи 2010 года. Оттуда влезли эти пожары.

Что изменилось за эти 10 лет? Что на сегодня мы можем сказать о нашей сегодняшней России и о тех особенностях, в которых она встречает это всемирное бедствие? Я бы сказал, что этих особенностей три. Я написал на эту тему небольшой текст. Может быть, некоторые из вас читали его у меня в Фейсбуке, но я все-таки заговорю об этом снова, потому что, мне кажется, что это очень важные вещи.

Мне кажется, есть три особенности, которые отделяют Россию от всего остального мира и делают ее ситуацию особенной, делают ее ситуацию непривычной, нестандартной. Первая особенность заключается в том, что в России только что был демонтирован конституционный строй, и сегодня рамки законности в России разрушены.

Я говорил об этом в предыдущей передаче, говорил несколько передач подряд. Мне кажется, что ничего важнее сегодня, даже и сегодня ничего важнее в России не происходит, чем вот эта ситуация — ситуация тотального разрушения законодательной системы России. Потому что, несомненно, она влияет на всё, в том числе, на саму возможность, сам потенциал борьбы государства с эпидемией.

Авторитет Конституции сведен сегодня к нулю. В этих обстоятельствах любой разговор о законности любого принимаемого властью решения или законодательного акта, сам этот разговор теряет всякий смысл.

С.Пархоменко: Голосование за губернаторов бывает в РФ время от времени. Выборов губернатора нет. Нет и взаимоотношений

У нас с вами только что Конституционный суд сказал, что в сущности никакого закона не существует, а существует, во-первых, воля начальство, а, во-вторых, в тех случаях, когда воля начальства представляется сомнительной, надо спросить у народа на всенародном голосовании. Вот что сказал нам Конституционный суд по важнейшему подводу — по вопросу сменяемости власти в Российской Федерации. Он этим отменил, по существу, стабильность любого закона, существующего в России.

Вот 1 апреля 2020 года — дата, конечно, чудесная, еще несколько месяцев назад дата эта показалась бы нам очень веселой, и мы бы решили, что это розыгрыш, это не розыгрыш, — был принят федеральный закон о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций. Это знаете, что такое? Это новая уголовная и административная ответственность в связи с эпидемией.

И это кроме того еще и другой закон, который был принят одновременно, и который остался гораздо меньше известен. Про закон об уголовной ответственности мы поговорим с вами через несколько минут. А начнем с этого гораздо менее известного закона.

Это закон, который устанавливает изменения в отношениях, касающихся аренды помещений. Очень техническая вещь, правда? Какая-то незначительная деталь, какая-то аренда…

А, кстати, закон российский разделяет аренду и наем жилья. Вот когда кто-то из нас снимает квартиру или сдает квартиру, эти отношения описываются совершенно другой статьей Гражданского кодекса — это касается найма жилых помещений.

А аренда — это коммерческая недвижимость или офисная, или производственная или что-нибудь, что задействовано во взаимоотношениях между юридическими лицами.

И вот по этому закону устанавливается, что в отношении до говоров аренды недвижимого имуществе, заключенных до принятия в 20-м году эти решений — ну, чрезвычайной ситуации у нас в стране нет, у нас есть ситуация повышенной готовности так называемой, это тоже формальный повод — режим повышенной готовности.

Так вот в этой ситуации арендодатель обязан заключить дополнительное соглашение, предусматривающее отсрочку уплаты арендной платы, предусмотренной в 2020 году. А требования конкретные к условиям и срокам такой отсрочки устанавливаются правительством Российской Федерации.

То есть никто не знает, что это будет. Это потом как-нибудь Мишустин с компанией решат, что, вообще, делать со всей коммерческой арендой в стране.

Это база, на которой стоит российская экономика. Она стоит не только на нефти, она стоит не только на скважинах, на бурении, на всем остальном. Она стоит на том, что одни участники экономических процессов арендуют помещения, а также всякое другое — имущество, станки, оборудование, технику, арендуют всякое — у другие. Это основа экономических процессов. Выясняется, что арендатор в соответствии с законом, который принят 1 апреля по договорам аренды недвижимого имущества в праве потребовать уменьшения арендной платы. Вправе потребовать на условиях каких? Ну, вот таких, которые потом определит правительство.

Почему я внедряюсь сейчас во все эти подробности? Потому что в другой ситуации, в другой стране, в другую эпоху можно было бы спросить: А это, вообще, законно? А, может быть, можно это оспорить? А, может быть, можно потребовать от законодателя, чтобы он как-то глубже подумал.

Потому что у этого процесса есть две стороны. С одной стороны, очень хорошо, что арендатор может потребовать изменения условий, потому что да, в условиях кризиса его ситуация становится особенно сложно.

Но есть другая сторона этого дела, есть арендодатель, который сдает это имущество в аренду, кто живет на это, для кого это не только бизнес, но, возможно, вопрос жизни и смерти. Потому что достаточно часто люди это имущество или эти помещения, которые они сдают в аренду, сами покупают в рассрочку, за кредиты, они рассчитываются за эти кредиты. У них есть множество обязательств в свою очередь перед другими агентами рынка.

Может быть, это можно как-то оспорить? Может, можно попросить в этом каким-то образом разобраться? Может быть, можно привлечь к этому суды? Может быть, можно привлечь, в конечном итоге, к этому Конституционный суд, который скажет, это возможно или невозможно? Нет, нельзя! Сегодня — нельзя. Сегодня это постановлено так, и это будет так, потому что конституционная система, правовая система России сегодня разрушена.

И люди, которые говорили — она и так была разрушена, — нет, так она не была. Так — точно не была. Существовали некоторые рамки, существовали, не побоюсь этого слова, устои. Над этими устоями произошло не просто разрушительное воздействие — произошло надругательство публичное. Продемонстрировано, что с помощью космонавтки Терешковой можно взять и отменить эти устои просто так, голосом.

А потом Конституционный суд вам на это скажет, что, «во-первых, этого хочет начальство, а, во-вторых, спросите у народа». А имеет ли это отношение к реальному законодательству, не имеет значения, мы про это ничего не знаем, мы хоть юристы, но мы в этом не разбираемся».

Какие еще отношения аренды? Причем здесь это? Кто будет с этим разбираться? Кто будет судиться по этому поводу и как? Вот это теперь условия, в которых происходит борьба с эпидемией в России.

Дальше я перейду к закону, который я уже упомянул, вот к этому самому закону об уголовной ответственности. Публичное распространение заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан. Это публичное распространение наказывается теперь в уголовном порядке штрафом в размере от 300 тысяч до 700 тысяч рублей и так далее. Есть процедура этого всего. Эта процедура, кстати, внесудебная. Прокурор обращается в Роскомнадзор. Дальше происходит автоматическая блокировка. Никакой суд в этом близко не принимает участие. А потом наступает уголовная ответственность.

Это, вообще, законно все? Отвечу уклончиво: черт его знает, может, законно, а может, незаконно. С точки зрения чего? С точки зрения прав человека в Конституции? Их нет. С точки зрения других законов? Но другие законы, так или иначе, опираются на Конституцию, а Конституция разрушена. Вы про что сейчас спросили-то, товарищ?

И в результате мы задаем себе вопрос. Вот, например, когда Владимир Соловьев, известный государственный пропагандист сообщает, что все случаи заражения в России связаны только с людьми, которые приехали из-за границы, — это что, публичное распространение заведомо ложной информации или нет? Это проходит по этому закону или некоторым можно? Кто определит, какой суд? Суд не предусмотрен. Это определяет прокуратура своим собственным решением. Это, вообще, всё законно? А черт его знает.

С.Пархоменко: Россия — страна-изгой, она совершила преступления. Ей не доверяют как стране, склонной к преступлениям

Вот в этой ситуации сегодня существует Россия.

Еще одна статья из этого закона: «Публичное распространение заведомо ложной общественно значимой информации, повлекшей тяжкие последствия». Вот Дмитрий Песков, пресс-секретарь президент сообщает, что он на дне рождения сестры Игоря Крутого не общался с Львом Лещенко. Это оно или нет? Это распространение заведомо ложной общественно значимой информации, повлекшей тяжкие последствия?

Ну, как-то последствия заключаются в том, что персонал Кремля, президентской администрации, персонал правительство Российской Федерации, огромное количество людей, которые, так или иначе, общаются с президентом, включая, например, журналистов российского пула, включая сотрудников президентского аппарат и так далее, все они ходят мимо Дмитрия Пескова, который, разумеется, наврал, что он не общался с Львом Лещенко. Это оно или нет? Это статья 207 со значком 2. Или уже нет? Это кто решит? В рамках какого закона.

Нарушение санитарно-эпидемических правил. У нас теперь в соответствии с этим, вновь принятым законом, если оно создало угрозу наступления тяжких последствий, массового заболевания и так далее…

О.Бычкова

С.Пархоменко

В самом факте общения ничего плохого нет на тот момент. В самом факте вранья на эту тему кое-что плохое есть. И это указано в законе. Это законно всё или нет? Вот в чем заключается вопрос.

Я продолжаю: Нарушение санитарно-эпидемиологических правил, которое повлекло по неосторожности массовое заболевание, угрозу наступления таких последствий…

Маргарита Симоньян едет к Дону и сообщает об этом на всю страну, что она, как всегда, гуляет по Дону, ест раков, пьет пиво, не помню, со щучьей икрой чего-то, перечислят множество разных блюд. Вот все, на кого она кашляла, чихала, плевала, дышала и всех, кого она лапала потными руками — это всё такой карантин? Это все у нее такая самоизоляция?

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

О.Бычкова

С.Пархоменко

На самом деле я не призываю немедленно посадить Пескова, немедленно посадить Соловьева, немедленно посадить Симоньян. Их надо посадить, но за другое. Симоньян, например — за воровство, что следует из трех расследований фонда Навального, не опровергнутых ни одним словом, ни одной буквой. Набрали дерьма в рот и сидят.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Так вот я сейчас не про это, я сейчас про то, что все эти нормы существуют в отсутствие законодательных устоев и законодательной базы, законодательной системы, которая должна была бы их обнимать и которая должна была позволить нам судить о том, это всё, вообще, законно и ли нет? Нет у нас этого критерия, нет у нас этой отправной точки, нет печки, от которой мы должны плясать. Вот давай я на этом месте остановлюсь, а следующая тема уже будет после перерыва.

О.Бычкова

НОВОСТИ

С.Пархоменко: Так вот чем отличается Россия? Намеренным разрушением, демонтажем свой конституционно-правовой системы

О.Бычкова: 21

С.Пархоменко

Так вот чем отличается Россия? Отличается намеренным разрушением, демонтажем свой конституционно-правовой системы.

Второе: отличается тем, что большинство стран, которые сегодня больше всех страдают от коронавируса — на самом деле это те страны, про которых просто есть об этом информация, потому что сколько людей, пострадавших от коронавируса в Уганде, в Бурунди, мы с вами в точности не понимаем. Не понимаем, сколько на Береге Слоновой Кости, не понимаем, сколько в Камеруне, сколько в Парагвае. Много чего не понимаем.

Страны так сказать развитые и цивилизованные, которые страдают сегодня больше всех просто потому, потому что они ведут более скрупулезно свою статистику, это страны, в которых не существует на протяжении многих десятилетий дискуссии о том, является ли народовластие, является ли демократия, является ли власть народа, выражаемая с помощью выборов, наиболее эффективным способом управления государством. Вне зависимости от того, являются ли эти государства конституционными монархиями, как Испания, Великобритания, Дания или эти страны являются республиками президентскими, парламентскими и так далее.

Есть разные политические дискуссии. Одни хотят более глубокого вмешательства государства в экономику, другие хотят окончательно устранит государство от вмешательства в экономику. Одни хотят более решительного использования общественных средств на всякие социальные, программы, другие менее.

Но это всё в конечном итоге, детали. На самом деле нигде нет разговора о том, а не прекратить ли нам к черту всю эту демократию и не установить ли нам здесь, в конце концов, благотворный тоталитаризм, не выбрать ли нам здесь императора, не посадить ли нам здесь его превосходительство навеки на трон.

В каких еще странах, которые считают себя развитыми и цивилизованными, существует эта дискуссия о том, не посадить ли нам тут этого императора на стул навечно? Нигде нет, только в России.

Это важнейшая ситуация, которая отличает Россию от огромного количества других стран. В ней существует общественная дискуссия, которая совершенно выворачивает наизнанку всё обсуждение ситуации с коронавирусом. Именно в этой общественной дискуссии можно слышать: «Ой, смотрите, а Куба-то какая отличная. Посмотрите. А Северная Корея — в ней же вообще никто не болеет. В ней нет никакого коронавируса, потому что в ней всё отлично. Вы только посмотрите, как здорово там. А на Китай посмотрите… А Китай, знаете, почему так справился? Потому что в железном кулаке держит, а не потом, что существует какая-то эффективная социальная структура, национальный характер, некоторое особенно отношение, доверие людей к власти — нет, не поэтому. А потому что твердая рука, ежовая рукавица».

Этим отличается Россия от огромного количества других стран. И именно в этой ситуации мы обнаруживаем вдруг отказ той самой власти. на тоталитаризм которой рассчитывает такое значительное количество населения, нести какую-либо ответственность.

Ведь то, что произошло на наших глазах почти в прямом эфире (это не был прямой эфир, это была запись, конечно) вчера 2-го выступление Путина, обращение его к населению, — это не отказ Путина от решительный действий, как многие посчитали, что Путин сообщил, что он ничего делать не будет. Нет, Путин сообщил, что он ни за что не будет нести ответственность. Это немного другая история. Путин не сказал вам ничего относительно того, что он собирается делать. Что захочет, то и сделает. А вот ответственности он нести не будет. Ответственность будут нести региональные власти, на которых он эту ответственность задвинул.

И в следующий раз, когда вам покажется, что у вас чего-то отняли или, наоборот, что-нибудь недодали, вы будете обращаться с этим не к нему, а к региональной власти. потому что Путин вам сказал: «А я здесь при чем? Я передал это региональным властям. Вперед! А мы только анализируем ситуацию». И пальчиком еще двинул в стол на словах «здесь информация должна обрабатываться и анализироваться». Вот на самом деле вся ответственность, которую он оставил за собой — ответственность за анализ информации. А всё остальное не его.

С.Пархоменко: В общении ничего плохого нет. В самом факте вранья — есть. И это указано в законе. Вот в чем вопрос

Вот это интересная история, когда, с одной стороны, вся страна и общество настроено таким образом, что оно уповает в большинстве своем на императора, а император в это время говорит: «Я не несу ответственность ни за что».

И третья сторона этого дела, тоже исключительно свойственная России, это то, что Россия встретила мировую эпидемию в положении страны изгоя. Положение страны, которая наказана за многочисленные нарушения, которые она допустила на протяжении последнего десятилетия. Россия развязала несколько войн: развязала войну в Грузии, развязало войну в Украине. Россия вмешалась в насколько других конфликтов. Россия аннексировал части чужой территории.

Россия засылала своих сотрудников спецслужб для того, чтобы проводить на территории государство, которые формально являются дружественными, во всяком случае, не состоят в с Россией в состоянии войны, проводить террористические акты.

Россия поддерживала всякого рода экстремистские течения, движения, партии и политиков и продвигала их своими деньгами на выборах. Мы это видели во многих европейских странах, в том числе, во Франции, например, или в Германии.

Россия совершила много разных поступков, за которые она была наказана. Я подчеркиваю, не правительство России было наказано, не президент России был наказан, а Россия в целом была наказана. Так устроена мировая политика. Преступления совершают политики, властители и спецслужбисты, а ответственность за это несет страна в целом. Так устроен мир, ничего с этим невозможно сделать.

Так вот в этих обстоятельствах президент Путин пытается воспользоваться этой ситуации. Это опять то самое мародерство. Мы много раз употребляли слово мародерство последнее время как один из ключевых принципов устройства российской политики внутри российской территории и вовне российской территории. Путин пытается воспользоваться этой ситуацией как политикой мародера для того, чтобы извлечь из этой ситуации какие-то свои дополнительные выгоды, для того, чтобы выползти из-под санкций, например, которые направлены, прежде всего, персонально против людей, которые его окружают, против людей, которых он награждает орденами Героя труда за то, что они эффективно тратили государственные финансы.

На самом деле на прошлой неделе почти незамечено, почти без всякого резонанса прошло абсолютно поразительное событие. Действительно, нужна была мировая эпидемия, чтобы возникло что-то, что могло бы затмить такую сцену. Сцена заключалась в том, что президент Путин с помощью сети интернет или с помощь еще не помню, каких каналов связи, в общем, по телевизору, удаленно общался с лидерами «большой двадцатки», той самой «большой двадцатки», в которой он занимает довольно специфическое положение последнее время.

Я думаю, что вы помните знаменитую историю про то, как «большая двадцатка» собиралась в Австралии, в Брисбене, по-моему, и как там была устроена некоторая обструкция по поводу президента Путина. Вы помните, что в результате этого «большая восьмерка» превратилась в «большую восьмерку».

Так вот Путин обращаться к этим лидерам «двадцатки» со словами: «На период кризиса необходимо создать зеленые коридоры, свободные от торговых войн и санкций для взаимных поставок медикаментов, продовольствия, оборудования и технологий. В идеале нужно объявить солидарный мораторий на введение ограничений в отношении всех товаров первой необходимости и финансовых транзакций для их закупок».

Кто у нас в России установил санкции, эмбарго, запрет на движение товаров первой необходимости, каковыми, например, являются яблоки? Товар первой необходимости? Таковыми являются молочные продукты, рыба, мясо и всякое такое прочее. Кто это сделал в России? Пойдите на улицу, остановите прохожего и спросите, он вам скажет: «Как кто? Обама». Ну, если он немножко пообразованней, скажет, что Трамп. Ну, понятно, это нам злой Евросоюз, и злой американец, «англичанка гадит», не дает нам еды. Запрещает нам поставлять продукты, лекарства и всякие другие ценные, полезные и нужные вещи. А как по-другому?

А по другому вот так: на самом деле Россия не подвергается санкциям, касающимся ограничений на ввоз в нее чего бы то ни было, касающегося человеческого потребления.

Есть ограничения на ввоз всяких оборонных технологий, сложных технологий двойного назначения и всякого такого. Есть, потому что Россия — страна-изгой, она совершила преступления. Ей не доверяют как стране, склонной к преступлениям. Но это всё абсолютно не касается никаких продуктов, которые потребляют люди, не касается ничего, что можно съесть, выпить, намазать, проглотить, полечиться чем и так далее. Это установил Путин. И Путин имеет наглость говорить о том, что «вы должны отменить, вы должны создать коридор, конвенцию, объявить какое-то согласное решение, какой-то солидарный мораторий на то, что я устроил и что я, в принципе, могу отменить одним росчерком пера на самом деле, одним решением — просто сейчас, через пять минут сказать: «Извините, я ошибся, больше эмбарго не работает. Завозите, чего надо завозить».

Вот это то, что на самом деле волнует сегодня верховного российского руководителя. Он занят вот этим, он занят не спасением людей, а выползанием из-под санкций, в которые он сам залез. И это на самом деле является единственным членораздельным объяснением того, что, собственно, происходит с этими удивительными поставками того самого оборудования и тех самых материалов, которые необходимы для защиты российских властей в период эпидемии с поставками в другие в страны.

Я на самом деле не стану протестовать против этих поставок. Мне кажется, что когда одна страна помогает другой стране в любых обстоятельствах, в любой ситуации — это скорее хорошо.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Почему никто не пропагандирует это в России как величайшее достижение: «Мы помогаем!»? Мы узнаем из Штатов об этом. Трамп нам говорит о том, что он договорился с Путиным о закупке кое-какого количества этих необходимых предметов медицинского назначения. Мы узнаем это с той стороны. Почему? Потому что это делается в рамках холуяжа. Я не могу другого слова для этого придумать. На самом деле Путину надо сейчас понравиться Трампу в этой сложной ситуации, подлизаться — есть такое школьное слово. Потому что ему важно в этой ситуации вылезти из-под санкций. Ему. Не мне и не тебе.

Эти санкции касаются, прежде всего, его и людей, которые его окружают. Это ограничение на их выезд, это ограничение на их хранение капиталов в западных банках. Это ограничение на их коммерческие сделки за рубежом. Это их преследуют. Это их яхты в Средиземном море не могут заправиться, потому что если яхта принадлежит Вексельбергу, условно говоря, то ее на заправляют в Испании. Это не фигура речи, это фактические обстоятельства дела, ставшие мне по чистой случайности известны. Таких случаев до чёрта на самом деле.

С.Пархоменко: Ничего важнее сегодня в России не происходит, чем ситуация тотального разрушения законодательной системы

Значит, вот за это в США направляется самолет с этими самыми треклятыми масками и, как смешно из американцы называют, вентиляторами.

О.Бычкова

С.Пархоменко

Это вопрос доверия, это вопрос, который стоит стеной между одной частью российской общества и другой частью в том, что касается их доверия друг другу. Это вопрос важнейший.

Вот здесь я хотел поговорить немножко про Италию. Когда я вчера написал у себя в Фейсбуке, в традиционном посте, где я собираю предложения по поводу тем для передачи, что вот хочу поговорить про Италию, есть хороший повод для этого и хороший материал для этого разговора. Мне несколько человек написали: «Не надо, не надо про Италию. Про Италию неинтересно. Нам про Россию, пожалуйста. Что там в Италии, черт с ними, пусть все сдохнут».

На самом деле это важнейшая история, потому что нам это всё предстоит. Мы приближаемся к этому же, причем стремительно, но приближаемся, не имея тех инструментов, которые хотя бы имела Италия, которые оказались недостаточны, которые не спасли ее от катастрофы, но которые, во всяком случае, оказались полезны, чтобы удержать ситуацию хотя бы на этом уровне. Мы должны сравнивать это не с идеалом, мы должны сравнивать это не с тем, а что бы было в здоровую, прекрасную весну, когда нет никаких эпидемии. Мы должны сравнивать это с тем, что бы это могло бы быть, если бы этого не было.

Речь идет о сложнейшей системе, которую построило Итальянское государство для общения со своими гражданами, что позволяет им в этих тяжелейших обстоятельства, когда они вынуждены осуществлять — вот это страшное слово, которое вошло в итальянскую действительность, слово «триаж». Оно, по-моему, на самом деле даже не итальянское, а французского происхождения. Это «сортировка».

В итальянских городах перед больницами стоят либо в больших палатках, либо в автобусах, либо иногда в каком-то временном вагончике пункты сортировки прибывающих зараженных. Там сидит обычно какой-то опытный врач, который быстро принимает решение, быстро ставит диагнозы и быстро оценивает ситуацию, способен на это. Это должен быть какой-то человек с серьезным опытом и серьезного медицинского авторитета. Эти люди сидят буквально с скафандре, одетые в максимальную систему этой защиты. Поскольку, как мне рассказывают, проходит довольно времени, прежде чем человек успеет надеть ее на себя или снять с себя, они сидят в памперсах, потому что они сидят целый день и они пытаются сэкономить время, необходимое для того, чтобы снимать с себя и надевать на себя эти комбинезоны.

Так вот в этих обстоятельствах, когда люди подвергаются сортировке — кто отправляется домой лечиться, у кого несложная ситуация, кто отправляется в реанимационную палату, потому что ситуация сложная, а кто получает только обезболивание, потому что ситуация безнадежная, шансы вылечить его малы, и, скорей всего, аппарат ИВЛ, который бы ему достался, лучше сохранить для человека, у которого лучшие шансы для выживания. Это самое страшное, что есть в этой эпидемии.

И в этих обстоятельствах государство объясняется на эту тему со своим населением.

Вот у меня есть одна моя хорошая знакомая, которая живет в Милане. Она просила не называть ее имени. Она довольно известный писатель, переводчик, издатель, она пишет мне: «Главными персонажами нашей жизнь как тетя Валя в «Спокойно ночи, малыши!» является Анджела Борелли. Он глава МЧС и ходит обычно в камуфляже. Сегодня он глава комитета по борьбе с коронавирусом. Он появляется ежедневно в 18 часов, кроме двух дней, когда он сам был на проверке с температурой и кашлем, но оказался не болен. Он появляется на пресс-конференции, где присутствуют все каналы телевидения. Много разных представителей прессы и представителей общественных организаций.

В 18 часов появляются первые национальные цифры. И он читает их. Общее число положительных тестов. Сколько вылечилось. Сколько в реанимации. Сколько умерло. Потом говорит, сколько больных было перемещено из городов в другие зоны Италии и Европы на поездах и вертолетах Сколько работает врачей и как они распределены по госпиталям. Сколько задействованы новых койко-мест (они всё время вводятся или организуются). Сколько новых респираторов, ИВЛ, масок и прочего. Имена крупных доноров, помощь из других стран, добровольные движения. И так далее.

Вот каждый день он сообщает это нации. Каждый день вслед за ним за дело принимаются мэры городов. Это была колоссальная история по всей Италии, когда мэры в тысячах итальянских городов стояли в одиночку, один человек, один мэр стоял на центральной площади каждого города — и в огромном Милане и в крошечных каких-то городках — молча, одетый в парадный костюм и перевязанный шарфом в цветах национального флага в память о людях, которые умерли в течение марта.

Это ритуальное действие, но это разговор власти со своим населением. Этого разговора нет в России. Этот разговор исключен в России, этот разговор невозможен в России, потому что ответственность за принятие решений сброшена на региональные власти, которые никогда не были никем выбраны. Время от времени в некоторых случаях, даже, может быть, в большинстве случаев применялась процедура голосования, но мы много раз говорили о том, что процедура голосования и процедура выборов — это две разные процедуры хотя бы потому, что при процедуре выборов есть другие эффективные кандидаты, которые воспользовались свободой выдвижения.

Если этого нет, то это не выборы. Это голосование. Голосование за губернаторов бывает в России время от времени. Выборов губернатора в России нет. Поэтому и нет этих взаимоотношений.

То же самое происходит с мэрами городов. То же самое происходит с префектами районов в больших городах. Вы выбирали префекта вашего Тверского района, Таганского или еще какого-нибудь? Вы помните, как его зовут? Если вы не специальный активист, то нет. А это и есть тот самый человек, который, например, в итальянском мире, в итальянском масштабе был бы мэром вашего Таганского городка или Краснопресненского или Тверского или еще какого-нибудь. Это, по существу, оно и есть.

Россия не просто встречает эпидемию коронавируса, как другие крупные страны, как другие неблагополучные страны — неблагополучные, потому что большая протяженность границ, много точек перехода через этих границы, большая мобильность населения, есть крупные города… я думаю, что в Западной Сахаре всё немножко проще, там население размазано по крошечным населенным пунктам в пустыне. Может быть, они там медленней среди бедуинов будут передавать друг другу этот коронавирус. Мы скучены в больших городах. И на самом деле сегодня это оказывается крупнейшей проблемой России, встречающей эпидемию.

О.Бычкова