Русский язык в Интернете и не только - Максим Кронгауз - Говорим по-русски. Передача-игра - 2013-03-31
К. ЛАРИНА: Доброе утро. В студии ведущие Ксения Ларина, Оля Северская. И наш сегодняшний гость – Максим Кронгауз. Здравствуйте, Максим.
М. КРОНГАУЗ: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: Светлана Ростовцева с нами. Марину Королеву отпустили в прекрасную командировку, которую можно расценивать как отпуск, поскольку это Эдинбург.
О. СЕВЕРСКАЯ: Максим Кронгауз оттуда вернулся, Марина Королева поехала ему на смену.
ИНФОРМАЦИЯ О ДАЛЬНЕЙШЕЙ ПРОГРАММЕ
К. ЛАРИНА: Мы начинаем говорить по-русски. Наш гость - директор Института лингвистики РГГУ, профессор, доктор филологических наук Максим Кронгауз, автор книги.
О. СЕВЕРСКАЯ: Книга только вышла, это «Самоучитель олбанского» (слово по-русски пишется именно так). Разыграть мы ее не сможет, книга только что вышла. Но она будет обязательно на «Эхе» в «Книжном казино», как нам обещал аффтор. Сегодня у нас будут разыгрываться самоучители русского как русского, а не как олбанского, поэтому вы тоже не пожалеете. А вопросы будут такие интернетские. Для начала давай сделаем послесловие.
К. ЛАРИНА: Детская книжка? «Ночные забавы» - думаю, ничего себе, хорошая книжка для детей.
О. СЕВЕРСКАЯ: Кто как хочет, так и читает. У нас послесловие к оде Калмыкии, которую пропел Сергей Бунтман и его гость в «Открывашке». Вспомним Пушкина и тех, кто его прославлял. Прославляли его финн, тунгус, гордый внук славян и калмык тот самый. Скажите, как Пушкин называл калмыка в своем стихотворении «Памятник».
К. ЛАРИНА: Ответ на телефон 8-495-363-36-59. У нас есть правильные ответы на смс. ОБЪЯВЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ.
О. СЕВЕРСКАЯ: Они получат книгу Гидеона Дефо «Пираты! Приключение в краю китобоев», очень забавная книга, выпустило ее санкт-петербургское издательство «Азбука». Звоните, и она тоже будет вашей.
СЛУШАТЕЛЬ1: Здравствуйте. Катя. Конечно, «друг степей калмык».
О. СЕВЕРСКАЯ: Молодец, Катя». Пираты» ваши. А мы переходим к разговору с Максимом Кронгаузом, к его «Самоучителю олбанского». Первый у нас был совместный вопрос с Ксенией. Что это вы вдруг сами говорите, что мода на олбанский язык проходит – и выпускаете «Самоучитель олбанского».
М. КРОНГАУЗ: Это, может быть, ненормально для журналиста, но для ученого нормально – посмотреть, что происходит и как это произошло, а потом уже писать. А журналист пишет сначала, пока еще ничего не понятно.
К. ЛАРИНА: Т.е. это уже отрефлексированное, осмысленное.
М. КРОНГАУЗ: Да. Но только одного периода. Я под словом «олбанский» (его можно писать и с А, и с О, но я выбрал специально с О) подразумевал не «язык падонков», который, действительно, уже ушел, мода на него прошла, только остатки его есть, и в памяти нашей он еще существует, а вообще русский язык в Интернете, тот специфический русский, те приемчики, которые используются. И это продолжается, show must go on.
К. ЛАРИНА: С какой скоростью меняется язык интернет-сообщества?
М. КРОНГАУЗ: С огромной скоростью. В Интернете резко увеличены разные количественные параметры коммуникации, которые активно влияют на язык, влияют качественно. Два главных параметра – это количество участников… Ведь таких игр, о которых мы с вами говорили, в том числе искажение орфографии, было много в истории русского языка. Я как раз пишу в книжке о предшественниках. Но это были единичные примеры. Скажем, лингвисты играли, придумывали слово «озперанд». Если прочитать, оно читается так же, как правильное написание – аспирант. Но это была игра в узком круге.
К. ЛАРИНА: Как «реникса» чеховская.
М. КРОНГАУЗ: Играли 10-20 человек. А здесь эти игры были выплеснуты в массы, в них играли и с помощью них общались миллионы. И это совершенно другой масштаб – это первое. И второе – скорость распространения информации. И это оказывается чрезвычайно важным для функционирования языка. Информация распространяется мгновенно. Приведу один пример. Одно из самых важных явлений интернет-языка, условно названного олбанским, это мемы, т.е. некоторые устойчивые выражения, связанные с каким-то культурным событием. Передается не просто фраза, а устойчива фраза, и она за собой тянет культурный шлейф, как она возникла. Такое явление, конечно, было, мы это называем крылатыми словами, речевыми клише.
К. ЛАРИНА: Надо сразу привести примеры.
М. КРОНГАУЗ: Влюбленные часов не наблюдают – Грибоедов дал целый спектр. Из кинофильмов: «Ловкость рук, никакого мошенства», «Мертвые с косами стоят» и так далее. Таких штучек очень много, иногда осмысленных, иногда бессмысленных, типа «мертвых с косами», которые закрепляются, цитируются, мы постоянно ими перекликаемся, аукаемся. И такие крылатые выражения, цитаты, они существуют очень долго. Грибоедов до сих пор как-то существует. Они могли существовать веками. А сегодня в Интернете есть такие же выражения, которые мгновенно, иногда за час вдруг становятся известны огромному количеству людей, становятся страшно популярными, появляются фанаты, сообщества и так далее.
Могу привести два самых популярных мема Рунета: «Превед, Медвед» и «Йа криветко». Мгновенная популярность и существование 3-4 года максимум. А обычная жизнь современного мема, т.е. современного интеренет крылатого выражения, это 2-3 дня. Причем идет постоянная сменяемость. И отсюда вытекает чрезвычайно важное для бытования языка в Интернете свойство – в Интернете важнее прием, а не его результат, не слово, а сам механизм, порождающий всё время новые фразы и новые слова.
К. ЛАРИНА: Насколько внешнее влияние велико? По моим наблюдениям - поскольку все мы тут жители FaceBook'а, – сильно политизировалось интернет-сообщество за последнее время. Наверное, это связано со страной, с событиями, которые происходили в декабре 2011 года.
М. КРОНГАУЗ: Это верно, но только отчасти. Мы должны понимать, что мы всегда видим только фрагмент нашего общества, и в FaceBook'е представлен некий фрагмент. Но у меня во «френдах» есть очень разные люди, и я вижу, что некоторых политика вообще не затрагивает. Здесь трудно подобрать хорошее определение, но у нас сбиваются настройки зрения, нам кажется, что, если в нашей френд-ленте сегодня говорят только о Pussy Riot, значит, весь мир говорит только о Pussy Riot, или в нашей френд-ленте говорят об аресте, то весь мир говорит об аресте. Это не так. Все-таки это некое сообщество, близкое нам каким-то образом.
К. ЛАРИНА: На язык это влияет?
М. КРОНГАУЗ: На язык это влияет. Если раньше надо было выискивать эти новые выражения, то сегодня появились сообщества, в которых практически каждый день публикуется новое выражение, появившееся в этот день или накануне. Через два дня это выражение забывается. Но, тем не менее, оно фиксируется таким образом. Очень важно, чтобы интерес к языку стал общественным.
О. СЕВЕРСКАЯ: Среди интернет-мемов в 12-м году – я смотрела хит-парады 2012 года – много именно политических вещей.
М. КРОНГАУЗ: Да. Но надо понимать, кто участвует в этих сообществах.
К. ЛАРИНА: Журналистское сообщество.
М. КРОНГАУЗ: Журналисты, чуть-чуть лингвистов. А для журналистов эта тема главная.
К. ЛАРИНА: Стал ли за последнее язык социальных сетей более агрессивным? Тут я расширю границы FaceBook'а и выйду уже в Twitter-пространство.
М. КРОНГАУЗ: Я не знаю, как измерять агрессивность. Мне кажется, что, наоборот, происходит обратное движение по мере развития всех этих средств социальных сетей разного рода, включая Twitter, где совсем сжатое общение. Происходит обучение коммуникации. И люди очень разных взглядов иногда сталкиваются, иногда это называется нехорошим словом медиа…
К. ЛАРИНА: Срач. Я могу сказать.
М. КРОНГАУЗ: Вы сказали.
О. СЕВЕРСКАЯ: +18.
М. КРОНГАУЗ: По-моему, Ксения, не вы ли придумали замечательную замену - к сожалению, она не прижилась – фейсбуча. Довольно жесткий обмен мнениями, но все-таки обмен мнениями между очень разными людьми. Стало понятно, что эти дискуссии, как их ни называй, они всё равно ценны. Это важнее, чем когда каждый в своей газете или в своем сообществе высказывает гадости о других. А здесь все-таки происходит столкновение и разговор.
К. ЛАРИНА: Мы сейчас имеем скандал, который вышел за рамки интернет-пространства, стал просто скандалом месяца. Это история с Андреем Исаевым и с Павлом Гусевым. По сути, весь конфликт зародился как раз в Twitter'е, а не на страницах газет, правда же? Мы помним, с чего всё началось, какие себе позволил выражения депутат ГД, который, наверное, имеет право, как частное лицо, высказываться в социальных сетях. Или нет? Это тоже вопрос.
М. КРОНГАУЗ: Twitter – особая вещь. Я сразу зацеплюсь за ваши слова, имеет или не имеет права высказываться. Я считаю, что имеют право высказываться все. Другое дело, что есть некорректные высказывания. Тем более официальным лицам некорректные высказывания делать рискованно, по крайней мере. Конечно, это счастье, что появилось человеческое интернет-лицо у чиновников.
К. ЛАРИНА: И лицо это страшное. Срывание всяческих масок.
М. КРОНГАУЗ: Разные лица бывают. Это очень важно, чтобы эти высказывания были. Twitter – особая вещь, потому что в Twitter'е не обязательно есть диалог. В Twitter'е есть выброс в пространство некой реплики, иногда она приводит к диалогу. Но это другое общение. В Twitter'е, действительно, такие грубости возникают, потому что в Twitter'е у тебя нет собеседника не только визуального, но и его реплики где-то в других местах. Так что Twitter менее располагает к диалогу, чем ВКонтакте, FaceBook и прочие известные социальные сети.
К. ЛАРИНА: А это меняет стиль общения в реальной жизни?
М. КРОНГАУЗ: Меняет, конечно. В интернет-общении есть свои особенности, и это очень важно. Мы в начале могли скрываться за масками, за никами. Затем, когда мы все-таки называем себя своими именами, мы всё равно не видим собеседника, и легче ему сказать что-то резкое, потому что ты не смотришь ему в глаза. Но есть и обратное влияние: этот стиль общения отчасти выливается и в общение в офф-лайне. Но здесь влияние не только Интернета. Если вы посмотрите стиль общения на телевидении, там игровое, но абсолютное хамство, когда люди могут ругать друг друга последними словами, а передача заканчивается – они в обнимку уходят. Но этот стиль, который навязывается обществу, и часть общества воспринимает его как норму.
О. СЕВЕРСКАЯ: Я сейчас смотрю оглавление книги, заглавие мне очень нравится – «Не забудьте переключить регистр». Это как раз о регистрах общения?
М. КРОНГАУЗ: Нет, это более простая вещь. Это игра в алфавит, игра в смешение кириллического и латинского алфавитов. Это всякие lytdybr, который дневник на самом деле, на набранный в другом регистре, это знаменитое ЗЫ вместо PS (постскриптум) и так далее.
К. ЛАРИНА: А кто основные поставщики новых слов и выражений, новых форм языка в Интернете? Это поколенческое разделение? Или по каким-то другим группам?
М. КРОНГАУЗ: Это интеллектуальное разделение. Тот, кто умнее, тот лучше придумывает. Это известные блогеры. Про некоторые слова известно, кто их придумал. Иногда приходилось проводить раскопки, иногда это и так известно. Некоторые изобретения остаются анонимными. Но это всегда очень интересно. Тут надо различать две роли, это важно для Интернета. Есть человек, который придумал, который автор, и есть человек, благодаря которому это распространилось, такой переносчик болезни коммуникативной, языковой.
О. СЕВЕРСКАЯ: Это всегда разные люди?
М. КРОНГАУЗ: Это иногда один и тот же человек, но бывает, что известен именно распространитель. И здесь важно не только хорошо придумать, не только это качество креативности, творческий подход к языку, но и некоторая известность и активность. Так что это разные свойства. Бывают люди, обладающие всеми этими свойствами.
К. ЛАРИНА: А я думала, что все эти няшки, печальки, которые появились в последнее время, это всё пришло из ВКонтакте, где более молодежная аудитория.
М. КРОНГАУЗ: Это очень интересно, что сменяются возрастные и культурные парадигмы, вы правы. Потому что на смену лидеру Рунета, такому интеллектуальному, по крайней мере он сам желает выглядеть интеллектуалом, но хулигану, на смену хулигану с интеллектуальными замашками приходит такая сентиментальная девчушка – соответственно, меняется лексика. И на смену этим «аффтар жжот», «выпей йаду»… матерные примеры не буду приводить.
К. ЛАРИНА: Жесткач такой.
М. КРОНГАУЗ: На смену им приходят мимими, няшечка, ванилька, печенька, печалька.
О. СЕВЕРСКАЯ: Кстати, вы знаете, что люди-ванильки противопоставлены людям-корицам?
К. ЛАРИНА: Я вообще ничего не знаю. Расскажите.
О. СЕВЕРСКАЯ: Ванильки такие мягкие…
К. ЛАРИНА: Это девочки ванильки?
М. КРОНГАУЗ: Да.
О. СЕВЕРСКАЯ: Ванилькой может быть любой человек, который предается грустным мечтаниям, смотрит на дождь, который идет за окном.
М. КРОНГАУЗ: Сидит на подоконнике, пьет кофе. Такая очень миленькая культурка.
О. СЕВЕРСКАЯ: А люди-корица, они немножечко пожестче. Они пикантненькие, они собранные, они остренькие.
М. КРОНГАУЗ: Мы всё ждем, когда перчики появятся. Или перчинки.
О. СЕВЕРСКАЯ: Перцы уже есть.
К. ЛАРИНА: За последнее время появилась одна новость, я не очень понимаю, что с ней делать – то, что русский язык на 2-м месте по популярности в Интернете, хотя с огромным отрывом, естественно.
О. СЕВЕРСКАЯ: 54% у английского, а у русского – 6%.
К. ЛАРИНА: А дальше все остальные. Это что значит? Что с этим знанием делать? Это что-то значит.
М. КРОНГАУЗ: Это те новости, которые нельзя комментировать, потому что не понятно про что это. Если бы было понятно, что считалось: количество сайтов, количество текстов. Совершенно не понятно. Новость вброшена, а что она значит, не понятно. Я думаю, относиться надо к этому хорошо, может быть, даже с некоторой гордостью, потому что ведь сегодня идет довольно жесткая конкуренция языков в мире и в Интернете в том числе. Выживают языки, на которых много говорят и много пишут. И если русский язык попадает в эту обойму, то слава богу. А какое он занимает место, 2-е или 3-е, не так уж и важно. По распространенности в мире русский язык далек от 2-го места, впереди и испанский, и немецкий. Но в Интернете – хорошо, значит, мы в чем-то активы. Но конкретизировать невозможно, потому что не понятно, что считалось.
О. СЕВЕРСКАЯ: Я смотрю в текст новости - считали интернет-страницы.
М. КРОНГАУЗ: Это как раз значит, что чем замечателен Интернет? Это общество без границ. Если мы говорим о русском мире, то он в Интернете как раз реализуется, и хорошо, что есть русские сайты во всей странах.
К. ЛАРИНА: Сейчас у нас новости, потом продолжим.
НОВОСТИ
О. СЕВЕРСКАЯ: Мы сейчас хотим проверить ваши знания «олбанского» языка, знание интернет-мемов. Максим Кронгауз, наш сегодняшний гость и автор «Самоучителя олбанского», будет, возможно, комментировать ваши ответы. Мы разыгрываем самоучитель русского языка. Это Словарь грамматической сочетаемости слов русского языка Елены Михайловны Лазуткиной, выпущенный издательством «АСТ-Пресс». Очень полезная вещь, потому что это современный словарь сочетаемости. Вы можете его получить, если ответите на такой вопрос. В какой город «олбанцы» обычно отправляют оппонента?
К. ЛАРИНА: Дорогие друзья, речь идет не об албанцах.
О. СЕВЕРСКАЯ: Об Интернете. Отправляют автора чего-то, что не понравилось, оппонента одним словом?
К. ЛАРИНА: И как они называются этого оппонента вдобавок ко всему. Пожалуйста, 8-495-363-36-59 – телефон прямого эфира. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ2: Здравствуйте. Меня зовут Павел. Полагаю, в Бобруйск.
О. СЕВЕРСКАЯ: А как говорят? В Бобруйск кто?
СЛУШАТЕЛЬ2: Жывотное.
О. СЕВЕРСКАЯ: Правильно. Говорят, что это от цитаты в «Золотом теленке» Ильфа и Петрова: «При слове «Бобруйск» собрание болезненно застонало».
К. ЛАРИНА: Это правда из Ильфа и Петрова.
М. КРОНГАУЗ: Никто не знает, потому что всегда, когда возникает такое выражение, ему начинают искать первоисточники?
О. СЕВЕРСКАЯ: Это неплохо, потому что Бобруйск считался Ильфом и Петровым высококультурным местом, все туда хотели попасть.
М. КРОНГАУЗ: Кто-то с Сорокиным связывает, кто-то с Ильфом и Петровым.
О. СЕВЕРСКАЯ: Кому второй Словарь грамматической сочетаемости русского языка Лазуткиной? Среди интернет-мемов 2012 года, в этой ТОП-десятке был очень популярным совет: если хотите собрать много лайков, прикрепите к тексту фотографию… Кота, мишки Тедди или альфа-стерха.
К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ3: Здравствуйте. Елена. Кота.
К. ЛАРИНА: Правильный ответ, Елена.
О. СЕВЕРСКАЯ: Коты были очень популярны.
К. ЛАРИНА: И сейчас популярны.
М. КРОНГАУЗ: Коты – самый популярный персонаж Интернета.
К. ЛАРИНА: Почему коты так популярны? Есть объяснение?
М. КРОНГАУЗ: Объяснения нет. Но язык это отражает, потому что для котов есть много важных названий. В частности, самое знаменитое – это котэ и котиг.
О. СЕВЕРСКАЯ: Есть еще Кержакот.
К. ЛАРИНА: Когда мой муж вошел в FaceBook наконец-то, у него было потрясение просто, когда он зарегистрировался, начал общаться, он говорит: «А почему столько котов?»
М. КРОНГАУЗ: Началось не с нас. Лол-коты так называемые, lolcat, отсюда язык lolspeak, т.е. язык шутки и котов появились на самых первых форумах, где вывешивались картинки именно котов с комментариями. Возможно, традиция оттуда.
О. СЕВЕРСКАЯ: Вы уже упомянули это слово, поэтому спросим, что означает часто использующееся сокращение lol (когда кириллицей, когда латиницей, смысл от этого не меняется). Что это значит? Очень громко ругаюсь, очень громко смеюсь или очень громко плачу над котами.
СЛУШАТЕЛЬ4: Здравствуйте. Артем. Очень громко смеюсь.
К. ЛАРИНА: Правильно.
О. СЕВЕРСКАЯ: Артем получит краткий справочник по современному русскому языку, издательство «АСТ-Пресс», авторы Касаткин, Клобуков, Лекант. Кто-то еще может получить такую книгу, если скажет, на каких ученых чаще всего ссылаются в Интернете.
М. КРОНГАУЗ: Но в русском Интернете, что важно.
СЛУШАТЕЛЬ5: Здравствуйте. Юрий. На британских ученых.
К. ЛАРИНА: Правильный ответ.
О. СЕВЕРСКАЯ: Молодец, Юрий. И последний краткий справочник по русскому языку, последний вопрос. Каким словом в Рунете обозначается старая, надоевшая шутка и вообще всё старое и надоевшее? Баян, шарманка или это вувузела?
СЛУШАТЕЛЬ6: Здравствуйте. Павел. Это баян.
К. ЛАРИНА: Правильно. Спасибо. Я хочу спросить, откуда появился этот баян.
М. КРОНГАУЗ: Тут тоже есть разные гипотезы.
О. СЕВЕРСКАЯ: Один из них - Боян, который еще в «Слове о полку Игореве».
К. ЛАРИНА: Это боян или баян?
М. КРОНГАУЗ: Пишется-то искаженно и «боян». В частности, это от глагола баять.
К. ЛАРИНА: Кот-баюн.
О. СЕВЕРСКАЯ: И байки оттуда же.
М. КРОНГАУЗ: Но не известно.
О. СЕВЕРСКАЯ: Есть мнения разные.
К. ЛАРИНА: У меня еще вопрос к Максиму, поскольку новостей, связанных с языком, много. По поводу мата в СМИ, вот этот запрет.
О. СЕВЕРСКАЯ: И в Словаре поговорок, между прочим.
К. ЛАРИНА: Кстати, уже первой жертвой этого законопроекта стал Большой словарь русских поговорок.
О. СЕВЕРСКАЯ: Среди авторов очень известный фразеолог Валерий Мокиенко. Они уже как могли оправдывались: мы очень жалеем, что не поставили маркировку 18+.
М. КРОНГАУЗ: Мне кажется, что тут даже нечего обсуждать и возмущаться. Это недочет издательства, которое не поставило правильную маркировку, если уж маркировки введены.
К. ЛАРИНА: Т.е. там есть нецензурные слова.
М. КРОНГАУЗ: Очевидно, что полный словарь поговорок и пословиц должен содержать матерные слова, потому что таких поговорок довольно много. Соответственно, единственная проблема в том, чтобы дать правильную маркировку. Правильная маркировка, конечно, 18+.
О. СЕВЕРСКАЯ: А вот на вашей книжке вообще нет маркировки.
М. КРОНГАУЗ: А у меня нет матерных слов, там многоточия, я это оговариваю в начале. Я сразу оговариваюсь. Это была главная проблема – как цитировать тексты из Интернета и как быть с матерными словами? Я не очень люблю матерные слова, поэтому сразу оговорил, что буду ставить точки. Распознать матерное слово очень легко. Иногда приходится давать намеки, когда это важно. Но важно это редко. Так получается даже смешнее. У меня есть некоторые главы, которые практически как у Венечки Ерофеева, которые написаны только точками. Особенно трудно цитировать Артемия Лебедева, разговор шел как раз о запрете его блога в связи со злоупотреблением матерными словами, а он на это отвечал. И мне пришлось цитировать то, как его цитировал некий робот, помещая его в ТОП-лист новостей. Это проблема.
К. ЛАРИНА: А эта бесконечная борьба и дискуссия вокруг бранных слов – это свойственно только нашей стране русскоязычной среде, или это проблема, которая возникает и в других странах тоже?
М. КРОНГАУЗ: Я думаю, многие страны эту проблему уже решили. Не скажу, что это способ самый лучший, но для многих языков, для многих культур пик проблемы пройден и брань довольно распространена. Если мы смотрим английские, немецкие фильмы, то там эти слова есть, никто их не запикивает. У нас просто табу были сильнее. Я бы сравнил наш мат по степени табуированности с табуированностью богохульств в романских языках. Там другая лексика, но степень табуирования такой же силы. И вот сила табу всё время ослабляется и открываются новые сферы, где это можно.
Сейчас идет государственная борьба. Я не вижу в этом ничего плохого, потому что иначе восстановить культурные запреты невозможно. Культурные запреты были разрушены после перестройки, потому что были восприняты как запреты цензурные и политические, а они таковыми не были. Я не думаю, что это проблема. Но если говорить об этом словаре, единственным смешным моментом мне кажется то, что такие словари должны продаваться запечатанными. Вот это, по-моему, абсурд. Это же не порнографическая литература. И школьники не потянутся в магазин, чтобы найти матерное слово в этом словаре. Они в Интернет залезут и свою жажду таких слов удовлетворят. Поэтому это нелепость.
К. ЛАРИНА: Вот есть вопрос именно про интернет-язык, нужно ли там вводить цензурные ограничения, связанные именно с ненормативной лексикой.
М. КРОНГАУЗ: Я думаю, что не нужно. Но там замечательным образом происходит саморегуляция. Есть, например, сообщества, где запрещен мат. Накладывается банн, запрет на данную реплику или вообще запрет человеку участвовать в этом. Так что здесь происходит саморегуляция, и это самая сильная и важная вещь, когда не сверху спускается что-то. Так что есть люди, которые в своих журналах или на своих страницах запрещают это. Мне кажется, это право каждого человека – решать, чего он хочет. Когда я участвую в дискуссия на радио или на телевидении по поводу мата, я вижу, как раскалывается аудитория. Есть люди, которые говорят – мы не хотим это слышать, это надо запретить, а есть люди, которые говорят – дайте нам свободу слова, свободу выражения. Я думаю, что к согласию мы не придем. Эта тема вызывает настолько нездоровый интерес, сам факт говорения об этом возбуждает людей. Поэтому видно, что не будет у нас согласия. Я думаю, что должно быть ограждено некое публичное пространство, в частности, то, в которое имеют доступ дети.
К. ЛАРИНА: Дети сами разговаривают так в своих контактах.
М. КРОНГАУЗ: Но почему они так разговаривают? Я как раз был поражен, когда интеллигентная мама ужасается тому, что ее дочь использует эти слова. Но ведь та же мама использует эти слова в своем блоге. Смешно говорить, что я-то взрослый, я могу, а вот вы научите наших детей, чтобы они так не делали. И я вижу, что интеллигентнейшие родители позволяют себе в присутствии детей использовать эти слова. Так чего же хотеть?
К. ЛАРИНА: Мне кажется, что подростки сегодня, имея такую легальную площадку для самовыражения, они в реальной жизни меньше стали этим пользоваться, вернее стали регулировать себя, понимать, где можно, а где нельзя.
М. КРОНГАУЗ: Что такое реальная жизнь? Ведь важно понимать, где можно, где нельзя, вы абсолютно правы. Важно уметь переключать регистр. Я рассказывал эту историю часто. Я читал своим детям Гомера, когда они были маленькие, и вдруг в тексте встретилось слово «гавань». И мой сын, с ужасом посмотрев на меня, сказал: «Папа, это плохое слово», спутав его с другим словом. (СМЕЮТСЯ).
О. СЕВЕРСКАЯ: Очень смешно.
М. КРОНГАУЗ: Он знал это слово, но никогда не употреблял его сам и понимал, что папа не должен его произносить.
К. ЛАРИНА: Резюмируем эту тему. Все-таки что мы делаем? Мы просто пишем предупреждение на всех возможных афишах, если речь идет о спектакле или о фильме, или на книжках маркировка и предупреждение о том, что здесь есть нецензурная лексика.
О. СЕВЕРСКАЯ: Или просто грубая. Мне тут вспомнился такой эпизод. Нам звонила учительница и говорила, что совершенно замечательный толковый словарь, который мы очень любим, под редакцией Шведовой, мы его в руки детям не даем, там есть нехорошее слово на «ж» из 4-х букв. У нас очень мало времени остается, хотела бы спросить. Вышел новый Larousse со словом ami (друг) в новом значении – член социальной сети интернет-сообщества, то же самое что по-русски френд. Вопрос очень короткий. Стоит ли интернет-словечки, интернет-мемы, такие сокращения, как лол, имхо и иже с ними, которые включает в себя Оксфордский словарь, включать в наши толковые словари, чтобы мы это всё знали?
М. КРОНГАУЗ: Оксфордский словарь в этом смысле самый прогрессивный, но, действительно, много чего уже включил. Что касается нашей традиции, она гораздо более консервативна, мы большинство слов не включаем. Я помню, какое было возмущение, когда сказали, что блог наконец-то включают в словарь, блог, блогер и так далее. Это, конечно, абсурд, потому что эти слова знают все, они должны быть в словаре. Но, учитывая консервативность общества, я думаю, что надо просто поставить некий срок – 5 лет, предположим, – и только после этого включать слово в словарь. Тогда некоторые слова-однодневнки или однолетки в словарь не попадут. Что будет, скажем, с имхо или преведом – мы уже видим, что «превед» ушел. Что будет с «имхо» и с подобными словами, мы не знаем. Но давайте посмотрим лет 5. Хотя «имхо» лет 5 уже существует.
О. СЕВЕРСКАЯ: Да. Уже склоняется, множественное число имеет.
М. КРОНГАУЗ: Так что надо преодолеть это отношение несерьезности к этим словам, потому что этот язык работает, мы на нем… не говорим, но пишем.
К. ЛАРИНА: Еще раз назовем эту книжку. Максим Кронгауз «Самоучитель олбанского». Кстати, здесь очень модно написано – «От автора бестселлера «Русский язык на грани нервного срыва», это предыдущий хит.
М. КРОНГАУЗ: Я боролся с этой надписью, но это издательство.
О. СЕВЕРСКАЯ: Это тоже какой-то мем. Вы сможете выиграть эту книгу когда-нибудь на «Эхе», следите за нашей афишей.
К. ЛАРИНА: Или купить в магазине.
О. СЕВЕРСКАЯ: И, Оксана, да, о том слове, о котором вы спрашиваете, Максим в этой книге пишет. До новых встреч.
К. ЛАРИНА: Спасибо.