Почему мы плохо говорим и как это исправить - Анна Бруссер - Говорим по-русски. Передача-игра - 2012-09-09

К. ЛАРИНА: Ну что, дорогие товарищи, с осенью вас, с началом кошмара. Ужас просто – ни солнца вам, ни неба голубого, ни кусочка моря, ни кусочка океана. Только ваши улыбки, дорогие девочки, согреют мое сердце.

М. КОРОЛЁВА: И еще речь. Речь. Прекрасная русская речь.

К. ЛАРИНА: В студии «Эхо Москвы» уже собрались участники программы «Говорим по-русски». Это Марина Королева.

М. КОРОЛЁВА: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Это Ольга Северская.

О. СЕВЕРСКАЯ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Чуть позже мы представим нашу гостью.

ИНФОРМАЦИЯ О ДАЛЬНЕЙШЕЙ ПРОГРАММЕ

К. ЛАРИНА: Светлана Ростовцева рулит. Начинаем программу «Говорим по-русски».

М. КОРОЛЁВА: У нас сегодня в гостях Анна Бруссер – профессор кафедры сценической речи Театрального института им. Щукина. Аня, здравствуйте. Я, конечно, знаю, что к преподавателя по отчеству надо обращаться.

О. СЕВЕРСКАЯ: Анна Марковна.

А. БРУССЕР: Я думаю, мы будем соблюдать традиции «Эхо Москвы».

М. КОРОЛЁВА: Мы сегодня с Аней хотим поговорить о том, почему мы плохо говорим и как это исправить.

К. ЛАРИНА: А мы плохо говорим?

М. КОРОЛЁВА: Всяко бывает, если честно

К. ЛАРИНА: Аня, скажи.

А. БРУССЕР: Смотря кто «мы».

К. ЛАРИНА: Смотря что. Смотря какое содержание вкладывать.

М. КОРОЛЁВА: Когда читаешь смс-ки от наших слушателей, то, что они присылают по Интернету, с их точки зрения, и мы очень плохо говорим, и мы вообще, и мы в целом как российский народ, как страна, и каждый в отдельности мы говорим очень плохо. Может быть, нас Аня в этом разубедит. Что мы можем еще сказать? Мы можем сказать номер для смс, потому что вопросы у нас и по Интернету пришли, их довольно много. Я думаю, что практические вопросы к Анне Бруссер как раз будут. Анна Бруссер, она у нас практик, она может как раз не только рассказать, как говорить правильно, но может еще и научить, как я понимаю.

К. ЛАРИНА: «Открывашка» у нас есть? Тут что-то лепили-лепили.

О. СЕВЕРСКАЯ: Прежде чем мы начнем серьезный разговор, у нас есть детский вопрос.

К. ЛАРИНА: А что это такое?

М. КОРОЛЁВА: Птиц.

К. ЛАРИНА: Это мультфильм лепили. Это Бунтман слепил?

М. КОРОЛЁВА: Это израильский мультипликатор слепил.

К. ЛАРИНА: Я думала, Бунтмана здесь научили заодно хоть что-нибудь полезное делать в этой жизни. Лепить попугаев, например.

О. СЕВЕРСКАЯ: А мы детям и их родителям предлагали слепить словарь так, как его называли раньше. Как раньше называли словарь? Азбуковник, лекционарий или лексикон. Есть пять победителей.

М. КОРОЛЁВА: У нас пока нет их имен. Мы можем сейчас по телефону прямого эфира получить шестой правильный ответ и отдать за эту книжку.

О. СЕВЕРСКАЯ: И отдать за это книжку Анни Шмидт «Саша и Маша», издательство «Захаров», с прекрасными иллюстрациями. Очень забавная книжка. Пожалуйста, сражайтесь за нее.

К. ЛАРИНА: Включаем телефон. 8-495-363-36-59. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ1: Здравствуйте. Меня зовут Ирина. Я думаю, что это азбуковник.

О. СЕВЕРСКАЯ: Неправильно, Ирина. Так назывался список непонятных иностранных слов с их кратким объяснением.

К. ЛАРИНА: Еще пробуем. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ2: Здравствуйте. Словарник.

О. СЕВЕРСКАЯ: Нет.

К. ЛАРИНА: А есть такое слово – словарник?

О. СЕВЕРСКАЯ: Нет.

К. ЛАРИНА: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ3: Добрый день. Александр. Лекционарий.

О. СЕВЕРСКАЯ: К сожалению, и вы неправы. Я потом скажу, что это такое было.

СЛУШАТЕЛЬ4: Здравствуйте. Меня зовут Анна. Это лексикон.

О. СЕВЕРСКАЯ: Правильно. Аня, хотите детскую книжку, которую мы называли?

СЛУШАТЕЛЬ4: Если это первая книжка «Саша и Маша», она у нас есть.

О. СЕВЕРСКАЯ: Это уже не первая книжка, это продолжение.

СЛУШАТЕЛЬ4: Тогда очень хотим.

О. СЕВЕРСКАЯ: Прекрасно. Лекционарий, который уже упоминали, это была богословская книга, богослужебная вернее, там публиковались отрывки из священного писания. А лексикон – так, действительно, назывался словарь. Между прочим, Феофан Прокопович еще в 17 веке говорил, что составлением лексикона можно вполне заменить каторгу. Уже тогда признавали, что это очень сложное дело.

М. КОРОЛЁВА: В общем, мы всех запутали с шестым правильным ответом. Тогда первые пять для вас.

К. ЛАРИНА: ОБЪЯВЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ.

М. КОРОЛЁВА: Теперь мы все повернулись к Ане Бруссер.

К. ЛАРИНА: Аня послушала нас и подумала – этим уже ничто не поможет.

М. КОРОЛЁВА: Провела свою экспресс-диагностику. Аня, когда вы ходите по улицам, заходите в магазин, в транспорт, когда вы слышите, как люди говорят, у вас какой диагноз? Действительно так всё плохо? Действительно мы плохо говорим?

А. БРУССЕР: Не очень хорошо. Я бы сказала, что старшее поколение отличается более грамотной речью, а младшее отличается от старшего. Но вообще, это грустно. Я стараюсь отключать ухо, у меня есть такой термин. Потому что я по молодости, не желая никого обидеть, делала какие-то замечания, и это не очень хорошо, люди воспринимают это кто болезненно, кто с интересом. И что делать – задается сакраментальный вопрос. Так на улице не ответишь, что делать.

К. ЛАРИНА: На улице, может быть, и бог с ними. А есть люди, которым это профессионально необходимо. Я не беру сотрудников электронных средств массовой информации. А то, что касается начальников и подчиненных, каких-нибудь менеджеров или рекламных агентов, или когда нужно выступление, защита своих проектов.

М. КОРОЛЁВА: А продавец в магазине?

К. ЛАРИНА: А зачем ему?

М. КОРОЛЁВА: Я разговаривала с девочкой, которая стояла за прилавком. Я не понимаю, что она говорит.

О. СЕВЕРСКАЯ: А она понимает, что ты говоришь?

К. ЛАРИНА: О чем ты с ней разговаривала?

М. КОРОЛЁВА: Я хочу купить это.

К. ЛАРИНА: Так скажи – дайте мне вот это рыжее или зеленое.

О. СЕВЕРСКАЯ: А она хочет узнать свойства товара, поговорить о нем.

М. КОРОЛЁВА: Я просто не понимаю, что она говорит, потому что у нее каша во рту, и приходится переспрашивать ее каждые две секунды.

К. ЛАРИНА: Я думаю, это ее раздражало.

А. БРУССЕР: Это вас обеих раздражало.

М. КОРОЛЁВА: Конечно. Это нарушение коммуникации.

А. БРУССЕР: Я думаю, тот вопрос, который Ксения задает, он очень важен. Потому что есть профессии, в которых речь – это часть профессиональной компетентности, и это действительно важно. Я не говорю про теле- и радиожурналистов, хотя о них тоже можно поговорить, но есть, например, переводчики-синхронисты, есть бизнесмены, чиновники, руководители разных уровней, есть масса людей, которым просто нужно уметь выражать свою мысль.

К. ЛАРИНА: А так называемые пиар-агентства, для которых это первейшая необходимость?

А. БРУССЕР: Какая грусть меня посещает? Иногда бывает необыкновенно толковый человек, умный, очень профессиональный, и уровень его речи не соответствует его реальному профессионализму. И это так горько…

К. ЛАРИНА: Чем это объясняется? Я тоже этот феномен наблюдала, и мы все знаем такие примеры. Даже в нашей профессии блестяще пишущий человек вдруг садится к микрофону и с трудом может собрать слова в предложение.

А. БРУССЕР: Наверное, отсутствие практики и отсутствие контроля, профессиональной помощи. Мы ведь с вами росли в абсолютно нормативном речевом окружении, т.е. всё, что мы слышали в детстве, будь то телевидение, радио. У нас был потрясающий профессиональный речевой фон, и мы волей-неволей воспринимали это и могли каким-то образом подражать.

М. КОРОЛЁВА: Вы хотите сказать, что у нас было понятие нормы.

А. БРУССЕР: Понятие нормы, которая сейчас смывается, на мой взгляд. И это очень грустно. Эталонов нет.

К. ЛАРИНА: Это тот самый случай, когда мы вместе с водой, извините за банальность, выплеснули этого младенца. Потому что мы, избавившись от стилистических штамбов, которые ужасно нас утомили за все эти годы совка, выкинули и ту самую речевую норму, о которой ты говоришь, - правильное ударение, правильное употребление и прочее.

А. БРУССЕР: Очень часто люди спрашивают – а кого слушать? Кто эталон сейчас? А эталонов очень мало.

М. КОРОЛЁВА: А можете назвать?

А. БРУССЕР: Я всегда отвечаю так – это артисты старшего поколения. Для меня это люди, которые, безусловно, несут речевую культуру.

М. КОРОЛЁВА: Аня, а не консервы ли это – вот такая речь? То, что мы говорим, речь в Малом театре. Не является ли это уже неким музейным экспонатом, ориентироваться на который просто нельзя?

А. БРУССЕР: Мы всё имеем право адаптировать.

К. ЛАРИНА: Ты имеешь в виду речь со сцены?

М. КОРОЛЁВА: Да.

К. ЛАРИНА: Я так понимаю, что Аня имеет в виду обычную речь, но именно представителей этого поколения.

А. БРУССЕР: Вообще, старшее поколение, они несут речевую культуру. Они реально используют, они реально так говорят в жизни. Потому что сейчас, мне кажется, есть еще такой нюанс – человек в жизни говорит кое-как, а потом он пытается в момент профессиональной речевой активизации…

К. ЛАРИНА: Мобилизовать все свои силы?

А. БРУССЕР: Да. А так не бывает.

М. КОРОЛЁВА: Кстати, сразу практический совет. Я это всегда говорю нашим молодым сотрудникам, которые приходят и учатся говорить здесь, уже по ходу дела, в эфире в том числе. Как ты говоришь в жизни, так ты будешь говорить и в эфире. Если ты хочешь говоришь в эфире хорошо, то ты должен начать контролировать свою обычную речь.

А. БРУССЕР: Это абсолютно правильный совет. Более того, к сожалению, один из таких, может быть, странных, может быть, смешных советов – нужно думать, что ты говоришь. Потому что очень часто человек… Вы напрасно улыбаетесь.

К. ЛАРИНА: Это правда. Вот типичный представитель.

А. БРУССЕР: Ты?

К. ЛАРИНА: Абсолютно. Я потом еще открыла стенограмму – боже, неужели я это всё сказала?

А. БРУССЕР: У меня недавно была совершенно потрясающая история. Ко мне обратилось издательство «Дрофа». А мы с вами знаем, что это замечательное крупное издательство. Как раньше было «Просвещение», так сейчас «Дрофа». Был тендер, и они участвовали в этом тендере по изданию очень важной книги. И ко мне пришла дама, у которой был текст. И я говорю – давайте почитаем. Она мне начала читать этот текст. И это был ужас. Ей плохо, она вся, бедная, мокрая, руки дрожат. Я говорю: «Подождите секунду. У меня к вам один вопрос. А вы сами, как считаете, ваше издательство действительно лучшее?» Она мне говорит – да. Ну и что? И она мне от себя, своими словами начинает рассказывать, какие они молодцы, какие у них новые технологии.

К. ЛАРИНА: У меня такие случаи бывали очень часто здесь, на работе, когда типа такой девушки приходил кто-нибудь к нам в эфир от какой-нибудь компании, или посол, который прекрасно говорит по-русски, или турагентства наши любимые. Они берут бумагу и начинают читать. Знаешь, что я делала? Я эту бумажку просто отнимала и начинала задавать вопросы. И человек прекрасно отвечал, эмоционально, искренне, без всяких ужасных речей.

О. СЕВЕРСКАЯ: Это шоковая терапия.

М. КОРОЛЁВА: Наверное, не каждый человек, если ты отберешь у него бумажку, вдруг немедленно заговорит хорошо. Т.е. если у него есть какая-то база, он, наверное, заговорит. Но есть такой человек, который просто замкнется, остановится и не сможет произнести ни слова. Давайте, может быть, об этих людях. Вы же сталкиваетесь с чиновниками, с бизнесменами. Какие у них основные проблемы с речью?

А. БРУССЕР: Проблемы типичные. Они идут по разделам сценической речи. Поскольку театральное образование занимается этими проблемами почти век, занимается с практической точки зрения, то можно и разделить: проблемы дикционные, проблемы орфоэпические, т.е. нормы произношения – ударение, правильное произношение гласных и согласных звуков, проблемы дыхательно-голосовые, когда человек не умеет дышать и говорит не своим голосом, а каким-то зажатым и неестественные, и очень серьезная проблема – в логике речи. Вот это как раз тот случай, когда человек не может выразить свою мысль, у него либо всё главное, либо не понятно, о чем он говорит.

О. СЕВЕРСКАЯ: Либо всё второстепенное.

А. БРУССЕР: А что касается чиновников, то это особая статья. В основном они как раз-таки читают часто доклады на разных уровнях. С ними заниматься трудно. Потому что они не привыкли, чтобы их учили. Но здесь вопрос мотивации. Если человек понимает, что катастрофа и действительно хочет, то тогда можно помочь.

К. ЛАРИНА: А есть какой-то набор тренировочных упражнений?

А. БРУССЕР: Конечно.

К. ЛАРИНА: Например?

А. БРУССЕР: Если проблемы дикционного характера, то в первую очередь это активизация частей речевого аппарата.

К. ЛАРИНА: А если речь о содержательной части?

А. БРУССЕР: Это не упражнение, это разбор, анализ текста, объяснение, что существует четыре средства выразительности: ударение, пауза, интонация и темпоритм. И вот умелое владение ими… Потому что часто человек наделяет ударением слово, которое не является важным, и это проблема.

М. КОРОЛЁВА: Т.е. логическое ударение делает неверно.

А. БРУССЕР: Или не ставит паузу, или ставит ее там, где не нужно.

М. КОРОЛЁВА: Аня, не хотите же вы сказать, что вы берете эту речь и расписываете теми самыми дикторскими значками.

К. ЛАРИНА: Я тоже подумала. Допустим, как сделать? Записать речь человека, когда он выступает где-то публично, а после этого вместе с ним ее разобрать. Тоже, наверное, в этом есть смысл.

А. БРУССЕР: Безусловно. Очень хорошо смотреть видео. Это очень полезно, особенно для представителей мужского пола. Потому что они, глядя на себя и слушая комментарии профессионального человека, понимают свои ошибки. Потому что логические ошибки очень трудно самому отследить: я же понимаю, о чем я говорю, - значит, и все остальные понимают. Ан нет.

К. ЛАРИНА: Анекдоты можешь научить рассказывать смешно?

А. БРУССЕР: Да.

К. ЛАРИНА: Правда?

А. БРУССЕР: Анекдоты, тосты. Это так интересно.

К. ЛАРИНА: Я думала, что это врожденное качество – умение рассказать анекдот.

А. БРУССЕР: Можно. А уж тост красивый сказать…

К. ЛАРИНА: Любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при Луне.

М. КОРОЛЁВА: Говорят, что это лучшее упражнение – научиться и научить говорить тосты. Когда человек не может заставить себя говорить, мне объясняли, что лучшее – это учиться через тосты.

А. БРУССЕР: Это правда.

М. КОРОЛЁВА: У нас есть две книжки Анны Бруссер, точнее составленный сборник.

О. СЕВЕРСКАЯ: «Сценическая речь в системе Вахтанговской школы», это сборник статей, материалов к 35-летию кафедры сценической речи. Книга вышла в 2012 году, и мы ее готовы вам предложить. Это такая специальная книга, в ней есть в том числе и упражнения.

М. КОРОЛЁВА: Прекрасная книга. Там билеты экзаменационные и упражнения. Я предлагаю, Оля, отправить это на смс. У нас есть вопрос первый, а вторую книгу мы разыграем потом по телефону. Кто сказал «Заговори, чтобы я тебя увидел»? Сократ, Платон, Аристотель. Кто ответит правильно, тот и получит книгу Анны Бруссер. Ответы присылайте на смс +7-985-970-4545.

НОВОСТИ

М. КОРОЛЁВА: Мы задавали вопрос – кто сказал «Заговори, чтобы я тебя увидел»? Сократ, Платон, Аристотель. Это сказал Сократ.

К. ЛАРИНА: Какой умный человек был. Радио тогда еще не было. Это абсолютно про радио. Не про Сетевизор, а про радио.

М. КОРОЛЁВА: Мы закончили тостами. Здесь был вопрос – как научиться говорить тосты? Вот совершенно практический вопрос от Максима.

К. ЛАРИНА: Расскажи нам, Аня.

А. БРУССЕР: Во-первых, нужно заставлять себя говорить.

К. ЛАРИНА: Возьмем три звездочки. (СМЕЮТСЯ).

А. БРУССЕР: На самом деле проблема бывает в том, что человеку просто страшно, и он не знает что сказать. В таком случае очень простой совет – включить голову и подумать, что же ты хочешь сказать этому человеку. Ты хочешь ему что-то пожелать (а всегда есть что пожелать), ты хочешь рассказать какой-то анекдот, какую-то легенду, какой-то пример из ваших отношений и свести его к тосту, сказать, что этот человек замечательный, что он тебя поддержал, не подвел, сделал тебе что-то очень хорошее. На самом деле масса вариантов. Поначалу это очень трудно. Но если себе сказать, что я это сделаю и сделаю с удовольствием…

М. КОРОЛЁВА: Надо готовиться заранее?

А. БРУССЕР: Я считаю, что надо. Надо продумывать идею.

К. ЛАРИНА: Там же есть вторая часть, не менее важная, чем речевая. Это психофизическое состояние человека, который встает, и на него устремляются 25 пар глаз. Это страх человека, который боится публичности. Когда он сидит за столом, может быть, он душа компании, прекрасно говорит. А момент, когда ты встаешь и все на тебя смотрят, это тоже нужно преодолеть в себе.

А. БРУССЕР: Есть такое. Это на самом деле тот же страх любых публичных выступлений, не только за столом, но и на конференции, в любом публичном месте. Здесь ответ один. Дело в том, что у нас в театральном образовании есть замечательная серия упражнений, как концентрировать внимание, переносить внимание с объекта на объект. Потому что человек волнуется исключительно из-за того, что он себя отслеживает. Он думает о том, как он выглядит, сможет ли он сказать, будет ли он убедителен, не будет ли это смешно (кстати, очень многие по этому поводу переживают). А тут нужно перевести всё свое внимание на человека, которому ты что-то говоришь. Больше того, можно даже сделать хитрость и сказать – посмотрите на нашего именинника. И всё, тогда все взгляды устремятся на именинника. Он такой-то и такой, и каждый сидящий за столом прекрасно знает это, а я со своей стороны хочу сказать… И дальше пошел тост. Такая обманка, что ли.

М. КОРОЛЁВА: Хорошо. А если человеку не хватает дыхания, он задыхается, он весь покраснел, ему тяжело, что делать в этот момент?

К. ЛАРИНА: Вызывать скорую.

М. КОРОЛЁВА: А кроме скорой?

А. БРУССЕР: Вот как интересно. Когда человеку не хватает дыхания, он хочет вдохнуть. А надо выдохнуть.

М. КОРОЛЁВА: Приемы.

А. БРУССЕР: Т.е. надо сбросить дыхание, выдохнуть и попытаться расслабить мышцы шейно-плечевого отдела, которые двигают нашей шеей. Это очень важно. Вот этот мышечный зажим, он не дает человеку говорить и свободно мыслить. Потому что если он зажат, то он не может свободно мыслить.

М. КОРОЛЁВА: Казалось бы, причем здесь дыхание и причем здесь мышцы.

А. БРУССЕР: А на самом деле это первое, что нужно сделать, и дальше мы переводим внимание и говорим то, что мы заранее придумали. Экспромт, как известно, должен быть хорошо подготовлен.

М. КОРОЛЁВА: Спрашивает Анвар из Казани: «Что делать каждый день, чтобы развивать речь?»

А. БРУССЕР: Это вопрос замечательный. Во-первых, нужно не бояться говорить. Другое дело, что нельзя однозначно ответить, что говорите – и всё будет прекрасно. Потому что, конечно, кто-то должен это отследить. И если человек считает, что он говорит прекрасно, это не значит, что он говорит прекрасно, не всегда значит. Я бы посоветовала все-таки найти профессионального человека, который послушал бы, может быть, даже одноразово, или несколько раз встретиться с этим человеком и понять, каковы критерии правильной, хорошей, красивой речи, за чем следить, что контролировать. И тогда будет гораздо проще.

К. ЛАРИНА: Спрашивает Галина, есть ли курсы по улучшению дикции и по исправлению речи.

А. БРУССЕР: Курсы есть. У нас сейчас Театральный институт имени Щукина открывает дополнительную программу по овладению речевыми навыками. Это годовая программа, три раза в неделю.

К. ЛАРИНА: Это не для артистов? Это кто угодно может придти?

А. БРУССЕР: Кто угодно может придти. И для нас это принципиально. Потому что для артиста это часть его профессии, его четыре года учат, он изучает предмет «сценическая речь». А для не артиста не понятно, где научиться. А тут как раз абсолютно практическое образование. Это важно.

К. ЛАРИНА: И сколько времени нужно на это потратить?

А. БРУССЕР: Это год, три раза в неделю, по вечерам, в субботу днем. Я считаю, что это вполне реально. Я думаю, там будут очень хорошие результаты. Милости просим.

О. СЕВЕРСКАЯ: Раз уж мы заговорили о дикции, скажу, что Анна Бруссер принесла нам еще один вопрос, который сопровождает еще одну ее книгу. Мы можем его разыграть в эфире.

А. БРУССЕР: Книга кафедральная, она не моя.

К. ЛАРИНА: Кафедральная. Как собор.

А. БРУССЕР: Я составить и научный редактор.

О. СЕВЕРСКАЯ: «Сценическая речь в системе Вахтанговской школы» может быть вашей, если вы правильно произнесете сочетание «из Чебоксар». Есть город Чебоксары, надо из него приехать или быть родом оттуда. Что там произносится в середине между предлогом и названием города?

М. КОРОЛЁВА: Здесь нам потребуется телефон прямого эфира.

К. ЛАРИНА: Я ничего не понимаю.

М. КОРОЛЁВА: Есть сочетание – из Чебоксар. Его надо произнести вслух. Что там будет в середине, какие звуки?

К. ЛАРИНА: Из Чебоксар.

М. КОРОЛЁВА: Это если ты с паузой произносишь. А если слитно? Ты не произноси сейчас. Пусть это произнесет слушатель. А Аня скажет, правильно произнесли или нет.

К. ЛАРИНА: Заговорите, чтобы я вас увидела. Давайте попробуем. 8-495-363-36-59. Как правильно произнести «из Чебоксар»? Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ5: Здравствуйте. Я Людмила. Я приехала из Чебоксар.

А. БРУССЕР: А можно еще раз почетче?

СЛУШАТЕЛЬ5: У меня протезы во рту, но я постараюсь.

К. ЛАРИНА: Вы прекрасно говорите. Какие протезы? Откуда-откуда?

СЛУШАТЕЛЬ5: Я приехала из Чебоксар.

А. БРУССЕР: Правильно.

М. КОРОЛЁВА: Объясните, Аня, в чем загадка.

К. ЛАРИНА: Я думаю, наша слушательница не знает, в чем она права, но в чем-то права.

А. БРУССЕР: Она несет культуру языка, и это прекрасно. Потому что там произносится два звука – «щч».

СЛУШАТЕЛЬ5: А я правильно сказала?

А. БРУССЕР: Да, вы правильно сказали – «ищ Чебоксар».

К. ЛАРИНА: Спасибо вам большое. Книжка ваша.

СЛУШАТЕЛЬ5: Хочу передать привет своему протезисту. (СМЕЮТСЯ).

О. СЕВЕРСКАЯ: Я переадресую вопрос Марины Алтаревой: «В каком магазине можно купить эту книгу и другие книги такого рода?»

А. БРУССЕР: Во-первых, это можно купить в магазине «Театральная книга» на углу Страстного бульвара и Большой Дмитровки, там в библиотеке есть такая магазинчик театральной книги. Есть это в библиотеке Театрального института имени Бориса Щукина по адресу Большой Николопесковский переулок, дом 12а, это арбатские переулки, и эта книжка есть в Интернете, ее можно купить.

М. КОРОЛЁВА: Смотрите, здесь уже по поводу персоналий пошли вопросы. Пишет Игорь: «Мне очень нравится речь Валентины Матвиенко. Это дар или ее учили?»

А. БРУССЕР: Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. Потому что если учили, то не я, а кто – как правило, это завуалировано. Но она, действительно, замечательно говорит. Думаю, что кто-то помогал. Хотя чувство языка бывает данным от природы. Но в основном все-таки люди обращают на это внимание, учатся и потом получают огромное удовольствие от того, что они могут выразить свою мысль красиво и выразительно. Это так здорово!

М. КОРОЛЁВА: Это же настоящая свобода.

К. ЛАРИНА: Девочки, здесь есть очень хорошие вопросы к нашему разговору, которые пришли на сайт. «Неоднократно приходилось сталкиваться с тем, что люди образованные говорят безобразно, штампами. Их речь содержит такое количество непонятных иностранных слов, что трудно бывает понять смысл произносимого». Дальше наш слушатель приводит довольно спорные примеры – Гайдар, Сахаров. Мне кажется, это все-таки не совсем тот случай. Гайдару припоминали его пресловутое «отнюдь», но мне кажется, здесь было больше какой-то язвительности, чем настоящих замечаний по сути. Дальше слушатель пишет: «И напротив: у большинства деревенских жителей речь свободная, живая. Заслушаешься. Речь должна быть самобытной. Мне кажется, это основное. В этом случае попытки исправить что-то, только всё испортят. Так ли это?» Вот Света из Иваново вам, пожалуйста.

А. БРУССЕР: Замечательный вопрос. Спасибо большое. Я сразу вспоминаю, есть такое выражение, что ведут себя идеально по манерам либо аристократы, либо совсем простые люди. И это правда. Потому что либо человек природно… Мы же знаем, что есть ум от земли. Точно так же человек получает удовольствие от речи, он говорит самобытно, он говорит как никто другой, и это прекрасно. И этому можно учиться. А кто-то не умеет, но хочет. Значит, тогда он должен учиться и стать в этом смысле аристократом.

К. ЛАРИНА: Еще вопрос: «Может ли изучение иностранных языков улучшить плохое владение родным?».

О. СЕВЕРСКАЯ: Кстати, был такой же вопрос по смс: «Действительно ли полиглоты лучше говорят на родном языке?»

А. БРУССЕР: Я думаю, что это, безусловно, взаимосвязано, потому что внимание к языку, и не только к фонетике, но и к лексике, грамматике – это для человека чрезвычайно полезно, это значит, что он обращает внимание на то, как сложено предложение, как произносится. Естественно, уж на своем родном языке он тоже на это обращает внимание. Поэтому думаю, что это взаимосвязано.

М. КОРОЛЁВА: Еще один вопрос, может быть, он покажется странным: «Почему у нас не соблюдают правила письменной речи в устном общении?» А разве надо соблюдать?

К. ЛАРИНА: Что это значит?

М. КОРОЛЁВА: Есть речь письменная, есть устная. Мы же не так говорим, как пишем. Или все-таки стоило бы соблюдать именно письменные нормы?

А. БРУССЕР: Мне кажется, что не все письменные нормы надо соблюдать. В том числе орфоэпия изучает именно то, что не отражено на письме. Хотя развитие письменной речи, на мой взгляд, чрезвычайно важно. Потому что когда человек садится перед белым листом либо бумаги, либо поля компьютера, то он очень точно должен ответить на вопрос «а что же я хочу сказать» и сформулировать.

М. КОРОЛЁВА: Вопрос только в том, как это потом перенести в речь устную.

А. БРУССЕР: Естественность, проблема естественности.

М. КОРОЛЁВА: А что, ее можно как-то решить?

А. БРУССЕР: Безусловно.

М. КОРОЛЁВА: Либо она есть, либо ее нет.

К. ЛАРИНА: «При публичных выступлениях у меня вытаращиваются глаза, руки начинают жестикулировать и метаться из стороны в сторону, и количество слов, произносимых в единицу времени, катастрофически возрастает. Публика говорит – забавно, можно посмотреть. Но смысл послания ни до кого не доходит. Почему это происходит и что мне с этим делать?»

А. БРУССЕР: Это то, что я говорила, – вы очень много про себя думаете. Надо думать про людей, которые пришли вас слушать, это чрезвычайно важно. У вас же есть определенный интеллектуальный посыл к ним, и они хотят его услышать. Дайте им возможность услышать ваши мысли по этому поводу.

М. КОРОЛЁВА: «Анна, можно ли обучаться сценической речи по книгам самостоятельно?»

О. СЕВЕРСКАЯ: И есть ли какие-нибудь пособия по развитию речи, в том числе для детей?

А. БРУССЕР: Есть, безусловно, пособия. Они есть и логопедические, такие специфические, и пособия театральных педагогов, которые очень практические и дают практический навык. Но хорошо бы, чтобы одноразово или несколькоразово все-таки был человек, который проконтролировал бы правильность понимания методических рекомендаций в этих книжках.

М. КОРОЛЁВА: Ну и диагностику пройти.

К. ЛАРИНА: Так что если хотите получить мастер-класс от Анны, милости просим в Щукинское училище.

А. БРУССЕР: У меня был замечательный случай с одним очень крупным бизнесменом, который говорил: «Вот я на совещании говорю какой-то текст, и люди, мои подчиненные понимают только мое настроение».

К. ЛАРИНА: Уже немало.

М. КОРОЛЁВА: Анна Бруссер – профессор кафедры сценической речи Театрального института им. Щукина. Спасибо.

А. БРУССЕР: Спасибо.