Говорим по-русски. Передача-игра - 2008-11-16
М.КОРОЛЕВА: Говорим мы по-русски сегодня с Ольгой Северской. Оль, доброе утро.
О.СЕВЕРСКАЯ: Доброе.
М.КОРОЛЕВА: Ну что, давай напомним всем наш телефон для связи, потому что нам потребуется и телефон прямого эфира – 363 36 59, и для ваших смсок.
О.СЕВЕРСКАЯ: +7 985 970 4545. Присылайте, пожалуйста, ваши вопросы, делитесь с нами вашими мнениями по поводу много чего, что мы сегодня будем обсуждать. Еще раз - +7 985 970 4545. Не забудьте в конце часа послушать альманах «Говорим по-русски». Потому что там вы тоже получите ответы на некоторые свои вопросы. Ну и, что еще?
М.КОРОЛЕВА: Ну что еще. Играть сегодня будем обязательно. Давай скажем, что у нас сегодня в качестве приза.
О.СЕВЕРСКАЯ: В качестве приза у нас сегодня роман Анатолия Курчаткина «Цунами», «Русский буккер-2007», лонг-лист – вот где была представлена эта книга. А вышла она в московском издательстве «Время» совсем недавно.
М.КОРОЛЕВА: Ну а кроме того, мы сегодня собираемся обсудить… Ксюш, доброе утро. Ой, какая тема.
К.ЛАРИНА: Я ее уже объявила сегодня, уже даже детям сообщила об этом.
О.СЕВЕРСКАЯ: Что детям расскажешь, что ругаться – плохо.
М.КОРОЛЕВА: Ну а что, это, кстати, та самая публика, которой хорошо бы знать, что это вообще плохо, что это может быть, например, наказуемо.
О.СЕВЕРСКАЯ: Поскольку кто-то включил приемник только сейчас, давайте все-таки назовем эту тему.
К.ЛАРИНА: Хотела назвать те слова.
О.СЕВЕРСКАЯ: Ты что, я их не знаю.
М.КОРОЛЕВА: А я, честно сказать, знаю, но никогда не произношу. Вот такая история. Я уже писала об этом в блоге.
К.ЛАРИНА: Я в обществе порядочных приличных людей. Куды деваться, боже мой!
М.КОРОЛЕВА: Нет, ну просто не могу произнести. Такая история. Это даже плохо, мне кажется. Филолог должен уметь произносить разные слова. Но я воспринимаю это как факт литературы.
О.СЕВЕРСКАЯ: Ты же филолог, да.
М.КОРОЛЕВА: Короче говоря, о чем мы сегодня хотим поговорить. В «Известиях» на этой неделе была замечательная публикация о том…
О.СЕВЕРСКАЯ: Новость, которая потрясла мир.
М.КОРОЛЕВА: Да, и нас в том числе. О том, как белгородцы наматерились на 4 миллиона рублей за последнее время. Дело в том, что в Белгороде еще в 2004 году был принят, и это было впервые в России, региональный закон об административной ответственности за нецензурную брань в общественных местах. Но это еще не все. Вот в этом году городскому УВД, то есть милиции, придали функцию администратора штрафных доходов за сквернословия с выделением соответствующего кода, бюджетной статьи.
К.ЛАРИНА: Может, это за их сквернословие?
М.КОРОЛЕВА: Нет, сквернословие у нас одно на всех.
К.ЛАРИНА: Да вы бы их послушали. Кто будет судить-то?
М.КОРОЛЕВА: Подожди, мы это еще обсудим.
О.СЕВЕРСКАЯ: Мне кажется, что когда милиционеры начинают штрафовать, они сами тем самым фиксируются на этом и гораздо меньше…
К.ЛАРИНА: Да?
М.КОРОЛЕВА: Согласна.
К.ЛАРИНА: Я так не думаю.
О.СЕВЕРСКАЯ: А я вот думаю.
М.КОРОЛЕВА: Потому что у нас был такой вопрос среди комментариев в блоге, и вот все говорят, что начинать надо с милиции. Вы знаете, здесь с чего ни начни, все будет хорошо, потому что, на самом деле, ситуация, мне кажется, с уличной нецензурной бранью…
К.ЛАРИНА: Со школьной, кстати.
М.КОРОЛЕВА: …со школьной, со студенческой зашла так далеко, что здесь уже вот что-то надо начать делать. Многое, нам говорят, надо воспитывать, надо читать Пушкина. Вот поздно.
О.СЕВЕРСКАЯ: Это хорошо. Решили проблему радикально. С университетами, например. Там можно просто вылететь из университета, в Белгороде все в том же, где принят этот административный закон, где милиционер штрафует на улице. Точно так же там можно просто вылететь из университета за сквернословие.
М.КОРОЛЕВА: Просто, например, Белгородский технологический университет, БГТУ, его объявили территорией без сквернословия. И там действительно…
К.ЛАРИНА: Ведь можно ж написать, что студент Копейкин нецензурно выражался.
М.КОРОЛЕВА: Ну смотри, я думаю, что для этого все-таки нужны свидетели, и свидетелей должно быть несколько.
О.СЕВЕРСКАЯ: Ты думаешь?
М.КОРОЛЕВА: Я думаю, да. Ну, это то, что мы можем предполагать. Давайте мы скажем о штрафах. Итак, штраф. По какой статье это проходит? Дело в том, что в Административном кодексе есть статья, но не за нецензурную брань, а это называется «мелкое хулиганство, нарушение общественного порядка, сопровождающееся нецензурной бранью». Это есть в общем Административном кодексе.
К.ЛАРИНА: А что такое нецензурная брань?
М.КОРОЛЕВА: Есть несколько корней… сколько их – три, четыре?
К.ЛАРИНА: Это то, что мы называем матерными словами
М.КОРОЛЕВА: Да. То есть это не просто оскорбительные слова – дурак…
О.СЕВЕРСКАЯ: Скажем, зараза.
К.ЛАРИНА: А аналоги?
О.СЕВЕРСКАЯ: Ты имеешь в виду «блин» знаменитый?
М.КОРОЛЕВА: Заменители, эвфемизмы? Я думаю, что нет. Вряд ли. Скорее всего, имеются в виду эти самые четыре корня – подскажите, кто знает, - в общем, максимум четыре, от которых образуются разнообразные части речи. Наказание по этой статье: штраф от 500 до 1000 рублей. То есть вполне себе штраф. Фактически как штраф за непристегивание в автомобиле. Ведь смотрите же – это подействовало. Хотя я помню, что когда об этом штрафе говорили, все…
О.СЕВЕРСКАЯ: Ты хочешь сказать, что сейчас пристегиваются в автомобиле?
М.КОРОЛЕВА: Да. Мне кажется, да.
К.ЛАРИНА: Пристегиваются, я сама свидетель. Поскольку я передвигаюсь голосованием, я могу тебе сказать, что одна из десяти не пристегивается. А большинство с пристегнутыми ремнями.
М.КОРОЛЕВА: Вот Кирсан Илюмжинов, кстати, на этой неделе не пристегнулся на Рублевке и попал в аварию.
К.ЛАРИНА: Они-то, по-моему, вообще никогда не пристегиваются, у них там свои законы.
М.КОРОЛЕВА: Но тем не менее, это сработало. Даже те люди, которые раньше говорили «да что там, ерунда, какая», пожалуйста – все, человек садится и под страхом этого штрафа пристегивается. Мы решили спросить вас – как вы считаете, надо ли штрафовать за нецензурную брань на улице? Давайте мы сначала между собой устроим…
К.ЛАРИНА: Я хочу все-таки понять, как это происходит.
М.КОРОЛЕВА: Механизм ты хочешь понять.
К.ЛАРИНА: Потому что я же сразу думаю про радикальные проявления типа – идет толпа подростков, футбольных фанатов, которые крушат остановки, и выражаются. Но как? Вот представь себе – что, подойдут к ним два милиционера и давай штрафовать?
М.КОРОЛЕВА: Милиционеры, конечно, не подействуют. Но смотри – их же задерживают за хулиганство, например, когда они крушат остановки.
К.ЛАРИНА: Их растаскивают, сажают в автозаки и везут в участок.
М.КОРОЛЕВА: Прекрасно. И тогда ты можешь оштрафовать еще и по этой статье. За нецензурную брань.
О.СЕВЕРСКАЯ: А вот вам другая картина. Просто идут два приятеля по улице, ничего не крушат…
К.ЛАРИНА: И тихо разговаривают матом.
О.СЕВЕРСКАЯ: Да.
К.ЛАРИНА: Не пьяные, просто у них такое вот, через слово… это, между прочим, очень частая ситуация, с которой мы сталкиваемся.
М.КОРОЛЕВА: А в транспорте?
О.СЕВЕРСКАЯ: Или в транспорте. И тут милиционер, который говорит…
К.ЛАРИНА: «Извините, молодые люди».
О.СЕВЕРСКАЯ: Да. Представляется, лейтенант такой-то, говорит – «Нехорошо. С вас штрафик. Выражались».
М.КОРОЛЕВА: Когда я в своем блоге написала, что я за такие штрафы, там, конечно, я получила много по этому поводу, за такой радикализм. И самое распространенное на это такое предложение: почему, собственно, штрафы? Пожалуйста, если вам не нравится, вы либо не слушаете (как радио, можно выключить), либо вы можете обратиться ко мне с просьбой, пишет человек, чтобы я не матерился. Представьте себе, как это происходит. Не слушать я не могу, потому что это не радио, которое я могу выключить. Правильно? Значит, я все равно остаюсь. Теперь представьте себе, когда это все спускается на уровень личностный, между людьми, когда это вешают на тебя – ты должен объяснять человеку, что ты не хотела бы слушать, как он матерится. Во-первых, я слышала, какие иногда человек получает ответы в ответ на такую просьбу. И вы можете себе это представить. Значит, получается, что это уже его дело, его ответственность. Иногда можно получить что-то и посильнее, чем крепкое слово, между прочим. Особенно если человек пьян. Поэтому, мне кажется, это принципиально неправильно – повесить такую ответственность на людей, которые начнут разбираться между собой.
К.ЛАРИНА: А можно еще штрафовать тех, кто писает на улице, в публичном месте.
М.КОРОЛЕВА: Ну, наверное, можно.
О.СЕВЕРСКАЯ: Наверное, можно, но вряд ли это имеет отношения к русскому языку.
К.ЛАРИНА: Имеет. Это все звенья одной цепи. О чем вы говорите? Распоясались совершенно.
М.КОРОЛЕВА: Мне кажется, что это более редкое, чем матершина на улице.
О.СЕВЕРСКАЯ: Особенно детская.
М.КОРОЛЕВА: Детская, подростковая.
О.СЕВЕРСКАЯ: Я почему сказала про этот студенческий, университетский опыт? Потому что мне так кажется, что если бы был риск остаться на второй год за это, то, может быть, тоже перестали бы круто выражаться.
М.КОРОЛЕВА: Мне кажется, что многие из них не знают, что это плохо, потому что это приобрело такой общий характер, это приобрело такой масштаб, что они просто не знают, что это кого-то может оскорблять.
К.ЛАРИНА: Я хочу сказать, что я против. Знаете, почему? Потому что это опять поле для…
М.КОРОЛЕВА: Злоупотреблений?
К.ЛАРИНА: Абсолютно.
М.КОРОЛЕВА: Ну здесь все поле для злоупотреблений, с одной стороны.
К.ЛАРИНА: И учитывая уровень тех, кто сегодня носит форму милицейскую, уровень интеллектуальный, культурный, социальный, этого просто быть не может. Этого быть не может!
М.КОРОЛЕВА: Не знаю. А я уверена, что если они тоже будут знать, что это наказуемо…
К.ЛАРИНА: Ничего они не будут знать, плевать они хотели, Марин. Посмотри на них!
О.СЕВЕРСКАЯ: Не все.
М.КОРОЛЕВА: Я не согласна. Я, например, встречала очень вежливых гаишников. Причем, я должен сказать, практически все, которые останавливали.
О.СЕВЕРСКАЯ: А у меня совершенно дивные участковые, сменявшие друг друга.
К.ЛАРИНА: Ну вам повезло. Потому что я с ними не вступаю ни в какие отношения, поскольку я не автомобилист, я спокойный тихий пассажир. Но как они разговаривают, я же это слышу. А друг с другом как они разговаривают! Ты говоришь – два молодых человека идут. А два милиционера идут?
О.СЕВЕРСКАЯ: А тут третий, и говорит: «Ребята!»
М.КОРОЛЕВА: «Давайте-ка я вас оштрафую!»
К.ЛАРИНА: Может, лучше завести дружину какую-нибудь?
М.КОРОЛЕВА: Вот это как раз я против.
К.ЛАРИНА: Как при советской власти. Помните, как в фильме «Москва слезам не верит»? «Перестаньте обниматься в общественном месте!» - дружинники говорят там кому-то на улице.
М.КОРОЛЕВА: Вот не знаю, как раз всякие общественные движения меня здесь пугают. Мне кажется, что просто это должно быть произнесено и как-то запротоколировано – мат в общественных местах недопустим, все!
О.СЕВЕРСКАЯ: Так это уже произнесено и запротоколировано. Не случайно же есть такая статья.
М.КОРОЛЕВА: Да, но это должно стать реальностью. Мне кажется, что если люди поймут, что им придется заплатить 1000 рублей…
О.СЕВЕРСКАЯ: В общем, мы за белгородский опыт.
М.КОРОЛЕВА: Ну вот я лично да. Ксюш, давай мы поговорим с людьми.
К.ЛАРИНА: Давайте. Мне кажется, это нереально. Что-то другое надо делать. Что, не знаю.
М.КОРОЛЕВА: Может, мы услышим какое-то предложение разумное. Но чтение Пушкина вслух, мне кажется, здесь не поможет.
К.ЛАРИНА: Да ну перестань, о чем вы говорите…
М.КОРОЛЕВА: Мне кажется, что нужно переходить уже, к сожалению, на такой вот уровень. Я ж не предлагаю, как кто-то там говорит – «ну, вы уже предложите в тюрьму сажать». Да нет, причем здесь это? Но штраф. Ответить рублем за это. И человек должен знать, что он заплатит 500 или 1000 рублей за то, что он оскорбил кого-то, в чьем-то присутствии, в детском ли, в женском ли, пожилые люди с тобой рядом оказались, что это плохо. Мне кажется, что проблема в том, что многие до сих пор не знают, что это плохо.
К.ЛАРИНА: А по телевизору когда запикивают?
М.КОРОЛЕВА: Ну запикивают же.
К.ЛАРИНА: То есть там можно типа?
М.КОРОЛЕВА: Ну смотри, меня спрашивали по поводу книжек. Вот мне кажется, что книги это другое. Вот ты покупаешь книгу, ты читаешь ее наедине с собой, это все-таки некий интимный процесс, и это твой выбор, делаешь ты это или нет. Я здесь говорю только о мате в публичных местах, в общественных местах. Ну вот правда. Там, где у тебя нет выбора.
К.ЛАРИНА: В театре знаешь, как матерятся на сцене!
М.КОРОЛЕВА: Но это соответствующий текст?
К.ЛАРИНА: Ну естественно. Творческий замысел.
О.СЕВЕРСКАЯ: Вот это, кстати, тоже вопрос. Потому что мне, например, не кажется, что это совершенно необходимо.
К.ЛАРИНА: Да не то слово. Я этого терпеть не могу. При всем моем либерализме, кстати, разгульном, вот в театре я совершенно не воспринимаю со сцены. Я даже в кино воспринимаю – там другая реальность, она совсем другая, пленочная. А в театре – нет. Не могу, когда выходит живой человек, который мне в лицо матерится.
М.КОРОЛЕВА: Я бы писала в программке или предупреждала при продаже билетов – «Есть нецензурная лексика». И человек выбирает, он хочет идти на такой спектакль или нет. Но это твоя добрая воля. Вот здесь, на улице нет доброй воли человека слушающего, ее нет. Его вынуждают это делать. Вот и все.
К.ЛАРИНА: Ладно. Давайте послушаем людей действительно. Что мы тут? Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Александр, Екатеринбург.
К.ЛАРИНА: Как у вас там в Екатеринбурге, матерятся?
М.КОРОЛЕВА: Не то слово, да, Александр?
СЛУШАТЕЛЬ: Честно говоря, я иногда слышу, как матерятся, но я это людям прощаю. Мне кажется, я должен сам приспосабливаться к окружающим, а не менять их под себя.
М.КОРОЛЕВА: Не знаю, странная это какая-то позиция, Александр. Вот правда, странная. Так можно доприспосабливаться бог знает до чего, мне кажется. В конце концов, действительно, как говорит Ксения, вот происходят на улице какие-то ситуации, писают на улице, ну давайте приспосабливаться, давайте сделаем это повсеместным. Ну а что, в конце концов?
К.ЛАРИНА: Вот Сергей пишет: «А где писать-то?»
М.КОРОЛЕВА: Ну правильно. Давайте к Сергею приспосабливаться.
О.СЕВЕРСКАЯ: Есть много мест. Например, кафе, платные туалеты. В общем, короче говоря, есть, правда. Сейчас это не проблема.
К.ЛАРИНА: Не проблема. Даже когда мне говорят, что туалетов нет в Москве. Их полно! И синенькие кабинки, и стационарные эти самые общественные.
М.КОРОЛЕВА: Ну и просто кафе.
К.ЛАРИНА: Кафе, макдональдсы. Да все есть! Почему я про это вспомнила – это все звенья одной цепи, Марин. Не согласна? То же самое.
М.КОРОЛЕВА: Нет, я согласна. Но мне кажется, еще раз говорю, что мат куда более распространен, чем то, о чем ты говоришь.
К.ЛАРИНА: Не волнуйся, скоро они сравняются по популярности. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Меня зовут Вера, город Самара.
К.ЛАРИНА: А у вас там как в Самаре? Как разговаривают?
СЛУШАТЕЛЬ: По-разному разговаривают. Мата, к сожалению, очень много. Я хочу сказать, что вы говорите, что книги – это другое, телеэкран – это другое. Это не другое. Почему? Потому что это же все воспитывает людей, публику.
К.ЛАРИНА: Не то что воспитывает. Я бы по-другому сказала – разрешает, позволяет. То есть типа это норма, говорят нам с экрана телевизора. «Мы, конечно, выполняем некоторые условности – тут вам попикает, но вы-то понимаете, какие слова мы произносим. Это нормально». Вот так вот мы живем.
М.КОРОЛЕВА: Ну, я бы, может, разделила книги и кино. Это разное.
СЛУШАТЕЛЬ: Не могу согласиться с вами. Вот книги. Например, писатель Василий Аксенов – замечательный писатель. Я понимаю, что это человек очень талантливый, у меня есть несколько его книг, но мне так противно читать, когда…
М.КОРОЛЕВА: Ну вы можете не читать. Тут просто все.
К.ЛАРИНА: Да, это ваш выбор, вы за это платите свои деньги и сами решаете.
М.КОРОЛЕВА: Или не платите.
К.ЛАРИНА: На обложках книг уже стали, кстати, писать: «Есть ненормативная лексика». Но мне кажется тоже, что ничего страшного в этом нет.
М.КОРОЛЕВА: Вер, а на улице как?
К.ЛАРИНА: Все, я уже с Верой рассталась.
О.СЕВЕРСКАЯ: Вообще, я с Верой согласна.
К.ЛАРИНА: По поводу книг?
О.СЕВЕРСКАЯ: Вообще, по поводу использования нецензурной лексики в культуре.
К.ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Николай из Подмосковья. Я считаю, что, в общем-то, очень многое зависит от воспитания. Вот я, например, свое детство вспоминаю. Я ни разу от родителей не слышал мата. Потом, допустим, иду домой мимо мужиков, которые сидят в домино играют – если они видят, что идет ребенок, они цыкают друг на друга и прекращается это дело. Я поражаюсь, что сейчас происходит. В общем, всю свою жизнь я как-то боролся с этим делом. Личным примером, прежде всего. Я всегда работал в такой среде интеллигентной, скажем так, и там тоже хватало всего, и после того, как я подкалывал их, все, при мне прекращалось это дело, утихало. Ну и потом, насчет штрафа. Такая небольшая история. Мой знакомый ездил в Израиль. Ехали они из города в город на машине по пустыне, и он бросает бычок в окно. Его друг, еврей, говорит: «Что ты делаешь?» Там такие штрафы за это дело. Он говорит: «А никого нет!»
М.КОРОЛЕВА: А привычка-то уже есть.
СЛУШАТЕЛЬ: Да.
М.КОРОЛЕВА: Даже если пустыня.
СЛУШАТЕЛЬ: Да. Он был там три месяца и привык к этому делу.
М.КОРОЛЕВА: Правильно.
СЛУШАТЕЛЬ: Возвращается в свой родной Минск и говорит: «Еду с другом, кидаю бычок в пепельницу. Тот говорит – ты что делаешь? Не знаешь, как – открывается окно, и вот…»
К.ЛАРИНА: Понятно, да. Спасибо.
О.СЕВЕРСКАЯ: Кстати, насчет никого нету. Вот, например, в Германии, может, там никого и нет, только тебя, может, кто-то видел за этим делом.
М.КОРОЛЕВА: А может, камера стоит.
О.СЕВЕРСКАЯ: Да. И вот если двое это видели, то ты потом через месяц получаешь штраф по почте. И поди попробуй его не заплати.
К.ЛАРИНА: Тут вопрос привычки. Ну как это? Просто привычки. Вот мы начали с пристегивания ремня. Я могу пример вам привести собственно мужа, которого вы все знаете, здесь присутствующие. У него это привычка – пристегиваться. Он об этом не задумывается. Это автоматически. И до штрафа. Просто с самого первого дня, как только он сел за руль, он для себя решил, что он будет это делать, и все.
М.КОРОЛЕВА: Хорошо. Допустим, он человек высокой сознательности, понимания, осознания и так далее. Но вот представь себе, что есть люди – в той же самой Германии, как я понимаю, все эти привычки, и в Израиле тем более, я вам скажу, все это начиналось с очень больших штрафов. Вот в чем дело. Поэтому я и говорю, что со временем привычки прививаются.
К.ЛАРИНА: Ну, может быть, ты и права. Потому что, конечно, все эти сказки про разные менталитеты – это все мифология
М.КОРОЛЕВА: Когда появляется жесткая экономическая целесообразность.
К.ЛАРИНА: Конечно. Давайте все-таки посмотрим на другие страны – язык, такой грязный язык низших слоев общества, он существует везде, этот уличный. Мы с вами это видим и во Франции, и в Америке, есть кварталы, в которые ты просто не зайдешь – на тебя такое обрушится словесное нечто, что наш мат отдыхает. Другой вопрос – это невозможно в другом месте, в публичном, в общественном месте. По телевизору намекать на это невозможно. Правда же? А у нас возможно, у нас это позволительно. У нас культивируется, у нас поощряется, у нас потворствуется именно такой речи. Вы посмотрите, как говорят руководители нашего государства. Это, конечно, еще не мат, но на пути к этому.
М.КОРОЛЕВА: Но люди понимают, что они имеют в виду, когда они говорят вот это.
К.ЛАРИНА: Конечно. Это официально признанный стиль речи сегодня.
М.КОРОЛЕВА: Хорошо. Но это не значит, что мы можем совершенно отказаться от какого бы то ни было действия в этом направлении. Я вот не согласна. При том, что я всегда готова понимать людей, как-то приветствовать их, но то, что сказал наш первый слушатель Александр – «Я стараюсь это людям прощать», - да, конечно, я тоже в конце концов им это прощаю, но вот так вот сказать себе, что – ну что ж, теперь я буду приспосабливаться к тому, что все это так звучит вокруг и так это выглядит… Да не хочу! Не хочу я с этим смиряться.
К.ЛАРИНА: Не знаю, мне кажется, что даже если у нас примут, допустим, Московская Городская Дума, они любят такие вещи, могут принять такой закон, он не будет работать.
О.СЕВЕРСКАЯ: Надо попробовать. Еще при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче секли розгами матерщинников. Не помогло, честно говоря. Другие поколения это не восприняли. Но мы продолжаем надеяться. Мы все-таки за штрафы.
М.КОРОЛЕВА: А потом – мы же не о розгах. Мы просто всего лишь навсего о штрафах.
К.ЛАРИНА: «День опричника» Сорокина читали все?
М.КОРОЛЕВА: Не дошла еще.
К.ЛАРИНА: Вот там они как раз живут в то самое время счастливое, когда мат запрещен на улицах России. Но все остальное… Вот я и думаю, что лучше – мат запретить?..
М.КОРОЛЕВА: Мы же говорим, еще раз говорю, о мате в публичных местах только, в общественных местах. О запрете мата никто не говорит. Хорошо, нам вот тут приводят пример: родители так разговаривают с детьми дома. Ужасно. Но, тем не менее, если вы хотите разговаривать в своей семье так, разговаривайте, но вы должны знать, что выходя на улицу, вы не имеете права это делать. Просто потому что это публичное место и это наказуемо штрафом. Все.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Вот только что нам теперь делать с этой темой? Мы же теперь не можем этот ящик закрыть Пандоры.
М.КОРОЛЕВА: Что ж поделать. Тем не менее, мы его закрываем.
К.ЛАРИНА: Что ж там пишут, в блоге-то?
М.КОРОЛЕВА: Ты знаешь, я все более или менее изложила. То есть есть люди, которые горячо поддерживают идею штрафов, и есть люди, которые категорически против. Есть сторонники нашего слушателя Александра, которые считают, что нужно смириться с этим как с неизбежным злом. Что-то тут было какое-то предложение признать мат уличный существующим как… Вот Георгий: «Признать гласно матерный лексикон составной часть русского языка…» ну, мне, в общем, кажется, что он и признан, он не признавался никогда не частью лексикона…
О.СЕВЕРСКАЯ: Прошу прощения – частью литературного языка признать?
М.КОРОЛЕВА: Частью русского языка. «Признать мат явлением культуры со всеми вытекающими из этого последствиями». «Признать употребление мата всуе хамством, таким же, как, например, сморкание в занавески, и потом подумать, как бороться с хамством». Ну, мне кажется, что это такой длинный путь, ведущий в какую-то безнадежную бесконечность. Ну да, хамство. И сейчас мы все это знаем прекрасно. И что? Да ничего. Но просто, мне кажется, что тем временем, пока мы это все обсуждаем, подрастают все новые и новые поколения людей, для которых это действительно становится никаким не оскорблением и не ругательством. Может быть, есть и такой путь. Как говорят, из мата постепенно выветрится вот эта негативная составляющая, он перестанет быть оскорблением и ругательством. Но тогда должно будет появиться что-то другое…
О.СЕВЕРСКАЯ: Знаете, у меня сейчас вдруг шевельнулось какое-то очень смутное воспоминание детства, что-то из рассказов дедушек и бабушек. Мне кажется, что раньше-то штрафовали за это.
М.КОРОЛЕВА: Да, конечно.
К.ЛАРИНА: За нецензурную брань в публичных местах штрафовали, да.
М.КОРОЛЕВА: Ну мы же видим с вами, действительно статья есть. Другое дело – как это делать. Проблема в том, что рядом с каждым милиционера не поставишь. Но это, наверное, и не надо. Должны быть прецеденты. То есть люди должны знать, что если вдруг рядом с тобой оказался милиционер или есть человек некий, который показал на тебя и сказал «Вот этот человек – я к нему обращался и просил этого не делать, а он повторил это», и если есть второй свидетель, то ты будешь за это наказан, ты понесешь за это наказание.
К.ЛАРИНА: Марин, сумку с тебя снимут или шубу – никакой милиционер тебе не поможет, а ты говоришь, ты к нему подойдешь и скажешь: «Товарищ лейтенант, тут матом ругаются». Он тебя пошлет, знаешь, куда.
О.СЕВЕРСКАЯ: Это до тех пор, пока нет закона.
К.ЛАРИНА: Послушайте, ну за разбой у нас все-таки наказывают пока еще и за воровство. Правда?
М.КОРОЛЕВА: Должны наказывать, да.
К.ЛАРИНА: Но милиционер не пойдет, не побежит за потенциальным преступником, если ты скажешь: «Вон человек, который меня ограбил».
О.СЕВЕРСКАЯ: Я тебе честно могу сказать – Ксюша, бежал со мной вместе милиционер за человеком, который свистнул у меня кошелек из сумки. Просто дело было на очень большом пересадочном узле и преступник бегал быстрее. Тут уже граждане, наоборот, «помогли», потому что мы кричали дружно «Держите вора!», а они все расступались и давали ему дорогу.
М.КОРОЛЕВА: Ну вот, видите, у вас разный опыт.
К.ЛАРИНА: У нас пьянь и рвань на всех перекрестках валяется – ее кто-нибудь забирает? Ее кто-нибудь трогает? Вы с утра приезжаете на Новый Арбат – вы по переходу когда-нибудь проходили до начала уборки этого перехода? Вы видите, что там происходит? Остатки с ночи. Кто за этим должен следить? Милиция, наверное? Это центр города, это правительственная трасса! Вон, Лева Гулько у нас живет на Кутузовском проспекте, он вам больше расскажет по поводу морали и нравственности в общественных местах.
М.КОРОЛЕВА: Можно, конечно, махнуть на это рукой и сказать: «ну да, ничего сделать нельзя, будем терпеть». Потому что я в этой ситуации, например, оказываюсь в положении терпящего страдальца, который вынужден все это слушать и так далее.
К.ЛАРИНА: Я боюсь связываться.
М.КОРОЛЕВА: Да, я тоже боюсь, честно тебе скажу.
К.ЛАРИНА: Получишь по чайнику, и все.
М.КОРОЛЕВА: Да, потому что вижу, кто это, иногда, человек неадекватный. Именно поэтому я не хочу брать это на себя и перекладывать это на людей. Не хочу. При этом можно запустить какую-то телевизионную кампанию – напомнить, это штрафуется!
О.СЕВЕРСКАЯ: Социальную рекламу.
К.ЛАРИНА: А «Дом-2» все равно будет.
М.КОРОЛЕВА: Ну вот это уж они пусть сами разбираются со своим «Домом-2». Опять-таки, у меня есть тот самый волшебный тумблер – «Вкл./выкл.» - я могу это сделать в данном случае.
К.ЛАРИНА: Ну, ты ж понимаешь, это пропаганда. Без этого слова я не обойдусь, к своему собственному огорчению. Пропаганда стиля жизни, которая включает в себя и это.
О.СЕВЕРСКАЯ: Это то, о чем говорила Вера. Это и книги, это и кино…
К.ЛАРИНА: И стиль общения.
М.КОРОЛЕВА: Хорошо, пусть. Но здесь, еще раз повторяю, у каждого человека есть свобода воли. В общественных местах у нас нет такой свободы. У меня нет возможности отключить улицу. Когда я попадаю на улицу, я не могу повернуть этот тумблер, я не могу нажать «Выкл.»
О.СЕВЕРСКАЯ: В общем, мне кажется, что детям надо объяснять, что даже слово «блин» означает…
К.ЛАРИНА: Детям я говорю, что такие слова есть, но они неупотребимы в общественных местах, и когда мы проходим мимо каких-нибудь матерящихся козлов, прости господи, я не слышу этого. И сыну говорю, предлагаю этого не слышать. Слушай что-нибудь другое, смотри на красивое. Да, эти люди не умеют себя вести в обществе. Но все-таки не надо уподобляться свинству.
М.КОРОЛЕВА: Нет, уподобляться не надо…
К.ЛАРИНА: Вот и все, надо понимать контекст, где можно, а где нельзя.
М.КОРОЛЕВА: Ну что, давайте поиграем. У нас есть призы. У нас есть хорошие слова, кстати, частенько забытые, но, во всяком случае, совершенно цензурные.
О.СЕВЕРСКАЯ: Какое милое слово!
М.КОРОЛЕВА: Ксюше сейчас тоже понравится. Возьми бумажки, и ты все увидишь.
О.СЕВЕРСКАЯ: Я напомню, что роман Анатолия Курчаткина «Цунами», изданный издательством «Время», может стать вашим.
К.ЛАРИНА: Слушай, а у нас «Цунами» еще кто-то написал… Шульпяков Глеб.
О.СЕВЕРСКАЯ: Анатолий Курчаткин написал роман раньше, его издало издательство «Время».
К.ЛАРИНА: А Шульпяков тоже написал роман «Цунами».
М.КОРОЛЕВА: Но это же другой автор, правда? Даже если это «Цунами», все равно. В данном случае у нас Анатолий Курчаткин. Красивая книжка, красивая. Давайте я задам вопрос…
К.ЛАРИНА: Опять мою кавку любимую положили на последнее место.
М.КОРОЛЕВА: Хорошо, сдвинем на первое.
К.ЛАРИНА: Я мечтала об этой встрече!
М.КОРОЛЕВА: Кавка. Через «в». А вопрос такой – кто такая кавка?
О.СЕВЕРСКАЯ: С которой мечтает встретиться Ксюша уже целую неделю.
М.КОРОЛЕВА: Кавка.
К.ЛАРИНА: Она.
М.КОРОЛЕВА: Вариантов у нас несколько, все они из животного мира. Лягушка, собака, кошка или змея? Было такое слово диалектное. В словаре Даля оно есть, сразу скажу.
К.ЛАРИНА: 363 36 59. Кто такая кавка? Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Очень трудно. Ну, может быть, лягушка?
К.ЛАРИНА: Да! Это правда. Вы попали, угадали.
М.КОРОЛЕВА: Совершенно точно. Квакушка-лягушка. Был даже глагол «кавкать» - сильно кашлять сухим кашлем. Это астраханское слово, по Далю. Так что приз ваш. Книжка «Цунами» ваша.
К.ЛАРИНА: Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Таисия.
К.ЛАРИНА: Таисия молодец. Спасибо. Телефон ваш записали.
О.СЕВЕРСКАЯ: Следующее замечательное слово. Прелестное слово – рянда.
М.КОРОЛЕВА: Рянда. Это было такое погодное явление. А вот какое именно, вам сейчас предстоит понять. Это мог быть ливень, град, переменная облачность, мокрый снег или солнце после дождя?
К.ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это мокрый снег с хлопьями?
К.ЛАРИНА: Правда.
М.КОРОЛЕВА: Откуда вы знаете?
К.ЛАРИНА: А как это пришло в голову?
СЛУШАТЕЛЬ: Пальцем в небо.
К.ЛАРИНА: И попали в мокрый снег. Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Артем.
К.ЛАРИНА: Артем, вы откуда?
СЛУШАТЕЛЬ: Москва.
К.ЛАРИНА: Спасибо. Запомните эту рянду. Она принесла вам удачу.
М.КОРОЛЕВА: Давай я всем остальным объясню и Артему тоже. Это, по Далю, из архангельских говоров. Мокрый снег хлопьями, снег с дождем, мокропогодье со снегом – то, что нам скоро, видимо, с вами предстоит увидеть, - вот все это рянда. Представляешь, с утра выходишь и говоришь: «Какая рянда!» Хорошее слово, правда? Такое сочное.
К.ЛАРИНА: Слушайте, а вот про «полночных стран краса и диво» мы уже задавали вопрос.
М.КОРОЛЕВА: Серьезно?
О.СЕВЕРСКАЯ: Нет, я точно помню.
К.ЛАРИНА: Нет, пожалуйста, давайте еще раз зададим.
О.СЕВЕРСКАЯ: Повторенье – мать ученья, будем Пушкина вслух читать. «Прошло сто лет, и юный град, полночных стран краса и диво, из тьмы лесов, из топи блат вознесся пышно, горделиво» - это о чем? О Петербурге, естественно, из «Медного всадника». Какие страны назывались полночными? У нас просто столько игр не разыгрывался этот вопрос, что…
К.ЛАРИНА: Давайте-давайте. Полночные страны – это какие, по Пушкину? Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Елена. По-моему, это где белые ночи – Прибалтика, Петербург.
К.ЛАРИНА: Логика немножко не та.
М.КОРОЛЕВА: Нет, не то.
К.ЛАРИНА: Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Валерий из Петербурга. Полночные – это вообще северные страны.
М.КОРОЛЕВА: Правильно. Конечно, раз вы из Петербурга, вы знаете.
О.СЕВЕРСКАЯ: Правильно.
К.ЛАРИНА: Все, записали. Спасибо.
М.КОРОЛЕВА: И еще один роман «Цунами» отходит. Петербург-то да, а вот Рязань!
К.ЛАРИНА: А у нас в Рязани грибы с глазами!
М.КОРОЛЕВА: Да вот не грибы, понимаешь, не грибы. Слово «рязань» когда-то было не только названием города, но и писалось с маленькой буквы и было названием неких плодов. Вот каких именно? Итак, давайте попробуем угадать или, может, вы знаете. Рязань – это яблоки, картошка, сливы, морковь или репа?
К.ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Наверное, это то, что режут.
М.КОРОЛЕВА: То есть?
СЛУШАТЕЛЬ: Картошка.
М.КОРОЛЕВА: Ну резать вообще можно все что угодно. Все, что ни возьмите, все. Но не картошка, нет.
К.ЛАРИНА: Давайте еще раз попробуем. 363 36 59. Вот «Цунами» еще и Задорнова есть, у старшего. Вот еще одно. Ну кто ответит про рязань-то, что это такое? Яблоки, картошка, слива, морковь или репа? Кто скажет? Как-то не очень активно.
М.КОРОЛЕВА: Ну откройте словарь.
К.ЛАРИНА: 363 36 59. Пожалуйста, позвоните и доложите – рязань это что? Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я попробую предположить. Слива.
М.КОРОЛЕВА: Нет.
О.СЕВЕРСКАЯ: Не картошка и не слива. Что?
К.ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Алиса. Не знаю, правильно или неправильно, но, может быть, яблоки?
К.ЛАРИНА: Да! Молодец. Алиса, тебе сколько тебе лет?
СЛУШАТЕЛЬ: 12.
М.КОРОЛЕВА: Мы еще передадим кино.
К.ЛАРИНА: Что ты любишь, скажи?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, так, не особо, не надо.
К.ЛАРИНА: Ну что-нибудь ты любишь – читать или что?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну так, нормально.
М.КОРОЛЕВА: У нас есть фильмы хорошие.
О.СЕВЕРСКАЯ: А также можно еще книжку, как игрушки делать. Хочешь?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну давайте.
М.КОРОЛЕВА: А я для всех остальных объясню и для Алисы, что рязань или резань, то есть действительно от глагола «резать», по Далю, это мелкие яблочки, дичковые, на квас. Или мороженые яблоки, которые привозили по зимнему пути. Вот в Сибири их еще называли сибирские, китайские или райские. Вот та самая китайка, но почему-то их называли рязанью или резанью.
К.ЛАРИНА: Можно я прочту одну телеграмму из Самары по нашей главной теме сегодняшней? Татьяна пишет: «В первый мой день преподавания в техникуме я услышала от студента мат, после чего попросила это слово написать на бумаге 40 раз. Больше ни от кого не слышала».
М.КОРОЛЕВА: Ну что, есть, наверное, такие индивидуальные способы борьбы с этим делом. Хорошо.
О.СЕВЕРСКАЯ: Хороший вариант
М.КОРОЛЕВА: Ну что, еще?
К.ЛАРИНА: А еще есть?
М.КОРОЛЕВА: Есть-есть. У нас есть.
К.ЛАРИНА: На вопросы не отвечают…
М.КОРОЛЕВА: Ну ответим, если хочешь.
К.ЛАРИНА: Боже! Это что ж такой за глагол?
М.КОРОЛЕВА: Салалычить. Был такой глагол – салалычить. Вот как вам кажется, что он может означать? Что делает человек, когда он салалычит? Сплетничает, капризничает, болтает без умолку или что-то скрывает?
К.ЛАРИНА: Пожалуйста. 363 36 59. Ну, люди, давайте, подходите, не стесняйтесь. То ли я как-то плохо с ними обращаюсь…
М.КОРОЛЕВА: Пугаешь ты их. Салалычишь.
К.ЛАРИНА: Я тут немножечко отстреливаю. Алло, здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Беспокоит вас Виктор, город Иркутск. Мы предполагаем, что салалычит – это сплетничает, судачит.
К.ЛАРИНА: Да!
О.СЕВЕРСКАЯ: Правильно, Виктор, молодец!
М.КОРОЛЕВА: Может, у вас там в Иркутске до сих пор пользуются этим словом?
СЛУШАТЕЛЬ: Нет, вы знаете, не слышал ни разу. Предполагаем только.
М.КОРОЛЕВА: Все правильно. Отлично. Действительно, по Далю, это сплетничает или ябедничает. Еще был салалыка – это ябедник, наушник, сплетник. Вот так. Ну все.
К.ЛАРИНА: Разлив или розлив?
М.КОРОЛЕВА: Мы уже говорили, что специалисты по розливу говорят розлив, а все остальные могут говорить разлив. Кстати, по поводу без умолку и без умолку. Мы еще раз проверили.
О.СЕВЕРСКАЯ: Ой, а можно я еще отвечу на один вопрос, потому что я случайно поняла, что он близок к нашей основной теме. Спрашивали про глагол стебаться, откуда он произошел. Я, с большим удивлением для себя… мы говорим – это стеб, ерничанье, какая-то шутка, подкалывание, и для меня было абсолютно неожиданностью, когда я открыла словарь Елистратова и выяснила, что на самом деле это очень неприличное слово. Просто очень неприличное!
К.ЛАРИНА: Матовое?
О.СЕВЕРСКАЯ: Потому что его прежнее значение – это вступать в половую связь. Ребята, так что будьте осторожны со стебом. Вообще, на самом деле, это от диалектного, делает предположение Елистратов очень осторожное, «стебать, стебнуть, стебывать» - это стегать, бить кого-то, хлестать чем-то. Стебка – это такая розга была. Но в принципе имейте в виду, что когда вы говорите об ироничной модели поведения, что самое главное первое значение было совсем другое.
М.КОРОЛЕВА: Ну, пока за это слово не штрафуют. Так что можете жить спокойно. Вообще штрафа пока еще не введено. Но, тем не менее, возвращаясь к началу нашего разговора, я хочу сказать – все-таки помните, что публичная нецензурщина на улице плохо это. Правда?
К.ЛАРИНА: Конечно.
М.КОРОЛЕВА: Все, до встречи.