Правильно ли то, что говорят все? Что и как становится нормой? - Мария Каленчук - Говорим по-русски. Передача-игра - 2008-05-18
К. ЛАРИНА: Сегодня мы говорим по-русски с Ольгой Северской. Оля, доброе утро!
О. СЕВЕРСКАЯ: Доброе!
К. ЛАРИНА: И у нас сегодня гость.
О. СЕВЕРСКАЯ: Наш гость – главный человек по орфоэпии, заместитель директора Академического Института русского языка, председатель фонетической комиссии РАН, доктор филологических наук, профессор Мария Каленчук. Я перечислила часть титулов. Если буду дальше, это будет слишком долго. Мы сегодня собираемся поговорить о том, как же все-таки правильно, как изменяются произносительные нормы, как произносить новые слова, которые заимствует наш язык в большом количестве в последнее время; и, может быть о том, какой словарь орфоэпический нам нужен сегодня. Забегая вперед, скажу, что он практически уже есть. Вот такие у нас сегодня вопросы. В конце не забудьте послушать наш альманах: вы узнаете историю слов «клипсы», «рельсы», «баксы», а также узнаете о том, что может быть «дву-», а что – «двух-» чего-то, а также про выражение «по жизни», которое сегодня очень распространилось, пойдет речь. Мы надеемся, что мы поиграем. Мы хотим услышать ваше мнение тоже. Правда, Ксюш?
К. ЛАРИНА: Обязательно! Поэтому напомним средства связи и телефон прямого эфира для игр – 363-36-59, sms для ваших вопросов - +7-985-970-45-45. Прежде чем начнем наш разговор, я хочу вспомнить одну свою встречу, о которой уже упоминала, когда у нас был разговор с девочками в эфире. Михаил Казаков сетовал: «Вот увидите, через какое-то время словари зафиксируют слово «звОнит», потому что так говорит 70% российского населения». Он был убежден, что именно так оно и происходит. Если население настаивает, то ученые в конце концов вынуждены будут подправить кое-какие ударения в словарях. Так ли это?
М. КАЛЕНЧУК: Добрый день! Это не совсем так, слава богу. Дело в том, что не все, что нам предлагает стихийный поток речи (а это – невероятное разнообразие живых вариантов), становится нормой. Для этого надо разобраться, что мы считаем нормой: нормой произносительной – орфоэпической нормой – принято считать те особенности произношения, которые свойственны образованным людям; те особенности произношения, которые закреплены в специальных словарях и справочниках. Поэтому вопрос, что из реального речевого потока (или, как говорят лингвисты – из узуса) становится нормой и по каким критериям присваивается тому или другому произносительному варианту статус нормы. Это вопрос чрезвычайно сложный. Надо сказать, что есть некоторые заданные критерии. Во-первых, несомненно, что литературный язык – это язык культуры, и чрезвычайно важно, чтобы не прервалась связь времен, поэтому мы не можем позволить, чтобы хаотично и очень быстро изменялась наше норма. Если это произойдет, то очень скоро мы не сможем читать Пушкина, Льва Толстого. Если язык начнет очень быстро развиваться (в частности – в произносительной своей стороне), то традиция прервется, и для нас язык вековой давности станет чужим языком, от которого мы такое эстетическое удовольствие получать не сможем. Вы знаете, мне очень нравится выражение замечательного нашего лингвиста Евгения Дмитриевича Поливанова, который говорил, что «один из законов развития любого литературного языка в том, что он все менее и менее развивается». Или, как говорил Михаил Викторович Панов, другой наш замечательный лингвист: «В языке прогрессивно то, что консервативно». Поэтому в какой-то мере мы вынуждены набрасывать определенную узду, не давая нормам развиваться очень быстро и сменять друг друга. В то же время, помимо этого, мы должны отбирать в качестве нормы. Это делают те, кто кодифицирует и официально закрепляет в словарях, справочниках и иных пособиях нормы. По сути дела, это интуитивно делают носители литературного произношения. Мы должны закреплять только то, что отвечает внутренним законам языка. Разрешите я приведу один пример. Известно, что в русском языке на конце слова перед паузой не может быть звонкого согласного. Мы произносим только [дуп], [сапок] и т.д. Ни в одном русском слове на конце звонкие невозможны. Но в последнее время в речи молодого поколения появилась в заимствованных словах возможность произносить звонкие. Говорят: [имидж], [кэб], [паб] и т.д.
О. СЕВЕРСКАЯ: [блог]!
М. КАЛЕНЧУК: Да, [блог] в компьютере. Можно ли на основании этого предположить, что такая особенность речи станет нормой? Вот это тот случай, когда я абсолютно, стопроцентно уверена, что этого произойти не может, поскольку это нарушает внутренний закон языка. А вот, к сожалению, то, о чем мы говорили (о произношении [звОнишь]), не нарушает никаких внутренних закономерностей языка. Хотя мне лично это кажется чрезвычайно несимпатичным.
К. ЛАРИНА: Взрывает сознание!
М. КАЛЕНЧУК: Я хочу или не хочу, но всегда замечу это в разговоре с человеком. Если человек сказал «звОнишь», я себе в голове некоторую зарубку делаю и оценку даю.
К. ЛАРИНА: А были случаи, когда происходило «заигрывание» с народом: в итоге допускается и так, и эдак. Сколько раз мы с этим сталкивались, Оля, когда есть варианты. Я по поводу «творога». Вот я, например, не могу слышать «твОрог», вот корежит меня, плющит и колбасит. Но в словаре написано: можно.
М. КАЛЕНЧУК: Дело в том, что как раз «твОрог» и «творОг» - чуть ли не единственное дуплетное произношение, когда они функционируют абсолютно равноправно.
К. ЛАРИНА: А «кофе» среднего рода?
М. КАЛЕНЧУК: Вы знаете, уже некоторые очень авторитетные лингвисты (Наталья Александровна в последнем своем словаре) указывают, что «кофе» - средний род. И тем не менее, это не является «заигрыванием» с народом. Я не могу с Вами согласиться. Дело в том, что все те представления, которые были у нас полвека назад (что норма – это единственный возможный вариант. Всем нам хорошо знакомый Сергей Иванович Ожегов давал определение нормы именно такое: это единственно правильный способ реализации языковой единицы), прошли. Мы хорошо знаем, что норма – это выбор. Другое дело, что вовсе не все, что есть в реальности, попадает в этот диапазон нормы. Но по отношению к «твОрог» - «творОг» - это действительно вполне сосуществующие и равно функционирующие варианты. Поэтому словари их и дают.
К. ЛАРИНА: А «свекла»?
М. КАЛЕНЧУК: Все-таки «свёкла».
О. СЕВЕРСКАЯ: Кстати, 70% населения, в том числе и мои вполне образованные подруги, говорят: какая замечательная свекла мне попалась.
М. КАЛЕНЧУК: Да, действительно. Я тоже это слышу со всех сторон. Самое обидное, что в речи тех людей, лингвистической компетенции которых можно доверять. Следовательно, можно подозревать, что это ростки новой нормы. Но пока все-таки это неустоявшееся. И еще раз повторю: произношение «свекла» на сегодняшний день не противоречит внутренним законам языка.
К. ЛАРИНА: Вот Вы сейчас это скажете, и все успокоятся.
М. КАЛЕНЧУК: Тем не менее успокаиваться не надо. Хотя, между прочим, в некоторых университетских учебниках это дается с пометой «разговорное». Разговорное – значит хоть и немножко сниженное, но допустимое в литературном языке.
К. ЛАРИНА: А почему это допустимо? Зачем это допустимо?
М. КАЛЕНЧУК: Потому что это отражает тенденцию переноса ударения на основу такого рода случаев.
К. ЛАРИНА: Так можно же упроститься до мышей, как это и было предложено. Вы это знаете лучше. Когда была дискуссия по поводу «парашютов» и «брошюр». Что это было? – Попытка изменить, упростить норму.
О. СЕВЕРСКАЯ: Да, предлагали писать «парашУт», через «У».
М. КАЛЕНЧУК: Во-первых, это было намного раньше, чем начал Владимир Владимирович Лопатин. Я хочу вам сказать в противоречие того, о чем говорят. Но у нас не об этом сегодня разговор.
К. ЛАРИНА: Почему? Об этом!
М. КАЛЕНЧУК: Мы говорим про орфоэпию.
К. ЛАРИНА: Мы говорим об упрощении.
М. КАЛЕНЧУК: Нет, это – орфография, совсем другой вопрос.
О. СЕВЕРСКАЯ: А вот у меня вопрос: откуда вообще берутся эти варианты?
М. КАЛЕНЧУК: Вы знаете, здесь некоторая парадоксальная ситуация. С одной стороны, любой развитый литературный язык не очень любит варианты. Это ведь очень неэкономично иметь параллельные формы для одного и того же самого. Это некоторое разбрасывание языковых средств. Но на уровне произносительном у нас огромное количество вариантов: как с местом постановки ударения, так и с произношением звуков. У такого обилия орфоэпических вариантов, которое мы наблюдаем в настоящее время, есть несколько вполне видных для нас причин. Во-первых, варианты появляются, естественно, в результате развития звукового строя языка. В любой момент времени мы всегда можем зафиксировать как минимум два речевых произносительных стандарта: то что называют «старшая норма» и «младшая норма». Если носитель «старшей» нормы скажет [дрож’жи] [дож’жи], то носитель «младшей» скажет [дрожжи], [дожди]. И многое-многое другое: [булошная] – [булочная], и огромное количество можно было бы привести других примеров. Без постоянной смены «младшей» нормы «старшей» язык бы не смог развиваться. Это его естественный способ существования. И, конечно, в какой-то момент времени мы фиксируем конкурирующий вариант. Иногда стадия конкурирования продолжается очень долго, несколько десятилетий, и признаются равноправно возможными оба варианта. В большинстве случаев достаточно быстро между ними устанавливаются некоторые иерархические отношения: один из вариантов становится более приемлемым, более привычным, частотным, другой – менее. Но есть и другие причины, почему у нас появляются варианты произношения. Во-первых, это влияние буквы. Мы все грамотные, и мы все со всех сторон окружены написанием. Влияние графики на наше произношение в разные эпохи очень различно. В наше время оно очень сильно в силу ранней грамотности. Сейчас дети уже в четыре года знают буквы и окружены ими со всех сторон. И вот под влиянием написаний появляется много неправильных произношений, которые, конечно, никак нельзя к нормативным отнести. По крайней мере, в московском варианте произношение. Вот, например, произношение, которое у всех на слуху [скучно] – это ведь потому, что так пишется; [конечно] – потому что так пишется. Но все же здесь варианты по отношению к этим словам – произношение традиционное, старомосковское: [скушно], [конешно] остается безусловным.
К. ЛАРИНА: А они вас спросят: а почему тогда [вечно]?
М. КАЛЕНЧУК: Дело в том, что «вечно» никогда не произносилось как [вешно]. По отношению к этой норме было распределение вариантов. Книжные слова произносились всегда [чн] – никогда с [шн]: «вечный», «Млечный путь». А вот слова бытовые произносились [шн]: [цветошный], [табашный], [коришневый] и т.д. Почему так получилось? Бытовые слова человек откуда узнавал? – Ухом, в детстве: он слышал их от окружающих. Книжные слова человек узнавал каким образом? – Глазом, увидев. Вряд ли в 18 веке можно было услышать в бытовой речи много книжных слов. Человек вырастал, становился грамотным, узнавал эти слова из книг. Следовательно, способ усвоения орфоэпической информации – «не ухом, а глазом» - и влиял на появление вариантов. Но это в прошлом. Сейчас такого распределения в этой норме, что книжные слова обязательно с [чн], а бытовые с [шн], нет. В 20 веке эта норма подверглась принципиальной перестройке. Сейчас у нас слов, которые произносятся с обязательным [шн] можно по пальцам перечесть.
К. ЛАРИНА: Скажите, пожалуйста, насколько вообще правомерны споры об ударении? Потому что на каждую вашу норму наши слушатели приведут 225 тысяч аргументов против этой нормы, потому что, например: «А как же слово «рог»? Где звонкое окончание?». Или наоборот, слово «бог» [бох], которое многие произносят как [бог].
М. КАЛЕНЧУК: Только [бох] и можно произносить.
К. ЛАРИНА: Конечно. Или, например, пишут по поводу [звОнит] и [звонИт].
М. КАЛЕНЧУК: Вот Вы один вопрос озвучили, давайте я на него отвечу.
К. ЛАРИНА: А правильно говорить «вопрос озвучили»?
М. КАЛЕНЧУК: Мне не нравится, честно говоря. Но сейчас часто говорят: «озвучить проблему», например, - в телевизионной речи. Это, конечно, мне кажется нарушением культуры речи.
К. ЛАРИНА: Так вот вопрос простой: насколько дискуссионны эти разговоры?
М. КАЛЕНЧУК: Дискуссионны, как и должны, потому что норма в определенной мере – это наш с вами социальный договор. И здесь нет никакого стопроцентного инструмента, чтобы мы могли сказать, что так правильно, а так – неправильно. Это специалисты-профессионалы, специалисты в первую очередь по орфоэпии, анализируют каждый конкретный случай, учитывая, несомненно, и частоту распространения вариантов. Но тем не менее все-таки держат в сознании и много других факторов. В совокупности выводится из этих факторов, иногда противоречащих друг другу, иногда совпадающих, какая-то рекомендация. Вот Вы сейчас прочли из вопросов о произношении [рог] со звонким на конце. В русском языке произносится [рок], а не [рог]. Так пишется. Если кто-то произносит [рог] под влиянием украинского языка, где так произносится, где на конце слова возможны звонкие согласные, это значит, что произносящий так просто не владеет нормами русского языка. Про [бох] вопрос совсем другой. Дело в том, что у нас на конце слова [г] должно чередоваться с [к]. Мы говорим [сапога], но [сапок]. И, казалось бы, должно было быть [бога] и [бок]. Но этого нет, потому что здесь есть след старого церковнославянского произношения. Тогда говорили [боhа] с [h]. Соответственно должно было быть в начальной форме [бох]. Здесь, в этом единственном слове, закрепилось до сих пор произношение [бох]. Это не противоречит тому, что я сказала. Здесь произносится [х], глухой согласный.
К. ЛАРИНА: Вот Вам еще целый список: «Я не сторонник тех, кто [звОнит] и [лОжит]. Но как мне объяснить, что [ходить] - [хОдит], [бродить] - [брОдит], [стонать] - [стОнет], [мочить] - [мОчит], [точить] - [тОчит], [писать] - [пИшет], а [звонить] – почему-то [звонИт]?» - спрашивает Дима?
М. КАЛЕНЧУК: Дело в том, что проблема русского ударения – в его чрезвычайной разнообразности типов. Если бы у нас была единая модель для глаголов и мы могли бы сказать, что если в начальной форме ударение для глаголов такое-то, то, следовательно, такое-то ударение должно быть в разных формах. Но у нас существуют разные акцентные типы. И по начальной форме определить, к какому именно акцентному типу относится то или иное акцентное слово, невозможно. Здесь надо брать совокупность по крайней мере трех форм, чтобы понять, как будет изменяться ударение во всех формах. Но я хочу успокоить наших слушателей: все-таки 96% русских слов имеют неподвижное ударение. То есть ничего не меняется при изменении формы слова у 96%. И только 4% слов русского языка имеют подвижнее ударение, когда ударение меняется при изменении по формам. И именно эта группа слов и представляется для нас сложность с точки зрения употребления. И, к сожалению, к этим 4% слов относятся саамы частотные.
К. ЛАРИНА: Старая любовь не ржАвеет или не ржавЕет?
М. КАЛЕНЧУК: Раньше в классическом варианте этот глагол произносился с ударением [ржАветь]. Сейчас это произношение надо воспринимать как устарелое.
О. СЕВЕРСКАЯ: Кстати, про пометы, которые появляются в словарях. Мы уже встречались с пометами «устарелое» или «разговорное» (например, [слЕсари] - [слесАря]). Есть и какие-то другие пометы. Я знаю, что сейчас уже подготовлен огромный, в 230 тысяч слов словарь.
М. КАЛЕНЧУК: Еще не подготовлен. Там 120 тысяч слов и 230 листов.
О. СЕВЕРСКАЯ: Извините, перепутала.
М. КАЛЕНЧУК: К сожалению, он еще не закончен.
О. СЕВЕРСКАЯ: Там какая-то новая система помет?
М. КАЛЕНЧУК: Да. До системы помет я, если вы разрешите, скажу несколько слов о самом словаре. В рамках словарной программы «Словари XXI века», о которой уже не раз рассказывала ваша передача, программа эта реализуется совместно с Институтом русского языка Академии Наук и издательством «АСТ-Пресс». В рамках этой программы задумано огромное количество совершенно разных типов словарей. Сейчас около ста типов словарей готовится уже. Еще не к печати, но уже готовятся с точки зрения написания. В рамках этой программы мы уже почти заканчиваем работы над совершенно новым орфоэпическим словарем, который называется «Большой орфоэпический словарь русского языка». Я думаю, что он выйдет в следующем году. Это огромный по объему словарь. Что с точки зрения помет принципиально нового?
К. ЛАРИНА: Что такое пометы, объясните мне, пожалуйста!
М. КАЛЕНЧУК: Пометы – это то, что в скобках к слову и то, что комментирует соотношение вариантов. Например, если у вас два варианта соединены союзом «и», значит они равноправны. Например, [булочная] и [булошная] равноправны. Но между вариантами могут быть разные отношения. Один из вариантов может быть более обычным, а другой вариант, скажем, может принадлежать только «старшей» норме. Вот, например, в нашем словаре мы сделали новшество: помету «допустима «младшая»». Этого не было никогда в орфоэпических словарях. То есть мы сообщаем информацию не только о тех вариантах, которые живые, но уже уходят, но и о тех, которые живые, но только что пришли, приобретают «старшую» норму.
К. ЛАРИНА: То есть, по идее, можно все?
М. КАЛЕНЧУК: Нет. По отношению к [звОнишь] и к [свеклЕ] будет утвердительная помета: «неправильно [звОнишь] и неправильно [свеклА]».
О. СЕВЕРСКАЯ: Вот у нас есть еще вопросы с нашей sms-ленты. Трудно не воспользоваться возможностью услышать авторитетное мнение. [обеспЕчние] или [обеспечЕние].
М. КАЛЕНЧУК: И так, и так.
К. ЛАРИНА: Почему? Раньше был только один вариант.
М. КАЛЕНЧУК: Дело в том, что просто это соответствует определенной тенденции.
К. ЛАРИНА: Когда появилась вторая норма? Когда Владимир Владимирович Путин начал так говорить?
М. КАЛЕНЧУК: Ничего подобного! Конечно, нет. Эта норма давным-давно закреплена в орфоэпических словарях. Сначала вторая из них была менее предпочтительная. А сейчас они идут как абсолютно равноправные. А с Вашей точки зрения, какая норма правильнее?
К. ЛАРИНА: По моему, [обеспЕчение] все-таки.
М. КАЛЕНЧУК: Да, [обеспЕчение] более правильно, это классически. Но сейчас этот перенос вполне допустим.
К. ЛАРИНА: А [мЫшление]?
М. КАЛЕНЧУК: Для меня [мЫшление] – неверно окрашенное слово. Причем окрашенное именно социально. Но тем не менее, действительно это слышно все чаще и чаще из очень авторитетных уст, что пока все-таки не дает возможность нам считать это нормой.
О. СЕВЕРСКАЯ: [в сЕти] или [в сетИ]?
М. КАЛЕНЧУК: И так, и так.
К. ЛАРИНА: Все и так, и так.
М. КАЛЕНЧУК: Нет, не все и так, и так. В данном случае только.
К. ЛАРИНА: А как лучше, как правильнее?
М. КАЛЕНЧУК: Более «старший» вариант был [в сЕти]. Сейчас более распространенный вариант – [в сетИ]. Я сама, кстати, скажу [в сетИ], а не [в сЕти], хотя более классический вариант - [в сЕти].
О. СЕВЕРСКАЯ: Можно сказать, что есть такая тенденция перехода ударения на последний слог. То, что я процитирую, это совершенно неправильно, но один из слушателей прислал замечательную заметку: «Иди по улице и слышу: какие арбузА. Слышу, как человек так говорит». [арбузА] все-таки пока еще невозможно?
М. КАЛЕНЧУК: Невозможно.
К. ЛАРИНА: Но ведь неправильно, когда в колокол или будильник звонЯт?
М. КАЛЕНЧУК: Это вопрос грамматический. Здесь есть правила согласования по числу в таких ситуациях. Здесь тоже сейчас происходят некоторые новации. Но это не тема нашего сегодняшнего разговора.
О. СЕВЕРСКАЯ: Еще вопрос, даже не вопрос, восклицание: «Что делается на РТР с Квебеком! Что они делают, эти журналисты?!». Ну да, конечно, провинция французская. Квебек – так и называется. Поэтому, по идее, все, что происходит в Квебеке, должно иметь ударение на последний слог.
М. КАЛЕНЧУК: Верное, конечно. И, кстати, в словаре разрешают только такое ударение: КвебЕк
К. ЛАРИНА: И вот общий вопрос, очень часто задаваемый. Вопрос от Ивана: «Как влияют разговорные радиоведущие и всевозможные бла-бла-бла ТВ на разговорные нормы русского языка?».
М. КАЛЕНЧУК: Вы знаете, я должна сказать, что та разговорная речь, которую мы слышим в СМИ, это просто слепок с речи всего общества. Ведь это не что-то отдельное. Но все-таки ситуация здесь улучшается. Если сравнить культуру речи на ТВ и на радио в 90-е годы с тем, что происходит сейчас, то надо сказать с удовлетворением, что все-таки намного лучше стало. Потому что телевизионные и радио- каналы стали следить за этим. Кроме того, я хочу сказать (правда, это не имеет прямого отношения к телевидению), что все-таки благодаря усилиям различных передач - в частности таких, как ваша, - усилиям лингвистов становится все более и более престижным (опять становится престижным!) говорить хорошо.
К. ЛАРИНА: Подождите! Все-таки я хочу понять, зачем тогда нужны жесткие нормы, если они так быстро могут изменить себе.
М. КАЛЕНЧУК: Во-первых, они вовсе даже не быстрые.
К. ЛАРИНА: С помощью тех людей, которые сами эти нормы могут корежить как угодно. А мы потом считаем процентное содержание: ага, 70% говорит так – давайте тогда пойдем навстречу.
М. КАЛЕНЧУК: Нет, это не так. Я уже не один раз отмечала сегодня на разных примерах, что то, что 70% говорит так, это не значит, что это норма. Только тогда такой процент в употреблении какого-то варианта можно считать основанием для придания ему нормативного статуса, если при этом соблюдены всякие другие условия культурной традиции. А самое главное – соответствие внутренним языковым законам. Вот я сегодня говорила, что подавляющее большинство молодого поколения скажет [имидж], потому что они все агрессивно англоязычны. Но нет ни малейших намеков на то, что это нормативное произношение. Только тогда, когда мы складываем разные причины и разные условия функционирования вариантов, мы можем делать вывод о будущем и перспективе. Не все то, что мы слышим вокруг, является нормой.
О. СЕВЕРСКАЯ: Кстати, эта агрессивная англоязычность проявляется не только по отношению к русскому языку. Очень много слов, заимствованных, например, из французского языка произносятся на английский манер. Самый яркий пример – реклама средств Gillette: [джилет] уже произносят, хотя бритва - [жилет].
М. КАЛЕНЧУК: Но в английском – [дж].
О. СЕВЕРСКАЯ: Да, и это идет калькирование. А про Джоли я уже и слышать и говорить не могу: она Анжелина Жоли.
М. КАЛЕНЧУК: Ну, это вопрос того, где она живет. Можно сказать про известный спор: ПикАссо или ПикассО при его испанском.
О. СЕВЕРСКАЯ: Но Жоли- именно потому что родители сочли ее хорошенькой. Это ее второе имя.
М. КАЛЕНЧУК: Но ее американское пребывание накладывает англоязычный оттенок.
К. ЛАРИНА: «Скажите, пожалуйста, - робко спрашивает Илья из Тулы, - а можно говорить [одновремЕнно]?».
М. КАЛЕНЧУК: Можно.
О. СЕВЕРСКАЯ: А [срЕдства] или [средствА]?
К. ЛАРИНА: Ой-ой-ой! У меня сейчас зачешется все! СредствА зачесались.
М. КАЛЕНЧУК: Давайте еще раз поставим все на свои места. Значит, оценка может быть такая: вариант литературный, то есть допустимый в речи образованных людей, а можно сказать, что нелитературный, то есть просторечный. Вот [средствА] – это все равно, что [пОртфель], [килОметр], [дОговор]. Это – просторечно, это то, что лежит за пределами литературной нормы. Но все то, что лежит внутри литературного языка, – это все тоже неоднородно. Между всем разнообразием вариантов, которые мы называем литературными, совершенно разные отношения и соотношения. Если про какой-то варрант мы говорим, что он разговорный, это значит, что он допустим в речи образованных людей, но имеет несомненный оттенок более непринужденного употребления. Многие другие стилистические отношения, высокие стилистические варианты произношения, скажем [поэт] и многое другое. Когда мы оцениваем какой-то вариант как литературный, это не значит, что эта оценка однозначна. Внутри этого возможно очень много разных соотношений между вариантами.
К. ЛАРИНА: А [средствА] все-таки?
М. КАЛЕНЧУК: [средствА] – это просторечное, я же говорю!
К. ЛАРИНА: А почему удобнее говорить неправильно?
М. КАЛЕНЧУК: Почему? Смотря кому, простите, удобнее!
О. СЕВЕРСКАЯ: Вот тебе удобно говорить [средствА]?
К. ЛАРИНА: Нет.
М. КАЛЕНЧУК: С точки зрения удобства произношения, что [срЕдства], что [средствА] – в языке одинаково. Это вопрос просто культурной традиции. Русский язык вполне допускает ударения на окончании. И ничего здесь такого теоретически невозможного нету. Поэтому вопрос чисто физического удобства произношения здесь не стоит.
К. ЛАРИНА: Нужны какие-то запретительные меры, скажите? У нас были такие инициативы, я помню, что мы об этом говорили. Предлагалось штрафовать
М. КАЛЕНЧУК: На уровне речи запретительные меры не срабатывают. Должны срабатывать меры просто придания престижности. Я хотела сказать, что я с огромным удивлением заметила некоторое время назад: если мне попадались газеты, в которых были предложение о работе, то требования к кандидатам изменились. Вот что было 10 лет назад: до 25 лет, европейская внешность, в лучшем случае – владение персональным компьютером. Недавно мои аспиранты принесли мне газету «Из рук в руки» с требованиями о работе. Там просто в десятках объявлений требование: хорошее владение русским языком. Десять лет назад этого не было, это просто не обсуждалось. Это фактор, который никого не волновал при приеме на работу. Следовательно, нам все-таки удается немножко изменить отношение к культуре речи.
К. ЛАРИНА: Вы думаете, с этим связано? Может быть, это связано с тем что у нас большое количество мигрантов появляется в городе, которые очень часто действительно плохо владеют русским языком? Представители других республик бывшего Советского Союза.
М. КАЛЕНЧУК: Я понимаю, о чем Вы говорите. Но я думаю, поскольку там обычно перед этим оговаривается тип внешности, то это уже ограничивает круг претендентов. Я думаю, что фирмам стало небезразлично, как, скажем, человек отвечает по телефону. Это стало входить в положительный имидж фирмы, предприятия, и люди стали об этом думать. А это говорит о том, что происходят некоторые изменения в позитивном направлении ситуации. Общество начинает оценивать опять – это было когда-то. То есть становится модным хорошо говорить по-русски.
К. ЛАРИНА: Это, кстати, видно по тому, как меняется язык власти. Как сегодня практически невозможно найти (моет быть, я ошибаюсь, но мне так кажется) человека, который подвержен каким-то порокам или вредным привычкам во власти. Сегодня немодно курить, выпивать и этим гордиться.
М. КАЛЕНЧУК: По крайней мере, на экране.
К. ЛАРИНА: Так сегодня трудно найти человека, который говорит по бумажке, безграмотный. Чем гордился Виктор Степанович Черномырдин – это экзотика. Сегодня это скорее из области юмора.
М. КАЛЕНЧУК: Именно поэтому я все же надеюсь, что ситуация с культурой речи абсолютно не безнадежная. У нас есть очень много сейчас ростков позитивных, которые мы совместно с вами должны растить.
К. ЛАРИНА: Кстати, слово «позитивный» Вас не раздражает своей многозначностью?
М. КАЛЕНЧУК: Вы знаете, не раздражает. На самом деле, оно просто «затасканное» прессой. Конечно, приятнее сказать «положительный». Но в определенном стиле речи – скажем, в научном стиле речи – оценки типа «позитивный», «негативный» являются принятыми оценками.
К. ЛАРИНА: А молодежный сленг?
М. КАЛЕНЧУК: Мы с вами говорим об орфоэпии. Орфоэпия к молодежному сленгу, кроме ударений специфических, не имеет никакого отношения.
О. СЕВЕРСКАЯ: А вот это замечательное растягивание гласных в молодежном сленге не относится к области орфоэпии?
М. КАЛЕНЧУК: Ну, это относится к области интонации. Эти растягивания отражают нетипичные для русской речи типы интонационных конструкций. Это ведь тоже определенного рода игра. Обычно, когда люди немного вырастают, это проходит.
О. СЕВЕРСКАЯ: Не хотите ли проверить степень владения нормами литературными у наших слушателей, и задать им вопросы, и вручить им подарки?
М. КАЛЕНЧУК: Давайте.
О. СЕВЕРСКАЯ: Цикл программ Анатолия Смелянского «Предлагаемые обстоятельства. Растущий смысл, или Приключения русской классики. Михаил Булгаков «Черный снег»» по-прежнему есть у нас в активе. Это вы можете выиграть, если ответите на вопросы про ударения.
К. ЛАРИНА: Итак, пожалуйста. 363-36-59, и мы готовы задать вам первую порцию вопросов. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте!
К. ЛАРИНА: Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Татьяна.
О. СЕВЕРСКАЯ: Татьяна, разбираемся с Вами со словом «деньги». Если кто-то не имеет средств, мы говорим: он не при…
СЛУШАТЕЛЬ: …деньгАх.
О. СЕВЕРСКАЯ: Молодец! Если кто-то безрассудно тратит все направо и налево, мы говорим, что он сорит…
СЛУШАТЕЛЬ: … деньгАми.
О. СЕВЕРСКАЯ: Многие сегодня отдают предпочтение банковским карточкам: пластиковым – чему?
СЛУШАТЕЛЬ: ДеньгАм.
О. СЕВЕРСКАЯ: Правильно! А вообще как известно, счастье не в чем?
СЛУШАТЕЛЬ: Не в дЕньгах.
О. СЕВЕРСКАЯ: Правильно!
М. КАЛЕНЧУК: Разрешите мне одним словом прокомментировать. Все, что вы говорили, правильно. Но, сказать честно, если бы вы поставили ударение по-другому, тоже было бы правильно. Потому что вариант с ударением не на окончании – это устаревшее произношение, но все еще литературное. Поэтому, обратите внимание, на употребление во фразеологизме «не в дЕньгах счастье». Фразеологизм – застывшее выражение. И застывшее с точки зрения произношения тоже. Поэтому во фразеологизмах закрепляется старая норма. Поэтому там, где нам в живо речи удобнее произнести [в деньгАх], а во фразеологизме – все-таки старое, застывшее [дЕньгах]. Это неслучайно. И то, что слушательница наша интуитивно все это почувствовала, это замечательно.
О. СЕВЕРСКАЯ: Впрочем, по современной норме, если бы она сказала «счастье не в деньгАх», это тоже можно было бы принять.
М. КАЛЕНЧУК: Знаете, все верно. Но се-таки по отношению к фразеологизмам мы стараемся продолжать закреплять старые варианты.
О. СЕВЕРСКАЯ: Отлично! Проверим дальше: у нас другое задание.
К. ЛАРИНА: Пожалуйста, следующий участник. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте!
О. СЕВЕРСКАЯ: Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Евгений Федорович.
О. СЕВЕРСКАЯ: Евгений Федорович, я даю определение слова, а Вам надо будет это слово произнести. Как называются шторы из жестких параллельных пластиночек, благодаря которым можно смотреть наружу, оставаясь невидимым?
СЛУШАТЕЛЬ: Я сегодня собирался поехать и купить жАлюзи.
О. СЕВЕРСКАЯ: К сожалению, Вы поедете без приза.
М. КАЛЕНЧУК: И, пожалуйста, опять маленький комментарий. Слово к нам пришло из французского. И, как все слова французского языка, допускает ударение только на последнем слоге.
К. ЛАРИНА: Какое счастье, что здесь нет вариантов.
О. СЕВЕРСКАЯ: У нас есть еще один вопрос.
К. ЛАРИНА: Алло! Здравствуйте! Как Вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Валентина.
О. СЕВЕРСКАЯ: Валентина, как называется устройство для сбрасывания мусора, которое есть во многих домах?
СЛУШАТЕЛЬ: Так, сейчас я подумаю. МусоропровОд.
О. СЕВЕРСКАЯ: Правильно, Валентина. Наслаждайтесь циклами программ Анатолия Смелянского. Вы молодец!
К. ЛАРИНА: Быстро последний. Алло! Здравствуйте!
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте!
О. СЕВЕРСКАЯ: Вам нужно будет образовать множественное число от единственного числа и правильно поставить ударение. Торт – …
СЛУШАТЕЛЬ: … тОрты.
О. СЕВЕРСКАЯ: Веер - …
СЛУШАТЕЛЬ: …вЕеры.
О. СЕВЕРСКАЯ: Нет, к сожалению, не поучилось.
К. ЛАРИНА: Как же так! Какие же вЕеры? ВеерА! Только веерА?
М. КАЛЕНЧУК: Да, только.
К. ЛАРИНА: Хорошо. Как минимум, два слова сегодня имеют только один вариант произнесения.
М. КАЛЕНЧУК: А свёклу Вы забыли!
К. ЛАРИНА: Да, еще свёкла и звонИть! Спасибо большое! Мы должны закончить нашу программу. Мария Каленчук – наша сегодняшняя гостья. До встречи в эфире!