Говорим по-русски. Передача-игра - 1999-11-15

В эфире радио Эхо Москвы программа Говорим по-русски!

М. Времена не выбирают

О. В них живут и умирают, - продолжу я. Кстати, языки в этом смысле как люди. Они тоже живут во времени и, представьте себе, умирают.

М. О древних мертвых языках все мы слышали еще в детстве. Однако совсем другое дело, когда язык умирает на твоих глазах

О. Впрочем, не пугайтесь, всё не так страшно. И, прежде всего, - здравствуйте! С вами Ольга Северская и Марина Королёва.

М. Язык Восточной Германии умер вместе с Берлинской стеной. Такой интригующий заголовок мы обнаружили в агентстве Рейтер. Естественно, мимо пройти мы не могли.

О. Немецкие лингвисты, которые собрались на симпозиум в Берлинском Университете Гумбольдта, вынуждены были это констатировать. По их наблюдениям, восточные немцы очень быстро перестали употреблять большинство слов и выражений, которые использовались исключительно в языке жителей ГДР.

М. Вряд ли они сами это осознавали да и вообще языковые процессы редко бывают осознанными но действовали именно так: избегали слов, по которым в них могли узнать восточных немцев. Они опасались, что их гэ-дэ-эровская принадлежность помешает им получить хорошую работу или сделать карьеру.

О. И действительно, восточные немцы, которые употребляли в речи, к примеру, слово коллективный, плохо вписывались в западное общество. Шансов на трудоустройство у них практически не было.

М. Вот поди ж ты: один и тот же язык, немецкий, а какие тонкости! Оказывается, есть множество слов, которые западные немцы и восточные (бывшие восточные) употребляют с разным смыслом, в разных значениях. Госпожа Райхер, профессор Университета Гумбольдта, рассказывает следующую историю: кто-то сказал ей, что она стала карьерной женщиной, карьеристкой. Тот, кто это говорил, намеревался, собственно, сделать комплимент. А она , бывшая восточная немка, поначалу восприняла это как оскорбление.

О. Впрочем, сама профессор Райхер не возражает против экспансии западногерманского немецкого языка. По ее мнению, это естественный процесс: западных немцев все-таки почти в четыре раза больше, чем восточных. Понятно, что именно их вариант языка возобладает.

М. А все-таки, как отмечает агентство Рейтер, около тысячи слов, специфичных для восточных немцев, сумели выжить, точнее, пережить эти десять лет. Ну вот, например, бывшие жители ГДР до сих пор называют цыпленка, курочку бройлером, а у западных немцев это хюнхен.

О. На этом различии, кстати, играют предприимчивые люди. Вы тоскуете по прежним временам? Пожалуйста, для вас реклама системы быстрого питания. На одном из рекламных щитов можно увидеть такую надпись: Вы по-прежнему можете называть курицу бройлером вместе с нами!

О. - Перебирала я тут на днях свои любимые старые пластинки. Поставила Евгения Онегина и заслушалась: Ленского пел Лемешев. Да-а, вот это был тЭнор так тЭнор!

(ОШИБОЧКА ВЫШЛА)

О. Не буду скрывать я сказала так намеренно. Как раз для того, чтобы обратить внимание на подобные ошибочки. Я сама вздрагиваю, когда слышу тЭнор, тЭнорОвая партия. Не по-русски это как-то.

М. Словари тебя в этом поддерживают. Рядом со словом тЭнор они специально пишут: не ТЭ!

О. Этот звук Э возникает, как правило, в словах заимствованных. Для русского он, в общем, не родной, не исконный.

М. Всё зависит от того, насколько давно иностранные слова живут в русском языке, насколько они освоились. Когда слово осваивается, оно утрачивает свою иностранность в произношении, и мы вместо Э говорим мягко: Е.

О. Собственно, дело не в гласном Э или Е, а в предыдущем со- гласном звуке: мягкий он или твердый.

М. ТЕнор, прЕсса, патЕнт, компрЕсс, фЕдЕрация. Все они уже вполне освоились в языке.

О. Однако есть и такие, которые продолжают стоять на своем. Во всяком случае, пока. Тэнт, например, остается Тэнтом и не хочет становиться ТЕНтом.

М. Ну, может быть, у него еще всё впереди. Пройдет лет 10-20 и обрусеет.

О. Или Тэзаурус какой-нибудь Ну, это более понятно. Это слово употребляют исключительно специалисты, так что оно, может быть, навсегда останется произносительным чужаком. Так же, как и ТэндЭр. Это ведь, по сути, Тэрмины

(ОШИБОЧКА ВЫШЛА)

О. Ну, вот здесь я действительно оговорилась. ТЕрмины, Термины.

М. Ну, согласись, слово Термин знают все, а вот Тэндер и Тэллурий немногие.

О. Но есть все-таки какие-то необъяснимые вещи. Напрмиер, почему Тэрмос? Ведь слово-то очень употребительное. Но при этом говорят тЕрмоядерный

М. Боюсь, в таких случаях выход один: смотреть в словарь.

О. И если уж допускать вольности, то с его согласия. Например, можно по словарю говорить и бассЭйн, и бассЕйн. Нам остается только выбрать!

И ВСЕ-ТАКИ ОН ХОРОШИЙ..

О. Наверное, эту фразу, как заклинание, произносят эмигранты, пытаясь сохранить тот язык, на котором они говорили в момент прощания с исторической родиной, в относительной неприкосновенности. Потому что даже на Брайтон-бич, где все говорят по-русски и куда я вновь предлагаю вам заглянуть, русские слова отступают порой перед американизмами.

М. А как ты думаешь, почему наши соотечественники предпочитают снять не квартиру, а апартмент, в метро купить тикет, а не билетик? Может, потому что хотят показать, что уже бегло говорят на языке той страны, где теперь живут?

О. Вот именно что ученость свою они хочут показать. В уже упоминавшейся нами статье Юрия Клейнера о языке брайтонцев выдвигается такая гипотеза: те, кто хорошо знают английский, сразу переходят на него, те же, кто в изучение иностранного в школе сил не вкладывал, вынуждены осваивать технику заимствований.

М. Я думаю, мы все можем вспомнить, как, попав в незнакомую страну, осваивали принятые в ней нормы речевого поведения. Например, при переходе улицы, когда машины останавливались перед нами как вкопанные, бормотали: мерси или данке шён- и продолжали свой путь, а не жались к обочине.

О.- Потому что так делали на наших глазах французы, немцы Изучая язык в приближенных к борьбе за выживание условиях, эмигранты, не учившиеся в спецшколе, мгновенно схватывают то, что типично для той или иной речевой ситуации. Русский язык при этом не более чем твердая, своя земля, на которой можно постоять и отдохнуть, произнеся чужое английское слово.

М.- Английское слово же служит наведению мостов в общении: Купите, ваша жена будет extremely happy! уговаривает покупателя приобрести последний писк моды владелец магазина с двойной вывеской: Женское платье / Womens Fashion. Английский в данном случае не дословный перевод, а эквивалент.

О.- Я за эквиваленты: согласись, лучше звучит Body building club, чем Клуб строительства тела, а ведь такую вывеску можно увидеть не Брайтоне, а в Петербурге

М.- Но excuse вместо извините, произнесенное в контексте русской речи, как-то не комильфо. Хотя я и понимаю, что это нормально для речевой практики в Америке, где по-русски обсуждаются с адвокатами-лойерами проблемы, связанные с таксами-налогами. В конце-концов, это беда тех, кто отгородился языковой изгородью от мира, из которого заимствуется только то, без чего не выжить, в том числе кусочки (слайсики) языка

О.- Но не будем сгущать краски и закончим тем, чем и Юрий Клейнер свою статью о брайтонцах: На детской площадке с ласковым названием Babi Yar Triangle бабушка играет с маленьким внуком. Она бросает ему мячик, а он ловит. Йес! восклицает бабушка. Поймал! Йес! Йес! Но-оу! На каком языке она говорит? На языке Америки? Или внука?

М. Мы, Ольга Северская и Марина Королева, надеемся, что вы найдете ответ сами.