Владимир Ильинский - Сотрудники - 2010-06-20

К.ЛАРИНА: Ну что? Начинаем очередную программу «Сотрудники», и сегодня у нас ночной житель в гостях неожиданно, мы его разбудили как сурка. И у нас будет лето. Потому что свою тень он увидит. Это Владимир Ильинский.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Привет, Ксюш.

К.ЛАРИНА: Привет, Володь!

В.ИЛЬИНСКИЙ: И всем, кто нас слушает, привет.

К.ЛАРИНА: Я тебя 100 лет не видела.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, аналогично.

К.ЛАРИНА: 100 лет! Вот, мы работаем 100 лет на этой радиостанции, и, вот, из этих 100 лет 70 лет я тебя не видела точно. (смеется)

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, ты же правильно говоришь: я ночью живу.

К.ЛАРИНА: Да. Владимир Ильинский, действительно, ночной эфир ведет на радиостанции «Эхо Москвы» и делает это давным-давно. И, по-моему, с большим удовольствием. У него там своя радиостанция, судя по всему, совсем другая. Другая, Володь?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Филиал.

К.ЛАРИНА: Другая, Володь? Другая, скажи, радиостанция?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, мне кажется, что ночные эфиры – они вообще больше напоминают «Эхо» на каком-то начальном периоде существования, как это было в 1992-м, 1993-м, может быть, году.

К.ЛАРИНА: То есть ты сохранил, законсервировал это ощущение, да?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, я не знаю, насколько мне удается. Но мне кажется, что... Это ночь, во-первых. Представь себе, человек собрался послушать что-то, да? Он не спит, возможно, очень хотел, устал после работы, хочется поспать. Значит, чтобы человек не заснул под любую музыку, мне кажется, нужно как-то пытаться совместить музыку с каким-то, не знаю, таким, домашним разговором. Посмеяться, может быть, какие-то, может, байки вспомнить. Ну, отчасти... Дурацкое слово «шоу», но это, в общем, отчасти, все-таки, такое, ну, как бы, программа-шоу должна быть, чтобы люди не заснули, не соскучились уж совсем.

К.ЛАРИНА: Чтобы люди не заснули во время нашей программы, я, во-первых, напомню, что телефон у нас работает для вас, дорогие друзья, 363-36-59 – это телефон прямого эфира. Во-вторых, SMS +7 985 970-45-45. Во-вторых, вот, я вижу, что пользователи подбегают к нашему сайту, открывают его и видят на экране на своих компьютерах вдохновенное лицо моего сегодняшнего гостя, Владимира Ильинского. А кроме этого, конечно же, у нас есть и характеристика сотрудника, которую представляет как обычно Лев Гулько.

Л.ГУЛЬКО: Ильинский Владимир Игоревич. Товарищ Ильинский является на нашем предприятии заслуженным пропагандистом западной музыкальной рок-культуры. А начинал товарищ Ильинский свою пропагандистскую деятельность в 1974 году в небезызвестном АПНе. Как самый настоящий пропагандист-агитатор, Владимир Игоревич владеет английским языком, симпатичным автомобилем и хорошим высшим образованием. Как сам про себя пишет товарищ Ильинский, он обладает чувством юмора, водит машину, играет и любит футбол, хоккей и пуговичный футбол. В сфере его интересов также теннис и бильярд.

Но вернемся к музыкальной пропаганде товарища Ильинского. И здесь нельзя не сказать о группе «The Beatles», о которой наш фигурант знает все и даже более того. «Beatles» для товарища Ильинского – это как маузер для товарища Дзержинского, это свято и неприкосновенно. Товарищ Ильинский обладает теми же качествами, какие и ценит в других людях – тактичность, порядочность и надежность. И этими качествами Владимир Игоревич обязан своим родителям. А еще товарищ Ильинский обладает удивительным обаянием, под которое попали очень многие и ничуть об этом не жалеют. Товарищ Ильинский женат, имеет двух замечательных сыновей и не менее замечательных внуков.

К.ЛАРИНА: Да, за эти годы не только дети подросли, но и внуки появились.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Внучка, пока только одна.

К.ЛАРИНА: Внучка. Значит, я хочу напомнить тем, кто, может быть, не знает – есть и такие наши слушатели, поскольку про родителей Лева вспомнил в этом небольшом досье. Родители Владимира Ильинского – это ого-го какие родители. Это народный артист Советского Союза Игорь Ильинский и народная артистка? Мама?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Народная, да.

К.ЛАРИНА: Народная артистка.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Чего-то там. Я не знаю, наверное.

К.ЛАРИНА: Российской Федерации Татьяна Еремеева. Замечательные актеры Малого театра. Ну, уж Игорь Ильинский – это вообще легенда. И я думаю, что будет правильно, если мы начнем наш разговор не с «Beatles» и не с футбола, а с Игоря Владимировича, поскольку, наверное, Володь, было трудно под такой пятой этого имени какое-то время существовать, да?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, мне было трудно, да. Не знаю, у каждого, как говорится, своя история. Но не все же, как бы... Во-первых, я хотел сказать, что не все по наследству передают какие-то... Не все по наследству становятся режиссерами и актерами – ну, есть такие семьи у нас, уже целые поколения люди как бы, да? Это первое. А второе, ну, отец был когда-то, вот я помню в детстве, он был настолько известен, что если мы с ним ходили на футбол, то просто в какой-то момент, когда кто-то его узнавал на трибуне, к нему просто очередь выстраивалась. Люди забывали про футбол и все подписывали, просили на программке чтобы он расписывался. И уже там всем не до футбола было. И ему не до футбола, он уже там гол мог пропустить, ничего не видел, потому что он занимался раздачей автографов.

Но тем не менее, мне кажется, что в то время, когда еще не существовало звезд... Сейчас все звезды, куда ни кинешь взгляд, все кругом одни звезды. Тогда вот этого какого-то ощущения не было. И мне кажется, сам он себя не ощущал таким. Ну, может быть, он понимал, что он известен, потому что его узнают. Но он себя звездой не считал, и это совершенно искренне было такое у меня ощущение. То есть он абсолютно был открытым человеком, не отгораживался ни от кого, общался с незнакомыми людьми очень часто. Был абсолютно домашним человеком. Представить себе, что отец будет где-то ужинать в ресторане или ходить на какие-то модные тусовки, ну, это просто вообще было невозможно – он абсолютно был домашним человеком.

Мама прекрасно всегда готовила, поэтому дома можно было поесть, наверное, не хуже, чем в Арагви или, не знаю, в каком-нибудь там... В любом, собственно, наверное, ресторане. Поэтому отец в свободное время – это дача, зимой лыжи и коньки, летом теннис, куда-то на юг, поплавать. Вот, собственно, свободное время на это уходило.

К.ЛАРИНА: А почему тебя этот наркотик не коснулся, театральный? Вот эта бацилла не попала в тебя? Я так понимаю, что тебе даже никогда не было, по сути... Ты себя в этом вообще не видел никогда, да?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Понимаешь, вот это как раз такой, сложный очень момент. Потому что, ну, я сам, видимо, чувствовал и отец тоже это чувствовал, что какие-то способности, ну, какой-то процент способностей у меня, все-таки, был, наверное. Я охотно очень кого-то пародировал, изображал. Но это когда, вот, мне самому хотелось. Как только отец говорил «Ну-ка, покажи», я не мог это сделать. По заказу я сделать не мог. Поэтому представить себе, что я пойдут на экзамен и буду там читать какие-то стихи или басни, это вообще было невозможно совершенно.

Наверное, ты тоже видела, по телевизору иногда показывают какое-нибудь прослушивание или экзамены в театральный, да? Как приходят люди, ну, они вообще просто не представляют себе, что такое актерская профессия, да? И они этого сами за собой не видят. И ты смотришь со стороны, и не просто смешно, а даже неудобно становится, неловко, что ты становишься свидетелем.

К.ЛАРИНА: Чьего-то позора, да.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Это такой позор, это такое унижение. Вот, оказаться в таком положении мне страшно не хотелось. И, ну, я понимаю, что все в жизни случайно происходит, наверное. Просто в какой-то момент, когда я как раз школу заканчивал, отец сказал: «Ну, может быть, ты, вот, не хотел бы попробовать? Это не значит, что ты должен или что я тебе советую. Ну, может быть, ты попробуешь?» Я сказал: «Ну, я не знаю как-то, вот». Понимаешь, меня тогда «Beatles» интересовали, футбол интересовал, хоккей. Какое реальное, чтобы я думал о каком-то будущем, кем я хочу стать в жизни. Наверное, в этом вопрос не стоял. А потом отец вообще по неосторожности, видимо, фразу такую проронил, что мне звонил – и назвал фамилию одного режиссера – и сказал, что «ах, у вас сын? Он там как раз школу заканчивает. Я его готов взять без экзаменов». И тут я точно сказал: «Нет. Вот, в этом случае я точно никуда не пойду». Потому что, ну, оказаться в положении человека, на которого будут пальцем показывать и говорить «Вот, смотрите. Мы все сдавали экзамены, а этого взяли просто по блату, по знакомству, потому что у него папа такой человек». Ну, это было абсолютно не по мне.

К.ЛАРИНА: А внуки Игоря Ильинского?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, особенно младший сын – он Игорь Владимирович – он, мне кажется, внешне даже отца напоминает. По крайней мере, когда я сравниваю фотографии отца в 3-4-летнем возрасте и Игоря, ну, просто как одно лицо. Но они тоже как-то, в общем, интереса не проявляли. Я думаю, что дело как и у меня, как в случае со мной, наверное. Если ты не болен этим, если ты не можешь не стать актером, то и не нужно, наверное, в общем, в это дело соваться.

К.ЛАРИНА: Ну, все равно, возвращаясь к твоей сегодняшней работе и, я думаю, что ты с этим согласишься, все равно изрядная доля актерства – она присутствует в работе радиоведущего. Куда уж тут деваться?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Надеюсь, что, в общем, иногда удается там народ и рассмешить, чтобы не заснули у приемников. Ну, стараюсь. Это неосознанно, наверное, все происходит. Но просто когда есть собеседник и как-то, в общем, живой где идет диалог, и один человек схохмил, ты в ответ что-то такое. Ну, как это, кстати, вот я насколько знаю, мама всегда мне говорила, что, вот, у актеров так – очень важно, от одного к другому передается что-то, имеется диалог. Когда не заученный текст человек говорит, а, как бы, вот, живет на сцене, да?

К.ЛАРИНА: Да-да. Такой обмен эмоциями.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да-да-да, эмоциями.

К.ЛАРИНА: Один другого подхватывает.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Он, собственно, и порождает какие-то, в общем, импровизации, шутки какие-то. Иногда сами начинаем. Не выдерживаем, сами начинаем хохотать.

К.ЛАРИНА: По твоим наблюдениям, поскольку ты работаешь, действительно, с аудиторией ночной, каким-то образом меняется настроение ночных жителей? Это вообще другие люди? Не те, которые были, допустим, 10 или 15 лет назад?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Мне кажется, сейчас... Ну, прежде всего, конечно, люди очень многое знают. Если, вот, когда эфиры ночные начинались 1991-1992 гг., ну, я даже тогда, если ты помнишь, записывал какие-то передачи отдельные. И потом со временем я уже года через 2-3 понял, что вещать в записи что-то, как бы вещать истину, открывать людям глаза, которые ни о чем не знают, это время прошло. Потому что очень часто те, кто меня слушают, они знают едва ли не больше меня самого.

К.ЛАРИНА: А потому что когда мы начинали, никаких интернетов не было, информации не было.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, не было интернета, книг не было, ничего не было. Сейчас все доступно людям. Может быть, как бы, у них нет возможности просто потому, что им некогда этим заниматься. У них самой музыки, может быть, не хватает, какой-то редкой интересной. В этом смысле я, конечно, наверное, их опережаю намного. А в смысле каких-то фактов, информации, я думаю, что нет. И мне кажется это совершенно нормальным. То есть ведущий, ну, по крайней мере, музыкального эфира – он не должен быть каким-то председателем клуба «Что? Где? Когда?» и сходу выдавать ответы на какие-то все вопросы. У меня же голова не компьютер, я не в состоянии все знать.

Мы обсуждаем, обмениваемся мнениями. Я иногда, может быть, бываю излишне категоричен в оценке там чего-то. Но, в общем, опять-таки, мне кажется, я не забываю говорить, что я так считаю, это мое мнение. То есть, возможно, я не прав – вы, как бы, думайте собственной головой.

К.ЛАРИНА: Я иногда, когда попадаю на твой эфир по ночам, всегда с радостью отмечаю, что это не та аудитория, которая, вот, человек тащит с собой всю жизнь годами, десятилетиями, и, вот, она вместе с ним стареет, и вот, значит, он тут сидит и они также с ним идут эти самые многоуважаемые шкафы, которые начинали, когда-то им было 17, а сейчас им всем уже за 30 далеко, это уже взрослые такие дяденьки и тетеньки.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Нет, старею только я. А аудитория – она обновляется.

К.ЛАРИНА: А люди, я смотрю, боже мой, какое количество молодых людей подключается к этому эфиру. Какое количество молодых людей интересует вообще все то, что интересует тебя, насколько здесь во вкусах вы совпадаете. Это, конечно, отрадно. И насколько тебе вообще сами эти люди интересны? Вот, сегодняшние молодые люди – они другие? Не такие, какими мы были?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, мне кажется, все-таки, да, другие. Они как-то по-другому, все-таки, смотрят на жизнь, наверное, прежде всего. По-другому. Они не зашоренные, они как-то, вот, в общем, далеки. Они не понимают, как вообще могло быть такое время, когда вот эту музыку не пущали никуда, запрещали.

К.ЛАРИНА: для них это, наверное, загадка большая.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, они не понимают, как это было: ты приходишь в магазин, а там ничего нет, никаких пластинок, там, «Beatles» нет? Сейчас ты пришел – и все, если у тебя есть деньги, ты можешь купить все. Ну, там, может быть, не с первого захода, с двух-трех заходов. А тогда же каждую пластинку – это просто, ну я не знаю, с боем приходилось доставать. То есть иногда просто ты...

К.ЛАРИНА: Рискуя жизнью практически. (смеется)

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, и такое тоже там. И в милицию попадал. Ну, правда, так, легко, как бы. То есть отпускали практически на пороге милиции. Но так, видимо, для острастки, все-таки, доводили до отделения. И иногда ты просто ехал встречаться с кем-то по поводу обмена пластинки. Встречались, выясняется, что человек по дороге ее уже продал. Почему продал? Потому что на рубль ему дали больше, чем я предлагал в свое время. Ну, это все как-то так, странно. Люди этого просто не представляют, что такое могло быть когда-то.

К.ЛАРИНА: Но ты раскрываешь им глаза?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, мы рассказываем всякие какие-то истории смешные из прошлого.

К.ЛАРИНА: Вообще, насколько они адекватно воспринимают советское прошлое? Потому что я так понимаю, что неминуемо вы про это вспоминаете, вы про это говорите.

В.ИЛЬИНСКИЙ: А все по-разному. Ну, как, собственно, вообще в жизни. Наверняка ты сталкивалась, дома ты живешь, соседи есть. Кто-то, как бы, понимает, что в нашей прошлой жизни было много хорошего, наверное, но было и очень много страшных вещей.

К.ЛАРИНА: Но, ведь, среди твоих слушателей много тех, кто вообще родились много позже советской власти и знают только из уроков истории или из рассказов родителей, что это такое.

В.ИЛЬИНСКИЙ: И то не очень, мне кажется. Не очень. Ну, опять-таки, я стараюсь подальше держаться от каких-то политических обсуждений.

К.ЛАРИНА: А бывает? Прорываются какие-нибудь активные политические слушатели?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, бывает. Бывает. Почему-то людей очень волнует, предположим, такой вопрос. Периодически вопрос такой возникает: «А ты в армии служил?»

К.ЛАРИНА: Так?

В.ИЛЬИНСКИЙ: «Ты не служил – значит, чего с тобой разговаривать? Ты в армии не служил. Ты, наверное, откосил, типа там откупился». Ну, я, действительно, как-то с армией у меня не сложилось, я проскочил. То есть у меня просто не было ни сборов в институте. Хотя, за год до этого были сборы. И на следующий год снова были сборы. А именно в мой курс не было военных сборов.

К.ЛАРИНА: То есть не специально это получилось, да?

В.ИЛЬИНСКИЙ: То есть не специально, да. Меня пытались призвать. Ну, у меня как раз ребенок только родился в тот момент. А потом я вышел уже из возраста.

К.ЛАРИНА: А дети твои?

В.ИЛЬИНСКИЙ: А дети просто закончили Журфак оба.

К.ЛАРИНА: С военной кафедрой.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Оба сына, у них была военная кафедра, да.

К.ЛАРИНА: А отдал бы? Вот, в сегодняшнюю армию?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, я бы сделал все, чтобы, наверное, не отдать. Потому что, ну, постоянно же слышишь, если не каждый день, то каждую неделю какие-то невероятные истории происходят. В общем, я не против абсолютно того. Я сам, в общем, считаю себя патриотом. Меня, кстати, иногда обвиняют в этом люди, говорят «Вот, там «Beatles» твои, американские». Почему-то все говорят «американская музыка». В России надо русскую музыку слушать.

К.ЛАРИНА: И до сих пор такие есть?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да сколько угодно людей. Я говорю, а, позвольте, а если человек занимается, не знаю, импрессионизмом, живопись изучает. Он что? Он тоже тогда, значит, не патриот страны? А если человек изучает Шекспира, предположим, занимается всю жизнь творчеством Шекспира? Он что, не патриот, потому что он занимается не Пушкиным, а Шекспиром? А Баха человек изучает и, там, ну, как бы, занимается такой музыкой. Почему, как бы, если ты слушаешь какую-то музыку определенную или ты в ней разбираешься немножко больше других, почему ты из-за этого перестаешь быть патриотом?

К.ЛАРИНА: Ну, потому что у нас такое, извращенное понимание патриотизма. Я не знаю, как это можно... Вот, ты для себя как-то определяешь? Вот, ты сказал сейчас «Я – патриот». А в чем это выражается?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, я хотел бы, чтобы здесь все было... Как сказать? Жизнь была нормальная, не такая как сейчас. Потому что сейчас, в общем, нормальным людям живется, мне кажется, честным людям живется не очень хорошо. То есть масса проблем. И те, кто живет хорошо, ну, у меня сразу как-то возникает такая невольная мысль. Я не могу, не знаю, как говорится, не поймал, но у меня подозрение возникает. Ну как? Нормальный человек – он не может так вот жить, там, яхты, какие-то безумно дорогие автомобили. Я в жизнь не заработаю столько, сколько стоит один автомобиль. Ну как? Не знаю.

К.ЛАРИНА: А ты пробовал когда-нибудь бизнесом заниматься?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Я никогда не смогу – это абсолютно не мое.

К.ЛАРИНА: Ну, видишь, кто-то же смог. Я прекрасно понимаю, что не всем же бизнесом заниматься, действительно. И, конечно, хочется, чтобы все жили нормально, как ты говоришь.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Но тем не менее, я сейчас, вот, смотрю на маму. Мама, тьфу-тьфу, постучу. Ей будет 4 июля 97 лет, она все еще в строю, она все еще играет. Она ездила, вот, месяца полтора назад на гастроли с Малым театром.

К.ЛАРИНА: И выходит на сцену?

В.ИЛЬИНСКИЙ: И выходит на сцену, да. Но я вижу, как она живет. То есть, что для нее... Я вижу, что она говорит «Нет, давай вот мы поедем в Ашан, а не в магазин какой-то, потому что там картошка подешевле». То есть для нее эти какие-то, не знаю, то, что для меня, может быть, не имеет значения несколько рублей, а для нее имеет это значение. Почему она так живет? Человек проработал всю жизнь, ну, с войны практически. Она начала до войны, наверное, еще свою профессиональную деятельность. Почему она живет, вот, как бы, так, ну, скажем, не очень хорошо?

К.ЛАРИНА: Ну, достаточно скромно.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, в смысле зарплаты. Скромно, мне кажется, скромно. Человек честно отработал, пахал всю жизнь. Ну, что-то в этом, все-таки, не так.

К.ЛАРИНА: Да нет, конечно, не так. То, что у нас на пенсию люди не выходят не потому, что они хотят работать до гробовой доски, а потому что прекрасно отдают себе отчет, что как только они выходят на пенсию, они становятся нищими сразу же. Так что чего тут говорить? Конечно, не так.

Ну что? Мы, видите, как плаваем? Между искусством, политикой... До футбола еще не дошли, но дойдем обязательно, поскольку с полей новости тоже у нас поступают, особенно во время Чемпионата Мира. Владимир Ильинский в программе «Сотрудники». Сейчас у нас новости, потом дальше пойдем. И я уже передаю право вопросы задавать нашим слушателям по телефону, по SMS и, вот, у нас на сайт тоже пришли хорошие вопросы – я обязательно их Володе передам.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Ну что? Продолжаем наш разговор с Владимиром Ильинским, который сегодня в программе «Сотрудники» является главным героем. Напомню, что вы нас можете смотреть на нашем сайте, мы в прямой трансляции в интернете. Кроме этого, телефон прямого эфира 363-36-59, SMS +7 985 970-45-45. И давайте я уже передаю нашим слушателям возможность задать вопрос. Начну с интернета. Вопрос профессиональный, связанный с программой ночной музыкальной. Спрашивает инженер из Самары: «Как вы решаете вопросы с авторскими отчислениями?» Ну, речь идет, как я понимаю, о музыке, которую ты ставишь в эфире.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, это ж не я решаю. Каждый ведущий – он сам не решает, это же радиостанция решает этот вопрос. Я отчет только даю, что у меня прозвучало.

К.ЛАРИНА: Да, это как мы все, да. «Есть ли у вас время подготавливать обзор книг об исполнителях, про которых вы ведете передачу? Читать все подряд времени нет, а рекомендуемую вами книгу постараюсь прочитать».

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, об обзорах говорить как о таковых, наверное, времени просто нет в эфире. А какие-то книги, если что-то попадает в руки толковое, мне кажется, я всегда говорю, что, вот, хорошую книгу прочитал. Сейчас, вот, автобиографию Оззи Осборна прочитал, даже перевел. Не знаю, когда это будет издано. Я надеялся, что к его приезду, к сентябрю это выйдет все, но сейчас у меня большие сомнения появились.

К.ЛАРИНА: Ты сам ее переводил, да?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да.

К.ЛАРИНА: Ну, дай бог. «Уважаемый дядя Володя, у меня к вам несколько вопросов. Как поживает ваш домашний питомец? За кого вы болеете на чемпионате? Пели ли вы когда-нибудь в юности под гитару? Будет ли когда-нибудь эфир про Черногорский, Югославский рок?»

В.ИЛЬИНСКИЙ: С конца начну.

К.ЛАРИНА: Давай.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Про Черногорский рок вряд ли. Ну, если раньше, когда у нас было 3 с лишним года назад, у меня было, по крайней мере, в неделю 12 часов, об этом можно было мечтать. А сейчас, когда в неделю 3 часа, мечтать об этом не приходится. Под гитару – ну, все, наверное. Я тоже в какой-то момент взял в руки гитару, что-то там пытался изобразить. Гитара была не моя, а моего приятеля. Но я буквально там на второй день понял, что то, что я делаю, это надругательство над любимой музыкой и терпеть это надругательство я был не в состоянии. Поэтому я на этом решил закончить. Я решил, что, знаешь как это говорят? «Чукча – не читатель, чукча – писатель». Так я, вот, чукча не игратель, а чукча-слушатель. Питомец, к сожалению, кошка, которая почти 14 лет у нас жила, она, к сожалению, погибла. Ну вот, пришлось ее усыпить, потому что у нее рак был.

К.ЛАРИНА: Больше никого не завели?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Нет, это очень тяжело.

К.ЛАРИНА: А за кого болеете на Чемпионате?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Пока что-то ни за кого. Потому что крайне удручающее впечатление все производят.

К.ЛАРИНА: Почему?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Не знаю. Как-то все настолько скучно. Такое ощущение, что смотришь как будто играет Ростов и Кубань.

К.ЛАРИНА: Ну, сейчас начнется. Сейчас они, вот...

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, может быть, начнется, но пока как-то, в общем...

К.ЛАРИНА: Пока только все заканчивается, да. (смеется)

В.ИЛЬИНСКИЙ: Пока какой-то ужас просто. Ковыряются все что-то.

К.ЛАРИНА: А чем ты объясняешь? Это какая-то общая усталость уже?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Я даже уже не понимаю. То есть, ну, я поначалу решил, ну, думаю, ясно, первый матч, люди там как-то пытаются, не знаю, акклиматизироваться, почувствовать противника, чтобы там травму не получить, чтобы силы не израсходовать. Но сейчас уже пора включаться. Но какими-то эпизодами все. Вот, вчера вдруг под конец датчане там оживились с камерунцами. А первый тайм я смотрел, вообще чуть не уснул.

К.ЛАРИНА: Вообще, ты знаешь, я тоже смотрю. Разные ощущения.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Мы были бы там абсолютно на свое месте в этом чемпионате.

К.ЛАРИНА: Да-да-да-да, это точно. Ну, я, все-таки, надеюсь, что все равно это будет интересно, это все равно в этом есть интрига, я все равно это люблю смотреть. Но я как не профессиональный болельщик, я болельщик-любитель, поэтому я себя настраиваю на это и смотрю за этим с большим удовольствием. Но, вот, я о чем подумала? Что, вот, мы так привыкли все время сетовать на время в том, в котором не рождаются выдающиеся личности, нет выдающихся шедевров музыкальных, не появляются какие-то новые имена в культуре, в искусстве, в политике. Все время говорим применительно к нашей стране. Ну вот, глядя, кстати, на этот Чемпионат Мира, можно, наверное, говорить о том, что некий кризис идей – он существует во всем мире. Ведь, обрати внимание, ну?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Получается, что да. Причем, самое-то что интересное, во многих командах есть вот эти личности. Ну, там я не знаю, сейчас только Месси – вот, он произвел впечатление, несмотря на то, что ему и фатально не везет, он там в штангу попадает, рядом со штангой где-то. Ну, просто человек на общем фоне – нельзя не заметить, что это просто гений. А, в целом, вот, какие-то яркие игроки, которые у себя в национальных первенствах как-то играют, они здесь как будто... Я не знаю, что с ними произошло. Как будто их таблетками какими-то накормили, они заторможенные какие-то все. То есть я смотрю, я надеюсь каждый раз, что, ну, что-то должно произойти. Вот, прорвет. Не может так продолжаться бесконечно. И все равно в какой-то момент я думаю: «Ну ладно, я пока залезу в интернет». Сейчас закричат – я посмотрю. Ну, скучно.

Я не знаю, я, честно говоря, вообще от футбола в последнее время... Я жить не мог без футбола в детстве, в молодости. А сейчас как-то в целом все утомляет. Ну, я уж не говорю о том, что вот эти функционеры, которые руководят футболом, никто палец о палец не ударит, чтобы справедливость торжествовала. То есть во всех видах спорта. Вот, теннис – ты наверняка смотрела. Там дают повтор компьютерный, попал мяч в линию, зацепил мяч линию или нет? В хоккее ездят смотреть, шайба влетела в ворота или нет. А тут говорят: «Нет, это будет задерживать игру». Почему это задерживает игру? А когда человек 5 минут лежит, за коленку держится на поле? Или когда, значит, оспаривается гол? Судье говорят, не было гола, все видели, что не было гола, а судья говорит «Нет, был гол». Это что, не задерживает игру? Он в наушнике бегает все равно судья. Ну, передайте ему с трибуны, что мяч там, действительно, пересек линию или нет.

К.ЛАРИНА: То есть видеоповтор или видеосвидетельство не является вещественным доказательством.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, как в суде, получается.

К.ЛАРИНА: Ну, давайте мы уже телефон послушаем. Вот, все очень тебя любят. Тебя здесь любят, Ильинский, хочу тебе сказать.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Спасибо, спасибо. Я тоже всех люблю, кто меня любит.

К.ЛАРИНА: Здесь очень много людей, которые с тобой живут по ночам и они здесь все тебя хвалят. И «дядя Володя», и просто «Володя», и «Владимир Игоревич», обожают и любят, здесь и девочки, и мальчики, и дяденьки, и тетеньки, и старички, и старушки. Вопрос, который задает человек неожиданно: «А почему вы всех зовете «дядями»?» - спрашивает он у тебя.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Это, вообще-то, возникло давно. В свое время такая была, если помнишь, передача «Есть компакт», которую придумал Сергей Корзун и решил, что, ну, кому как не мне ее вести. И говорит: «Ну, ты знаешь, вот, надо как-то, чтобы это было так, живенько и как-то, вот так, по-простому, чтобы не было официального «У микрофона Владимир Ильинский». Давай ты будешь дядя Володя?» Я думаю, хорошая, вообще, мысль. И я там представлялся как дядя Володя. А потом как-то это так все к этому привык, что мне больше нравится так. Как, вот, меньше официоза и как, вот, сидят люди на кухне, сосед зашел в гости и вы обсуждаете.

К.ЛАРИНА: Петрович какой-нибудь.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, да. Обсуждаешь, да. Ну вот я – дядя Володя. Ну а если я – дядя Володя, значит, мой напарник Миша – он дядя Миша.

К.ЛАРИНА: А тетя? У вас есть тетя?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, тети нет. Все-таки, тетя – это, мне кажется, для девушек будет обидно.

К.ЛАРИНА: (смеется) Давай телефон включаем. 363-36-59. Напомню, здесь Владимир Ильинский в нашей студии в прямом эфире. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

К.ЛАРИНА: Да?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

К.ЛАРИНА: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Евгения. Я хочу задать вопрос Владимиру.

К.ЛАРИНА: Да, он вас слышит.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Во-первых, я хочу сказать, что очень, ну, как-то мне нравится, как он ведет программы, очень интеллигентный человек, спасибо ему большое. А вопрос такой. Как Владимир относится к классической музыке?

К.ЛАРИНА: Спасибо вам, Евгения, за вопрос. Рассказывайте.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Спасибо, во-первых, за добрые слова. Насчет классической музыки, я, к сожалению... Видимо, это в детстве как-то закладывается, да? Ну, поскольку я был увлечен какими-то другими вещами, вот этот родители момент... То есть они, наверное, что-то не упустили в моем воспитании. Но, вот, отношение к классической музыке – как-то, в общем, видимо, этот момент был запущен. И я помню очень хорошо, что мама пыталась меня усадить за пианино. У нас дома было пианино. Вот, я говорил: «Мама, ну что пианино? Это для девчонок. Ну, несерьезно. Я в футбол играю. Какое пианино?» Сейчас я, конечно, безумно жалею. Вот, родители, которые детей зачастую насильно сажают за какой-то инструмент, мне кажется, что потом дети скажут родителям, когда вырастут, «Спасибо».

К.ЛАРИНА: Ты знаешь, да. Я тоже так чувствую. У нас, вот, 7 лет закончила, семилетку школу музыкальную и сказала, что «Все, больше не хочу, ненавижу, не могу».

В.ИЛЬИНСКИЙ: Все равно потом. У меня такая же была история со старшим сыном. Мы его отдали в музыкальную школу, он учился по классу гитары, закончил, забросил гитару. А потом, когда заканчивал школу, поступил в университет, взял снова гитару и сейчас, можешь себе представить, сейчас играет в группе.

К.ЛАРИНА: Да. Все равно к этому возвращаешься. Ничего даром не проходит.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да. А вот, все-таки, к классической музыке. Мне кажется, что рок – он попроще. То есть тут, как бы, ты начинаешь слушать, тебя привлекают какие-то ритмы, наверное. Все-таки это музыка такая, как бы... Ну, не совсем то слово, но такая, как бы, более рабоче-крестьянская что ли. Она такая, более примитивная. Ну, все в кавычки я беру. А классическую музыку, наверное, нужно учить, все-таки, воспринимать, слушать. Чтобы тебе кто-то объяснил что-то как-то, подвел к этому делу, дал послушать какие-то лучшие образцы. Это не значит, что я совсем этого не люблю всего. Я с удовольствием слушаю, например, Баха. У меня просто мурашки по спине пробегают, когда я слушаю там фуги какие-нибудь его, просто это завораживает.

Ездил, вот, в Австрию и ходил там на концерт. Играли и Моцарта. Ну, всех знаменитых австрийских композиторов. Я получил колоссальнейшее удовольствие просто.

К.ЛАРИНА: Скажи, Володь, а вообще отечественный, русский рок – он тебе интересен? Когда-нибудь был интересен?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, естественно, На каком-то этапе, наверное, я все это слушал, у меня были какие-то записи. Потом пластинки даже стали появляться. Но потом как-то со временем я понял, что это особый жанр какой-то, который существует только в нашей стране. И он никому поэтому не интересен за пределами этой страны. Представь себе, что ты слушаешь, там не знаю, Макаревича или «Машину времени» и не понимаешь, о чем они поют. Вот, ты англичанин тупой и ты ничего не понимаешь. Тебе музыку саму интересно эту слушать? Мне не интересно. Потому что музыки я, как бы, не чувствую. Играет группа, там есть соло-гитарист, там есть клавишник. А я и не слышу этих инструментов. Какой-то идет такой... То есть «Машина времени» в этом смысле, конечно, они намного выше. А какие-то группы там как в подъезде, бренчали на гитарах. Ну, человек берет аккорд какой-то, и по струнам лупит. Я не слышу музыки. То есть убираешь текст, и музыки не остается. Ну и потом, все-таки, наверное, дело в каких-то музыкальных традициях. Все-таки, тамошние музыканты – они выросли, для них блюз – это в крови практически. Причем у многих поколений, да? То есть у них все на блюзовой основе. А у нас вообще никто блюз играть не умеет. Даже блюзовые группы иногда начинаешь слушать, и диву даешься. Эти люди специализируются на блюзе – они его плохо играют. Как тогда вообще остальным-то быть?

К.ЛАРИНА: То есть у нас, в основном, конечно, все это на социальных текстах, да?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, да. Тексты замечательные у многих.

К.ЛАРИНА: Поэтому, может быть, у нас так сейчас рэп популярен (на мой непросвещенный вкус) – сейчас меня ногами побьют. Мне кажется, что это к музыке имеет мало отношения.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Абсолютно никакого отношения не имеет.

К.ЛАРИНА: Что это исключительно такое самовыражение, да?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, я понимаю, что в Америке рэп возник, наверное, как... Ну как? Люди из каких-то там, не знаю...

К.ЛАРИНА: Из низов.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Из низов, да.

К.ЛАРИНА: Черные с улицы.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Они никогда не научатся играть на инструментах, даже если они купят инструменты. Поэтому минимум, как бы, музыки, какой-то ритм.

К.ЛАРИНА: Но быть услышанным, сказать правду!

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, но зато сказать слова. Но когда по-русски рэп еще, на русском языке начинают исполнять, я просто вообще этого не понимаю.

К.ЛАРИНА: Поехали дальше по телефону 363-36-59. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Только что вы говорили о футболе. А я знаю, что у «Эхо Москвы» есть команда футбольная.

К.ЛАРИНА: Надо же. Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ: Галина.

К.ЛАРИНА: Галина, для меня такая новость. Сейчас Ильинский нам все расскажет.

СЛУШАТЕЛЬ: У меня даже фотография есть.

К.ЛАРИНА: Да вы что?! А там есть Ильинский в этой сборной?

СЛУШАТЕЛЬ: А, вот, я его не знаю в лицо, и хотела спросить, нет его там?

К.ЛАРИНА: Сейчас нам расскажет.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Я не в курсе, наверное, поэтому меня нет.

К.ЛАРИНА: Неужели у нас есть команда футбольная?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Когда-то я играл.

К.ЛАРИНА: За «Эхо Москвы»?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, когда-то. Но это было лет 15, наверное, назад.

К.ЛАРИНА: И с кем мы играли?

В.ИЛЬИНСКИЙ: А мы с какими-то... Ну, сперва играли – и это мне нравилось больше всего – между собой. То есть приходили те, кто хочет играть в футбол, делились на 2 команды. Коля Александров, помню, играл. Любимов играл Женя. Да все. Варфоломеев играл и Вася Антипов играл. Многие играли. И, вот, делились на 2 команды, играли и получали удовольствие. Кстати, Орех играл. Бунтман играл Сережа. Я помню, он головой такой гол забил, у меня до сих пор просто... Это было 15 лет назад, я до сих пор это вижу. То есть он забил так, как забивают в профессиональном футболе. То есть подача была, он в прыжке лбом. Как ногой ударил, с такой силой. Я был потрясен совершенно.

А потом кому-то пришло в голову, что нужно играть, с артистами играли, потом с инвалидами мы играли. То есть люди играют на костылях в футбол. То есть я не мог против них играть. Во-первых, они делают один шаг с опорой на костыли и сразу пролетают 3 метра.

К.ЛАРИНА: Не, ну потом какой смысл?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Вот, а потом я боялся, что я кого-нибудь задену, там, кого-нибудь сшибу. И они нас раскатали. И, вот, как только мы начали играть с людьми, которые этим делом занимаются давно, долго и практически профессионально, ну, на уровне свободного времени, я, например, потерял сразу интерес. Потому что ну как? Мы приходим раз в неделю поиграть, а люди играют, причем в этом составе, сыгранные уже, много лет, наверное.

К.ЛАРИНА: То есть сейчас у нас футбольной команды нету.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Нет, возможно она есть, но просто я от этого отошел.

К.ЛАРИНА: Мы об этом не знаем с Ильинским.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Я не знаю, да.

К.ЛАРИНА: Я тоже не знаю.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, я уже старый, уже я бегать не могу.

К.ЛАРИНА: Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Ирина, я из Москвы. Я училась в той же школе, что и Владимир Игоревич.

К.ЛАРИНА: Первая школа?

СЛУШАТЕЛЬ: Первая школа в Сокольниках. Поэтому я вас хорошо помню в детском возрасте, а вопрос у меня такой. Встречаетесь ли вы с вашими одноклассниками? Если да, то с кем? С кем поддерживаете отношения? Я училась в «Б»-классе, а вы – в «А».

В.ИЛЬИНСКИЙ: А как ваша фамилия была тогда?

СЛУШАТЕЛЬ: Ефимова.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Помню фамилию такую.

К.ЛАРИНА: Спасибо.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Спасибо, очень приятно. Я переписываюсь. Вот, в частности, с Димой Федотовым.

К.ЛАРИНА: В «Одноклассниках»?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, я когда-то... Я, вообще, не очень умею, как бы, где нужно регистрироваться. Меня дети зарегистрировали и я какое-то время там находился, пока не забыл абсолютно, где у меня был записан пароль и все вот это вот, логин, как нужно туда входить. Я теперь не могу войти. Ну, может быть, собственно, особо и не жалею, что не могу войти, потому что как-то меня быстро это все разочаровало. Ну, Дима Федотов – это человек, с которым, во-первых, я родился в один день и в одном роддоме. Выяснилось это, когда мы в один класс с ним попали. Он с нами несколько лет проучился, потом ушел из школы, но к выпускным классам он вернулся снова. И мы вместе с ним гоняли в футбол каждый день после уроков. Вот, мы с ним сейчас наиболее тесно, наверное, переписываемся.

Еще был Сережа Развадовский, тоже мы с ним на уровне интернета переписались несколько раз, по телефону несколько раз поговорили. Но на встрече как-то у меня все время не складывается. Последний раз когда была встреча, у меня в этот день был эфир. Ну, ехать, как бы, перед эфиром? То есть, значит, я должен ехать с сумкой, со всеми книжками, с пластинками. Нереально было.

К.ЛАРИНА: Просто так, в случае, да?

В.ИЛЬИНСКИЙ: А у меня всегда так. Когда у «Эха» день рождения очередной, это обычно бывает в пятницу, с пятницы на субботу у меня эфир. То есть я и на день рождения не попадаю.

К.ЛАРИНА: Давайте еще звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло? Говорите, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

К.ЛАРИНА: Да-да?

СЛУШАТЕЛЬ: Ой, наконец-то дозвонилась. Здравствуйте. Володя, это Вика Липко.

К.ЛАРИНА: Ой, Вика, здравствуйте! А это Ксения Ларина.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Вика, здравствуйте, рад вас слышать.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Ксения. Я очень счастлива вас слушать, поскольку «Эхо Москвы» продолжает быть моим любимым радио. Поэтому вам обоим привет и поклон от меня.

К.ЛАРИНА: Спасибо, Вика.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хочу что сказать по поводу Володи? Мне так посчастливилось, что я много лет работала с вашими родителями. И для меня это просто было огромное счастье. И я так рада, что ваша мама в добром здравии. К сожалению, ее теперь совсем не вижу. Очень прошу передать ей от меня поклон, благодарность.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Вика, спасибо. Обязательно, конечно.

СЛУШАТЕЛЬ: Да, благодарность за то, что столько нет она замечательно работает на сцене. И, Ксения, я бы, вот, посоветовала, вот, сделайте Дифирамб для Татьяны Александровны Еремеевой – она это заслужила.

К.ЛАРИНА: Конечно.

СЛУШАТЕЛЬ: Гораздо больше, чем некоторые молодые артисты. И, вообще, не забывайте нас, уже тех, которые зашли за определенную черту.

К.ЛАРИНА: Вика! Ты – молодая, красивая женщина. Прекрати сейчас же.

СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо, Ксения. (смеется)

К.ЛАРИНА: Я сейчас... Закончится эфир, я тебе позвоню, ладно?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Я, Ксюш, поддерживаю, абсолютно.

СЛУШАТЕЛЬ: Я прошу, Володя, поцелуй и вашу маму, и вашей супруге привет. Всего вам доброго.

К.ЛАРИНА: Пока.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Спасибо, Вика.

СЛУШАТЕЛЬ: До свидания.

К.ЛАРИНА: Значит, надо сказать для тех, кто не знает. Виктория Липко – это потрясающей красоты женщина, великолепная артистка, которая долгие годы работала в Малом театре в том числе. Вы ее наверняка, старшее поколение знает, как пани Каролинку, по-моему, ее зовут в кабачке «13 стульев».

В.ИЛЬИНСКИЙ: Вот, кем она была я не помню, но это украшение было.

К.ЛАРИНА: Да. Замечательный яркий человек и большой хулиган в хорошем смысле. Так что Вике большое спасибо за такие слова, которые вы сейчас услышали в нашем эфире. Поехали дальше. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Да, пожалуйста. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Григорий, Москва. Скажите, пожалуйста, очень хотелось бы узнать ваше профессиональное мнение относительно Петра Налича.

К.ЛАРИНА: Спасибо. Сейчас узнаем, про молодежь что думает Ильинский.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Сложный вопрос.

К.ЛАРИНА: А ты скажи правду.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Нет, вот, незадолго до Евровидения был концерт их по телевидению. Но сейчас эту песню в рекламу даже всунули.

К.ЛАРИНА: «Гитар-гитар» вот эту?

В.ИЛЬИНСКИЙ: «Гитар-гитар».

К.ЛАРИНА: И убили просто эту песню.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, очень смешная вещь. То есть когда, вот... Это, кстати, относится не только к Наличу, вообще, мне кажется, к нашим музыкантам. Как только это делается как-то, вот, со стебом с каким-то, с юмором, и на полном серьезе это все слушается. Как только все переходит на серьез на полный, на стопроцентный – всё, это всё рушится. И мне кажется, что, вот, песню... Очень хорошая, кстати, песня. Ну, сама по себе песня. Но на фестивале, конечно, на этом – он сам по себе идиотический фестиваль, там, конечно, не исполнение побеждает, а шоу. Там нужно шоу. Ну как? Нельзя такую песню было исполнять, если вы на что-то претендуете. А в целом, конечно, Евровидение просто убивает.

К.ЛАРИНА: А ты смотришь?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну я так, смотрю как в кунсткамеру. И думаю, если это лучшие представители Европы, то что худшее тогда? (смеется)

К.ЛАРИНА: Странный конкурс, согласна. И каждый год одно и то же. Каждый раз все плюются, все смотрят и плюются.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Но, кстати, немочка, такая, очень миленькая была, непосредственная.

К.ЛАРИНА: Которая победила?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да. Я сразу сказал, что она выиграет.

К.ЛАРИНА: Давайте еще звонок успеваем. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.

К.ЛАРИНА: Да, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: С вами говорит старая москвичка, хорошо помню отца Владимира Игоревича, как он ходил по Петровке, руки заложив за спину, ходил в Малый театр пешком. Я жила в Каретном ряду, хорошо его помню.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Точно, руки за спину такой.

СЛУШАТЕЛЬ: Да-да-да-да-да. Владимир Игоревич, хотела, вот, вам вот что сказать. Вот, вы говорите, ваша мама живет тяжело. А я живу на Ленинградском проспекте, соседи по площадке – осетины, которые каждые 3 месяца делают евроремонты. Приехали из Осетии. Вот, они, понимаете, денег немеряно. Как вы относитесь к тому, что они выселяют москвичей, издеваются над москвичами? Вы знаете, очень трудно живется. Я, вообще, в прошлом преподаватель английского языка.

К.ЛАРИНА: Спасибо вам большое. Давайте сделаем так, все-таки. Давайте, все-таки, решим так. Я думаю, что ваши соседи такие богатые не потому, что они осетины. Вот, ей-богу. Знаете, как было бы просто? Может быть, переживали, правда, Володь?

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, люди разные все, не бывает каких-то плохих наций в целом.

К.ЛАРИНА: Ну, я не думаю, что национальность определяет материальное благосостояние. А вы знаете, сколько есть бедных евреев? Вы не поверите, уважаемые слушатели.

В.ИЛЬИНСКИЙ: И кучу я знаю абсолютно мерзостных русских.

К.ЛАРИНА: А сколько есть новых русских, богатых, которые гордятся, кичатся своим происхождением русским, на каждом углу орут, что они патриоты и русские. Ну и посмотрите на эти хоромы, которые они строят в Ближнем Подмосковье, не говоря уже про центр города. Так что, конечно же, мы принимаем – я не знаю, как Володя – я принимаю всю эту горечь и несправедливость сегодняшнего времени, когда кажется, что, вот, за что человеку такое счастье? Мне, все-таки, хочется, чтобы каждый человек прежде всего думал о том, почему у него такое несчастье, постарался бы с этими несчастьями справляться. Завидовать нехорошо.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Ну, тут дело не в зависти, мне кажется. Мне кажется, что, к сожалению, как-то, в общем, в последнее время натравливают, в общем, людей друг на друга. Это позволяет, наверное, как-то управлять в целом народом.

К.ЛАРИНА: Очень легко принимать любые решения на этой волне, понимаешь? На этом стравливании.

В.ИЛЬИНСКИЙ: То есть найти виновного. Вот, мы видели это не так давно в Киргизии, то же самое практически. То есть сразу. Брось лозунг – его подхватывают и все.

К.ЛАРИНА: Да. «Бей узбеков» - и все.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Нашлись какие-то неправые.

К.ЛАРИНА: Володь, у нас там музыка уже бьет копытом. Что там? Или еще не бьет? Что ты там принес нам, расскажи? Я-то думала, наивная, что сейчас послушаю с удовольствием какого-нибудь Маккартни, а мне тут говорят «Нет».

В.ИЛЬИНСКИЙ: Маккартни – ночью, ты включайся ночью, слушай Маккартни. Я просто разную музыку, естественно, слушаю – не только «Beatles». И совершенно неожиданно для себя какие-то имена открываю. Например, был потрясен совершенно и купил пластинку Сьюзан Бойл. Это та тетка, которая там чуть не выиграла конкурс «Мы ищем таланты», Минуты славы английской. И был совершенно покорен ее пластинкой. Всем рекомендую купить, послушать, не пожалеть денег – это просто что-то волшебное совершенно. Такой голос! У нас ни одного исполнителя такого уровня нет вообще. Или, например, случайно пошел в кино, посмотрел фильм, по-моему, в нашем прокате «Легкое поведение» назывался. Вот там потрясающая музыка, такое ретро, 30-е какие-то годы. Вот, что-нибудь оттуда я предлагаю послушать.

К.ЛАРИНА: Первое стоит.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Да, вот эта вещичка.

К.ЛАРИНА: Все. Володь, спасибо тебе большое. Так рада тебя видеть. Хоть посмотреть на тебя. Выглядишь прекрасно, молодеешь с каждой ночью. (смеется) Спасибо. Удачи тебе и до встречи в эфире.

В.ИЛЬИНСКИЙ: Спасибо всем.

(звучит песня)