Сергей Корзун - Сотрудники - 2010-04-04

Иллюстрация - Дарья Меринова

К. ЛАРИНА: Итак, дорогие друзья, мы начинаем наш торжественный, праздничный проект, посвящённый 20-летию радиостанции «Эхо Москвы». Это торжественное событие будет отмечаться, начиная с 22 августа, да?

С. КОРЗУН: Вы ведущая, Ксения Ларина!

К. ЛАРИНА: С 22 августа и продлится, наверное, до конца года, как обычно.

С. КОРЗУН: Которого?

К. ЛАРИНА: Ну вот этого, 2010-го, который идёт.

С. КОРЗУН: Обычно затягивается.

К. ЛАРИНА: Да, потому что у нас будет большое торжество в августе, а потом, естественно, всё это перетечёт в массовые гуляния, как обычно, осенью.

С. КОРЗУН: И катание на санях потом.

К. ЛАРИНА: И зимой, естественно. Поэтому конечно же, передача «Сотрудники» посвящена сотрудника радиостанции «Эхо Москвы», и начинаем мы этот цикл с отца-основателя этой радиостанции – с Сергея Львовича Корзуна, чей чарующий голос вы наверняка, дорогие ветераны слушательского движения, уже узнали. Здравствуйте, Сергей Львович.

С. КОРЗУН: Здравствуйте, Ксения, здравствуйте!

К. ЛАРИНА: Я что искала, пока ты здесь сидишь…Сергей Львович Корзун. Основатель радиостанции «Эхо Москвы», главный редактор новостей онлайн, вице-президент ТВ Центра, имеет титул радиолегенды, генеральный продюсер радио «Бизнес-FM», один из учредителей Московской хартии журналистов, шеф-редактор Московского бюро радио «Свободы», глава информационной службы Ren-TV…

С. КОРЗУН: Смешно, смешно…

К. ЛАРИНА: В настоящее время один из руководителей радиостанции «Голос России».

С. КОРЗУН: Уже нет.

К. ЛАРИНА: Давай через запятую – ты Генеральный продюсер холдинга «Объединённые медиа».

С. КОРЗУН: ну да, двух радиостанций практически.

К. ЛАРИНА: Представляете, человек ничего не знает, открывает Википедию, читает, что в одну кучу – он и радио «Свобода» возглавляет, и «Голос России»…

С. КОРЗУН: Подумает, что помер, наверное.

К. ЛАРИНА: Вот эту кучу мы попробуем разгрести в течение нашего эфира. А для начала я хочу предоставить слово моим коллегам, которые личное дело героя представят сейчас в эфире.

Корзун Сергей Львович, работая на нашем предприятии с 1990 года, всегда подходил к порученному ему делу творчески и, как говорится, с огоньком. Постоянно выполняя и перевыполняя план выпуска нашей продукции, товарищ Корзун выдавал, как говорится, на гора продукцию только высшего качества, которая всегда пользовалась повышенным спросом населения. За свой героический труд Сергей Львович неоднократно поощрялся руководством и вышестоящими организациями.

Сергей Львович Корзун воспитал и вывел в передовики нашего производства целую плеяду как руководителей среднего и высшего звена, так и рядовых сотрудников нашего производства. Всегда на шаг впереди! Всегда готовый помочь и поддержать, товарищ Корзун, тем не менее, строг и справедлив с теми, кто халатно относится к своим обязанностям и работает, что называется, спустя рукава.

И в общественной, и в семейной жизни товарищ Корзун являет собой пример, с достоинством неся гордое звание, эхом разносящееся в самые отдалённые уголки нашей необъятной страны!

К. ЛАРИНА: Ну вот, практически такое издевательство, конечно…

С. КОРЗУН: За что я люблю родную радиостанцию – несколько раз уже успели обидеть! Не успел придти, услышал то Гегелем, то Фейербахом, то не знаю кем… Ну я это, я!

К. ЛАРИНА: На самом деле это Корзун, это наше всё, дорогие товарищи, это чистая правда.

С. КОРЗУН: И 20 лет это был я, немножко другой, конечно.

К. ЛАРИНА: Друзья мои! Конечно, будем принимать вопросы, их много накопилось и на сайт пришло, 24 вопроса. Из них есть разводящие, когда пытаются развести, как лохов нас, этого не будет. Мы не будем выбирать, кто лучший. Корзун единственный. Не скажу, что он лучший, но он единственный. И не забудьте, что идёт трансляция в Интернете, чего не было при Корзуне, когда он был главным редактором.

С. КОРЗУН: Ух ты! А чего такой грустный сидит твоё собеседник.

К. ЛАРИНА: Ну так давай, веселись. Сергей Корзун у нас в кадре. Посмотрите ему в глаза и задайте свой вопрос. Ну, давайте начнём наш разговор всерьёз, Серёж. Конечно, сегодня невероятная толкотня в FM-диапазоне.

С. КОРЗУН: Затоптали площадку, просто утрамбовали за последние годы.

К. ЛАРИНА: И когда мы начинали, мы даже об FM и не мечтали. Его и не было, был УКВ.

С. КОРЗУН: Фактически тот же FM, там частоты освобождали постепенно. У нас все частоты были военными и спецслужбами заняты, а сейчас потихоньку разгребают, для общественного телевидения. Ну, сейчас уже FM-диапазон полностью освободили и у нас вместе с УКВ больше чем в любом другом регионе мира. Пятьдесят радиостанций, вообще офигеть!

К. ЛАРИНА: Ужас, ужас! Возможно ли сегодня, если начать сегодня такой уникальный проект.

С. КОРЗУН: «Эхо Москвы» невозможно конечно.

К. ЛАРИНА: Почему?

С. КОРЗУН: Момент был, люди сошлись, желание было. Мы же начинали с того, с отрицания того что было.

К. ЛАРИНА: Начинали в атмосфере всеобщей ненависти.

С. КОРЗУН: Да нет! Друзья всегда были с самого начала. Мы тебя что, ненавидели?

К. ЛАРИНА: Я имею в виду окружения. Слушатели, коллеги…

С. КОРЗУН: Любви к свободному слову. На самом деле повторяли уже несколько раз о том ,что мы создавали её для того, чтобы поменьше нам лапшу на уши вешали. И слава тебе, господи, двадцать лет, с небольшими перерывами я здесь в сотрудниках реально действующих, за что боролись, тот самый случай хороший, когда на это и напоролись. По-прежнему «Эхо» не стыдно слушать, если хочешь что-то узнать подробнее по общественно-политической жизни – включай «Эхо» и слушай дискуссии в первую очередь, хотя и новостная история, вполне нормальная. Так что, мы молодцы, - скажу я так скромно.

К. ЛАРИНА: Ты слушаешь радио сейчас?

С. КОРЗУН: Я слушаю очень много радио, в последнее время даже зарубежные станции, по большей части. Есть один новый проектик, который хочется запустить, поэтому от американских, английских, французских, все прошерстил, поскольку французский язык знаю лучше, с тонкостями. Любопытно, что делается в мире. На самом деле, радио – это чрезвычайно заманчивая, манящая и удивительная история.

К. ЛАРИНА: А если прислушаться к запросу. Понятно, что когда радиостанция «Эхо Москвы» возникала, она была на волне ожиданий, все хотели свободного слова, они могли его поймать где угодно, хоть в утюге. Когда мы выходили через телефон во время путча, это был тот самый случай, фактически из утюга.

С. КОРЗУН: Нет, те, кто моложе, подумают, что мы во всех телефонах звучали. Нет, история другая была. Мы выходили конечно с передатчика средневолнового. Просто связь осуществлялась по простой телефонной линии.

К. ЛАРИНА: Сегодня что средний слушатель… ты же тоже слушатель, не только по работе слушаешь.

С. КОРЗУН: Нет, я не средний, я профессионально-извращённый слушатель. Поэтому невозможно.

К. ЛАРИНА: какие сегодня ожидания в обществе, если говорить об электронном СМИ? Мы говорим про радио.

С. КОРЗУН: Я думаю, что они удовлетворительные. За последний год был недобор относительный информационных и разговорных станций, сейчас целая такая неплохая плеяда выкатилась за последнее время, здесь мы начали с того, что площадка достаточно утрамбованная. Я думаю, что интерес любой группы населения к информационному, общественному политическому радио может быть удовлетворён достаточно в большей степени, чем в другой стране, в частности, во Франции. Вот французское радиовещание пропахал, там тоже несколько радиостанций, ну три, ну четыре из активно работающих, не 6-7, как у нас.

К. ЛАРИНА: Из информационных.

С. КОРЗУН: Да. В этом смысле я думаю, что можно найти радио на свой вкус. Другое дело – искать или нет радио, за последние годы аудитория общего радио тоже не падает, судя по исследованиям, люди перемещаются много в машинах, похоже, что слушатель в машине стал основным слушателем радио.

К. ЛАРИНА: Слушатели тоже разные. У нас выросло целое поколение, которым не нужна персонификация, они принимают продукт в том самом виде, отформатированном.

С. КОРЗУН: Да, одни продукт, другие личности.

К. ЛАРИНА: А другие хотят ,чтобы моя Танеча, моя Валечка выступала, мой Серёжечка. Помнишь, как кто-нибудь исчезнет из эфира – «А где Серёжечка, где Танечка? Куда вы дели мою Ксюшечку?»

С. КОРЗУН: До сих пор это продолжается.

К. ЛАРИНА: Это что такое? Это наше исключительно ноу-хау? Это наши люди так воспринимают, как члена своей семьи?

С. КОРЗУН: Ну, конечно, у нас более патриархальное общество, чем среднеевропейское, западноевропейское… хотел сказать заднеевропейское. Но там ведущий, если уж работает, то работает или пять или семь… ты сколько дней в неделю работаешь?

К. ЛАРИНА: Два.

С. КОРЗУН: А почему пять дней в неделю…

К. ЛАРИНА: Готовлюсь пять дней зато.

С. КОРЗУН: …тебя не слышат, если ты любимая ведущая. В принципе, если ты любимая ведущая, если попали, то значит ты должен каждый день выходить навстречу к этим людям. По большей части они так и работают, часто даже ведущие телевизионные, с утра на радио, вечером в телеэфире. Потому что фактор личности ведущего, он всё равно остаётся важным. И опыт информационных радиостанций, начиная с телеканалов, с CNN, и наши есть какие-то опыты, обезличивания информации, они важны, но они всё равно не отменяют некой потребности человека в том ,чтобы на разговор с ним выходил один и тот же, привычный ему, человек.

Не обязательно его любить, обожать, с ним можно спорить каждый день, находить в этом силы, например, возьмём Соловьёва и Доренко, Венедиктова, ещё несколько имён можно назвать. Поспорить лично с ними люди приходят в эфир той или иной радиостанции. И никуда от этого не денешься.

К. ЛАРИНА: Конечно, мы некий круг прошли. Я имею в виду не радио ,а нашу страну. Если вспомнить, что было 20 лет назад, когда впереди казалось, столько всего! В чём разница между сегодняшней атмосферой и тогдашней, на твой взгляд?

С. КОРЗУН: Тогда мы на своей шкуре не знали, что такое демократия, либерализм, свободная торговля…

К. ЛАРИНА: А ты знал все эти слова?

С. КОРЗУН: Слова-то знал. А что за ними стояло – откуда же! Я же не жил за границей. Это те, кто жил за границей продолжительное время, они могли знать. А на своей шкуре… эту шкуру начало пробивать с одной и с другой стороны. Где картечью пробивало, где дензнаками пробивало. В общем, совершенно по-разному это было. Поэтому были с одной стороны удивительные годы, но, к сожалению, боюсь, что эти годы ученичества для нас ещё не завершились. Мы по-прежнему где-то в средних классах школы, как общество, так и остались.

Поскольку ни один урок не выучили до конца. Не осталось базисных, не родились базисные ценности. Были коллективизм, взаимопомощь…

К. ЛАРИНА: Но это всё такое советское.

С. КОРЗУН: да. А новых не появилось. Религия не заменила, страна мультиконфессиональная. Поэтика героизма во всех странах присутствует. На геройство мы способны, на постоянную работу, которая ведёт к повышению благосостоянию, на это мы чуть меньше способны. Я думаю, что главная беда в том, что мы были в поисках идеологии и не нашли, к сожалению, этой идеологии.

К. ЛАРИНА: Но мы пытались её сформулировать в то время.

С. КОРЗУН: И до сих пор пытаемся.

К. ЛАРИНА: Все эти игры со свободой…

С. КОРЗУН: Да, да. Какие-то ценности отстаивает наша страна, приходишь к парадоксальному выводу, что она отстаивает нефть и газ. Что ещё в ценностях есть?

К. ЛАРИНА: Интересно, всё-таки, вспоминая начало, тогда больше говорили, что свободное радио для свободных людей – это был первый наш слоган. Он был свободен от цензуры. Напомним тем, кто не знает, а таких уже немало накопилось, что это была первая информационная радиостанция, которая работала без покровительства государства, без цензуры. Когда всё, что мы говорили, не проходило никаких «литов», никто не подписывал эти тексты.

С. КОРЗУН: Более того, была ситуация, в тот момент не было такого ощущения, не помню… Была ситуация, когда я, как главный редактор по закону о СМИ, возглавлявший редакцию, единственное ответственное лицо, я не был подотчётен ни перед кем. Законодательство не было построено ни с точки зрения акционерных обществ…

К. ЛАРИНА: Ни с точки зрения законов о СМИ.

С. КОРЗУН: То есть, формально меня назначал на должность, у нас был Устав, избирал журналистский коллектив и был генеральный директор. Но он, строго говоря, не был моим начальником. Моим начальником не был ни Министр печати, ни президент, в общем, не было начальников. Никого абсолютно, кто мог бы взять и снять меня. Это было совершенно потрясающая ситуация. Понятно, что она была кратковременная и наверное она неправильная, потому что абсолютная власть развращает абсолютно, поэтому вполне естественно, что общество начало вырабатывать какие-то механизмы влияния, в том числе и на главных редакторов, и вообще на СМИ.

Другое дело, что этот процесс приобретает причудливые формы, и государство стремится контрольный пакет этих законов оставить за собой, чтобы за ним было решающее слово. Что тоже неправильно.

К. ЛАРИНА: А когда у тебя впервые в твоей жизни радийной, «эховской» тогда ещё, появились какие-то внутренние сопротивления. Разногласия с государством. Ведь это было то государство, начиная с 1991 года, о котором мы и мечтали. Мы его и приводили, эту власть мы приводили к власти по сути.

С. КОРЗУН: Всегда. Главное, что у нас не было разногласий среди тех, кто начинал проект. Ты это хорошо помнишь. То есть, могли спорить, ну, не до одурения, а спорить по каким-то вещам, которые для нас казались важными, и в конце-концов остались те, кто исповедовал такую, как мне казалось и кажется до сих пор, достаточно либеральную позицию, и понимание журналистики, как необходимости оппонирования власть имущим, государству. Всегда, с самого начала.

Поэтому у государства был свой счёт, и не один, много, и чрезмерная бюрократизация этого государства и отсутствие достойной информации в советские годы. Много всего этого было. Я не был диссидентом, я даже диссидентствующим человеком не был. В силу обстоятельств мы работали с Серёжей Бунтманом и на вещании, там была хорошая международная библиотека открыта, были допуски. Но вот время спецдопусков, чтобы понять, что происходит в мире и в твоей стране, надо лезть в западные журналы, потому что здесь нет ничего, есть закрытая информация, которая расходится по членам ЦК и курсирует в списках, на кухнях, устно изучается.

Чтобы нормальный, не исковерканный взгляд получить на то ,что происходит в твоей стране – читай прессу зарубежную. И далеко не вся она была ядовито настроенная против нас. Люди, исповедующие вполне себе коллективистские социалистические взгляды, они во многих странах работали, и журналистами. Вот эта пропасть между тем, чем кормили информационно мой народ и тем ,что было на самом деле – вот эта пропасть, она, наверное, самая большая была.

К. ЛАРИНА: Тебе хотелось изменить мир, когда ты стал главным редактором первой независимой политической радиостанции, изменить общество.

С. КОРЗУН: Была радиостанция, я пришёл главным редактором, начальником, и начал менять мир? Ни фига! Пришли несколько человек, друзей, которые думали примерно одинаково, появился инструмент рабочий, этим инструментом стали пользоваться. И вот это ядро привлекало, оказалось, что можно, если бы было нельзя, какие-нибудь другие формы приняло, и скорее всего мы бы тут не работали. Вернее, мы сами открывали границы дозволенного, и с твоей помощью, между прочим.

Начиналось «Четыре минуты с театром» и прочее, но почти в каждой четырёхминутке о театре было что-то…

К. ЛАРИНА: Сейчас не про меня.

С. КОРЗУН: …неожиданное. Да ладно! О тебе приятнее. В общем, эти границы дозволенного мы раздвигали, раскрывались сами, с изначальной установкой, что дозволено всё.

К. ЛАРИНА: Абсолютно.

С. КОРЗУН: А дальше понятно, что моральные ограничения были, какие-то вещи «Эхо Москвы» никогда не делало, были стачки с государством в лице официальных лиц, и по поводу Чеченской кампании, что на памяти. Естественно, можно ли интервьюировать врагов народа, которые признаны таковыми. Ну и дальше, как я говорил, законодательство менялось, борьба с терроризмом, находили какие-то возможности компромиссов взаимодействия.

К. ЛАРИНА: А возможно быть вообще свободным?

С. КОРЗУН: Да нет, от чего? Ну, спишь – свободный, если кровать удобная.

К. ЛАРИНА: Нет, когда собирали компанию «Эхо Москвы», ведь было ощущение, что будем свободные абсолютно от всего.

С. КОРЗУН: А зарплата не нужна была?

К. ЛАРИНА: А я даже не помню, откуда она бралась.

С. КОРЗУН: Но я-то помню, откуда она бралась!

К. ЛАРИНА: Вот искусство главного редактора!

С. КОРЗУН: Между прочим, Ксения, первый год мы закрыли с прибылью. Это был чуть ли не единственный год, не знаю как в новейшей истории, я не слежу за финансами «Эхо Москвы», знаю только что…

К. ЛАРИНА: Я тоже не знаю, откуда она берётся сегодня, но она есть!

С. КОРЗУН: первый год закрыли с прибылью, и генеральный директор, по его представлениям, мы прибыль распределили между учредителями. Ещё не было акционерного общества, там были другие формы. Прибыль была распределена, какие-то там рубли, сотни, десятки тысяч, я не помню, на какой стадии инфляции это всё находилось. Нет, в 90-е годы не крутая была инфляция.

К. ЛАРИНА: То есть, ты хочешь сказать, что зарплата зависит от того, понравится моя работа кому-то или не понравится? Понравится кому-то то ,что я скажу или не понравится.

С. КОРЗУН: нет. Просто работа журналиста зависит от зарплаты. Или он зарабатывает в другом месте. Можно собрать клуб миллиардеров, которые бы писали, найти среди них талантливых, которым совершенно было бы не обязательно. В этом смысле они не профессионалы, они деньги на жизнь зарабатывают какими-то другими способами, а в свободное время пишут. Вот пожалуйста, сегодняшняя блогосфера. Никто не зарабатывает практически. Каждый – журналист. Вот та самая ситуация.

К. ЛАРИНА: То есть, можно как при советской власти – работать в котельной или дворником и одновременно быть журналистом в блогосфере номер один.

С. КОРЗУН: Ну, лучше бизнесменом, конечно.

К. ЛАРИНА: Серёжа, Новости, потом продолжим.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Итак, 15:35, мы продолжаем нашу творческую встречу с основателей радиостанции «Эхо Москвы», первым главным редактором радио «Эхо Москвы» Сергеем Корзуном. Я напомню номер телефона – 363-36-59, смс +7-985-970-45-45. Напомню, что вы можете нас видеть, вернее, не меня, а Сергея, как нашего гостя сегодня, видеть на нашем сайте, ведётся прямая трансляция из нашей студии. После воспоминаний давай вернёмся в сегодняшний день. Ты считаешь себя журналистом? Ты кто? Или нет?

С. КОРЗУН: Ну, сейчас скорее организатором производства. Да, я считаю себя журналистом исторически, потому что в любой момент, когда это нужно, я могу снова вернуться к этой роли, но сейчас скорее организатор процесса.

К. ЛАРИНА: Тогда мне к тебе такой вопрос. Как ты думаешь, почему журналисты так легко легли под власть сегодня? Почему то, что чём мы вспоминали в первой части, так легко сдали что называется.

С. КОРЗУН: Ну какой пример? Кто сопротивлялся, А потом сдался? По-моему, вообще лежать под властью легче и гораздо приятнее, какой бы эта власть ни была. Это может быть власть политическая…

К. ЛАРИНА: почему это может быть приятно этим людям, которые занимаются этой профессией? Этого же не может быть. Ты же сам сказал, что журналистика по своей природе должна оппонировать власти.

С. КОРЗУН: Это одна из теорий. Другие думаю по-другому, что она должна поддерживать, сохранять какой-то баланс в обществе, стабильность и прочее. Кто ложится? Тот, кто готов лечь, тот и ложится, есть и непримиримые журналисты, которые не легли.

К. ЛАРИНА: Ну, они работают, извини меня, в резервациях, типа «Новой газеты» и той же радиостанции.

С. КОРЗУН: Тогда вопрос надо по-другому ставить – почему власть перестала терпеть самостоятельных журналистов.

К. ЛАРИНА: Но она же их прогнула. И те, кто вчера ещё был независимым, он с радостью побежал, засучив рукава, работать на то, против чего он вчера восставал.

С. КОРЗУН: Переубеждают людей. Думали так, а потом прошло какое-то время и они стали думать по-другому. Это происходит тем естественней, чем власть больше их приближает к себе, это вполне понятно.

К. ЛАРИНА: Тут и те, и другие виноваты в этом, да?

С. КОРЗУН: Ну, наверное. А вот была бы ты, например… вот кем ты не можешь себя вообразить в политической плоскости?

К. ЛАРИНА: Даже не знаю…

С. КОРЗУН: Эмансипе… есть такие.

К. ЛАРИНА: Не знаю.

С. КОРЗУН: ну, вообще…

К. ЛАРИНА: Прохановым я себя не представляю.

С. КОРЗУН: ну, Проханова в женском обличии, вот ты бы работала, как журналист, на «Эхо Москвы», не приходящим, как Проханов, это другая история, есть СМИ «Эхо Москвы», куда может придти человек с любыми взглядами, кроме того, что главный редактор решил – фашистов не будет, этого не будет, того не будет. В принципе, любой человек может придти. Но я думаю, что ты бы сотрудником ощущала здесь не очень уютно, потому что в каждом СМИ есть своя философия, понимание жизни. Как бы оно широко ни было, у многих сотрудников «Эхо Москвы», и нынешних и бывших, есть разногласия по тем или иным вопросам, но общая установка на то, что главное в обществе не общество, не руководство, а главное – человек.

Поэтому защита интересов человека не столько в юридическом смысле, защита его информационных интересов, удовлетворение его потребности в максимально точном знании о том, что происходит в обществе. Это главная функция. Если ты с этим не согласен…

К. ЛАРИНА: Не согласен кто-то…

С. КОРЗУН: если твоя задача наоборот – пустить пыль в глаза, организовать какую-то кампанию в защиту чего-то, корпоративных государственных интересов или ещё чего-то, такой человек, я не думаю, что смог бы работать на радиостанции журналистом, на «Эхо Москвы».

К. ЛАРИНА: Нет, я не говорю про «Эхо Москвы», я говорю о тех, кто выстроился в сегодняшнюю вертикаль.

С. КОРЗУН: Государство даёт свои задача.

К. ЛАРИНА: Скажи мне ,как должны выстраиваться отношения государство и СМИ, в которых государство имеет некий пакет своих акций.

С. КОРЗУН: Мне кажется, что государство должно, скрепя зубы, терпеть. Это самые лучшие взаимоотношения.

К. ЛАРИНА: Ведь есть же такой пример в других странах.

С. КОРЗУН: Есть, наверное, и не один.

К. ЛАРИНА: Есть и другие примеры, когда вмешиваются, требуют служить своим интересам, но хочется верить, что это не принято в цивилизованных странах. Почему у нас это принято?

С. КОРЗУН: Вертикаль власти или как она там называется? Жёсткая, и под эту вертикаль, способны в этой вертикали удержаться только люди, которые вертикально ориентированы, и в какой-то степени полупроводники сверху вниз, снизу вверх проходят гораздо хуже. Когда разрешают, начинают проходить ,поток идёт. Но обще ощущение, что государство не очень стремится знать, что происходит там, внизу, если это не влияет на интересы тех, кто у власти. Как только это влияет на интересах тех ,кто у власти, значит оно начинает этим интересоваться. И тем, что внизу происходит.

В истории с народными выступлениями, сокращение рабочих под Питером, история… власть в принципе это не интересовало бы. Вот сказали одному человеку – мы тебе поможем, только этого чтобы не было. А это вот случилось. Понятно, что обидно. Раз человек будет работать, интересы бизнеса его, но он знает точно, что за это всё голову сниму, всего лишат. И пустят куда-нибудь, довольно далеко. Теперь он этого не допустит. Власть даёт свои, достаточно жёсткие сигналы во многих случаях. Любая власть, надо властью пользоваться. Другое дело, что терпеть нового, не любить, ненавидеть, но терпеть.

Потому что в нашем обществе нет понимания того, что свободная пресса в самом широком смысле, широкая журналистика и свобода слова, она и есть основа выживаемости государства. Забудем о том, что власть развращает. Любой человек, который долго сидит на одном месте, перестаёт воспринимать сигналы, которые идут к нему. Он считает, что он всё знает. Я помню это прекрасно по своей работе главным редактором на «Эхо Москвы». В последнее время было чёткое ощущение, что меня никто не понимает. Не в политическом смысле, мы все в этом смысле единомышленники.

А я вот знаю, что это не будем, это… нет, тоже не надо. Вот это можно попробовать. Такое ощущение, что ты знаешь всё, у тебя огромный опыт, всё это через себя пропустил. И я понимал, как я тупею на своих собственных глазах. Я становлюсь более нетерпимым к другому мнению, мне кажется, что я принимаю однозначно правильные решения, реже собираешь совещания, с кем-то советуешься. Думаешь, что знаешь всё. А это ведёт к загниванию.

Мне кажется, что я вовремя ушёл из главных редакторов, тем боле, что не ушёл из сотрудников и из журналистов, ещё долго. Плодотворно поработал, да и кто знает, может ещё поработаю…

К. ЛАРИНА: А много ты таких людей знаешь, не только журналистов, но и политиков, которые сознательно отказываются от власти, понимая, что это ведёт, как ты говоришь, к загниванию, что я должен уйти и уступить своё место другому?

С. КОРЗУН: Ну, во-первых, я многих не знаю, кто там выращивал капусту в Риме? «А посмотрите, какая у меня капуста!» А я могу сказать – а посмотрите, как у меня дети интересно развиваются! Мелкому восемь лет, а какая личность уже по-своему!

К. ЛАРИНА: То есть, в принципе, если бы не нужда зарабатывать деньги, ты бы вообще из этого бизнеса ушёл?

С. КОРЗУН: Хороший вопрос, провокационный. Но всё-таки он мне близкий, этот бизнес. Ну, если представить, что денег достаточно, может быть блогами занимался бы вот ровно… Возвращаясь к этому. Ну, чем-то надо, потому что невозможно совсем… Можно говорить, что мне по фиг, что думают другие, но какой-то минимум общественного признания, не обязательно в рамках всего общество, хотя бы коллег-журналистов, всё-таки человеку необходим, чтобы понимать, куда он движется.

К. ЛАРИНА: А почему ты не стал общественно значимой фигурой? Был момент в нашей истории, истории журналистики прежде всего, когда журналисты стали политиками. Это был то ли 1996 год, какой-то знаковый год для журналистики, когда публиковались списки «Самые популярные политики года», и там одно из главных мест занимал Евгений Киселёв. И это было предметом для обсуждения, была журналистика, стала политикой.

С. КОРЗУН: Есть люди, которые хотят непосредственно влиять через свою личность на процессы, происходящие в обществе. Не буду никого выдавать, но например ,Михаил Леонтьев сам неоднократно заявлял ,что он не журналист, он политик, человек, который видит какие-то процессы в обществе и хочет на них влиять…

К. ЛАРИНА: И проводник.

С. КОРЗУН: А как он будет это проводить, будучи депутатом, президентом, министром, либо журналистом, это совершенно неважно. Есть люди, которые к этому не стремятся. У меня тоже была иллюзия, что я могу влиять своим словом, тем, что я придумываю, на общество. Эта иллюзия развеялась где-то году к 1993-ему уже. Если помнишь, был период, когда Андрюша Черкизов, царство ему небесное, уходил в чиновники, и мы заменяли его, делали неделями эти комментарии, оказалось увлекательно, здорово, тоже система, которую разработали.

Но потом я понял ,что слово падает в пустоту. Не знаю, по какой причине, то ли те, кто наверху, не слышат, то ли слово недостаточно весомое, неважно. Но мне это перестало быть важным, потеряло смысл в какой-то степени. И поскольку я человек скорее частный и индивидуальный, чем общественный, мне совершенно неважно быть в фокусе общественного интереса, мне важно быть интересным, оставаться был полезным для тех немногих людей, которые в моём близком окружении.

К. ЛАРИНА: Возьмём и выдвинем тебя куда-нибудь.

С. КОРЗУН: Фиг!

К. ЛАРИНА: не хочешь? Друзья мои, давайте несколько звонков. Рябочкина Оля. Знаешь Рябочкину Олю?

С. КОРЗУН: А то! Кто ж не знает!

К. ЛАРИНА: Посмотри, какая красавица! Оля! Итак, 363-36-59, напомню, в нашей студии первый главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Сергей Корзун. Давай, включай! Ты будешь включать или я? Ждём. Я уже могу включить, Оля, всё, вижу! 363-36-59. Алло! Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Алло! Добрый день.

С. КОРЗУН: Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я давнишний поклонник «Эхо Москвы» и Сергея Львовича тем более. Сергей Львович, я до сих пор остаюсь им, но я могу засвидетельствовать, что политика несколько изменилась с тех пор, как Вы перестали быть главным редактором, а главным редактором является Венедиктов. В частности, Вы называли Проханова. Я думаю ,что в Ваше время этот товарищ не мог бы выступать.

К. ЛАРИНА: А он тогда нигде не мог бы выступать, он был красно-коричневым.

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): ещё Максим Шевченко…

К. ЛАРИНА: Ну что Вы хотите спросить?

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Как Вы конкретно к этому относитесь?

С. КОРЗУН: А как Вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Меня зовут Виктор. Можно Виктор Борисович.

С. КОРЗУН: Виктор Борисович, я Вам раскрою страшную тайну, что уходя, я завещал Венедиктову и Бунтману…

К. ЛАРИНА: Проханова.

С. КОРЗУН: Да, Проханова… А Проханов и при мне ,по-моему, приходил в эфире «Эхо Москвы», но это установка была наша общая. Абсолютно! На самых ранних этапах люди, которые были обижены вниманием со стороны официальной прессы, у нас была рубрика или заход на рубрику, трибуна для меньшинства или что-то в этом роде. Дело в том ,что меньшинство, мало того, что оно может перерасти в большинство…

К. ЛАРИНА: как сегодня и произошло.

С. КОРЗУН: Да. Но оно играет чрезвычайно важную роль в процессе функционирования демократии. И терпимость демократии в уважении интересов меньшинства, в том числе интеллектуального меньшинства. И положа руку на сердце, любой человек, в том числе когда либерализм мой был безбрежен, даже фашизирующие, были они в наших эфирах, имел право придти в эфир и высказать сувою точку зрения. И он мог поспорить, и с ним могли поспорить.

Так что в этом смысле я абсолютно терпимый. И в этом понимании совершенно либеральный человек. Каждый человек имеет право на высказывание своего собственного, даже не аргументированного мнения, если оно не аргументированное, то другие аргументы это раскроют.

К. ЛАРИНА: тут есть очень важный момент, о котором мы чуть-чуть сказали, что если 20 лет назад, если Проханов и был, я не помню, был он или нет, газета «День» у него была.

С. КОРЗУН: Мы её и в обзоры брали, и читали, и цитировали.

К. ЛАРИНА: Но всё-таки, он тогда был рупором меньшинства, о чём ты говоришь, а сегодня Проханов – это рупор большинства.

С. КОРЗУН: Ну, здесь можно спорить, кто как оценивает. Надо референдум организовать. Является ли вашим рупором….

К. ЛАРИНА: Я думаю ,что можно. Он тоже человек не глупый, очень чувствует время, прекрасно понимает эту перемену.

С. КОРЗУН: Это один из лучших полемистов нашего времени, независимо от ориентации, от взглядов.

К. ЛАРИНА: Следующий звонок. 363-36-59. Алло! Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Добрый день.

С. ПАРХОМЕНКО: Добрый.

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Это Юрий Владимирович из Волгоградской области. Скажите пожалуйста, как Вы думаете, не кажется ли Вам, что сейчас международное сообщество в меньшей степени заинтересовано правами человека в России, по-сравнению с Советским Союзом. Это первый вопрос. Скажите, а Вы не думаете, что режим «Единой России» занимается таким же [невнятно], как и те ,кто взорвали метров в Москве. На эти вопросы я бы хотел услышать ответ.

С. КОРЗУН: Спасибо. По поводу мирового сообщества, я думаю ,что оно меньше значительно озабочено правами человека в России, потому что в целом, если брать ситуацию, у нас гораздо больше сейчас внутренних механизмов для того, чтобы эти права отстаивать, включая Европейский Суд по правам человека и другие механизмы. Когда включаются механизмы, соответственно…

К. ЛАРИНА: У нас одних уполномоченных сколько!

С. КОРЗУН: А второй вопрос о равной ответственности, очень непростой вопрос. Можно долгую дискуссию устроить по этому поводу и всё равно мне не кажется, что ответственность человека, который сознательно берёт на себя лишить жизни ни в чём не повинных людей, равно ответственности государства, которое, проводя свою политику, интересы этого человека или группы людей, затрагивает. На одну доску террористов и государство ставить нельзя ни в коем случае.

К. ЛАРИНА: Ещё звонок, 363-36-59. Алло! Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Добрый день.

С. ПАРХОМЕНКО: Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): С праздником вас.

С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо. И Вас так же.

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Это Омск беспокоит, майор в отставке. Меня интересует мнение первого главного редактора «Эхо Москвы», почему, куда у нас переродится трусость перед чиновниками, перед властью. В чём причина? Я проработал 20 лет в системе уголовно-исполнительной. И не могу понять, в чём причина кроется в нашей трусости, пассивности?

К. ЛАРИНА: Спасибо Вам огромное. Это мой любимый вопрос. С удовольствием его тоже задаю Сергею Корзуну, может быть он знает.

С. КОРЗУН: Ответ сложен и прост одновременно. Только когда человек не только начнёт уважать себя, когда человек сможет жить, не зная, кто его президент, кто его мэр, кто глава управы района, когда его личная жизнь, да и общественная ,не будет зависеть от каких-то непосредственных начальников по жизни. Только в этой ситуации он сможет приобрести уважения к окружающим его людям, соответственно и к себе. Тогда и чиновников будет строить по-своему. Дело в том ,что чиновники могут нас построить, а мы их построить не можем. Потому что во многих бытовых ситуациях мы зависим абсолютно полностью от их произвола.

Хороший чиновник – хорошо относится, плохой – значит плохо. В этом смысле мы все остаёмся достаточно бесправными, что связано и с экономическими причинами . Если у человека есть своё дело легальное абсолютно, не то, на котором его держат ,как на удочку, вот у тебя могут за нарушение правил противопожарной безопасности, за что угодно могут прижать в любой момент. У нас государство продолжает держать людей на коротком поводке. Ты ведёшь себя прилично с точки зрения государства, значит трогать не будем, закроем глаза, возьмём твою маленькую или большую взятку, и всё чинно и мирно будет.

Только начинаешь высовываться – хоп! Противопожарная ,СЭС, ещё кто-нибудь возьмёт и прижучит. В этой ситуации человек, завязанный на интересы своей семьи, конечно, он будет трусить, не трусить, тут уже как сказать. Вообще, на амбразуры не каждый бросится просто так, оставив свою семью не прикрытой.

К. ЛАРИНА: тем более один. Вспоминая 90-е годы, конец 80-х, когда эти митинги были, и тогда разгоняли, между прочим, дорогие дети, которые сегодня удивляетесь, что вас дубинками бьют, ничего не изменилось. Точно так же разгоняли, правда это было в Лужниках и в центре города, точно так же вызывали… тогда ОМОН был? Я не помню…

С. КОРЗУН: Ну ,были какие-то спецчасти.

К. ЛАРИНА: Милиция ходила.

С. КОРЗУН: Было и такое. Были и достаточно мирные ,сами себя давили, много чего было в нашей истории.

К. ЛАРИНА: Ну что, ещё один звонок успеваем, раз так пошло, такие серьёзные вопросы, я очень рада. Алло! Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Здравствуйте!

С. КОРЗУН: Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ (по телефону): Я хотел бы задать такой вопрос, насчёт испорченности власти. Венедиктов ведёт передачу «Без посредников», он постоянно грубо говорит «Я хочу, это моё»…

К. ЛАРИНА: Нет, давайте… я этого уже не люблю. Этого мы не будем делать. Нехорошо, ей-богу, ребята! С Венедиктовым разберитесь сами.

С. КОРЗУН: Я скажу, когда я был главным редактором, я тоже считал себя царём и богом. Но принципы либерального управления на корпорации не распространяются.

К. ЛАРИНА: Я вас умоляю… Я абсолютно принимаю. Это как в театре, тоже самое. Невозможна демократия в театре. А здесь же у нас сплошные гении, Серёжа не даст соврать. Художники сплошные! За звукорежиссёрским пультом такие непростые сидят люди! Попробуй с ними тут разведи демократию! Так, ну, ещё… или уже хватит? Уже нет времени. У нас последняя лирическая рубрика. Кстати о Венедиктове. Венедиктов, к сожалению, у нас человек не музыкальный. У него есть свои пристрастия, он очень любит музыку французскую, он очень любит Высоцкого, Дассена.

Собственно говоря, как ты ушёл, с тех пор у него вкусы не изменились.

С. КОРЗУН: Я думаю, что они формировались ещё значительно.

К. ЛАРИНА: Поэтому мы сейчас живём без музыки. Музыка у нас спрятана в ночи. Поэтому когда я принимала приглашение вести эту программу и согласилась вести программу «Сотрудники», я поставила одно условие. Что в конце обязательно будет музыка. Любимая музыка моего гостя, то есть, в данном случае Сергея Корзуна. Расскажи мне ,пожалуйста, что мы услышим в конце программы?

С. КОРЗУН: О своей любимой музыке. Вообще, любимой музыки у меня много, она меняется со временем, я не могу сказать, что к чему-то прикипел. Даже рэп начинает нравиться. Наш социальный рэп начинает нравиться. Не столько даже через детей, на самом деле он становится социальным.

К. ЛАРИНА: То, что в своё время было нашим роком, да?

С. КОРЗУН: да. Шансон в русском понимании я очень люблю. Во французском люблю песню, даже шансоном её назвать особо нельзя, это Франсуаза Арди, песенка из 60-х годов, любимая музыка моей старшей сестры, которая тоже учила французский, и моей тоже стала, значит будет одна симпатичная песенка. А вообще-то, я давал тебе выбор. Или на 13 минут могли бы…

К. ЛАРИНА: На 13 нет, на две.

С. КОРЗУН: «Pink Floyd», Высоцкий, «Песни конченного человека», «Я хочу быть с тобой», «Наутилус-Помпилиус», да много чего на самом деле! Я уж не говорю про Битлов, настолько неудобно было бы их запустить.

К. ЛАРИНА: Тем более, с них всё начиналось.

С. КОРЗУН: Давайте тогда французы, Франсуаза Арди, такая совсем домашняя, нежная песенка.

К. ЛАРИНА: Это Сергей Корзун, которого мы все очень любим. Я тут за весь коллектив говорю, имею полное право. Спасибо тебе большое. Приходи почаще. А может ещё поработаешь с нами.

С. КОРЗУН: Спасибо.

А ТЕПЕРЬ ЛЮБИМАЯ МУЗЫКА НАШЕГО СОТРУДНИКА

(Звучит песня в исполнении Франсуазы Арди)