Купить мерч «Эха»:

Роман Плюсов - Сотрудники - 2008-07-11

11.07.2008
Роман Плюсов - Сотрудники - 2008-07-11 Скачать

С. БУНТМАН: Добрый вечер. 23:09, Сергей Бунтман у микрофона. А тот, кого вы видите сейчас…какая-то у нас хорошая камера стала…Роман Плюсов! Рома, улыбнись!

Р. ПЛЮСОВ: Нормально?

С. БУНТМАН: Вот! Светло, хорошая камера, всё отлично видно! Пожалуйста, смотрите, слушайте, задавайте вопросы +7-985-970-45-45. Слушаем пока характеристику.

ЮСТАС – АЛЕКСУ

Характеристика на сотрудника радиостанции «Эхо Москвы» Плюсова Романа, агентурный псевдоним не обнаружен. На радиостанции с 2004 года. Этапы его агентурного пути: инфореферент, корреспондент, ведущий передачи «Свой дом», список не закрыт. Известен особым отношением к республикам Северного Кавказа. Зарекомендовал себя со всех сторон. Характер, скорее, не нордический, ищущий, настойчивый. Мастерски владеет всеми способами получения информации и её донесения. В еде и одежде абсолютно неприхотлив. Его кредо – что жена приготовит и купит, то и съем. В связях, порочащих его, замечен не был. В свободное от работы время увлекается профессионально воспитанием дочери.

ЮСТАС

С. БУНТМАН: Приступим. «Я нашёл Плюсова «В Контакте», сейчас буду смотреть фотки» - ДжейСи Дентон, инженер теперь у нас ДжейСи Дентон. Тут у нас, я не могу отделаться от этого ощущения, что ДейСи Дентон не просто человек у компьютера где-то там, а он ещё ко всему и инженер. 2004 год. Ты до Беслана пришёл или после?

Р. ПЛЮСОВ: Я пришёл во время. Я пришёл буквально через некоторое время случился Беслан и я очень хорошо всё это помню.

С. БУНТМАН: А что это для тебя было? Ты пришёл, чуть позже ты расскажешь, почему это, в принципе, не меньше, чем всех это должно тебя волновать.

Р. ПЛЮСОВ: Очень хорошо помню тот день. Буквально за несколько дней произошло несколько взрывов на самолётах, я помню, мы очень серьёзно работали, буквально круглые сутки, оставались на ночь. И когда после очередной ночной смены я пошёл домой, совершенно в каком-то… Это перед 1 сентября, было такое состояние полусонное, тяжело было воспринимать информацию. И в этот момент я узнал, позвонили и сказали. Причём, что сразу же не пришло осознание масштабов. Не было осознания масштабов. Захватили школу. После той подготовки террористической, когда два самолёта, что-то в метро было.

С. БУНТМАН: Около метро. А никогда не приходит осознание. Как и с Норд-Остом тоже было, в театре заложники.

Р. ПЛЮСОВ: Потом начинаешь понимать и осознавать, и осмысливать это. Понимаешь масштабы трагедии, когда приходят сообщения, ты понимаешь, что половина того, что говорят об этом – это ложь…

С. БУНТМАН: Мы с Венедиктовым сели и стали на бумажке считать, что такое 1 сентября в школе.

Р. ПЛЮСОВ: Да, и 300 человек.

С. БУНТМАН: Да, этого быть не может, потому, что не может быть никогда. Но при этом ты ещё должен себе представлять, это было совершенно по-другому, не так, как мы.

Р. ПЛЮСОВ: Да. Потому, что я приехал тогда, буквально полгода я жил в Москве и чуть меньше работал на «Эхе». И совершенно по-другому воспринимался и потом информации. Раньше я работал в региональных новостях. Это, всё-таки, немножечко другой масштаб, другие интересы, всё другое. И поэтому всё воспринималось, не скажу, что острее, потому, что я видел, когда мои коллеги сидели и писали интервью из Беслана и просто лились слёзы… Было очень тяжело всё это.

С. БУНТМАН: Давай вернёмся чуть-чуть раньше. С чего ты начинал, что ты закончил, где учился, как ты шёл на «Эхо»?

Р. ПЛЮСОВ: На «Эхо» мой приход, это было… «Эхо» я брал, как неприступную крепость. Несколько раз, с осадой. Первый раз мне сказали прямо с порога: «До свидания. Нам такие не нужны».

С. БУНТМАН: А это почему?

Р. ПЛЮСОВ: Там много было причин, наверное. И основная то, может быть, что я приехал из региона и не представлял специфики. Я приехал из Карелии. Я учился и работал в республике Карелия на телевидении, на ГТРК, потом перешёл на ТВ6 и ТВС, это была местная сеть. Я работал там ведущим новостей, вёл новости на телевидении. Приехал в Москву и первый раз мне совершенно жёстко сказали: «Нет. Это не для тебя. До свидания». И когда второй раз я пришёл примерно через месяц, я ещё подумал, всё взвесил. И пришёл второй раз, сел перед Мариной Королёвой и сказал: «Не встану, пока хотя кем меня не возьмёте». Меня взяли инфореферентом. Я поясню слушателям, может быть, они не знают…

С. БУНТМАН: Слушатели «Сотрудников» уже знают наизусть.

Р. ПЛЮСОВ: Это подразделение в службе информации, которое занимается интервью.

С. БУНТМАН: С этого начинают, что абсолютно правильно.

Р. ПЛЮСОВ: За короткий срок можно войти в тему, куда звонить, кто что комментирует, какие политики, экономисты, это буквально за месяц можно понять смысл и суть, может не смысл, а суть понять, войти в тему Новостей федерального уровня.

С. БУНТМАН: Причём, что меня поражало, там надо всегда очень быстро соображать на разные темы.

Р. ПЛЮСОВ: В голове должно быть сразу всё. Несколько тем, ты должен всё помнить. Ты звонишь, разговариваешь с лидером думской фракции, раздаётся звонок и говорят: «Мы звоним от такого-то чиновника», и ты должен моментально переключиться на другую тему, вспомнить вопросы, вспомнить тему, абсолютно должно быть чётко всё и профессионально. В общем, служба инфореферентов – это мощная служба.

С. БУНТМАН: Причём, я должен сказать, что далеко не всегда, и в чём-то это правильно, редакторы или ведущие Новостей утруждают себя долгими и занудливыми объяснениями, о чём идёт речь. Потому, что считается, что инфореферент, как и все остальные, должен быть в потоке информации, что он должен, когда ему называют фамилии, достаточно средне-известную, то он должен быть в курсе. Депутат ли, другой ньюсмейкер. Как с этим справляться, когда тебе говорят: «Запиши мне быстренько….»

Р. ПЛЮСОВ: Ну, я всегда в работе своей, я инфореферентом проработал около года, потом перешёл в корреспондентскую службу и надеюсь, что этим не закончится мой рост, я всегда ориентируюсь на свои интересы. Какой бы человек не был, с кем бы я не разговаривал, я смотрю, что было бы мне интересно узнать от этого человека. И так же в передаче «Свой дом» про недвижимость, что интересно мне. Если, предположим, возникает какая-то проблема, я всегда ориентируюсь на свою семью, на свою супругу, что было бы интересно ей узнать от этого человека. Какая бы тема сложная не была, всегда можно что-то вычленить интересного.

С. БУНТМАН: Чтобы жена не ушла от приёмника.

Р. ПЛЮСОВ: Не переключила волну. И поэтому я ориентируюсь на это, ориентируюсь на себя, на своих близких. Проще общаться с людьми. И, как правило, редко такое бывало, как правило, это срабатывает, то, что говорят люди.

С. БУНТМАН: Но в перспективе есть опасность, чем профессиональнее ты станешь, чем больше ты знаешь о каком-то предмете, есть такая опасность, каждый человек в чём-то специалист в определенной степени. И когда он начнёт выяснять у своего коллеги очень серьёзные нюансы, никому не нужен такой материал. Очень серьёзные начнёт. Как этого избежать?

Р. ПЛЮСОВ: Согласен. Мне кажется, когда в материалах, которые я готовлю в корреспондентской службе, мне помогает, например, очень хорошо помогает, на радиостанции у нас каждая секунда дорога. Поэтому очень жёсткий хронометраж. Мне помогает не забываться, не замыливаться в этих подробностях, помогает хронометраж. Я знаю, что 1 минута длится репортаж или 5 минут длятся новости, и в эти 5 минут я должен рассказать и дать картину.

С. БУНТМАН: Ну да. С одной стороны отрезать все банальности, уже их отрезать. «Здравствуйте, а что вы думаете изначально?» Или сразу не идти: «Как вы считаете, формула такого-то…»

Р. ПЛЮСОВ: Сразу в бой. Начинать с самого главного и самого интересного.

С. БУНТМАН: Сразу самое главное – удержать жену у приёмника. Понятно! Роман Плюсов. Мы продолжаем. Вы, я надеюсь, смотрите веб-трансляцию, у нас подозрительно хорошего качества появилось… Нет никаких теней в тёмном углу, а есть нормальная и хорошая картинка. Так что, смотрите – и увидите. Смешно очень здесь… Дмитрий из Ленинградской области: «Блин! Карелия! Почти наши люди на «Эхе». Да ещё и брать не хотели!» А Карелия… Чему ты там учился и как ты пришёл именно на региональное телевидение?

Р. ПЛЮСОВ: Я учился в Петрозаводском Государственном Университете. Получил, я считаю, классическое историческое образование. Я по образованию историк, преподаватель истории. Работал в школе, в московской школе работал, правда, не долго, потому, что пришёл на «Эхо» и понял, что совмещать совершенно невозможно. Пришлось мне из школы уйти. Сначала полставки взял, потом детей доучил и пришлось мне уходить. А в Карелии учился на историка, пошёл работать на телевидение, попал случайно, мне понравилось, затянуло. Хотя хотел работать журналистом, я не буду говорить, что с рождения, но, наверное, очень давно.

С. БУНТМАН: А почему тогда выбрал историю?

Р. ПЛЮСОВ: История… Если сказать честно, не в обиду тем, кто получал журналистское образование, я отношусь с сомнением к журналистскому образованию, как к таковому. Я не считаю это образованием. Человек, который получает специальность «Журналист», это не образование. Я считаю, если ты можешь достать информацию оперативно, объяснить её доступно людям, любому человеку любую по сложности информацию и любому человеку, то ты журналист. Если же ты получаешь образование, а у тебя этого нет, я видел очень много людей, которые приходят к нам стажироваться с журфака, и не берут. А историческое образование, я очень благодарен родителям, которые меня отправили на истфак. Я вначале этого не понимал, мне было сложно учиться, такой материал огромный, нужно столько читать, нужно столько всего перелопатить самому, библиотеки постоянные… Я по жизни люблю шумные компании, тусовки, поэтому было очень тяжело. Где-то курсу к 4-5, когда я пошёл на работу в Новости, я понял, что историческое образование это очень круто. Особенно для журналистики.

С. БУНТМАН: А какая у тебя была специализация?

Р. ПЛЮСОВ: Отечественная история, средневековье. У меня диплом – «Великокняжеские отношения в середине 13 века, Александр Невский». Я со школы пришёл с сияющим взглядом, начинаю читать западных исследователей по поводу Александра Невского…

С. БУНТМАН: Начинаешь документы читать.

Р. ПЛЮСОВ: …и понимаю, что, Боже мой! Там такие вещи! Я сперва не хотел верить в это всё, я хотел отказаться от этой темы, потому, что для меня в школьном понимании, Александр Невский – святой, благоверный, великий князь.

С. БУНТМАН: А одно другому не мешает, что святой князь, есть исторический Александр Невский, а есть ещё Александр Невский в кино.

Р. ПЛЮСОВ: Да. И тот, который оказался исторический, я был, мягко говоря, шокирован. Я не буду употреблять такие термины, как «предатель», который предал своего брата…

С. БУНТМАН: Тебя научили в контексте эпохи на это смотреть?

Р. ПЛЮСОВ: Да. Конечно.

С. БУНТМАН: Никогда не вырывать человека или какое-то событие из контекста. Это тоже для журналиста очень важно. Понять, что, кто хотел в данный момент в своей эпохе, в своём месте. Это же тоже очень важно.

Р. ПЛЮСОВ: Да. Такие были отношения, да, правда. И образование я приехал получать в Карелию из Мурманской области. Родился я за Полярным кругом, я знаю, что такое полярная ночь и полярный день, когда зимой солнце не всходит, а летом солнце не заходит, по горизонту скользит и дальше вверх. Родился в маленьком городке в Мурманской области. Я очень благодарен своим родителям, люблю их, они у меня просто уникальные люди, которые смогли меня из этого маленького города отправить, оторвать от себя. Мне было очень тяжело уезжать в 16 лет непонятно куда, самостоятельная жизнь, они настояли, они меня отправили. То, что сегодня у меня есть, это благодаря им.

С. БУНТМАН: Скажи мне, у тебя классический ход из Мурманской области. Ты двинулся сначала, и вот у тебя потихоньку ушёл в центр России и всё больше и больше. То, что в других странах называется поднимаются. А если ты с севера на юг, то ты спускался по широтам. А что такое вырасти в Мурманской области? Это что такое? И что это за городок, какой величины, вот интересно, всё-таки?

Р. ПЛЮСОВ: Ну, городок, я даже не скажу, что это район Москвы. Весь мой город – 50 тыс. населения, несколько домов, небоскрёбов, в них можно вместить весь наш город. Очень холодно. До 16 лет в школу перебежками, от магазина к магазину.

С. БУНТМАН: Далеко школа была?

Р. ПЛЮСОВ: По тем меркам далеко. 10 минут ходьбы, это очень далеко по меркам моего города. Сейчас, если до работы 1,5-2 часа добираешься, то это нормально.

С. БУНТМАН: Ну, метро или машины, это совершенно другой климат, другой город.

Р. ПЛЮСОВ: Просыпаешься утром – сугробы огромные! И через эти сугробы! А на небе северное сияние… Знаете, такое, совершенно уникальное, зрелище, когда всё небо изумрудным, фиолетовым, тёмно-красным, бордовым всё переливается, небо двигается. Это можно посмотреть только в Заполярье, больше такого нигде нет. Мурманская область почти вся находится в Заполярье. Я видел это всё.

С. БУНТМАН: Здорово! Действительно, здорово! «Я тоже родился в Мурманской области, город Заполярный. А ты, Плюсов, из какого?» - ДжейСи Дентон наш, инженер любимый.

Р. ПЛЮСОВ: Я из Мончегорска, градообразующее предприятие «Норильский никель», у меня отец работает на этом комбинате.

С. БУНТМАН: Я знаю только по курсу экономической географии СССР, в своё время.

Р. ПЛЮСОВ: Очень суровые условия. Просто для сравнения. Есть такие заводы в Канаде, предположим. Китай не берём, если цивилизованные страны. Люди туда приезжают, пять лет живут и уезжают. В нашей стране приходится жить всю жизнь в таких условиях, когда зимой вообще нет света, всё время темно. Летом всё время светло. Очень и очень суровые условия. Но вот я вспоминаю, очень тяжело мне было уезжать в Карелию. Но, всё-таки, я сделал это. А потом в Москву было переезжать легче гораздо. Хотя тоже рвались связи, отношения, всё это было тяжело, всё было очень проблематично, переезжать в Москву. И первый год, конечно, здесь очень часто появлялись такие мысли, не бросить ли всё и не вернуться ли обратно. Я понимаю, что тогда я дал себе год.

Я хочу предостеречь наших слушателей, которые слушают нас в других городах. Существует такое мнение, что в Москву приезжаешь, на тебя начинают сверху сыпаться баксы, всё хорошо и всё красиво. К сожалению, не так, конечно. Очень нужно быть жёстким, нужно знать, что хочешь. Нужно идти, идти и не оглядываться.

С. БУНТМАН: Жёсткость тоже не надо преувеличивать. Есть другое, если до Москвы добрался, то сыпятся баксы, а другой полюс – до Москвы добрался, все тебя тут ненавидят, каждый хочет пнуть. Это два полюса. Один – что тут золотой дождь, а другой, что здесь тебя все сожрут, если ты сам не будешь жрать. Но не то, не то не верно. Валентина спрашивает: «Уважаемый Роман! Скажите честно, учителем не захотели работать в школе, потому, что там зарплата небольшая? Зачем тогда учиться на учителя, чтобы работать по другой специальности? Это сейчас свойственно молодежи. Будьте искренним, пожалуйста».

Р. ПЛЮСОВ: Я в начале подчеркнул, что я получил историческое образование, а не педагогическая. Я историк по образованию. Моя первая специализация – историк. А второе – преподаватель. Даже не учитель, а преподаватель истории. Потому, что учитель это в педагогическом ВУЗе, где много часов педагогики. У меня была педагогика, но не в таких объёмах, как в педагогических ВУЗах. Я историк.

С. БУНТМАН: Там тоже есть обязательная практика.

Р. ПЛЮСОВ: У нас была обязательная практика. А в школе очень интересно работать. Очень интересно с детьми общаться. И сколько берёшь у них какой-то энергии, смотришь на сложные вещи простыми глазами. Очень часто я приходил к ним, когда были какие-то вопросы, советовался с ними и получал такие уникальные советы! От детей, которые не обременены какими-то мыслями. А ушёл из школы, в том числе, и из-за финансовой ситуации. Я получал в школе на полставке… Последний раз я получил 1,5 тысячи рублей. Мобильный телефон и проезд в месяц. Как жить на такие деньги, когда семья, дети, квартира…

С. БУНТМАН: Да. Но, между прочим, я не знаю, со школой что-то надо делать, естественно. С другой стороны, там, действительно, очень интересно работать, даже когда это не специальность. Я помню, как мы совмещали. Алексей Венедиктов профессионально очень долго совмещал, много-много лет совмещал, пока это не стало невозможным. Где-то надо было халтурить. Но не здесь же, и не там же. Потом я очень хорошо помню, как с удовольствием занимался в школе, помимо своей основной работы.

Р. ПЛЮСОВ: Это очень интересная работа.

С. БУНТМАН: Конечно. Но это отдельная проблема, потому, что в школе происходит.. и с деньгами тоже. «Мой сын стажировался на ВГТРК Башкортостан полгода, проработал, плюнул и ушёл. «Служить бы рад, прислуживаться тошно» - Руслан из Уфы говорит. Ну, это сложное дело. Это тоже отдельная ситуация. Как и где работать. «На какого мультипликационного персонажа Вы похожи?» По-моему, ни на кого не похож. Не знаю…

Р. ПЛЮСОВ: Может быть, похож. Сейчас не могу я сориентироваться. Может быть, характером. Ведь каждый человек похож на того или иного героя мультипликационного характером. Не могу даже я что-то…

С. БУНТМАН: Вот смотри… Нина говорит: «У меня тётя из Мончегорска здесь.» «Мончегорск, откуда Рома и Заполярный, откуда я, эти два города стоят на комбинатах». «У тебя отец, а у меня мама там работает».

Р. ПЛЮСОВ: Здесь очень много наших земляков, и тех, которые работают в журналистике, на телевидении, есть на федеральных каналах, есть очень известные шоу-мены, которые приехали с Севера, с маленьких городочков. И мне кажется, что ничего в этом удивительного нет.

С. БУНТМАН: Конечно! Это нормально. Мне кажется, что этого должно быть ещё больше, на самом деле. А вот скажи мне, а что должно быть, чтобы этого было больше? Даже какого-то взаимного обмена. Не такого, как в советское время, куда пошлют или работать, или не скажем почему, куда-нибудь сильно далеко. Ты никогда не думал о том, как сделать так, чтобы был в России гораздо больший обмен, большая мобильность? Ведь в таких больших странах, как Штаты, например, существует гораздо большая мобильность людей, которые могут на Западе, на Востоке работать, на Севере, на Юге могут. Вот интересно было бы, в России могло бы такое быть?

Р. ПЛЮСОВ: Я думаю, что у нас навряд ли, потому, что я смотрю, например, по своим знакомым, друзьям, которые могут уехать, могут быть успешными, зарабатывать гораздо больше, но не едут. Я не знаю, почему. Может, какая-то боязнь, потому, что в нашей стране люди очень ценят стабильность и спокойствие. Это разные вещи – стабильность и спокойствие. Если тут стабильность, которая… У нас же, мне кажется, сегодня нам внушают, что у нас стабильность.

С. БУНТМАН: А может, это боязнь, как раньше, сняться с места, потом не иметь возможности вернуться?

Р. ПЛЮСОВ: И это тоже. Боязнь того, что не будешь там востребован, не сможешь вернуться. Боязнь того, что вроде, здесь я нужен… Я когда уезжал из Петрозаводска, мне главный редактор говорил: «Рома! Куда ты поедешь! Кому ты там нужен? Ты здесь работаешь ведущим новостей. Тебя все знают, в центре событий, в центре жизни этой, карельской». А я ему тогда говорю… А получал я 3 тыс. рублей зарплаты. Я говорю: «Конечно, всё упирается в зарплату, если бы она была бы хоть чуть-чуть побольше, чтобы я мог бы хоть как-то, что-то, чего-то…» Нет. Зарплату повышать мы не можем, не с чего. В итоге я собрался и поехать. Кстати говоря, почему я уехал в Москву. Благодаря Матвею Ганапольскому. Это то, почему переезжают люди. Сейчас этого меньше, потому, что «Интерньюз» закрылся. Когда я работал на ГТРК, я там вел свою программу, молодежную, информационно-развлекательную программу, с пейджером, интерактивом. И меня отправили учиться в «Интерньюз». А Матвей Юрьевич, как раз у него был курс «Ведущий информационно-развлекательной программы». Я приехал к Ганапольскому, посмотрел, как он всё это… Матвей Юрьевич, он же умеет!

С. БУНТМАН: Ещё как!

Р. ПЛЮСОВ: Колоритно, красиво. Я просто понял, что надо скалывать. Надо ехать! И поэтому я очень благодарен М.Ю. Ганапольскому. Он ничего для этого не делал, нас там было 12 человек. Там было 60 заявок по всей России, нас отобрали 12 человек, я попал в эту дюжину. Он ничего для этого не делал. Он просто рассказывал какие-то особенности, на своём опыте прямого эфира. И так рассказывал, так я пришёл сюда первый раз просто посмотреть. Я понял, что всё, пришёл момент, надо уезжать. Поэтому я, честно говоря, очень горжусь своими учителями, потому, что мои учителя это М.Ю. Ганапольский, Владимир Варфоломеев, Алексей Венедиктов, Марина Королёва, Алексей Воробьёв. Это мои учителя и я горжусь ими. Представляете, какая смесь ядерная! Я уж не говорю, получится или не получится, но когда берёшь информацию, берёшь всё лучшее у лучших, конечно, это очень быстро и очень…

С. БУНТМАН: Ты знаешь, иногда говорят, есть старая-старая античная поговорка «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме». Понимаешь? Другое дело… Телевидение, со своей картинкой, со своей узнаваемостью – это ведь… 35 лет назад, когда мы случайно что-то спели на астраханском телевидении, все фрукты и овощи были наши, это называлось тогда. Это удивительное дело, поразительная совершенно вещь – телевидение. И вдруг ты уходишь, ладно, в Москву. Но далеко не последняя радиостанция на свете.

Р. ПЛЮСОВ: Я считаю, что лучшая.

С. БУНТМАН: Мы все так считаем. Но смотри… У тебя потерялось вот такой визуальный контакт с людьми вокруг. То, что тебе говорили в Петрозаводске.

Р. ПЛЮСОВ: Телевидение – это, конечно, очень интересно. Это интересно. Но сейчас я не вижу здесь, в нашей стране, таких телеканалов, на которых было бы интересно работать. С другой стороны, никогда не гнался ни за какой… чтобы меня узнавали, видели, даже минимальной популярностью. Мне это не нужно. Я работаю там, где мне комфортно, в первую очередь. Я, сколько себя помню, наверное со школы, где-то 9, 10, 11 класс, когда просыпался с утра в школу и не хотелось, ломало, не хотелось идти в школу. И я тогда думал, моя мечта была работать так, чтобы я просыпался и у меня ни разу не появилась мысль о том, что я не хочу идти, мне не хочется, Боже мой! Задушите меня, я болею, умираю, не хочу никуда идти. Моя мечта сбылась. Я считаю, что я счастливый человек, мы очень много времени проводим на работе, треть жизни точно проводим на работе. Я счастливый человек, потому, что моя мечта сбылась. Ни разу не было ни одного такого дня, чтобы я: «Ох, всё, не хочу сегодня…» То есть, моя работа – это моё хобби, моя работа – это мой интерес, мне это интересно. Это работа, хобби, за это я ещё получаю деньги.

С. БУНТМАН: Когда же ты с дочкой общаешься?

Р. ПЛЮСОВ: Доченька моя – это моё счастье, моя любовь.

С. БУНТМАН: Сколько ей?

Р. ПЛЮСОВ: Девятый месяц пошёл нам. Она сейчас, наверняка, нас слушает. Улыбается, наверное. Она меня называет Тата. Я очень ждал, когда она назовёт меня папой. Мы с женой обсуждали. Я говорю, что я так этого ждал, когда она скажет: «Папа». Я, наверное, от радости разрыдаюсь, когда услышу, как она первый раз говорит: «Папа». Она совершенно точно, внятно: «Мама». Я говорю: «Так! Доча! Какая мама? Папа зарабатывает деньги, папа игрушки, всё, что хочешь, еда».

С. БУНТМАН: Но мама же это мама! О чём ты говоришь!

Р. ПЛЮСОВ: В шутку, конечно. Я не изверг.

С. БУНТМАН: Хотя, папа сказать легче.

Р. ПЛЮСОВ: Я говорю: «Какая мама! Папа!» Она смотрит на меня, она научилась махать головой «нет». Она с абсолютно таким видом, типа «не надо мне тут сказки рассказывать», головой машет: «Нет. Мама!»

С. БУНТМАН: Как зовут дочку?

Р. ПЛЮСОВ: Маргарита. Маргаритка, счастье моё. Всё моё внерабочее время всё посвящено ей, семье. Нет, не то, чтобы даже семье, а именно дочери. И семье, само собой, и дочери. Мы сейчас с женой полностью всё для неё, вся жизнь для неё.

С. БУНТМАН: Здорово!

Р. ПЛЮСОВ: И какое это счастье! Я даже подумать не мог, что это такое счастье, когда… Пару лет назад мне бы сказали, что у меня будет ребёнок… Ну, не знаю… Будет и будет. А когда это приходит, когда ты берёшь эту крошку на руки, она смотрит на тебя и чувствует защиту, она чувствует… За это можно отдать всё!

С. БУНТМАН: Абсолютно! Больше ничего не надо.

Р. ПЛЮСОВ: Она смотрит на тебя, тянет ручки к тебе. Она первое время, сейчас уже как-то привыкли, когда поздно возвращаюсь, в 12 ночи, например, с работы. Сейчас она уже привыкла, засыпает. А раньше она не засыпала, ждала, пока я приду. Я приду, она меня встречает, мы с ней целуемся, обнимаемся. И потом она засыпает, и всё хорошо.

С. БУНТМАН: Роман Плюсов. Слушаете и смотрите. Выражение лица Романа Плюсова сейчас надо было видеть в течение нескольких последних минут. Веб-камера работает хорошо и здорово видно. Вот смотри, какая интересная вещь. Пишет очень много ребят, которые… людей, не знаю, насколько ребят, может, взрослее люди…Денис пишет: «Я из Гремихи. Живу в Москве, работаю учителем. Скучаю по Северу». Когда я прочитал слово «Гремиха», я вспомнил совершенно изумительный фильм, который был в своё время на НТВ, замечательный фильм Елизаветы Листовой, изумительный совершенно фильм, который не то, чтобы ей принёс… дело здесь не в славе, не в известности.

Но вот сразу ассоциируется тот фильм, который ребята тогда сделали и Лиза Листова его сделала, как автор, он сразу ясно, ёмко, точно, чтобы навсегда была привязана эта картинка к тому, как ты представляешь себе жизнь, и людей, и разговоры, интонацию, как ты себе представляешь. Вот когда мы занимаемся чем-то журналистским, от инфомонтажки, до каких-то передач, которые мы ведём, хочется такого, чтобы… с таким запалом никогда не сделаешь, всегда хочется просто рассказать и само получается. Мне кажется, что это невероятное счастье, если удастся сделать что-то такое, что потом… Ты рассказал так, как нужно. Чтобы соответствовало полностью тому, о чём ты говоришь. И по стилю, и по содержанию, и по форме.

Р. ПЛЮСОВ: Я боюсь, что в моей работе конкретно, это сложно, потому, что очень большая текучка, когда репортажи идут каждый час, новости идут каждые полчаса, когда всё это сыплется и падает, наверное, сложно сделать, даже не останавливаешься, не задумываешься, нет времени осмыслить то, что ты сделал. Сделал, несколько минут, считанные минуты на всё уходит. Несколько минут, условно, на подготовку материала корреспондентского, полчаса. И поэтому что-то сделать такое раз в жизни, чтобы было не стыдно, наверное, именно в информационной службе сложно.

С. БУНТМАН: Вообще, очень хорошо и в информационной службе делать то, за что не стыдно.

Р. ПЛЮСОВ: Само собой! Вся работа, которую я делаю, я всегда стараюсь так…

С. БУНТМАН: А сказать первым! Сказать…

Р. ПЛЮСОВ: Это очень важно.

С. БУНТМАН: …точно, с места сказать. Что тебе больше нравится – делать материалы о…делать ли досье, делать ли рассказ, серьёзный материал с какими-то голосами, или сообщать с места?

Р. ПЛЮСОВ: С места, конечно! Это живая работа. Это то, что сейчас происходит прямо здесь, в эту секунду, на твоих глазах, это когда ты сообщаешь об этом прямо слушателям, наши слушатели узнают об этом через доли секунд. У меня был такой момент, я очень хорошо его помню. Я частенько привожу его в пример, об оперативности работы на радиостанции. Когда я был первый раз в Северной Осетии, на суде по бесланскому террористу, единственно выжившему. И когда выносили ему приговор, ему дали пожизненное заключение. И когда буквально в 42 минуты оглашается приговор, ставится точка в приговоре, две недели читался приговор. В 45 минут в Новостях, это уже у нас идёт, потому, что у меня уже набран телефон редакции, я уже говорю: «Точка поставлена. Пожизненное». И в 45 минут это уже слушают наши слушатели, уже об этом знают. И ровно через 15 минут я уже выхожу в прямой эфир и детально, подробно рассказываю, что и как, какая была реакция матерей, какая была реакция террориста.

С. БУНТМАН: Но сначала ты уже спокоен оттого, оставим за скобками все обстоятельства, ты спокоен оттого, что слушатели твои знают. Просто, что они не бегают в тумане, что они знают, что-то наверняка. А потом ты им можешь рассказать уже.

Р. ПЛЮСОВ: И они моими глазами видят, потому, что помимо информации, мы передаём и картинку, мы рассказываем, какая реакция, как отреагировал на приговор подсудимый, как отреагировали пострадавшие. И люди себе уже примерно представляют. Через несколько часов, когда телевидение перегоняет картинку, ближе к вечеру, самая интересная работа – в поле, с телефоном, с микрофоном или же у микрофона здесь, когда ты на лентах новостей сидишь, новостная работа, самая интересная. Очень интересная. Оперативно, чётко, быстро и, самое главное, качественно. То есть, всегда это цейтнот.

С. БУНТМАН: Это называется – не пропустить, точно расставить по смыслу.

Р. ПЛЮСОВ: Это очень интересно. Хотя, конечно, журналистика разная. Я не понимаю, как работать в газете. Я не представляю, как можно материал писать день, два, три.

С. БУНТМАН: А представляешь, как раньше было, газета – самая первая, спец. выпуск газеты, бегают эти мальчишки: «Экстренный выпуск!» Это примерно то, что радио потом стало. Газета стала интересна другими вещами. «Мужики! Создайте программу об отцовской любви к крохам» - Нина говорит. Да нас не пускают никого здесь! В прошлый раз мы говорили о «Беби-буме». Не пускают нас на пушечный выстрел!

Р. ПЛЮСОВ: Забаррикадировали всё и не подпустили!

С. БУНТМАН: Конечно!

Р. ПЛЮСОВ: Я благодарен девчонкам, так совпало, что моя Маргарита родилась как раз, когда у них был выпуск «Беби-бума». Под вечер ко мне приехали друзья, был в квартире балаган. Они ко мне приехали. И когда меня вызванивали вечером, я выходил к ним в эфир и рассказывал, что это такое, как это – чувствовать себя новоиспечённым отцом. Сутки не пробыв им.

С. БУНТМАН: Ну да… Здорово!

Р. ПЛЮСОВ: Нас не подпустили, да.

С. БУНТМАН: Ну, это вообще… Этот шовинизм, мы, конечно, со временем поборем! Уже не детьми, так внуками! Вот! «В чём заключается особое внимание к Кавказу?» - здесь спрашивают, здесь сказал Лёва в характеристике.

Р. ПЛЮСОВ: Я вообще считаю, что ситуация на Северном Кавказе – это очень хороший показатель. Когда вскрывают какую-то ранку сверху, чтобы понять, что там за болезнь, разрезают и смотрят. Я считаю, что Кавказ – это явный показатель того, что творится в нашей стране. Вообще в нашей стране. И в плане коррупции, здесь, в Москве кому-то может показаться, что работаем мы, зарплата есть, вопрос любой решить можно. ТО в ГИБДД пришёл, только знай, куда поднести, и любой вопрос можно решить. Взяткой, не взяткой… И в этом плане здесь, в этой нашей спокойной, размеренной жизни, может показаться, что всё хорошо. И Кавказ, я считаю, очень красноречиво показывает и рассказывает о том, что происходит в нашей стране, в коррупции, в Дагестане ни одно рабочее место невозможно получить, ни на один пост невозможно пойти работать без взятки, там все это знают. Это процветает.

С. БУНТМАН: А считают, что это не показатель, что это специфика. Есть Россия, а есть Кавказ отдельно.

Р. ПЛЮСОВ: Нет, мне кажется, что Кавказ – это утрированная ситуация. То, что происходит в нашей стране. Чечня, с её богом и кумиром Рамзаном Кадыровым, где пискнуть никто не может против, что происходит в целом и по стране. Просто существуют СМИ, в том числе и наша радиостанция, которая, вроде как, создаёт то, что есть свобода слова. На самом деле, нет её. Я считаю, что Чечня, Дагестан, Ингушетия, всё это очень хорошо и красиво рассказывает.

С. БУНТМАН: Это ты говоришь о ранке.

Р. ПЛЮСОВ: Я считаю, что это неизлечимая болезнь, Сергей Александрович.

С. БУНТМАН: Неизлечимая? Ты считаешь, что неизлечимая?

Р. ПЛЮСОВ: К сожалению, на сегодня… Я по жизни оптимист. У меня семья, я очень люблю свою семью, у меня маленькая дочь, я не собираюсь уезжать из этой страны. Но, к сожалению, я думаю, что неизлечимая. Я сейчас не вижу никаких перспектив у нашей страны. К сожалению.

С. БУНТМАН: А что тогда? Тогда надо складывать руки и ничего не делать.

Р. ПЛЮСОВ: Нет, это не про меня.

С. БУНТМАН: Ха! Другое дело! Значит, будем лечить неизлечимую болезнь. Стараться. Ну, не лечить, мы не доктора, конечно, никакие.

Р. ПЛЮСОВ: Ну, что можем – то делаем.

С. БУНТМАН: Хотя бы санитары чуть-чуть…

Р. ПЛЮСОВ: Да, чуть-чуть санитары… Я с удовольствием съездил в командировку на Кавказ, мы с Володей Варфоломеевым ездили на 10 дней, мы проехали от Каспия, Дагестана, от Махачкалы и до Приэльбрусья, до Нальчика, посмотрели всё. Мы встречались с президентами, встречались с простыми людьми, с руководителями республик, и с пострадавшими от милицейского произвола, от бессудных казней, от пыток. Видели всё это. Поэтому особое отношение к Кавказу. Я не раз там бывал. Интересно тем, что происходит на Кавказе, если немножечко заняться, посмотреть, почитать, это то, что происходит в нашей стране.

С. БУНТМАН: Скажи мне, что для тебя рост на радио и в журналистике? Разные люди воспринимают это по-разному. Сейчас был товаровед, потом зав.склад радийный, потом зав.несколькими складами и т.д., вплоть до главного редактора. Что для тебя рост?

Р. ПЛЮСОВ: Сложный вопрос. Для меня рост, во-первых, существует мной внутренний рост, когда я чувствую, каким я пришёл на «Эхо», каким я был, когда я со страхом боялся смотреть на это всё. И когда сейчас для меня, по большому счёту, нет каких-то тем, которые я не мог бы раскрыть, как корреспондент, как журналист.

С. БУНТМАН: Боялся бы, не решился бы.

Р. ПЛЮСОВ: Да. Побоялся бы из-за каких-то соображений. Нет таких тем. Внутренний рост. И само собой, есть рост, в нашей службе информации есть ступени, от инфореферента ты идёшь дальше, выше. Наверное, наши постоянные слушатели знают, что я стажируюсь на ведущего Новостей.

С. БУНТМАН: Я поэтому про новости и спросил.

Р. ПЛЮСОВ: Я очень надеюсь, что это удастся.

С. БУНТМАН: Понимаешь, но для одного новости – это не очень интересный старт, гораздо интереснее быть корреспондентом, для другого наоборот, интересный ход – это новости. Это разные лабиринты внутри.

Р. ПЛЮСОВ: Конечно. Я исключительно для себя определил, что я сейчас попробовал, почувствовал это, почувствовал этот драйв новостей, когда ни секунды свободной! Я когда первый раз сел и два часа посидел на ленте новостей плотно, два часа вёл новости, следил за мной Володя Варфоломеев. И я сказал: «ВВ! Пожалуйста! Сядь, пожалуйста, дальше! Иначе я сейчас просто с ума сойду». Первый раз было очень тяжело от такого потока информации. Второй раз я отработал смену полностью. И сейчас я уже почувствовал этот драйв, по-другому это не назовёшь. И, конечно, не хотелось бы говорить о грустном, но если наше руководство решит, что это не моё, мне было бы, конечно, очень тяжело вернуться обратно в корреспондентскую, потому, что почувствовать что-то новое, интересное, что-то такое… Я не знаю, не могу говорить…

С. БУНТМАН: Ну, Бог его знает! Может быть, есть какие-нибудь вещи, которые вполне могут тебя устроить и другие.

Р. ПЛЮСОВ: Нет, конечно!

С. БУНТМАН: Сколько у нас было ребят, у которых один ход не очень получился, а другой…

Р. ПЛЮСОВ: Конечно! Даже если не выйдет, мне очень нравится моя передача, которую я делаю, «Свой дом» о недвижимости. Очень нравится, очень интересно мне работать в этом, потому, что я сам это всё прошёл от начала до конца, покупка квартиры, с ипотекой, с кабалой, с первоначальными взносами, со всеми этими риэлторами. Мне интересно делать эту программу.

С. БУНТМАН: Скажи, как в программах, вроде «Своего дома», как найти нужный тон материала, который мы делаем с партнёром, который рекламный характер, объективная информация, как сделать, показать, обозначить? Рекламная информация тоже может быть вполне объективная. Но как точно обозначить всё для слушателей, скажи мне, пожалуйста. Это одна из самых сложных вещей.

Р. ПЛЮСОВ: Это сложная вещь, это правда. В такого рода программах это очень сложная вещь – найти вот эту золотую середину. Я для себя решил так. Слушатели наши, наверное, обратили внимание, что программа «Свой дом» состоит из двух частей. Часть, в которой я говорю о конкретных вещах, и часть рекламная. И вот та часть, которая о конкретных вещах, я никогда, ни в чём, я отвечаю за каждое своё слово. Ни в чём не кривлю душой и это абсолютно то, о чём я говорю в первой части программы, за это я отвечаю. Вторую часть программы я обозначаю.

С. БУНТМАН: Обозначаешь источник, обозначаешь сторону, да? Самое главное.

Р. ПЛЮСОВ: Вторую часть программы, как раз, реклама. Я обозначаю, что это информация такая и люди должны понимать. Но я так понимаю, что нашим рекламодателям вполне нравится такой подход, потому, что идут. А в первой части, даже не смотря на то, что вторая часть рекламная, в первой части я абсолютно объективно ругаю и власти, и нынешнего президента, застройщиков, риэлтеров, когда есть за что, все получают по полной программе. Я считаю, что это дико, когда в стране с огромными территориями, с огромными богатствами, с огромными природными ресурсами, людям негде жить, по сути. Людям негде жить! 80% населения нуждается в улучшении жилищных условий. В стране, в которой огромные территории. Лес, пожалуйста! Настройте этих домов из леса! Цемент, который растёт совершенно сумасшедшими темпами. Я не знаю, проблемы с песком какие-то? Понятно, абсолютно монополизировали эту часть, получают сверх-прибыли известные всем фирмы. Но где власти? Почему ничего не делают? Почему в нашей стране людям негде жить? Я об этом говорю. Программа, хоть и такая, информационно-рекламная, тем не менее, те, кто слушает эту программу, они знают об этих проблемах.

С. БУНТМАН: Тогда скажи, ответь на вопрос, который здесь был. «Что для Вас означает патриотизм?» - спрашивает Алик из Оренбурга.

Р. ПЛЮСОВ: Это очень сложный вопрос. Я считаю, что разговаривать о патриотизме… Когда начинаются разговоры о патриотизме, где начинаются эти разговоры, там уже его, фактически, несколько процентов того, что он там на самом деле есть. Как только начались разговоры о патриотизме, значит, знайте, что на этом месте, наверняка, патриотизма нет. Для меня патриотизм… Да не знаю я, что такое патриотизм. Я знаю, что я буду жить в этой стране, я никуда не уеду, как бы здесь не было. Я знаю, что здесь не работают законы, что человек здесь не защищён. И, тем не менее, не собираюсь никуда уезжать, я буду работать и делать своё дело.

С. БУНТМАН: Скажи мне тогда, чем отличается любовь к стране, в которой ты родился, вырос, от любви к дочке? Потому, что ты же не можешь сказать… Ты с таким удовольствием говорил о своей дочке, как ты её любишь. Ты же не можешь сказать, что там, где разговоры идут о любви к дочке или сыну, там кончается эта любовь. А с патриотизмом мы так можем сказать. И, наверное, правы. В чём здесь отличия?

Р. ПЛЮСОВ: Я скажу страшную вещь. Я хочу, чтобы моя дочь уехала за границу.

С. БУНТМАН: Потому, что ты её любишь.

Р. ПЛЮСОВ: Потому, что я её очень люблю. На данный момент в нашей стране, не видя перспектив, видя то беззаконие, то, что творится в нашей стране, на данный момент, я буду делать всё, чтобы она уехала за границу, моя дочь. Потому, что я её очень люблю.

С. БУНТМАН: А вдруг у нас всех получится?

Р. ПЛЮСОВ: Получится – слава Богу!

С. БУНТМАН: Построить такую страну, где совсем не вредно будет жить дочке твоей.

Р. ПЛЮСОВ: Я очень этого хочу! Я искренне этого хочу! Я занимаюсь этим, я делаю это, я не уезжаю никуда, я никуда не уеду, хотя у меня были возможности и есть. Были возможности, что вот, бери чемоданы – и давай! Всё будет хорошо. И, тем не менее, я не уехал и не уеду. Но для своей дочери я хотел бы жизни за границей.

С. БУНТМАН: Вот ты ей покажи северное сияние.

Р. ПЛЮСОВ: Обязательно!

С. БУНТМАН: И, может, она тоже поймёт, что в этой Консерватории надо что-то поменять, чтобы в ней можно было жить.

Р. ПЛЮСОВ: Обязательно. Я покажу ей Север.

С. БУНТМАН: В нашей любимой Консерватории чтобы можно было нормально жить, учиться, и музыка была хорошая.

Р. ПЛЮСОВ: Я очень надеюсь, что всё будет хорошо.

С. БУНТМАН: Хорошо. Будем надеяться, но будем дело делать. Спасибо. Роман Плюсов. Пожелайте ему «ни пуха»…

Р. ПЛЮСОВ: К чёрту!

С. БУНТМАН: …и ободрите в новых начинаниях. Спасибо, Рома. Спасибо!


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025