Тихон Дзядко - Сотрудники - 2008-05-30

С. БУНТМАН: Еще раз добрый вечер. Сергей Бунтман у микрофона. И на ваших экранах пока мы с Николаем Котовым. Коля, помаши ручкой, пожалуйста, а то никому не видно, что ты живой, а не фотография. Это пока мы с Котовым только, и сейчас я поворачиваю камеру и пожалуйста. Куда? В эту? Нет, в другую сторону… Ну что ж такое здесь?!

Т. ДЗЯДКО: Ну как, удалось?

С. БУНТМАН: Не любят меня вещи… А вот это Тихон Дзядко.

Т. ДЗЯДКО: Добрый вечер. Рад вас приветствовать.

С. БУНТМАН: Давайте сейчас послушаем характеристику его, а потом вы станете задавать вопросы в больших количествах. «Всем привет!» И Вам привет, ДжейСи Дентон, неизменный наш спутник. И в ваших передачах, мне кажется тоже?

Т. ДЗЯДКО: Во всех!

С. БУНТМАН: Поехали! Слушаем.

ЮСТАС – АЛЕКСУ

Характеристика на сотрудника радиостанции «Эхо Москвы» Дзядко Тихона. Агент Дзядко внедрён на радиостанцию весной 2005 года. Несмотря на высокий рост, год проработал в монтажной комнате, затем вошёл в доверие и хитростью проник в корреспондентскую службу. Был на постоянной деверсионно-подрывной работе в Киеве, Страсбурге, Париже, Тбилиси, посольстве Ирака, в Варшаве и Новоарбатском гастрономе. Виртуозно владеет искусством лавирования и неплохо владеет английским, французским и, главное, русским языком. Из информированных источников стало известно, что агент Дзядко в совершенстве освоил Windows 95, Microsoft Word и секретное оружие – звуковой редактор под кодовым названием «Монтажка-1». В своё время был замечен в коридорах филологического факультета РГГУ. Характер специфический, сдержанный, в еде неприхотлив. Женат. Имеет дочь. Свободного от работы времени нет.

ЮСТАС

С. БУНТМАН: Какая грустная характеристика.

Т. ДЗЯДКО: Особенно последние слова.

С. БУНТМАН: Свободного времени нет.

Т. ДЗЯДКО: Свободного от работы времени нет.

С. БУНТМАН: Несколько сразу вопросов. Я напоминаю, что +7-985-970-45-45. Сергей из Екатеринбурга: «Скажите, а работает ли Тихон где-то ещё? Читал человека с такой фамилией в РБК».

Т. ДЗЯДКО: В Екатеринбурге информация слегка устаревшая, потому, что человек с такой же фамилией, как у меня, работал в РБК, но работает уже в газете «Ведомости». Это мой брат Тимофей Дзядко и потому неслучайно, что в ролике, который висел на сайте, я говорил про журналистскую империю Дзядко.

С. БУНТМАН: А сколько империя эта?

Т. ДЗЯДКО: Империя широкая. Это я, это мой брат Тимофей Дзядко, который работает в «Ведомостях», и это мой совсем старший брат Филипп Дзядко, который работает главным редактором журнала «Большой город». И так же это моя мама Зоя Светова. Которая не Дзядко, но она в нашей империи, которая сейчас работает в «Новых известиях» и на сайте www.ej.ru. Есть ещё сестра младшая, её пока в империю не берем, нужно школу закончить, тогда поговорим.

С. БУНТМАН: Пусть пока… Как-то сурово ты говоришь: «Тогда поговорим». Скажи, пожалуйста, у тебя большое семейство. И семейство известное. У вас суровая семья?

Т. ДЗЯДКО: Нет, я должен сказать, что моя семья, на самом деле, это мои самые лучшие друзья. И я мечтал бы, чтобы мне удалось, в моей семье, построить такие же отношения, которые сложились в нашей семье, с моими родителями, с моими братьями. Меня очень часто спрашивают, говорят: «Вот, вас три старших брата. Вы часто дерётесь?» К стыду своему, никогда не дрался со своими братьями.

С. БУНТМАН: Вы все объединяетесь и бьёте сестру, да?

Т. ДЗЯДКО: Нет, сестра появилась слишком поздно, чтобы… Тогда уже драться было точно неинтересно. Нет, абсолютно не суровая, замечательная, очень добрая и любящая друг друга семья.

С. БУНТМАН: Скажи мне, как ты пришёл на «Эхо»? Во-первых, сколько в тебе, все-таки, роста?

Т. ДЗЯДКО: Последний раз, когда я мерился, это было года два назад, это было 194,5 см.

С. БУНТМАН: Ага! Значит, выше Корзуна на 2 см. А Ореха выше?

Т. ДЗЯДКО: Ну, как-то это бывает по-разному. Потому, что то я сутулюсь, то он.

С. БУНТМАН: Вы друг перед другом сутулитесь.

Т. ДЗЯДКО: Всегда, когда мы сталкиваемся в коридоре, смотрим друг на друга с подозрением. «Ты сегодня меня обскакал или нет?» На «Эхо» попал… На сайте был вопрос, сложно ли попасть на «Эхо»? Это была целая история. Я работал на сайте «Полит. Ру», в отделе культуры. Потом получилось, что мы расстались и я остался без работы. Потом увидел на сайте «Эха» баннер с известием о том, что «Эхо Москвы» набирает корреспондентов. И нам было дано очень забавное задание. Нам нужно было написать короткий текст в свободном режиме. Текст, который должен был называться следующим образом: «Почему я буду лучшим корреспондентом «Эха Москвы». И все мы, нас было много, все предоставили эти тексты, все худо-бедно его написали. Из этих текстов отбирали людей. И нас пришло человек 20-30 на первое собеседование. Марина Королёва, Алексей Венедиктов, всё, как полагается. Мы делали какие-то задания, записывали какие-то материалы, потом был второй отбор. На второй тур собеседования пришло уже человек 10, наверное. И потом из нас отобрали 4 человека, кроме меня, уже никто на радиостанции не работает.

С. БУНТМАН: А кто был в той волне?

Т. ДЗЯДКО: Там был Марат Берёзов, который ушёл не так давно и были два человека, которые ушли почти сразу. И меня сначала определили, нас поделили, два человека пошли в монтажку, в эту загадочную «монтажную комнату», а два пошли в корреспонденты. Я сначала пошел в корреспонденты, провел месяца полтора там. Всё как-то не слишком заладилось и я ушел в монтажку, где великолепно проработал год, научился не пугаться звонить Владимиру Вольфовичу Жириновскому.

С. БУНТМАН: А что громкий очень?

Т. ДЗЯДКО: Не громкий, но просто когда я пришел и мне сказали: «Вот, у тебя есть минута, или даже полминуты на то, чтобы прочитать вот эту новость и взять комментарии у Жириновского». Я говорю: «Как!?» Я не мог себе представить. Я же видел, как он выливает стакан с соком и вообще, такая фигура! И не только Жириновский. Представить, что я, непонятно откуда взявшийся персонаж, сейчас ему позвоню и возьму комментарий. Но оказалось, что это все не так сложно. И потом, через год, это было уже в 2006 году, летом, ко мне однажды в монтажку зашла Марина Королёва и сказала мне фразу, которая меня напугала, вернее, это было одно слово. Она сказала: «Ну что? Засиделся». Ну, думаю, всё. На выход с вещами. Поработал – спасибо. Сделал свое дело – до свидания.

Но оказалось, что имелось в виду, что засиделся в монтажке, нужно расти дальше. Я стал пробоваться на корреспондента и вот уже два года почти работаю корреспондентом.

С. БУНТМАН: Ты много разъезжаешь теперь. Ты в священное место Страсбург ездишь. Культовое место.

Т. ДЗЯДКО: Да. В ходе последней сессии получил постоянную аккредитацию, чему очень доволен. Мне очень повезло, потому, что так получилось, что я часто езжу в командировки и не только за границу. Я был во многом благодаря этому, я хоть немного посмотрел Россию. Конечно, не так, как наши коллеги, которые ездили на этом поезде с запада на восток, но тоже. Я был в Челябинске, где, рискну предположить, вряд ли бы оказался просто так. В Нижнем Новгороде, в Самаре и много ездил за границу. Всё, что было перечислено в Характеристике, и даже больше, все это интересно. Совсем другая работа, чем работа в редакции. И в чем-то, наверное, даже проще. Потому, что ты концентрируешься на какой-то одной теме и в ней существуешь. И ты себя чувствуешь свободнее намного, потому, что больше времени, нет этих жестких рамок – делать на каждый час.

С. БУНТМАН: Если ты корреспондент в смене.

Т. ДЗЯДКО: Да. Если корреспондент в смене – это слегка поток и ты не успеваешь на каждой теме отдельно задержаться, потому, что сейчас ты делаешь о том, что Минобороны продает свои земли с аукциона, а через час ты делаешь про то, что…я не знаю…про всё, что угодно. Про что-то совсем иное. И у тебя это в голове почти никак не откладывается. Хотя, с другой стороны, естественно, мы, работая здесь, хотя у нас нет никакого разделения по странам, по СНГ или внутренней политики, внешней политики, все это негласно существует. И когда распределяются задания, все это учитывается.

С. БУНТМАН: Это не может учитываться до конца, на это никогда корреспондент не рассчитывает, что вот, я буду сидеть на своём Совете Европы всегда и буду…

Т. ДЗЯДКО: Неделю. У меня есть неделя, когда я сижу в Совете Европы, точнее 4 недели в год.

С. БУНТМАН: Из 52-х, сколько там получается. Из Самары добрый вечер. Николай Усачев говорит: «Вы мой самый любимый ведущий на «Эхе», очень хорошо. Дальше. Этот вопрос задам потом, но обязательно. «Дурацкий, наверное, вопрос, - спрашивает Майк, - но скажите, откуда у Вас такая фамилия, что она означает? Не верю, что Вас это не интересовало».

Т. ДЗЯДКО: Эта фамилия польская, потому, что мой папа наполовину поляк. Его родители были полякАми… полЯками, прошу прощения.

С. БУНТМАН: ПолякАми – это в гимне так поется.

Т. ДЗЯДКО: Его родители были поляками. И эта фамилия польская. Если Вы читали поэму Мицкевича «Дзяды», то Дзядко – это от слова «дед». Наш род, так я скажу, громко и красиво…

С. БУНТМАН: Кто смотрит веб-трансляцию, сразу увидели, как подбородок пошёл вверх.

Т. ДЗЯДКО: Конечно! Наш благородный род несет свои корни из города Холм или Хелм, даже не знаю, как правильно сказать, все говорят по-разному. Это в Польше, на границе с Белоруссией. [ред. русский город Холм стал польским Хелмом (иногда с дополнением «Любельски»)] Вопрос совсем не дурацкий. Действительно, фамилия польская, означает «дедки», «деды».

С. БУНТМАН: Выяснили. Вот это выяснили. Так что интересовался, Майк, всё в порядке. Дальше. «Вам было когда-нибудь страшно при выполнении своих должностных обязанностей?» Страшно – это разные вещи…

Т. ДЗЯДКО: Я как раз об этом хотел сказать. Может быть страшно, что дадут дубинкой, мне было неприятно на Марше несогласных в Нижем Новгороде, когда эта акция завершилась и начали «зачищать» журналистов. И когда тебе дают по плечу щитом сотрудник ОМОН – это неприятно и довольно страшно. Может быть страшно в другом значении, когда ты рассказываешь что-то и от этого тебе становится страшно. Я помню, когда я работал ещё в монтажке, был чудовищный момент, в котором страх перекликается с некоторым цинизмом нашей работы. Мы работаем отчасти, как на конвейере. У нас есть четкое задание. У нас есть человек, он должен нам сказать то, что нас интересует и мы должны все это в нужном виде представить в эфир.

Я звонил бесланским матерям, которые мне рассказывали о том, как общую могилу… я сейчас не помню точно всех подробностей, закатали экскаватором. Просто срыли. И я говорил с одной из матерей, которая потеряла своих детей во время этого чудовищного теракта. И я невольно ловил себя на мысли, что у меня остается 5 минут до дедлайна и мне нужно, чтобы она уже заканчивала, а я же не могу ей сказать: «Спасибо, я Вас понял. До свидания». И становилось страшно за себя, потому, что понимал, в кого ты превращается, а во-вторых, становилось страшно за всю эту ситуации. И безусловно, это, конечно, страшнее, чем удар щитом или дубинкой. И от этого никуда не уйти.

С. БУНТМАН: А что делать…

Т. ДЗЯДКО: Ничего.

С. БУНТМАН: Как решать такие ситуации?

Т. ДЗЯДКО: Переступать через себя, потому, что то, что мы делаем…это может звучать пафосно или наивно, но я в этом абсолютно твердо убежден и свято в это верю, что тем, что мы об этом рассказываем, мы немножко что-то меняем. Потому, что это вещи все очень простые. Это какие-то прописные вещи. Вот говорят часто. Что сотрудники «Эха Москвы» позиционеры, банда… Говорят «банда» не в том значении порой, что они русофобы и далее по списку. Но это на самом деле становится смешно, потому, что это все прописные истины какие-то. Все хотят жить в нормальной стране, а ты не можешь не жить в нормальной стране. Если ты не рассказываешь о болячках, которые у тебя присутствуют.

С. БУНТМАН: Да, всё правильно. Слушай, а лампочка у нас эта не горит? А то жалуются, что у тебя лицо в веб-трансляции…

Т. ДЗЯДКО: Вроде горит…

С. БУНТМАН: Включи эту красную лампочку.

Т. ДЗЯДКО: А! Вот эту?

С. БУНТМАН: Ты дотянешься.

Т. ДЗЯДКО: Дотянусь, можно даже не вставать, конечно.

С. БУНТМАН: Не будем мы веб-трансляцией так пристально заниматься. Уж как видно, так и видно, ребята.

Т. ДЗЯДКО: Останется загадкой.

С. БУНТМАН: Кирилл из Тулы: «А сколько Вам лет и довольны ли Вы зарплатой?» Хорошо!

Т. ДЗЯДКО: Если Вы видели ролик наш на сайте «Эхо Москвы», который мы вчера записывали с Алексеем Венедиктовым в преддверии этой программы, то там было отмечено две моих особенности: во-первых, то, что я могу включать лампу, не вставая, потому, что я едва ли не самый длинный сотрудник на радиостанции. А кроме того, я едва ли не самый молодой сотрудник в информационной службе, мне в следующем месяце будет 21. Зарплатой доволен, но…если слышит…то я не откажусь от большего.

С. БУНТМАН: А когда же ты женился?

Т. ДЗЯДКО: Я женился в 18 лет.

С. БУНТМАН: Прямо вот, как звонок прозвенел…

Т. ДЗЯДКО: Это было очень смешно. Надо мной издевался Володя Варфоломеев, когда увидел меня с кольцом. Он мне сказал фразу. Посмотрел на меня, посмотрел на кольцо, потом, на меня и сказал: «Слушай! А мы считали, что ты школьник, а вот оно что, оказывается…»

С. БУНТМАН: «Почему Вы не занялись наукой?»

Т. ДЗЯДКО: Я учился на филологии в РГГУ, это было очень интересно. И я жалею, что мне пришлось расстаться с этим в силу исключительно нехватки времени. Но были и несколько иные причины, потому, что меня всё немножко не устраивало. И связано это было с тем, что приходилось тратить огромное количество времени на всякие вещи, на мой взгляд, не обязательные, но обязательные по плану, но необязательные абсолютно для знания своего предмета. И не оставалось времени на то, что тебе интересно.

С. БУНТМАН: А что было за направление у тебя? Чем ты занимался?

Т. ДЗЯДКО: Я занимался русской литературой около натуральной школы, был такой интересный персонаж – Яков Петрович Бутков, почти никому не известный, который написал книжку «Петербуржские вершины» и который был как будто ни с теми, ни с теми, ни с натуральной школой, ни с Булгариным. Это всё, конечно, безумно интересно, но это требует огромного количества времени. И самое обидное, что у меня было желание, но не было времени. И потому на время мы с наукой попрощались. Но и я, и наука, я уверен, верит, что когда-нибудь мы с ней снова встретимся.

С. БУНТМАН: Сильно постаревшая наука и зрелый Дзядко. Смотри, ты говоришь, что на это уходит масса времени. Масса времени уходит на всю нашу работу. Сегодня у тебя Сердюков…

С. БУНТМАН: Я о том и говорю, что масса времени уходит на работу.

С. БУНТМАН: Но ты готов эту массу времени тратить, рассказать через…

Т. ДЗЯДКО: В смысле приоритеты?

С. БУНТМАН: Конечно! Полчаса назад рассказать про Сердюкова и недвижимость Министерства обороны, про митинг…

Т. ДЗЯДКО: …и съездить в Страсбург.

С. БУНТМАН: …и тоже там масса всего будет. Повестка дня с парламентской Ассамблеи, мы знаем, что из нее ты 3% выберешь и есть о чем рассказывать, остальное – протокольные вопросы.

Т. ДЗЯДКО: Здесь все очень просто, банально, что нужно жить как-то и хотя нам на прошлой недели повысили стипендию с 900 рублей до 1100, к сожалению, этого недостаточно. Возможно, у меня слишком большие запросы и мне должно быть за это стыдно, но, почему-то мне кажется, что нет. Так что здесь была и такая причина, довольно банальная и простая.

С. БУНТМАН: Понятно! Но тоже не на всякую работу. Есть работа, где побольше дают.

Т. ДЗЯДКО: Естественно.

С. БУНТМАН: И поменьше требуют.

Т. ДЗЯДКО: А здесь как-то все сходится. Я сейчас, поверьте мне, я сейчас не заискиваю, но здесь как-то всё сходится. И интерес, и зарплата, и люди, с которыми я работаю, и драйв, который ты испытываешь всегда, работая в прямом эфире, всё это вместе сходится и получается хорошо. Вот так.

С. БУНТМАН: Здесь замечательно тот же самый ДжейСи Дентон, вот видишь, сколько восклицательных знаков: «Фига себе! Дзядко моложе меня! А где я?! А где он!!! Вот блин!!!»

Т. ДЗЯДКО: Ну Вы, ДжейСи Дентон, блин или не блин, Вы в этой студии не меньше, чем я, потому, что Ваши сообщения здесь всегда.

С. БУНТМАН: Он у вас появляется в передаче? Как создалась ваша передача «Одним словом»?

Т. ДЗЯДКО: Наша передача создалась следующим образом. У меня давно была идея создать такую итоговую, как будто бы, программу, которая объединила бы в себе центральные события и новости недели. А потом всё удачно сложилось, потому, что А. Венедиктов подошёл ко мне с Женей Бунтманом и сказал, что освободился час и если у нас есть какие-то предложения, предлагайте, будем договариваться и устраивать программу. Мы предложили эту идею – разделить программу на три части, такой, типа «Разворот», почти всегда с гостем в одной из тем. Это «новость недели», «событие недели», «персона недели». И сперва мы выходили в это же самое время, в пятницу, в 23 часа. ДжейСи Дентон нас слушал и писал и другие приятные слушатели, а порой, не очень приятные. А потом мы переехали на воскресенье на 21 час. Наш ответ программе «Время».

С. БУНТМАН: У нас это далеко не единственная итоговая передача. Можно считать программу «Власть», над которой вы тоже коллективно трудитесь. Сакен, Женя и ты. Есть программы сольные у нас, Пархоменко или Латынина. И фактически итоговая программа, но монотемная программа Альбац.

Т. ДЗЯДКО: Но это другое. Это же принципиально разные программы, и «код доступа» Латыниной, и «Суть событий» Пархоменко, и «Власть» - всё это авторские проекты. А у нас чисто новостная программа, чисто новостной «Разворот» такой, завершающий, итоговый. И который, как мне кажется, получается очень удачным.

С. БУНТМАН: Вопрос здесь: «А почему Вы не служите, как патриот, в армии?» - спрашивает Андрей.

Т. ДЗЯДКО: Потому, что не служу, что Вам здесь ответить… Потому, что я работаю, как патриот. И на самом деле, уж простите, мне кажется, что я, как патриот, делаю очень много на радиостанции «Эхо Москвы».

С. БУНТМАН: Вы ответ получили? Замечательно! «Почему Вы выбрали «Эхо Москвы», а не другую радиостанцию?» - Владимир из Тамбова.

Т. ДЗЯДКО: У меня не было изначально работать именно на радио и на «Эхо».

С. БУНТМАН: То есть, не в радио дело?

Т. ДЗЯДКО: Абсолютно!

С. БУНТМАН: Я буду радиожурналистом – этого не было?

Т. ДЗЯДКО: С детства не писал такого на заборах и как-то эти вопросы никогда не задавал. Получилось случайно, потому, что «Эхо Москвы» у меня дома всегда слушали и слушают. И на самом деле, я слукавил, когда я сказал, что это я нашёл баннер с вакансией. Это нашла моя мама, которая в очередной раз что-то смотрела на сайте «Эха Москвы» и сказала, почему бы не попробовать. Я попробовал и оказался на «Эхе Москвы». А принципиально радио, а не что-то другое… Я вообще себя не очень видел в журналистике. И вообще нигде себя не видел. Я видел себя в РГГУ, делающим вид, что я занимаюсь наукой, тогда это был еще второй или даже первый курс, когда ни о какой науке, естественно, речи не идет. Вот так всё удачно сложилось. И, по-моему, звёзды, это нужно было сказать в «Книжном гороскопе», что звёзды всё как-то составили.

С. БУНТМАН: «Если бы на «Эхе» не было запрета на членство в партии, - пишет Александр, - членом какой партии Вы бы состояли?»

Т. ДЗЯДКО: У меня никогда не было желания стать членом какой-то партии, потому, что… давайте я отвечу так! Если говорить о сегодняшнем дне, то я бы не стал членом никакой партии, потому, что никакая партия меня не устраивает. И поэтому не стал бы просто. Естественно, если говорить, представить эту партию, хотя, опять же, я усиленно сомневаюсь, что я бы пошёл себя связывать какими-то рамками, какими-то правилами, потому, что можно болеть, переживать, ходить на митинги и участвовать в том, что происходит, не будучи членом какой-то партии, но это была бы партия, которая ставит во главу угла права человека. Потому, что, мне кажется, что от прав человека идёт всё. И опять же, возвращаясь к тому, что я говорил некоторое время назад про то, чем мы здесь занимаемся и вот этой русофобской, антироссийской деятельностью, которую мы здесь ведем, когда мы говорим про правозащитников, это все прописные истины. Человек, люди должны быть равны, у них должны быть единые права и если права человека не соблюдаются, то ничего не будет хорошо, а будет плохо. И на самом деле, всё это, эта идея, казалось бы, простая, которая к моему огромному удивлению для большинства людей, а может, не для большинства, но для большого количества людей неочевидна, эта идея у меня появилась неспроста, потому, что, возвращаясь к семье, за что я очень благодарен. Я был воспитан в понимании, осознании и убеждении в этом. Недаром мои бабушка и дедушка сидели в тюрьме как раз за это.

С. БУНТМАН: Ты расскажи уж…

Т. ДЗЯДКО: Феликс Светов и Зоя Крахмальникова, на днях было 40 дней, как ее не стало. Мои бабушка и дедушка, не могу этого не рассказать. Очень смешно. Хотя совсем не смешно. Но отчасти смешно. Я и мои братья, наши дни рождения очень связаны с датами пребывания или выхода бабушки и дедушки из тюрьмы, потому, что когда родился мой брат Филипп – посадили бабушку, когда родился Тимофей – посадили дедушку, а когда родился я – всех освободили.

С. БУНТМАН: Несущий освобождение Тихон!

Т. ДЗЯДКО: Освободителем меня называют. И весь круг общения моих родителей и моих бабушки и дедушки, эта вся блестящее диссидентское общество, начиная с 70-х годов, всё это меня воспитало, безусловно. И всё это привило мне вот эту нехитрую абсолютно идею о том, что если права человека нарушаются, то значит что-то не так.

С. БУНТМАН: Смотри… Когда мы говорим ещё о правах человека, вот сегодня и ты читал, и я читал, все мы читали Новости и заявления про то, что РПЦ говорит, что образ правозащитника…

Т. ДЗЯДКО: Да, я видел. Что надо пересмотреть.

С. БУНТМАН: …отталкивающий. Слово «правозащитник» вызывает какие-то отталкивающие чувства. Надо, чтобы было правозащитное движение, причем, настоящее. Там дальше говорится о заботе каждого человека и о диалоге с государством. Бабушка твоя, при всем при том, очень крупный религиозный деятель, религиозный мыслитель. Как у тебя это сопрягается?

Т. ДЗЯДКО: На самом деле, в вопросах на сайте к этому же меня спрашивали, что вот, бабушка и дедушка у меня были очень верующими людьми и являюсь ли я верующим человеком? Я хотел бы ответить. Я считаю себя верующим человеком. Но, к моему огромному сожалению, мне кажется, что РПЦ сегодня делает всё, чтобы я верующим человеком быть перестал. Потому, что всё это превращается в какую-то закрытую, абсолютно для своих организацию, когда в главный храм страны на Пасху людей пускают по пропускам или по каким-то пригласительным билетам… это всё неприятно. Я так скажу. А вот эти заявления о правозащите… Вчера в центре «Винзавод», в центре современного искусства были очень интересные общественные слушания, которые были привязаны к уголовному делу в отношении Юрия Самодурова и Андрея Ерофеева, в связи с выставкой «Запретное искусство 2006». И как раз там речь шла о политической цензуре. Всем известно, что всё это дело появилось благодаря этим православным организациям, «Союз православных граждан», или как там они называются?

С. БУНТМАН: Там есть разные.

Т. ДЗЯДКО: И всяческим персонажам, которые вешают на себя большое количество крестов, сзади где-нибудь рисуют свастику, вскидывают правую руку и кричат, что если они русские, то они русские, слава России, слава Иисусу. Это был сербский марш, где активист евразийского союза молодежи срывающимся голосом кричал: «Христос воскресе!» На что ему все отвечали: «Воистину воскресе!». Слава Богу, что не вскидывали правую руку.

С. БУНТМАН: Как кричалка на трибунах получается.

Т. ДЗЯДКО: Абсолютно. И мне кажется, что РПЦ сегодня занимается много чем не тем. Вот так я скажу. С правозащитой сегодня ситуация у нас, конечно, очень непростая, потому, что всю правозащиту у нас пытаются сделать своей ручной правозащитой, которая, когда надо, скажет «Гав», а когда нужно скажет «Мяу» и скажет, что всё хорошо. А тех правозащитников. Которые действительно занимаются какими-то проблемами, Лев Пономарёв, например и многие другие. Их всячески пытаются…чинить им препятствия. Мне кажется, что, возвращаясь к Вашему вопросу, мне кажется, что это не та сфера, которой должна заниматься церковь. И вообще, в основе идеи прав человека, возможно я не прав, мне кажется, стоят абсолютно христианские ценности.

С. БУНТМАН: Как бы ты воспринял появление настоящей христианской демократической идеи в России?

Т. ДЗЯДКО: Мне кажется, что это невозможно, к сожалению.

С. БУНТМАН: Мне тоже так кажется, но я бы был рад.

Т. ДЗЯДКО: Безусловно.

С. БУНТМАН: Скажи мне, пожалуйста, глупый вопрос. Что тебя граждански формировало? Ясно, что ни тебя, ни братьев никогда не ограждали, скажем так, он описания положения вещей, судя по всему.

Т. ДЗЯДКО: Да.

С. БУНТМАН: Не было такого. «Вырастешь – узнаешь». Как это взаимодействовало? Ты уже родился, когда всё было не так. Интересно, что ты знаешь о том, как братья твои, родители, как это было взаимодействие с обществом, со школой? Это же всегда было непросто. Со школой, с жизнью, с работой, с окружающим миром.

Т. ДЗЯДКО: Как я взаимодействовал с окружающим миром?

С. БУНТМАН: Тебе-то уже было… У тебя не должно было быть никаких сложностей.

Т. ДЗЯДКО: У меня не было никаких сложностей.

С. БУНТМАН: А у старших?

Т. ДЗЯДКО: И у старших тоже. Потому, что в таких вопросах всё дело в семье. Тебя учат в семье относиться к людям, как к людям и к тем, кто, казалось бы, менее успешен, чем ты, менее удачлив, возможно, в разных областях, менее устроен, чем ты, это не принципиально. И поэтому никаких проблем здесь возникнуть здесь и не могло у меня. И, к счастью, не возникало.

С. БУНТМАН: Скажи, пожалуйста, какие книжки тебя формировали? Потому, что помимо семьи, помимо всего, разговора, атмосферы, есть какие-то формирующие книги, фильмы, музыка.

Т. ДЗЯДКО: Давайте я начну с конца, с музыки. Я в пристрастиях музыкальных абсолютно старомоден и банален. И всё можно объяснить тем, что 14 июня я, осознав, что нет билетов на поезд, поеду на машине в Киев на концерт Пола Маккартни… И это музыка 60-х, 70-х годов. Всё неоригинально и, наверное, довольно скучно. Но лучшего, наверное, пока не придумали. Фильмы… Наверное любимые – это Феллини. Что касается книжек, то в последнее время вообще, к сожалению, очень мало времени остается на то, чтобы читать, что, конечно, очень неприятно. И я очень благодарен моей школе, замечательному лицею «Воробьевы горы», который дал мне очень многое, где я учился на гуманитарном факультете. Мы должны были очень много читать, чтобы не отставать и чтобы быть, как сейчас говорят, в теме.

И тогда удавалось много читать, и классики, и чего-то еще. А из того, что в последнее время как-то на меня произвело впечатление, это книжка Владимира Буковского «И возвращается ветер», которая недавно была переиздана в России. Потрясающая книга.

С. БУНТМАН: А правда, это ещё замечательная литература, помимо самой личности, самой истории человека, это еще очень хорошая литература.

Т. ДЗЯДКО: Все говорят, что Буковский диссидент, у него какие-то свои идеи, а идеи все те же самые, простые, очевидные истины, которые почему-то пытаются нам изобразить какими-то неверными и неправильными.

С. БУНТМАН: Так… «Слышала как-то выступление Зои Световой на «Эхе» или еще где. Это была Ваша мама?»

Т. ДЗЯДКО: Да. Именно так.

С. БУНТМАН: «Были ли у Вас какие-либо увлечения до «Эха Москвы» - Владимир из Тамбова спрашивает.

Т. ДЗЯДКО: Люблю играть в футбол.

С. БУНТМАН: Аааа! Хорошо!

Т. ДЗЯДКО: Пытался научиться играть на пианино и гитаре, но слишком мало усидчивости.

С. БУНТМАН: «Можно ли найти Вас и других сотрудников на сайтах, кроме «Эховского»?»

Т. ДЗЯДКО: В смысле?

С. БУНТМАН: В «Одноклассниках» или «В Контакте».

Т. ДЗЯДКО: Да, есть и в «Одноклассниках» и «В Контакте», и в «Живом Журнале».

С. БУНТМАН: «Спасибо за ответ о членстве в партии, а как насчёт вопроса про пиво?» А! Это Александр спрашивал, не гоняли ли мы с Венедиктовым и другими стариками…. Каждый раз спрашивают, не гоняли ли мы вас за пивом?

Т. ДЗЯДКО: Нет!

С. БУНТМАН: Ха-ха-ха… А почему пауза такая была??? Почему была такая пауза?

Т. ДЗЯДКО: Я думал что-нибудь сострить, но понял, что ничего не приходит в голову. Просто нет!

С. БУНТМАН: «Верующий – не значит религиозный» - спрашивает Владимир. Не понял…

Т. ДЗЯДКО: Не знаю. Если Вы живёте в убеждении, что верующий не значит религиозный, ну что ж… У всех есть свое мнение.

С. БУНТМАН: Светлана говорит: «Как в школе учились? Небось, ботаник?»

Т. ДЗЯДКО: Ну нет, Светлана! Знаете, Светлана… Светлана! Ну, что Вы говорите! Какой ботаник!

С. БУНТМАН: Вообще, на самом деле это все рассказы… А Тихон Дзядко такой…совсем небольшого роста…

Т. ДЗЯДКО: …лысеющий Гомер-Симпсон такой…

С. БУНТМАН: Да, да, да! (Смеется)

С. БУНТМАН: «Если бы Вас пригласили на ОРТ ведущим еженедельной аналитической программы? Пошли бы?» - Александр.

Т. ДЗЯДКО: Да не позовут, Александр! Что Вы! Я не готов вместо того, чтобы рассказывать о том, что в Лондоне скончался А. Литвиненко, начинать выпуск Новостей о том, что в Новосибирской области небывалый падёж скота. Мне кажется, что этому нужно учиться долго. Боюсь, что я буду просто профнепригоден.

С. БУНТМАН: Со всеми приоритетами в новостях, когда бывает, ты согласен?

Т. ДЗЯДКО: Нет.

С. БУНТМАН: У нас, я имею в виду.

Т. ДЗЯДКО: Я понимаю. Нет, не согласен. И, кстати, опять возвращаюсь к вопросам на сайте. Там шла речь про летучки, про споры. Часто мы об этом спорим. И с А. Венедиктовым, и не с А. Венедиктовым спорим. Это замечательно, мне кажется. Потому, что без споров, без диалога остается «не место для дискуссий», как принято говорить про Думу. А это неправильно. Мы порой бываем не согласны с выбором и с отдельным широким освещением каких-то тем, менее широким каких-то, мы бываем не согласны.

С. БУНТМАН: Кстати, я прекрасно знаю и часто вижу, как А. Венедиктов, главный редактор бывает не согласен с выбором тем.

Т. ДЗЯДКО: Но что самое интересное, что в большинстве случаев и мы, и он соглашаемся, что выбор-то был верен. В большинстве случаев.

С. БУНТМАН: Нет, ну бывают, конечно, и промашки.

Т. ДЗЯДКО: Естественно! Куда же без этого!

С. БУНТМАН: «Если молодое поколение так любит Биттлз, значит не все потеряно» - Андрей, 42 года.

Т. ДЗЯДКО: Согласен.

С. БУНТМАН: Всё нормально! Всё в порядке. «Пытались ли Вы когда-нибудь приукрасить сюжет новости?» Вот интересно, что Диана саратовская, наша Диана, как и ДжейСи Дентон, как Роман, наша «кумпания». Вот интересно, что Диана вкладывает в это? Но понятно, чувствуется.

Т. ДЗЯДКО: Приукрасить, сказать, что политик либерального толка, который тебе близок, какой-то очень хороший, хотя на самом деле, он повел себя не как хороший человек.

С. БУНТМАН: Или усилить драматизм.

Т. ДЗЯДКО: Или сказать, что вот этот неприятный чиновник сказал какую-то такую фразу и потом он подмигнул и все поняли, что он ещё более ужасен, чем на самом деле… Конечно, иногда хочется. Но, если мы будем это делать, мы станем чем-то не тем, чем нам следует быть. И потом, есть совсем другие способы это приукрашивать. Есть интонация и есть программа «Одним словом», в которой наши руки развязаны больше, чем в Новостях, поскольку в Новостях они завязаны и сколоты наручниками.

С. БУНТМАН: Интересно… Александр говорит: «Утверждение без доказательства – это что, знамение времени? Складывается впечатление, что каждое суждение молодого продвинутого сотрудника выдается им за истину в последней инстанции. Хоть бы раз в чем-нибудь да усомнился».

Т. ДЗЯДКО: В данный момент я сомневаюсь в том, что я понял, что Вы имеете в виду.

С. БУНТМАН: Я не знаю, что-то у Александра случилось, по-моему. Интересно вот… Тебя раздражало, тебе казалось, что на тебя давят, каждое заявление давит на тебя, каждое чужое мнение давит на тебя?

Т. ДЗЯДКО: Когда я пришел на «Эхо»?

С. БУНТМАН: Да.

Т. ДЗЯДКО: Сначала, конечно, было непросто. А кому легко? Как говорится… И нужно было привыкать к каким-то правилам формальным, вроде того, что нужно приносить материалы в срок и записывать их в том объеме, в каком это требуется, все это раздражало. И порой раздражает, когда ты хочешь сказать, у тебя есть такое количество материала, ты приходишь и говоришь: «Дорогие друзья, я записал 2 мин. 57 сек». А тебе говорят: «Привет! Не больше полутора минут». И ты сидишь и злобно это режешь… А с другой стороны, конечно, вначале какое-то было давление, которое, пожалуй, было давлением на пользу. Сейчас давления, наверное, нет.

С. БУНТМАН: Светлана задаёт: «Никогда соблазна не было в рынду звякнуть возле двери Венедиктова?» (Смеётся) Если бы Вы знали, Светлана!

Т. ДЗЯДКО: Я Вам должен признаться, Светлана, я сейчас признаюсь в этом Алексею Венедиктову, прошлое лето я работал одну неделю ночью, читал газеты и я себе позволил это. Никого не было, я осмотрелся…

С. БУНТМАН: Светлана! Вы правы. Это невероятно! Когда висит колокол с верёвкой… это очень трудно – пройти и не дёрнуть.

Т. ДЗЯДКО: Я позволил себе это однажды, потом было страшно стыдно. Ходил, оглядывался по сторонам.

С. БУНТМАН: Спрашивают, оправдывает ли цель средства. Митёк! Мы сегодня целый вечер об этом говорили.

Т. ДЗЯДКО: Цель всегда оправдывает средства, мне кажется. Потому, что… Хорошо, не буду говорить «всегда». В данном случае, если речь идет про то, чем мы занимаемся, мне кажется, что оправдывает, потому, что…

С. БУНТМАН: Нет, это выражение о другом.

Т. ДЗЯДКО: А о чем?

С. БУНТМАН: Что цель хорошая, это к вопросу Дианы. И приукрасить, и несколько сказать, что «жесточайший ОМОН разогнал сотни тысяч…»

Т. ДЗЯДКО: Нельзя. Если у тебя 15 человек на акции памяти Политковской, например, и ты понимаешь, что это кошмар и что это чудовищно. Тебе хочется сказать сквозь эфир слушателям, что не все так плохо, но мне кажется, что лучше сказать: «Нет, ребята, всё плохо! Это мы с вами. Это не кто-то на Луне, а это 15 человек в многомиллионной Москве пришли отдать дань уважения человеку, который отдал жизнь за нас». Можно сказать, что было ничтожно мало. Недавно я себе позволил это, когда ходил на прощание с Риммой Казаковой в ЦДЛ, где было ничтожно малое количество народу. Просто чудовищно мало народу. И, конечно, можно было бы ограничиться какой-то банальной фразой про «толпы людей, которые с Садового кольца стекаются в здание ЦДЛ на Б. Никитской»…

С. БУНТМАН: Или вообще обойти.

Т. ДЗЯДКО: Ну а зачем? Если так есть, да, это печально, это обидно, это чудовищно и страшно, опять же… Но так есть. Если мы не будем об этом говорить и будем закрывать глаза и считать, что если не сказали, значит и нет, то так и будет продолжаться.

С. БУНТМАН: К спорту немножечко… Сармат, уже он тебя русифицировал. «За какую футбольную команду болеет ДЕДКО?»

Т. ДЗЯДКО: «Дедко» в России не болеет за футбольную команду, потому, что у меня особых симпатий наш Чемпионат пока не вызывает. Я иногда, редко, в информации смотрю какие-то ключевые матчи, только если случается. А так… Не знаю. «Ливерпуль», наверное, мне симпатичней всего. Болею за сборную России.

С. БУНТМАН: А болел за «Зенит» в финале?

Т. ДЗЯДКО: Болел. Здесь никаких вопросов быть даже не может.

С. БУНТМАН: Еще такое. Есть корреспондентство, есть программа, которую вы с Женей ведёте, а дальше что? Есть работа на радио и телевизионные проекты, в которые… Дальше что?

Т. ДЗЯДКО: Дальше – жизнь покажет.

С. БУНТМАН: Ты не выстраиваешь для себя каких-то…

Т. ДЗЯДКО: А выстроить невозможно! Например, у нас была с моим товарищем и коллегой Сакеном Аймурзаевым программа «Супервласть». И это было всё для меня. Мы жили этим несколько месяцев.

С. БУНТМАН: Какая была чудная программа!

Т. ДЗЯДКО: Я буду нескромен. Мне кажется, что это один из лучших проектов за последние годы. Говорю честно! Была эта программа, мы ею жили и как-то всё время пытались что-то новое придумать. Потом был блестящий финал. Три тысячи звонков в голосовании и, казалось, что всё. Остаётся дальше корреспондентство. А потом как-то всё стало развиваться. Всё меняется, как у нас говорится в какой-то из реклам. Всё течёт, всё меняется. Всё следует по какому-то своему плану, который определять, наверное, не стоит, потому, что все равно всё сложится по-другому. Но всё будет хорошо!

С. БУНТМАН: «Супервласть» всем понравилась. Замечательный проект. Но что-нибудь подобное мы когда-нибудь устроим. А вы придумайте!

Т. ДЗЯДКО: Думаем. Вот здесь вам утечка. Думаем.

С. БУНТМАН: Аааа! Утечка! Интересные вещи. О взаимоотношениях у нас. У нас с тем же А. Венедиктовым повелось. Я прочту, а ты скажешь. Рамил из Татарстана: «Почему ведущий обращается с Тихоном на «ты»? Кажется, что не совсем интеллигентно. Демонстрация статусных отличий». Вот очень часто это «ты», «вы».

Т. ДЗЯДКО: Это очень сложно. Это всегда очень смешно, когда ты перед выходом в эфир, в программе, звонишь кому-нибудь из ведущих Новостей и говоришь: «Привет! У меня здесь то-то, ты меня будешь спрашивать о чём-то или ты меня о чём-то не будешь спрашивать». Договариваешься, а потом: «ЗдравствуйТЕ, Марина». Мне кажется, что это правильно в Новостях.

С. БУНТМАН: А то, что я к тебе обращаюсь на «ты», а ты мне говоришь «вы».

Т. ДЗЯДКО: Это в жизни, Сергей Александрович.

С. БУНТМАН: Вот смотри. Внутренне я не делаю…

Т. ДЗЯДКО: Я понимаю! Здесь есть отдельная история: ведущий – гость. Когда ко мне приходит Алина Гребнёва в нашу с Женей программу «Одним словом» в качестве гостя, я ей говорю: «Вы, Алина».

С. БУНТМАН: Ты знаешь, я не могу. Совсем естественные и нормальные отношения. И в том, что я в жизни это очень не люблю, когда есть такой вот один «вы», другой «ты». Но по ситуации, по жизненной ситуации, по сложившейся здесь атмосфере, я не знаю, как ты к этому относишься. Но для меня… Если бы я начал обращаться к тебе на «вы», например, а ты сразу перешел бы на «ты», мне кажется, что для этого нужно какое-то время, что-то бы сломалось в атмосфере.

Т. ДЗЯДКО: Конечно! Безусловно. Это всё как-то складывается само. И это сложно определить.

С. БУНТМАН: Само. Потому, что понятно, когда я в той же ситуации, мы говорим с Женей, и всем понятно, что я Жене и начальник, и я его папа. Понятно, что он говорит «ты».

Т. ДЗЯДКО: Ну да!

С. БУНТМАН: Как-то здесь такие тонкие, Рамиль, вещи, которые многое у нас не определишь.

Т. ДЗЯДКО: Меня это поразило, когда я пришел на «Эхо», хотя все разных возрастов, в большинстве своем все друг к другу обращаются на «ты». Хотя это вовсе не говорит о том, что все мы здесь такие добрые и пушистые.

С. БУНТМАН: С другой стороны, не все запанибрата.

Т. ДЗЯДКО: С одной стороны отношения простые, а с другой стороны, не все запанибрата, конечно. Как-то, мне кажется, что это нормальный коллектив.

С. БУНТМАН: Это нормально и с разнообразием, неунифицированный тем же самым обращением. Я вот знаю, как только я или вот… Марина, слушаешь нас? Марина Королева.

М. КОРОЛЁВА: Насколько могла – слушала.

С. БУНТМАН: Нет, смотри. Как только я начну обращаться к Тихону на «вы» в ответ на его «вы», это означает, что очень сильно как-то рассердился. Да? Чем-то здорово недоволен.

Т. ДЗЯДКО: Это есть у Алексея Венедиктова.

М. КОРОЛЁВА: Это правда страшно, когда Венедиктов говорит: «Ну, и что Вы себе там думаете?» Переход с «ты» на «вы» моментальный производит совершенно…

Т. ДЗЯДКО: Но это ход. Ход, безусловно, который иногда действует эффектно.

М. КОРОЛЁВА: Тебе ещё предстоит этому научиться.

Т. ДЗЯДКО: Я счастливый человек. Я пока на «ты». У меня не было случая на «вы».

М. КОРОЛЁВА: Пора мне опять сказать тебе: «Засиделся!»

С. БУНТМАН: Хорошо! Сейчас точно мы засиделись.

Т. ДЗЯДКО: 4 секунды осталось.

С. БУНТМАН: Мы уходим. Марине мы оставляем здесь пространство для Новостей. А это была программа «Сотрудники». Тихон Дзядко. Спасибо, Тихон.

Т. ДЗЯДКО: Счастливо! Спасибо!