Алина Гребнева - Сотрудники - 2008-04-04

С. БУНТМАН: «Сотрудники», возобновленная наша передача, уже третий выпуск. И вот сейчас всё, посмотрели, хватит. У нас идет веб-трансляция. Всё! Здесь не на что смотреть, теперь смотрите на то, что надо. Алина Гребнева. Привет, Алина.

А. ГРЕБНЁВА: Добрый вечер, привет всем.

С. БУНТМАН: Итак, смотрите веб-трансляцию, задавайте вопросы по +7-985-970-45-45 – это смс. И телефон мы будем включать. 363-36-59. Стоило тебе сказать в эпохальном произведении «Венедиктов и девушки» называется, что «я из того самого Бобруйска». И здесь слушательница «Эха» из Подольска говорит, что не совсем понятно, почему так представлена Алина – «девочка из того самого Бобруйска». «Почему Бобруйск - "тот самый". И почему из Бобруйска нельзя попасть на "Эхо"? Бобруйск - запретная зона? Или на "Эхо" установлен ценз оседлости?» Давайте мы послушаем сначала характеристику объективную, а потом уже будем задавать этот и другие вопросы Алине Гребнёве.

ХАРАКТЕРИСТИКА

Юстас – Алексу. Характеристика на сотрудника радиостанции «Эхо Москвы» Гребнёву Алину. Агентурный псевдоним не определён. Агент Гребнёва была заброшена на «Эхо Москвы» знойным августом 2005 года. Агент-одиночка, работает самостоятельно. Белорусское прошлое повлияло на ее характер, спокойная и рассудительная, открытая для общения, что позволяет агенту располагать к себе людей и легко втираться к ним в доверие. Владеет приемами балетных па и легко крутит фуэте, отвлекая тем самым внимание. В данный момент на журфаке МГУ обучается приемам идеологической борьбы с внешним и внутренним противником. В еде неприхотлива, обожает горячие драники и мясо по-французски. В одежде предпочитает современный, неординарный стиль. В свободное от работы время предпочитает прослушивать рок-музыку на концертах. Иногда вспоминает о своем умении рисовать. ПОКА не замужем.

Юстас.

С. БУНТМАН: Ну вот, все сказали. А что такое мясо по-французски?

А. ГРЕБНЁВА: Многие по-разному называют. Это мясо, сверху сыр тёртый, а внизу картошка и лук. И свинина между всем этим. Это очень вкусно.

С. БУНТМАН: А мясо говядина и между всем свинина?

А. ГРЕБНЁВА: Нет, картошка, мясо, потом слой сыра и это все запекается.

С. БУНТМАН: Сама делаешь?

А. ГРЕБНЁВА: И сама делаю, мама меня научила.

С. БУНТМАН: Скажи, пожалуйста, действительно это август 2005 года? И как ты сюда попала? Как Сакен по конкурсу?

А. ГРЕБНЁВА: Нет, конкурса никакого не было.

С. БУНТМАН: По блату.

А. ГРЕБНЁВА: Нет, не по блату. Я пришла на практику, просто продиралась сквозь стены, после того, как я поступила на журфак, это закончился первый курс и после первого семестра, я ходила в наш отдел практики, потому, что я знала, что я хочу работать только на «Эхо Москвы».

С. БУНТМАН: Почему?

А. ГРЕБНЁВА: Это было моя мечта всей жизни, потому, что я знала, что это то радио, даже если бы «Эхо Москвы» было не радио, а газета, я бы пошла в газету «Эхо Москвы». Я знаю, что здесь работают профессионалы и именно «Эхо» настолько близко мне во всём, я слушала каждый день и понимала, что вот да, это оно то самое, дух радио мне полностью соответствует, моим представлениям о том, как должно быть, подача новостей, ведущие эфира, как это всё происходит. Это мне очень нравилось, захлёстывало, я понимала, что я хочу тоже работать с этими же людьми и быть там же, среди них.

С. БУНТМАН: Ну, пришла. Всё сразу разонравилось?

А. ГРЕБНЁВА: Нет! Наоборот! Я пришла и поняла, что всё, теперь я точно отсюда не уйду. Это оказалось ещё намного интересней, чем было по ту сторону приёмника, потому, что понимаешь, что это в реальности. Я ходила по нашим знаменитым коридорам с портретами и думала: «Господи! Только бы зацепиться, не уйти отсюда». Когда я была практикантом, я и чашки мыла, и со слушателями на телефонных звонках была, принимала. И когда уже попала в службу информации, попала в этот центр событий, гущу новостей, всё меняется, бешеный ритм и ты во всём этом! Ты понимаешь, что ты действительно… Я считаю, что журналистика – это такая профессия, что ты впереди всей планеты, ты первым узнаешь и ты должен это передать остальным, донести до людей новости.

С. БУНТМАН: Ну, это всё очень высоко. А что приходилось делать сразу? После чашек, наверное, попала к Марине Королёвой, да?

А. ГРЕБНЁВА: Ну, с Мариной Королёвой мы с самого начала общались. Очень смешно было, когда я добивала наш отдел практики, просила отправить меня на практику на «Эхо Москвы». Мне говорили, что уже всё забронировано, 4 человека от кафедры. «Девушка! Куда Вы собираетесь попасть!» Я их три месяца доставала. Они мне дали телефон Марины Королёвой. Я тогда ещё не понимала, что это та же Марина Королёва, которая «Говорим по-русски», я позвонила, она сказала, чтобы я пришла и практиковалась. И сначала две недели я была в «Аквариуме» нашем знаменитым, это и призы раздавать, и книжки, а потом у нас каждую неделю было собрание практикантов, мы встречались с Мариной Королёвой, она нам говорила, что мы делаем так, что не так, чего мы хотим, чего мы добиваемся. И потом уже, когда я в службе информации начала работать, она вела меня, практиковала, координировала, говорила, что нужно.

С. БУНТМАН: А в службе информации ты кем? Как и все – в монтажке?

А. ГРЕБНЁВА: Да, в монтажке. Дозвониться до ньюсмейкеров, если что-то случается, нужно быстрее записать, быстрее это все в эфир. В монтажке я проработала больше года, звонила, записывала телефонные интервью и поменялось отношение ко времени, потому, что в жизни, что такое три минуты? А там ты за три минуты можешь дозвониться до нужного человека, ты можешь быстро смонтировать материал и уже через минуту это пойдёт в эфир.

С. БУНТМАН: Кто тебе первый достался из интересных? Или трудное что было?

А. ГРЕБНЁВА: Ой! Я, честно говоря, кому по телефону дозвонилась, я не помню. Но я помню, у меня была первая вечерняя смена, израильско-палестинский конфликт, танки в Газе. Я помню, был Саша Климов информакционник и где-то по CNN выступал израильский военный и он говорит: «Вот! Его надо нам вырезать!». Я его скорее вырезать, переводить. Много бывает курьёзных моментов. Были выборы президента в Белоруссии и туда отправились не только наши корреспонденты, но и В. Варфоломеев. Я что-то монтирую, тут раздается звонок по нашему телефону, который все время у нас на связи и Варфоломеев говорит: «Так! Всё! Быстро записываем». И не говорит, кого. И дает кому-то трубку. Я понимаю, что нужно у человека что-то спрашивать. И я наводящими вопросами..

С. БУНТМАН: И кто это оказался?

А. ГРЕБНЁВА: Это был Селезнев Геннадий, он был там, как наблюдатель. Но при этом очень смешно. Я 5 минут с ним разговаривала, спрашивала, как проходят выборы. Я поняла, что это представитель России. И потом было просто удивительно. Один из последних вопросов я задала и он сказал до свидания. Он кладёт трубку и я понимаю, что я не знаю, кто это был, мне пришлось…

С. БУНТМАН: «Нам рассказали из Белоруссии».

А. ГРЕБНЁВА: Мне пришлось побороть в себе страх, набираю еще раз В. Варфоломеева и спрашиваю, с кем я общалась? Такой хохот на том конце трубке, потому, что они все вместе, этой же группой стоял. «Это был Селезнев». Причем, у него такая своеобразная речь, ее можно узнать, но в этом шоке я не могла понять.

С. БУНТМАН: А вдруг ошибешься! А вдруг не Селезнев!

А. ГРЕБНЁВА: Конечно! Поэтому лучше лишний раз уточнить.

С. БУНТМАН: Правильно. Ведь переспросить – это такая штука, которую преодолеть надо. Лучше уточнить, чем ляпнуть.

А. ГРЕБНЁВА: Уточнить. И еще это бывает на каких-то мероприятиях. Не пресс-конференциях, где заявлены участники, а просто где-то что-то происходит, толпа народа, какой-нибудь круглый стол. Ты не знаешь, кто это, ты только предполагаешь, но не всех же знаешь в лицо. И тоже всегда очень после общения ломаешься, или не знаешь, как должность правильно представишь, пытаешься себя перебороть и спрашиваешь, как правильно и лучше представить в эфире. Потому, что ошибок быть не должно. Это может стоить многого.

С. БУНТМАН: Да, лучше переспросить. Лучше не таиться и заглянуть в Интернет, как выглядит перед этим, отчество посмотреть. Я, например, никогда отчество не помню. Мне так тяжело! Я всегда прошу, умоляю, чтобы мне написали в программе отчество человека.

Напоминаю, Алина Гребнёва. Есть у нас веб-транслфция. Пожалуйста, присоединяйтесь. Слушайте, смотрите. И вопросы задавайте. «Как было Вам поступать в МГУ» - спрашивает Артем, смс-ку он прислал.

А. ГРЕБНЁВА: Ну как… Было волнительно, я готовилась, ходила к репетитору по английскому, может быть, в чем-то это была моя ошибка, что к сочинению, у нас был экзамен сочинение, к нему я готовилась сама, в результате мне досталось несколько тем. Три темы на выбор. Я была очень рада, что достался Достоевский, писала по «Преступлению и наказанию». Но в результате написала на свои 3/3, 5 – английский. Я пошла на консультацию, мне рассказали почему, что и как. Такие формулировки были общие и пространные. Что-то там вот это недораскрыла, а вот это не дотянула.

С. БУНТМАН: Сочинение – это такая штука…

А. ГРЕБНЁВА: Да, не в ту сторону уйдешь… А так нормально. Все, кто готовился, все, у кого есть знания, поступают. Это возможно и реально.

С. БУНТМАН: Любимая программа на «Эхе»? – Николай из Самары.

А. ГРЕБНЁВА: Много. Могу сказать, что большая информационная программа «Эха».

С. БУНТМАН: Любимая программа – большая информационная. Хорошо!

А. ГРЕБНЁВА: Нет, много. Сейчас, к сожалению, из-за рабочего графика не все получается слушать. До того, как я пришла на «Эхо», еще была школьницей, по субботам слушала Юлию Латынину и для меня было еще по утрам, когда в школу собиралась, «Реплика» для меня всегда была такой призмой, через которую нужно смотреть на этот мир.

С. БУНТМАН: Черкизова еще удалось послушать?

А. ГРЕБНЁВА: Да! «Реплики» Черкизова. Я застала его еще здесь, на «Эхе». Переворачивается мир, обычные люди ходят, смотрят, слушают и где-то там этот мир, «Эхо Москвы», в котором что-то происходит и ты попадаешь в этот мир, тебя пускают, принимают, и всё переворачивается, когда люди из таких мифов и ещё чего-то превращаются в реалии. Понимаешь, что это всё на самом деле происходит. Ощущение, конечно, восторга. Восторг до сих пор меня не покидает. Это замечательно. Я очень рада, что я здесь, что меня оставили.

С. БУНТМАН: Слушай, а «Разворот» у тебя уже есть?

А. ГРЕБНЁВА: Да, «Разворот» утренний, субботний разворот.

С. БУНТМАН: Сейчас, с маленьким перерывом, тебе уже идти с Варфоломеевым в «Разворот».

А. ГРЕБНЁВА: Да.

С. БУНТМАН: А «Разворот» - это как? Это совершенно другой эфир. Одно дело – пленку сделать, записать.

А. ГРЕБНЁВА: Это несравнимо.

С. БУНТМАН: А другое дело идти в живой эфир.

А. ГРЕБНЁВА: Это такое плавание свободное, в котором ты…

С. БУНТМАН: А тебе там хорошо?

А. ГРЕБНЁВА: Мне с Володей Варфоломеевым очень комфортно. Он, как соведущий, поддерживает и даёт высказаться. Всё зависит уже от меня. Если есть что сказать – пожалуйста, говорите. Или лучше не мешайте. Но технически я разбиралась, я за пультом сижу, выведение звонков и т.д. Сейчас мне кажется, что я встала, куда нужно, в эту сложную конструкцию. Мне всё нравится! Надеюсь, что что-то получается из этого.

С. БУНТМАН: Это совсем ранний «Разворот».

А. ГРЕБНЁВА: С 6 до 9 утра.

С. БУНТМАН: Это ужас такой!

А. ГРЕБНЁВА: Я все время удивляюсь! Слава Богу, что кто-то просыпается, страна большая, есть уже те регионы, где день, но это, конечно, удивительно, что нам многие из Москвы, из Петербурга люди, в 6 утра слушают «Разворот». Включите и сегодня утром!

С. БУНТМАН: Давайте, включайтесь с 6 утра. А пока включайте веб-трансляцию. Алина Гребнёва. Вопросы задавайте по смс и по телефону прямого эфира 363-36-59. Если вы звоните из других городов, то вы набираете всевозможные коды. «Алина, скажите, Дед Мороз существует?» - спрашивает Митёк. С Митьком уже сталкивалась 500 раз, наверное?

А. ГРЕБНЁВА: Я могу сказать Митьку, что существует! В прошлом году меня забросили на мероприятие «Школа Дедов Морозов» в Москве. Был выпуск Дедов Морозов, Снегурочек, которые работают на праздниках, в детских садах. Я подошла взять интервью у одного из участников, у Деда Мороза и говорю: «А Вы действительно настоящий? У Вас борода не ватная?» И это было, конечно, чудесно. Он говорит: «Так! Пойдемте». Берет меня за руку, выводит в круг, где елка, где дети прыгают. Ставит посох и говорит: «Вы верите в меня? В чудо верите?» Мне уже ничего не оставалось, как сказать да. «Считайте раз, два, три». Я считаю, он бьет посохом и из посоха начинают сыпаться конфетти, бенгальские огни, такой салют невероятный из посоха! После этого я всем говорю и всех убеждаю, что, конечно же, чудо и Дед Мороз существует!

С. БУНТМАН: Что значит корреспондент! Меня вот спрашивают, есть ли Дед Мороз? Я говорю, что есть. Но я комментатор. А вот послали корреспондента, пошел добросовестный корреспондент, все выяснил и говорит, что есть.

А. ГРЕБНЁВА: Проверено! Есть Дед Мороз!

С. БУНТМАН: Вот корреспондентам надо верить. «Наступила пора спросить, что привлекает гостью в передаче Латыниной». Во-первых, она не гостья, а хозяйка, здесь все хозяева, Александр из Москвы. Что привлекает?

А. ГРЕБНЁВА: Меня привлекает то, что Юлия Латынина знает не о каких-то там Дедах Морозах, а о серьезных вещах, что и почему, отчего и зачем и чем это может обернуться. Потому, что работая в службе информации, сталкиваешься порой с какими-то событиями, страшными и ужасными, я не всегда понимаю, почему так, почему, не дай Бог, на кого-то покушались или еще что-то с кем-то случилось, кто стоит за вот этим событием. Очень важно в этом разбираться, чтобы не уйти куда-то в другую сторону, излишне не паниковать или наоборот. Юлия Латынина всё это понимает. Она обладает этим тайным знанием, умением анализировать, сопоставлять.

С. БУНТМАН: А ты книжки Юлины читала?

А. ГРЕБНЁВА: Нет, книжки не читала.

С. БУНТМАН: Почитай. Всем рекомендую, между прочим. Олег спрашивает: «Так что у вас на счет рока? На какие концерты ходит Алина?»

А. ГРЕБНЁВА: Не очень часто, к сожалению, в последнее время получается. Я хожу не только на рок-концерты, а вообще, на концерты музыки, совершенно разные. Я была на странной вещи, психоделический транс какой-то. В одной из групп играл наш коллега Андрей Гаврилов. Там такое космическое что-то, всё было с видеорядом, инсталляцией, совершенно тебя уносит в какой-то космос. Люблю больше что-то такое роковое, мне нравится, есть такая финская группа «Апокалиптика», она играет рок на виолончелях, это уникальная вещь, когда сочетание тяжелой музыки с классической. В частности, они, допустим, играют металлику, без вокала, просто мелодии металлики.

С. БУНТМАН: Интересно. Кстати, когда Андрюша будет в программе «Сотрудники», я думаю, мы его заставим обязательно что-то принести, дать послушать.

А. ГРЕБНЁВА: Да. Потому, что он живет в музыке. Это невероятно! Я когда узнала, что он этим занимается, очень здорово! Причем, у него несколько групп, он в нескольких группах успевает. Удивляюсь, как человек на «Эхе» вроде как целыми днями пропадает, и еще успевает…

С. БУНТМАН: Это самое главное, как мы все знаем, не говорить на «Эхе», что у меня группа, а в группе не говорить, что я работаю на «Эхе».

А. ГРЕБНЁВА: Чтобы никто не догадался.

С. БУНТМАН: Нет, тьфу, тьфу, тьфу, всё совмещается. Значит, ты туда ходишь? Это было интересно, да?

А. ГРЕБНЁВА: Да. Это было интересно! По крайней мере, я первый раз попала именно на такой концерт, такой музыки. И это тоже интересно всегда. А так, у меня есть знакомые, тоже музыканты, которые не известные группы…

С. БУНТМАН: А сама играешь?

А. ГРЕБНЁВА: Нет, хотела научиться на гитаре, но или мне гитара досталась какая-то не такая, не знаю. Но эти прижимания пальцами…

С. БУНТМАН: Она тебя не полюбила, да?

А. ГРЕБНЁВА: Да! Первые мозоли, там же нужно упорно, долго, а времени не было, этим надо, действительно, заниматься.

С. БУНТМАН: Может не твое, просто, потому, что здесь на «Эхе» тоже долго и упорно нужно делать.

А. ГРЕБНЁВА: Согласна.

С. БУНТМАН: И потом переходить в корреспонденты. Кстати, куда тебя послали первый раз, ты не помнишь? Я имею ввиду, не на летучке послали, а куда тебя послали по расписанию?

А. ГРЕБНЁВА: Меня послали, точно помню, была акция автомобилистов. Это был мой первый выход в прямой эфир по телефону, на Болотной площади. Долго они ехали все. Но самое главное, хочешь узнать всё побольше, а они никак не могли доехать, никого не было, ну и я уже по ситуации рассказывала, что вот, милиционеры с собаками, проверяют всё, оцепили. И почему я запомнила, потому, что не просто тебя послали, ты записала голоса, вернулась и сделала что-то в редакции, а именно, поскольку и пробки были в Москве из-за перекрытий, вызвонили в прямой эфир. Это отдельная история, когда ты в прямом эфире рассказываешь, а не заранее записываешь, когда событие происходит и ты вот, вот, прямо перед глазами все это сейчас происходит. Это невероятное ощущение для меня. Если есть возможность выбирать между тем, чтобы записать или в прямой эфир, то я, конечно, больше всего люблю в прямом эфире рассказывать о том, что в этот момент происходит. Это здорово и непередаваемые ощущения! И конечно, когда нужно различать прямой эфир информационно-новостной и прямой эфир, когда ты сам ведешь, ведущий, это немножко разные вещи.

С. БУНТМАН: Тяжело?

А. ГРЕБНЁВА: Да. Потому, что тут ты рассказал, отчитался, всё, отбой. Полторы-две минуты. А здесь ты, когда в эфире, держишь, ты должен выстраивать, понимать, куда это движется и не спускать. В этом плане, конечно, я еще учусь у всех наших мэтров, в том числе и у Сергея Александровича, умению держать баланс и знать наперед, что через полчаса произойдет.

С. БУНТМАН: Никто не знает этого. Это всё обман. «Алина! Возьмите гитару с нейлоновыми струнами».

А. ГРЕБНЁВА: А мне говорили, что нужно начинать именно с железных.

С. БУНТМАН: Ерунду говорили!

А. ГРЕБНЁВА: Ерунду?

С. БУНТМАН: Ерунду говорили. Мало ли, что говорят. Все это чепуха. «Вы из Белоруссии. Как Вы относитесь к режиму Лукашенко?»

А. ГРЕБНЁВА: Плохо отношусь. Хотя мне могут сказать, что я плохо отношусь и сижу тут, мне издалека хорошо «поливать». Там всё не очень однозначно и сложно, потому, что с одной стороны, на чем он выезжает и держится, то, что он заручился поддержкой пенсионеров, социалки. Хотя сейчас уже, как говорят, трещит все по швам, потому, что невозможно все это вытягивать и первым звоночком стала отмена льгот для пенсионеров и студентов. Допустим, проезд стал платным, но в то же время, опять-таки, чуть-чуть повозмущались те же бизнесмены, которые пытаются ходить на акции, но мы знаем, чем это заканчивается. Вот этот прижим его такой, это конечно, ужасно, когда обыски у журналистов происходят. Как все это происходило, мне кажется, люди, когда была выборная кампания в середине 90-х, наверное не понимали те, кто стоял за Лукашенко, что он окажется таким. А он оказался таким, вроде как человек, как говорят, колхозник, из колхоза, а тут будет такой марионеткой, а он понял, что такое власть и понял, как ее использовать.

С. БУНТМАН: Как ты думаешь, он надолго?

А. ГРЕБНЁВА: Ой, думаю, надолго. Я слышала, что уже сына готовят в преемники, старшего.

С. БУНТМАН: По азербайджанскому варианту, да?

А. ГРЕБНЁВА: Да. Династия Лукашенко, пока никуда не денется, к сожалению.

С. БУНТМАН: Тимур, Вы обращайтесь прямо к Алине. Кстати говоря, и смотрите, потому, что у нас веб-трансляция. «Скажите, на каком курсе и как успешно учится ваша гостья. И кто она по гороскопу?» Рак!

А. ГРЕБНЁВА: Да. Рак. Мы тут выяснили, что вместе с Сергеем Александровичем.

С. БУНТМАН: Это когда мы слушали «Книжный гороскоп».

А. ГРЕБНЁВА: Мы узнали, что оба Раки.

С. БУНТМАН: Грозят финансовые трудности, да…

А. ГРЕБНЁВА: Тьфу, тьфу, тьфу…

С. БУНТМАН: Печально.

А. ГРЕБНЁВА: Учусь я на четвертом курсе уже. Сразу хочу сказать, что учусь на вечернем отделении, потому, что иначе невозможно было бы совмещать. Первые три курса у меня были одни «пятерки». Сейчас иногда, потому, что просто физически не успеешь доходить до каких-то семинаров, пара «четверочек». А так «пятерочки».

С. БУНТМАН: Вот здесь вопрос был. «Помогает ли журналистское образование? Здесь говорят, что многие с разными образованиями на «Эхе»».

А. ГРЕБНЁВА: Да, известная история, что журфак, вообще, не в чести, не любят его, как можно научить быть журналистом, как можно научить человека творчески мыслить, писать, придумывать, в принципе, да, наверное. Мне по журналистской моей профессии, я хочу сказать, что, конечно, несколько недель на «Эхе» такого за все пять лет в Университете не узнаешь, потому что всё изменяется. Именно опыт должен быть. И практика в такой профессии, как журналист. Но, что касается гуманитарной стороны образования, это литература и другое, вот сейчас у нас авторское право, законы, правовые основы журналистики, это всё помогает и, надеюсь, что тоже когда-нибудь пригодится. Хотя, в принципе, я считаю, что это логично, когда у тебя или филологическое или историческое образование, ты приходишь в журналистику. У меня был расчет, потому, что я понимала, что как филолог, я человек, который отдается полностью делу, которым занимаюсь, и если бы я поступала на филологический или исторический, то, может быть, я бы ушла с головой в науку. Потому, что я не признаю какой-то половинности, или я полностью там, или я не там. А пять лет заниматься тем, что мне не совсем интересно, тоже было бы неправильно, себя ломать.

С. БУНТМАН: Ну а такая вещь, как получить широкое образование, которое бы помогло тебе заниматься многими вещами?

А. ГРЕБНЁВА: Может быть. Я не знаю. Я надеюсь с помощью журфака попасть туда, куда я мечтаю.

С. БУНТМАН: Короче говоря, у тебя работа с журфаком идет в связке.

А. ГРЕБНЁВА: Да. В дополнение ко всему.

С. БУНТМАН: Хотя, может, и больше, как мы про Андрея говорили.

А. ГРЕБНЁВА: Да, здесь тоже. Не мешает – и хорошо.

С. БУНТМАН: Задавайте вопросы. +7-985-970-45-45. Это вопросы с помощью смс. Смотрите нашу видео-трансляцию в Интернете. Пожалуйста, милости просим. И звоните. Сейчас звонки я уже буду проверять и, наверное, придется наушники надеть. Прямо как в «Развороте». Давайте, звоните нам 363-36-59. «Ваши планы на ближайшие пять лет?» - из Самары вопрос.

А. ГРЕБНЁВА: Так далеко загадывать… Не знаю… Живётся и живётся. Хорошо. Как-то так, сейчас такой мини-план – это закончить учебу побыстрее и продолжать.

С. БУНТМАН: Больше работать!

А. ГРЕБНЁВА: Да! Больше работать! Больше проводить времени на «Эхе».

С. БУНТМАН: Вопрос. «Какие Вам парни нравятся, Алина?»

А. ГРЕБНЁВА: Парни… Разные и всякие! Главное, чтобы умные, с чувством юмора, стандартный набор. Чтобы с уважением относились, потому, что часто встречаешься с людьми, которые… Потерялось это отношение к девушке, к женщине, которое было раньше.

С. БУНТМАН: Да откуда ты знаешь, что было раньше?

А. ГРЕБНЁВА: В книжках умных пишут.

С. БУНТМАН: (Смеется)

А. ГРЕБНЁВА: А сейчас и локтями толкаются и много чего еще.

С. БУНТМАН: В книжках сочиняют все!

А. ГРЕБНЁВА: И раньше так было? Понятно!

С. БУНТМАН: Слушаем звонок. Алло! Добрый вечер!

СЛУШАТЕЛЬ: Вот такой вопрос. Я как понял, вроде как бы товарищ или господин Путин, вроде пообещал ветеранам войны «Оку».

С. БУНТМАН: А Вы знаете, в какую передачу Вы звоните?

СЛУШАТЕЛЬ: В «Эхо Москвы».

С. БУНТМАН: А какая сейчас передача идет? И кому вопросы задают?

СЛУШАТЕЛЬ: Лично Вам.

С. БУНТМАН: Нет, мне не надо вопросов. Это будет другая передача. «Без посредников», или «Суть событий», «Код событий», «Суть доступа» или что-то в этом роде. Так… Замечательно совершенно! Я говорю – задавайте вопросы Алине. «Вот товарищ Путин обещал «Оку»». Замечательно. А у тебя бывает утром в «Развороте»?

А. ГРЕБНЁВА: Не так часто, но люди, которые с совершенно своими мыслями звонят и просто у них, видимо, такое представление, что «Эхо Москвы» - это что-то такое одно, цельное, которое в ответе за все и вся.

С. БУНТМАН: «А вот у вас была реклама»… Алло! Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Кириллом меня зовут. Алина, как Вы считаете, при Медведеве полегче будет, чем при Путине?

С. БУНТМАН: Спасибо, Кирилл.

А. ГРЕБНЁВА: Спасибо. Ну что ж, попробую себя в роли политолога, раз уж так хотят. Меня на форуме спрашивали, когда закончится нефть, что будет с нашей экономикой. Я думаю, что при Медведеве будет, как при Медведеве. Говорят, что он такой либеральный человек, оттепель грядёт. По-крайней мере, за окном сейчас хорошая погода, + 15. Вот так вот я бы ответила. Посмотрим, что будет дальше происходить.

С. БУНТМАН: Тут Паша из Питера, он появляется по утрам у вас?

А. ГРЕБНЁВА: Да, конечно.

С. БУНТМАН: Он меня обвинил в невежестве, что я не знаю «Апокалиптику». Ну, не знаю! Плохо знаю. Вот узнал. «Алина! Насколько политизированы друзья и близкие? Каким партиям Вы симпатизируете? Как люди реагируют при знакомстве с Вами, когда узнают, что Вы с «Эха»?» - Екатерина из Петербурга. Хороший набор вопросов.

А. ГРЕБНЁВА: Да… Мои родные интересуются, но нет такого, чтобы на митинги куда-то ходить, а вот что касается моих ровесников, в Университете, те люди, которые со мной учатся, я поражаюсь, насколько они не политизированы.

С. БУНТМАН: Серьезно? На журфаке?

А. ГРЕБНЁВА: Да. Может быть, так совпало, что у меня… На журфаке просто все, кто в моей группе, это люди, которые читают какие-то женские журналы, в политику люди не хотят идти. Меня это удивляет. Но, слава Богу, иногда знают, что президент Путин, а сейчас избран президент Медведев. И на том спасибо. Не нужно, видимо, считают, что им это в жизни совершенно не нужно, они будут какими-то другими вещами заниматься. Что касается партий, у нас членство официально запрещено. Я даже не представляю, с какой бы партией я хотела бы себя ассоциировать. Не будем отвечать.

С. БУНТМАН: Не будем. «Как люди реагируют при знакомстве, когда узнают, что ты с «Эха»?»

А. ГРЕБНЁВА: Тут две реакции, даже нет, наверное, три! Одни сразу «вау!», восхищение, «Неужели?? Да не может быть!», у других сразу негатив. Было какое-то мероприятие, я уже не помню, охранник, они же не знают, из каких ты СМИ, когда я сказала, что «Эхо Москвы», он сразу: «Вы же враги!», что-то стал нести…

С. БУНТМАН: Охранник?

А. ГРЕБНЁВА: Да. Не помню, какого учреждения государственного. Две диаметрально противоположные точки зрения. Или это совсем ужасно и плохо, что ты оттуда, или наоборот.

С. БУНТМАН: «Насколько Вам нравится программа «Разворот» и «Лукавая цифра»? Есть ли желание придумать что-то свое, возможно по тем, еще или уже не задействованным темам на «Эхе»?».

А. ГРЕБНЁВА: «Разворот» и «Цифра» - это разные вещи, потому, что в «Цифре» я выбираю тему и нужно «нарыть» эти исследования, данные статистические, западные. Там у нас есть план, по которому мы идем, как мы раскрываем. Нет такого, конечно, что мы держимся только написанному нашему списку и не можем ни вправо, ни влево уйти. А «Разворот», хотя мы тоже тему подбираем, но это больше акцент на общение со слушателями. Там акцент на общение с экспертами и их мнение, прежде всего. Свою программу… Ну, конечно, я думаю, что любой человек ходит в этих коридорах, хочет что-то такое придумать. Но, думаю, придумываю. Как только что-нибудь надумаю – пойду к Алексею Алексеевичу.

С. БУНТМАН: Забавный был вопрос: «С каким бы человеком Вам хотелось бы встретиться в эфире «Эха»?

А. ГРЕБНЁВА: Ой… Я бы, наверное, не знаю, почему-то… С кем-нибудь из творческих людей, актеры или режиссёры.

С. БУНТМАН: Нет такого человека, с которым бы хотелось? Я, например, иззавидовался, когда я уехал, а Володя Варфоломеев здесь беседовал с Анджеем Вайдой. Я все локти себе обкусал просто!

А. ГРЕБНЁВА: Да! Тот же Лунгрен у нас был… С такими людьми, которые у многих кумиры, звёзды.

С. БУНТМАН: А ты думаешь, как с ними тяжко разговаривать!?

А. ГРЕБНЁВА: Конечно, тяжко. В этом весь и смысл.

С. БУНТМАН: Чтобы не задавать ерундовых вопросов.

А. ГРЕБНЁВА: Да, у которых все 50 раз спрашивали. Какое любимое блюдо, какие планы творческие. В этом и интерес, чтобы по-новому попытаться раскрыть, попытаться зацепить, чтобы человек разговорился и по новому предстал. Допустим, я слушала недавно эфир Лариной с Филиппенко.

С. БУНТМАН: Оооо!

А. ГРЕБНЁВА: Тоже обкусала локти. Я обзавидовалась!

С. БУНТМАН: Я имел счастье, так что...

А. ГРЕБНЁВА: Это прекрасно, когда из человека это всё льётся, сыпется и ты только подхватывай и немножко-немножко давай признаки того, что ты в эфире, потому, что это такие люди, которые заполняют собой эфир.

С. БУНТМАН: Вот наш друг тут же реагирует: «По-моему, передачи по плану неинтересны ни вам, ни нам».

А. ГРЕБНЁВА: Я объясню. Конечно, это естественно, когда все запланировано, это не интересно. Мы не можем… Представляете, кто смотрит трансляции, у нас вот такие огромные пачки материалов, которые мы набираем, и понятно, что если они не будут банально выложены в нужной последовательности, мы закопаемся просто в этих бумажках и не сможем запомнить 150 цифр, о проблемах безработицы, в Африке, в Америке, а сколько процентов за, сколько против, это невозможно физически за три часа, которые мы готовимся к программе. Поэтому мы выстраиваем, чтобы знать, какая бумажка за какой лежит. Как уже программа идет, иногда что-то выбрасывается, там уже начинается творчество и как пойдет.

С. БУНТМАН: Нет, план – это не чтение по тексту. Это план.

А. ГРЕБНЁВА: Конечно! Это набросок, с чего начнется, к чему в итоге мы должны придти. Это всегда должно быть, потому, что самое главное – ты должен понимать, ради чего всё это и что в конце, к чему всё это. Потому, что просто сотрясание воздуха, пусть даже и с цифрами, которые будут в этот момент…

С. БУНТМАН: Конечно, бывают неожиданные повороты, которые иногда идут и от слушателей.

А. ГРЕБНЁВА: Это самое ценное и здоровское!

С. БУНТМАН: И здесь уже преступление идти по своему плану.

А. ГРЕБНЁВА: Конечно! Такого не происходит. Бывает, что и гости что-то начинают и ты понимаешь, что мы не придали значения, а тут, действительно! И тогда уже начинаешь топтаться на этой теме, разворачивать и поворачивать. Так что, не переживайте, Дентон, у нас тут не по написанному, мы пытаемся.

С. БУНТМАН: Виталий из Питера: «Были ли слезы на «Эхе»? (Венедиктов накричал, Бунтман обидел…)»

А. ГРЕБНЁВА: Ой, ну Сергей Александрович разве может обидеть?

С. БУНТМАН: Могу. Бывает.

А. ГРЕБНЁВА: Можете? Но меня не обижали, не приходилось. Слезы на «Эхе», чтобы таких уже прямо… не было. Но переживала несколько раз, когда…

С. БУНТМАН: А из-за чего, интересно?

А. ГРЕБНЁВА: У нас есть работа «выпускающий редактор», «второй глаз». И нас периодически туда забрасывают, это очень нервная работа. Ты должен за всем следить. Я помню, была эта история с якобы отравлением Гайдара, когда ему стало плохо. И «Скай Ньюс» передавал, что доктор признал, что это на самом деле было отравление, что-то такое. И я, как выпускающий редактор, должна была следить, что там даётся. Помню, что влетает Венедиктов. «Что?!!! Вы обратили внимания??? Вы заметили???!!!» А мы не заметили, был уже вечер. Вот такие моменты… Но это моё упущение, моё невнимание, видимо.

С. БУНТМАН: Но обидно!

А. ГРЕБНЁВА: Нет, не обидно.

С. БУНТМАН: Обидно, что прозевала.

А. ГРЕБНЁВА: Конечно, это обидно, что можно было… При том, что у нас же всё строится, чтобы это сразу в новости пошло, а не только для того, чтобы просто узнать. Чтобы это сразу пошло в новости, потому, что это был 7-часовой эфир, там же «Особое мнение». Тот же новый поворот, который будет дан в следующей программе, это уже совсем другой аспект. Это не нужно упускать.

С. БУНТМАН: Слушаем телефон. Здесь есть телефонные звонки. Алло! Добрый вечер!

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте! Максим из Свердловской области. Алина! Где Вы видите себя в эфире «Эха Москвы» в будущем, после окончания Вашей учебы, в каких передачах, проектах Вы думаете участвовать?

С. БУНТМАН: Понятно. Спасибо. Самое интересное – «после окончания учебы».

А. ГРЕБНЁВА: Когда у меня будет заветная «корочка».

С. БУНТМАН: Приходит Алина с дипломом и говорит: «Всё! Всем стоять!»

А. ГРЕБНЁВА: Теперь я дипломированный специалист!

С. БУНТМАН: «Значит так! Я веду такую, такую и такую передачу!»

А. ГРЕБНЁВА: Если кому-то не нравится – до свидания! Нет, на самом деле, я в любом случае вижу себя, конечно же, на «Эхе». В Интернете что-то писали «Пусть «Эхо» будет началом». Я думаю, что оно будет не только началом, но и всей моей журналистской жизнью. Надеюсь быть в эфире. В каком виде, в каком качестве – это уже будет зависеть от меня, от того, как звезды на небе сойдутся. Нужно придумывать что-то. Придумывать, предлагать. И уже будет зависеть от того, понравится эта идея или нет, как она вольётся в общий формат и сетку «Эхо Москвы» или нет.

С. БУНТМАН: Игорь: «Микрофона, стало быть, не боитесь и не боялись?»

А. ГРЕБНЁВА: А чего его бояться? Он не кусается!

С. БУНТМАН: Посмотрите в веб-трансляции. Микрофон, как микрофон!

А. ГРЕБНЁВА: Да, такой железненький… Хотя, когда я начинала только записывать, я же, считай, год в закулисном работала отделе нашей монтажки. А тут пришлось голосом уже работать, записывать материалы и я немножко перестраивалась, потому, что научиться с какой-то интонацией, все эти придыхания, чтобы голос не слишком был писклявым, чтобы не слишком медленно, не слишком быстро. К этому приходилось приноравливаться.

С. БУНТМАН: Это опытом даётся ещё.

А. ГРЕБНЁВА: Да, технически.

С. БУНТМАН: Начинаешь понимать и чувствовать. «Как с конкуренцией среди молодых на «Эхе»?» - Любовь говорит. Молодых у нас много.

А. ГРЕБНЁВА: Всё нормально! Дружим, общаемся, работаем. Не знаю… Конкуренции нет такой, чтобы прямо дышим друг другу в спину. «Вот, там у него вот это, у него вот это…» Не знаю, я себя абсолютно чувствую хорошо, замечательно, смеёмся, шутим, нормальная, весёлая обстановка. Иногда серьёзная, когда надо включиться работать, помогаем друг другу, подмонтировать, найти что-то помочь. Так что с этим всё в порядке, не переживайте.

С. БУНТМАН: Наталья из Петербурга: «Алина! Моя дочь – Ваша ровесница. Как Вы справляетесь с бытом, учась, работая, не находясь дома. Водите ли автомобиль? Успехов!»

А. ГРЕБНЁВА: Спасибо, Наталья. Машину не вожу. Но очень хочу. Мама говорит, что ещё не доросла, что надо быть сильной физически, чтобы всё там крутить, эти перестраивания…

С. БУНТМАН: Да ладно… Сан Саныча спроси!

А. ГРЕБНЁВА: Да, он посоветует, какую, чтобы всё легко и быстро. Ну, стараюсь, выходные, все-таки, бывают и занимаешься и бытом, и домом, и борщи варю, когда есть время. Так что с этим тоже все хорошо. Драники, конечно, жарю, хотя это как раз занятие более муторное, потому, что очень много времени нужно. Стараешься минимизировать и представлять, что тебе нужно и планировать. Потому, что у меня дошло до того, что я, когда захожу в метро, я представляю, через сколько минут, вплоть, через 45, через 26, я буду в том месте, где мне нужно быть. Потому, что ты уже настолько завязан на времени и представляешь, куда тебе нужно быстрее попасть. «Эхо» мне в этом плане много дало. Кстати, было упомянуто в нашем «Досье», как я там кручу фуэте, это не случайно. Я занималась в Белоруссии балетом почти семь лет. Это в плане дисциплины, умение держать себя, каждый день тренировки у станка, несмотря на кровавые мозоли и всё остальное. Вперёд! Вперёд! И только вперёд! И ты знаешь, что ты должен быть стойким оловянным солдатиком. Но при этом быть эмоциональным и творчески самовыражаться. Вот это мне очень помогло, потому, что там тоже были и поездки, мы ездили на фестиваль в Австрию. Могу несколько слов сказать, потому, что это уникальное явление в городе Бобруйске. Этот коллектив был создан Светланой Байшевой и Владимиром Гончаренко. Светлана Байшева из Уфы, она в училище с Нуриевым танцевала. На собственном энтузиазме, им дали зал, они в городе создали балетный детский коллектив. Там все по серьезному – станки, тренировки, почти профессиональные. Заметили австрийцы, приглашали нас, мы ездили 4 года на фестивали. Мы там жили в католическом монастыре, почти спартанские условия, это с детства ощущение того, что ты должен быть мобильным, собранным, не давать себе спуску. Ребёнок, практически маленький, 8-летний ребенок уже самостоятельный, взрослый. И Вот это тоже мне очень много дало. Я думаю, что важно понимать и чтобы человек сам понимал, что он ответственный за что-то, отвечает и что только от него это зависит, а никто не придет и не поможет и не скажет: «Отдохни, не переживай, я за тебя что-то сделаю».

С. БУНТМАН: Да, но это так приятно!

А. ГРЕБНЁВА: Приятно, конечно, кто спорит.

С. БУНТМАН: Лариса: «Алиночка! Если это удобно, кто Ваши предки?»

А. ГРЕБНЁВА: Мои родители никак не связаны с журналистикой. Маму зовут Людмила, папу Николай. Мама у меня экономист, папа инженер. Насколько я знаю, журналистка я единственная, никто до этого не был связан. Хотя у меня и в Университете и даже на «Эхе» гости, мне уже приписывали, по-моему был когда-то зам. «Московских новостей» по фамилии Гребнев, мне уже и в универе говорили, не родственница ли я?

С. БУНТМАН: Это так естественно!

А. ГРЕБНЁВА: И на «Эхе» тоже гости приходили и спрашивали, я случайно не племянница того-то? Ассоциация, что всё неспроста и не просто так. На самом деле, вот так вот вдруг, сама решила и попала сюда. И, наверное, у нас остается совсем немножко времени…

С. БУНТМАН: Вот молодец! Это же не просто гости какие-то, которые не знают, сколько сейчас времени и вообще, какое время года! Вот! Уже считает минуты, всё.

А. ГРЕБНЁВА: Да, сколько ещё отмеряно. Я хочу сказать про Бобруйск, потому, что было много высказано, что почему «тот самый Бобруйск». На самом деле да, я сама так решила так представиться, потому, что хотелось реабилитировать город, который все знают и помнят, просто шквал в Интернете, который отправлял всех в Бобруйск. Сергей Александрович не знает…

С. БУНТМАН: Я не знаю.

А. ГРЕБНЁВА: Наверное, остальные в курсе. Это как такое ругательство было. Отправить в Бобруйск заменяло все остальные посылы далеко и надолго. Хотелось реабилитировать и рассказать, что это реально существующий город, который замечательный, пусть и немножко провинциальный, но люди из него приезжают и чего-то хотят и не просто так всё это.

С. БУНТМАН: Я по своей наивности всегда так и думал! (Смеётся).

А. ГРЕБНЁВА: Есть ещё и другие люди. Кстати, это тоже, может быть, немножко, нельзя так сравнивать, но когда я рассказываю, что я из Бобруйска, это примерно так же, как то, что я с «Эха Москвы». Что-то такое, нереальное, люди не понимают, что бывают люди живые и нормальные оттуда. И на «Эхе», кстати, многие не верили, что я оттуда.

С. БУНТМАН: Не знаю… «Алина! А почему «Эхо» на всю жизнь? А если позовут на Первый канал?» - Лёша.

А. ГРЕБНЁВА: Да ну что Вы! Нет…

С. БУНТМАН: Вообще, что ты делаешь о телевидении?

А. ГРЕБНЁВА: Я не сталкиваюсь, не хочу на телевидение. Мне кажется, что там… Наше телевидение – это особая история. Если бы оно было каким-то другим, а то, что там сейчас происходит, как раз к вопросу в плане передач. Не знаю… Я не вижу себя там. Мне кажется, что я здесь, я выбрала «Эхо» и вообще, когда человек говорит, что он хочет быть журналистом, он должен понимать, в каком издании он хочет работать. Это не должно быть какое-то пространное. Ты себя представляешь…

С. БУНТМАН: Мир журналистики абстрактный.

А. ГРЕБНЁВА: Да, это к тому. Поэтому я знала, что я хочу именно сюда. Если бы я хотела на Первый канал, то, наверное, я бы сейчас где-нибудь была бы в районе Останкино, а не здесь.

С. БУНТМАН: Лёня: «Алина, как Вы относитесь к вере в Бога и какой конфессии Вы придерживаетесь?»

А. ГРЕБНЁВА: К вере в Бога, по-моему, нельзя относиться, можно верить или нет. Я могу сказать, что я православная.

С. БУНТМАН: Вот и всё. «Какими качествами нужно обладать, чтобы стать хорошим журналистом?»

А. ГРЕБНЁВА: Ой… Я думаю, что, помимо всяких профессиональных навыков и представлений о том, как и что, мне кажется, нужно быть немножко авантюристом и понимать, что не все двери открываются, не на все звонки отвечается, нужно быть упорным, упрямым и добиваться именно своей цели, потому, что нужно понимать, что в журналистике, с той стороны новостей, люди не расположены к тебе и не хотят тебе ничего рассказывать, ничего пояснять. И ты должен какими-то, пусть изворотливыми, путями добиться того, что тебе нужно. И это нужно представлять и понимать, что только, наверное, упорством. Может быть, где-то немножко нахальством, где-то и скромностью и вежливостью добиваться.

С. БУНТМАН: Как приём. Скромность и вежливость, как приём. Это хорошо. Спасибо, Алина! Алина Гребнёва. Вот так мы незаметно провели час. Спасибо всем, кто слушал, задавал вопросы и смотрел нашу веб-трансляцию. Помаши ручкой!

А. ГРЕБНЁВА: Всем пока!

С. БУНТМАН: Вот! Алина Гребнёва. Встречаемся в следующую пятницу. Мы возвращаемся к мужской части нашего коллектива.