Сергей Доренко - Сотрудники - 2004-04-17

17 апреля 2004 г.

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" программа "Сотрудники"

Гость студии: Сергей Доренко

Эфир ведет Сергей Бунтман

С.БУНТМАН: Ну, вот, а сейчас у нас через.... Тут у нас еще песня будет. Сереж. Вот это уже Доренко пришел. Доренко пришел с чем-то. Я надеюсь, с соком.

С.ДОРЕНКО: С соком. Свекольным.

С.БУНТМАН: С соком. О Боже, какой кошмар. Да, сейчас я объявление только сделаю небольшое. Так, программы с Сергеем Доренко, теперь они поменялись.

С.ДОРЕНКО: По четвергам.

С.БУНТМАН: Да. Теперь по четвергам будет. А Пушков будет по вторникам. Так, хорошо. Друзья мои, через рекламу плюс песня, это у нас получается 6 минут примерно, готовьте свои вопросы любые, правда Сережа, любые вопросы?

С.ДОРЕНКО: Да, верно.

С.БУНТМАН: Любые вопросы на пейджер 961-22-22. Сергей Доренко будет в программе "Сотрудники" через 6 минут.

РЕКЛАМА

С.БУНТМАН: Сегодня в программе "Сотрудники" Сергей Доренко. Сергей Доренко "Персонально ваш" бывал по вторникам, а теперь будет по четвергам. Во всяком случае, это дело сути не меняет в один из будних дней. Итак, вот со следующего четверга он. Так что во вторник не удивляйтесь. Вопросы 961-22-22, для абонента "Эхо Москвы". Сейчас в официальной обстановке слушаем характеристику.

ЮСТАС АЛЕКСУ

Характеристика на сотрудника радиостанции "Эхо Москвы" Доренко Сергея Леонидовича. Агентурный псевдоним меняется в зависимости от обстоятельств. Характер изменчиво-нордический, склонный к полетам во сне и наяву, с одной стороны, с другой к тиши библиотечных залов. Путать следы и отрываться от хвоста агент Доренко начал в средних школах, сменив 9 учебных заведений. Продолжил отрываться, решив поступить в финансовый институт на международные финансы и кредит. Одновременно сдав документы еще в полдесятка разных вузов. Обманув всех, агент Доренко поступил на филологию, чтобы затем перевестись на экономику. В общежитии, в стройотряде агент тесно общался с иностранцами. Ощутив в полной мере тлетворное влияние Запада, стал курить и тесно общаться с девушками. В марте 1982-го года по заданию центра поехал в Мозамбик, затем был переброшен в Минсельхоз. С 1984-го по 1985-ый год агент Доренко служил в Советской армии. 1-го апреля 1985-го года легально проник в Останкино и стал сотрудником Гостелерадио. И началось. Несмотря на все вышеизложенное и работу на телевидении, сам агент считает себя рубахой-парнем. По нашим сведениям, агент Доренко прекрасный семьянин и хороший спортсмен. В связях, порочащих его, замечен не был, потому что всегда вовремя уходил. Не пьет, не курит, не играет в азартные игры, не сквернословит. Прекрасно готовит, особенно мясные и рыбные блюда. В свободное от агентурной деятельности время увлекается сумасшедшей ездой на настоящем кроссовом мотоцикле. Дрессирует лошадей и собак. Любит кулачный бой. В отдельных случаях в свободное от работы время отдыхает в потемках собственной души. Юстасу.

С.БУНТМАН: Вот такая характеристика, Сереж.

С.ДОРЕНКО: Потрясающе.

С.БУНТМАН: Потрясающе, да. Сурово, да. Ну, вопросы ваши. Единственная у меня просьба к вопрошающим подписываться и подписываться внятно. Подпись слушателя она ничего собой не представляет. Вот понимаете, в чем дело я обращаюсь к слушателям, так называемым, которые... если бы даже вы подписались, простите меня, "злобная вонючка", то я бы прочел тогда все равно. Доренке не привыкать ко всем и всяческим вопросам. Господин Каримов пишет из Москвы: "В чем вы видите смысл своей жизни?" Я прямо подряд без биографии, без всего.

С.ДОРЕНКО: Смысл жизни? Так вдруг спонтанно я написал бы об этом довольно много. Смысл жизни, на мой взгляд, в самореализации, в экспансии. Каждый реализует себя, и экспансия не всегда направлена вовне. Иногда это экспансия вовнутрь, потому что мы знаем, что у Тамерлана экспансия была, скажем, направлена вовне, а у Лаоцзы внутрь или у Фомы Аквинского была внутрь направлена экспансия, внутрь собственной души, внутрь познания. Поэтому экспансия это не обязательно расширение вовне, на мой взгляд. И самореализация, конечно.

С.БУНТМАН: Самореализация, понятно. Игорь Брейн из Москвы спрашивает: "Когда вы, например, в последний раз ездили в метро? Такое впечатление из ваших передач, что свои познания о жизни простых русских людей вы черпаете из окна лимузина".

С.ДОРЕНКО: Да не лимузина, нет. Я должен сказать, что я человек благополучный с точки зрения материальной, но у меня есть соображения такие, ну, может быть, такие диковатые или старомодные. Я спорю всегда со своими благополучными и богатыми даже друзьями о том, что вот нужно лицемерие проявлять, а именно скромность, и подобающе себя вести и не ездить на "Мерседесах", на лимузинах мимо помоек, где люди живут или там питаются, да? И вот я сейчас езжу на "Вольво", покупаю "Камри", "Тойоту Камри". Покупаю "Камри" именно из соображений, что вот мне кажется, что на немецкой машине не очень прилично ездить. Ну, я не знаю, у меня такие дикие воззрения. Мне кажется, что "Мерседес" - неправильно, да? Неправильно. А вот БМВ ужасно тоже, потому что нельзя по нищим улицам грязным ездить вот так вот... В метро я был давно. В метро я почти никогда не был. Сейчас объясню. Я был в метро на съемках в 1988-ом году. С тех пор не был. И у меня тогда еще сцепление полетело на моей "восьмерке", и я что-то такое, три месяца или три недели, пока... я сам, кстати, переклепал сцепление лично, вот этими руками, один на лебедке поднимал двигатель и, значит, там все это переклепал, ведомый диск... и тогда я вот поездил три недели еще и на съемках. А, вообще говоря, ведь я как из Университета сразу уехал в Анголу вот не в Мозамбик, а в Анголу.

С.БУНТМАН: А мы сказали Мозамбик, да?

С.ДОРЕНКО: Там два года отработал. Меня тут же упекли в армию. Я пошел сдаваться моментально, по первой повестке. Мне надо было похимичить, но я не химичил. Я пошел и все. Вот, и после армии. Я же в Анголе заработал кучу чеков. Я же вернулся у меня было 27 тысяч чеков в кармане, а это в то время, можете себе представить, что это были за деньги.

С.БУНТМАН: Да, это много.

С.ДОРЕНКО: Очень много. И я купил машину. Ну, это был "Москвич" 21406 то есть 2140, но шесть это значит, дефорсированный на 76-ой бензин. И все. Я уже даже в булочную ездил на машине. Я так любил машину, вы не представляете. Я перебирал там ступицы, постоянно текли, там что-то текло у меня, тормозуха текла. Я каждую субботу и воскресенье... Ну, я нянчился с ним, как с ребенком. Я не мог отойти от него, честное слово. Вот. И с тех пор вот так. А до этого я жил в гарнизоне с отцом. И тоже все время по гарнизонам, и тоже все время выходило, что машины... ну, без метро. Метро в гарнизонах нет пока. И так получилось, что я метро, в общем, знаю не очень сильно. Это правда.

С.БУНТМАН: "Сереж, скажите, пожалуйста, где вы сейчас работаете? Основное место вашей работы. Не хотите ли стать штатным сотрудником "Эха Москвы"? Работа на "Эхе" вам нравится? Вы любите радио?" - Людмила.

С.ДОРЕНКО: Мне очень нравится радио. Мне радио даже нравится, может быть, чуть больше, чем телевидение. Но это разные вещи. Потому что телевидение это законченное драматургическое произведение, что бы вы ни делали: сюжет, новости, - неважно. А радио это все-таки процесс обмена.

С.БУНТМАН: Всегда открытое, да? Чуть приоткрытое всегда.

С.ДОРЕНКО: Что минус рыхлость, плюс возможность думать, понимаете? И телевидение ужасно тем, что вы никогда не знаете, вы попадете в руки хорошего танцора или плохого. Представьте себе, Людмила, что вы должны танцевать, там, вальс. И вот вы не знаете, наугад вы спичку тянете, кто будет вашим партнером. И окажется, что это бездарь. И окажется, что это гоп-стоп такой, какой-то человек поверхностный и прочее. Окажется, что это ужасно вальсирующий партнер. И потом оказывается, что вот, хороший, неожиданно. Поэтому телевидение вы с высочайшей вероятностью получаете (в общем, более 50%, если смотреть все подряд), вы получаете плохого партнера. А поменять ничего нельзя, потому что телевидение - это как нитка за иголкой. Вы обязаны идти за ведущим, у вас нет ни малейшего шанса. В радио не так. Вы можете влиять на передачу. Например, вот как сейчас вы повлияли. Мне нравится радио. И я сейчас работаю, сотрудничаю с "Эхо-ТВ". "Эхо-ТВ" - это... корпорация, значит, "Эхо" включает в себя в том числе "Эхо-телевидение", которое работает и делает программы телевизионные для RTVI, например, это вещание на Соединенные Штаты Америки, Европу, Израиль русскоязычное вещание. И я делаю... пока еще моя доля не очень велика. Там я делаю комментарии всякий раз для Матвея Ганнопольского, для его программы. Вот вчера записывал комментарий.

С.БУНТМАН: Для "Российской панорамы", да?

С.ДОРЕНКО: Для "Российской панорамы".

С.БУНТМАН: Сереж, сейчас я думаю, что мы после новостей обратимся к таким суровым вопросам. Вопросам, которые возникают у слушателей. Сейчас все вразброд. Рон Агаферов из Москвы: "Как член КПРФ и просто как человек верите ли вы в теорию всяких масонских заговоров и прочую конспирологию?"

С.ДОРЕНКО: Нет, я не верю. И не хочу верить. Я как член КПРФ верю в массы, в народ, верю в потребность любого образованного человека со-переживать, со-страдать, со-быть своему народу. И в этой связи обязательно быть левым, политически левым. Понимаете? Человек совестливый не может не быть левым. Я так думаю, во всяком случае. Так это происходило всегда в русской истории, и так это происходит сейчас в Европе. И я не верю во всякие заговоры, во всякую ахинею. Понимаете? Мне все это кажется нелепым. Это, знаете, это все из-за отрывных календарей. Вот как там про кармы пишут, в отрывных календарях... Я... просто у меня однажды был такой персонаж он все из отрывных календарей черпал. И вот, в частности, масонские заговоры, а еще карму Христа. Я ему сказал, его Илья звали, я говорю: "Илюша, можно не путать карму с Христом как-нибудь, а?" Он говорит: "Ну, я так читаю. Здесь вот написано". Не надо, не читайте отрывные календари, я умоляю.

С.БУНТМАН: Есть еще ряд литературы, которую совершенно читать не стоит. Здесь есть несколько вопросов. Сначала коротко. "Продолжает ли Сергей поддерживать какие-либо отношения с Борисом Березовским?" - спрашивает Борис.

С.ДОРЕНКО: Я продолжаю поддерживать отношения. Я, знаете, считаю немужским поведением в тот момент, когда ему туго... У меня много к нему вопросов, много вещей, по которым я мог бы сейчас смеяться, говоря о нем: например, эпопея с Рыбкиным, эпопея с "Либеральной Россией", - все это ужасное, что происходило, и в чем он участвовал, я мог бы критиковать его. Но так же, как я не критикую Ходорковского, который в тюрьме. Я считаю, что неправильно было лизать голенища Березовскому и брать от него деньги, как очень многие в Москве делали, когда он был у власти, и потом плевать. Я с ним поддерживаю отношения человеческие, товарищеские. Мы с ним не работаем вместе.

С.БУНТМАН: Понятно. Это Сергей Доренко. И через несколько минут мы продолжим программу, которая называется "Сотрудники".

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: Сергей Доренко в программе "Сотрудники". Ну, мы говорили о Березовском. Вот все-таки, Сереж, как ты... вот здесь спрашивают, как ты оцениваешь роль Березовского. Но не в Березовском дело. Сейчас нас интересует Сергей Доренко. Сережа, 2000-2001-ый год, вот эти вот... то, когда ты вещал страшным голосом и размазывал того же самого Гусинского, которому, между прочим, было не очень здорово тогда.

С.ДОРЕНКО: Я Гусинского не припомню, нет, чтобы я размазывал Гусинского.

С.БУНТМАН: Ну, фактически вот тогда была эта битва, кошмарная битва...

С.ДОРЕНКО: Битва была, но...

С.БУНТМАН: ...кровавая битва.

С.ДОРЕНКО: ...хочу подметить, что и до сих пор полагаю, что это очень правильно делал, и надеюсь, что это однажды кто-то заметит, что я никогда не критиковал коллег-журналистов. Никогда. То есть против меня... И понимаете, там, кошмарная битва, да? Вот я был один по существу. Это правда. Все думают, что за мной стоял Кремль, там еще что-то. Кремль тогда...

С.БУНТМАН: Но Березовский-то был? Березовский уже в своем проекте был уже фактически?

С.ДОРЕНКО: Кремль тогда агонизировал, да? Вот если кто помнит 1999-ый год, Кремль уже агонизировал. Никто не верил Ельцину. Ельцина уже открыто в эфире ругали, говорили, что он недееспособен, пьяный и прочее, прочее. И я выступил один. Один. Березовский там бегал по Кремлю, придумывал "Единство", которое я тогда же называл "ватагой Путина", то есть презрительно, и Шойгу очень тогда обижался...

С.БУНТМАН: Знаете, Путина-то тоже придумал не кто-нибудь...

С.ДОРЕНКО: Ну да.

С.БУНТМАН: Да.

С.ДОРЕНКО: Ну да. Путина придумали, ну, не я тоже, я думаю, что его придумал Юмашев, Волошин и, видимо, Березовский. Я так думаю. Но точно не знаю. Еще пока они все открещиваются от этой придумки. А может быть, потом скажут, каждый будет кричать: "Нет, это я первый..."

С.БУНТМАН: "Я первый придумал". Да.

С.ДОРЕНКО: "Я был первый". Но мое дело было очень простое. Я приветствовал войну в Чечне. И это соответствовало моим убеждениям наказание Чечни и сепаратистов. И я начал это приветствовать...

С.БУНТМАН: Сейчас тоже соответствует?

С.ДОРЕНКО: А сейчас не соответствует то, что возятся там. Я бы действовал жестче и быстрее. Нет войны... Нет долгой войны, которая вела бы к победе. "Нет таких долгих войн, которые бы способствовали поднятию духа войск", - как говорил Сунцзы китаец такой. Короткие войны бывают победоносные и способствуют поднятию боевого духа.

С.БУНТМАН: Ну, это с самого начала была неточная операция.

С.ДОРЕНКО: Конечно.

С.БУНТМАН: Неточная. Поэтому вся эта грязь, мерзость, безобраз...

С.ДОРЕНКО: Она должна была начинаться с уничтожения лизоблюдов.

С.БУНТМАН: А, ну вот. Если принять... если уж ввязываться в это дело, то, наверное.

С.ДОРЕНКО: Конечно.

С.БУНТМАН: То, наверное.

С.ДОРЕНКО: И потом, победителей не судят. Вы не можете вот так вот мучить и своих, и чужих нельзя мучить годами. Лучше было месяц ковровых бомбардировок, месяц, о котором бы мы сейчас вспоминали, как о событиях 1999-го года, чем сейчас мы вспоминаем, что партизаны там выступают, снова вот зеленка, снова та же история, и опять их две-пять тысяч. Ну, не идиотизм ли это? Я вот это не разделяю. По-моему, операция должна была быть жестче в разы. А короче в десять раз, как минимум.

С.БУНТМАН: Понятно. Все равно... никакого права... мирных жителей мучить. Это, знаешь, вот такая тупость у меня. Ну, не могу я, не могу.

С.ДОРЕНКО: А я не согласен, Сергей. Я не согласен. Потому что есть некие позиции. Если... Ну хорошо, давайте тогда закончим дело тем, что будем оглядываться, не наступили ли мы на кого-то и вообще, не повредили ли живого... как Далай-Лама, да?

С.БУНТМАН: Давайте. Давайте.

С.ДОРЕНКО: Давайте как Далай-Лама. Но есть интересы страны. Наша страна лоскуты. Отпустим один лоскут лопнем вообще.

С.БУНТМАН: А я думаю, что он не отпустился бы. Ну, это другая полемика. Понимаешь, я не думаю, что он отпустился... Поэтому я и против войны в Ираке был, точно так же, как я против войны в Чечне. Потому что я считаю, что это не решает проблемы. Ладно. Это другая полемика. Сереж, мы когда-нибудь с тобой поговорим об этом и со слушателями вместе мы поговорим об этом.

С.ДОРЕНКО: Давай.

С.БУНТМАН: А сейчас все-таки... Здесь говорят: "У вас сложилась, - Лариса из Саратова, - заслуженная репутация телекиллера"...

С.ДОРЕНКО: Я никогда...

С.БУНТМАН: Сейчас, сейчас. "...За деньги Березовского вы травили его противников. Как сейчас вы это оцениваете?" Я хотел перейти к тому, что не коллег-журналистов. Тогда была... кроме "Единства" еще была такая организация "Отечество". Они еще тогда не намеревались объединяться.

С.ДОРЕНКО: "Отечество" минус "Вся Россия". Они так писали почему-то.

С.БУНТМАН: Ну, и понятно. "Отечество" минус "Вся Россия" ну, это да. Они считали, что это тире. Вот...

С.ДОРЕНКО: Да я вижу... что вижу, то и читаю?

С.БУНТМАН: Дело в том, что была очень жесткая и очень часто за рамками знаменитая, как здесь слушатели пишут, медицинская передача про Примакова. Пожалуйста, этот вопрос необходимо задать.

С.ДОРЕНКО: Очень простой вопрос. Это очень простой вопрос.

С.БУНТМАН: Вот ответь про Примакова, про Лужкова вот это вот.

С.ДОРЕНКО: И я уверен, что люди, которые задают этот вопрос, сложили точку зрения не по передаче, а потом по публикациям. Очень простой вопрос. Вопрос вообще в том, что я делал, это было полностью зеркально. Вот смотрите, Лужков говорит: "Семья..."... Он говорит: "Ельцин..." Сейчас это коротко, да? "Ельцин немощен, Ельцин не может, Ельцин больной". Я говорю в передаче: "Секундочку". Меня в 1995-ом году выгнали за здоровье Ельцина с работы, с Первого канала. Я сказал, что стенокардии нет, что это ложь. Что болезнь серьезнее, да? Я сказал, что Черномырдина шунтировали. Понимаете? И меня выгнали. Но тогда Лужкова устраивало состояние здоровья Ельцина, в 1995-ом году. А в 1996-ом году между инфарктом и шунтированием нашелся один день, когда Ельцин смог встать на ноги, и они танцевали вместе на Васильевском спуске, правда? И вот тогда, тогда мне не разрешали работать, потому что я критиковал здоровье Ельцина. А когда в 1999-ом году здоровье вдруг стало лучше. А Ельцин волшебным образом чувствует себя все лучше каждый год. Да? И мы это наблюдаем. Ему вдруг не понравилось здоровье. Я сказал: "Это лицемерие". И я поставил в эфир две простые вещи. Я поставил в эфир выступление перед "Отечеством" минус "Вся Россия", где Юрий Михайлович говорил о том, что Ельцин немощен, и поставил его же, который кричит на Васильевском спуске, хрипя, с потом на лбу: "Россия, Ельцин, победа!" - и танец потом. "Россия, Ельцин, свобода! Россия, Ельцин, наше будущее!" Я сказал: "Это лицемерие". С этого же все завелось. Дальше я делал ровно симметричные вещи. Ровно симметричные. Он говорит, нашлась фотокопия паспорта Бородина в каком-то отеле. Мабетекс, Мабетекс, - помните, да? После чего я еду к Паколли, и Паколли говорит: "Как это? Да я с Лужковым сотрудничаю, да мы с Ресиным строили Кремль. Да я Лужкову на Буденновскую больницу давал оборудование". И это правда, вдобавок. Понимаете? То есть я ровно симметрично действовал. Как отражение, за ними шел, за теми, кто был в этом лагере, да? И они говорят: "Семья, в которую входит Мамут". Я говорю: "Семья, в которую входит Батурин, не брат, нет, другой Батурин, который строит будущее членам "семьи". Но в кавычках, да? Но Мамут-то такой же сыночек Ельцину, или там кто еще назывался в то время, Мамут-баламут и так далее. Как эти сыночки у другого лидера. Хорошо. Давайте дальше пойдем. Найдены деньги там. Я говорю: "Через банк "Менатеп". 120 миллионов долларов перечислено в "Бэнк оф Нью-Йорк" для чего? Для повышения качества сейчас скажу автохозяйства города Москвы. Правительство Москвы через "Менатеп" не очень хорошо, что я сейчас говорю об этом, потому что "Менатеп" под судом значит, через "Менатеп" 120 миллионов долларов в "Бэнк оф Нью-Йорк"... Бони, Бони помните это сокращение? Все говорили: "Бони это Ельцин". А Бони... И Лужков тоже. А я просто шел за ними с зеркалом. Они сказали...

С.БУНТМАН: То есть тебе было важно показать, что они...

С.ДОРЕНКО: Я не был инициатором вообще ничего. Вот только они слово сказали, а я говорю: "Ребята, а вы тоже", - и показываю репортаж. Больше ничего. Бони это Ельцин? Да. Бони это вы. Мабетекс это Ельцин? Да. Мабетекс это вы. Лицемерие это Ельцин? Да. Но вы большие лицемеры. Вы говорите, что Ельцин немощен, а я говорю, что Примаков сделал такую операцию в Швейцарии. Да. И мы говорим, что нас туда не пустили. Но вот в Москве такую же операцию делают. Легко ли этому человеку танцевать потом? Его толкают...

С.БУНТМАН: Ну, понятно. Ну, вот скажи мне, Примаков... Ладно, Примаков. Операция, например, как? Я понимаю, это аргумент в полемике, да? Аргумент в зеркале что вот это так, а вот это тоже так же. Но, с другой стороны, человек баллотируется. Имеет ли прямую вот...

С.ДОРЕНКО: Но он не баллотировался тогда.

С.БУНТМАН: Нет, ну хорошо. Собирается, да.

С.ДОРЕНКО: Но о нем говорили тогда.

С.БУНТМАН: О нем говорили. Человек впрямую идет сейчас к политическому верху. Какое значение имеет сейчас эта операция?

С.ДОРЕНКО: Сейчас объясню. Нам в течение двух-трех месяцев... В течение двух-трех месяцев вся прогрессивная журналистская общественность, особенно либерально-демократическая и московская отдельно, говорила о том, что мы устали от больного президента. Президент нужен настоящий здоровый человек, который сможет не через Таню-Валю, не через Таню Дьяченко и Валю Юмашеву руководить страной. Таню-Валю никто не избирал, как они смеют руководить Россией? Вот что говорилось. Вот что говорили все мои коллеги. И я, будучи втянутым в эту дискуссию, я сказал: "Джентльмены, я принимаю ваши соображения. Я, а не вы, в 1995-ом году был изгнан с работы за здоровье Ельцина. Но я также прошу вас обратить внимание, что ваш кандидат тоже нездоров. Он тоже нездоров". Открыл дискуссию не я, но в результате этой дискуссии мы получили спортсмена-разрядника, как вы сейчас можете наблюдать. Превосходный спортсмен-разрядник.

С.БУНТМАН: Да. Ну, чье президентство доказывает не в одном здоровье дело.

С.ДОРЕНКО: Не в одном здоровье... Но дискуссию о здоровье открыл не я.

С.БУНТМАН: Вот скажи мне, Сережа, о чем-нибудь в своей работе ты жалеешь откровенно или скрыто? Жалеешь ли? Или все абсолютно правильно, то есть вот такой вот путь прямой?

С.ДОРЕНКО: Я никогда не жалел... Только об одном жалею о лени. Часто были периоды, и сейчас вот такой период, когда много мыслей, но нет дисциплины что ли, воли заставить себя. Сценарии такие придумывал, идеи... Вот сесть и расписать. Просто сесть там... Есть, там, например, трагедия на Дубровке сайт, и там собраны все документы. Я сел и перекачивал, перекачивал эти документы в свой компьютер в невероятном количестве дня четыре. Потому что была идея вот такая фильма, такого документально-художественного. И потом все бросил и потом поехал погружаться, опять дайвинг, опять труляля и траляля, что-то по дому, где-то забор надо подпереть и все, и проехали. Вот и все. Только о лености я сожалею.

С.БУНТМАН: Скажи, пожалуйста, ты сибарит в душе?

С.ДОРЕНКО: Да нет, в общем, не знаю. Пожалуй, да.

С.БУНТМАН: Это гениальный ответ. Да нет, в общем, не знаю, пожалуй, да. Вот Галина Борисовна: "Доренко, вы своей жестокостью накликаете беду на своих детей". Ну, дальше идет оскорбление, я его читать не буду. Но оно есть.

С.ДОРЕНКО: Безопасность, вообще говоря, это вещь, о которой следовало бы думать. Но, к сожалению, я действительно мало думаю о ней. К сожалению, потому что, понимаете, многие вещи, которые я делаю, они движимы порывом, спонтанным порывом, честное слово. Но после такого порыва вроде бы надо брать билет и сматываться. А получается, что я, ну... я об этом не думаю никогда. Наверное, неправильно. Но чего уж тут меняться? Вот я говорил недавно с Березовским. Недавно, когда, ну, может быть в феврале. И я ему сказал такую вещь: "Борь, стань демиургом, стань режиссером за кадром. Появляйся раз в два месяца с программным интервью, как Киссенджер, как Бжезинский. Напиши свои мысли. Стань вот каким-то таким великим черным, серым, невозможным кардиналом. И это тебе имиджево больше пойдет. В конце концов, ты выглядишь немножко суетливо часто". И он мне сказал вот в рамках наших абсолютно искренних отношений товарищеских, приятельских таких: "Сережа, ты знаешь, я уже старый меняться. Не ты первый мне это говоришь, что надо солидности побольше. Я уже такой: хотите берите, не хотите пойдите и повесьтесь". И я сейчас думаю, ну, я вот помоложе, и я думаю, конечно, лучше было бы быть осторожнее наверное, и для семьи лучше, и богаче, и жил бы лучше. Ой, Господи, да чего уж там. Но, я думаю, а чего мне меняться? Я уже старый черт, седой весь.

С.БУНТМАН: Ну, а о семье. Расскажи о семье немножко. Расскажи о семье, кто чем занимается.

С.ДОРЕНКО: Семья, значит, у меня. Жена занимается искусством, она искусствовед. Собирает коллекции, занимается таким тоже пропащим делом вроде моего. Она не занимается тем, что очень сильно покупают. Она, например, собирает Мальцева художника, который оглушительно мне нравится. Портрет сейчас она вот приготовила для моего кабинета, если у меня когда-нибудь возникнет кабинет.

С.БУНТМАН: Ну, портрет есть, кабинета нет.

С.ДОРЕНКО: И там еще корабли. Очень такие... Ну, я не знаю. Они во мне вот... Я чувствую запах моря, когда я вижу эти картины. Мальцев мало известен, но я же вот сравниваю с теми, кто известен, и он мне больше нравится, поэтому... Она вот собирает соцреализм такой. Потом вот дочери учатся на социологии в Университете Дружбы народов там же, где я учился, и там же, где моя жена училась. То есть мы с женой закончили Университет Дружбы народов Патриса Лумумбы. Тоже у нее испанский, у меня испанский. Девочки сейчас учатся: у одной английский, у другой немецкий, но они социологи. Вот. Одна из них поет и учится в Гнесинке тоже. Вечерами в Гнесинке, утром в УДНе. Уже вот выступала на вечере творческом в кино-концертном зале "Россия" Валентины Дмитриевны Пономаревой, русский романс пела. И я очень благодарен Пономаревой, что она ее пригласила как-то без всякого моего участия. Для меня сюрприз был настоящий. Вдруг мне дочь говорит: "А меня пригласили". Ну, она где-то спела ее романс, и Пономарева вроде бы услышала, что из ее репертуара, и ей показалось забавным это, и она пригласила. Я понимаю, что именно забавным. Это не значит, что она звезда никакая, да? А просто вот мэтру Пономаревой показалось забавным, что ребенок поет. И она ее позвала я очень благодарен. Старшая кроме социологии очень много занимается спортом. Прям-таки я иногда думаю, что чересчур, она в спортзале проводит часа по три, по четыре в день. И кроме этого немедленно при каждом возможном случае в седло. Она занимается и конкуром, и выездкой. Вот, у нас две лошади. В 1996-ом году я купил первую. Вторую мне оставили. Оставили это такое слово русское. Всегда, когда иностранцы говорят, за сколько ты купил этого превосходного... У меня очень хороший конь. Это от знаменитого Хоккея. Ну, вот если бы ты был конником, ты бы просто вскочил, сказал: "От Хоккея?" Да. И вылитый Хоккей вдобавок. Вылитый Хоккей. С арабистой мордой щучьей, потрясающая голова. Вот.

С.БУНТМАН: Ну, это уже сразу. Непонятно, но видно, что все понимает.

С.ДОРЕНКО: Феерический конь. Мне его оставил один человек, который просто оставил, потому что он уехал в Англию, думал, что вернется. У него здесь возникли какие-то разногласия с кем-то с партнерами или с законом, или с партнерами в законе, я не знаю. Но я его знал просто как конника. И он мне оставил лошадь с условием, что если он вернется, то заберет. Ну, и поскольку он не возвращается вот уже шесть лет, то я думаю, дай ему Бог там жить дальше, в Англии. А первую кобылу вороную она тоже от знаменитого Торино, такой был вывозной производитель я купил тоже в 1996-году. Она такая тоже милая, такая сноровистая, интересная. На ней прыгать хорошо и по лесу гулять. Она прет как танк. Если Прогноз, от Хоккея который, он, увидев лужу, вдруг ведет себя как кот ему не хочется, ему страшно, он какой-то весь... он показывает, что это абсолютно ужасно, ступить в лужу копытом то Баста, кобыла, она прет в ельник, через... ну вот совсем все равно.

С.БУНТМАН: ...в горящую избу...

С.ДОРЕНКО: Ага. Да. Это вот старшая моя дочь. Она занимается лошадьми очень много. И спортом. Да, она еще дайвер так же, как и я. Это я ее затащил в дайвинг, потому что... ну, практически заставил я купил поездку себе на Красное море, погружаться. А получилось так, что я не мог, потому что я занимался агитацией за коммунистическую партию осенью перед выборами. И у меня были намечены встречи с народом, и я сказал: "Катюш, выручай. Выручай, пройди курсы, как-то быстренько что-то сделай, потому что деньги мне не вернут". А это так, правда... потому что это товарищи не турагентство, где можно в суд подать, качать права, а нельзя было. И она занялась дайвингом. И я тоже дайвер. А младший ему 4 года. Младшему 4 года, Прошке. И Прошка у нас, что же? Он занимается в основном... пока с мечом ходит. Сегодня он сказал мне, что деревянная штучка, которую я ему выточил, это римский меч, и он будет как гладиатор и как я.

С.БУНТМАН: Как гладиатор и как ты?

С.ДОРЕНКО: Вот фильм "Гладиатор" был.

С.БУНТМАН: Ну, понятно. Как Рассел Кроу.

С.ДОРЕНКО: Да.

С.БУНТМАН: Да, Максим. Слушай, скажи мне, пожалуйста, вот последний самый вопрос. Вот кем бы ты был, если б не был журналистом? Если бы не занимался журналистикой, публицистикой как угодно это называем, не будем входить в бесконечные полемики.

С.ДОРЕНКО: Я не знаю. Я мог бы быть кем-нибудь еще. Я мог бы стать сектантом, я мог бы стать, может быть... я не знаю, я нашел бы себя в хобби. Мне нравится менять. Я же учился в физмат-школе и пошел на филологию, и когда меня на собеседовании спросили: "Что ты делаешь? Это абсурд ты после физмат-школы, матанализ, там, хорошие отметки. Пять по алгебре". Но той, физматшколовской не обычной алгебре. А я сказал: "Вы знаете, а мне нравится менять". Поэтому журналистика в этом смысле просто блистательная вещь. Я сейчас собираюсь после майских, я надеюсь, я приму участие в манифестации коммунистической вот 1-го мая, а потом я хотел бы стать яхтенным рулевым второй ступени. Я хочу начать обучение, чтобы стать яхтенным капитаном.

С.БУНТМАН: Слушай, а сколько тебе лет?

С.ДОРЕНКО: 44.

С.БУНТМАН: 44? Классно.

С.ДОРЕНКО: Я поеду в Мармарис и на курсы яхтенного рулевого 2-ой ступени, потом яхтенный рулевой 1-ой ступени, потом яхтенный капитан.

С.БУНТМАН: Большая перспектива у Сергея Доренко морская.

С.ДОРЕНКО: Юрка Ростов, вот рыжий вел ТСН, все помнят. Мой хороший товарищ. Я как в Америке бываю, всегда с ним встречаюсь. Он яхтенный капитан уже. А мне, знаете, как-то неудобно...

С.БУНТМАН: Завидно.

С.ДОРЕНКО: Пора догонять.

С.БУНТМАН: Сергей Доренко, который любит меняться, сегодня был в программе "Сотрудники". Спасибо, Сережа, счастливо.

С.ДОРЕНКО: Спасибо.

С.БУНТМАН: Да, не забудьте, по четвергам теперь Сергей Доренко. Алексей Пушков будет по вторникам.