Алексей Венедиктов, Елена Ситникова - Сотрудники - 2000-12-16
С. БУНТМАН: Все больше и больше Венедиктовых выдает стране эта семья.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Как президент сказал, так и сделали.
С. БУНТМАН: Это было тонко отмечено дипломатическим корпусом, в международных кругах это было тонко отмечено. Сначала я прошу две минуты внимания для того, чтобы послушать объективные данные на сегодняшних героев передачи.
"Юстас Алексу. Из архивных сообщений. Папка "VIP-персоны". С грифом "Охраняется государством". Характеристика на сотрудников радиостанции "Эхо Москвы" Ситникому-Венедиктову Елену Борисовну и Венедиктова Алексея Алексеевича. В рассекреченных документах характеры наших агентов выглядят как взаимнокомпенсирущие. Теперь по порядку. Агентурную деятельность резидент Венедиктов начал, еще работая почтальоном. Затем по заданию центра и велению души учился в Московском государственном педагогическом институте. Закончив успешно, внедрился в одну из средних школ. В общей сложности, по крышей учителя истории наш агент проработал более 20 лет. На радиостанцию "Эхо Москвы" был заброшен в августе 1990 в результате специальной операции всех разведок. Ранее для этого были задействованы агент Черкизов, вместе с которым Венедиктов учился в школе, и агент Бунтман, руководивший театральной студией в школе, где преподавал наш агент. Ситникова-Венедиктова до 1993 года в агентурной деятельности замечена не была. Отучившись в школе и закончив механико-математический факультет Московского государственного университета, была настроена вести спокойную размеренную жизнь. Однако, поддавшись агитационному влиянию молодой тогда радиостанции, решилась круто изменить свою карьеру и была-таки завербована на радиостанцию "Эхо Москвы" в качестве обозревателя прессы. Войдя в доверие к одному из ведущих сотрудников радиостанции и умело используя свое обаяние и его увлеченность работой, в мае 1998 года сменила фамилию была Ситникова, стала Венедиктова. Примерно в это же время увлеклась садоводством и огородничеством, пропагандируя это в эфире. Агент Венедиктов известен в широких кругах как главный редактор ААВ и офицер связи. В еде неприхотлив, но предпочитает сыр и халву. Свободное от работы время наши агенты полностью отдают сыну Алексею. Юстас".
С. БУНТМАН: Чего-то вы загрустили, ребята, по этому поводу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, мы спим. У нас выдался часок подремать.
С. БУНТМАН: Тут есть некий Алеша. Он спрашивает, дает ли вам спать Алеша-маленький. Если не он сам спрашивает, то тогда какой-то коллега.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Дает, правда, не в обычное для всех время не ночью, а днем.
С. БУНТМАН: Ты просто привыкла спать, когда он дает. Сколько даст, столько даст, да?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Конечно, мы люди покладистые.
С. БУНТМАН: Хорошо. Я иду подряд. Тут подряд масса всяких вопросов. "Леночка, - говорит г-жа Булкина, - какая у вас все-таки фамилия?" Объясни всю эту сложную механику.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: "Ситникова" это теперь псевдоним, а по паспорту я Венедиктова.
С. БУНТМАН: Какая тебе больше нравится фамилия? Алеша заткни наушники, пожалуйста.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сними наушники.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Каверзный вопрос. На данный момент мне моя нравится. Хотя всю предыдущую жизнь до этого мне нравилась моя старая фамилия.
С. БУНТМАН: Так как биография Алексея Венедиктова достаточно известна и все его долгие занятия в школе по обучению всяких людей. Кого вы все-таки учили в школе: Задорнова-министра или Задорнова-писателя?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Полгода я учил Задорнова-министра, заменял его учительницу истории, которая болела, директора школы Марклену Александровну Морозову. Она приболела. И я полгода на выпуске учил в классе Михаила Михайловича.
С. БУНТМАН: Павел спрашивает еще о твоих профессиональных делах: "Сами работали почтальоном и ушли из этой профессии, а почтальона Печкина из "Эха Москвы" выгнали". Расскажи лучше, как ты работал почтальоном. А чего ты работал почтальоном?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А я учился на вечернем в МГПИ все пять лет. Нужно было найти работу пораньше, чтобы днем можно было читать, ходить гулять, спать. Самая ранняя работа была почта. И все. В 5.30 утра начало, в 2 заканчивал, а в институт в 6 вечера. Там было три-четыре часа, можно было заняться личной жизнью.
С. БУНТМАН: Я не знаю, как насчет личной жизни, а вот бегающего черного с головы до пят от типографской краски Венедиктова я вот видел.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, было дело.
ГП: Очень интересное было зрелище.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, краска иногда не отмывается, въелась в некоторые места ладони очень сильно.
С. БУНТМАН: Как гексоген у подозреваемых.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Когда будем в подполье печатать газету "Сегодня", я попадусь сразу.
С. БУНТМАН: Веселые у тебя сегодня шутки.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да я сплю, сплю.
С. БУНТМАН: "Ребята, расскажите, пожалуйста, про Алешеньку. Кто вам помогает? С кем он сейчас? Будьте здоровы. Наталья Сергеевна".
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: На данный момент Алешенька со своими бабушкой и дедушкой, с моими родителями, они же нам помогают пока управляться с маленьким. А малыш пока растет. Уже набрал 3, 760.
С. БУНТМАН: А был 3, 650?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Да. Но он терял в весе, как полается, потом набрал и теперь Он очень экономно есть, судя по всему, по книжным сведениям.
А. ВЕНЕДИКТОВ: У нас Лена прочитала все книжки, прямо исключающие друг друга, по этому делу. По одним книжкам, он должен весить сейчас около килограмма, по другим около 70 килограмм. Поэтому среднее как-то высчитывается.
С. БУНТМАН: 70 кг Там, наверное, плохо пересчитывали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, может быть.
С. БУНТМАН: Лен, расскажи немного еще (я понимаю, там все данные засекречены), как ты попала на радиостанцию? Я помню, Гулько и ты это, по-моему, конкурсанты, которые приходили на чтецов прессы?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Именно так. На самом деле, в октябре 1993 года
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хороший месяц октябрь 1993.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: моя сестра позвонила она живет отдельно сейчас от нас и тогда жила отдельно и сказала, что радиостанция "Эхо Москвы" набирает обозревателей прессы: не хочешь ли ты пойти попробовать. К тому времени у меня была работа На самом деле, я закончила не механико-математический факультет, а факультет вычислительной математики и кибернетики.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Прокололись, товарищи, прокололись.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Они соседние. На самом деле, на мехмат я в один год не поступила, потом на них обиделась и на следующий год поступила на ВМК.
С. БУНТМАН: Венедиктов утешает Лену. Я комментирую то, что происходит в эфире.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Но у меня уже была работа в Российском центре информатизации и образования. Радио "Эхо Москвы" я к тому моменту не слушала, вся моя семья слушала, а я нет. Но я знала, что та есть такой грозный обозреватель Алексей Венедиктов, который вечером, после семи, по-моему, вечера делал обзор газет, в которых все анализировал, сравнивал, нападал, защищал. И мои родители, помню, сказали: "Как же так, это такая серьезная работа. Как же так неподготовленному человеку" А потом Я до сих пор не знаю, кто же была та девочка-референтка, когда я позвонила на радиостанцию и сказала, что я, пожалуй, хотела бы прийти попробоваться, потом девочка объяснила, что нужно и сказала: "Вам перезвонит Алексей Венедиктов". Помня, что Алексей Венедиктов это гроза, я сказала, что я пошутила, погорячилась, не надо мне звонить. Девочка меня очень долго уговаривала. И когда она уже была готова отказаться от уговоров, я сказала: "Хорошо, пускай Венедиктов звонит". Когда позвонил Венедиктов, я сказала, что я, пожалуй, погорячилась, что я вообще не по этой специальности, что я математик.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ничего не помню, по-моему, миф.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Истинная правда. Он сказал, что главное складывать буквы в слова, знать все буквы
С. БУНТМАН: Похоже.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А это правда.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: а специальность не имеет значения. И вот, не помню, какого октября, когда мы приехали, Алексей Алексеевич Венедиктов, тогда обозреватель, с нами под железной лестницей, на Никольской, провел такое собеседование нас человек 10, по-моему, было и рассказывал, что от нас требуется. На следующий день мы все скопом пришли в 7 утра, в 7.10 Алексей Венедиктов закрыл все газеты и сказал: "Я готов, теперь можете вы". Нам, конечно, требовалось времени в несколько раз больше, в десять, чем мэтру, а дальше, как сейчас помню, Лев был самый храбрый, самый отважный, он был первый.
С. БУНТМАН: Ну, на то он и Лев, да?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Да. А дальше мы все по разу попробовались. И удивительное дело! Алексей Алексеевич нас тогда выпустил в эфир без подготовки. Как я понимаю, нынешний главный редактор от тогдашнего главного редактора получил
С. БУНТМАН: Я помню, что мы с тобой ехали, по-моему, в районе Трубной площади
А. ВЕНЕДИКТОВ: С тех пор там дыра.
С. БУНТМАН: Нет. В мрачной тишине мы ехали. Это, вообще, жуткая вещь обзор печати. Алексей Венедиктов был взят на обзор печати сначала.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я был взят сначала на сидение под столом и снимание телефонной трубки. У нас же не было там, что звонит телефон.
С. БУНТМАН: Меня удивляло: вдруг из-под стола, как-то сама по себе снимается телефонная трубка
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это была тогда моя работа, так что я был взят совсем на другое.
С. БУНТМАН: А потом тебя послали на охоту в нашем племени, и ты привел Кезину.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, и до сих пор привожу. Талисман такой на "Эхо".
С. БУНТМАН: До сих пор. Венедиктов всегда приводит Кезину, до сих пор Венедиктов всегда читает газету и до сих пор Венедиктов всегда звонит Лене, всегда, с тех пор как позвонил первый раз
А. ВЕНЕДИКТОВ: И Лена всегда звонит Венедиктову. Привычки, консерватизм это хорошо.
С. БУНТМАН: Особенно последнее время все рабочее время, должен я сказать, Алексей Венедиктов только и делает, что звонит Лене домой и спрашивает: "Как там? Как там? Как там?"
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ку-ку, ку-ку, ку-ку.
С. БУНТМАН: Это замечательно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это записано на пленке, на самом деле.
С. БУНТМАН: Что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мой вопрос: "Как там?"
С. БУНТМАН: Лен, не верь этому, я вижу это отсюда. 28 ноября родился Алеша. Просто здесь спрашивают. Про бабушку спрашивают, как бабушка ощущает себя прабабушкой?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Она уже стала дважды прабабушкой за эти две недели. Просто можно открыть фамильный секрет, что Алексей Дыховичный это мой двоюродный брат. И родившийся у него сын (он, кстати, вчера забрал его из клиники, теперь он не спит) это троюродный брат нашего Алешки. Так что бабушка это дважды прабабушка. Ну вот. Как она себя ощущает, не знаю. Когда станем прабабушками и прадедушками, поймем, как она себя ощущает. Она счастлива.
С. БУНТМАН: По-моему, она не расстроена.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, она счастлива.
С. БУНТМАН: Когда Венедиктов позвонил, должен сказать слушателям, и сказал: "Бабушка, ты теперь прабабушка", она сказала: "Я знаю, я слушаю радио".
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не позвонил, я приехал. Пока я доехал, вы уже все это обсудили в эфире.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Я должна сказать, что нам, конечно, очень помогает богатый опыт Алешиной прабабушки, потому что советы типа шерстяной тряпочки на больное пузо
С. БУНТМАН: Лен, здесь тебе советуют не делать все, что полагается, а то можно с ума сойти. Очень интересный совет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Поскольку Лена читает все книги, то она по каждой книге делает все, что полагается, причем, по каждой книге, не вообще суммарно, а по каждой. Поэтому все негативные эффекты анегилируются друг с другом.
С. БУНТМАН: Очень интересная вещь. Это вопрос, который я должен задать, про сына. "Скажите, будете ли вы крестить младшего Алексей или вы против этого?" Это вопрос, который задают себе многие родители.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Никаких вопросов нет. Мы решили, мы его будем крестить. Не знаем, правда, когда и еще не знаем, у кого. Для тех людей, который придают этому большое значение, есть приход, поэтому нужно выбрать, посоветоваться, но будем.
С. БУНТМАН: Хорошо. "Я только что подключился к вашей программе. Сколько вы сменили профессий?" спрашивает Игорь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я или Лена.
С. БУНТМАН: Ты и Лена.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Лен, скажи, сколько ты сменила профессий?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Наверное, четыре. Но я их сменяла как? Практически все это время, что я работала на какой-то работе, параллельно у меня шло "Эхо Москвы" и так до 1997 года. Я работала в Российском центре информатизации и образования. Это, можно сказать, по специальности. Потом я работала в фирме по продаже канцелярских принадлежностей, потом в инвестиционной компании и окончательно определилась с "Эхо Москвы".
А. ВЕНЕДИКТОВ: А я как бы не совсем понял: профессий или мест работы?
С. БУНТМАН: Я думаю, что работ сменил.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мест работы три, наверное: почтальон, почта обычная, своя; школа, школьный учитель из 20 лет 19 в одной школе; и "Эхо Москвы", но здесь тоже разные профессии. Действительно, я начинал с обозревателя газет, если говорить о профессии, я был корреспондентом, то есть я был мальчиком на побегушках в свои 40 лет, это мне нравилось, нравится и жалею, что уже не тот жар, пыл и возраст. Я был директором информационного канала, директором информационной службы, главный редактор, главный редактор по Интернету. Профессий много, на самом деле.
С. БУНТМАН: Скажи мне, это очень интересно. Ты считаешь каждую эту вещь отдельной профессией?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно.
С. БУНТМАН: Обычно пишет: журналист.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет. Главный редактор не журналист совсем. Сейчас я совмещаю две профессии: главный редактор или, как любит, велеречиво говорить Андрюха Черкизов, топ-менеджер. Топ-менеджер, как я слушал, пробегая, на "Эхе", - это тот, кто топает. Топ-менеджер и журналист сейчас я совмещаю две профессии. Уже 10 я в журналистике, считаю, это достаточный стаж. И три или четыре года в менеджменте.
С. БУНТМАН: Вы слышали фамилию Дыховичный. "Кем приходится Иван Дыховичный?" - спрашивает Елена.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кому?
С. БУНТМАН: Тебе, например.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Надо посчитать. Сейчас скажу. Папа Ивана Дыховичного Владимир Дыховичный, известный драматург, к сожалению, покойный, был родным братом моей бабушки, той самой прабабушки наших детей. Он мне двоюродный дядя, а я ему двоюродный племянник.
С. БУНТМАН: Я не знаю, почему-то задумался, потому что: "Здравствуйте, дядя".
А. ВЕНЕДИКТОВ: А это было же.
С. БУНТМАН: Встречал здесь Ивана Дыховичного.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, мы из одной семьи.
С. БУНТМАН: Ребята, скажите немного о своих родителях, потому что это всегда спрашивают. Лена, скажи вот сейчас о своих родителях.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: У меня совершенно замечательные родители, потрясающие родители, очень мною любимые.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас они трясут внука. Я уходил, так вот, дедушка, Ленин папа просто качал его, тряс. Поэтому я и говорю: трясут внука.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: По профессии они математики, научные работники.
С. БУНТМАН: Сейчас работают?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Мама нет, на пенсии, а папа работает.
А. ВЕНЕДИКТОВ: У меня, как я уже говорил, отец - офицер ВМС Советского Союза. Погиб на подводной лодке. А мама была врачом-рентгенологом и два года назад умерла.
С. БУНТМАН: "Лена, помогает ли вам муж? Какую работу вы ему доверяете, что у него лучше всего получается? Спасибо. Наташа".
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Помогает, помогает хорошо. На самом деле, одна из таких ответственных работ, она очень хорошо получается у Алеши это укачивание. У нас богатая библиотека. И когда папа укачивает малыша
С. БУНТМАН: Он дает ему сначала книжку почитать или нет?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Нет. Он, по-моему, рассказывает про те книги, которые у нас есть. Малыш сначала внимательно слушает, потом устает и благополучно убаюкивается.
С. БУНТМАН: Понятно. Да, хорошо. "Скажите, пожалуйста, кто в доме хозяин?" Палец Венедиктова указал на Лену, а Лена просто посмотрела на Венедиктова, комментирую я.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, в доме я не хозяин, это очевидно, потому что я в доме бываю не так часто, как хотелось бы.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: По-моему, ты недавно сказал, что у нас появился новый хозяин.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, у нас появился новых хозяин. Это не я сказал, а слушатель с пейджера, что теперь есть новый хозяин.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Самый маленький.
С. БУНТМАН: Наконец-то в доме появился хозяин.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я говорил, что я подкаблучник, это известная история.
С. БУНТМАН: Тогда, если подкаблучник, Александр спрашивает Кстати, об Александрах. Тут спрашивают, как Лешка назвал своего сына.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Александром. Там была длительная дискуссия, был нажим на то, чтобы появился Алексей IV, но это уже не вынесла бабушка, которая прабабушка, сказала, что она запутается окончательно, а еще Алексея Алексеевича три. Но почти Алексей, так что там хороший.
С. БУНТМАН: Александр, сейчас я ваш вопрос задам, но раз об именах, то здесь спрашивают: "Как вы собираетесь отличать потом, когда позовут Алешу?"
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это вопрос к Лене, потому что когда я зову Алешу, понятно кого, когда он зовет Алешу, понятно кого.
С. БУНТМАН: Лена это твоя проблема.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Это больной вопрос.
С. БУНТМАН: Но, я думаю, появится еще дополнительное название.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это было единственное Ленкино сомнение называть Алексеем, единственное сомнение, как обозвать, чтобы не оба прибежали, а один.
С. БУНТМАН: Я думаю, всегда у детишек получается куча имен дополнительных. Так что, я думаю, вы оба это прекрасно знаете. "Алексей Алексеевич, есть ли у вас заначка от жены? Знает ли она вашу зарплату? Кто у вас ведает финансами в семье? Спасибо. Александр".
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я деньги получаю, часть кладу в тумбочку, часть у меня в банке, на карточке, поэтому
С. БУНТМАН: Я себе представил банку, одну на кухне
А. ВЕНЕДИКТОВ: К тумбочке подход свободный, карточке - не совсем.
С. БУНТМАН: Это заначка или как?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Банк это заначка. Да?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Была смешная история. Нам нужны были срочно деньги, и ты сказал: "Вот моя заначка". Я говорю: "Кто же так сразу признается, что у него есть заначка, да еще и выдает ее?"
С. БУНТМАН: Провокация какая-то, когда просто признается в заначке. "Скажите, пожалуйста, как вы познакомились?" Имеется в виду, как у вас начался роман?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не знаю, как у нас начался роман.
С. БУНТМАН: Как у вас начался роман, здесь спрашивают.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не помню.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Я, на самом деле, тоже подробностей не знаю. Вначале было слово, а мне кажется, вначале была котлета. Самая не ведая, что творю, я подманивала, подкармливала Венедиктова
А. ВЕНЕДИКТОВ: Бутерброды, котлеты, сыр, да. Роман через желудок, как известно.
С. БУНТМАН: Понятно. "Если муж и жена работают на одной работе и на людях у них хорошие отношения". Ну и что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, на людях у нас хорошие отношения.
С. БУНТМАН: А на других существах?
А. ВЕНЕДИКТОВ: На кошечках не пробовали.
С. БУНТМАН: Карина спрашивает, ближе к профессии: "Есть ли среди телерадиожурналистов люди, которые для вас идеал профессии?" Для тебя, Лена, и для тебя, Алеша.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, идеала нет, у меня, во всяком случае. В каждой профессии каждый журналист неповторим, нет лекала.
С. БУНТМАН: Алеша, тогда еще один по профессии. Все-таки ты массу разговоров ведешь в эфире. "Есть кто-то, кто запомнился раз и навсегда, больше всех?" спрашивает Оксана. Из гостей. Я понимаю, что из миллиона
А. ВЕНЕДИКТОВ: Редкие гости запоминаются. Я имею в виду тех, кто приходит редко. Я могу сказать, что очень тяжелый по подготовке разговор был с Майей Михайловной Плисецкой. Она очень острый собеседник, это надо видеть, когда готовишься, а когда не готовишься, то и не собеседник, она это чувствует, что ты ничего не знаешь. Конечно, там, где Клинтон, конечно. Человек с другой психологией, с другой психикой, с другим видением мира. Очень тяжело было попасть в контр, войти в контр. Немцов фантастический собеседник, он реагирует даже на выражение лица. Он начинает класть слова на твое выражение лица. Это очень смешно и это очень трудно, потому что ты за ним не успеваешь. Чубайс холодное острие, которое иногда превращается в молот. Это я говорю о неудобных для меня собеседниках.
С. БУНТМАН: Но, может быть, это и самые интересные.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так меня спросили о запоминающихся. Запоминается то, что неудобно.
С. БУНТМАН: "Хорошо, что у вас сын стрелец. Мой любимый знак". Но он, как папа. А мама кто у нас?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Мама водолей, и очень рада, что у меня два Алексея-стрельца.
С. БУНТМАН: Два стрельца Алексея.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мало не покажется.
С. БУНТМАН: Кошмар какой. "Был ли у вас кто-нибудь из родственников репрессирован в старые времена?" - спрашивает Владимир.
А. ВЕНЕДИКТОВ: У меня нет, насколько я понимаю, репрессирован в смысле посажен, расстрелян, прямых родственников нет.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: У меня тоже, насколько я знаю, нет.
С. БУНТМАН: Но это не означает, что тот, у кого нет, хорошо относится ко всему ко старому. Алеш, почему ты историю выбрал или она тебя выбрала?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там забавная история (извините за тавтологию). Я в 4 года научился читать и прочел "Три мушкетера". По легенде, первая книга. Видимо, существо у меня было любопытным, так же как сын, который ко всему тянется. Думаю, он будет не менее любопытным. Мне стало интересно, как было на самом деле. Я уже тогда понимал. И дальше пошли энциклопедии: кто такой Ришелье (я помню это очень хорошо), а был ли дАртаньян, Людовик XIII. Так вот затянуло. Моим чтением были исторические романы, а потом сверка с энциклопедией. Я думаю, что, если очистить от всех мифов, примерно так шла технология.
С. БУНТМАН: А, скажи, пожалуйста, ведь можно, увлекаясь историей, не стать историком, стать историком-ученым, а вот преподавать
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет. Во-первых, моя учительница (она же учительница Андрея Черкизова) по истории, покойная Лидия Александровна Дукельская, для советской московской школы, наверное, фантастический учитель истории, приучавшая нас думать, прежде всего, задававшая все время вопросы: "А почему ты так считаешь?" Это в пятом-то классе! "Ты за кого: за троянцев или за спартанцев?" Или за ахейцев
С. БУНТМАН: За персов или за греков?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А почему? И так далее. А потом я столкнулся с таким невежеством вокруг себя по истории, когда я стал читать дополнительные книжки, мне хотелось научить и рассказать, что есть такие книжки, которые надо считать, которые доступны. Я не знаю.
С. БУНТМАН: Я знаю, с каким иногда раздражением, иногда с горечью, но всегда с удовольствием ты преподавал. Когда тебе пришлось расстаться с этим делом? Много ты от себя оторвал как для человека?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Кровоточит до сих пор, очень много. 20 лет жизни и постоянное желание вернуться, физически невозможное, именно физически, по силам. Но постоянно желание вернуться.
С. БУНТМАН: Скажи мне, пожалуйста, как ты рассчитываешь? Это для Лены очень интересно. Ты будешь в себе подавлять преподавательские и учительские наклонности, когда ты с Лешкой маленьким будешь?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но это невозможно, это часть меня. Что, я должен из себя вырвать, чтобы подавлять свои преподавательские наклонности? Это часть меня. Это также. Как для того, чтобы не разговаривать, надо вырвать язык. Я думаю, это уже неотделимо. Я не могу: вот это у меня преподавательская наклонность, а это я такой настоящий.
С. БУНТМАН: Да нет, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: У меня нет никаких взглядов на воспитание малышей, вообще никаких. Это все Лека читает. Мне Лена когда-то говорит, что Спок говорит: надо взять его за пятку и пощекотать, - я готов.
С. БУНТМАН: Пусть Спок и берет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я беру, щекочу.
С. БУНТМАН: Лен, скажи, пожалуйста, многие спрашивают, действительно ли ты любишь сад, огород, как явление природы и как род деятельности?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Или это я тебя заставил вести эту передачу, как главный редактор?
С. БУНТМАН: Спрашивают, есть ли у тебя сад, что в нем растет?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно я скажу? Я ненавижу. Я жить в деревне Я тут, как марксист: идиотизм сельской жизни ненавижу. Кушать люблю, а так нет.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Действительно, слово "сад" у Алексея вызывает негативные эмоции. Я не могу понять, как он еще не закрыл передачу. Я надеюсь, ты этого не сделаешь?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не могу этого сделать, потому что слушатели Я бы много тут чего закрыл, как известно, но мне не дают слушатели и коллеги.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Я, действительно, люблю сад и все детство мое прошло сначала на съемных дачах, потом на собственной даче, и там у меня бабушка занималась цветами, дедушка занимался огородом. Сейчас у меня папа занимается огородом. Работа на "Эхе Москвы" не оставляет много времени для того, чтобы полноценно что-то делать, но
А. ВЕНЕДИКТОВ: Тебе нужно время?
С. БУНТМАН: Лен, скажи, пожалуйста, что ты, когда много выращивала, любила больше выращивать: полезное или красивое?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: От меня больше толку в красивом, чем в полезном.
С. БУНТМАН: То есть не репу, а цветочки?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И то, я та понимаю, можно было бы и лучше выращивать.
С. БУНТМАН: В лоб вопрос от Татьяны Васильевны: "Лена, скажите, пожалуйста, не трудно жить с Венедиктовым или дома он не так страшен, как кажется?"
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: С Алексеем абсолютно не трудно, с Алексеем жить замечательно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Его не видно дома.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Но, вообще, дома Алексей совсем другой, нежели на радиостанции. Не скажу лучше, хуже, - но абсолютно другой человек.
С. БУНТМАН: Просят совета: "Как стать эрудированным человеком, кроме чтения?"
А. ВЕНЕДИКТОВ: Радио слушать, "Эхо".
С. БУНТМАН: Как знал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Безумно интересно, какие книги выходят, мы просто про это не знаем ничего, по таким областям знаний, которые могут быть интересны одному человеку, но, может быть, именно вам. Поэтому я бы обратил внимания, что наши "Книжечки" и наша передача, извините за рекламу, "Книжное казино" просто вас ориентирует в этом море. И все на выход, конечно. А слушать это Я уже по наводке. Вот я, человек книжный, в курсе, каждую неделю хожу по книжным, но, слушая "Книжечки", я получаю информация.
С. БУНТМАН: Выпускник вашего факультета 1986 года спрашивает, с кем ты учился и кто тебе преподавал?
ГО: Ну, вечерники, там особой дружбы не было, общались, конечно, очень хорошо с ребятами. Преподавал мне Владимир Борисович Кобрин, Людмила Ильинична Ильинская мне преподавала, Щагов мне преподавал. Вот главные люди, которые в моей жизни были.
С. БУНТМАН: Алеш, еще очень любопытный вопрос. Сергей Кислицын спрашивает: "Каково вам было преподавать "Малую землю" и вклад Брежнева??
А. ВЕНЕДИКТОВ: А я ее не преподавал.
С. БУНТМАН: Да ты что!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Я говорил: вот, у нас там "Малая земля", почитаем, обсудим новороссийскую операцию. И обсуждали новороссийскую операцию. С этим были проблемы у меня.
С. БУНТМАН: Проблемы с администрацией или повыше?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Пустые проблемы, потому что там был Куников, был героизм бойцов и, кстати, спасибо, между прочим, тем, кто написал эту книгу Брежнева об этой забытой операции. Во всяком случае, она свое место в Великой Отечественной заняла. Просто не надо было из этого делать всю Великую Отечественную. Вот и все.
С. БУНТМАН: А не поучилось ли отвращение после этого?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, конечно. Но, конечно, невозможность рассказать все, что сам знал, в то время на уроках, потому чего, чего греха таить, там же были разные дети. У них были разные родители, были и стукачи. Были проблемы, несерьезные на сегодняшний день, сегодня гораздо серьезнее с этим. Но чувство бессилия, когда не все, что знаешь и считаешь правильным. Очень хорошо осознавалось. Самоцензура была, конечно.
С. БУНТМАН: Ты очень много в школе занимался вне преподавания всякими делами и для ребят Зачем?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А вот не знаю, не хватало только школы. Будучи человеком, абсолютно атеистическим, как и все комсомольцы того времени, когда я пришел в школу, мы стали ездить на реставрацию по призыву общества охраны памятников. И начали мы, между прочим, с Донского монастыря. С пятиклашками-шестиклашками мы там раскатывали. И когда меня вызвали в первый раз на бюро райкома комсомола тогда, там религиозная пропаганда и еще какая-то подобная чушь, я сказал: "Да вы что! Это де детская пересыльная тюрьма". Я таким образом отмазался. Это была некая форма общения, заодно прикосновение к той истории. Там же был и МХАТ, кстати, который в Камергерском, и церковь Михаила Архангела. К классу седьмому у меня ребята уже имели по 50-60 выездов. Представляешь, да? Это же все воскресенье, выходные дни. Просто было дополнение, я не знаю. Я занимался КВНами всякими, олимпиадами историческими. Нормально.
С. БУНТМАН: Алеш, о связи с бывшими учениками тебя спрашивают.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мало, очень мало сейчас, жизнь раскидала. Но бывшие ученики: вот Ольга Журавлева, вот Петр Журавлев, Павел Широв те, кто работают здесь или в смежных вещах. Кто-то иногда звонит, кто-то приезжает. Но сейчас жизнь раскидала, тем более, этот год был такой непростой, и ребенок появился. Вообще, сложно.
С. БУНТМАН: Лена, здесь замечание Венедиктову делают: "Алексей, не интеллигентно жену называть Ленкой, она же не называет вас Лешкой".
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, но я вообще не интеллигентный человек, в том понимании, в каком это сказали. Я, конечно, могу сказать: "Душечка моя". Это интеллигентно, это по Чехову. Но извините, Елена Борисовна, виноват, больше этого не повторится. Сегодня искуплю.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Вообще, что вижу о том пою. Вижу Ленку, пою "Ленка".
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вижу Елену Борисовну пою "Елена Борисовна".
С. БУНТМАН: Быстро отвечаем на вопросы. "Был ли Венедиктов членом партии?" Владимир спрашивает.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, никакой, причем.
С. БУНТМАН: "Леночка, вы сразу согласились выйти за него замуж? Меня зовут Лера".
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Когда предложение последовало, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, так секунд 12 прошло в тягостном молчании. Пару седых волос ты мне прибавила.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Правда, ты тогда сказал: "Всем буду рассказывать, какая ты корыстолюбивая: когда стал главным редактором, тогда только вышла замуж".
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я сразу сделал предложение.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Но полюбила я обозревателя, сразу скажу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, а вышла за главного редактора. Не за того вышла.
С. БУНТМАН: Это начало песни какой-то.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Частушки, а не песни.
С. БУНТМАН: "Как вы относитесь к современной молодежи?" Павел спрашивает.
А. ВЕНЕДИКТОВ: К нашей современной молодежи, то есть к сыну, - хорошо. А вообще, на самом деле, я считаю, что они свободнее, это хорошо. И что даже захлестом свободы, то, что называется таким вызовом, что ли, и то, что иногда называют хамством, то, что здесь, внутри радиостанции, мы получаем от нашей молодежи, так лучше такое хамство, чем испуг, запрятание и какая-то такая рамка нехорошая. Я считаю, что очень хорошо, с теми, с кем я сталкиваюсь, может быть, с кем я не сталкиваюсь
С. БУНТМАН: Да, разные, как всегда.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В общем да, со времен Древней Греции и Египта ничего не изменилось.
С. БУНТМАН: Во всяком случае, отношение к молодежи недоверчивое, стариковское.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Но у меня еще не стариковское, да, Лен? Ой, Елена Борисовна, извините.
С. БУНТМАН: "У вас были предыдущие браки?" Галина Николаевна спрашивает.
А. ВЕНЕДИКТОВ: У меня нет.
С. БУНТМАН: У вас?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: И у нас нет.
С. БУНТМАН: И у вас нет, Елена Борисовна. Я хочу быть интеллигентным. Вы не понимаете, почему я так говорю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Стремись, Сережа, стремись. Не мучайся. Сережа, я тебе помогу.
С. БУНТМАН: "Лена, любите ли вы готовить?"
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Сложный вопрос. Покаюсь: не очень умею.
С. БУНТМАН: Ваши кулинарные пристрастия? Не готовить, а есть.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Да.
С. БУНТМАН: Нет, это не подсказка была. А что есть? Просто есть, да? Что у нас есть? Да все есть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Колеты мамы Лены. Котлеты, которые мама Ленина готовит, пюре, гренки, чай, Кока-Кола.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: И халва.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И халва. Халвы почти не стало, замечу, сыр еще есть.
С. БУНТМАН: "В вашей жизни было что-нибудь мистическое?"
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да вся жизнь мистика, по-моему.
С. БУНТМАН: "К сожалению, заметила по жизни, что мужчин интересуют только деньги". Тебя только деньги интересуют?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Меня интересует Елена Борисовна Ситникова-Венедиктова.
С. БУНТМАН: Кроме денег, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кроме денег. Это, наверное, какой-то личный опыт был, вам просто не повезло.
С. БУНТМАН: От ученика Боринского Андрея.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А-а, да!
С. БУНТМАН: От Боринского Андрея тебе привет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: От общего, Сереж. Ты помнишь Боринского Андрея?
С. БУНТМАН: А как же, Господи! Естественно, помню. Приветов здесь очень много. Уточняем, что день рождения Алексея Венедиктова не завтра, а послезавтра.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно. Что же я по воскресеньям, сумасшедший, что ли, рождаться?
С. БУНТМАН: Но ведь не каждый день воскресенье.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, а вдруг.
С. БУНТМАН: Я знаю, что это каждый раз выборы, почти каждый раз. Как ни плюнь, как день рождения у Венедиктова, сразу выборы.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Паз в 4 года точно.
С. БУНТМАН: Они говорят: "Ну, когда у него день рождения?" Давайте выборы назначим.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ребят, вы знаете, насчет выборов лучше пока не надо, а то опять чего-нибудь выберем
С. БУНТМАН: На послезавтра не назначат. Вешняков встанет рогом, чтобы никто не смог
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он может сделать подарок на день рождения. Кстати, он первый, кто поздравил нас с рождением ребенка, приехал, подарок принес.
С. БУНТМАН: Здесь масса поздравлений, здесь масса всевозможных пожеланий. "Ваша любимая историческая эпоха?" спрашивает Ирина.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Семнадцатый век, Франция. Мушкетеры. Ничего не изменилось.
С. БУНТМАН: Одну грустную вещь просят напомнить: в каком году погиб твой папа?
А. ВЕНЕДИКТОВ: в 1955 году погиб мой отец, за три недели до моего рождения, на Тихом океане, на одной из первых атомных подводных лодок.
С. БУНТМАН: То есть лодка была атомной, как и спрашивают здесь?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
С. БУНТМАН: Лена, Алеша, мы сейчас разбежимся потихонечку.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я далеко не убегу.
С. БУНТМАН: Ты далеко не убежишь. И все те вопросы, которые вы спрашиваете не по жизни, не по биографии, они все уйдут на "Без посредников". Кроме того, бас ждет приятный сюрприз на "Без посредников": там будут результаты нескольких наших соревнований затянутых и также нескольких наших проектов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Игр.
С. БУНТМАН: Я прошу вас очень коротко, несмотря на то, что Венедиктов обращается к радиослушателям каждый день по 185 раз, Лена, скажи два слова слушателям.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: На самом деле, как всегда говорят, пользуясь случаем, хотелось бы сказать большое спасибо всем, кто нас поздравил, кто сказал хорошие слова, прислал на пейджер
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я Ленке в роддом привез распечатку с пейджера, день в день, там кидал эти листочки.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Это было очень трогательно, очень приятно, очень нужно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Малыша в него заворачивал.
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Как поет Владимир Вишневский, у него замечательное совершенно одностишье: "Спасибо мне, что есть я у тебя". Мне бы хотелось, чтобы радио "Эхо Москвы" всегда было у наших слушателей и чтобы у "Эха Москвы" были слушатели, а у слушателей было "Эхо Москвы".
С. БУНТМАН: Алеш, скажи два слова слушателям, хотя бы итог, потому что всегда так в быту, в пылу со слушателями разговариваем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Меня очень расстраивает несправедливости слушателей в отношении к радио и очень радует справедливость их. Хотелось бы больше справедливости.
С. БУНТМАН: Спасибо, ребята. Лен, счастливо. Ты отбываешь к Алеше?
Е. СИТНИКОВА-ВЕНЕДИКТОВА: Да, еду домой.
С. БУНТМАН: Хорошо. А Венедиктов здесь остается. И в 19 часов 5 минут мы с ним выйдем на ристалище, которое называется "Без посредников". Спасибо вам.
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" были А. Венедиктов и Е. Ситникова-Венедиктова