Юлия Пуш, Нина Эйерджан - Сотрудники - 2000-09-02
2 сентября 2000 года
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Юлия Пуш и Нина Эйерджан, продюсеры эфира.
Эфир ведет Сергей Бунтман.
С. БУНТМАН - Здравствуйте, девочки. Как вам удается охмурять наших гостей?
Ю. ПУШ - В характеристике все очень точно было сказано.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Вообще-то это уже из области психологии. Надо тонко чувствовать характер человека, какое у него настроение. Иногда мы пытаешься с ним помягче поговорить, иногда ты даже орешь на них. В общем, нюансы есть всякие.
С. БУНТМАН - А как это - "орешь на них"? Предположим, лидер такой-то партии господин НН. "Молчать, стоять, в эфир приходить"?
Н. ЭЙЕРДЖАН - "Как Вы посмели? Мы Вас зовем! Это лучшая площадка для Вас, а Вы не хотите к нам приходить? У Вас политические соображения?" "Нет-нет, что Вы, не политические" "Тогда мы ждем Вас завтра в 15:00". И все так получается.
С. БУНТМАН - Юля, ты также делаешь?
Ю. ПУШ - Нет. Мягко, обходительно, нежно, вкрадчиво.
Н. ЭЙЕРДЖАН - И поэтому она меня всегда просит: "Нина, позвони, у тебя такой сексуальный голос".
С. БУНТМАН - А ты как просишь Юлю подменить тебя?
Ю. ПУШ - Она меня не просит подменить, просто ставит перед фактом.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Как с Кудриным у меня было
С. БУНТМАН - А что у тебя было с Кудриным?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Я разговаривала с ним три месяца. Я уже не могла слышать его голос, и когда пришла Юля, я написала записку: "Я тебя умоляю
Ю. ПУШ - добей его пожалуйста". Пришлось добить.
Н. ЭЙЕРДЖАН - И он пришел в тот же день.
С. БУНТМАН - Это уже такой удар, как кинжалом.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Мы обычно играем в плохого и хорошего следователя.
Ю. ПУШ - Да, роли распределяются очень четко
С. БУНТМАН - Провалов не бывает?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Конечно, бывают. Где же их не бывает.
С. БУНТМАН - Юль, как же ты при любви ко сну от 8 до 12 часов приходишь утром на работу?
Ю. ПУШ - Обычно на автопилоте. Как дохожу до работы, я не помню. Поэтому прихожу обычно за полчаса до начала, чтобы успеть попить кофе, чтобы глаза открылись. Ничего.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Держится пока.
Ю. ПУШ - Человек ко всем привыкает.
С. БУНТМАН - Скажи пожалуйста, что для тебя газета, газетная статья? Кто любит, кто не очень любит. А ты читаешь ее иногда как пьесу.
Ю. ПУШ - А у меня не получается читать монотонным голосом. Несколько раз пробовала. Обычно я беру статью, которая мне нравится, и если она мне нравится, то я хочу, чтобы она и другим понравилась, и вхожу в роль. Буду работать над собой.
С. БУНТМАН - Нина, из характеристики на Вас. "Вы одеты в черном, очень любите чеканку. Эти атрибуты влияют на Ваших собеседников?" Нет, Елена Павловна, только личное обаяние. "А девушек из простых и бедных семей на работу вы не устраиваете?" (Саша).
Ю. ПУШ - Мы на самом деле тоже из простых и бедных семей.
С. БУНТМАН - Нет, Юль, всем же известно, что когда тебя вытащили из очередного маныгасского особняка, когда ты играла в казино, проигрывала пятнадцатый миллиард
Ю. ПУШ - Я же их всех проиграла, и была бедной девушкой.
С. БУНТМАН - И так ты стала бедной девушкой?
Ю. ПУШ - Совершенно верно.
С. БУНТМАН - Пора сказать, кто из каковских. Из каковских ты? Дети служащих или кого?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Наверное, это называется "дети служащих".
Ю. ПУШ - Наверное, служащих. Папа у меня преподаватель, профессор в институте был. Мама тоже. Простая советская семья.
Н. ЭЙЕРДЖАН - У меня папа военный инженер. А мама была домохозяйкой, занималась детьми. К сожалению, я в нее не пошла, предпочитаю проводить свое время на "Эхе".
С. БУНТМАН - Подожди. Я знаю, что ты занимаешься детьми.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Я занимаюсь детьми. Но дело в том, что когда я прихожу домой, мой ребенок уже спит, а когда я ухожу из дома, мой ребенок еще спит. К сожалению, он меня видит очень редко. Когда я была музыкальным корреспондентом, дома говорили: "А где Нина, где Нина" - спрашивал он, - "Она у Ростроповича".
С. БУНТМАН - Он не спрашивал, кто такая Нина?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Нет. Тогда как раз приезжал Ростропович, мы без конца ходили на его прогоны, концерты, бегали за ним в поисках общения, хотели вытащить его в прямой эфир. И однажды он увидел по телевизору Ростроповича. Ему было 4 года. И он с таким разочарованием сказал мне: "Я видел твоего Ростроповича. Я думал, он как Ельцин, а он, оказывается, лысый". Мне было ужасно обидно.
С. БУНТМАН - Замечательно, я ждал этой истории. "Нина и Юля, откуда у вас необычно забавные фамилии?" Во-первых, "Эйерджан" - понятно, что это авиакомпания.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Да, местная.
С. БУНТМАН - Потом, есть замечательная история про твоего пап. Куда они с приятелем поступали, в яхт-клуб?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Да.
С. БУНТМАН - И когда они сказали Как второго звали?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Бобрик.
С. БУНТМАН - "Ребята, как ваши фамилии?" - "Пуш и Бобрик". Подумали, что над ними издеваются и никуда не приняли.
Н. ЭЙЕРДЖАН - А у Юли, между прочим, тоже интересно. Когда присылают факс, иногда "Пуш" путают с "Буш". Так что Юля иногда превращается в Юлию Буш.
Ю. ПУШ - Как только не называют.
С. БУНТМАН - Юля не обижается, когда на половине всех дверей написано "push"?
Ю. ПУШ - Нет, я просто очень славу люблю. Очень приятно, когда приезжаешь куда-нибудь, и везде "push". Настоящая фамилия. Даже обидно, когда спрашивают: "Зачем Вы взяли такой псевдоним?" Я говорю: "Не брала я такой псевдоним, так сложилось".
Н. ЭЙЕРДЖАН - Это очень яркая фамилия для продюсера. Во всяком случае, очень многие ее легко запоминают.
С. БУНТМАН - Пробивная фамилия.
Ю. ПУШ - Как президент почти.
С. БУНТМАН - "Правда ли, что Юля - Ваша родственница?" Не родственница, а свояченица, Ольга, это разные вещи. Тетка моих старших сыновей, тетя Юля. Помню я тетю Юлю, в коляске ее катал. "Для Юли Пуш. Бывали ли когда-нибудь в Литве на озере? Если бывали, то почему перестали ездить? Друзья, которые там бывали с тобой".
Ю. ПУШ - Не была. Это не я.
С. БУНТМАН - Выяснили, что к Бушу никакого отношения. Может быть, какие-нибудь общие предки были, у одного появилось "Б", у другого "П".
Ю. ПУШ - А помните, приезжал в Москву с гастролями легендарный клоун Лене Пуш? Меня потом очень долго все называли легендарным комиком.
С. БУНТМАН - Нина, как ты из музыкального образования перешла в продюсеры?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Это, между прочим, Сергей Александрович, Ваше волевое решение. Я прекрасно помню, как я стояла у SТМ и монтировала пленку, вдруг сзади подходит Сергей Александрович
С. БУНТМАН - SТМ - это такой магнитофон.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Да, это старый допотопный магнитофон, где можно резать пленку и делать красивую речь. Подошел Сергей Александрович сзади и говорит: "Нина, я решил, что с завтрашнего дня ты приступаешь к продюсерской деятельности". "Как, что, зачем, я ничего не знаю, я не могу, я боюсь". "Я сказал". И на следующий день я в ужасном мандраже, потому что это прямой эфир, это страх не перед начальством, а перед дырой в прямом эфире, это дикая ответственность. И пришлось так заниматься. Не обошлось, между прочим, без казусов. У меня есть одна замечательная история, связанная с Валентином Купцовым. Это один из лидеров Коммунистической партии. Это было совсем на заре продюсерской деятельности, когда к нам должен был придти Валентин Купцов, я его в лицо не знала, как я тогда не знала в лицо очень многих экономических и политических лидеров. Я договорилась с его пресс-службой, его объявляют в эфире, мы его ждем. Подходит время его эфира, его нет, я начинаю нервничать, не могу сидеть на месте, спускаюсь вниз. Спрашиваю: "Вы не знаете, Валентин Купцов?". Мне вахтерша говорит: "А вот, стоит какой-то". Смотрю, мужчина средних лет, говорит: "Я Валентин Купцов". Я говорю: "Что же Вы стоите, пошли скорее, у Вас эфир через две минуты". Хватаю эту мужчину, тащу в эфирную студию. Ведущий говорит: "Сейчас вы прослушаете песенку, и через две минуты у нас Купцов. Он уже в студии". Он говорит: "Послушайте, а я не лидер Коммунистической партии. Я директор туристической компании". Я говорю: "Что?!!" Тут он тут же выбрасывается за дверь мною, я опять убегаю в низ и говорю: "Валентин Купцов". "А пришел второй Купцов, а мы сказали, что вы уже своего встретили". Я выбегаю на Новый Арбат и начинаю громко орать: "Валентин Купцов". Мне повезло, он ушел недалеко. Я его подняла в студию, он сел, весь эфир прошел замечательно, никто ничего не заметил, даже наш главный редактор. Но после этого случая я уже стала внимательно смотреть.
С. БУНТМАН - "Нина, Вы вместе с Ксенией Лариной работали с Артемом Боровиком. Скажите несколько слов о нем. Какое впечатление он на Вас произвел?" - спрашивает Анна
Н. ЭЙЕРДЖАН - Это очень интеллигентный, приятный, абсолютно лишенный снобизма человек. Я его воспринимала как человека, а не как руководителя, потому что мне пришлось с ним работать очень короткое время. Очень легко с ним решаются вопросы, потому что если что-то непонятно, или что-то не устраивает, он совершенно открыт на общение, никаких начальственных моментов типа "я сказал", "так и должно быть". Поэтому у меня остались о нем самые положительные впечатления. Он скорее как друг, товарищ, чем как начальство. Но с другой стороны, я с ним не работал, не была у него в штате, под начальством. Это была разовая акция, когда мы сделали 2-3 передачи, и на этом наше сотрудничество закончилось. Конечно, очень жалко, что его нет, потому что иногда так думаешь. есть не очень большое количество людей, с которыми хотелось бы общаться. Вообще я хотела бы сказать, что эта продюсерская работа иногда помогает обрести новых, очень хороших знакомых. Михаил Сергеевич Горбачев, например. Казалось, что это такая величина для меня, когда я училась в консерватории, и тут, когда он приходит, он обязательно поцелует, обнимет, спросит, как дела. Я знаю, у Юли очень много таких. Например, Степашин обожает Юлю, даже наградил ее каким-то
Ю. ПУШ - Ресин.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Степашин тоже тебя очень любил, сознавайся.
Ю. ПУШ - Да. Действительно, очень много хороших знакомых приобретаешь во время работы.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Именно таких интересных людей, действительно представляющих из себя нечто.
С. БУНТМАН - А вам не мешает, что вы договариваетесь, становитесь уже почти как родные с тем, кого приглашаете? И куда же вы их приглашаете? Приводите, сажаете, предлагаете чай, кофе, а потом их забирают от вас как на живодерню, в студию. Их там мучают, терзают вопросами.
Ю. ПУШ - А я иногда прошу ведущих: "Вот такой вопрос, пожалуйста, не задавайте".
С. БУНТМАН - Вы понимаете, что это нужно, для их же пользы, вы же объясняете. Мы говорили, что Юля читает газеты, разбирает. Мы иногда это делаем не только утром, но и в программе "Первая полоса". Эти три недели, когда я работал, мы делали это. Вы раньше все-таки практически вместе делали программу "Видимости". Почему вы сейчас не вместе? Поссорились?
Ю. ПУШ - Нет, я просто уже сломалась.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Просто у Юли действительно очень большая нагрузка. Продюсерская деятельность отнимает очень много нервов и сил. Кажется, что это так легко: набрал телефон, сказал два слова, и на этом все закончилось. На самом деле совершенно не так.
Ю. ПУШ - А потом летучка вдруг, и господин Венедиктов решил все отменить, сказал: "все не так, все не этак, давайте других гостей". Через два часа должны быть другие, причем на уровне президента. Приходится президента вытаскивать.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Очень часто Венедиктов любит отправлять нас на всякие тусовки вместо себя именно с этой целью, чтобы пойти туда, поулыбаться, пококетничать, подружиться с кем-то. И действительно так проще общаться: звонишь, и уже не говоришь долгую фразу "Эхо Москвы, информационная служба", а говоришь "Здравствуйте, это Нина Эйерджан".
С. БУНТМАН - "Скажите пожалуйста, какие гости самые трудные? Политики, актеры, эстрадные звезды?" - спрашивает Елена. Какая категория для вас наиболее трудная?
Ю. ПУШ - Наверное, актеры и эстрадные звезды. Они очень капризные.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Не думаю. Для меня труднее всего, когда в процесс гостей включаются какие-то политические соображения, либо какие-то личные соображения. Некоторые актеры говорят: "Я приду, но вы мне заплатите". И для меня этот человек перестает представлять интерес, потому что я понимаю, что, к сожалению, пока мы так не работаем. Наверное, к сожалению, потому что на Западе принято платить за интервью звездам. Но у нас немножко другая система ценностей. В политическом смысле бывает очень сложно, если человек получает какую-то определенную установку: "на "Эхо Москвы" не ходить". И как бы он замечательно к тебе не относился, он просто не может придти.
С. БУНТМАН - Это игры...
Н. ЭЙЕРДЖАН - которые мешают работе.
С. БУНТМАН - Мы сами их терпеть не можем. У нас система такая, что и самых тяжелых гостей, которые к нам, бывает, не очень хорошо относятся, мы приглашаем. Лучше пускай по нашим волнам что-то скажут.
Ю. ПУШ - Когда есть какая-то личная неприязнь, и человек говорит: "Нет, на "Эхо" я не пойду" , его все равно можно уговорить. А когда есть установка сверху, нельзя.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Они просто говорят открытым текстом: "Мне не хочется получать выговор. Я вас очень люблю, но можно я не приду?" Тут уже нет никаких вопросов, говоришь: "Конечно, конечно".
С. БУНТМАН - Инна спрашивает: "Девочки, вам не обидно, что вы за кадром?" Идет корреспондент куда-нибудь, то есть он фактически посол, дипломат, а вы - резиденты. Вы идете, беседуете. Потом, ведущий сидит в студии, его камеры показывают, или он говорит человеческим голосом в микрофон. А вы все обеспечили и остаетесь за кадром. Не обидно?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Мне иногда обидно бывает. Даже не столько обидно, сколько мне хочется с ним продолжить разговор в эфире. Иногда очень хочется, потому что знаешь этого человека. А с другой стороны, это другая работа, другая профессия. Нужно иметь свою профессиональную выдержку.
С. БУНТМАН - А может быть, это какая-то перспектива?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Да.
Ю. ПУШ - Нет, я никогда не задумывалась о том, что за кадром, никогда не было обидно. Может быть, еще за счет того, что газеты я читаю, и в эфире бываю. Я никогда не задумывалась о том, чтобы еще и с гостем побеседовать в эфире.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Это не вопрос амбиций. Это вопрос желания.
С. БУНТМАН - А если бы можно было бы, ты бы не отказалась?
Ю. ПУШ - Был такой момент, когда пришел Юшенков. Причем, он пришел в газетный час. Тогда была газета "Демократический выбор", не знаю, есть ли она сейчас, по-моему, есть. И был какой-то юбилей "Демократического выбора". Пришел Юшенков, и мы с ним беседовали в эфире.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Никакого счастья ты не испытала
С. БУНТМАН - Как-то мрачно ты к этому отнеслась.
-
С. БУНТМАН - Отличный вопрос. "Кем вы хотели быть сразу после окончания школы?" Ты, Нина, наверное, музыкантом?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Я не знаю. Я училась в специальной музыкальной школе. У меня не было особенного выбора. Понятно, что после 11-летки при консерватории нужно пойти в консерваторию. Я неплохо играла на рояле. Если бы у меня было много времени, может быть, я бы и стала концертирующим исполнителем.
С. БУНТМАН - Ох, прикатил бы я с удовольствием рояль из кустов, если была бы другая студия.
Н. ЭЙЕРДЖАН - К сожалению, не играю на скрипке.
Ю. ПУШ - Я играла на скрипке в детстве, но недолго.
Н. ЭЙЕРДЖАН - По-моему, Юля в свое время очень сильно увлекалась художниками.
Ю. ПУШ - Да. Чем я только не увлекалась. А в детстве хотела быть милиционером.
С. БУНТМАН - У тебя иногда получалось. Тут про семейную жизнь все. "Что вы готовите своим мужьям?" "Как вы относитесь к семейной жизни?" Гениальный вопрос, все равно, что "ваше отношение к воинской обязанности".
Н. ЭЙЕРДЖАН - В этом отношении нам с Юлей повезло, у нас мужья журналисты. Только журналист может понять нашу работу, оценить и простить поздние приходы домой, холодный обед, иногда его отсутствие.
Ю. ПУШ - У меня муж сам готовит обед, и ужины, и завтраки
Н. ЭЙЕРДЖАН - и приносит кофе в постель.
С. БУНТМАН - И тебе готовит?
Ю. ПУШ - Конечно, и на меня тоже.
С. БУНТМАН - "Ваша работа в основном на телефоне или вам лично приходится пробивать гостей, встречаясь с ними?" - спрашивает Андрей.
Ю. ПУШ - Это бывает реже, но и такое тоже случается. У нас был замечательный случай. 31 декабря, когда Ельцин объявил о том, что он уходит в отставку, у нас был бум. Венедиктову в какой-то момент пришла идея позвать Коржакова. Когда мы позвонили Коржакову на мобильный, оказалось, что он уже начал провожать старый год и сидит в ресторане со своими друзьями. И Венедиктов говорит: "Значит, так. Давайте, Нина, Юля, выбирайте, кто из вас поедет за ним в ресторан". Вы можете себе представить эту сцену?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Огромный, невозможных размеров Коржаков, который в уже достаточном подпитии, со своей командой. "Нина, отправишься в ресторан за Коржаковым".
Ю. ПУШ - "Кто из Вас поедет?" Я сразу говорю: "Нина".
Н. ЭЙЕРДЖАН - На что я скорчила лицо и сказала, что я лучше его по телефону достану, и достала все-таки.
С. БУНТМАН - Я помню, потому что я сам с ним потом сидел в эфире, вел эту беседу. "Какие у вас взаимоотношения с охраной? Работает ли с вами охрана, когда вы посещаете видных государственных политических деятелей?" - спрашивает Петр.
Ю. ПУШ - В каком смысле?
Н. ЭЙЕРДЖАН - С охраной нужно хорошие отношения иметь.
Ю. ПУШ - У нас никогда не возникало проблем с охраной. Обычно возникают проблемы с просто (не с пресс-) секретарями и секретаршами. Пробиться порой невозможно.
С. БУНТМАН - Сейчас вы восстановите против себя, все услышат, как вчера в репортаже у Ксюши Басилашвили: "Вот услышат и придут". Мы говорили о том, что бы вам еще хотелось сделать на радио. В принципе, можно делать разное. "Программа "Видимости" - это я понимаю, это от слова "продюсер". Наверное, мне не померещилось, что она теперь будет снимать кино".
Ю. ПУШ - Вообще я очень люблю кино, даже больше, чем театр. И снимать кино - это было бы слишком нахально с моей стороны.
С. БУНТМАН - Юль, повтори, какое у тебя образование.
Ю. ПУШ - Это Cтанко-инструментальный институт, инженер. И в свое время я должна была быть специалистом по измерительным приборам.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Я знаю, ты даже в аспирантуру поступала.
Ю. ПУШ - Даже поступила, проучилась полгода, но все.
С. БУНТМАН - "Нина и Юля, какими качествами надо обладать, чтобы работать продюсерами на "Эхе Москвы"? Что самое трудное?" - спрашивает Анна Григорьевна. По-моему, вы целую передачу объясняли, что самое трудное.
Н. ЭЙЕРДЖАН - На самом деле все трудное, потому что выдержкой, настырностью, нахальством в хорошем смысле слова
Ю. ПУШ - Очень нервная работа.
Н. ЭЙЕРДЖАН - актерством. И действительно из области психологии, чтобы чувствовать человека.
Ю. ПУШ - Как мы тут себя расписали хорошо.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Это все правда, но это очень трудная работа. Потому что прямой эфир висит. Если мы боимся чего-то, то не начальства, а больше всего отсутствия гостя в прямом эфире, дырки в прямом эфире.
С. БУНТМАН - Когда сорвется, да?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Да, это ужасно.
С. БУНТМАН - И теперь последнее, как всегда. Обратитесь к слушателям с краткой, но бодрой речью. Что бы вы хотели от слушателей? Просьба к слушателям?
Н. ЭЙЕРДЖАН - Спокойствия, понимания, любви, если это возможно. Это слишком пафосно звучит, но это действительно так.
Ю. ПУШ - Даже голос потеряла от волнения.
С. БУНТМАН - Боишься слушателей?
Ю. ПУШ - Боюсь, признаюсь.
С. БУНТМАН - Тогда я обращусь. Не пугайте Юлю и Нину, пожалуйста.
Н. ЭЙЕРДЖАН - Они делают все, что могут. Скорее, нет. Не стреляйте
С. БУНТМАН - Не стреляйте в Нину и Юлю, они делают все, что могут.
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" были Юлия Пуш и Нина Эйерджан, продюсеры эфира.