Купить мерч «Эха»:

Сергей Корзун - Сотрудники - 2000-08-26

26.08.2000
Сергей Корзун - Сотрудники - 2000-08-26 Скачать

С.БУНТМАН: Так как у нас неделя особая, нам исполнилось 10 лет, сегодня у нас Сергей Корзун, первый главный редактор, основатель "Эха Москвы", а сейчас генеральный продюсер.

С.КОРЗУН: Хорошо бы на всех 10 лет, а то ведь каждому - и часть жизни.

С.БУНТМАН: Я думаю, здесь не стоит спорить, как с 2000 годом, когда начинается новый век, когда начинается новое тысячелетие. Здесь все понятно: 10 лет - и начали новый десяток Надо послушать, что объективная информация о тебе говорит.

С.КОРЗУН: С трепетом.

С.БУНТМАН: "Из главного архива секретных сообщений, папка "10-бис", гриф "Совершенно секретно". Характеристика на сотрудника радиостанции "Эхо Москвы" Корзуна Сергея Львовича. Характер нордический, сдержанный. Рост, вес, цвет волос и размер стопы соответствуют требованию центра и времени. Свободолюбив. Это способствует использованию его творческой энергии в мирных целях. Рос, воспитывался и учился по традиционной схеме: детский сад, школа, Московский институт иностранных языков имени

М. Тореза. Потом была служба в Алжире. В 1990 году по заданию центра взял на себя его функции и создал первую независимую частную идеологически подрывную радиостанцию. Разносторонне одарен. Хороший спортсмен, умеренный музыкант-исполнитель. Прозаик. Автолюбитель со стажем. В еде в принципе неприхотлив. Работоспособен в ночное время суток. В связях, порочащих его, замечен не был. Агентурный псевдоним: СЛК. Юстас". Ну как, согласен или нет?

С.КОРЗУН: Детского сада не было. Вполне домашний ребенок дошкольного возраста. Про "заек" уж не знаю.

С.БУНТМАН: Может быть, единственное, в чем ты умеренный - это как исполнитель.

С.КОРЗУН: Настолько умеренный, что просто теряется, когда концентрация доходит до близкой к нулю, 000%, слишком умеренный.

С.БУНТМАН: Ты сказал, что детского сада не было, что ты домашний ребенок. Тем не менее, ты не единственный ребенок в семье.

С.КОРЗУН: Нет, есть старшая сестра. Любимая, замечательная сестра.

С.БУНТМАН: Скажи сразу, из какой ты семьи.

С.КОРЗУН: Отец - профессиональный военный, генерал-майором закончил. Последние годы занимался журналистикой. Участник Великой Отечественной войны. Зовут Лев Игнатьевич. Папа, привет! Я знаю, что он меня слушает. Мама - инженер по образованию, работала в разных государственных учреждениях. Тоже пенсионерка сейчас. Мамуль, привет!

С.БУНТМАН: Ты много спорил или споришь с папой по поводу того, что делает наше радио?

С.КОРЗУН: А то! Он самый главный критик. Как начнет наезжать: там погоды нет вовремя, там сказали не то. Конечно, приходится спорить, защищать свое дитя.

С.БУНТМАН: Очень смешной вопрос в стиле "Бриллиантовой руки": "Зачем Вы отстригли бороду? У Вас был такой мужественный вид".

С.КОРЗУН: Рецепт беру на будущее. Когда потребуется особо мужественный, тогда я ее и отпущу - еще пару недель не побреюсь.

С.БУНТМАН: По-моему, ты никогда до пояса бороду не отпускал.

С.КОРЗУН: Вроде не было. Родился без бороды, на самом деле. Это отдельная история. Поимел ее в стройотряде, как и многие в институтские времена. А потом из врожденного стремления фрондировать с военной кафедрой умудрился ее не сбрить практически до конца института. С тех пор она и осталась. Очень хотелось другим, чтобы ее сбрил, а мне очень не хотелось, чтобы другие вышли победителями.

С.БУНТМАН: Там, по-моему, был такой аргумент, что ты уже на паспорте снят с бородой, а ты на стажировку должен был поехать. По-моему, это произвело глубочайшее впечатление на военную кафедру.

С.КОРЗУН: Ну а что, надо, чтобы физиономия соответствовала тому, что на фотографической карточке.

С.БУНТМАН: Честно говоря, как один из древнейших бессмертных, я помню Сергея Корзуна вовсе без бороды, но зато с длинными волосами, с челкой и в клетчатых брюках.

С.КОРЗУН: Да, классно, одни их любимых брюк. А самые длинные волосы были в первом стройотряде. Тогда я позволил себе их отпустить. Правда, заплечных не было никогда.

С.БУНТМАН: Ты с удовольствием ездил в стройотряды? Я помню, мы были в Астрахани, когда ты после второго, а я после первого курса. Что для тебя были такие вещи? Это очень важно для того, как человек потом подходит к работе.

С.КОРЗУН: С огромным удовольствием! Это была легальная возможность заработать деньги (не сумасшедшие, но по студенческим стипендиям, да и вообще по тем временам нормальная), почувствовать себя самостоятельным, оторваться от дома. Это сейчас есть возможность снять квартиру даже совсем молодым, а раньше это было немаловажно. Закреплял свою самостоятельность. И потом, дружба проявляется или не проявляется в тесном общении. Люди мне всегда были интересны, в том числе и те, которые меня окружали в институте, и внеинститутские. Много открытий хороших и разных.

С.БУНТМАН: Здесь к вопросу о характере вопрос от Иры. Плюс, вопрос от Виктора: "Расскажите о первых шагах станции". А второе: "Почему Вас назвали авантюристами и романтиками? В чем был авантюризм?".

С.КОРЗУН: Авантюризм - с головой в воду, не раздумывая, потому что времени на раздумья не было, очень хотелось что-то сделать. Не получилось бы с радио - может быть, получилось бы где-нибудь в другом месте. По крайней мере, попытки предпринимались бы. Меня лично называли авантюристом?

С.БУНТМАН: Нет, "авантюристы", они - наверное, коллективно.

С.КОРЗУН: Романтики - потому что верили, многие до сих пор верят, в какие-то идеалы: человечности, справедливости и так далее. Вот, наверное, и ответ. С одной стороны, авантюристы, с другой, романтики. Так оно и есть.

С.БУНТМАН: Юрий глубоко документирован, насколько я понимаю: "Я читаю журнал "Итоги". Страница 33, Ваша фраза: "Сегодня мы хотя и потеряли в искренности, но стали более профессиональны. Вы что, стали больше врать? Ответьте, пожалуйста, сейчас, в эфире".

С.КОРЗУН: В искренности чувств, это связано с романтизмом, - да, наверное, потеряли. Раньше вполне заинтересованно следили за тем, что происходило на нашей земле в первый раз. Это как с первой старушкой. Когда первая старушка падает из окна, то это всегда больно и обидно. За второй следишь с той же болью. Но когда из окна выпала 13-я старушка, то стало скучно, и я пошел.

С.БУНТМАН: Здесь я в чем-то с тобой мог бы поспорить, потому что здесь еще профессиональные предохранители появляются. Я тоже думал, когда читал страницу 33 - может быть, чуть раньше, чем Юрий: - может, появился предохранитель, который есть в любом электронном приборе, чтобы он сгорел, а не все остальное.

С.КОРЗУН: Может быть. Может, еще одно есть. Когда мы начинали, мы не ощущали себя функцией. А сейчас иногда ощущаем. Это обратная связь. Если раньше мы вообще не знали, на кого вещаем, были люди, которые нас слышали, то сейчас мы знаем по опросам, что 600 тысяч ежедневной аудитории, полтора миллиона в Москве еженедельно, 4 миллиона по стране, 45 крупных городов плюс мелкие. И начинаешь отчасти ощущать себя функцией. При этом в искренности теряешь, конечно.

С.БУНТМАН: Знаете, Ирина, если Вы думаете, что Вы одна, тут очень много таких объяснений. Когда увидели те, кто не видел на телевидении, говорят: "Я Вас представлял толстым и добродушным, а Вы высокий"

С.КОРЗУН: Я в душе, наверное, толстый и добродушный.

С.БУНТМАН: "Не импозантный, не интересный, а именно красивый". Ирина, я обобщил и передал вместе с Вами все, что здесь пишут. Здесь очень важный радийный вопрос: "Когда Вы слышите собственный голос в эфире (а голоса твоего действительно много, и здесь отмечают, что "Слушайте на "Эхе" говорится все время), какие Вы испытываете ощущения?". Между прочим, мы говорили, помнишь, про то, когда первый раз слышишь свой голос, записанный на радио, еще там, на "Иновещании"

С.КОРЗУН: Пугаешься, не узнаешь, ненавидишь свой голос. А потом то, что записано в заставках, идет часто, от него просто отстраняешься до такой степени, что даже просто не воспринимаешь это как свой голос. Я знаю, например, что мне нельзя читать, даже если очень хочется и надо, то, что мы называем анонсами программ. Потому что они пойдут или сразу до, или сразу после моего же голоса.

С.БУНТМАН: Это бывает. По средам и по понедельникам иногда ты делаешь паузу, а потом: "Слушайте на "Эхе"

С.КОРЗУН: Ну да. Только профессионально знаешь, что это твой голос, а так - народное достояние.

С.БУНТМАН: Спрашивают, как пришла мысль о создании "Эха". Многократно это описывалось, назывались разные топографические места. То курилка 7-го этажа на Пятницкой, то почему-то туалет. Я гневно опровергаю: около туалета 6-го, а не 7-го этажа, это "Трудовая Россия" там родилась. А у нас курилка с другой стороны.

С.КОРЗУН: Просто у нас совмещался туалет с курилкой. По-моему, если мне память не изменяет (она может изменять), это было все-таки в туалете, совмещенном с курилкой.

С.БУНТМАН: А по-моему, на лестнице в противоположной стороне. Или там ты уже донес до меня какие-то созревшие мысли?

С.КОРЗУН: Конечно, там было ближе к нашим столам, где мы сидели. Поэтому там я донес какие-то мысли. А с Мешковым мы встретились как раз там. Но это не мысль. Мысль-то пришла задолго до нас многим другим. Другое дело, что мы, и Сережа Бунтман в частности, радио слушали много, потому что профессионально с ним работали, и французского радио, да и перемещались уже во второй половине 80-х годов и там слушали местное радио. Мне еще посчастливилось чуть-чуть отстажироваться, в размере трех недель, на радио "Кис-FM" у Джорджа Полински. Он тогда владел этой сетью, а потом выбыл в "Европу+". Таким образом, какие-то навыки были. Потом ребята-то уходят. Саша Любимов, Влад Листьев уже "Взгляд" сделали. Так что все сошлось: определенная подготовка и сделанное предложение, за что мы благодарны Ассоциации радио, факультету журналистики и редакции журнала "Огонек", Александру Сергеевичу Щербакову, который принимал в этом самое деятельное участие. У них были мысли, позвали. У нас появились мысли. Они охотно отказались от своих, приняв наши, и предоставили нам возможность их реализовать. Вот в чем была их функция. Чрезвычайно благодарны им за это!

С.БУНТМАН: Кто придумал название "Эхо Москвы"?

С.КОРЗУН: Александр Сергеевич Щербаков, в то время ответственный секретарь "Огонька". Я придумал "Радио-М", почему-то мне очень нравилось. Тогда еще "Фокус-М" не было и прочее. А потом Александр Сергеевич предложил расшифровать эту букву. У нас был такой логотип: радио - и большая буква "М", стилизованная под это. Он предложил расшифровать как две буквы: "ЭМ" - и выдал "Эхо Москвы", с чем все сразу согласились.

С.БУНТМАН: Действительно здорово, по-моему. Были ли у тебя переломные моменты вначале, в первый год? У тебя, не у страны. Не казалось ли тебе в какой-то момент: на кой черт я это затеял?!

С.КОРЗУН: Ломало, а как же! Не без того. Где-то на второй или третий день. Это, как всегда, синдром второго или третьего раза. Первый день отработали на сумасшедшем подъеме. Второй день - сумасшедший подъем. А третий или четвертый - выясняется, что основа всему, то, что мы сейчас часто говорим, - это технология. Друзья с того же "Иновещания", которые сами приходили новости делать и приносили нам ленты агентств, на которые мы были подписаны. Вроде уже надо согласовывать, потому что он может прийти, а может и не прийти. Он же не наш сотрудник. Все оказалось так зыбко: вроде вышли в эфир, все у нас готово, но нас-то горстка, этих авантюристов и романтиков. А нужна технология, нужно выпускать. Конечно, был не один и не два момента, когда казалось, что ну ввязались! Конечно, авантюристы, куда же денешься! А потом, естественно, переживаешь этот момент, переживаешь не пассивно, не забиваешься в угол, а его преодолеваешь активно и выходишь на другой уровень.

С.БУНТМАН: Почему ты ушел из главных редакторов?

С.КОРЗУН: Тоже неоднократно объяснял, и все правдиво. Первое: не могу быть управдомом, не чувствую в себе силы и квалификации. Работа главного редактора - прежде всего работа по организации управления и хозяйства. Второе: это сильно наступало на ту степень личной свободы, которую я себе в этой жизни определил. Работа руководителя всегда закабаляет человека. Вот две основные причины.

С.БУНТМАН: Почему? Всеми руководишь, как здорово! Командуешь, что хочешь, то и делаешь.

С.КОРЗУН: Если брать просто вариант командования, это одно. А если брать совместный вариант командования и ответственности за общее дело, это совсем другое. Здесь есть закабаление.

С.БУНТМАН: Значит, ты от кабалы несколько оказался, и при этом остался на "Эхе". Это я отвечаю уже сразу всем. У меня уже язык устал отвечать. Знаешь, это как с мигалкой у гаишника: горит - не горит. Говорят: "А почему Корзун появился?", "А почему Корзун ушел?". Каждый день, когда ты перестал быть главным редактором, как ты в эфире, говорят: "Вот, снова у вас появился". На следующий день: "А почему Корзун ушел?" Спрашивают, тебе когда-нибудь голос ставили?

С.КОРЗУН: Ставили официально. Я не думаю, что добились в этом больших успехов, но ставили. Была школа повышения квалификации. Ты же тоже, по-моему, через нее проходил со мной на "Иновещании".

С.БУНТМАН: Знаешь что, я до этого занимался достаточно много.

С.КОРЗУН: А, да. А это была замечательная школа, которая представляла из себя бабульку лет 87-и, наверное, которая ходила, вся скрюченная полиартритом. Совершенно замечательный человек! По голосу - голос 30-летней женщины. Очень любила и считала, что хорошо умеет говорить по-французски. Закалка старая, еще гимназическая, Институт благородных девиц. Считала, что очень хорошо говорит по-французски, и очень любила это делать. Поэтому занятия большей частью превращались в диалог по-французски для удовольствия. А потом она брала руку: "Посмотрите, как у меня работает дыхание! - Прижимала ее к своей груди. - Почувствуйте, как вздымается грудь!". Вот так учились. То есть курсы закончил, но не думаю, что как-то изменил. Наверное, что-то было в голосе изначально, хотя, может, и помогло.

С.БУНТМАН: Да было! Кстати, о французском языке, слушатели спрашивают, какие языки ты знаешь и какую школу заканчивал. Нет, вы ошибаетесь, вторую - это я.

С.КОРЗУН: Начинал французский изучать в 24-ой спецшколе в районе Бауманской, в Лефортово. Заканчивал 68-ую. Это в Давыдкове, куда я переехал к последним классам. Дальше - иняз, МГПИ. Факультет французского языка, так он официально именовался. Языки - еще английский слегка, все никак не соберусь починить, потому что забывается от малого употребления. Да и французский тоже, кстати, забывается, что обидно. Чуть-чуть итальянский учил, но достаточно только для того, чтобы основные понятия в языкознании читать. У меня диплом по языкознанию. Книжки специализированные читать легко, а того же "Пиноккио" взял - и не получается.

С.БУНТМАН: Говорить тоже нет?

С.КОРЗУН: Нет. Ну, Prego, gracia - это понятно.

С.БУНТМАН: Помнишь, как Юрский в "Маленьких трагедиях" такую фразу говорит: "Сеньор говорит по-итальянски?" - с глубочайшим презрением Вопрос от господина, который подписался "Ожегов": "Ваша малая родина?".

С.КОРЗУН: Город Москва.

С.БУНТМАН: Еще меньше.

С.КОРЗУН: Салтыковка, под Москвой. Есть такое замечательное место по Шоссе Энтузиастов, по Владимирскому тракту рядом с Балашихой, где мое малое детство и прошло.

С.КОРЗУН: "Социальный или психологический портрет Вашего типичного слушателя?" - спрашивает Ирина.

С.КОРЗУН: Это к опросам, наверное. Не могу дать.

С.БУНТМАН: Гениальная совершенно ссылка: "Именно в туалете, потому что об этом говорил в последних интервью Корзун". А если была опечатка? Нет, так написано в газете! Сейчас Сергей Корзун будет отвечать на ваши вопросы в темпе блица. "Корзун, женаты ли Вы?".

С.КОРЗУН: Да.

С.БУНТМАН: "Дина Корзун - Ваша жена?".

С.КОРЗУН: Нет. Даже не родственница.

С.БУНТМАН: Да, и не однофамилица. Как тебя не называли! И КорзУн, и Корзунов - как угодно!

С.КОРЗУН: Кыржей звали в 24-ой школе. Единственная кличка, которая прилипла, по-моему.

С.БУНТМАН: "Будет ли продолжение книжки?".

С.КОРЗУН: В ближайшее время нет. Хотя от самой идеи, может быть, не отказываюсь.

С.БУНТМАН: Продолжить эту детективную историю

С.КОРЗУН: Да не столько эту историю Не знаю, не готов ответить.

С.БУНТМАН: "Что делает генеральный продюсер?".

С.КОРЗУН: Да ни хрена он не делает, как считает главный редактор. Придуманная мною сами должность, с которой Алексей согласился сразу же. В общем, занимаюсь различными проектами. Кто ими не занимается, с другой стороны. И Алеша Венедиктов, и Сережа Бунтман. Да каждый занимается своим проектом. Но часть из них я окучиваю по роду службы.

С.БУНТМАН: Корзун ходит с метлой и вычищает эфир, а черенком метлы бьет по башке, если в эфире есть неаккуратности. Вот что такое работа продюсера, чтобы понятно было. А остальное все - детали и развитие. Андрей Сабин из Нижнего Новгорода спрашивает: "Если бы Россия не существовала, где бы Вы были, чем бы занимались?".

С.КОРЗУН: Если бы Россия не существовала, я бы не родился, наверное. Я человек в этом смысле российский. Вот если бы почему-либо России не стало после того, как я родился, страну не выбрал, а занимался бы, наверное, тем же, чем и сейчас, то есть придумывал бы разные штуки и содействовал их воплощению в жизнь.

С.БУНТМАН: "Есть ли у Вас близкие друзья на станции, с которыми дружите домами?". Какие у нас дома?!

С.КОРЗУН: Ну, все мы на этой подводной лодке.

С.БУНТМАН: Нехорошее сейчас стало выражение. Представляешь, как потрясающе: бабах - и все, уже нельзя говорить.

С.КОРЗУН: Да А самые близкие друзья - школьные. Два друга: Володя Гурьянов, на станции работает, и Леня Печатников, врач. И многие родные: сестра, родители, жена, сын - я считаю их всех друзьями.

С.БУНТМАН: Очень смешной вопрос, который бывает в анкетах: "Отношение к армейской службе".

С.КОРЗУН: Уважительное, как к любой профессии.

С.БУНТМАН: Еще вопрос из Нижнего Новгорода о том, какое значение ты придаешь своему званию офицера запаса?

С.КОРЗУН: По-серьезному, никакого. Ну какой я офицер запаса!

С.БУНТМАН: Вот, военные переводчики Как раньше, 2103 назывался?

С.КОРЗУН: В войне участвуют не только профессиональные военные, но и добровольцы, когда это требуется. Здесь поставим точку.

С.БУНТМАН: Спрашивают, есть ли у тебя дети, как их зовут, чем занимаются.

С.КОРЗУН: Есть дети. Сразу много детей стало в последнее время. Иван, 21 год, Никита, Ксюша - все мои дети. Да много детей, на самом деле. Я и племянницу тоже считаю своим ребенком, Машу. Недавно вон замуж отдали.

С.БУНТМАН: Серьезно? Без сожалений?

С.КОРЗУН: С сожалениями, конечно, но что ж, пора когда-то.

С.БУНТМАН: Вопрос о том, кто первые создательницы "Эха". А то мы все говорим, что вот мы ходили по курилкам и туалетам.

С.КОРЗУН: Наташа Разговорова.

С.БУНТМАН: Это наш первый звукорежиссер.

С.КОРЗУН: Первый раз эфир наш вела. Таня Пелипейко очень близко к началу подтянулась. Оля Журавлева со второго или третьего дня сидела.

С.БУНТМАН: Ольга говорит, со дня убийства Александра Меня. Такой печальный день, он запомнился.

С.КОРЗУН: Вскоре очень продуктивно две Наташечки пришли, Славка Крискевич привел их с собой: Наташа Хобихожина и Наташа Якушева.

С.БУНТМАН: Работают до сих пор.

С.КОРЗУН: Да много замечательных девушек.

С.БУНТМАН: Я думаю, вы всех увидите 14 числа. Всех, кто работает, и, по возможности, тех, кто не работает. Какую музыку предпочитаешь слушать?

С.КОРЗУН: Любую. Не особенно люблю рэп и техно, а к остальной отношусь с большим интересом. Хотя хорошие вещи есть и там, и там, готов согласиться.

С.БУНТМАН: Суровый вопрос: "Назовите пять книг из начала века и из современности, и я сразу пойму, кто Вы".

С.КОРЗУН: Какую же книжку назвать Жюль Верн, Конан Дойль. Хватит.

С.БУНТМАН: А отечественные?

С.КОРЗУН: Рыбакова помню, "Кортик". "Старик Хоттабыч". А, была замечательная книга "Приключения Карика и Вали". Не помню, кто написал. Очень познавательная.

С.БУНТМАН: Чудная книга. Антон Долин о ней диссертацию написал. Он написал (по крайней мере, пишет) диссертацию, которая называется "Советская литературная сказка".

С.КОРЗУН: Все приводят ночью, что ты говорил об идее новой радиостанции. Это мечты или действительно конкретика?

С.КОРЗУН: Радио - это некая субстанция, которая не ограничивается радиостанциями. Есть идея некоего глобального радио. Уже хочется мыслить масштабами всей земли.

С.БУНТМАН: Это то самое, что ты говорил, с включением Интернета?

С.КОРЗУН: Да. Все, что может переносить звук, все можно приравнять к радио. Да, есть такая идея, и я способствую ее осуществлению.

С.БУНТМАН: С телевидением: что тебе понравилось, что не понравилось? Твой роман с телевидением может иметь продолжение или нет?

С.КОРЗУН: Неубедительно для меня. Телевидение - очень яркое средство массовой информации, но, похоже, не мое.

С.БУНТМАН: "В какой день поздравлять Вас с днем рожденья?" - спрашивает Станислав. Вспомните день открытия ХХ съезда КПСС. Правильно?

С.КОРЗУН: Да, день в день. День открытия ХХ съезда КПСС - это и есть день моего рождения.

С.БУНТМАН: Скажи два слова слушателям. Попросить о чем или поблагодарить за что. Они-то очень много благодарят.

С.КОРЗУН: Спасибо Да всё слова банальные, хотя, может, и из души. Спасибо за то, что вы есть. Если бы мы не чувствовали вас, то, наверное, не было и нас здесь, на радио. Мы все повязаны вместе с вами одним радио. Я счастлив, что это радио "Эхо Москвы".


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025