Помощь людям и культурным ценностям - вектор развития общества - Константин Михайлов, Елена Смирнова - В круге СВЕТА - 2019-09-03
03.09.2019
Помощь людям и культурным ценностям - вектор развития общества - Константин Михайлов, Елена Смирнова - В круге СВЕТА - 2019-09-03
Скачать
Н. Росебашвили
―
20.05 в российской столице. Это радиостанция «Эхо Москвы». Программа «В круге Света». Но без ее постоянных ведущих Светланы Сорокиной и Юрия Кобаладзе. Которым мы, безусловно, передаем огромный привет. У микрофона Нино Росебашвили. Приветствую гостей в студии. Это Константин Михайлов, главный редактор сайта «Хранители Наследия», координатор общественного движения Архнадзор. И Елена Смирнова, директор благотворительного фонда «Созидание». Добрый вечер. Напомню слушателям и зрителям, что идет трансляция на Ютуб-канале «Эхо Москвы». Пишите ваши вопросы в чат или на номер +7-985-970-45-45. Самые интересные обязательно прозвучат в нашем эфире. Обязательно задам нашим гостям. Тема звучит у нас возможно немного сложно, но мы же попробуем объяснить в течение целого эфирного часа. Помощь людям и культурным ценностям как вектор развития общества. В принципе в последнее время новости не то чтобы очень веселые и не то чтобы очень радужные. Делать добро и что-то полезное хочется всегда. И в частности наши сегодняшние гости расскажут о том, как можно помогать кому, чему. Здесь и сейчас. Константин Михайлов, начнем с вас. Достаточно частый гость наших эфиров. Архнадзор - звучит уже скорее как часть вашей должности, вашего представления. Давайте попробуем начать с того, что вы нам чуть подробнее расскажете, что это за движение. Как оно возникло, чем вы занимаетесь, кто вам помогает, кому вы помогаете.
К. Михайлов
―
Да, спасибо вам. Достаточно частый не только я, и другие представители нашего движения бывают в этих студиях. «Эхо Москвы», слава богу, относится к тем СМИ, которые не боятся это слово употреблять в прямом эфире. Некоторых почему-то оно начинает смущать.
Н. Росебашвили
―
Архнадзор? Давайте еще раз повторим.
К. Михайлов
―
Я думаю, все слышали. Как можно не услышать. Что касается, я бы не противопоставлял те, на мой взгляд, кто занимается спасением культурных ценностей или помогает им, он помогают людям в принципе, потому что культурные ценности это создание, как правило, рук человеческих. Не считая каких-то природных объектов. Они создаются людьми, служат людям, в конце концов, они вдохновляют людей. Избегая эту культурную среду, культурную ауру и нашу национальную сокровищницу. У нас, слава богу, много соратников в других городах. Не только в Москве. Существует градозащитное движение, мы тем самым сберегаем человеческую среду обитания. Общими усилиями. Что касается Архнадзора, он создан 10 лет назад. Уже 10,5 лет даже прошло. Мы отмечали 10-летий юбилей в феврале этого года. И он остается тем, чем был с самого начала. Независимым общественным движением. Которое ставит своей целью сохранение культурного наследия Москвы в первую очередь. Хотя есть эпизодические десантные попытки помочь нашим друзьям в других городах. И мы работаем на началах абсолютной добровольности. Те, кто хочет. Но в то же время предоставляем всем, кто хочет внести какой-то вклад в дело сохранения наследия, возможность это сделать благодаря тем компетенциям, которые скажем так накоплены за 10 лет или существовали в некоторых из нас до того. Так как многие из отцов-основателей занимались этим и до создания Архнадзора задолго. И в 2000, 90-е и даже 80-е некоторые успели на этой ниве поработать. Мы работаем естественно с официальными государственными органами охраны наследия, поддерживаем постоянный диалог, взаимодействуем с министерством культуры, с департаментом культурного наследия Москвы. Но все-таки мы считаем, у многих общественных организаций в уставе написано, я не знаю, по какой причине, что их деятельность – содействие государственным органам в том деле, которым они занимаются. Вот мы такую формулу к себе не употребляем. Все-таки наше прямое дело – сохранение культурного наследия. Если государственные органы в этом помогают и соучаствуют – ради бога. Если не очень помогают, мы все равно будем этим заниматься. Даже если это приводит к каким-то конфликтным ситуациям. То есть мы это делаем независимо от того, какой курс в какой-то определенный период берут городские власти, иногда они поворачиваются лицом к этим проблемам, начинают действительно активно работать по сохранению наследия или предохранению от уничтожения, а иногда видно, что к этой теме охладевают. В конце концов, их дело. А у нас есть свое. Мы работаем над этим. И мы конечно сразу постарались, чем еще пожалуй Архнадзор отличался от других предшествующих попыток. Люди пытались спасать что-то какими-то сегментами. Либо сосредотачивались на юридической стороне вопроса, либо брали какой-то один жанр наследия. Например, усадьбы или промышленные объекты. Мы как-то сразу поняли, что невозможно спасать сегменты, если не решены какие-то общие задачи и поэтому мы себе поставили цель работать по всему возможному спектру проблем. И градозащита в таком прямом прикладном понимании, предохранение от сноса чего-то ценного или важного и работа юридическая с законопроектами, с предложением поправок, с контактами на этот счет. Со всеми органами представительной власти, причастными к принятию или исправлению законов. Это и работа почти научная. То есть выявление новых памятников, поиск и анализ исторических сведений. подготовка заявлений о постановке зданий на госохрану. Ну и ряд других. И чисто дозорные функции, фиксация происходящего с памятниками, предотвращение конфликтных градостроительных критических ситуаций. Очень много, к сожалению, об очень многом у нас есть единственный способ узнавать – только иногда даже случайно. Нашумевшая недавно история на Садовнической улице, она началась с того, что мы просто случайно оказались на ней и увидели, что происходит снос. Поскольку у нас градостроительные решения в городе до сих пор принимаются в атмосфере секретности. Я думаю, по понятным всем причинам. Очень многое приходится методами личного дозора и разведки узнавать. Примерно так. И естественно, что движение открыто. Каждый желающий может пополнить его ряды. Мы регулярно проводим встречи с теми, кто заполняет у нас на сайте анкету, выражает желание участвовать. Мы это называем встречами с новичками. Где им рассказывает. Распределяем по направлениям нашей работы по так называемым нашим секциям. И дальше уже работаем вместе.
Н. Росебашвили
―
Елена, про Архнадзор на самом деле было очень интересно даже лично мне все это послушать. И уверена, нашим слушателям тоже. Константин меня поправил, что речь идет даже не столько о знаниях сколько о людях и жизни для них. Вы помогаете непосредственно людям, семьям, детям, пожилым. Расскажите чуть подробнее про ваш фонд. И вы например работаете чу ли ни с 2001 года.
Е. Смирнова
―
Да. 18 лет мы работаем. Все годы мы работаем, у нас многопрофильный фонд. У нас нет какого-то узкого направления. У нас 4 направления: медицина, образование, помощь семьям, помочь учреждениям. Если говорить про культуру, то мы случайно узнали, как вы случайно узнали про дом на Садовнической. Про то, что в маленьких сельских библиотеках их закрывают, потому что нет книжного пополнения. Люди перестали ходить. Мы стали посылать книжки, население стало приносить книги нам. И с какой-то просто маленькой посылочной истории это выросло в огромную программу, которая сейчас поддерживается, мы выигрываем второй год подряд грант президентский, на который имеем возможность не только отправлять книги и все, что необходимо в маленькие сельские библиотеки, но и обучать библиотеки писать проекты, подавать на другие гранты. Там, где они могут заслуженно получить деньги и соответственно реализовываться. Начиналось все с трех библиотек, сейчас уже больше 600. И это за каждую книжку поверьте, люди, которым мы присылаем новинки, люди стоят в очереди. Чтобы почитать книжку, которую мы с вами забросили на дальнюю полку, прочитав Акунина, еще кого-то. И не считаем нужным кому-то передать. Есть люди, которые ждут, не дождутся и когда мы туда ездим, они даже газеты вынимают из-под ног, потому что информационный голод настолько силен, что им это очень необходимо.
Н. Росебашвили
―
А с чего все началось?
Е. Смирнова
―
Началось все с вещей. Мы отправляли вещи в регионы тем, кто нуждается. Потом из этих историй мы узнавали, что есть дети, которые болеют. Начали привозить. Потом случился Беслан. Сегодня 15 лет и мы были непосредственными участниками распределения помощи вместе с «Серебряным дождем». Потом программы ширились, развивались. Мы шли вперед, придумали стипендиальную совершенно гениальную программу, которую больше всего обожаю. У нас есть на сайте дети, это одаренные дети из малоимущих семей, которые отлично учатся и имеют кучу дополнительных заслуг в спорте, искусстве, в творчестве. В науке. И не имеют возможности развиваться дальше, потому что не хватает средств. У нас небольшая стипендия, каждый даритель выбирает себе стипендиата, они между собой переписываются.
Н. Росебашвили
―
А дарителем может стать каждый?
Е. Смирнова
―
Да. У каждого ребенка мы выкладываем на сайт, на фейсбук и публикуем его историю. Естественно все документы мы проверяем. И любой человек может сказать: да, я хочу поддержать Ваню Петрова, Славу Иванова. И я хочу быть дарителем для этого ребенка. И она потом пишет, благодаря вам я вот сделала то-то и то-то. Они знают только имя дарителя. Порой очень много известных людей поддерживают наших детей. Но они знают только имя.
Н. Росебашвили
―
Предпочитают оставаться неузнанными. Общее представление о том, кто мои сегодняшние гости мы уже имеем. Давайте поговорим о людях, которые вам помогают. Какая у вас команда. Как вы их набирали. С чего начиналось и во что это все выросло. Константин, Елена.
Е. Смирнова
―
Спасибо, как мужчина уступил мне первое слово. У нас совершенно уникальная команда. У нас 7 сотрудников. И 12 попечителей фонда. Это совершенно разные люди, лица фонда, которые наше достоинство и которые все наши организационные расходы взяли на себя. То есть фонд все сто процентов средств, которые получает, тратит только на благотворительные цели. Благодаря этим людям. Помимо этого у нас я не знаю, сколько, наверное десяток тысяч людей, которые вместе с нами помогают. Это люди из разных городов, регионов. Потому что мы публикуем письма людей, которые могут самостоятельно помочь. Это люди, которые если говорить про медицину, у нас редкие заболевания, которые участвуют в сборе средств для взрослых и детей. Мы не делим на возраст, кому помогаем. На принадлежность, на национальность. Просто мы считаем, если человек нуждается, то он может получить помощь. И эти все люди нам помогают. Нам очень помогают много компаний. Например, та программа, которая рассказывалась стипендиатам, мы на следующий договариваемся с благотворительным фондом Потанина, у которых я собственно училась этой программе. И они возьмут в рамках своей летней школы наших детей, чтобы те поварились в этой каше. Потому что приехать из Алтайского края и просто поучиться у сильных посмотреть, какие у них мысли, интересы, чтобы они поделились опытом, это крайне важно. Нам помогает много компаний. Компании, которые делают просто рассылку. Наверное, могу их перечислить. Могу не перечислять. Их очень много. Инвитро, Норникель, Русгидро. Которые делают рассылку среди своих сотрудников и сотрудники вовлечены в нашу деятельность. Помочь можно по-разному. Помочь можно переписать письма, помочь можно прийти собрать посылку. Помочь можно привести книжки. Помочь можно взять стипендиата. Помочь можно отвезти что-то в сиротские учреждения. Они у нас далеко. Но мы все проверяем. У нас вся помощь, которая идет, она вся адресная. Поэтому каждый человек, который приходит в фонд, он может помочь. Приходят и молодые, и пожилые. Очень много людей, которые вышли на пенсию и которым мы готовы предоставлять возможность делать добрые дела.
Н. Росебашвили
―
Константин.
К. Михайлов
―
Начинали мы, у нас была первая задача объединить все наличные силы общественные, которые работали на этой стезе. И уже тогда появлялись первые, скажем так, зародыши, нельзя даже было назвать общественными движениями. В 90-е годы казалось, что осталось человек 15-20 в городе, которым эта тематика интересна. И которые какие-то осажденные крепости ведут еще какие-то бои арьергардные, это были журналисты, историки, эксперты. А в начале 2000 чуть-чуть изменилась атмосфера. Появились какие-то такие первые сообщества на эту тему.
Н. Росебашвили
―
А как вы друг друга находили?
К. Михайлов
―
Появилось движение «Москва, которой нет». появилась сначала сайт, потом стали какие-то экскурсии происходить. Потом группа журналистов создала во главе с Мариной Хрусталевой, «Москва, которой нет» делала Юля Мезенцева. Марина Хрусталева создала общество охраны архитектурного наследия, в котором тоже заметную роль играли журналисты. Причем многие иностранные корреспонденты, работавшие в Москве и как ни странно больше отечественных, переживавшие за судьбы московского исторического наследия. Появился сайт Архнадзор, который впоследствии дал имя всему движению. Со своим каким-то читательским сообществом. Которое сделал Саша Можаев… Мы с Рустамом Рахматуллиным занимались этим с 80-х годов в меру своих сил. Я обрисовал огромную линию фронта, которую надо держать и градостроительную, и юридическую и человеческую. Стало понятно, что по одиночке или каким-то мелкими сообществами невозможно ее удерживать. Надо объединять усилия. Мы тогда стали проводить, мы делали какие-то выставки, иногда совместные акции. Мы понимали, что надо когда-то решиться. Сесть за один стол и создать банду, как говорил тогда Можаев. Потому что это даст некий кумулятивный эффект. Так действительно и получилось. На одной из выставок, которая тогда шла, о памятниках, которые балансировали на грани жизни и смерти, там проходили, предположим, в выставочный день, а потом вечером собирались, садились за стол. Разговаривали между собой. С экспертами. Симпатизировавшим нам. С архитекторами. И из этого родилась такая в конце концов идея общественного движения. Ну вот так оно тогда началось. Мы провели общегородскую конференцию всех соучастников этого дела. И конференция нас благословила дальше в этот путь. Конечно, с тех пор много воды утекло. Многие люди отошли уже от дел. Кто-то по семейным обстоятельствам…
Н. Росебашвили
―
Но сейчас костяк Архнадзора это…
К. Михайлов
―
Даже не сказать костяк. Очень сильно, конечно, все обновилось. Потому что за счет того, что постоянный есть приток новых людей, которые готовы помогать, хотят в этом участвовать…
Н. Росебашвили
―
Они сами вас находят или вы их ищете?
К. Михайлов
―
Не то мы их целенаправленно ищем. То есть понятно, когда кто-то нужен, какой-то специалист узкий по той или иной тематике, мы его найдем. В Москве или Санкт-Петербурге. Или еще где. А так люди в основном сами обращаются. У нас на сайте Архнадзор.ру можно найти, есть такая кнопочка: вступить в Архнадзор. И там можно заполнить на сайте анкету, указать, что тебе особо интересно, чем бы ты хотел заниматься. Потом эти анкеты собираются, с этими людьми проводятся встречи. Как я уже говорил. И они вливаются в общие ряды. И вот многие нынешние члены координационного совета Архнадзора, то есть те, кто…нашего управляющего и принимающего решения, они вот несколько лет назад были вот такими обычными волонтерами, которые приходили через анкету, еще не очень понимая, куда приходят. И сегодня часто бывает, люди пишут, что очень хочу помочь или готов шефствовать над тем-то объектом, только объясните, что нужно делать.
Н. Росебашвили
―
А что нужно делать? Константин, объясните.
К. Михайлов
―
Смотря, для чего. Если там шефствовать над объектом – надо с какой-то регулярностью его навещать, смотреть, что происходит и самое главное знать, что делать, если что-то происходит. Потому что, к сожалению, огромное количество наших земляков сограждан, видя какое-то безобразие, они ограничиваются тем, что в какой-нибудь социальной сети публикуют фото с возгласом: доколе, смотрите, что же делается. И на этом считают свой гражданский долг выполненным. Дальше пусть кто-нибудь делает. Наша постоянная установка – то, что никто другой за нас не сделает. У меня 10 лет назад была кратковременная очень иллюзия, что мы вот сейчас соберем банду, придем, и захватим какой-то плацдарм общественный, а потом подтянутся основные силы сочувствующих, станет жить гораздо легче и бороться за наши любимые памятники. Очень быстро выяснилось, что основные силы – это мы-то и есть. Никакие основные силы ниоткуда не подтянутся. И вот поэтому никто за нас делать это не будет и надо уметь, если ты видишь какую-то угрозу тому, что ты любишь, что ты хочешь защитить, нужно чисто технологически понимать, как эту угрозу предотвращать. В какие органы власти имеет смысл направлять сигналы и писать в какие бессмысленно, потому что это вообще не их компетенция. Они этим не будут заниматься. Что там нужно указывать. Плюс еще включается ресурс общественного резонанса. Надо понимать, как его использовать и как его скажем так, стимулировать к тем или иным проблемам сохранения наследия. Потому что как учит наш опыт, внимание СМИ и соцсетей и вообще общественный резонанс сильно способствует тому, чтобы эти проблемы решались в нужном позитивном для наследия ключе.
Н. Росебашвили
―
Елена, а вот в вашем случае общественный резонанс помогает или вы уже настолько автономны в своей работе, в своей работе с теми, кто вам помогает и оказывает какую-то помощь. Или со стороны тоже можно прийти к вам, постучаться, сказать, что я готов помогать, возьмите меня.
Е. Смирнова
―
У нас вообще двери всегда открыты. И даже родители детей, которым мы когда-то помогали или помогаем сейчас, они приходят в свободное время и помогают. Потому что работы у нас немерено делать можно все, что угодно. Любая компетенция, любой профессиональный опыт мы используем в той сфере, в которой нам необходимо. Потому что мы очень многое не умеем. Мы же не учились на директоров благотворительных фондов, мы же и разгружаем, и логистикой занимаемся, и компьютером, и сайтом, много чего не умеем. Поэтому когда нам предлагают помощь, мы всегда принимаем ее. Это может быть и просто руками помочь. У нас приходит учитель французского языка, при этом высшая категория, который обожает собирать посылки. Потому что нам приходят бумажные письма печатные. Она их читает и говорит: все, у меня дома проблем нет, потому что я пришла, увидела, у кого есть проблемы и сама смогла помочь. Потому что правильно, когда мы говорили за эфиром, что если ты два дома спас из 10 – уже ты свою миссию выполнил. То же самое. Если ты 5 собрал, - ты уже помог. Поэтому любой может помочь. Такой лозунг: помочь может каждый.
Н. Росебашвили
―
У Архнадзора тоже есть лозунг. Очень впечатлил, и я сейчас боюсь просто сказать неправильно.
К. Михайлов
―
Счастлив тот, кто имеет смелость защищать то, что любит. Я не рискну это сейчас по латыни произнести. Действительно счастлив тот, кто приносит удовлетворение, когда удается что-то отстоять, воодушевление и конечно, желание продолжать.
Н. Росебашвили
―
Мы продолжим наш эфир через несколько минут.НОВОСТИ
Н. Росебашвили
―
Продолжается программа «В круге Света». Напомню, что продолжается трансляция на Ютуб-канале «Эхо Москвы». И мы принимаем ваши сообщения на номер +7-985-970-45-45. Это не только sms, но и вайбер, и ватсап, и разные другие мессенджеры. Дмитрий Мезенцев, я так полагаю, обращается к Константину Михайлову: «Сколько зданий лично вы спасли от уничтожения?» Ведете какую-то статистику?
К. Михайлов
―
Это же движение, тут очень трудно сказать, вести какой-то личный счет. Мы все вместе делаем. Одни пишут какие-то статьи в газеты, другие заявления в прокуратуру. Третьи, предположим, выходят на митинги или пикеты. Кто из них спас. Все вместе. Поэтому личных счетов в Архнадзоре нет ни у кого. Мы можем вспомнить, если интерес к личным биографиям, например, с удовольствием, до сих пор проезжаю мимо дома на Бакунинской улице, 24, палаты Щербакова, которые в другой… Был Рустам Рахматуллин, естественно, в ней, мы занимались спасением в 1986 году, когда их просто хотели снести для прокладки автомагистрали Третьего кольца. В той ипостаси. Сегодня выяснилось, что Третье кольцо проложено и палаты могут прекрасно себе стоять 18-го века. Их отреставрировали. Но каждый раз, когда там оказываюсь, я говорю себе: вот как здорово мы тогда выступили в 86-м году. И у каждого такие свои дома. К сожалению, так привыкли, история вообще градозащитной деятельности в Москве, защиты собственного архитектурного наследия, она мало, плохо исследована, в том числе и нами. Все некогда. Недосуг послушать каких-то людей предшествующих поколений, записать их воспоминания. Потом выясняется, что уже поздно записывать, некого. Это тоже все десятилетиями и многие из тех памятников, которые для всех москвичей сегодня часть хрестоматийного образа Москвы, они тоже были 30-40-50 лет назад спасены чьими-то героическими усилиями. Вот у вас тут напротив редакции через Проспект Калинина стоит церковь Симеона Столпника. На углу Поварской. Ее снос тоже останавливали два уважаемых академика, которые буквально в ковш экскаватора в 63-м году забрались и сидели там, пока из тогдашнего министерства культуры ни привезли приказ о постановке ее на государственную охрану. У этой церкви стоять бы щиту или мемориальной дощечке в их честь. К сожалению, у нас такой практики в городе пока что нет. Храм 17-го века, сегодня может кому-то показаться дикостью сама мысль о сносе его. Тогда чуть было ни погиб. При прокладке Проспекта Калинина. Или палаты 17-го века на стрелке Остоженки и Пречистенки. Тоже их спасли другие героические люди в начале 70-х годов. Еще успели памятный вечер в их честь провести. Сколько-то лет назад. Дом Даля, например, на Большой Грузинской. У каждого из этих домов в биографии есть такие защитники. К сожалению, город об этом не знает. Это еще не написанная история, все мечтают о том, чтобы завелся какой-нибудь летописец, который жизнь свою посвятил бы этой теме.
Н. Росебашвили
―
Может быть, он нас слушает сейчас.
К. Михайлов
―
И готов походить по этим людям, по тем, кто занимался в 70е. Они живы еще, многое могут рассказать. Очень много в домашних архивах хранится материалов на эту тему. Какие-то крупицы мы успеваем на ходу, что называется собирать, систематизировать, публиковать иногда. Но далеко не все, а многом уходит вместе с людьми, возвращаясь к вопросу такого личного не могу сказать, что я спас там 56 домов, а мой друг Вася – 248. Таких счетов нет. У нас общее дело.
Н. Росебашвили
―
Елена, если в случае с Архнадзором примерно понятно, вот это здание спасли, здесь спасли от разрушения, здесь вовремя остановили непонятную или ненужную реконструкцию. У меня сейчас открыта главная страница вашего фонда и вот читаю: благодаря вам за 8 месяцев мы собрали 75 миллионов 387 тысяч 202 рубля. Это гигантская колоссальная сумма за 8 месяцев. Как вы это делаете и самое главное – кому и на что идут потом эти деньги.
Е. Смирнова
―
Все 75 миллионов идут на благотворительность. Они все идут на программу фонда, 60% - это медицина. Потому что, к сожалению, вещами, книжками и всем остальным не заплатишь за операцию. Операции у нас, к сожалению, многие не входят в квоту. А поскольку мы занимаемся редкими заболеваниями, то эти операции точно не входят. Потому что их вначале надо было включить в орфанные заболевания, потом надо доказать, что это действительно этот анализ или это лечение будет необходимо данному ребенку. Мы этим тоже занимаемся, и у нас уже получилось включить генетические анализы, отдать их государству, чтобы оно оплачивало их для детей с редкими заболеваниями. У нас есть и другие успехи с другими заболеваниями. Когда выдают по квоте. Мы тоже пишем письма в департаменты…
Н. Росебашвили
―
Гости сочувственно переглянулись.
Е. Смирнова
―
Да. Отвечаю на кучу ненужных бумаг. На нас тоже пишут письма. Например, недавно про стипендиальную программу, у нас же из малоимущих семей, мы это проверяем. Понятно, что для многих это статусно – быть стипендиатом фонда. И подают естественно семьи не все добросовестно документы. И когда мы проверяем, то мы каких-то детей не допускаем к конкурсу, понимая, что у них зарплаты не соответствуют прожиточному минимуму. Или выше. И вот один депутат…
Н. Росебашвили
―
Я чувствую, мы сейчас найдем точку максимального сближения.
Е. Смирнова
―
Подал на нас заявление в прокуратуру. Что мы неправильно отбираем детей. Взяли какого-то Славу Сомина из маленькой деревушечки. Ну и что, что он отличник, ну и что, что его только дедушка воспитывает. Ну и что, что он очень одаренный. А его сына не взяли. И мы вынуждены, естественно, отвечать на эти письма. То есть прикладывать полный пакет документов, устав и так далее. Это занимает тоже часть нашей работы. Поэтому не всегда веселое, у нас на самом деле очень радостно в фонде. Мы смеемся…
Н. Росебашвили
―
Вы тоже сидите, улыбаетесь. Не могу не отметить. Это для тех, кто не смотрит нашу трансляцию на Ютубе. Но вы сейчас сделали, большое спасибо, мостик для меня от одного вопроса к другому. Когда кто-то вам противостоит, мешает, вставляет палки в колеса. Очень легко же выгореть. Нельзя же, как вы сказали, сесть в каждый ковш, чтобы не допустить сноса здания. К сожалению, нельзя спасти 10 зданий из 10, если 2 – и то большое спасибо. Если не получается, если выгорание, ты понимаешь, что больше отказов, больше плохого, чем чего-то хорошего, как вы с этим боретесь.
Е. Смирнова
―
Я например, очень переживаю, когда у нас приходят документы от одаренных детей и мы не можем их отдать в хорошие руки. Не можем найти дарителя. Но мы ставим себе цель, мы идем к ней, я долго занималась спортом, поэтому у меня все по полочкам. И мы добиваемся этого. То есть, у нас нет таких людей. Если люди подали документы в фонд, если прошли конкурс и подходят под программы, они получат помощь. Чего бы нам это ни стоило. Мы будем проводить ярмарки, мероприятия и все, что угодно. У нас нет крупных дарителей, которые нам давали бы деньги. У нас нет миллионов, которые нам переводят. Миллиона нет, который нам переводит какая-то компания. У нас есть мелкие пожертвования, самое лучшее - подписаться на рекуррентный платеж 100-200-300 рублей в месяц, который у вас будет списываться. Вы этого не заметите. А для нас это помощь какой-то семье, которая действительно очень и очень нуждается. Мы проверяем все, что можно отдать по квоте. Мы это отдаем. Все, что нельзя и где нужны наши руки, наша помощь. Вот сейчас ездили в регионы и доехали до Вологодской области, привезли им от компании, призы, какие-то подарки. В коробках цветочки. И мы говорим: вот цветочки. Открываем коробки. Нам говорят: а коробки можно оставить. Вот до такой степени. Вы даже не представляете, какие там энтузиасты и у нас есть «Читающая Россия», я тоже обожаю эту программу. Программа «Наследие». где люди пишут про старинные здания, особняки и мы выделяем гранты на то, чтобы они могли это восстановить, либо восстановить хотя бы в архивах. Потому что даже нам присылают амбарные книги, где записывают историю села с 1800, тут жил такой, в амбарных книгах. И они хотят это все привести в печатный, чтобы сохранить для истории. Мы это тоже делаем, потому что нам это тоже интересно. Все, что есть, нам все интересно. Нам недавно мужчина отдал 4-х комнатную квартиру и мы ее тоже взяли. Потому что приезжают наши подопечные живут и теперь им не надо спать на вокзале или еще где, они могут совершенно спокойно жить в нашей квартире бесплатно. И иметь все под боком.
Н. Росебашвили
―
Спасибо большое этому дарителю. Константин, заговорили о деньгах, о пожертвованиях, как известно многим легче принести, подписаться на какие-то ежемесячные платежи, чтобы внести свой вклад. Но я не слышала, чтобы Архнадзор когда-либо объявлял сборы. Вы же не совсем так выполняете свою общественную миссию.
К. Михайлов
―
Да, мы этого практически никогда не делали. Потому что все-таки основная часть нашей работы она в том, чего деньги заменить не могут. Это какая-то либо деятельность организационная, либо креативная, либо практическая. Невозможно, к сожалению, наверное, деньгами остановить снос памятника или реконструкцию исторического квартала. Поскольку тут никаких денег не хватит, учитывая норму прибыли в этой отрасли. В общем, Архнадзор и не ведет того, что нам можно было бы назвать хозяйством. Периодически возникали какие-то истории. требующие затрат. Выставки. Листов, плакатов – это обычно просто пускали шапку по кругу. Члены организации или совета решали эту проблему таким образом. Хотя иногда информационно содействуем нашим коллегам из других регионов, которые действительно собирают деньги на какие-то конкретные проекты. Когда надо забетонировать какую-нибудь трещину в Крохино, известный такой проект Анор Тукаевой. Укрепить дамбу или что-то еще. Там, где речь идет о какой-то практической помощи локальным объектам. Мы это поддерживаем информационно. Конечно, сами мы, не хватает, может быть, наше упущение, но на финансово-организационную деятельность просто уже не хватает ресурсов. Может быть, стоит еще завести такую еще финансовую секцию, тогда…
Н. Росебашвили
―
Эфир «Эхо Москвы» думаю, одно из самых подходящих мест для того, чтобы объявить обо всех планах. И как слушатели, которым интересна та или иная помощь, могут к вам присоединиться.
К. Михайлов
―
Да, слушатели могут присоединиться к нам таким же образом, как все остальные. Я буду рад, если нынешний эфир этому поможет. Просто на сайте Архнадзора заполнить анкету и тогда мы найдем применение вашим силам, желаниям.
Н. Росебашвили
―
У вас есть какой-то такой портрет волонтера, кто больше интересуется вашей деятельностью.
К. Михайлов
―
Очень разные. Приходит молодежь к нашему удовлетворению. Студенческая и даже иногда школьная. Много людей в зрелом возрасте. Которые активно где-то работают. Видно, что им чего-то не хватает в этой обыденности. Им хочется во что-то вкладывать какие-то душевные силы расходовать или душевные ресурсы. Есть и люди старшего поколения, старше, чем я, например. Так что самые разные и в общем, всем им находится применение. Кто-то умеет прекрасно искать исторические материалы в архивах, кто-то умеет переписку с ведомствами осуществлять. Было бы желание. Работы, к сожалению, хватает, на наш век, и на следующий век я думаю, хватит по этому направлению. И поэтому конечно, есть какой-то элемент эмоционального выгорания, особенно когда чего-то не удается сделать. Вот кажется, что ты потратил, положил уйму сил, были такие кампании. Когда мы пытались спасти, еще дурная может быть, ну как дурная, я шучу немного над нами и над собой. Дурная традиция Архнадзора – браться за объекты, которые считаются, что называется, не спасти. Есть такие, к сожалению. Есть такие инвесторы, которым никто не решается перечить.
Н. Росебашвили
―
А не спасти, потому что уже есть какие-то договоренности…
К. Михайлов
―
Потому что уже есть договоренности, потому что уже кто-то с кем-то провел какие-то внутриведомственные консультации, и решили, что не надо. Что можно разрешить какую-то реконструкцию тут неподалеку на Воздвиженке. Сколько мы бились за дом Волконских, чтобы его не изуродовали этой кошмарной реконструкцией. К сожалению, это все-таки случилось. Казалось, мы потратили в активной фазе с дежурствами на улице…
Н. Росебашвили
―
Освещение в СМИ тоже было.
К. Михайлов
―
Да. Это заняло в общей сложности месяцев шесть, я так смутно вспоминаю. Пока за что имело смысл бороться, не было сломано или раскурочено. В результате эти люди все равно сделали по-своему. Как хотели. Надругательство над этим домом. Над исторической памятью, историческим кварталом состоялось. Казалось бы, я не думаю, что это безусловное поражение. Поскольку, во-первых, на этой волне пришла масса сторонников новых. Во-вторых, можно всегда из любого поражения, из любой неудачи надо делать уроки. Где мы недосмотрели. Чего не сделали. Что еще можно было сделать предварительно. Бывают такие клинические ситуации, когда ничего сделать нельзя. Но они все-таки редки. Всегда, по крайней мере, я так стараюсь, из любых даже неудачных исходов надо делать какие-то выводы на будущее. Как предотвратить то, чтобы эти неудачные исходы не повторялись. К сожалению, негативного опыта много. Но есть и позитивный. И самое главное, что не нужно зацикливаться исключительно на борьбе. Как говорит наш один петербургский коллега: градозащита разрушительно действует на психику. Если бы я еще не был по второй профессии археологом, не уезжал бы на несколько месяцев в экспедиции, я бы наверное сошел с ума и вообще…
Н. Росебашвили
―
Это вы сейчас слова своего…
К. Михайлов
―
Да, так говорит мой коллега. В общем, тут есть некоторая логика, поскольку когда ты действительно посвящаешь жизнь борьбе с кем-то, то во-первых ты переходишь в такой реактивный режим, от слова «реакция». То есть не ты проявляешь инициативу, а ты волей-неволей отвечаешь на инициативы каких-то агрессоров по отношению к наследию. У тебя жизнь сводится, ты ее не сам планируешь и ведешь, а она сводится к неким реакциям. Туда приехал экскаватор, и все побежали на Садовническую улицу его останавливать. Посвятили этому 4-5 дней. Остановили его на половине. Выдохнули. Ждем, когда он туда приедет в следующий раз. Вот этого не надо допускать. Да, нужна какая-то своя позитивная повестка. Почему говорю, что мы много уделяем внимания работе над совершенствованием законодательства. И постоянно бомбардируем соответствующие органы письмами. Нам много удалось внести поправок в законодательство федеральное. Когда обсуждался несколько лет назад большой блок поправок в федеральный 73-й закон. Там многое удалось сделать благодаря этой гигантской титанической юридической работе. Плюс необходимо, мы ведем большую работу по выявлению новых памятников. То есть по содействию тому, чтобы госорганы присваивали статус объектов культурного наследия новым и новым московским зданиям. Которые находятся ли под угрозой, еще не находятся.
Н. Росебашвили
―
Тот самый дом Высоцкого, о котором мы говорили до начала эфира.
К. Михайлов
―
Лучший способ предохранить – это когда появляется статус объекта культурного наследия, сразу ситуация на горизонте немного развеивается. Не только причем над этим зданием, но и вокруг него. Потому что существуют зоны охраны, защитные зоны и так далее. Сейчас не буду утомлять слушателей всем многообразием и богатством этого мира в сфере охраны наследия. Но поверьте, это так. Поэтому мы десятки памятников, они ежегодно ставятся на госохрану. Вспоминая вопрос, сколько чего кто сохранил. Вот десятки памятников ставятся на государственную охрану, в том числе по заявкам, которые разрабатываются в Архнадзоре, подаются либо от имени членов Архнадзора, либо от какого-то другого имени. К которому мы имеем самое непосредственное отношение. Это лучший способ борьбы с вандализмом – предотвратить его еще в зародыше.
Н. Росебашвили
―
Пока мы с вами беседовали, кстати говоря, один из наших слушателей написал, что хочет подарить личную библиотеку. Много прекрасных старых книг. Так понимаю, он обращается к вам, Елена. Есть контакты.
Е. Смирнова
―
Почему, может быть, к моему коллеге я бы даже сказала. Конечно, к нам. У нас фонд практически я даже не знаю, круглосуточно мы работаем или нет. Телефон я же могу сказать. 8499-308-52-92. Вам все расскажут. Не все книги мы принимаем. Потому что мы не отдаем все, что вам не нужно, а вы передаем то, что нужно там. То есть не надо разрозненные многотомники, которые начало в одной книжке, но нет окончания. К нам привозят раскраски, разрисованные и так далее. Давайте уважать тех, кому мы помогаем. Потому что это люди, которые действительно нуждаются. И мы ценим наших благополучателей и стараемся им отправить то, что нужно. То же самое касается и книг. Мы знаем совершенно удивительные библиотеки, поехали недавно в Ставропольский край, в другое уже место. И там узнали, что в этом маленьком селе очень много эстонцев. И они очень просили книги на эстонском. То есть мы узнаем такие нюансы, которые никогда бы не узнали, если бы сама библиотека нам об этом не писала. Мы знаем, что в Алтайском крае есть поселение немцев. И они просят и словари немецкие. Не хотят забывать немецкий язык. И учат, и просят. Где-то просят учебники, где-то не надо учебники. Поэтому мы естественно все отправляем туда, где это необходимо, где этим воспользуются. И сориентируем вас, если вы хотите отправить сами, дадим адрес той библиотеки, которая с радостью это примет. Можно отправлять из любого города. Либо можно привезти в фонд, и мы сами отправим в адресные библиотеки, в посылочке. У нас сегодня большой поезд пошел, почти 5 тонн с книгами, подарками по регионам. И это в рамках гранта, который мы получили. Нам удается все сделать в 10 раз больше, чем мы делали раньше.
Н. Росебашвили
―
С грантами на самом деле история не очень простая.
Е. Смирнова
―
Она не очень простая. Мы много лет не подавали и считали, что мы еще недостойны. Не дозрели. Но когда мы поняли, что эта программа, которая содействует культурному наследию, и если государство на это выделяет средства, то мы с удовольствием эти средства распределяем. Грант на правильное… Поверьте, на маленького ребенка, который болеет, собрать денег гораздо проще, чем собрать на отправку посылок в регион. С теми же вещами. А ведь многие забывают, что некоторые дети ходят по очереди в школу, потому что у них одна пара обуви на троих. Ну нет у них обуви. А ту, которую привозят на этих машинах китайскую, он идет до школы своей 5 километров, приходит обратно с заклеенной подошвой. Поэтому лучше ему отправить обувь в хорошем состоянии, но уже ношеную, чем они купят там не очень хорошую. То же самое с постельным бельем. Потому что они не меняют ни шторы, ни скатерти, нет денег. Нет денег у людей, которые живут. Колхозы развалились, совхозы развалились. Заработать негде. Они уезжают в город и тратят деньги на соответственно поездку в город и на проживание. Приезжают ни с чем. Но я надеюсь, что все вместе мы сделаем еще много хороших дел.
Н. Росебашвили
―
Остается буквально несколько секунд, возвращаясь к своему замечательному компьютеру, открыла и сайт Архнадзора и сайт фонда «Созидание», очень интересные анкеты для тех, кто хочет стать волонтером Архнадзора.
К. Михайлов
―
Заполняйте, не тяните время.
Н. Росебашвили
―
Да, заполняйте. Не теряйте время. Фонд «Созидание». Спасибо огромное – говорю я нашим гостям. Елена Смирнова, директор благотворительного фонда «Созидание» и Константин Михайлов, главный редактор сайта «Хранители наследия» и координатор общественного движения Архнадзор. Спасибо вам огромное.
Е. Смирнова
―
Спасибо вам.
К. Михайлов
―
Спасибо вам.