Дело Оюба Титиева - Илья Новиков, Петр Заикин - В круге СВЕТА - 2018-06-12
12.06.2018
С. Сорокина
―
Здравствуйте. Это программа «В круге Света». Здесь Светлана Сорокина. Рядом со мной Илья Новиков, адвокат. Ждем еще, что подойдет к нам Петр Заикин. Тоже адвокат. И говорить мы будем сегодня о деле Оюба Титиева. Занятно, что сегодня в день России в торжественный день, когда кругом праздники даже на том же Арбате бесконечные песни и танцы, вот я сейчас прошла и просто поразилась этой праздничной атмосфере. А мы будем говорить о деле, которое, на мой взгляд, как-то не очень красит эту нашу государственность и законность. Ну, во всяком случае, это мое стороннее впечатление. Сейчас мы обо всем этом поговорим. Итак, Оюб Титиев, напомню вам, руководитель чеченского отделения «Мемориала». Его задержали 9 января. На выезде из родного села Курчалой. И в машине у него обнаружили 200 с небольшим граммов марихуаны. Такова официальная версия. И Оюб сразу заявил о том, что он непричастен к этому преступлению. Что ему эту марихуану подбросили. Самое интересное заключается в том, что вполне возможно об этом задержании не сразу бы и узнали. Просто так получилось, что товарищ Оюба увидел это и сообщил его родственникам, которые соответственно связались с адвокатами. Я хотела спросить сначала Илью, как он оказался в этом деле. Илья, как?
И. Новиков
―
Я оказался так, что меня позвал как раз Петр, которого мы ждем. Я не хочу у него отнимать возможность рассказать самому из первых уст, с чего дело начиналось. Потому что я к нему присоединился спустя три недели после того, как оно началось. В конце января.
С. Сорокина
―
Мы сразу скажем, что Петр это тот адвокат, который действительно очень много времени проводит в Чечне, и уже не одно дело вел именно там. И мне кажется, что он довольно отчаянный товарищ.
И. Новиков
―
Давайте, пока Петра нет, я его заочно похвалю. Чтобы его не смущать. Он действительно человек очень смелый. И даже более смелый, чем обычно требуется для адвоката. Дело в том, что в Чечне он собственно не первый такой большой раз в своей жизни. Он там воевал во вторую чеченскую. И я думаю, что сегодня об этом не к месту рассказывать, но в принципе он рассказывает историю о том, как те же люди, с которыми он был по разные стороны тогда этой линия огня, некоторые из них сейчас его подзащитные. Потому что ситуация изменилась. Все изменилось. Защищать кому-то надо. Человек, который заслужил себе такую репутацию. В том числе и потому что там, в Чеченской республике знают, что он смелый. Он не боится подставлять себя под какие-то опасные ситуации. Это дорогого стоит.
С. Сорокина
―
Илья, скажите, а собственно, в Чечне как с адвокатурой? Там есть возможность найти чеченского адвоката?
И. Новиков
―
Возможности, конечно, есть. Но абсолютно не в смысле какого-то негатива по отношению к коллегам, чеченским адвокатам в такого рода и именно в этом деле Оюба Титиева крайне тяжело работать. На них, поскольку они там живут, они там находятся постоянно, у них там семьи, что самое главное, на них давление…
С. Сорокина
―
Зависимость.
И.Новиков: Даже когда Титиева ведут по коридору полицейские, видно, что они его уважают
И. Новиков
―
Нет, зависимость это неправильно. Не каждого человека можно поставить в условия зависимости. Но оказывать давление можно на каждого. И те, кто там живет, у кого родные для этого давления, конечно, более уязвимы, чем мы, приезжие, которые приехали, уехали. Поэтому с самого начала там, об этом, конечно, лучше расскажет Петр, потому что это было у него на глазах. Там буквально было несколько драматичных ситуаций, когда местные адвокаты, которые пытались в это дело войти, пытались начать работать, вынуждены по тем или иным причинам от этого дела отказаться. Сейчас у нас работает команда из трех адвокатов. Я, Петр и наша коллега Марина Дубровина. Мы с ней два года назад в Грозном защищали украинцев Клыха и Карпюка в том же самом зале. Одна из апелляций сейчас на продление ареста в тот же самый зал, в который я думал, что я уже больше уже никогда не войду. В Верховном суде Чеченской республики в той же самой клетке, где два года назад сидел подзащитный Карпюк. Месяц назад там сидел Титиев. И мы все работаем вахтовым методом, то есть Марина живет у себя в Новороссийске, мы с Петром живем в Москве. Петр летает фактически каждую неделю, я там не каждую, но каждую вторую или третью, по очередности. Просто потому что оказалось, что единственный эффективный способ вести такую защиту - такая команда из приезжих адвокатов. Не потому что чеченские адвокаты хуже, а потому что нам проще, чем им.
С. Сорокина
―
Скажите, а вы когда приезжаете туда, для участия в этом деле Оюба Титиева вы какую-то опасность для себя чувствуете или нет?
И. Новиков
―
Не было такого. Не хочу ни на кого клеветать. Все спокойно. Понятно, что это спокойно в любую секунду может превратиться в неспокойно. Но до сих пор никаких даже намеков на провокации со стороны властей или полиции или кого-то еще я не наблюдал.
С. Сорокина
―
Скажите, а какое впечатление на вас сам подследственный…
И. Новиков
―
Для меня он подзащитный.
С. Сорокина
―
Подзащитный произвел.
И. Новиков
―
Глубокое впечатление. Я, как только услышал от Петра предложение войти в это дело, я понял, что обязательно должен принять, поскольку Оюб, я о нем знал только понаслышке, но даже то, что я знал понаслышке и тем более, когда ты человека видишь лично вживую, он производит глубочайшее впечатление. Ему 60 лет. Он спортсмен.
С. Сорокина
―
Учитель, по-моему, раньше был физкультуры.
И. Новиков
―
Да, он секцию еще вел с ребятами. Он практикующий мусульманин. И при этом человек такой порядочности, которой я не могу сказать, что исключительная, порядочность встречается везде, людей таких много и особенно старшего поколения. Но он несет вокруг себя просто какой-то нимб. Ты на него смотришь, даже когда его ведут по коридору полицейские, видно, что его хотя и придерживают за локоть, потому что положено придерживать за локоть, но видно, что они его уважают.
С. Сорокина
―
Даже те, кто ведут в зал.
И. Новиков
―
Да, бывают исключения, бывает, что человек до такой степени не чувствует ничего, что скорее в Москве встречается, в Чечне все-таки такое естественное уважение к старшим, которое часть культуры. Там с этим как-то получше. Но в основном даже те полицейские и даже по моему убеждению те следователи, которые это дело вели, сначала один, потом другой демонстрируют на таком личном уровне общения понимание, что они имеют дело с человеком, который заслуживает уважения. На которого нельзя кричать, нельзя ему угрожать, потому что он это не воспримет. Так что Оюб Титиев достаточно редкий человек. Для меня очень большая честь, что меня позвали его защищать.
С. Сорокина
―
Илья, скажите, пожалуйста, действительно, глядя на Оюба, зная его историю, то, что он действительно спортсмен и практикующий мусульманин, сходятся концы с концами. Вы можете допустить хотя бы, что наркотики марихуана была у него в машине. Причем лежала рядом на соседнем сиденье, и он с этим разъезжал…
И. Новиков
―
Здесь не нужно вдаваться в психологию, обычно, когда адвокат говорит о том, что это же в голове не укладывается, что такой человек, мой подзащитный мог сделать то-то и то-то обычно значит, что нет более сильных аргументов. Они у нас, к счастью, есть. Нам не нужно прибегать к такого рода аргументации. Лично эмоционально не могу представить. У меня скорее есть такое впечатление, в этом деле много маркеров. Мы о них сегодня поговорим. Один из маркеров – то, почему выбрали такое обвинение. И развивают его в таком ключе. У Титиева с собой, поскольку «Мемориалу» многократно угрожали, на них неоднократно нападали в Чечне и за пределами Чечни, у него с собой был пистолет. Легальный. С разрешением на него.
С. Сорокина
―
Травматический.
И. Новиков
―
Да. И, казалось бы, нет ничего проще, чем когда человека уже привезли в отделение полиции, заменить этот пистолет на какой-нибудь левый. Тем более с историей какой-нибудь, из которого кого-нибудь убивали.
С. Сорокина
―
И сказать, что он у него был.
И. Новиков
―
А ему подбросили наркотики. У меня четкое впечатление, что не выбрали первый вариант, а выбрали второй, потому что люди, которые всю историю придумали, задумали и стали реализовывать, учитывали местную специфику, и у них была конкретная цель Оюба замарать. Потому что в Чечне как мы понимаем, иметь при себе левое оружие, левый пистолет это не то что не предосудительно, но не позорит, во всяком случае, человека. А иметь при себе наркотики – конечно, позорит. Тем более если у тебя при себе наркотики, то по сути два варианта. Либо ты ими торгуешь, а его в этом не обвиняют. Либо остается вариант, что ты сам употребляешь. Вот если ты мусульманин, ты всем говоришь, что ты мусульманин, тем более пожилой человек и выясняется, что ты употребляешь наркотики, конечно, на тебе ставит крест. На тебя уже не будут больше смотреть как на уважаемого человека. Человека, которому можно верить. У меня четкое ощущение, что у людей, которые это все придумали, была именно эта цель. Безупречную репутацию, которой пользуется Титиев, подорвать и уничтожить ее в этом смысле.
С. Сорокина
―
Но мы знаем куда более страшные примеры того, как затыкают рот, Натальи Эстемировой убийство до сих пор не раскрыто, так скажем. И, честно говоря, кто-то тут из коллег написал блог, который озаглавлен «Спасибо, что живой». Потому что действительно спасибо, что живой. Спасибо, что хотя бы просто наркотики. Хотя, конечно, ужасно.
И. Новиков
―
Я убежден, маленькая ремарка, что если бы в этой ситуации Титиева бы убили, его моментально стали воспринимать как святого. Мы говорим о таких вещах. А цель была именно такая – подорвать вот эту многолетнюю репутацию и то уважение, которым он пользуется в своем районе и в республике.
С. Сорокина
―
Да. Скажите, пожалуйста, а вам вообще когда-то приходилось сталкиваться с подобного рода делами. Ну вот правозащитники, которых в чем-то обвиняют и прочее. Вообще с правозащитниками вам приходилось сталкиваться?
И. Новиков
―
Здесь скорее другая специфика. Здесь все-таки нужно идти от природы обвинения и говорить о наркотических сюжетах. Потому что я обычно дела по наркотикам не веду. Это не мой профиль. У меня скорее именно правозащитный профиль. А что интересно. Интересно, что мы все знаем это как расхожий сюжет. То, что там полиция в любую секунду кому угодно может подбросить пакетик героина. Обратите внимание, именно пакетик героина. То есть что-то очень маленькое, компактное. И что, как правило, даже при маленьком размере уже создает квалификацию особо крупного размера. У Титиева марихуана довольно объемистый сверток, 200 граммов травы. Это довольно много. По объему. И это немного выбивается даже из того тренда, который сформировался в последнее время, потому что я не буду говорить за регионы, в регионах разная ситуация, в каждом своя. Но по моим наблюдениям, моих коллег, которые работают по такому профилю дел, как раз характерно, что последнее время не так уж часто подкидывают наркотики и квалифицируют это как хранение без цели сбыта, просто в силу того, что у полицейских отработаны методы этой провокативной закупки. И человека, если ему уж фальсифицируют эту статью…
С. Сорокина
―
За распространение.
И.Новиков: В Чечне иметь при себе левое оружие - это не позорит человека. А иметь наркотики – конечно, позорит
И. Новиков
―
Ему гораздо понятнее и проще как фальсифицировать распространение, которое карается гораздо более жестко. В данном случае, видимо, просто это некие более простые нравы в республике. И в районе. Может быть, у них там и героина не было какого-то заготовленного. Что было, то и подкинули. А это нас выводит на следующий сюжет. Я упомянул, что мы можем позволить себе не апеллировать к репутации Титиева как какой-то доказательственной вещи, ровно потому что у нас есть конкретный факт. На мой взгляд, самый главный маркирующий факт, Петр расскажет о более тонких нюансах, главный для меня маркирующий факт – это история с двукратным приездом Титиева в полицию. Я думаю, что не все эту историю знают, как она развивалась. Я перескажу вкратце сюжет. 9 января, это первый рабочий день после новогодних праздников. Титиев как он обычно делал, он жил в Курчалое, это такой поселок где-то в получасе езды от Грозного. Он сел в машину, помолился утром, сел в машину, положил туда коврики, это очень важная деталь, он об этом все время упоминает с самого первого разговора. Что коврики в машине он лично положил туда сам. Потому что их накануне помыли. А коврик в нашей истории играет определенную роль. Он поехал по дороге в Грозный, его остановили полицейские на дороге, двое полицейских, один его стал отвлекать, то есть скомандовал ему показать багажник.
С. Сорокина
―
Поэтому он вышел из машины.
И. Новиков
―
И выкладывать один предмет за другим. И вот покажите, что у вас здесь пакет, здесь пакет. А другой в это время стоял с правой передней стороны, возле переднего пассажирского сиденья. И Титиев услышал, как открылась дверь, закрылась дверь и ему сказал полицейский: «А что это у вас тут лежит». Вот в этот момент ему подбросили пакет первый раз. И что происходит дальше. Его везут на той же машине полицейские, его везут в РУВД, его ведут к начальнику уголовного розыска района, который ему начинает в очень жесткой форме говорить, что пиши признательные показания. Собственно, на этом все основывается. У меня полное ощущение, что там не были готовы к тому, что он откажется писать. Исходили из того, что сейчас мы его возьмем, как попало, потом признания, а дальше уже трава не расти. Все хорошо. Титиев сказал, что нет, не буду писать. Ему пригрозили, что возьмут его семью, посадят. У него большая семья. У него, по-моему, трое братьев и трое сестер. У всех свои…
С. Сорокина
―
Племянники.
И. Новиков
―
Там есть люди, через которых можно оказать давление.
С. Сорокина
―
Кстати, его племянника, по-моему, взяли…
И. Новиков
―
Это другой сюжет. Сейчас я думаю, что мы закончим с этим.
С. Сорокина
―
Да, слушаю вас.
И. Новиков
―
И в какой-то момент у начальника кончилось терпение, он сказал ему: «Ну раз ты хочешь по закону, сейчас мы тебе сделаем по закону». Его посадили в ту же машину, посадили в ту же машину за руль, с ним рядом поехал другой полицейский. Они приехали на то же самое место, там уже стояли гаишники. Потому что первый раз его остановили полицейские не из ГИБДД, а просто из наряда полицейского. Там стояли гаишники, полицейский, который с ним ехал, вышел. А гаишник стал по тому же самому сценарию его машину осматривать, увидел, что там лежит пакет на переднем пассажирском сиденье. Тот же самый, который один раз уже…
С. Сорокина
―
Это уже фарс.
И. Новиков
―
Но это так и есть. Вызвали понятых. Гаишник почему-то сразу же понял с первого взгляда, что там лежит наркотик. Что это не пакет с тряпкой какой-нибудь. Не пакет с петрушкой, в конце концов. Что там обязательно наркотики. Вызвал следователя, очень быстро приехал следователь с готовыми понятыми. У которых все было готово для осмотра. И вот что главное для нас - его второй раз за то же самое, а все это происходит в очень короткий промежуток времени. Первый раз его остановили около 9 утра, вот он в 9 выехал из дома с минутами. В 9 с копейками, 9.07, 9.08 его остановили. Второй раз его не позже 11 привезли в то же РУВД. Почему это важно. Курчалоевское РУВД это такой огороженный забором участок на территории вообще, где за внешним забором участки разных местных важных учреждений. Там через забор от них ФСБ. Через дорогу от них местный банк, телеоператор, администрация. Там такой, условно говоря, правительственный квартал. И там понатыкано невероятное количество видеокамер. И в отличие от большинства других дел, где человек говорит, что мне подбросили наркотики, полицейские говорят, что мы не подбрасывали, это его наркотики и где приходится редкая удача, если что-то такое происходит под камеры, еще и такой угол, что можно реально видеть, что там было с этим маленьким пакетиком. Обычно этого просто нет. У нас в этом деле есть возможность у защиты писать очень крупными рембрандтовскими мазками. Потому что есть факт, который крупный, наблюдаемый, который не перепутаешь, на близорукость не сошлешься. Сколько раз машина Титиева в это утро въезжала в ворота РУВД. Потому что все полицейские допрошены по несколько раз и проведены очные ставки. Нельзя сказать, что кто-то из них не помнит или забыл. Все настаивают категорически, что машина приезжала один раз. Вот тот раз, когда его задержали второй раз, по их версии это единственный раз. Он же первый. И самая для меня маркирующая часть этой истории, человека, который слышит об этой истории первый раз, который не знает, кто такой Титиев, понятия не имеет, что такое Курчалоевское РУВД. Как там вообще происходит. И не знает, кому верить. Вот для такого человека, на мой взгляд, убеждающим обстоятельством должно быть то, что все видеозаписи оказались стерты.
С. Сорокина
―
То есть давайте поясним для тех, кто не понял. Мы еще раз говорим о том, что по этой дороге, по которой возили Оюба Титиева два раза за утро, расположены несколько зданий, в том числе сбербанк, ФСБ местное, еще кто-то.
И. Новиков
―
ФСБ просто через забор.
С. Сорокина
―
И везде есть камера, которая вроде как пишет все вокруг происходящее. Так вот на всех объектах, которые вдоль дороги были, у всех именно в этот день не работали камеры.
И. Новиков
―
Не совсем так. Они по-разному залегендировали это обстоятельство. Камеры в РУВД по их версии, которую они выдали, когда мы стали проверять это обстоятельство, мы стали сразу, Петр стал писать запросы сразу же, как только понял, в чем там дело. По версии РУВД в РУВД камера не работала, потому что была на профилактическом ремонте с конца декабря. А еще где-то она не работала по другим причинам. Где-то было замыкание. А где-то нам сказали, что камера не смотрит в эту сторону, хотя она явно смотрит. И вот тот факт, что в этой истории, где просто в силу естественного хода вещей не могло не остаться видеозаписей, которые показывали такую понятную вещь, сколько раз одна и та же машина въезжала в одни и те же ворота, меня убеждает…
С. Сорокина
―
Дело нечисто.
И. Новиков
―
Дело непросто нечисто, а развивается по совершенно определенному руслу.
И.Новиков: У людей, которые это придумали, была именно эта цель. Безупречную репутацию Титиева уничтожить
С. Сорокина
―
Скажите, пожалуйста, а обнаружили его отпечатки пальцев на пакете с марихуаной.
И. Новиков
―
Там с этим пакетом целая отдельная история. Там вот опять же я очень надеюсь, что Петр к нам присоединится…
С. Сорокина
―
Нет Петра, поэтому рассказывайте.
И. Новиков
―
Пока мы не дошли до отпечатков пальцев, там еще есть такая вещь как смывы с рук. Почему это важно. Если человек касался наркотика, особенно такого как марихуана, где много мелких чешуек, частичек. Невозможно прикоснуться к такому веществу и не оставить его следов. Что там было. Еще когда даже не успели возбудить дело, еще только по факту задержания проводились оперативно-следственные мероприятия.
С. Сорокина
―
Я уже молчу о том, что адвоката ему не вызвали сразу и все происходило без адвоката.
И. Новиков
―
Он на этом настаивал, конечно же.
С. Сорокина
―
И никого не пустили.
И. Новиков
―
Никого не пустили. С трудом Петр прорвался с боем туда и еще один наш чеченский коллега.
С. Сорокина
―
Но это чуть позже. Но смывы без адвоката.
И. Новиков
―
Да. Что такое смывы. По процедуре как это должно происходить. Имеется специальная жидкость, спирт, спиртовой раствор. Этим спиртом в присутствии понятых, а еще в идеале под видеозапись, но не везде есть такая роскошь…
С. Сорокина
―
Но с понятыми. А адвокат тоже мог бы присутствовать.
И. Новиков
―
Ну присутствовать…
С. Сорокина
―
Если бы он был.
И. Новиков
―
Проводят ваткой, смоченной в спиртовом растворе по рукам человека, это проба смывов с кистей рук. И отдельно от этой процедуры в рамках того же следственного действия могут взять образцы ногтей. То есть срезают кончики ногтей. Все это опечатывается, упаковывается. И едет на экспертизу. Что было в случае Титиева. Его привели в комнату, где сидели двое понятых. Где сидел какой-то непонятный сотрудник, который не принимал участия, но вроде как руководил. Он не попал в протокол, потом его допросили. И у него взяли смывы. И положили на бумажку сушиться. Так в принципе и положено делать. Только не класть их мокрыми в конверт, потому что от этого искажается, портится конверт, упаковка. После чего Титиева окриком вызывают в коридор: «Гражданин Титиев, пройдите сюда». Он выходит, возвращается…
С. Сорокина
―
А все уже запечатано.
И. Новиков
―
Причем было два раза такое. Один раз его вызвали, но он вернулся быстро через буквально минуту. А второй раз его отвлекли на несколько минут. И вот когда он вернулся второй раз, он видит, что те конверты, которые должны были быть, они уже лежат запечатанные и на них мокрые пятна. То есть там, судя по всему, происходила очень банальная вещь. Этого как раз никто не видел, здесь уже перехожу на почву предположений. Но они таковы, что я в них верю.
С. Сорокина
―
Вполне могли подменить.
И. Новиков
―
После того как Титиев вышел из кабинета, ватки подменили. Тем более что он говорит, что там было два пузырька с жидкостью и очень похожие. По поводу отпечатков пальцев. Там есть пакет этот, по сути, матрешка, там есть внутренний пакет, внешний. И когда там была еще одна мизансцена. На следующий день, он подробно описывал в показаниях, на следующее утро 10-го числа его ввели в кабинет, там его какие-то незнакомые сотрудники сразу примотали скотчем к стулу. Заклеили ему скотчем рот. А потом вошел начальник, сказал: «Что же вы делаете, немедленно освободите человека». И его немедленно освободили. Так вот этот скотч, судя по всему, какой-то который мы не знаем, откуда этот скотч, не знаем, откуда эти пакеты. Но этот скотч, которым его приматывали, полоска этого скотча зачем-то без видимой необходимости там оказалась на пакете. Я не хочу, просто у нас сейчас такая двоякая ситуация. Мы с одной стороны готовимся к суду, и я называю принципом, что судьи тоже люди, они тоже имеют право на сюрприз. Я с одной стороны не хочу высказывать всего, что у нас есть в запасе и что мы можем вытащить, а с другой стороны какие-то крупные мазки, которые уже сейчас понятны. Уже сейчас о них можно рассказывать. Потому что это не секрет для следствия. И следствие понимает, что мы это знаем. О них можно и нужно говорить, потому что чем раньше мы о них будем говорить и чем громче…
С. Сорокина
―
Тем лучше. Мы об этом обязательно скажем. Но после новостей. Потому что здесь уже Елена Лиховская и она готова сообщить вам о последних событиях.НОВОСТИ
С. Сорокина
―
Еще раз вас приветствуем. Говорим о деле Оюба Титиева. В студии Илья Новиков, адвокат. И, к сожалению, не смог доехать до студии Петр Заикин. Но очень рассчитываю, что через пару минут мы услышим его по телефону. Потому что он в этом деле буквально с первого дня и можно сказать, что основной ведущий.
И. Новиков
―
Он на себе несет основную часть работы. Фактически живет в Грозном.
С. Сорокина
―
Давайте мы все-таки напомним вот о чем. Понятно, что Оюб Титиев правозащитник, он возглавлял представительство «Мемориала» в Чечне. Такая очень тревожная обязанность. Но что-то послужило, как вы полагаете спусковым крючком. Какие-то конкретные дела, расследования, которые вел Оюб. Почему вдруг взялись за него и сделали вот эту историю.
И. Новиков
―
Я думаю, что часть интерпретаций и предположений, что именно было этим спусковым крючком, я наверное не буду в них вдаваться. Я просто хочу последнее, что хотел бы сказать по поводу доказательственной базы это то, что у Титиева не обнаружилось следов употребления наркотиков им лично.
С. Сорокина
―
А делали анализ, можно же узнать, потребляет человек или нет.
И.Новиков: У Титиева не обнаружилось следов употребления наркотиков им лично
И. Новиков
―
Да. Не обнаружено и я думаю, что с точки зрения этой части того, о чем мы говорили в самом начале, спецоперация в любом случае не удалась. Уже никто не поверит, что он употреблял наркотики. Теперь что касается… У нас Петр на связи, да? Давайте лучше передам слово Петру.
С. Сорокина
―
Петр, вы нас слышите?
П. Заикин
―
Да, я слышу.
С. Сорокина
―
Здравствуйте. Очень жаль, что вы не с нами в студии. Но надеюсь, что будет слышно хорошо и поэтому к вам вопрос. Скажите, пожалуйста, сразу просто, на какой стадии сейчас дело Оюба Титиева. И как вы себе видите дальнейшую вашу тактику, как будет развиваться история.
П. Заикин
―
Дело сейчас находится на стадии утверждения обвинительного заключения. Насколько мне известно, было направлено прокурору. Решение прокурора в части, утвердил или нет заключение, мне еще неизвестно. Думаю, что в ближайшие дни уже будет достоверная информация относительно этого, может завтра-послезавтра, но на текущий момент пока даже прогнозов никаких нет. Есть ряд нюансов, которые с моей точки зрения не позволят прокурору утвердить обвинительное заключение. Но с учетом сегодняшних реалий может быть что угодно.
С. Сорокина
―
Но все-таки та же экспертиза, проведенная именно в Чечне, показала, что Оюб Титиев не употреблял наркотики. О чем мы только что говорили с Ильей. А получается, что все-таки экспертиза, на которую тоже можно надавить, но все-таки что-то работает в республике.
П. Заикин
―
Да, конечно. Во-первых, давайте исходить из того, что эксперты, которые работают на наркологическом диспансере Чеченской республики это достаточно зрелые люди, которые много в своей жизни видели и на них очень сложно надавить. Я уже не первый раз сталкиваюсь с ситуацией, когда они отказываются делать что-либо противоправное. То есть и поэтому у меня к ним такое положительное отношение сформировалось. И тот человек, который в данном случае проводил в отношении Оюба Титиева экспертизу, он, скажем так, проявил принципиальность профессиональную… У меня как у адвоката к эксперту, который проводил наркологическую экспертизу вопросов нет.
С. Сорокина
―
Петр, скажите, пожалуйста, ведь когда только арестовали Оюба, и когда об этом стало известно, очень многие, в том числе деятели культуры, подавали некое прошение, заступничество и требовали, чтобы это дело было выведено из Чечни на федеральный уровень. Не случилось. А как вы думаете, это решило бы проблему? И можно ли этого все-таки добиться?
П. Заикин
―
На стадии предварительного расследования – да. Это было бы возможно. Потому что я уже сталкивался с ситуацией, когда дела, которые выходили за пределы Чеченской республики, получали несколько другое развитие ситуации, чем могло бы быть, если бы продолжалось расследование в самой Чечне. Я предполагал, что если бы, например, дело хотя бы расследовали Главным следственным управлением по Северо-Кавказскому федеральному округу, то возможно другая была бы оценка тех доказательств, которые были собраны сотрудниками полиции на начальном этапе. Но, к сожалению, следственного управления и Следственного комитета РФ по Чеченской республике, этой, скажем так, принципиальной оценки, которая должна была быть, не произошло. По сути, направление расследования не было изменено. Более того, игнорировались даже очевидные вещи, то есть мы настаивали на более тщательном исследовании обстоятельств, почему пропали видеозаписи, почему вдруг из 15 объектов, где были установлены видеокамеры только на одном объекте камера работала. Это здание ФСБ. А все остальные почему-то в этот день вышли из строя. Не в этот, за несколько дней до этого. Тем не менее, из 15 зданий только на одном камера работала. Это вызывало у обычных людей вопросы… (неразборчиво) технической экспертизы в данном случае не было назначено. Ничего. Хотя ходатайства заявляли.
С. Сорокина
―
А сейчас уже невозможен вывод на другой уровень дела?
П. Заикин
―
На стадии обвинительного заключения - нет.
С. Сорокина
―
Уже всё.
И. Новиков
―
Не то, что всё. В конце концов, дела возвращаются в прокуратуру из суда. Есть масса разных вариантов. Я бы в данном случае хотел привлечь внимание к тому обстоятельству, что вот с очень коротким интервалом, Петр может быть, лучше меня помнит, по-моему, 2 февраля Москалькова омбудсмен высказалась в том смысле, что да, действительно было бы хорошо это дело передать в центр. И буквально 3 марта был очень резкий, очень жесткий комментарий от Кадырова, что нет, ни в коем случае, это означало бы принципиальное недоверие к чеченским полицейским и судьям. И у меня лично впечатление такое, что по сути, как в случае с Немцовым. Мы не знаем, в какой степени была инициатива Кадырова лично при начале этого дела. Мы не можем это проверить сейчас никак. Но то, что он фактически публично высказал одобрение тому пути, по которому это дело развивалось на тот момент, и еще недавно еще одно было высказывание от него. Я просто не представляю, как сотрудники правоохранительных органов Чеченской республики, которые подчинены ему напрямую, а также судьи, которые работают в Чечне, хотя и не подчинены напрямую, но, так или иначе, зависят от Кадырова, как они могут не посчитаться с этим высказанным мнением. Есть мнение, товарищи. Было высказано, что есть мнение, товарищи, и понятно, что там есть процессуальные ограничения, которые нам не позволяют делать те или иные, не нам, в широком смысле нам – РФ не позволяют дело передать произвольным образом в любой момент. Но то, что юридически все еще до сих пор возможна теоретически передача дела на рассмотрение в Москву, у меня сомнений не вызывает.
С. Сорокина
―
Была бы воля. Петр, а правда, что была информация о том, что Оюб написал письма и, по-моему, Бастрыкину и Путину кому-то еще. Хоть какая-то реакция на эти обращения была или нет?
И.Новиков: Не знаю, в какой степени была инициатива Кадырова в начале этого дела. Но он фактически высказал одобрение
П. Заикин
―
Было одно письмо, оно было адресовано, в том числе и руководителям, генеральному прокурору, руководителю Следственного комитета. В том числе и руководителю страны. В данном случае контекст письма немножко другую цель преследовал. На тот момент предпринимались попытки оказания давления на Оюба Салмановича. И это обращение было способом предотвратить дальнейшее усиление давления на него. То есть тот случай, чтобы не перешло уже в открытое физическое давление. То есть там было написано, что если дам какие-либо показания, которые…
С. Сорокина
―
Признательные.
П. Заикин
―
Что я признаю вину, то это будет являться исключительно результатом давления на него самого.
С. Сорокина
―
Практически это была главная цель его обращения.
П. Заикин
―
Другой цели не было. В данном случае он не пытался, чтобы оказали давление на следователя. Нет, он пытался предотвратить давление на него самого. Чтобы не понуждали к самооговору.
И. Новиков
―
Светлана, а можно попрошу Петра рассказать историю про опознание. Я ее приберегал, Петр все-таки присутствовал лично. Она, на мой взгляд, маркирует эту ситуацию так же хорошо, как и ситуация с камерами.
С. Сорокина
―
А что это за история про опознание? А, как раз то, что объясняет, почему менялся следователь.
И. Новиков
―
В том числе.
С. Сорокина
―
Петр, расскажите.
П. Заикин
―
Абсолютно безобразная ситуация. Давайте начнем с личности человека, который опознавал Оюба Салмановича. Это неоднократно судимый за незаконный оборот наркотических средств и ни разу не отбывавший наказание в местах лишения свободы потребитель наркотических препаратов. Который якобы когда-то видел Оюба Салмановича потребляющим наркотическое вещество – марихуану. Проходя якобы мимо здания в Грозном, он увидел курящего и по запаху понял, что это марихуана.
С. Сорокина
―
То есть просто якобы стоял Титиев и прямо на улице раскуривал марихуану, а тот мимо шел и видел.
П. Заикин
―
Да, вы представляете себе улицу Розы Люксембург, практически центр города Грозный, человек стоит…
С. Сорокина
―
И курит то, что действительно за 10 метров чувствуется, что.
П. Заикин
―
Конечно, запах наркотического препарата. Самое интересное, что потом. Он запомнил якобы Оюба Салмановича, а потом через какое-то время, он, находясь, если не ошибаюсь, я могу здесь перепутать, по-моему, он в розыске тогда находился сам, ехал в маршрутном такси, вдруг увидел как сосед в маршрутном такси на мониторе смартфона смотрит новостную ленту. И видит фотографию того человека, который якобы курил.
С. Сорокина
―
Какое совпадение.
П. Заикин
―
Да, узнает. Он проявляет гражданскую позицию, он сразу бежит к знакомому оперуполномоченному. Лицо, находящееся в федеральном розыске.
С. Сорокина
―
Честь дороже.
П. Заикин
―
Конечно. Этого человека я видел потребляющего. И это послужило причиной для дальнейших мероприятий, в том числе связанных с опознанием Оюба Салмановича.
С. Сорокина
―
О, господи.
П. Заикин
―
Сам процесс опознания был комичный. То есть человек мало того что зашел, мягко говоря, с моей точки зрения не совсем уверенно, себя чувствуя, то есть были некоторые признаки опьянения. При этом запах алкоголя отсутствовал. Но зрачки были не очень нормальные у человека. Во всяком случае, он долго смотрел на ноги лиц, которых ему предоставили для опознания. А там такой нюанс был, накануне опознания, я обратил внимание, что все в нормальных ботинках, а Оюб Салманович в шлепках. Резиновых, в которых обычно в бассейн ходят. И я попросил следователя дать Оюбу Салмановичу нормальную обувь.
С. Сорокина
―
А того ориентировали на шлепанцы, видимо.
П. Заикин
―
Я так предполагаю. Я не знаю. Но человек когда вошел опознавать, начал сразу смотреть на ноги. И какое-то замешательство. Он очень долго стоял, молчал, в конечном итоге, когда следователь спросил, узнает ли он кого-нибудь, тот ничего ему не смог пояснить. Узнает или нет. Следователь этот факт зафиксировал. Оформил протокол надлежащим образом. Притом надо отдать должное, следователь был не местный, он был командировочный из Ставропольского края. На следующий день нас вызывают на следственные действия и перепуганный следователь, который накануне производил опознание, мне сообщает, что он уже не следователь, а свидетель по этому делу. Что он допустил грубое нарушение служебной дисциплины, он ненадлежащим образом оформил протокол, так как, оказывается, этот свидетель на самом деле Оюба Салмановича опознал. То есть очень смешно, если бы не было так грустно.
С. Сорокина
―
А у меня вопрос. Со всем этим багажом нестыковок, странных совпадений и прочее, прочее, в случае чего можно обратиться, например, в Верховный суд для пересмотра дела. Для апелляции и прочее. Это дает ведь возможность.
И.Новиков: Нет предпосылок, чтобы у него срок был максимальный. Но Титиев вообще не должен сидеть
П. Заикин
―
Я исхожу из реальной практики дел, которые вел в Чечне. У меня было одно дело по политзаключенному Руслану Кутаеву. Где были грубейшие процессуальные нарушения при рассмотрении дела в суде. Были грубейшие ошибки допущены на стадии предварительного расследования. Все это мы смогли вытащить, скажем так, на белый свет. Все это было изложено, в том числе в кассационной жалобе, которая подавалась в Верховный суд РФ. Но нам пришла отписка строчек на 12, что судья, рассматривающий кассационную жалобу, не усмотрел оснований для передачи дела в кассационную инстанцию Верховного суда РФ.
С. Сорокина
―
Потрясающе. А кто давал отписку? Это уже из Верховного суда?
П. Заикин
―
Да, из Верховного суда. То есть понимаете, достаточно стандартная бумага, в свое время был еще опыт на начальном этапе, когда я работал адвокатом по назначению, и мы достаточно, скажем так, много писали подобных жалоб. Потому что дел было большое количество, исходя из того, что нагрузка была большая. И они все одинаковые, меняются только фамилии.
С. Сорокина
―
Вписали и вернули. Ужас. Ужас. Спасибо большое, Петр. Всего доброго и когда вы в следующий раз едете в Чечню?
П. Заикин
―
Я завтра утром вылетаю туда. Потому что у нас очень интересные моменты возникают, когда буквально за полтора часа могут сообщить о том, что у нас судебное заседание. А так как у нас подходят сроки по апелляции по мере пресечения и по жалобе статьи (неразборчиво) апелляционная инстанция тоже должна будет рассматривать. То это может быть либо момент, соответственно, мы с Мариной Дубровиной и Ильей Новиковым по очереди перекрываем эти дни, чтобы не оказались так, чтобы был введен какой-то посторонний местный адвокат в связи с нашей неявкой.
С. Сорокина
―
То есть вы завтра утром едете и опять окажетесь там в этом зале и увидите соответственно Титиева. Ну что же…
П. Заикин
―
Если заседание будет назначено.
С. Сорокина
―
Понятно. Ну, удачи вам.
И. Новиков
―
Я могу сказать в порядке иллюстрации, что последний раз, когда я туда летал, я летел подписывать протокол, а когда я прилетел, в аэропорту мне сообщили, что, оказывается, у нас утром заседание в 10 утра. Бывает и такое.
С. Сорокина
―
Вам пришлось соответственно…
И. Новиков
―
Пришлось переориентироваться. Я хотел бы, раз мы начали с того, что у нас сегодня день России, я бы хотел напомнить, что со всем этим багажом, о котором мы почти час разговаривали, это дело пойдет в суд и по нему будет приговор выноситься именем РФ.
С. Сорокина
―
Вот я про то же.
И. Новиков
―
То есть от имени нас всех судья скажет, что Оюб Титиев виновен в том, что хранил без цели сбыта наркотики.
С. Сорокина
―
Закрыв глаза на все нестыковки, на все странные совпадения…
И. Новиков
―
И маленькая вишенка. Сейчас Петр рассказал про эту ситуацию, про то, что было опознание, которое завершилось неуспешно и чтобы его реанимировать, допросили свидетеля. Так вот, внимание отрицательный результат тоже результат. И вообще говоря, для защиты такой протокол, человека выводят опознаваться, его не опознают, это важное позитивное доказательство.
С. Сорокина
―
А есть этот протокол?
И. Новиков
―
Так вот его нет.
С. Сорокина
―
Да вы что!
И. Новиков
―
Да. Проявила редкую принципиальность прокуратура. И этот протокол признали недопустимым доказательством. И в суде в таком виде, как мы сейчас изложили вам, это обсуждаться не будет.
С. Сорокина
―
Ой, не могу.
И. Новиков
―
Вот эта вишенка. Всех с днем России.
С. Сорокина
―
Честно говоря, я не знаю, как у вас адвокатов, просто руки бы опустились. Вот как. А что светит Титиеву за это преступление?
И. Новиков
―
По этой части, по-моему, до 10 лет у нас. Нет предпосылок, чтобы у него срок был максимальный. Но просто по закону нет. У него есть смягчающие обстоятельства и несовершеннолетние дети. Но в данном случае вопрос стоит принципиально. Человек, невиновность которого очень хорошо видна даже с такого расстояния, даже в первом приближении, вообще не должен сидеть под стражей. И вообще не должен выходить на суд в качестве подсудимого. К нему не должны обращаться «подсудимый Титиев». Ему должны говорить «уважаемый Оюб Салманович, спасибо за то, что вы делаете». Для нас большая честь, что вы наш сосед и современник. А не вот это все.
С. Сорокина
―
Сегодня награждения были в Кремле деятелей науки, культуры.
И. Новиков
―
Меня не наградили.
С. Сорокина
―
Я не про вас, я про то, что у нас крайне редко награждают правозащитников. Вот в мае, по-моему, Оюба Салмановича наградили премией Хельсинкской московской группы, но по большому счету вот такие люди как он действительно не просто с риском, а с реальным риском и для жизни и свободы своей занимаются этой деятельностью. И вот бы кого действительно защищать просто всей силой российского закона. Однако этого не происходит. Мне кажется это совершенно несправедливо, что это дело просто не вывели из-под юрисдикции чеченской. Это просто ужасно. Я почему-то очень надеялась, что это произойдет. Но нет. Скажите, пожалуйста, как вы полагаете, теперь уже чемпионат пройдет, видимо, дело будет уже за пределами этих сроков.
И. Новиков
―
Не факт.
И.Новиков: Я не видел ни одного человека, который кричал бы Титиеву «Позор!». Это должны быть какие-то отморозки
С. Сорокина
―
Вы думаете, может и быстро произойти.
И. Новиков
―
Было похоже, что на каком-то этапе пока еще теоретически была возможность, что это дело можно будет вывести в суд до чемпионата, к этому стремились. Потом, когда стало понятно, что до начала…
С. Сорокина
―
Уже точно не получится.
И. Новиков
―
Я не уверен, то ли они махнули рукой и им все равно. А явно неприятно, что будет одновременно египетская сборная с делегацией…
С. Сорокина
―
Там только тренировки, по-моему.
И. Новиков
―
Тем не менее, там куча журналистов. А такие процессы вообще не любят присутствия прессы. В идеале должны проходить без свидетелей в закрытом заседании в дальнем суде в дальнем конце этого суда. Сейчас я не знаю, то ли они махнули действительно на это рукой, то ли мы увидим, что наоборот сейчас пойдет затягиваться время с тем, чтобы суд прошел уже после окончания чемпионата. Это пока совершенно непонятно для нас.
С. Сорокина
―
Сейчас офис «Мемориала» работает или нет в Грозном?
И. Новиков
―
Вот не поручусь, работает ли он, коллеги Титиева совершенно точно собираются эту работу продолжать. Там был обыск в офисе…
С. Сорокина
―
Тоже с нарушениями.
И. Новиков
―
Не то что с нарушениями. Там на балконе открытом спустя, по-моему, неделю после того как Титиева задержали или даже две недели. Речь идет о январе. В Грозном он не столько снежный, сколько дождливый. Январь. Нашли целую пепельницу с сухими самокрутками с марихуаной.
С. Сорокина
―
Да, я тоже читала
И. Новиков
―
Понимаете, когда убили Эстемирову, по сути же Титиев из ее рук принял эту эстафету. И я думаю, что как бы там сейчас ни развивалась ситуация конкретно с этим офисом и какую бы позицию ни занимал Кадыров и его ближайшие сотрудники по поводу правозащитников вообще и «Мемориала» вообще, я уверен, что, так или иначе, правозащитная деятельность там не остановится.
С. Сорокина
―
Хорошо, если так. Все-таки там люди гордые и упорные. Мне кажется, что, наверное, найдутся последователи те, кто опять возьмут в руки это дело. Но очень грустно думать о судьбе этих людей. Эстемировой и Титиева. Скажите, пожалуйста, а вот в самом зале суда там, конечно же, есть родственники и прочее, адвокаты, но кто-то еще приходит на эти заседания?
И. Новиков
―
Да, там всегда полный зал.
С. Сорокина
―
То есть люди поддерживают или есть кто-то, кто кричит ему «Позор, позор!»
И. Новиков
―
Я не видел ни одного человека, который кричал бы Титиеву «Позор!». Это должны быть какие-то исключительные отморозки. Тем более по кавказским, по чеченским меркам. Это пожилой человек, это очень достойный человек. Для того чтобы кричать ему такое в спину или в лицо нужно быть совершенно одичалым каким-то экземпляром. Я таких, слава богу, не встречал.
С. Сорокина
―
И, наконец, а все-таки у вас ощущение, притом, что действительно мнение руководителей республики настолько давящее, в общем, указующее и прочее. Действительно совсем плохо с расследованием и судопроизводством. На ваш взгляд.
И. Новиков
―
Все разные. И я вообще против того, чтобы огульно говорить сразу про всех следователей. Про всех судей. Но именно поэтому мне важно было об этом деле поговорить предметно, о том, что в нем происходит. Чтобы не оказываться в положении адвоката, который кричит, что ваш суд это все произвол, вы все сатрапы. Нет, сатрапы не все, но в данном конкретном случае мы видим, как работали, мы видим, как это дело вели. Как вы его начинали, на что вы рассчитывали. К чему пришли. И, конечно, я абсолютно убежден не как адвокат Титиева, а как просто человек, с этим делом знакомый, что Титиев ни в чем невиновен. И что на нас всех это ляжет очень серьезным пятном. На нас в последние годы и так этих пятен как на леопарде, тем не менее, если Титиев будет осужден от нашего имени…
С. Сорокина
―
Илья, на что вы надеетесь в этом процессе?
И. Новиков
―
Иногда удается ситуацию настолько опубличить, настолько скандализировать, чтобы у властей завертелась мысль, что лучше бы этого не было. Что лучше как-то изменить. И понятно, что, во-первых, с приговором не кончается ничего, и с апелляционной инстанцией не кончается ничего, и задача спасти Титиева, вытащить его в конечном счете как можно раньше из этой ситуации. Это задача рабочая. И в любом случае она будет продолжаться.
С. Сорокина
―
Спасибо. Говорила я с Ильей Новиковым, адвокатом. По телефону с нами был Петр Заикин тоже адвокат. Они ведут дело Оюба Титиева. И давайте как-то не отвлекаться и продолжать внимательно следить за тем, что происходит. За тем, что происходит в Чечне с Оюбом Титиевым. Спасибо вам за внимание, всего доброго. До свидания.