Перспективы и задачи оппозиции - Станислав Белковский, Дмитрий Гудков, Кирилл Мартынов - В круге СВЕТА - 2018-03-20
20.03.2018
Перспективы и задачи оппозиции - Станислав Белковский, Дмитрий Гудков, Кирилл Мартынов - В круге СВЕТА - 2018-03-20
Скачать
Ю. Кобаладзе
―
Добрый вечер. Это действительно программа «В круге Света». Правда, Светы сегодня нет, она нас покинула на неделю.
С. Белковский
―
Свет есть, он исходит от генерал-майора Кобаладзе.
Ю. Кобаладзе
―
Нет, свет исходит от нее. Но падает на меня. Сегодня я ведущий. И я приветствую моих гостей. Дмитрия Гудкова.
Д. Гудков
―
Добрый вечер.
Ю. Кобаладзе
―
Политика Станислава Белковского.
С. Белковский
―
Сначала политики, публицисты потом.
Ю. Кобаладзе
―
Минуточку. Кирилла Мартынова, политолога. И Стас Белковский себя позиционирует как публицист.
К. Мартынов
―
А я себя позиционирую как редактор «Новой газеты». Если что.
Ю. Кобаладзе
―
А, вот так вот. Все меняем.
С. Белковский
―
Это важно, потому что показывает лояльность места, в котором ты работаешь. И не забыть… «Новой газеты». Если бы я работал в «Новой газете», я бы тебе всю плешь проел.
Ю. Кобаладзе
―
Мне не дадут рот открыть сегодня, я чувствую. Главный редактор «Новой газеты» Кирилл Мартынов.
К. Мартынов
―
Нет, не главный.
C.Белковский:Страна будет двигаться в направлении закручивания гаек, пространства для свободной политики будет меньше
Ю. Кобаладзе
―
В будущем. И как ты себя называешь? Публицист Станислав Белковский.
С. Белковский
―
А какой – неважно.
Ю. Кобаладзе
―
Скажу о поводе, по которому мы сегодня собрались. Еще выборы не состоялись, а уже два известных политика: Дмитрий Гудков и Ксения Собчак объявили о создании новой партии или партийного проекта. Ну и поскольку не все об этом, наверное, еще знают и не все разбираются в тонкостях, я хочу предоставить слово Диме, чтобы он нам рассказал, что это такое. Что нас ожидает в связи с новым партийным проектом.
Д. Гудков
―
Ну да, мы действительно с Ксенией решили объединиться, объединить наши ресурсы для того, чтобы создать партию нового поколения, партию, которая стала бы социальным лифтом для многих людей в разных регионах. Особенно для молодых людей и мы планируем, поскольку очевидно, что никто нам не даст зарегистрировать партию новую и создаем ее на базе «Гражданской инициативы», которую возглавляет Андрей Нечаев, с которым лично я давно знаком. И в 2015 году мы планировали и создавали даже тогда демократическую коалицию. У нас была попытка участвовать в выборах областных в Калуге. Тогда это не получилось. И сейчас я прекрасно понимаю, что очень сложно вообще всю оппозицию объединить и наверное даже и не надо объединять в рамках одной партии, но можно вот участвовать в совместных политических проектах. Ну, например, как это было на муниципальных выборах в Москве. Когда мы объединили людей, поддержали тысяча с лишним независимых кандидатов. 267 у нас теперь независимых депутатов в Москве в Москве - вот тоже самое мы хотим делать в разных регионах. Ближайшие наши цели - выборы мэра Москвы в Мосгордуму.
Ю. Кобаладзе
―
Но вы партийную структуру будете выстраивать?
Д. Гудков
―
Да, сейчас уже очень много людей в разных регионах готовы в этом принимать участие. Это приличные люди, которые остались после…
Ю. Кобаладзе
―
Но старикам не место.
Д. Гудков
―
Почему? Когда я говорю «новое поколение» - это не про возраст. Наверное, состояние души. И мы хотим объединить тех людей, которые когда-то участвовали в развитии партии «Гражданская платформа». Есть политики «Справедливой России», в том числе и бывшие депутаты, которые когда-то голосовали вместе со мной против закона Димы Яковлева. Есть очень много региональных депутатов моих ровесников, которые остались без…
Ю. Кобаладзе
―
А кто-то проявил уже интерес?
Д. Гудков
―
Да, конечно.
Ю. Кобаладзе
―
Вы можете назвать.
Д. Гудков
―
Например, Юрий Шаров, депутат областной, из Архангельска, с которым мы когда-то были вместе в «Справедливой России», но его исключили за поддержку меня тогда в 2012 году, в 2013, когда я участвовал в протестном движении. Если помните, меня исключали из «Справедливой России», вот он был на моей стороне тогда. И много-много людей, я сейчас даже не хочу перечислять. То есть мы хотим попытаться всё-таки сформировать новую партию с новыми лидерами. Не вождистского типа, поэтому это не партия Гудкова или Собчак, это будет партия, которая объединит разных политиков. В том числе, кстати говоря, разных взглядов, это не будет в чистом виде какая-то либеральная партия. Но с новым политическим языком, с новыми технологиями, это очень важно, потому что есть запросы. Запрос на альтернативную повестку, на новых лидеров. Я надеюсь, что мы сможем сформировать такую партию, которая в 2021 году преодолеет пятипроцентный барьер, мы наконец-то получим нормальную боеспособную независимую фракцию, которая уже будет менять повестку…
Ю. Кобаладзе
―
Понятно. Стас, как у тебя…
Д. Гудков
―
Называем это – «Партия перемен».
Ю. Кобаладзе
―
У тебя ощущение как бывшего политолога, имеет партия шанс?
С. Белковский
―
Да. И вот мы вчера непосредственно общались с К. А. Собчак…
Д. Гудков
―
Меня туда даже не пригласили.
Ю. Кобаладзе
―
Как это тебя не пригласили?
С. Белковский
―
Мы остановились на том, что при поддержке партии, название еще не утверждено, я не собираюсь участвовать в партийном строительстве, но видимо, я буду выдвигаться от этой партии на пост губернатора Еврейской автономной области…
Ю. Кобаладзе
―
Вот так вот.
С. Белковский
―
Да. Конечно.
Ю. Кобаладзе
―
Вы одобрили?
Д. Гудков
―
Может отправить представителем в ООН.
С. Белковский
―
Нет, когда вы придете к власти окончательно. Причем в Женеву, а в не в Нью-Йорк, потому что Нью-Йорк очень далеко. И я уже придумал, разработал весь креативный ряд этой кампании. Главный ее слоган – умного еврея в губернаторы. Тем более вспомним старый советский анекдот о том, что два места на земле, где живут евреи – это Ближний Восток и Дальний Восток. На Ближнем Востоке поселиться мне не удалось. И кстати, могу сказать, почему. Почему я не получил израильский паспорт, хотя имел как бы кажется право на него по закону о возвращении. Потому что я исповедую православие.
Ю. Кобаладзе
―
Тогда у тебя шансов нет.
С. Белковский
―
И кстати об этом, не обо мне, а об аналогичном прецеденте написан роман знаменитой писательницы Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик», что если ты исповедуешь какую-то религию кроме иудаизма, ты не имеешь права на израильское гражданство, будь хоть трижды евреем. По отцу, матери и отчиму.
Ю. Кобаладзе
―
О тебе давай поговорим во второй части. Скажи, насколько твои ощущения, эта партия имеет право на жизнь и выживет и как она будет вообще…
С. Белковский
―
Учитывая лидерские качества тех людей, которые ее создают – безусловно, да. Все остальное это уже вопрос ситуативный. Мы не знаем, в каком направлении будет двигаться страна. Вернее, знаем. Страна будет двигаться в направлении дальнейшего закручивания гаек и, естественно, пространства для свободной политики, тем более оппозиционной в этой ситуации «свободной» и «оппозиционной» - в данном случае синонимы, будет все меньше и меньше. И все будет зависеть, в конечном счете, от целеустремлённости создателей партии, веры в то, что даже через череду локальных неудач, они могут они прийти к общему…
Ю. Кобаладзе
―
Понятно. Кирилл Мартынов. Я знаю, вы критически относитесь. Или такое впечатление складывается.
К. Мартынов
―
Я странным образом сочетаю личные симпатии к некоторым участникам этого проекта, не буду показывать пальцем, но с некоторой конечно критикой более такого абстрактно-политического типа. То есть контекст, в котором это партия создаётся, конечно, достаточно проблемный. У нас с одной стороны есть вещь, на которую вы обратили внимание, когда пытались все итоги выборов подводить. Мне кажется, об этом недостаточно говорится. Всё-таки 6 лет назад третьим кандидатом на президентских выборах стал бизнесмен Прохоров. И он набрал 8%, чего по большому счёту мне кажется, никто тогда не ожидал. Потому что ну какая-то вот всё-таки эта либеральная политика, она не пользуется массовой поддержкой в России. Но вот шесть лет назад и тем более 8%, а сейчас на нынешних выборах эти 8% куда-то исчезли. Исчезновение этих 8%, а 8% это довольно много. Это почти нынешний результат Грудинина, всё-таки второй партии, второй политической силы в стране. Вот эти 8% и их исчезновение надо как-то объяснять. Как и каким-то образом объяснять. Здесь есть несколько объяснений о том, что все стали конформистами и голосуют за неизменность курса. В 2012 году были сомнения, да и курс был тогда другой все-таки. Ещё даже основной. Европейские ценности было защищать легче. Второе объяснение - то, все-таки бойкот Навального до какой-то степени сработал. Ну а третье объяснение заключается как обычно в том, что демократы не смогли договориться. И вот эти 8% рассеялись. Но это вот, в общем, короче борьба за какое-то устойчивое меньшинство в российской политике и за массового избирателя, за его часть, по крайней мере, действительно есть. Но проблем я здесь вижу и политических и эстетических достаточно много с этой структурой, с ее ролью, условно говоря, между Навальным и Кремлем, если вещи называть прямо своими именами.
Д.Гудков: Нельзя сравнивать кампанию 2012 и 2018. Тогда не было Крыма и конфронтации с Западом. Это были другие выборы
Ю. Кобаладзе
―
Ну то есть, есть значит над чем работать новому движению.
К. Мартынов
―
Ну я как раз об этом говорил, что есть над чем работать, но по-прежнему мне кажется, здесь есть за что и критиковать сам формат этой работы.
Ю. Кобаладзе
―
Понятно. Дима, какие ближайшие планы. Что вы будете делать.
Д. Гудков
―
Во-первых, нам нужно провести съезд. Нужно сформировать руководящие органы, дальше будем заниматься партийным строительством. Как раз то, чем я умею заниматься - это именно партийное строительство. Потому что проблема многих политических партий на нашем фланге заключается в том, что в Москве вроде есть известные лидеры, а в регионах нет ничего. А вот как раз в регионах надо опираться на тех людей, которые, например, возьмем «Справедливую Россию», там основной результат был за счёт как раз региональных лидеров. Вот про них всегда обычно забывают в Москве. Поэтому мы должны привлечь тех людей, которые когда-то участвовали в разных партийных проектах, которые имеют ресурсы, которые имеют своих сторонников в этих регионах. Чем я и буду заниматься. При этом мы должны, мне кажется, все наши демократические идеи просто объяснить людям новым политическим языком.
Ю. Кобаладзе
―
Но вы же планируете эти меры в Москве.
К. Мартынов
―
Это один из проектов. Я думаю, что в Москве нужно создать коалицию разных политических сил, включая и Навального, и «Яблоко», и «Партию перемен», и партию «Парнас» в том числе, «Открытую Россию».
Ю. Кобаладзе
―
А готовы ли они?
Д. Гудков
―
Предварительно я разговаривал с «Парнасом», с «Открытой Россией», соответственно «Партия перемен» готова в этом участвовать. Алексею Навальному я тоже предложил.
Ю. Кобаладзе
―
И что?
Д. Гудков
―
…поучаствовать в совместном проекте. Пока он не сказал «нет». Я как раз был у него в программе Навальный-лайф. Мы обсуждали. Что если вы не хотите объединяться в рамках одной политической структуры, давайте поддерживать совместные какие-то проекты. Например, московская городская дума в 19-м году. Мы должны выдвинуть 45 кандидатов, потому что 45 округов. Да, пожалуйста, здесь нету никакого пространства для конкуренции. Здесь всем места хватит. В Санкт-Петербурге разыгрывается полторы тысячи мандатов, там даже кандидатов столько нет. Мы месяц назад приехали и запустили наш политический uber в Петербурге. За месяц у нас уже 220 кандидатов. Почему бы всем ни поддержать этих людей. Это же новые люди в политике. В Москве мы действительно заняли второе место. Посмотрите, на самом деле в тех районах, где наши депутаты, там например капитальный ремонт без их ведома невозможен. Поэтому какая-то уличная акция проходит, людей задерживают. Кто едет в отделение полиции? Наши депутаты. Кто контролирует бюджеты на благоустройство? - наши депутаты. Вот это и есть этот ресурс…
Ю. Кобаладзе
―
Все-таки Собянин мне кажется очень популярен в Москве, также популярен как Путин в стране и бросать ему вызов…
Д. Гудков
―
Это не так. Возвращаясь к президентской кампании. Вообще нельзя сравнивать кампанию 2012 года и кампанию 2018 года. Потому что тогда была волна протестов. Болотная, проспект Сахарова, тогда были сильные протестные настроения. Тогда еще не было Крыма. Тогда не было конфронтации с Западом. Это были другие выборы. Сейчас вообще нет никаких выборов. Вообще опереточные выборы, по сути, превратились в такую коллективную молитву царю. Люди голосовали не за программу, люди голосовали не за идеологию…
Ю. Кобаладзе
―
И вы думаете, вы эту тенденцию сломаете?
Д. Гудков
―
На парламентских выборах не будет Путина. Там будет Володин. На мэрских выборах нет Путина. Там Собянин.
Ю. Кобаладзе
―
Собянин - тоже популярная фигура.
Д. Гудков
―
Нельзя сравнивать с Путиным даже близко. Потому что вокруг Путина выжженное поле. Назовите мне в команде Путина человека номер два. С рейтингом номер два. Кто там такой? Сергей Кужугетович Шойгу? И с каким он рейтингом. 10% по последней социологии.
Ю. Кобаладзе
―
Неважно, Шойгу же не претендует на пост президента.
Д. Гудков
―
Важно. Я говорю, что между номер один и номером два пропасть. Поэтому почему мы выиграли в Москве. Потому что там же не с Путиным было соревнование. Было соревнование с какими-то кандидатами от «Единой России», то же самое на парламентских выборах. Если мы сможем создать сильную инфраструктуру, если мы сможем пригласить разных людей в этот проект, если мы сможем добиться хотя бы несколько региональных успехов, то появляются все шансы. Потому что есть запрос и в обществе в том числе в элитах есть запрос на альтернативу. Я вот могу сказать, встречаясь до сих пор с депутатами Госдумы из разных партий, которые просто, встречая меня, говорят: «Как жалко, что вы не прошли, мы здесь как в казарме просто. Мы здесь обсуждаем борьбу с «Матильдой». Вы бы были, мы хотя бы дискутировали, хотя бы какая-то жизнь была».
К.Мартынов: Нужно создать коалицию политических сил, включая Навального, «Яблоко», «Парнас», «Открытую Россию»
С. Белковский
―
Кто может бороться с Матильдой моей.
Ю. Кобаладзе
―
Есть запрос, Стас?
Д. Гудков
―
Есть запрос. Очевидно.
С. Белковский
―
Разумеется. Конечно. Я хотел сначала прокомментировать важный вопрос, о котором говорил Кирилл Мартынов. О поддержке Путина. И природе этой поддержки и о падении рейтинга оппозиции. В том числе в Москве и Санкт-Петербурге. Где оппозиция и даже близко не показала на президентских выборах тех результатов, которые были в предыдущих электоральных циклах. Это вопрос монархического ритуала. Не предыдущих циклов, а именно в 2012 году, который был все-таки уникальным, достаточно эксклюзивным электоральным циклом. В России существует абсолютная монархия. Де-факто. Воспроизводство этой власти это монархический ритуал. В рамках которого выборы - это референдум о доверии власти, уже сформированный до и помимо выборов. Поэтому любой правитель, независимо от его личных качеств, независимо от того, силен он или слаб, вот Борис Ельцин был очень сильным правителем. Тем не менее, он постоянно испытывал проблемы с легитимностью. Потому что у него всегда были актуальные соперники в реальном времени. Сначала Александр Руцкой, Руслан Хасбулатов в начале его правления, затем скажем Геннадий Зюганов и Александр Лебедь, в конце правления Юрий Лужков и Евгений Примаков. То есть они воспринимались обществом, народом как люди, которые действительно могут прийти к власти. И тем самым нарушался монархический ритуал, который подразумевает эксклюзивность монарха. У него не может быть соперников в реальном времени. Владимир Путин положил конец этой разноголосицы. Но в 2011-12 наступило небольшое отклонение от монархического ритуала, во-первых, потому что возник Дмитрий Медведев, который нагрел свой президентский трон до некоторой системы ожиданий. Что может что-то измениться и может быть Путин не пойдет на второй срок. Во многом триггером выступления на Болотной площади и Проспекте Сахарова была рокировка 24 сентября 2011 года в Гостином дворе. Когда вопреки ожиданиям многих, в том числе таких знаменитых людей Барак Обама, Алексей Кудрин, Анатолий Чубайс и я. Гомер, Мильтон и Паниковский, все же Владимир Путин решил пойти на следующий срок. Кстати, это явилось одним из важных источников финансирования оппозиции.
Ю. Кобаладзе
―
А ты говорил, что не пойдет.
С. Белковский
―
Я считал, что Медведев пойдет. Вместе с Обамой, Кудриным и Чубайсом мы посовещались…
Ю. Кобаладзе
―
Понятно, в хорошей компании.
С. Белковский
―
Да. И это кстати стало одним из важных источников финансирования оппозиции. Потому что я тогда проиграл пари известному оппозиционному политику Алексею Навальному в виде бутылки коньяка Hennessy Paradis, ее рыночная стоимость была достаточна, чтобы Навальный еще провел несколько месяцев...
Ю. Кобаладзе
―
Пару митингов.
С. Белковский
―
Так все случилось. И поэтому когда народ колебался, было непонятно, Путин навсегда, он эксклюзивный или нет. Сейчас этих колебаний не было. Поэтому голосование было за безальтернативного монарха. И уровень голосования, это голосование не за программу Путина, не за его политику…
Д. Гудков
―
А нет программы.
С.Белковский: В России существует абсолютная монархия. Де-факто. Воспроизводство этой власти это монархический ритуал
С. Белковский
―
Не за политику Путина. Очень многих, голосовавших за Путина, его политика категорически не устраивает. Но голосование за легитимность Путина и легитимность Путина 2018 неизмеримо выше, чем Путин 2012. Именно с этим связан провал оппозиционных кандидатов. И рост явки на выборах.
Ю. Кобаладзе
―
Ну и как эту тенденцию сломать. Новая партия, которая создается, она бросит вызов серьезный.
С. Белковский
―
Бросит ли партия вызов, это надо спрашивать у ее основателя.
Ю. Кобаладзе
―
Но ты тоже имеешь какое-то…
С. Белковский
―
…Знаете, у нас еще в штабе Ксении Собчак одной из ключевых фигур в отличие от меня был Антон Вячеславович Красовский, известный представитель российского гей-сообщества. И мы провели с ним исследование соответствующее и решили, что в России 7% геев. И около 3% евреев в широком смысле этого слова.
Ю. Кобаладзе
―
После геев вы на втором месте.
С. Белковский
―
Поэтому консолидация геев и евреев вокруг новой партии, безусловно, гарантирует прохождение электорального…
Ю. Кобаладзе
―
Лучше этот тезис вслух не произносить.
С. Белковский
―
Нет, вслух мы его не произносим. Мы сидим узкой тусовкой. Я надеюсь, я буду очень благодарен нашим уважаемым радиослушателям, чтобы они не рассказали. Они не расскажут никому, я в этом уверен в надежности…
Ю. Кобаладзе
―
Что в журналистском сообществе. Что говорят.
К. Мартынов
―
Сказанное сейчас и Станиславом, мне кажется, работало, если бы у нас, условно говоря, был бы либеральный кандидат и был бы кандидат Путин, который близок к монархии абсолютной, не абсолютной и мы ему присягаем в этом на верность. Но на практике у нас есть ещё другие какие-то кандидаты, которые чего-то набирают более заметное, чем либералы в этот раз. У нас есть почти один процент испорченных бюллетеней и у нас даже есть на троих у этих микро-кандидатов Бабурин, Сурайкин и Титов, у них есть ещё дополнительные полтора процента. То есть иными словами как бы вот эта история о том, что такая среднеазиатская республика, где 99% подходят и говорят, что мы за Крым, это не очень работает. И мне кажется, кажется всё-таки объяснения исчезновения этого либерального электората, его размытия из этих слов не следует. Отдельный вопрос, я не предлагаю сейчас его обсуждать, просто замечу, что довольно странно, если кто-то из нас верит в то, что это был ритуал, связанный с монархическим правлением, то совершенно неясно, зачем нужно было в нём участвовать либеральным кандидатам. Особенно тем, к которым мы можем испытывать симпатию.
Ю. Кобаладзе
―
А что им надо было делать?
К. Мартынов
―
Я не знаю. Это что получается Собчак она фрейлина, что ли в этой ситуации, это странно как-то и даже немного унизительно. Всё-таки 2018 год. Поэтому я не верю в монархию, в данном контексте не стал бы так описывать. Вот и я обещал какую-то критику. Но вот одна линия критики, мне кажется вот какая. Я имею в виду партийного проекта. Собчак к нам приходила, кстати, в отличие от некоторых других кандидатов, за это ей спасибо, она к нам приходила в редакцию и мы с ней устраивали беседу. Я напомнил ей, что был такой лидер либералов России, тоже партии лидер - Анатолий Борисович Чубайс. Это очень сложный человек, я против него ничего плохого сказать не могу. Он отличается чем - его действительно ненавидят десятки миллионов наших сограждан. Кто-то больше, кто-то меньше, но антирейтинг они очень высокий. Это факт. Без каких-то оценок его личности… Собчак по всем опросам и она с этим кстати, не спорит, у неё антирейтинг 90%. Что у нас получается. Вот нам говорят - новая политика, но проходит 15 лет, проходит 20 лет, и мы воспроизводим как будто даже искусственно, как будто навязано - фигуру ненавидимого всем либерала. Вот посмотрите, да, есть вот эти вот люди, которые ну с орденами и которые нам Крым принесли. Мы некоторых из них уже сегодня перечислили. Включая Сергея Кужугетовича. А есть вот эти либералы и нам вновь предлагают выбирать: либо вот эти вот герои Отечества, спасители, патриоты, либо вот ну Ксения Собчак.
Ю. Кобаладзе
―
Ну всё-таки молодёжь, студенчество.
К. Мартынов
―
Антирейтинг, который не оспаривается, мне было бы интересно, я как раз Собчак спрашивал о том, что, может быть, она считает, что у неё на самом деле антирейтинг не такой уж и большой, на самом деле многие ее любят. Но за Собчак проголосовало меньше людей, чем подписчиков в ее Инстаграме. Это наверное о чём-то сейчас говорит. И вот мы с этим антирейтингом выходим и говорим: мы сейчас вам сделаем новую политику не вождистского типа замечательного. С совершенно другими людьми. Мне кажется это ловушка какая-то для всех нас. Я ничего против лично Ксении Анатольевны не имею.
Ю. Кобаладзе
―
Дима, что бы вы ответили?
Д. Гудков
―
Во-первых, если сравнивать нынешние времена с 90-ми, там выбор был большой и безусловно была высокая очень конкуренция. Там было «Яблоко», здесь было СПС, И вообще все даже партийные лидеры, они тогда ну как бы были в расцвете сил. То есть это времена, когда были интересные дебаты между Жириновским и Немцовым и так далее. То есть там был выбор. Совершенно очевидно. То есть сравнивать сложные времена. Это первое. Второе - каждый политик, но, в общем-то, даже должен проиграть один раз потому, что это бесценный актив. Вот я один раз проиграл на выборах в ГД, но я набрал 21% почти в Москве. Я проиграл, но я прекрасно понимаю, насколько это ценный актив и важный опыт. Ксения имеет очень большой потенциал, высокую узнаваемость. Это раз. Второе – она, по крайней мере, готова объединяться с другими и строить партию не вождистского типа. То есть это не будет условно - партия Собчак. Ну не будет такого. Потому что есть ещё Дмитрий Гудков. А есть еще много-много других людей, которые придут в регионах. Поэтому в этой ситуации, мы же не говорим о том, что наша партия выиграет президентские выборы следующие. Мы живем в авторитарной стране. И наша задача, то есть мы должны ставить реальные задачи - это преодолеть пятипроцентный барьер на выборах Государственной Думы. Это абсолютно возможная задача. И вот дальше, если мы ее добиваемся, то совершенно очевидно, имея такую базу в виде фракции в ГД, мы просто будем реально влиять на политическую повестку. Потому что я работал 5 лет в ГД, почему они мне слово-то не давали. Потому что они боялись, что я буду менять повестку. У нас итальянская забастовка когда проходила против закона о митингах, все только и обсуждали наши действия. Наш было шесть депутатов всего. А вот теперь представьте 12 депутатов в ГД. Вот у нас там есть пятиминутки ненависти, как я их называю, когда каждая фракция может говорить всё, что угодно. В течение пяти минут на каждом пленарном заседании. Вот просто представьте. Коммунисты говорят об одном. Жириновский - о другом. «Единая Россия» - про врагов за океаном. И выходит нормальный депутат, который рассказывает про коррупцию в Генпрокуратуре, про войну в Сирии. Всё - сразу другая дискуссия в парламенте. И главное - что это не маргинальные какие-то там крики на улице на каких-то митингах. А это дискуссии в парламенте. Совершенно очевидно, что сразу будет меняться и повестка, и решения и будет совершенно другая политика в стране. И вот там можно будет уже строить политическую силу, которая дальше замахнется на следующий уровень выборов. Есть запросы и в обществе, есть запросы в элитах на такую партию. Есть проблема и в том числе у элит в виде санкций, потому что они все теряют деньги. Необходимо, конечно же, строить такую политическую силу, с которой будут разговаривать, в том числе на Западе.
Д.Гудков: Ксения готова объединяться и строить партию не вождистского типа. Это не будет условно - партия Собчак
Ю. Кобаладзе
―
Я вынужден остановить, поскольку нас ждут новости середины часа.
С. Белковский
―
Я призван, чтобы его остановить. Как сказал Сальери о Моцарте.
Ю. Кобаладзе
―
Да. Новости середины часа. Оставайтесь с нами, мы вернемся в студию через несколько минут.НОВОСТИ
Ю. Кобаладзе
―
Еще раз приветствуем радиослушателей. Это программа «В круге Света», еще раз представляю наших гостей. Это Дмитрий Гудков, политик, создатель новой партии. Станислав Белковский, публицист бывший политолог…
С. Белковский
―
Но будущий губернатор Еврейской АО…
Ю. Кобаладзе
―
Будущий. И Кирилл Мартынов…
К. Мартынов
―
Редактор отдела политики «Новой газеты».
Ю. Кобаладзе
―
Назвал главным редактором, прости меня, хотя Муратов тоже не главный редактор.
Д. Гудков
―
Я бы хотел завершить. Что причин, почему это не получится, можно назвать миллион. Тоже самое я слышал про муниципальную кампанию в Москве: у вас ничего не получится. Просто мы сделали результаты, показали, что можно и в таких условиях выигрывать. Поэтому я прекрасно понимаю, что нельзя выиграть, если ты ничего не делаешь, и появляешься только во время избирательной кампании. Поэтому как раз я, Дмитрий Гудков знаю, что такое партийное строительство. Мы этим будем заниматься уже завтра. Будем строить партийное отделение, будем искать людей, будем формировать и создавать инфраструктуру. У нас есть софт, новые технологии. Я уверен, что просто нет альтернативы у этого пути.
Ю. Кобаладзе
―
Понятно. Прежде чем я дам слово Станиславу Белковскому, его просит. Тут вопрос: спросите про «Яблоко». «Яблоко» с вами или что происходит с «Яблоком»?
Д. Гудков
―
Просто в муниципальной кампании, я уж не знаю какие причины, «Яблоко» отказалось со мной взаимодействовать. Полгода я даже не мог встретиться с Григорием Алексеевичем Явлинским.
Ю. Кобаладзе
―
Но это с тобой, а новая партия…
Д. Гудков
―
Я считаю всех союзниками. У меня нет никаких обид ни на кого. Мы будем взаимодействовать, будем предлагать участие в совместных проектах. Я по-прежнему считаю Явлинского и всех моих знакомых сторонников партии «Яблоко» своим союзниками. Безусловно.
Ю. Кобаладзе
―
Понятно. Стас, прежде чем я дам тебе слово, вопрос такой. Может ты его прокомментируешь. «Добрый вечер. Все структуры государства жестко контролируются. Механизм выборов контролируется и не работает. Верхушка накопила огромные ресурсы и пришла к власти не для того, чтобы уйти. Почему думаете, что вам позволят через выборы подойти к смене руководства страной?», - спрашивает Владислав.
С. Белковский
―
Это меня спрашивают?
Ю. Кобаладзе
―
И тебя в том числе.
С. Белковский
―
Я не руководство страной, а в масштабе Еврейской АО… Но дело в том, что у меня разветвленные связи в спецслужбах. И в частности один их моих покровителей, людей, на чью лояльность я рассчитываю, генерал-майор разведки Юрий Георгиевич Кобаладзе.
Ю. Кобаладзе
―
Бывший.
С. Белковский
―
Бывших генералов не бывает. Что касается федеральной власти, я бы например, если бы я сочинял опрос для сайта «Эхо Москвы», я поставил бы вопрос так: кого бы вы предпочли видеть преемником Владимира Путина. Дмитрия Анатольевича Медведева, который является традиционным и избитым в морально-психологическом смысле преемником или Ксению Анатольевну Собчак. Я хотя далеко не на главных ролях был в штабе Ксении Собчак, но я поддерживал самою идею ее выдвижения в президенты с 2012 года. И уже примкнул к ее команде, когда она была практически сформирована осенью 2017 года. Потому что я считаю, что на самом деле она может быть преемником Владимира Путина. Это не шутка. Давайте сформулируем критерий отбора преемников. Во-первых, это должен быть человек, который пользуется личным доверием Владимира Путина. Ксения Собчак отвечает этому критерию, точно также как и Дмитрий Медведев. Но в отличие от Дмитрия Медведева она человек сильный, волевой и уж явно не воспринимающийся марионеткой. И человек, который действительно исповедует те взгляды, которые излагались ею в ходе кампании. При этом она полностью отдавала себе отчет в том, что многие из этих взглядов непопулярны. Но запрос, вот, Юрий Георгиевич вы спрашивали как мой покровитель в прошлый раз: каков запрос на оппозицию. Запрос не столько политический в традиционном смысле слова «политика», сколько этический и эстетический. И важнейший компонент этого запроса – это требование новой серьёзности и новой искренности. Все, что сказано, должно быть сказано серьезно, из моих уст это звучит особенно пикантно, я понимаю, но тем не менее. Потому что нет ничего более серьезного чем… когда сам субъект высказывания не понимает, говорит он серьезно или нет. И искренность означает, что даже если ты говоришь то, что не нравится аудитории, ты все равно должен говорить именно это. А не подстраиваться под аудиторию. У тебя должны быть конкретные ответы на многие вопросы. Пусть сегодня это не так, всё равно стратегически победить можно только при осмысленном формировании своих приоритетов такими, какими они являются на самом деле. Когда Уинстона Черчилля 10 марта 1940 года утверждали в парламенте Великобритании на пост премьер-министра, сказал ли он, что Великобританию ждет мир, благополучие и процветание. Нет, он сказал, что нас ждет затяжная война с мировой тиранией. Я не обещаю вам ничего, я не помню дословно эту цитату…
Ю. Кобаладзе
―
Я бы не проводил параллели, тогда в Англии все понимали…
С. Белковский
―
Не все.
Ю. Кобаладзе
―
Но многие понимали…
С. Белковский
―
Половина британской элиты, если не две трети были за мир с Гитлером. И против позиции Черчилля. Никто ничего не понимал, включая короля Эдуарда VIII, отрекшегося от престола, в том числе и по этой причине. Потому что он был за Гитлера. И короля Георга VI, чья позиция была весьма половинчатой в этом вопросе. В отношении с Гитлером. Черчилль сказал, что я не обещаю вам ничего, кроме крови, пота, труда и слез. Тяжелого труда и слез. И это надо сказать. Потому что любое искреннее высказывание стратегически выигрывает. Что касается антирейтинга, как говорил мой учитель известный украинский политолог Дмитрий Игнатьевич Выдрин: ты, прежде чем создать себе рейтинг, заработай сначала антирейтинг. Возьмем к примеру Юлию Владимировну Тимошенко, известного украинского политика. У нее тоже был гигантский антирейтинг в конце 90-х годов, когда она вошла в политику как «газовая принцесса» и политический экономический партнер весьма одиозного бывшего премьер-министра этой страны Павла Лазаренко. В 2002 году уже без Лазаренко она получила небольшой, но позитивный результат на парламентских выборах. У нее была самая маленькая фракция в парламенте. Но все-таки была. В 2007 году через 5 лет она выиграла парламентские выборы и стала премьер-министром. И со всем своим стартовым антирейтингом и «газовой принцессой».
Ю. Кобаладзе
―
Кирилл, вас убеждает такая аргументация
С. Белковский
―
Поэтому весь вопрос в политическом потенциале. Готовности и стремлении идти до конца, что у К. А. Собчак, на мой взгляд, наблюдается.
Ю. Кобаладзе
―
Понятно.
К. Мартынов
―
Любая аналогия имеет какой-то ограниченный смысл, конечно, но моя аналогия тоже была в этом смысле с Чубайсом весьма ограниченной. Но у российских очень условно либералов есть определённая репутация и рейтинг. Как-то так получается, что у нас либералы почти всегда какие-то люди, которые массовому избирателю кажутся весьма неприятными. Я хотел, вот Станислав упомянул слово «эстетика», я хотел эту линию развить дальше. Вот посмотрите, вот у нас за несколько дней за 3 дня перед выборами у нас презентация новой партии. Название хорошее, многообещающее, что, по крайней мере, мы в болоте не умрём. Концертный зал красивый, люди симпатичные, много молодёжи. Вот в это время что мы имеем - мы имеем людей, которые сидят в спецприемниках, людей, которым не дают зарегистрироваться ни на каких выборах. Людей, которым не дают создавать никакие партии. И вот выборы заканчиваются, мы сразу получаем сегодняшние новости - 9 лет для Юрия Дмитриева просит прокуратура. Ну и значит, проснулся Роскомнадзор, Верховный суд. У нас теперь ещё и мессенджер Telegram. Последний регион свободы в Интернете тоже будет блокироваться. И здесь вот есть определенный разрыв эстетический. То есть я понимаю, что политику наверно надо быть оптимистом и, наверное, политик должен говорить на языке перспектив, радости и надежды. Но если бы у нас не было бы определённой оппозиционной предыстории в последние годы, связанной в с фигурой Навального и с его сторонниками и с людьми, которые находятся под очень жестким прессингом, то это было бы очень, ну то есть мы бы все записались бы в «Партию перемен» и здесь вопросов не было. Или, по крайней мере, не имели каких-то сомнений, надо ли ей симпатизировать без всяких оговорок. Но у нас ситуация такая, что у нас оппозиция какая-никакая, способная мобилизовать улицу. Абсолютно вытянутое отовсюду из всех институтов представительство. Несколько раз Дмитрий сказал слово «партия невождистского типа», ну, наверное, я тоже сам этим термином пользуюсь. И понятно, если договаривать, то это партия без Навального по большому счёту. Нет, не так. Не партия без Навального. Не тот тип политической организации, который предлагает Навальный, при этом, не будучи нигде зарегистрирован. Но всё-таки есть определённая в нынешнем политическом таком сленге связка между Навальным и вождизмом.
Д. Гудков
―
Сейчас поясню. Во-первых, невождистская – это значит, что это не партия имени Собчак или не партия имени Гудкова. То есть у нас будет коллегиальное принятие решений. Главное, что я вкладывал в это понятие. Это первое. Второе - мне кажется всё-таки вот этот аргумент, немножко притянутый за уши. Потому что я тоже помню, когда я был в думе, мне говорили, что вот ты там сидишь в ГД, а люди сидят в СИЗО. Что, я должен был, мы должны были проводить партию где-то за решеткой в каких-то сложных и тяжёлых условиях. Мы должны людям дать надежду. Потому что сегодня реально, почему у нас ничего не получается – потому что люди не верят. Я хочу вернуться к муниципальной кампании московской. До сих пор люди подходят на улице говорят: «Дмитрий, вам спасибо большое за муниципальную кампанию. Мы впервые в жизни проголосовали за тех, кто победил». Поэтому людям надо давать надежду. А для этого ты должен верить. И вот эта новая искренность и на неё действительно есть запрос, потому что лучше сказать искренне непопулярную вещь, в которую ты веришь, понимаешь, что она непопулярная, может быть не понравится. Чем соврать. Я это вот могу сказать, я прочувствовал на своей избирательной кампании в 2016-м году. Я встречал разных людей, я честно говорил, что моя позиция по Крыму такая. Моя позиция по эскалации с Западом такая. И на самом деле люди слышат и голосуют за искренность. Поэтому мне кажется, что как раз за этим и есть будущее. Потому что общественное мнение в России может поменяться очень быстро.
К.Мартынов: За Собчак проголосовало меньше людей, чем подписчиков в ее Instagram. Это наверное о чём-то сейчас говорит
К. Мартынов
―
Так становится понятнее, действительно эти слова звучат правильно и симпатично. У нас довольно сложная динамика, сложная предыстория того момента политического, в котором мы оказались. Вот мне как-то из истории, из учебников по политологии известно, что в какой-то момент времени, когда авторитаризм нарастает может быть только одна оппозиция. Она выступает вообще под моральными лозунгами. У неё даже какие угодно могут быть политические взгляды. Она просто говорит: мы против этой власти, потому что это дальше невыносимо. И я абсолютно ни в коем случае не активист Навального, сколько себя помню, я всё время его критикую, но у меня есть скорее интуиция, что сегодня фактически есть игра Кремль-Навальный. Это игра более-менее такая бинарная. Ну, то есть вот как бы жесткий авторитаризм и те люди, которые готовы ему сопротивляться. И выстроить какую-то третью игру, которая была бы ни тем, ни другим достаточно сложно. И здесь возникает та проблема, опять же я Собчак спрашивал, когда она у нас была в редакции. Когда она начала кампанию свою очень скоротечную, кстати, в отличие от Навального, она сразу сказала, что я понимаю, что меня используют, но я их тоже стараюсь использовать. И весь вопрос в том, кто кого будет использовать больше. Но сейчас мне кажется из этой конфигурации той динамики политического момента, в котором мы оказались, условно говоря, Дмитрий, без обид, вы полезные либералы сейчас. Вот есть злые радикалы опасные, а вы может быть не сейчас еще не в вашей нынешней ситуации, но вы будете баллотироваться, попадете вы в думу, вы будете говорить там замечательные вещи.
Д. Гудков
―
Когда я был в думе, я тоже был полезным либералом?
К. Мартынов
―
Нет.
Д. Гудков
―
А в чем разница?
К. Мартынов
―
Разница в динамике. Когда вы были в думе, была другая страна, не было этого разделения на авторитарную систему абсолютно замкнутую гомогенную. Потому что вас выдавливали…
Ю. Кобаладзе
―
Кирилл, понятна ваша позиция.
Д. Гудков
―
Я не понимаю, что изменилось с сентября. Когда была точно такая же страна, но мы провели депутатов муниципальных. 267 человек, мы победили, мы продемонстрировали, что даже в таких условиях побеждать можно. Я считаю, что не надо так сгущать краски. Не все вот так, мир не черно-белый. Не все так печально. Не надо расстраиваться. Коллективная молитва царю прошла, а дальше начинается жизнь. Посмотрите на улицу на самом деле, сколько много людей, особенно представителей нового поколения, которые хотят добиться нормального транзита от авторитаризма к демократии.
Ю. Кобаладзе
―
Так, публицист.
С. Белковский
―
Понимаете, и Алексей Анатольевич Навальный, Кирилл, был полезным либералом неоднократно в своей жизни. По вашей терминологии и классификации. Он же был членом совета директоров Аэрофлота. И что вы думаете, я сейчас буду рвать на груди последнюю рубашку и говорить, что это было прислуживание Кремлю. Нет, я так не буду говорить. Я совершенно не упрекаю его за это. Мы прекрасно понимаем, что это не могло быть без санкции администрации президента и личного ее тогдашнего руководителя Сергея Борисовича Иванова. Он был кандидатом в мэры Москвы, он участвовал в выборах с предопределенным результатом и победителем. По согласованию с администрацией президента и мэрией Москвы. Мы же не наивные мальчики настолько, чтобы этого не понимать. И его выпускали из тюрьмы после пятилетнего приговора, инициированного Следственным комитетом. Несправедливого приговора, абсолютно согласен. Мы сейчас не об этом. И давали подписи ему муниципальных депутатов от «Единой России» и он играл эту роль. Поэтому я считаю, что у Алексея Анатольевича нет моральных оснований и с позиции Алексея Анатольевича нет моральных оснований критиковать любого другого российского политика за то, что он может принимать от Кремля какие-то возможности для самореализации в политике. Здесь Ксения Собчак абсолютно права. Когда, условно говоря, штандартенфюрер Штирлиц является патриотом Советского Союза и Рейха одновременно. По-другому не бывает.
Ю. Кобаладзе
―
Это о чем?
С. Белковский
―
Это ни о чем. Это я просто послал тебе привет как ветерану разведки. Причем легальный в отличие от Штирлица. И понимаете, Ксения Собчак действительно может быть мостом между настоящим и будущем. А что касается вождизма, я не буду сейчас занимать эфирное время, которое истекает, я отсылаю всех к своей статье от сентября 2013 года – «Лучше Путин, чем Навальный». Я считаю, после того как два срока отработаю честно на посту губернатора Еврейской автономной области, я завершу свой проект по строительству своей личной резиденции в престижном районе Москвы, в лесном массиве я строю резиденцию. Площадь этой резиденции два с половиной квадратных метра. Это на Востряковском кладбище. Где я и завершу свое служение родине. И, Кирилл, когда вы при президенте Навальном отсидите пять лет строгого режима за несогласие с вождем, уж я вас уверяю, что это гораздо более жесткий человек, чем Владимир Владимирович Путин. Я вас просто уверяю. Вы даже по реакции его фан-клуба увидите, что он не потерпит никакого инакомыслия. Ни малейшего. Тем более его будет поддерживать либеральная общественность с самого начала. Он же не кагэбэшник, а борец за свободу. Ему будет прощаться все в первые несколько лет. И всякий, кто выступит против Навального, будет однозначно негодяем.
Ю. Кобаладзе
―
Ну, это мы можем так размышлять.
С. Белковский
―
Тогда приходите, пожалуйста, в мою личную резиденцию в престижном районе Москвы и поставьте рюмочку водочки.
Ю. Кобаладзе
―
Хорошо.
С. Белковский
―
С этими словами: ты был прав, старик.
Ю. Кобаладзе
―
Мы тебе обещаем.
Д. Гудков
―
Я хотел добавить, как раз помню эфир Сергея Пархоменко, который говорил, что в принципе, если руководствоваться этой логикой про полезных либералов или про агентов Кремля, в принципе тогда мы здесь все полезные кому-то либералы или агенты Кремля. Мы же прекрасно понимаем, что если наша власть захочет уничтожить «Эхо Москвы», «Новую газету», «Партию перемен», телеканал «Дождь», кого угодно – это будет сделано немедленно завтра. Значит, пока есть некое пространство, где мы можем как-то себя проявить. Но только если мы, грубо говоря, получаем какой-то коридор возможностей, можно использовать этот коридор возможностей также как это делает «Раша тудей», а можно так, как делает «Эхо Москвы». Можно говорить правду, можно врать. Можно отстаивать те ценности, которые для нас важны. А можно идти извините лизать одно место нынешней власти. Поэтому это важно - как мы этой возможностью воспользуемся. И совершенно очевидно, что если захотят уничтожить партию - да уничтожат завтра. Но надо в любом случае что-то делать и пробовать.Ю. Кобаладзе
―
Кирилл, я правильно вас понимаю, что вы считаете, что всё равно с Навальным надо договариваться, иначе это будет…
К. Мартынов
―
Я, честно говоря, не вижу перспектив…
Д. Гудков
―
Мы-то не против.
К. Мартынов
―
Я согласен с такой постановкой вопроса. Я при этом не очень понимаю, как действительно можно с ним договариваться. Понятно, что действительно договариваться с Навальным это принять условия капитуляции, насколько я себе это представляю. Но вот если вернуться к тому каскаду метафор, которые Станислав предлагал, то фактически он мне предлагает выбор между очередным преемником Владимира Владимировича, это ваши слова. И пятью годами при тиране Навальном. Я кстати не уверен, что лучше. Вот как бы стратегически.
С. Белковский
―
Это ваш выбор.
К. Мартынов
―
Может быть гражданская какая-то честность, а здесь я согласен, если действительно эту логику расширительно трактовать, мы все полезные либералы. Это касается и «Эха», и «Дождя», и «Новой газеты», действительно есть такая проблема. Но есть один нюанс. Дело в том, что вот есть коридоры возможностей, которые у кого-то открываются, а перед кем-то закрываются или сужаются. И здесь мы видим, как бы в этот конкретный данный момент попытка оттеснить на периферию российской политики Навального одновременно совпадает с открытием «Партии перемен». Я, упаси Бог, никого не обвиняю в том, что вы это специально делаете. Просто вот так, что называется, совпадает.
Д. Гудков
―
Ксения Собчак после выборов первым делом поехала на программу Навальный-лайф и предложила сотрудничество. Потом был я…
С. Белковский
―
Вначале был вечер, потом…
Д. Гудков
―
Будут какие-то выборы, когда нужно будет выдвигать наблюдателей. Давать им аккредитацию. Пожалуйста. Мы готовы помогать и совместно с Алексеем Навальным в этом участвовать. Кстати, я с ним проект «Наблюдение» в Москве делал вместе. Дальше есть же много активистов, которых нужно выдвигать кандидатами на разных уровнях. В депутаты в регионах. Мы готовы будем это делать. Если нужны будут какие-то депутатские запросы в случае, если у нас появятся такие возможности. Но я это всегда делал, я к Алексею ездил в суд в Киров два раза, будучи депутатом. Геннадий Гудков ещё два раза ездил, я делал для них все депутатские запросы. Я готов работать и считаю его союзником.
Ю. Кобаладзе
―
Дима, понятна позиция. Но то, что говорит Кирилл, что у Навального уже самостоятельная сформировавшаяся сила, которая не хочет себя растворять ни в каком сотрудничестве. Потому что он теряет тогда…
К. Мартынов
―
Я все-таки напомнил бы еще один сюжет. Когда Собчак приехала, действительно было тебе самое яркое событие этой кампании. Но выглядело это очень двусмысленно. Многим Навальный не понравился, многим не понравилось как вопрос поставила Собчак. Потому что если она так хотела бы сотрудничать, а чего же она тогда с президентских выборов не снялась. Ну как бы в знак солидарности.
С. Белковский
―
Потому что она хочет быть президентом сама.
К. Мартынов
―
Тогда это действительно вопрос о том, какая у нас оппозиция правильная, вот если так вопрос ставить, один хочет быть президентом, условным президентом и вторым условным президентом. И здесь нет поводов договариваться…
Д. Гудков
―
Нет, есть поводы договариваться.
С. Белковский
―
Это же не борьба личностей, а борьба платформ. Все-таки это некая система ценностей. Не так ли.
К. Мартынов
―
Какая у нас борьба платформ.
С. Белковский
―
Вокруг определенной системы ценностей можно объединиться, даже если не ты будешь президентом, а кто-то другой.
Д. Гудков
―
Есть возможность сотрудничества, необязательно всем вступать в одну партию. Я уже говорил, надо помогать людям участвовать в выборах. Надо их поддерживать всем вместе. Вот как мы это сделали в Москве, также надо делать в Питере, в других городах. Тогда у нас появится база поддержки в регионах, это будет настоящая партия, которая будет строиться снизу.
Ю. Кобаладзе
―
Но то, что говорит Кирилл, как бы оценивая Навального, он считает, что он та единственная оппозиция реальная, которая выдвигает реальные лозунги и за любое сотрудничество…
К. Мартынов
―
Никогда бы не подумал, что я до такого доживу. До того, что так можно резюмировать мои слова.
С. Белковский
―
Сама концепция единственности и безальтернативности это проекция Путина на оппозиционную деятельность. Это создание молодого Путина и молодой Путин вместо старого мне лично как избирателю и гражданину этой страны не нужен.
К. Мартынов
―
Никому не хочется сидеть в спецприемнике, поэтому можно пойти в концертный зал. Ну, как бы выбор в конечном итоге эстетически как выглядит.
Д. Гудков
―
Это не мы так перед выбором ставим российское общество.
К. Мартынов
―
Не вы да, но как бы функция такая получается.
Д. Гудков
―
Функция чего?
К. Мартынов
―
Функция того, когда ещё раз, у одних открываются двери, а у других закрываются.
Д. Гудков
―
Дмитрий Гудков и на улицу ходил, и на всех митингах участвовал во всех несанкционированных митингах… И депутатские запросы…
С. Белковский
―
Телекомпанию НТВ у Гусинского отняли, а «Новую газету» у вас не отняли. И поэтому вы кругом виноваты.
К. Мартынов
―
Я согласен, просто единственная в чём проблема - в том, что в политике в отличие от медиарынка существует какая-то единая структура.
Ю. Кобаладзе
―
Дорогие друзья, к сожалению, мы приближаемся к завершению нашего разговора. Спасибо вам большое. По-моему, было очень интересно. Мне, по крайней мере. Я еще раз хочу представить гостей. Это Дмитрий Гудков, политик и создатель новой партии. Станислав Белковский, ветеран вообще политологии и публицист. И Кирилл Мартынов, который был сегодня, я ему благодарен за то, что он как бы вам оппонировал. Все-таки не получилось такой идиллии.
С. Белковский
―
Я хотел, используя последние секунды сказать, что как губернатор Еврейской АО я, безусловно…
Ю. Кобаладзе
―
Спасибо большое. Всё, нас выгоняют из студии.