Евгений Ройзман - В круге СВЕТА - 2017-10-10
10.10.2017
С. Сорокина
―
Здравствуйте. Это программа «В круге Света». И вот так получилось, что вчера вечером я прилетела из Екатеринбурга, где была по делам. И вот сегодня здесь оказался в Москве мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман. И мы с ним встретились именно в студии «Эхо Москвы». Здравствуйте, Евгений.
Е. Ройзман
―
Светлана, здравствуйте.
С. Сорокина
―
Ну что же. Давайте сразу начнем, много вопросов и призываю присылать свои sms. Напоминаю телефон +7-985-970-45-45. А начнем, пожалуй, вот с чего. В субботу я была как раз в Екатеринбурге, но не могла по работе уйти соответственно, во многих городах России прошли митинги сторонников Алексея Навального. В Екатеринбурге тоже был митинг, по-моему, около тысячи человек вышли на площадь. Знаю уже, что Евгений Ройзман тоже был на митинге. Что прошли там задержания. Вот что хотела узнать. Это послевкусие. Во-первых, что с людьми, которых задержали. А, во-вторых, собственных ощущений ваших о том, что там происходило.
Е. Ройзман
―
Действительно у нас достаточно серьезный митинг был. Там попытались этот митинг снивелировать провокаторами, которые там махали флагами «За свободу Каталонии». Вообще я считаю, что в России те, кто за этими провокаторами стоит, я бы их, конечно, предостерег, здесь не имеет смысла качать никакую тему сепаратизма, потому что – ну потому.
С. Сорокина
―
Потому что потому.
Е. Ройзман
―
Потому что, имея, не буду называть просто, чтобы не подливать керосина в этот костер, то есть я бы здесь тему сепаратизма очень осторожненько, лучше бы ее не трогал. Это первое. Второе. На митинге были нормальные люди. То есть хорошие думающие серьезные люди. А я встретил маму Лени Волкова Сусанну Борисовну, она известный очень преподаватель. Ее любят в городе. Ну и Леня тоже непростой. Леня был кандидат наук очень молодой в свое время математик. И совсем школьников не было, хотя среди задержанных какой-то 13-летний парень оказался. У нас задержали, в автозаке в какой-то момент по подсчетам людей было 24 человека, но официально прозвучало 14. Их всех увезли в райотдел, и из-за того, что их увезли в райотдел, в райотдел пошло, наверное, человек 300 минимум. Через город в райотдел и пока шли, конечно же, кричали свои кричалки на весь город на протяжении всего маршрута. Вообще полиция реагировала на кричалки, как я увидел. Только жесткая кричалка – сразу выбегают, хватают, там в одном случае совсем уже погорячились, парню при задержании кадык передавили. Когда выхватывали его. Еле откачали. Но я должен сказать, что у нас отпустили всех.
С. Сорокина
―
Уже отпустили.
Е. Ройзман
―
Вечером того дня уже отпустили всех. И у нас главному организатору координатору штаба Навального выписали 40 часов общественных работ, но пока приговор в силу не вступил. Его обжалуют.
С. Сорокина
―
А так ни штрафов, ничего.
Е. Ройзман
―
Пока более-менее все так. Но это Екатеринбург. У нас раньше и задержаний-то не было. Но обстановка накаляется…
С. Сорокина
―
Ваше присутствие тоже никак не…
Е. Ройзман
―
Я думаю, что все равно как-то работает. Я лишний раз, я не люблю ходить на митинги. Но есть ситуации, когда я считаю, что надо задекларировать позицию, надо появиться.
С. Сорокина
―
А почему, кстати, не был разрешен этот митинг?
Е. Ройзман
―
Если честно, я не знаю. Это не митинг, это на самом деле организация как пикет. Я считаю, носит уведомительный характер. Вообще никаких проблем я не вижу. Мало того, чисто с технологической точки зрения если бы его просто разрешили, люди бы собрались, подняли бы свои плакаты, сказали бы то, что хотят сказать, и разошлись. А из-за того, что его начали душить, разгонять, мешать, и всячески препятствовать, появились сотни публикаций на эту тему, сотни репортажей. Я только про Екатеринбург говорю. В результате еще раз прошли через весь город с кричалками, мало того, еще расстались со взаимной ненавистью. То есть это огромный минус и вот лучше это было не трогать, и оно бы было нормально все.
С. Сорокина
―
Евгений, а разве не в мэрию подаются заявки на проведение?
Е. Ройзман
―
Сейчас нет. У нас забрали эти полномочия. Сейчас подают в регион, мэрия с этим, кстати, всегда справлялась. Но это Екатеринбург, это особенный город.
С. Сорокина
―
Из вашего высказывания: Леонид Волков сидит ни за что, Навальный сидит ни за что. Этот пост про принца Лимона это об этом?
Е. Ройзман
―
Слушайте, на самом деле меня поразила история с Незнайкой. Вообще Носов, конечно, писатель, опередивший свое время. Эта трилогия. «Незнайка и его друзья», там в Цветочном городе, в Солнечном городе и «Незнайка на Луне». Это очень мощная трилогия и она актуальна всегда. И там эпизод, когда ему коротышки рассказывают о том, кто такая полиция. И они говорят, вот полиция это настоящие бандиты. И вдруг прошла информация, что в Краснодаре человека, который сделал пост, заскринил и поставил эту страничку с картинкой, где эти лунные полицейские тащат Незнайку, его вызвали в центр «Э».
С. Сорокина
―
Вообще какая-то бредовая история.
Е. Ройзман
―
Да, как-то диковато это все выглядит.
С. Сорокина
―
Очень.
Е. Ройзман
―
Следующим, конечно, должно быть «Чиполлино», потому что Чиполлино гораздо жестче.
С. Сорокина
―
В тюрьме сидит.
Е. Ройзман
―
Я вдруг вспомнил историю, я пришел к дочке в школу и у них играют спектакль. Я стою у дверей, было несколько лет назад, а там ситуация, где Чиполлино приходит к своему отцу в тюрьму. И его там престарелый отец и Чиполлино говорит: папа, что ты такого сделал, что тебя держат в тюрьме.
С. Сорокина
―
Вместе с этими…
Е. Ройзман
―
С разбойниками, бандитами, с ворами. Он говорит: что ты, Чиполлино, в тюрьме сидят порядочные люди. Он говорит: а почему же порядочные люди сидят в тюрьме. – А потому что принц Лимон не любит порядочных людей. И конечно сейчас в нынешнем контексте это звучит…
С. Сорокина
―
Звучит вполне политически.
Е. Ройзман
―
Ну конечно.
С. Сорокина
―
Еще из свежих впечатлений от Екатеринбурга. Тоже вовсю плитку кладут в центре.
Е. Ройзман
―
Ну слушайте, у нас будет чемпионат мира. У нас таких денег нет, чтобы класть плитку…
С. Сорокина
―
Поэтому по улице Ленина только.
Е. Ройзман
―
Как у вас. Надо понимать, я хочу сказать, кто москвичи слушает, чтобы понимали разницу. В Москве 188 млрд. в год на благоустройство. У Екатеринбурга территория всего в два раза меньше, но у нас 2,4 млрд. на благоустройство. То есть надо понимать, что в Москве те деньги, которые выделяются на благоустройство Москвы, это в разы больше, чем по всей стране выделяется на благоустройство. Просто чтобы иллюзий не было.
С. Сорокина
―
Это правда.
Е. Ройзман
―
Поэтому у нас плитку стараются класть надолго, потому что возможностей перекладывать у нас нет. Но у нас будет чемпионат мира по футболу и поэтому там гостевые маршруты, центральная улица.
С. Сорокина
―
Я по центральной поскольку ходила, видела.
Е. Ройзман
―
Но согласитесь, что город чистый, хороший европейский.
С. Сорокина
―
Да нет, я вообще Екатеринбург люблю.
Е. Ройзман
―
Мне очень приятно, говорите еще.
С. Сорокина
―
Скажу, скажу. По-моему, сегодня утром заседание было у вас. Где вы выступили против такого запроса городского о том, что область должна выделить Екатеринбургу субсидию и на проектирование второй ветки метро. Не поняла, почему.
Е. Ройзман
―
Нет, не поняли. Я выступил не против, я как раз сейчас этим занимаюсь в полную силу. На нас вышла очень мощная компания Метрогипротранс. То есть компания старейшая в России. И они в свое время в Свердловске начинали метро строить. Они вышли на меня с предложением поучаствовать, привезли китайцев. Причем китайцы компания, которая одна из сильнейших в мире, которая пользуется правительственными деньгами. И привезли директора миланского метрополитена. Который мало того, что директор метрополитена, в котором более 100 станций в отличие от нас. У нас совсем немного. И он создавал инфраструктуру под Экспо-2015 в Милане. И мы подписали меморандум о совместных действиях. И уже у нас прошла первая рабочая группа. Проблема заключается в следующем. Все знают, где взять деньги, никаких проблем. Китайцы могут со своими деньгами зайти, у них правительственные деньги. А мы можем привлечь кредиты. Не вопрос. Под строительство метро. Задача одна – понять, как инвестору будут возвращаться эти деньги. Мы же не можем сейчас это сделать и повесить на горожан долг, минимум там вопрос 100 млрд. на сегодняшний день. Мы же не можем этого сделать. Когда бюджет города 30 с небольшим млрд. три бюджета вот так повесить.
С. Сорокина
―
Так, а почему не попросить у области?
Е. Ройзман
―
Поэтому мы сейчас ищем все варианты, и, в конце концов, попытаемся что-то найти. И мы сейчас этим заняты. И наша задача – чтобы продолжалось проектирование метро, чтобы эти работы продолжались, чтобы не останавливались. Но я думаю, что у нас все получится. Потому что Метрогипротранс сейчас будут заключать соглашение с Уралгипротрансом, я думаю, что у нас получится. Поэтому я просто боюсь спугнуть. Все нормально идет.
С. Сорокина
―
А что за история, которую я услышала, находясь в Екатеринбурге. О том, что есть некое намерение построить церковь на воде. Причем на пруду, чуть ли ни единственное место отдыха.
Е. Ройзман
―
Слушайте, это очень серьезная история. Это история расколола город. То есть очень серьезные страсти по этому поводу. Но я сейчас, немножко забегая вперед, могу сказать, что, похоже, уже договорились, что церковь будет ставить не на пруду, а на другом берегу. Там есть территория, то есть будет сделано то, что никак не испортит городской пруд, не нарушит городской пейзаж. И вот дай бог, чтобы все получилось. Но так обострились отношения между горожанами.
С. Сорокина
―
Но, честно говоря, действительно странно, есть пруд, возле которого любят отдыхать горожане. Чуть ли ни единственное водное пространство в городе.
Е. Ройзман
―
Единственное.
С. Сорокина
―
Даже единственное и вдруг хотят сделать насыпи, поставить, понимаешь ли, на Нерли такое сделать.
Е. Ройзман
―
Я тоже надеюсь, что этого не произойдет.
С. Сорокина
―
Там, по-моему, горожане выходили, окружали пруд.
Е. Ройзман
―
Да, брались за руки и так далее. А у меня своя ситуация, я знаю тех, кто собирается строить, тех, кто протестует против этого. И моя задача – чтобы оно как-то к всеобщему удовольствию и с уважением друг к другу эта ситуация в конце концов разрешилась. Чтобы потом потомки не ходили по пруду и не крутили нам пальцами у виска, нас вспоминая. Я надеюсь, что все люди разумные, это Екатеринбург и как-то эту ситуацию…
С. Сорокина
―
А чья была идея? Одного из ваших олигархов.
Е. Ройзман
―
Ну не одного. То есть там несколько человек, причем это парень, который сам по себе человек достойный, который много сделал доброго. Но уже хотя бы то, что он на протяжении 25 лет, четверть века, никому не говоря, кормит по полторы тысячи человек в день. То есть в принципе у него такие заслуги перед городом есть.
С. Сорокина
―
Тем не менее, знаете, что меня порадовало. Что все-таки Екатеринбург город какой-то неравнодушный. Есть реакция на какие-то явления, события. Вот мне нравится.
Е. Ройзман
―
Я люблю Екатеринбург, Екатеринбург действительно хороший город. Екатеринбург абсолютно европейский город, и надо понимать, что это родина русской технической интеллигенции. Эта прослойка очень высока. И студенческая прослойка большая. Много молодежи. И, Светлана, я хочу сказать одну вещь. Я очень много работаю с детьми, со студентами. Я хочу сказать, что молодые растут хорошие. Я думаю, что в первую очередь они обязаны тому, что не читают газеты, не смотрят телевизор. В первую очередь. Но у нас просто принято к детям бережно относиться. И они растут более свободные. Конечно, они растут лучше, чем были мы. У меня одна своя тревога. Я попал в ситуацию одну, я читал лекцию в очень хорошей школе, в одной из лучших школ. Естественно, как человек, который любит свою страну, я заканчивал лекцию такими словами: послушайте, это Россия, надо понимать, наша страна такая, все, что сам не сделаешь, за тебя не сделает никто. И от нас зависит, как будет выглядеть наша страна. Это наша родина. Другой родины у нас не будет. Мы же не собираемся отсюда уезжать. И вдруг - тынц, провалился и смотрю на них. И понимаю, что они собираются уезжать.
С. Сорокина
―
Ай-ай-ай.
Е. Ройзман
―
Поскольку мы люди свободные, я им ничего сказать не могу. Но я надеюсь, что если они куда-то уедут, получат образование, они потом с этим багажом вернутся в Россию, в свой город. И все, чему научатся, попытаются применить у нас. Меня в свое время поразил Назарбаев, у них правило в Казахстане было, каждый год 3 тысячи молодых казахов за государственный счет уезжали учиться в лучшие университеты мира, и в контракте было только одно правило: по возращению они работают в Казахстане.
С. Сорокина
―
А если не возвращаются, то должны компенсировать затраты.
Е. Ройзман
―
И я, если честно, конечно, я позавидовал. Потому что где для Казахстана три тысячи, для нас было бы минимум 30 тысяч и представляете, эти люди могли бы переформатировать пространство. Потому что все равно двигать будут молодые. Как у Окуджавы: стойте справа, проходите слева.
С. Сорокина
―
Те, что справа – стоят, стоят, стоят; те, что слева – идут. Несколько вопросов из sms, Виктор из Москвы: «Насколько реально мэр Екатеринбурга определяет жизнь в городе». Он спрашивает и про возможность запретить или разрешить митинг. Виктор, мы уже поговорили об этом. Но вот собственно, про жизнь в Екатеринбурге. Можете ли вы как-то распоряжаться бюджетом и так далее.
Е. Ройзман
―
Слушайте, скажу честно, я бюджетом не могу распоряжаться.
С. Сорокина
―
Это сити-менеджер.
Е. Ройзман
―
Ну и, слава богу, что не могу распоряжаться. Потому что я бы уже сидел. Поэтому хотя бы не посадят меня за это. Но естественно, что я пытаюсь хотя бы какой-то вектор задать. Хотя бы о чем-то напомнить. У меня нет полномочий, но меня хотя бы слышат. И я пытаюсь это использовать по мере своего разумения, чтобы сделать свой город лучше.
С. Сорокина
―
Дмитрий Мезенцев тоже спрашивает про храм на пруду, но мы про это уже поговорили. Надеюсь, мы ответили на ваш вопрос. Скажите, пожалуйста, у меня такой вопрос. А у вас совсем недавно в сентябре прошли выборы губернатора.
Е. Ройзман
―
Послушайте, у нас не было выборов губернатора.
С. Сорокина
―
Это я понимаю.
Е. Ройзман
―
У нас было переназначение и для того, чтобы обмануть население, это завернули в такую обертку якобы выборов. Это не выборы. Это просто не питайте иллюзий и не вводите никого в заблуждение. Это не было выборов.
С. Сорокина
―
Не вводим. Просто у меня вопрос вдруг, я подумала, а если бы вам удалось преодолеть этот дурацкий муниципальный фильтр и выйти на выборы, были шансы победить?
Е. Ройзман
―
Я бы выиграл эти выборы.
С. Сорокина
―
Точно, да?
Е. Ройзман
―
Меня ровно поэтому на них и не пустили. Но с другой стороны я же не тороплюсь никуда. То есть возрастной запас у меня достаточный. Я никуда не тороплюсь. Я наблюдаю за ситуацией. Где-то стараюсь упрочить позиции. Где-то продвинуться вперед, понять, что происходит. Я никуда не тороплюсь. Но это не выборы. И вот эта ситуация с отсутствием выборов. Вы видите, что сейчас происходит в стране. Выборы губернаторов как отменили в 2004 году, их до сих пор не вернули. Их нет. Выборов. Причем это очень опасная тенденция. Что такое выборы. Выборы это конкуренция. Конкуренция всегда это качество, то есть это конкурируют идеи, люди, личности, подходы. Это у людей есть возможность выбирать. И, выбирая, люди, жители региона участвуют в политической жизни. Мало того, когда в ходе выборов формируются команды. Если ты за кого-то голосовал, если выбирал, работал на выборах, ты будешь обязан следить за этим человеком, помогать ему там, где на него несправедливые нападки или наоборот должен первый его критиковать. Это очень важно. И тот, которого назначают, он отчитывается только перед тем, кто его назначил. А тот, которого избирают, он отчитывается перед теми, кто его избирал. Это совершенно разные уровни ответственности. Ну и еще один очень важный момент…
С. Сорокина
―
И авторитетности.
Е. Ройзман
―
Да. Светлана, обязательно хочу добавить. Как только в политике появляется конкуренция, сразу же конкуренция появляется в экономике. Что тоже дает качество. Поэтому жизнь без выборов самая опасная, самые опасные последствия жизни без выборов. Огромное количество активного думающего населения отсекается от политической жизни. Эти люди отходят на обочину и стоят и смотрят. Им говорят, чего вы, наша же страна, давайте помогайте. Они говорят: нет, вы хотели порулить, ну идите порулите. А мы посмотрим. И отсекается самый сильный потенциал страны. Это вот творческий потенциал русского человека. Понятно да, объясняю.
С. Сорокина
―
Ни к селу, ни к городу вспомнила древнее аристотелевское высказывание о том, что необходимое качество гражданина это участие.
Е. Ройзман
―
Ну конечно.
С. Сорокина
―
Ничего не изменилось с тех пор. Еще несколько вопросов. Итак, тоже про Чиполлино пишут. Что сейчас с фондом «Город без наркотиков». Но, по-моему, это давняя тема.
Е. Ройзман
―
Как в свое время это была народная организация, это было восстание жителей против наркоторговцев, которое получилось успешным. Создали прецедент для всей страны. Сейчас этой организации как такой народной организации нет. Название осталось, но это совсем другая уже история.
С. Сорокина
―
«Евгений, вы считаете себя западником или нет?» – спрашивают из Москвы. Интересует ли вас высокоразвитая организация общества и всякое другое.
Е. Ройзман
―
Послушайте, я не могу себя считать кем-то. Потому что я историк исследователь. Я пытаюсь понять, что происходило раньше, к чему это может привести. Что полезно для моей страны. Но я считаю, что Россия это, конечно, европейская страна, это часть Европы. И не худшая ее часть. И будущее России, конечно с Европой.
С. Сорокина
―
Пишут: «Не пустили в губернаторы, идите в президенты». Такое восклицание.
Е. Ройзман
―
На самом деле у меня нет ответов на ряд вопросов. Я не могу, у меня нет ответов. У меня же не стоит задача чего-нибудь попробовать. Если бы я понимал, было бы полное понимание и ощущение правоты внутри, я бы не побоялся. Я не боюсь.
С. Сорокина
―
А вот что касается Свердловской области, то тут есть…
Е. Ройзман
―
Уровень Свердловской области для меня понятен. Я там родился и вырос. То есть я понимаю, что делать, я понимаю, как набирать команду. Я знаю всех ключевых людей, которые способны работать. Ну я там родился и вырос. Пока я в себе не ощущаю.
С. Сорокина
―
Еще одно сообщение. «Евгений Вадимович, уже завтра в Омск прибудет ваш земляк, вновь назначенный губернатор Омской области Александр Бурков. Вы же его знаете, скажите несколько слов жителям Омска в связи с этим неожиданным назначением».
Е. Ройзман
―
Послушайте, этот парень когда-то работал…
С. Сорокина
―
Даже баллотировался на пост мэра Екатеринбурга в свое время.
Е. Ройзман
―
Да, мы с ним конкурировали. В свое время я думаю, что все-таки я в свое время привел в «Справедливую Россию», он был министром госимущества Свердловской области. То есть он знаком с Кохом, и у него хотя бы настоящий диплом. У него есть реальное высшее образование в отличие от некоторых других назначенцев.
С. Сорокина
―
И он реально поработал все-таки в системе…
Е. Ройзман
―
Когда-то он работал на областном уровне в ранге министра. У него реально высшее образование. У меня очень серьезные вопросы по его команде. Но пусть эти теперь уже будут касаться омичей. Но разберетесь, увидите. Но было еще более нелепое назначение на мой взгляд. Это когда мэра Вологды поставили руководить Новосибирской областью.
С. Сорокина
―
Травников.
Е. Ройзман
―
У нас на Свердловской области еще более нелепое назначение, когда какого-то там родственника, может быть водителя, я не знаю, кем он приходился Собянину, просто привезли и поставили губернатором Свердловской области. То есть такого много по стране, и я считаю, вот для устойчивости политической системы, демократической системы, конечно, надо без всяких обиняков, без всяких фильтров просто возвращать прямые выборы губернаторов.
С. Сорокина
―
И тогда будет та самая конкуренция.
Е. Ройзман
―
Ну, конечно.
С. Сорокина
―
Потому что иначе действительно странно, сегодня было десятое, по-моему, назначение за последнее время и одно другого интереснее. Я смеюсь, всем рассказываю. Тут общалась с региональными журналистами молодыми, и говорю, трудный гость это свежий назначенец. Вот что вы его хотите спросить, например. Они говорят: ты кто вообще. Первый вопрос, который можно задать.
Е. Ройзман
―
Есть один очень серьезный момент. Есть подвох в этих назначениях. Любое назначение, которое происходит помимо выборов, сразу же у людей возникает ощущение, что к ним отнеслись с неуважением. Их принизили, унизили и их вдруг посчитали неспособными выбрать себе губернатора. Это совершенно очевидно, что именно так.
С. Сорокина
―
Есть еще один серьезный поворот темы. Это местные элиты, которые тоже наверняка чувствуют себя в большинстве случаев сильно вне уважения. И насколько у каждого пришедшего получится наладить с ними контакт. В этом смысле вспоминается, конечно, Владимир Васильев, которого поставили на Дагестан.
Е. Ройзман
―
Я о нем несколько слов хочу сказать. Я с Васильевым работал. Он был председателем комитета по безопасности. И мы с ним в свое время объехали весь Северный Кавказ. Надо сказать так, что Васильев очень вежливый в разговоре…
С. Сорокина
―
Но жесткий.
Е. Ройзман
―
Очень внимательный, но он может быть очень устойчивым в принятии решения, у него всегда есть свое мнение. Но он человек седой, взрослый и к нему всегда уважение. Он умеет разговаривать с уважением со всеми местными. Я считаю, что касается Васильева, у него очень хороший авторитет среди силовиков. Про него все знают, что он никогда не брал взяток, то есть он был первым замом министра и я думаю, вот это назначение, вот здесь я логику вижу. Некоторую логику. Что совершенно отстраненный человек, который пользуется всеобщим уважением…
С. Сорокина
―
Но там такая сложная история с этими элитами, отношениями.
Е. Ройзман
―
Очень сложная. Я думаю, что там ситуация гораздо серьезнее, чем в свое время в Чечне. Плюс Дагестан гораздо больше. И конечно не хотелось бы, чтобы там что-то происходило и я Владимиру Абдуалиевичу, я понимаю, насколько трудно будет, я позвонил, то есть поздравил и…
С. Сорокина
―
Посочувствовал.
Е. Ройзман
―
Ну, конечно. Мне хотелось бы, чтобы у него получилось. Потому что, конечно, я здесь родился и вырос, это моя страна. И я хочу, чтобы здесь все было хорошо.
С. Сорокина
―
На этом остановимся. Сейчас новости.НОВОСТИ
С. Сорокина
―
Еще раз вас приветствую. Это программа «В круге Света». Здесь Светлана Сорокина и рядом со мной Евгений Ройзман, мэр Екатеринбурга. Буквально еще несколько слов прошу договорить. А чем вы объясняете, я все про губернаторов, про выборы, которых нет. Такой губернаторопад. Сегодня уже 10-е за последнее очень короткое время назначение нового и.о. обязанности.
Е. Ройзман
―
Слушайте, я пока ничего не могу придумать. У меня есть сто вариантов, но это же Россия. Я сто вариантов просчитаю, на самом деле будет 101-й. Но от перестановки мест слагаемых особо ничего не меняется. Но лихорадит все в напряжении…
С. Сорокина
―
Это перед президентскими выборами, что ли так.
Е. Ройзман
―
Думаю, что точно перед президентскими выборами. Хотя бы потому, что они по календарю перед президентскими выборами. Тут как раз я совершенно уверен, что это перед президентскими выборами. Но зачем – я не до конца понимаю. Но главное, чтобы они понимали, что они делают.
С. Сорокина
―
Если ожидают какой-то большей эффективности при подготовке к выборам, то, может быть, старые были бы даже эффективнее. Мне тоже не очень понятно, почему так обвально стали менять губернаторов. «А будет ли что-нибудь с постом мэра Екатеринбурга», - спрашивает Дмитрий.
Е. Ройзман
―
Думаю, я точно знаю, что подготовлен закон, попытаются отменить прямые выборы. Будет какая-то конфигурация другая или депутаты будут избирать или будет какое-то назначение через комиссию. Может быть, совместят должности, сейчас двуглавая, сделают одноглавую. Но будут контролировать, жителям уже не отдадут эту ситуацию. Что, конечно, огромный минус. Потому что я считаю, что основа местного самоуправления всегда во всем мире во все времена это прямые выборы мэров. Ну и конечно прямые выборы мэров это уважение к жителям города.
С. Сорокина
―
А есть ли у вас мечеть, - спрашивают нас.
Е. Ройзман
―
Ну есть, конечно. Мы же большой многонациональный город.
С. Сорокина
―
Есть все. «Уже сказки революционно звучат», - пишет Таня. Да. Спрашивают про…
Е. Ройзман
―
Подожди революционно, еще есть «Урфин Джюс и его деревянные солдаты».
С. Сорокина
―
Спрашивают про телевизионную вышку, которая в центре города. Видимо, давно не был человек там. Могу подтвердить: стоит до сих пор.
Е. Ройзман
―
У нас очень серьезные споры, очень серьезные архитекторы профессионалы говорят, нельзя сносить, потому что, во-первых, это очень долго, очень дорого, во-вторых, просто уникальная мачта и на ней можно собрать любые светящиеся конструкции и практически за копейки. Это будет очень красиво.
С. Сорокина
―
Еще о красотах. Я лично в этот приезд успела сходить посмотреть новый музей «Россия – моя история». Который один из 10-ти по-моему типовых, которые по всей стране будут. И самое интересное, что эта идея родилась после того, как был наезд на Ельцин-центр. И под эгидой РПЦ на деньги «Газпрома» стали строиться такие музеи. Я сходила, посмотрела. Доводилось сходить?
Е. Ройзман
―
Нет, я не тороплюсь.
С. Сорокина
―
Он только открылся в сентябре
Е. Ройзман
―
Я историк, у меня университетское образование историческое.
С. Сорокина
―
Мне интересно было узнать.
Е. Ройзман
―
Все, что в городе можно посмотреть, в городе есть все. Задекларировано все. Потому что достаточно серьезно всегда к этому относились. Но я, конечно, схожу и посмотрю, потому что чем больше музеев в городе, тем лучше.
С. Сорокина
―
Это нельзя назвать музеем, потому что ни одного артефакта нет. Такой учебник истории.
Е. Ройзман
―
Что меня задевает – что носит явно идеологический характер. Навязывается, поэтому я никуда торопиться не буду.
С. Сорокина
―
Это интерактивный учебник истории. Там много экранов, всего что можно перелистыванием руками там сделать, какие-то цитаты по углам висят. Это показательно в том смысле, что занятно, как можно интерпретировать события, вот я 20-й век посмотрела, что там отдельная экспозиция, на два этажа разнесены. Ну хорошо. Я просто советую посмотреть, потому что как историку это будет забавно. Или занятно. Еще вопрос. Сегодня, по-моему, было объявление о том, что заканчивается мораторий на потребление «Боярышника». Который в свое время в Иркутской области унес под 80 человек народу.
Е. Ройзман
―
Не только в Иркутской области унес, на самом деле это название отчасти конкретное, а отчасти условное. В народе это все называют «фанфуриками». Там жидкости двойного назначения. Причем никто никого обмануть не может. Те, которые производят, знают, что это будут пить. Те, которые продают, знают, что это будут пить. Правительство, давая разрешение, совершенно точно знает, что это будут пить. Это как жидкость для дезинфекции рук. Ну, все знают, что его будут пить. Поэтому я хочу сказать следующее. В России более 400 тысяч человек в год погибает от употребления алкоголя. Надо понимать, что в основном мужики в репродуктивном возрасте. Это первое. Второе, 82% всех умышленных убийств в России совершается в состоянии алкогольного опьянения. Чуть-чуть еще добавлю. Что большая часть убийств совершается за дружеским столом между близкими людьми. Между родственниками. Тяжкие телесные повреждения – большая часть тоже в состоянии алкогольного опьянения. Огромное количество ДТП. То есть это просто гибели в пожарах от непотушенной сигареты в основном в состоянии алкогольного опьянения. Тонут на водоемах - в состоянии алкогольного опьянения. Это бич России. Алкоголизм это бич России. И на этом фоне вдруг взять отменить мораторий на запрет…
С. Сорокина
―
На отраву.
Е. Ройзман
―
Но надо еще понимать, что отменять мораторий на торговлю «Боярышником» и спиртосодержащих жидкостей это все равно, что разрешить гражданам заплывать за буйки и переходить улицу на красный сигнал светофора. Я считаю основная задача власти, основная функция власти – сохранение населения. Эти действия ведут к обратному. Ну, просто вдумайтесь, в мирное время минус 400 тысяч человек в год. Только от последствий употребления алкоголя. Это дикие…
С. Сорокина
―
Я все понимаю. Но здесь все эти спиртосодержащие сколько ни отменяй, все равно народ найдет, чем напиться.
Е. Ройзман
―
Послушайте, Светлана, вот не будет где купить, вы пойдете что-то искать?
С. Сорокина
―
Ну я-то нет.
Е. Ройзман
―
Стоп. И я не пойду, и у меня нет таких знакомых, которые пойдут. И у вас нет таких знакомых. И обойдите сейчас всех, и ни у кого нет таких знакомых. Это очень узкая прослойка населения.
С. Сорокина
―
Ну так им что «Боярышник», что еще что другое.
Е. Ройзман
―
Есть пример северных стран, северной Европы. Алкоголизм это бич Финляндии. Алкоголизм был бич Швеции. Как они выходили из этой ситуации. Несколько пунктов всего. Первое – жесткое ограничение мест продажи. Только в специализированных магазинах, которые работают пять дней в неделю. Второе – ограничение времени продажи. То есть они работают только до шести часов вечера. Поднятие возрастного ценза и ежегодное поднятие акцизов на тяжелый алкоголь. Плюс государственная пропаганда, что обязательно. Плюс – повсеместное замещение алкоголя пивом или легкими винами сухими. То есть именно государственная политика и это приводит к результатам. Другое дело, что там невозможна торговля суррогатами в европейских странах, она невозможна. И я скажу еще, что везде, где я сталкивался, а мне доводилось с этим бороться всерьез и по-настоящему, в Свердловской области и везде, где я сталкивался, не бывает торговля суррогатами, торговля в магазинах суррогатами, с каких-то стационарных точек, она бывает только в двух случаях. Или покровительство полиции или попустительство. Нет других вариантов.
С. Сорокина
―
Еще вопрос из sms. «Началась ли подготовка Екатеринбурга у 300-летию? У нас в Перми, - пишет Борис, - пока никакой подготовки к юбилею нет».
Е. Ройзман
―
Ровно за пять лет будет постановление правительства.
С. Сорокина
―
А в каком году у вас?
Е. Ройзман - В 23
―
м году 300-летие. У нас свой комитет, то есть ты формируем свое, что бы мы хотели. Ну, конечно, для нас самое серьезное это будет метро. То есть мы потихонечку подводку эту делаем.
С. Сорокина
―
То есть к 23-му году хотите.
Е. Ройзман
―
Но я несколько слов скажу о Екатеринбурге. Вот когда строился Санкт-Петербург, на 20 лет раньше Екатеринбурга. В 1703. Вся страна на него работала, это была гигантская финансовая дыра. Даже по всей стране было запрещено каменное строительство, весь ресурс шел в Санкт-Петербург. А Екатеринбург в 1723 строили своими силами и Екатеринбург в ближайшее время начал генерировать прибыль. Ну, если Санкт-Петербург это такое окно в Европу, то Екатеринбург это были ворота в Азию. То есть города одновременно развивались, но вот такая небольшая разница имеет место.
С. Сорокина
―
Про экологию спрашивают. Насколько это тяжелая тема для ваших краев.
Е. Ройзман
―
Для нас это было гораздо более тяжелая тема, когда в городе было металлургическое производство. Сейчас его в городе практически не осталось. Но у нас другая проблема. Я думаю, в Москве она еще и не такая. У нас самое большое количество машин на душу населения и на площадь. У нас компактный очень город. Возле нас где-то Владивосток по количеству машин на душу населения. Наши машины в год 188 с половиной тысяч тонн выброса от машин, это 500 тон в день. Это же никуда не девается. Поэтому у нас свои проблемы.
С. Сорокина
―
А помимо этого всякие челябинские заводы.
Е. Ройзман
―
Челябинск нас особо не касается. 200 километров. Но если машин 188 с половиной тысяч тонн, то все остальное производство ТЭЦ, еще что-то, они дают всего порядка 30 тысяч тонн. В шесть раз меньше.
С. Сорокина
―
А что теперь выдавливать машины из города, это все равно не получится.
Е. Ройзман
―
Я думаю, что мы все придем к тому, мы никуда не денемся. Мы будем все выдавливать машины из города. Мы все будем это делать. Мы никуда не денемся. Потому что или города для людей или города для машин. Потихонечку центры всех городов, такая тенденция, будут освобождаться от машин. Будет больше пешеходных пространств, парковых. Если мы хотим выжить, если мы хотим, чтобы наши дети жили не в каменных джунглях, то мы все равно это будем делать.
С. Сорокина
―
Я понимаю, почему Евгений Ройзман это говорит. Бегает кроссы и в основном ходит пешком. Просто знаю об этом. Но если кто не готов к такому повороту, то придется, видимо, смириться. У меня полное ощущение, что из Москвы водителей выдавливают. Несмотря на то, что много машин. Но выдавливают со страшной силой. Припарковаться невозможно, улицы сузили.
Е. Ройзман
―
Но я вам скажу, можно конечно, как угодно ругать Собянина, но я вам скажу, что Москва поехала.
С. Сорокина
―
Нет, бывают моменты, когда она по-прежнему стоит.
Е. Ройзман
―
Бывают, но были времена, когда Москва стояла.
С. Сорокина
―
Ну что вы.
Е. Ройзман
―
Это уже все, Светлана, это научные данные.
С. Сорокина
―
Нет, бывают катастрофические пробки.
Е. Ройзман
―
Подождите, я несколько слов скажу просто в защиту коллеги. Скорость потока в Москве увеличилась. Количество аварий в Москве уменьшилось. Количество людей, пользующихся общественным транспортом, увеличилось на 12%. Это очень много. Поэтому пока те меры, которые принимаются, на самом деле ведут к каким-то позитивным результатам. Я хочу сказать, что всех мэров ругают за две вещи. Первое – за то, что разбитые дороги, а второе – за то, что эти дороги вдруг начали делать. То есть, есть своя специфика, мэров хороших не бывает. Но в данном случае в Москве становится лучше и для меня как человек, который время от времени приезжает, я эту разницу вижу.
С. Сорокина
―
Какую цель преследует ваш канал на Ютуб, спрашивают нас.
Е. Ройзман
―
Смотрите. Меня отрезали от всех телевизоров. Меня в телевизоре нет.
С. Сорокина
―
Почему? У вас такие хорошие отношения с губернатором.
Е. Ройзман
―
Меня в области давно убрали со всех телевизоров. А есть вещи, допустим, я никогда не пойду на РЕН-ТВ, на НТВ, на Первый канал, даже если меня позовут и будут уговаривать. Поэтому я вдруг понял, что я должен, тогда я буду сам себе телевизор. Все, я увидел, как это делается. Я человек неискушенный. Я попробовал, ну и сейчас я пишусь, наверное, раз в неделю, два раза в неделю, я отслеживаю события, которые происходят, говорю свое мнение, декларирую свою позицию. И стараюсь о каких-то красивых мужских хороших человеческих поступках, потому что мне просто приятно это. Меня можно найти…
С. Сорокина
―
Смотрите на Ютубе Ройзмана. Спрашивают из Краснодарского края. Вы же приличное время в исполнительной власти. А как вы работает с законодательной. Есть у вас какая-то стратегия или нет и насколько это проблема.
Е. Ройзман
―
Слушайте. Смотрите. На самом деле в силу ряда обстоятельств у меня особой возможности нет. У меня нет права законотворческой инициативы. Но я совершенно верно…
С. Сорокина
―
Вообще даже странно.
Е. Ройзман
―
Немножко странно. Но субъекты законодательной инициативы это президент, правительство, Совет Федерации, ГД и Заксобрание регионов. То есть их достаточно в принципе. Ну и можно напринимать сто миллионов тысяч законов, которые будут один лучше другого. Но я в свое время работал в ГД, я занимался определенными вопросами, связанными с наркотиками, с нелегальной торговлей суррогатами. То есть у меня получалось. Я об этом что-то знаю. Понимаю. И там есть законы принятые, которые я разрабатывал. Но на уровне региона у меня нет этой возможности, к сожалению.
С. Сорокина
―
«А как прошли «Дилетантские чтения» в музее Брусиловского», - спрашивали.
Е. Ройзман
―
Это очень крутая история. Это Венедиктов, огромное ему спасибо привез знаменитого следователя Соловьева. Это тот самый следователь, который по Москве ездит на велосипеде. Старший следователь прокуратуры еще СССР.
С. Сорокина
―
По останкам.
Е. Ройзман
―
И у него в сейфе лежало одновременно два дела. В одном – Ленин, потерпевший по Фанни Каплан, а в другом Ленин, обвиняемый по царской семье. Но на сегодняшний день все исследования по царской семье закончены. Останки подлинные. Их, видимо, признают в 18-м году перед столетием.
С. Сорокина
―
Церковь признает окончательно?
Е. Ройзман
―
Да, конечно. Ну, потому что президент признает, поэтому церковь признает. У нас, кстати, как англиканская модель получается. Что король глава церкви. Но самое главное есть ответы на все вопросы, наконец-то уже научные серьезные и в этой истории будет поставлена точка.
С. Сорокина
―
Евгений, а вас не расстраивает, например то, что меня расстраивает. То, что у нас все-таки идет эта реабилитации Сталина, этих времен я вот даже обратила внимание в том музее, где была. Где вы еще не были, что там вроде бы РПЦ и, конечно же, был целый период и красного террора и террора сталинского, на который они не могли смотреть положительно и там есть некий такой иконостасик. Погибшие при сталинизме. Но дальше начинается голосом, по-моему, Чонишвили: тем не менее, и все-таки. И дальше вдруг раз – во всей красе Сталин.
Е. Ройзман
―
Послушайте, что касается РПЦ, вот они во времена сталинизма претерпели едва ли ни больше всех. И в сословном отношении никого так не истребляли целенаправленно как их. Это первое. Но меня поразили за последнее время две вещи. Первое - это конечно история с Церетели. Я к Церетели всегда относился с уважением. У меня есть основания к нему относиться с уважением. И вдруг он ставит бюст Сталина и ему говорят: «Послушайте, ведь вашего дедушку расстреляли». А он говорит: «Ну, я же не знаю, прав был дедушка или виноват». И меня, конечно, мне больно просто было это услышать.
С. Сорокина
―
А, какая стыдоба.
Е. Ройзман
―
Но дальше произошла история гораздо более крутая. Губернатор Россель, к которому тоже когда-то относился всерьез, с уважением, могучий человек. И вдруг берут у него интервью на 80-летие, и у него в кабинете стоит бюст Сталина. Ему говорят: а это что…
С. Сорокина
―
Он же из пострадавших семей.
Е. Ройзман
―
Вы же беспризорник, вашего отца расстреляли. Он говорит: «Ну, времена были такие». И вот здесь я уже даже не знаю, что дальше сказать. Вообще объясню, чем это опасно для страны. Как только начинается оправдание одного тирана, то это развязывает руки следующему тирану. То есть оправдание прошлого тирана развязывает руки настоящему тирану. Это очень серьезно. Во-вторых, ну я просто даже о цифрах говорить не буду. Я их знаю, я с этим работал. И ну слушайте, ну нельзя так не уважать свой народ, своих предков, чтобы вот так вот, ну нельзя ставить памятники людоеду. Нельзя ставить памятники упырю. Ну, чего тут…
С. Сорокина
―
Я расстроилась именно этим обстоятельством. Сначала берутся истинные цифры пострадавших во время тех же сталинских репрессий, причем взятые из «Мемориала» и думаю, хорошо все-таки. А дальше начинается: тем не менее, и все-таки нельзя не признать. И прочее, прочее. И что за ерунда. Почему так. Ну не бывает так. Не должно быть так, по крайней мере. Ладно, это все, чего говорить. Пишут нам из Санкт-Петербурга: «Не будет «Боярышника», будут гнать самогон, будут нюхать клей, курить, колоться и так далее».
Е. Ройзман
―
Я вам скажу так, что эти люди очень плохого мнения о своих соотечественниках и априори считают их за быдло. Вот все, кто вам шлют такие сообщения просто считают своих соотечественников за быдло. Можно говорить про Горбачева что угодно, но в тот момент, когда приняли сухой закон, были перегибы, были глупости, но страна спасла полтора-два миллиона своих граждан. Мало того, резко снизилась преступность. Повысилась производительность труда. И Горбачева реально заваливали письмами женщины, чьи мужья перестали пить. Понятно, что это крайность и еще раз говорю, совершенно понятно, что делать. Перед нами была Северная Европа, которая выходила из той же самой ситуации, Швеция с ума сходила от алкоголизма, а про Финляндию я уже не говорю. Они сумели справиться, потому что они приняли решения всей страной и эти решения выполняли. И не надо говорить, что если не будет водки, то побегут есть гуталин, ну кто-то побежит, и ни один нормальный человек не побежит. То есть это, как правило, этим занимаются водочные лоббисты. Они наколотили в тупые бошки вот этих гвоздей. И повторяют это как мантры. Да ничего подобного. Народ на самом деле нормальный. И если будет постоянное повышение акцизов на алкоголь, ну просто подумайте, что лучше. Дешевый алкоголь или дорогой. Если алкоголь дешевый, давайте на утрированных примерах. Давайте тогда бесплатно наливать. Как только начнут наливать бесплатно, потом силой будут наливать. Поэтому я считаю, что мы понимаем, что делать и мы не быдло, там жить нельзя. Алкоголь это то, что убивает страну.
С. Сорокина
―
Еще замечание от Олега: «Почему вы любой ответ начинаете со слов «послушайте» либо «смотрите»». Ну я скажу, что у Евгения Ройзмана есть еще другая привычка. Например, когда он пишет в том же фейсбуке, он заканчивает: посмотрим, что можно сделать, посмотрим, чем можно помочь. По-прежнему, идет огромное количество людей со своими частными просьбами, приходится с ними разбираться.
Е. Ройзман
―
Смотрите…
С. Сорокина
―
Смотрите, да…
Е. Ройзман
―
Да, да, всё, буду за этим следить. Мне кажется, что реально ситуация экономическая ухудшается. И специфика приемов с этого момента изменяется. Но больше всего меня задела ситуация, когда один прием ведут подряд люди, там потеряли работу, там разорились, там еще, и я позвонил в одно самое серьезное рекрутинговое агентство. Главному специалисту. И они говорят, что с сентября ситуация поменялась. Говорю: «Как она выглядит?» Они говорят, что новые тренды, идут люди достаточно высокого социального статуса в поисках работы. И идут люди, потерявшие бизнес, которые готовы работать по найму. Я говорю: «Это новое?» Они говорят: «Да, такого еще не было». Поэтому специфика приемов от этого меняется. Но в основном все равно большая часть приемов это конечно, жилищные вопросы в той или иной форме. Много вопросов стало по медицине. По медицине следующим образом выглядит. Официальная и бесплатная медицина если прижало, то очень долго, а за деньги невмоготу, нет денег. Это классическая стала ситуация. Но в целом конечно, в каждом случае, если ты свой город хорошо знаешь, добрые отношения, в каждом случае можно помочь, попытаться как-то исправить, как-то смягчить ситуацию.
С. Сорокина
―
Вы собирались сделать свой благотворительный фонд. Сделали?
Е. Ройзман
―
Слушайте, у меня есть этот фонд Ройзмана. То есть можно просто набрать нагуглить. Мы работаем. И за счет фонда Ройзмана уже, какие-то закрываю я вещи в тех случаях, на что у меня не хватает полномочий. Например, по нашему хоспису мы через фонд работаем. Еще многое.
С. Сорокина
―
А что была за ситуация с семьей Савиновских.
Е. Ройзман
―
Слушайте, это очень серьезная ситуация. Юли Савиновских, по всей стране это прошло, она удалила грудь. Но перед этим, вот сейчас очень внимательно, она в свое время взяла двух детей из приюта и взяла детей очень проблемных. Я не буду говорить диагнозы. И она их поставила на ноги. И у нее пятеро детей. И вдруг приходит опека и двух детей без объяснения причин забирает в приют. Для детей трагедия. Их оторвали от мамы. Это была их семья. Она говорит: верните детей. Они говорят: не, вы себе грудь удалили, у вас там какие-то гендерные свои эти. Ну что значит, эти дети вытащили в жизни счастливый лотерейный билет. Они жили в нормальной семье. Их любили. И вдруг на тебе, кто-то взял на себя ответственность. Конечно, я буду ей помогать.
С. Сорокина
―
Боритесь, да. Ну всё, нам нужно завершать. Видите, как всегда не успела все ваши сообщения прочесть. Но знаете, есть и поддержка, есть и с любовью к Екатеринбургу и к говору екатеринбургскому в том числе. Не только критикуют. Но и хвалят тоже. Спасибо вам, Евгений. Напоминаю, что это Евгений Ройзман, мэр Екатеринбурга. Пока что избранный мэр Екатеринбурга. Всего доброго. Что хотели сказать?
Е. Ройзман
―
Всем, что слушал, желаю доброго здоровья. А нашей стране мира и процветания.
С. Сорокина
―
Ура. До свидания. Всего доброго.