«Семья и фортуна» (предложение Минобрнауки об ограничении числа приемных детей в семье) - Галина Семья, Елена Фортуна - В круге СВЕТА - 2017-02-14
14.02.2017
«Семья и фортуна» (предложение Минобрнауки об ограничении числа приемных детей в семье) - Галина Семья, Елена Фортуна - В круге СВЕТА - 2017-02-14
Скачать
С. Сорокина
―
Здравствуйте. Это программа «В круге Света». В студии Юрий Кобаладзе и Светлана Сорокина. И здесь рядом с нами Елена Фортуна, главный редактор журнала для приемных родителей «Родные люди» и Галина Семья, доктор психологических наук, член координационного совета при президенте РФ по реализации национальной стратегии в интересах детей.
Ю. Кобаладзе
―
Надо пояснить, что это реальные фамилии.
С. Сорокина
―
Мы назвали сегодня программу, не раздумывая: семья и фортуна. Потому что так уж получилось, что это фамилии наших гостей, наших замечательных женщин. И при этом мы действительно будем говорить о семье и тех изменениях, которые постоянно происходят, об инициативах, которые звучат. И та инициатива, которая послужила поводом для нашей сегодняшней встречи. Это то, что появилось в информационных агентствах, что вроде как в Министерстве образования и науки рассматривается возможность введения законодательного ограничения на число приемных детей в одной семье. Понятно, откуда эта инициатива. До сих пор продолжается история с семейством Дель. Где изъяли детей приемных. Скажите, пожалуйста, вы как относитесь к такой инициативе?
Г. Семья
―
Во-первых, я позвонила в министерство образования и выяснила, что это просто было одно из предложений по время обсуждения. Это ни в коем случае не инициатива. Законодательно у нас есть рекомендации при создании приемной семьи до 8 человек.
С. Сорокина
―
Это рекомендация.
Г. Семья
―
Да. В каждом регионе свой закон о приемной семье, который сделан на основании федерального. И там во многих регионах есть жесткое ограничение. Ко мне обращаются приемные родители с жалобой на то, что хотят взять сиблингов, братьев и сестер, это будет больше восьми и региональные органы опеки не разрешают.
Ю. Кобаладзе
―
Неужели есть люди, которые готовы…
Г. Семья
―
А хотите статистику скажу. Поэтому я за ограничение до 8, но индивидуально.
С. Сорокина
―
Рядом с тобой, Юрий Георгиевич, сидит Елена, у нее шесть приемных детей.
Ю. Кобаладзе
―
Я смотрю на вас с благоговением.
С. Сорокина
―
Смотри, смотри. Итак, Галина Владимировна сказала, что она за такое разумное ограничение числа приемных детей. Елена.
Е. Фортуна
―
Мне интересны два момента. Почему именно 8. И честно говоря, насколько я понимаю, цифра 8 в законе прописана, но как-то невнятно. То ли всего 8 детей, то ли только приемных.
Г. Семья
―
Четко прописано: включая родных. Это федеральное законодательство.
Е. Фортуна
―
Меня цифра 8 смущает, я не понимаю, откуда она взялась. А так я считаю, что ограничение по числу детей разумно. Но когда мы имеем дело с живыми людьми, с детьми, всегда есть опасность того, что, окажется брат или сестра у ребенка, которого берут в приемную семью. Скажем, восьмым его берут, а у него есть родная душа. Как тут быть.
Ю. Кобаладзе
―
Сделать исключение.
Е. Фортуна
―
Делают исключение.
С. Сорокина
―
Елена, 6 человек детей приемных разве недостаточно? Это же такая огромная ответственность. Такая ноша. Тем более, когда есть дети с проблемами здоровья. Мне кажется, куда уже больше.
Е. Фортуна
―
Вы знаете, во-первых, у всех разные ресурсы. Нам, наверное, нашей семье более чем достаточно. Я например, работаю. Я не могу жить только на пособие. И мне важна эта реализация. Кто-то готов посвятить, быть с детьми, благо московские пособия позволяют на них жить. Вполне достойная родительская зарплата. Другой вопрос, что это зарплата за то, что круглосуточно в этом живешь, ни отпусков, ни каникул, ни больничных, ничего нет. Но это уже вопрос другой. Но, тем не менее, ресурсы у всех разные и я знаю людей, у которых хватает сил, энергии на большее количество детей, у меня дети уже достаточно взрослые. Они почти все самостоятельные. На кружки сами ездят.
С. Сорокина
―
Самому старшему сколько?
Е. Фортуна
―
17. Он у нас в колледже учится.
С. Сорокина
―
А младшей?
Е. Фортуна
―
Олечке у нас будет 12 весной.
Г. Семья
―
А у вас приемная семья?
Е. Фортуна
―
Трое детей усыновленных и трое детей в приемной семье.
С. Сорокина
―
Галина Владимировна, Лена задала вопрос: что за цифра 8. На мой взгляд здесь какую цифру ни возьми, все равно не объяснишь.
Г. Семья
―
Я пыталась найти источник этой цифры. Какая-то загадочная цифра. Потому что она повторяется в разных ситуациях. Но единственное что может объяснить, почему 8, а не 15 и больше, семья в социальной психологии это малая социальная группа. Группа, которая образуется за счет привязанности эмоциональных взаимоотношений. Это та малая группа, которая позволяет говорить не набор индивидуальных «я», а «мы». И вот здесь определенные границы количества, которые определяют малую группу. Обычно нижняя граница это 3, а верхняя может доходить до 12 человек. И если взять такую хорошую середину, то это и будет 8. Поэтому с точки зрения малой группы возможности общаться вместе, взаимодействовать 8 человек это достаточно удачное сочетание.
Ю. Кобаладзе
―
Простите мое невежество, что значит усыновленные и…
Г. Семья
―
Давайте я вам объясню. У нас существуют две формы постоянного семейного устройства ребенка в семью. Это усыновление. То есть когда ребенок по суду становится ваш собственный, и он наследует все ваше имущество движимое и недвижимое. Помимо этого еще есть опека и попечительство. Опека это когда ребенка до 14 лет вы берете в семью. И попечительство когда после 14 лет. Там разные права возникают у ребенка. Эта форма передачи ребенка в семью по договору, который заключается с органами опеки, попечительства. И ребенок там может находиться до 18 лет. После 18 лет он уже самостоятельный.
Ю. Кобаладзе
―
А если он хочет остаться.
Г. Семья
―
И если семья главное не против этого, то он остается. Но есть и такие случаи, мне рассказывали специалисты органов опеки, 18 лет стукнуло, на следующий день чемоданчик собрали, за порог выставили. И говорят: иди. И тогда органы опеки и попечительства отвечают за этого ребенка. Как только ребенок уходит из-под семейных форм устройства или из учреждения, пока его не пристроят в другое место, отвечают органы опеки. Но посмотрите, опека и попечительство бывает двух видов. Безвозмездная, когда вы берете ребенка в семью и получаете только пособие на содержание. И возмездная. Обычно бывает в форме пресловутой приемной семьи. Когда родители получают не только пособие на ребенка, но и определенное вознаграждение. И это вознаграждение может быть абсолютно разным. Мало того регионы получают субсидии и субвенции на региональный уровень для покрытия этих расходов.
Ю. Кобаладзе
―
Субвенции это что такое?
Г. Семья
―
И когда деньги идут и становятся деньгами регионов…
С. Сорокина
―
А еще в банке работал.
Ю. Кобаладзе
―
Мне написали: так я не понял, а Кобаладзе тоже что ли фамилия.
С. Сорокина
―
Юрий Георгиевич, успокойся. Как раз в развитие темы, действительно есть такое мнение, что есть люди, которые практически делают приемную семью таким видом бизнеса. Когда набирают детей и в общем на эти деньги живут, потому что особенно в той же Москве очень неплохие пособия последнее время стали.
Г. Семья
―
И в Московской области.
С. Сорокина
―
Платят хорошо.
Ю. Кобаладзе
―
Но издержки-то выше.
С. Сорокина
―
Это не твои издержки. Зависит от того, каков аппетит что называется. Но очень даже неплохие деньги, есть взять большое число детей и получать как приемная семья и пособие на ребенка.
Ю. Кобаладзе
―
Я представляю, меня взяли, я бы разорил любую семью.
С. Сорокина
―
Это правда, поэтому сиди спокойно. Какое сейчас пособие на ребенка в Москве?
Е. Фортуна
―
На ребенка мы говорим о детях с инвалидностью или здоровых.
С. Сорокина
―
Тут еще разница.
Е. Фортуна
―
Они недавно индексировались на 10%, то есть у меня, поскольку дети все с инвалидностью, я точно знаю цифру. Насколько я помню ребенка здорового, по-моему, 16500 пособие. Зарплата приемного родителя та же сумма, минус 13%. Что касается ребенка инвалида - пособие 27 тысяч 500 рублей. Соответственно за приемного родителя минус 13%. Если в приемной семье трое и более детей, то зарплату получают оба родителя.
Г. Семья
―
В регионах условия разные. Это в редких регионах, когда оба родителя получают. Это не зарплата, это вознаграждение. Мы бьемся за введение института профессиональной семьи, где договор будет трудовым и тогда появится такая профессия социального воспитателя. И там будет зарплата. А здесь пока вознаграждение и весь шум был из-за того, что мне очень запало высказывание одной женщины, мы каждый год проводим всероссийский форум приемных семей, по 500 человек из всех регионов приезжает. И одна сказала: вот я получаю вознаграждение, но я никто. Я никуда не могу пойти, потому что я когда иду за кредитом в банк, мне говорят, что вы никто. Несмотря на то, что я и вознаграждение получаю. Отпуска нет, правильно сказано было. Не все отчисления идут в различные фонды. То есть ты никто.
С. Сорокина
―
И пенсия не начисляется.
Е. Фортуна
―
В этой инициативе про трудовой договор есть обратная сторона. Если есть трудовой договор, значит должны соблюдаться условия. У нас 40-часовая рабочая неделя.
Г. Семья
―
А там очень хитро построен законопроект, мы смотрели опыт особенно Белоруссии, которая прошла через это. И он заключается в том, что вначале устанавливается опека и вы опекун 24 часа в сутки. И с вами заключается по вашему желанию трудовой договор, определяются условия, что вы делаете дополнительно в отношении детей. Особенно если эти дети инвалиды. Обеспечиваете посещение. Привод, отвод. И так далее. И у вас 8-часовая рабочая неделя. Отпадает вопрос о сверхурочных, это то, с чем столкнулась Белоруссия. У них было много судов. Потому что они такого родителя, который работает по трудовому договору, назвали педагогическим работником, а там отпуск 56 дней. В общем, они очень долго из этой ситуации выкручивались. Поэтому в этом законопроекте была именно предусмотрена такая схема. Но, к сожалению, пока этот законопроект, его двигает Ольга Юрьевна Баталина, но он пока завис, потому что Минтруд не понимает предмет договора.
С. Сорокина
―
Жалко, что не понимает. Это решило бы многие проблемы.
Г. Семья
―
Именно в отношении тех сложностей. Это избитые цифры, что у нас около 60 тысяч детей в банке данных. Те, которые в организациях и подлежат семейному устройству. Из них более 70% это подростки. Более уже 40% в ряде регионов дети с ограниченными возможностями здоровья, включая инвалидов. И больше 50% это сиблинги, братья и сестры. Хотя бы один имеет такого ребенка.
С. Сорокина
―
Это такое новое лицо нашего сиротства. Когда практически нет маленьких и здоровых…
Е. Фортуна
―
Их разбирают сразу.
С. Сорокина
―
И везде охотно берут. Маленьких здоровых. Уже даже не значит ничего практически национальность. Разбирают самых разных маленьких детей. Но мы в новом этапе, когда речь идет о подростках, которых трудно устроить и детях с ограничениями здоровья.
Ю. Кобаладзе
―
А какой максимальный возраст, когда можно забрать?
С. Сорокина
―
До 18 ради бога. Но это все сложно. У нас была в гостях представитель московских социальных служб, и она говорила, что очень надо, чтобы подростков брали в семьи. Поскольку это сегодня московская проблема большая. Но, возвращаясь немножко к многодетности.
Г. Семья
―
Давайте я скажу, сколько у нас таких приемных семей.
С. Сорокина
―
По стране.
Г. Семья
―
Пожалуйста, у нас на конец 2015 года, просто еще 2016 появится только в конце марта, было 87 тысяч с небольшим приемных семей. Из них число семей, которые воспитывают пять и более детей – 3 тысячи 775. И те, которые воспитывают 3-4 (без родных имеется в виду) – 10 тысяч 114. То есть в сумме составляет 16% от общего количества приемных семей.
С. Сорокина
―
Это не так много для страны.
Г. Семья
―
И миф о том, что у нас приемные семьи все многодетные…
С. Сорокина
―
По большому счету тут с каждой семьей можно индивидуальную работу вести.
Г. Семья
―
И нужно.
С. Сорокина
―
Потому что если по регионам раскидать, не так много получается таких семей. Скажите, пожалуйста, Елена, у вас журнал, и вы работаете, в том числе собирая разную информацию из разных источников.
Е. Фортуна
―
У нас журнал уже не выходит несколько лет. Когда появилось трое приемных детей мы пока этот проект прикрыли. Он готов возродиться в любое время. Тем не менее, он до сих пор жив, нам до сих пор пишут. Мы консультируем родителей. Он просто был хорошим и до сих пор есть спрос. Мне звонят, спрашивают: у вас нет старых номеров. Нам для школы приемных родителей.
С. Сорокина
―
Но в Интернете вы поддерживаете как-то эту жизнь.
Е. Фортуна
―
В Интернете тоже не поддерживаем. Когда у меня был выбор заниматься журналом или тремя новыми детьми, я выбрала детей.
Ю. Кобаладзе
―
Государство не может помочь?
Е. Фортуна
―
Нет, мы делали это на свои деньги, небольшие пожертвования.
Г. Семья
―
Проектов таких было немало, но, к сожалению, ни один долго не продержался. Хотя профессиональные журналы очень нужны.
С. Сорокина
―
По тебе даже судить, Юрий Георгиевич. Елена, с какими самыми трудными проблемами сталкиваются многодетные семьи, где много приемных детей.
Е. Фортуна
―
Есть такое заблуждение, что в приемной семье многие ресурсы экономятся за счет того, что детей много. На самом деле это заблуждение. Потому что в приемной семье много проблем логистических. Например, ребенок заболел. Допустим, пять маленьких детей. Один из них заболел. Вопрос в том, что на четверых детей найти няню, четверо детей и няня это несовместимые понятия, ни одна няня на это не пойдет. Но, допустим, нашелся человек, который посидит с четырьмя детьми. Мама не может себе позволить бегать три раза к терапевту за каждым отдельным направлением, сидеть в очередях. Это почти всегда платная медицина. Потому что ты записался, у нас Зеленоград город маленький. 15 минут в одну сторону, 15 в другую. Полчаса прием, ты за час обернулась туда-сюда. Это что касается медицины. То есть в основном все упирается в логистику.
С. Сорокина
―
Как всех вовремя…
Е. Фортуна
―
Здесь пришел репетитор, здесь няня, здесь ребенка отправила…
С. Сорокина
―
Здесь к врачу, в школу.
Е. Фортуна
―
Еще надо вырваться что-то детям купить.
С. Сорокина
―
За едой.
Е. Фортуна
―
То есть это все проблемы в основном логистические. И руководить такой семьей, про ту же Светлану говорят, как она всеми детьми заниматься не могла…
С. Сорокина
―
Светлана Дель.
Е. Фортуна
―
Просто мы с ней знакомы. И когда говорят, что занимались другие специалисты, почему она не сама. Ну а кем сама. Преподаватель балета, тренер по плаванию. Умеет работать с детьми с отставанием в развитии. Ее задача была организовать, чтобы специалисты работали с детьми. Я сейчас Олечке хочу нанять дополнительно, школы ей не хватает, хочется, чтобы она лучше училась и больше. Интерес поскольку есть. Я хочу нанять дефектолога какого-то, педагога для олигофрена, не знаю кого, ищу такого человека. Но я сама не смогу, я могу с ней три часа сидеть заниматься. Но я не специалист, я не знаю особенностей. Я не педагог.
С. Сорокина
―
Нужен специалист.
Е. Фортуна
―
Каждый будет реализовываться в том, в чем он силен.
С. Сорокина
―
Галина Владимировна, а есть какие-нибудь государственные льготы, поблажки. Для того чтобы было легче попасть к врачу, получить какую-то поддержку.
Г. Семья
―
Кроме денежки есть много различных льгот. Они по регионам различаются. Например, процентов 65-70 регионов приравняли семью, которая получилась многодетной в связи с тем, что они взяли к себе в семью детей сирот, приравниваются по льготам к многодетным семьям в регионе. А это льготы при получении места в детсаду, в школе. Есть разные виды льгот. В Москве, допустим, не приравнены они к многодетным семьям, потому что одно время на московских форумах приемных семей родители поднимали вопрос, почему нет, то когда посчитали, сколько они получают по сравнению с тем, сколько получают кровные многодетные, выяснилось, что гораздо больше. И больше вопросов о том, почему нас не приравняли, уже не возникало. Мы развиваем службу сопровождения. Много можно говорить о качестве сопровождения, подготовки специалистов, что их мало, но этот процесс пошел.
С. Сорокина
―
Такого патронатного сопровождения?
Г. Семья
―
Это примерно то же самое, но конечно в большей степени больше различных видов поддержки, тем более 442 ФЗ «Об основах социального обслуживания в России» ввел понятие социального сопровождения. Когда вы привлекаете смежников из других ведомств для решения проблем семьи. Это социальные службы. И на самом деле социальные службы должны предоставить или помочь найти такого специалиста того же самого дефектолога, тут красиво конечно звучат слова «няня» и все остальное, то, что в регионах эти вещи даже в голову придти не могут, это недоступно. Но мне что понравилось в выступлении то, что на самом деле нужна такая услуга это предоставление определенного времени. То есть когда может придти социальный работник и посидеть. У нас сейчас многие НКО реализуют эту услуги в виде передышки она называется.
С. Сорокина
―
Волонтеры.
Г. Семья
―
Да, они могут посидеть, это особенно для тех семей, которые воспитывают детей инвалидов. И в Санкт-Петербурге есть роскошные открытки, мне нравятся, допустим, на фоне Эрмитажа стоит женщина и говорит: впервые за пять лет благодаря передышке я посетила Эрмитаж. И таких разных открыток, я просто была влюблена, когда увидела рекламу.
С. Сорокина
―
Елена, когда последний раз были в музее?
Е. Фортуна
―
Не спрашивайте. Мы в Зеленоград три года назад приехали, даже в местный музей не сходила. Мне очень интересна история Зеленограда, но за три года не дошла до музея бесплатного причем.
С. Сорокина
―
Но вы какими-то льготами пользуетесь. Даже не так спрошу. Социальные службы присутствуют в вашей жизни?
Е. Фортуна
―
Мы не подписывались на услуги службы сопровождения. Это был сознательный выбор.
С. Сорокина
―
Почему?
Е. Фортуна
―
Мы считаем, что они недостаточно компетентны, чтобы, те проблемы, в которых они могут помочь, мы сами можем с ними справиться. Мы со времен журнала в контакте с хорошими психологами, мы всегда найдем чем…
Г. Семья
―
У них личные контакты.
Е. Фортуна
―
Кроме того, как реализована служба сопровождения очень часто. Это дополнительный контроль. Там есть очень много контроля.
С. Сорокина
―
Но у вас же и так наверняка есть контроль.
Е. Фортуна
―
Опека приходит два раза в год. Открывает шкафы, проверяет как у детей в шкафах. Меня неделю после этого трясет. Мы тут границы строим, а вы приходите посторонние люди. Открыли шкафы. Лазаете там. Ну что, мы три года детям вбиваем, что родители главнее. А вы приходите и вы главнее нас. И служба сопровождения это примерно так.
С. Сорокина
―
То есть такое некое психологическое немножко неприятие.
Е. Фортуна
―
Есть, допустим, такая вещь как психологические услуги. И мы понимаем, что это государственный психолог, и если моему ребенку придет в голову наврать, что его дома избивают, условно говоря, то эта информация сейчас пойдет в опеку, а потом с нами будут разбираться. То есть, тут нет доверия.
С. Сорокина
―
Понятно.
Е. Фортуна
―
И я думаю, что это небезосновательно.
С. Сорокина
―
И ситуация со Светланой Дель вас только убедила, что лучше меньше.
Е. Фортуна
―
Ее же сопровождали.
Г. Семья
―
Нет, в Санкт-Петербурге ее не сопровождали. И в Москве не сопровождали.
Е. Фортуна
―
Полину забрали с елки.
С. Сорокина
―
Хорошо. Сейчас остановимся. Говорим мы о том, что новенького из инициатив в деле семейного устройства. До встречи через несколько минут.НОВОСТИ
С. Сорокина
―
Еще раз вас приветствуем. Я хочу напомнить, что говорим, имея информационный повод. То, что вроде бы в Минобразования и науке один из видимо, чиновников сказал, что рассматривается возможность введения законодательного ограничения на число приемных детей в одной семье. Восемь. Которая сейчас как рекомендованная. Но в разных регионах по-разному, есть и жесткое ограничение по числу приемных детей. Мы поговорили о том, что в общем, можно и согласиться, что восемь детей оптимально. Восемь вместе с родными, усыновленными и приемными. Но в каждом случае, наверное, нужно разбираться индивидуально. Потому что ситуация бывает разная. И семьи разные.
Е. Фортуна
―
И дети разные.
С. Сорокина
―
Разумеется. Хочу еще привести мнение Елены Ольшанской, которая руководитель фона волонтеров «Помощь детям сиротам» она согласна, что нужно ограничить. Во всяком случае, нужно подумать над этим вопросом, - говорит Ольшанская. А вот мнение свеженькое вице-мэра Москвы Леонида Печатникова, он говорит, что усыновление не должно быть бизнесом. Он правда тоже сказал, что это вопрос для рассуждения. Сколько детей должно быть в семье.
Ю. Кобаладзе
―
А почему это вызвало у вас такую реакцию.
Г. Семья
―
Постановка политически правильная.
Ю. Кобаладзе
―
А в реалии…
Г. Семья
―
… семьи, которая реально на этом разбогатела…
Ю. Кобаладзе
―
Я тоже не могу представить.
С. Сорокина
―
Сейчас у многих калькулятор работает в голове, они сложили то, что можно получить, воспитательскую практически надбавку, пособие на ребенка да помножить, например на 10, то получается просто богатство необыкновенное.
Ю. Кобаладзе
―
Но ребенок что-то ест, его надо одевать.
Г. Семья
―
Про Москву рассказали. Московская область, если вы берете ребенка с ограниченными возможностями здоровья, каждый из приемных родителей получает по 25 тысяч, это ежемесячное вознаграждение и около 20 пособие на ребенка. Порядка минимум 70- тысяч. Берете следующего - такая же сумма. Уже 140. Поэтому конечно хочется умножить еще дальше. Но еще раз хочу подчеркнуть, в регионах суммы отнюдь не такие. И никакого умножения нет, там тебе добавят 20% к вознаграждению за следующего ребенка и все. И поэтому когда мы первый раз 4 года назад на форум приемных семей у нас была тысяча человек, собрали приемных родителей. Вы себе не представляете, просто были калькуляторы в глазах, они слышали, и считали, считали. А почему у нас этого нет.
С. Сорокина
―
Тогда можно позавидовать Москве и Московской области.
Г. Семья
―
Да. Поэтому и Москва приняла вроде не совсем законное решение о том, что они не будут заключать договор о приемной семье с теми, кто приехал в Москву.
С. Сорокина
―
Потому что появились те, кто приезжать стали.
Г. Семья
―
Да. И началось с одной региональной семьи, которая привезла с собой шесть детей инвалидов, потому что муж приехал работать на маршрутке, его пригласили в Москву. И они посчитали, что такой семье они должны будут выплачивать каждый месяц 700 тысяч.
Е. Фортуна
―
Откуда 700.
Г. Семья
―
Это официальная цифра, которую они и на слушаниях в Общественной палате озвучивали. Понятно, что каждый ребенок, придумывают системы стимулирования для того, чтобы брали детей из своего банка данных. И помимо вознаграждения у нас же есть еще единовременная выплата. И многие регионы играют на этой выплате. То есть, как только вы взяли ребенка в семью, вне зависимости от формы вам сразу дается единовременная выплата. Декабрьским указом 2012 года президента с 10 тысяч была повышена до 100 тысяч, если берете ребенка инвалида, сиблингов, если берете с ОВЗ. И регионы начали просто, на мой взгляд, стали соревноваться в том, кто сделает более привлекательную систему мотивации. В данном случае стимулирование. И самая большая цифра это Сахалинская область, один миллион рублей, если вы берете на усыновление ребенка инвалида.
Ю. Кобаладзе
―
Разовая.
С. Сорокина
―
Миллион.
Е. Фортуна
―
Мне кажется, это более провоцирует.
С. Сорокина
―
С одной стороны вроде правильно, потому что действительно ребенок инвалид требует огромных расходов, внимания, сил. Но с другой стороны это действительно такая заманчивая история для того, чтобы взять, даже не думая о ребенке.
Г. Семья
―
Вообще у нас есть определенная система. Хотя, на мой взгляд, она себя показала не очень эффективной и ее нужно развивать. Во-первых, есть система отбора, есть система подготовки. И в процессе подготовки отпадает определенное количество кандидатов. Есть система контроля, которая может позволить все-таки выявить. Мы несколько лет бьемся за то, чтобы ввести обязательное психологическое обследование кандидатов. Склонность к жестокому обращению и так далее. Уже в 40 регионах провели пилоты, более 300 психологов принимали участие. Пакет отработали. Пока не можем законодательно закрепить эту обязанность. Но есть регионы, тем более же Московская область, у нее примерно 98% добровольно проходят это обследование. Но результаты не учитываются органами опеки о вынесении решения о возможности быть опекуном усыновителем. На мой взгляд это нужная процедура.
С. Сорокина
―
Последние несколько лет все-таки многое изменилось в нашей системе, в том числе сиротской. И идет некое реформирование детских сиротских учреждений. Во всяком случае, в Москве. Разновозрастное проживание. Типа семейного детские дома стали, постоянные воспитатели. И вопрос: это все-таки в нужном направлении движется или нет. Наверное, к Лене обращусь.
Е. Фортуна
―
Я первого ребенка усыновляла в 2008 году. Уже достаточно большой отрезок прошел. Тогда еще приемной семьи не было. Я усыновляла, у меня даже не было никаких мыслей на эту тему, чтобы опека или еще что-то. Изменилось в самой системе, вы знаете, мне кажется, главное осталось примерно таким же. То есть главное, чем плоха сиротская система – что на ребенка по-хорошему всем наплевать. С ним занимаются воспитатели, они спокойно уходят домой к своим семьям. Ребенок остается, это просто то, что я вижу по своим детям.
С. Сорокина
―
Но вы имели часто дело именно с коррекционными сиротскими учреждениями.
Е. Фортуна
―
Нет.
С. Сорокина
―
И с обычными детдомами. Но не в самое последнее время, все-таки последнее время изменилось.
Е. Фортуна
―
Наверное, но просто…
С. Сорокина
―
Вот то, что я вижу, по крайней мере.
Е. Фортуна
―
Но дети в любом случае выходят оттуда с большим недостатком.
С. Сорокина
―
Это никто не спорит. Семья конечно…
Г. Семья
―
Они попали туда, слава богу, не такие пушистые и белые.
Е. Фортуна
―
Когда-то все были белые и пушистые. Маленькими и в общем несчастными. У меня просто есть опыт троих детей из обеспеченного хорошего московского детдома. С моей точки зрения лучше бедный заштатный детдом. Где у ребенка, по крайней мере, не так проявляется это сиротское, что мне все должны, я бедный сирота.
С. Сорокина
―
Потребительское.
Е. Фортуна
―
Да. К сожалению, вот чем более комфортно, все равно этот настрой, что обо мне так забоятся, потому что я, - он все равно никуда не девается. В чем проблема выпускника детдома – что не может реализовать себя в жизни. Не потому что образование было плохое, в принципе там с помощью волонтеров, как-то еще можно получить нормальное образование. Если есть желание, возможности. И позволяют умственные способности. Проблема именно в том, что они не адаптированы к жизни. Именно потому, что они не умеют жить.
С. Сорокина
―
Лен, идут же попытки именно сделать так, чтобы они умели и как чайник включить…
Е. Фортуна
―
Они все равно ничего не знают. Они не привыкли получать такую взаимосвязь, что ты что-то сделал, ты за это что-то получил. У них этого получение всего просто за то, что бедный сирота, оно сидит глубоко и будет сидеть очень долго.
Г. Семья
―
Я хочу сказать, что у нас началось реформирование системы учреждений, мы их называем организация для детей-сирот. Если раньше мы говорили, что у нас есть учреждения дома ребенка, школы интернаты, мы их делили. Теперь мы говорим о том, что у нас есть три вида организации для детей сирот. Это образовательные, медицинские и те, которые оказывают социальные услуги по основному виду деятельности. Закон об образовании вывел детские дома из статуса образовательных учреждений, и тогда началось это массовое передвижение из системы образования, где были в основном детдома в систему соцзащиты. Сейчас идет другой этап реформирования. У нас было принято 481-е постановление правительства о том, как должен работать детдом, как туда устраивают детей, какие условия создаются. Я очень горжусь этим постановлением, потому что все требования, которые содержатся в различных документах комитета министров Совета Европы о том, как должен быть организован этот альтернативный уход за детьми в учреждениях, там учтено все. Там учтена и российская, и международная школа исследований по тому, как развиваются дети сироты. Поэтому вот что самое основное в этой реорганизации. Во-первых, для детей должны быть созданы условия, приближенные к семейным. Что это означает. Это малая наполняемость групп, максимально 8 для старших. Это запрет на перевод ребенка из группы в группу. Это запрет на смену воспитателей. Ограниченное число воспитателей, которые должны находиться с ребенком. В Москве Валентина Спивакова, центр содействия семейному воспитанию. У них воспитатель пять дней в неделю живет с ребенком. В группе. Это сейчас самая большая проблема перестроить штатное расписание. Потому что в основе положена теория привязанности…
С. Сорокина
―
И братья и сестры не разлучаются.
Г. Семья
―
Да. Мало того, обучение не должно быть в стенах организации для детей-сирот. Москва в прошлом году вывела всех детей. А вы представляете, что такое детские дома интернаты, где есть лежачие дети. Теперь стали оформлять надомное обучение, к нам стали приходить. Посмотрите центр в Москве содействия семейному воспитанию «Вера, Надежда, Любовь». Шпитальская там директор. Они так вообще всю предметную среду изменили в детдомах, и что меня поразило – лежачим детям, они запретили кормить лежачих детей, их надо обязательно посадить и кормить и они стали для каждого из них на ноги одевать обувь. Тактильный контакт с обувью, вспомните себя. Летом босиком, а потом одели обувь. Совсем другие ощущения. И вы знаете, это сказывается. Появились приспособления для вертикализации. То есть ребенка стали ставить вертикально, мир изменился. Это очень сильно сказывается на развитии ребенка. И этим же 481-м постановлением организациям для детей-сирот дали дополнительные опции. Они теперь могут, они до этого могли проводить школы приемных родителей и участвовать в выявлении детей, нуждающихся в государственной защите. А теперь они могут сопровождать замещающие семьи, своих выпускников. И многие регионы вменили в обязанность сопровождение. То есть нет перерыва. И обязательно стала подготовка к самостоятельной жизни. До 481-го этого не было. А теперь это обязательно. В прошлом году мы провели конкурс дополнительных программ, мы получили 600 программ их регионов. Сейчас отобрали 4 лучших, будем апробировать и потом внедрять.
С. Сорокина
―
Я кстати знаете, что вспомнила. Что в свое время те же дома инвалидов детей они даже выносились подальше в глушь для того чтобы их просто видно не было. Вот какая была изоляция специфическая.
Г. Семья
―
Были закрытые учреждения дома ребенка.
С. Сорокина
―
Мне кажется существенно то, что это все-таки подчеркивается, что эти детские учреждения временного содержания.
Г. Семья
―
Мало того, у нас в Семейном кодексе, что было записано раньше, - что устройством ребенка, оставшегося без попечения родителей, является усыновление. Я только что была в Англии. Там усыновление самая последняя форма. Потому что это разрывает окончательно связь ребенка с кровной семьей. Усыновление, опека и попечительство. И была такая строка: устройство в организацию для детей-сирот. Теперь эту строчку убрали. Это всегда рассматривается как помещение временное.
С. Сорокина
―
До того как семью найдут.
Ю. Кобаладзе
―
Может, исходят из того, что придут все-таки родители.
С. Сорокина
―
Конечно.
Г. Семья
―
Несколько лет назад подумать о том, что ребенка подросткового возраста нужно устраивать в семью это даже в голову не приходило. А посмотрите, сейчас некоторые организации для детей-сирот как пирожки пекут, устраивают в семьи.
С. Сорокина
―
Между прочим, просто действительно на глазах. В свое время когда ребенка переводили из дома ребенка в детдом в возрасте 4-5 лет, уже считалось, что все, в доме ребенка еще есть шанс, что возьмут. А уже когда перевели в детдом, это 4-5, сейчас пойди найди 4-5 более-менее здоровых. Разбирают просто со страшной силой. Это конечно хорошо. Я вот еще о чем хотела успеть спросить. Из последнего, что сейчас на слуху. Все мы знаем знаменитый закон Димы Яковлева. И вдруг сейчас прозвучало в последнее время и по-моему даже Валентина Ивановна Матвиенко сказала, что собственно говоря, это не на век, в конце концов может быть и пересмотрим тот же закон. Напоминаю, что это про запрет иностранного, в первую очередь американского усыновления. Скажите, Елена, а вы как относитесь к тому, чтобы отменили закон Димы Яковлева.
Е. Фортуна
―
Я конечно резко негативно относилась к самому закону. Потому что мне кажется дети это не учетная единица. Если даже хотя бы одного ребенка в год устраивали за рубеж, уже имело бы смысл его сохранять. Потому что каждая отдельная судьба, отдельная вселенная. Ну как можно считать, ага, усыновляют 300, на фиг эту Америку. Из вредности сейчас все перекроем. Какой смысл. Для детей инвалидов там намного больше возможностей реабилитации, жить полноценной жизнью. Поэтому, почему нет.
С. Сорокина
―
Галина Владимировна.
Г. Семья
―
Я тоже была против этого закона. Если его сейчас отменят, я считаю, что это было бы неплохо с политической точки зрения, но это не изменит ситуацию никак. Те дети, которые у нас в банке данных, американцев интересовать не будут. Я два года возила стажеров в рамках программы обмена социальными знаниями и опытом с американцами и специально изучала систему защиты прав детей в Штатах. У них вся система нацелена на максимальную поддержку собственного усыновления в стране. У них порядка 100 тысяч детей, которые ждут усыновления в фостерных семьях. Да, инвалидов умственных брать не хотят. Инвалидов, которым требуется протезирование или что-то – они берут с большим удовольствием, потому что есть возможности это сделать. И я не вижу, чтобы такая отмена привела к какому-то резкому скачку или изменению ситуации с устройством.
С. Сорокина
―
Я согласна с Леной, что хотя бы один ребенок и уже судьба изменится. Это же известная история.
Г. Семья
―
Там тоже достаточно много сложностей. Я пыталась понять, почему они усыновляют детей из-за границы. И когда я первый раз услышала объяснение – потому что кровные родители очень далеко, и не будут вмешиваться. Я подумала, что они вешают мне, извините лапшу на уши. А потом начала общаться с родителями, мне одна американка большая толстая на тренинге говорит, что у меня было пять детей. Троих забрали в фостерную семью, одного усыновили. Один со мной. Но я каждую неделю обхожу всех и говорю: я ваша мать и эту тетку не слушайте.
С. Сорокина – О
―
о-о.
Г. Семья
―
Ну как же, закон запрещает. Она сказала: плевала я на эти законы. Мои дети и все. И это на самом деле одна из важных причин, почему идет. И конечно, там эти сто тысяч эта цифра практически не меняется за последние пять лет.
С. Сорокина
―
У них население в два раза больше, чем у нас.
Г. Семья
―
Потому что там латиноамериканцы, те же подростки. Но зато у них усыновлять можно всю жизнь. И когда я у молодого человека, у которого своих собственных двое детей, спросила, почему вы идете на усыновление в 26 лет, он сказал: я хочу, чтобы у моих детей была хорошая бабушка.
Ю. Кобаладзе
―
То есть.
С. Сорокина
―
Не поняла.
Г. Семья
―
В 26 лет молодого человека, имеющего двоих детей от брака, с женой он развелся. Его усыновляет социальный работник, который с ним…
С. Сорокина
―
А, его самого.
Г. Семья
―
Я говорю, зачем вы идете на усыновление. Там можно усыновлять всю жизнь.
С. Сорокина
―
То есть неважно, какой возраст у усыновителя. И у того, кого усыновляют. В Америке ты можешь усыновить бабушку.
Г. Семья
―
Бабушку вряд ли, а вот родителей – да.
Ю. Кобаладзе
―
Может выставить себя…
С. Сорокина
―
Выстави, выстави, думаю, спрос будет. И, наконец, как вы думаете, чего сейчас хорошо бы еще подкорректировать. В нашем законодательстве, в наших инициативах. Для того чтобы еще какой-то толчок получить для семейного устройства сирот.
Е. Фортуна
―
Мне кажется, что, прежде всего, сейчас нужно конечно, немножко нивелировать все последствия этой громкой истории, когда всей стране мозги промыли…
С. Сорокина
―
По поводу того, как плохо, когда много приемных детей.
Е. Фортуна
―
Как ужасно, какая там нищета. Я не буду сейчас обсуждать, это не тема передачи. Но, тем не менее, мне кажется, что нужно во-первых, чтобы люди теперь не боялись, очень пишут на форуме, что хотел взять ребенка, теперь нет. Нужно, во-первых, это как-то снять и сделать приемное родительство привлекательным по каким-то причинам.
Г. Семья
―
Я считаю, что лошадь сдохла. Что та система, которая у нас есть государственного попечения, она исчерпала себя. Нужно заняться реформированием этой системы. Прежде всего сделать прозрачными, понятными все формы семейного устройства. Нужно функции органов опеки и попечительства частично передать, как сделано в Астраханской области казенным учреждениям, мы увеличим число специалистов органов опеки, повысим их качество. Больше будет услуг. И все процедуры должны иметь стандарты, алгоритмы, понятные и доступные для всех.
С. Сорокина
―
Спасибо большое. Говорили сегодня о семье и о тех новых предложениях, которые появились в последнее время. Спасибо, до свидания.