Евгений Бунимович - В круге СВЕТА - 2016-05-31
31.05.2016
С. Сорокина
―
Здравствуйте. Это программа «В круге Света». Юрий Кобаладзе, Светлана Сорокина. И Евгений Бунимович, старый знакомый. Уполномоченный по правам ребенка в Москве. Понятно, почему пригласили. Почему завтра 1 июня – день защиты детей. Кого как не Евгения Абрамовича было позвать. Здравствуйте.
Е. Бунимович
―
Добрый вечер.
С. Сорокина
―
Ну еще знаю, что есть замечательный прямой повод, есть событие сегодняшнее. Сейчас пойму с помощью Евгения Бунимовича, что это было. Президентский координационный совет по реализации национальной стратегии действий в интересах детей. И все это было в Кремле. И обсуждались разные возможности, связанные с улучшением этой ситуации в интересах детей. Выступали разные люди, в том числе и вы. Расскажите, что это за совет.
Ю. Кобаладзе
―
А дети до какого возраста считаются?
С. Сорокина
―
До 18 лет. Согласно конвенции о правах ребенка.
Ю. Кобаладзе
―
То есть подпадаешь.
С. Сорокина
―
Конечно, Юр. У тебя такое разнообразие в оценках моего возраста.
Ю. Кобаладзе
―
Не твоего. Ребенка твоего.
Е. Бунимович
―
Мне кажется Кобаладзе, судя по вопросу, тоже подходит.
Ю. Кобаладзе
―
По уму.
Е. Бунимович
―
На самом деле все очень красиво торжественно, все знают Екатерининский зал, огромный купол. Большой круглый стол. Что для меня было важно. Национальная стратегия действий, я участвовал в ее разработке, там есть одна глава 6-я, которая была как мне кажется самой абстрактной и меня как человека, которого всегда волнуют трудные вопросы, с самого начала больше всего заинтересовала, тем более что я уже до этого что-то делал. Называется участие детей в принятии решений, их касающихся. Это прямо противоречит нашему взрослому мышлению. Мы же знаем, что мы лучше знаем, что им надо.
С. Сорокина
―
Очень странно. Как это может быть.
Е. Бунимович
―
И поэтому когда мне предложили там выступить, я прежде всего сказал, что давайте буду выступать не я, а члены моего детского совета. У меня есть совет, пусть они будут выступать. И они действительно выступали и самое главное, что понимаете, есть большая разница вообще между дрессурой и воспитанием. Мы же знаем, как это делается. Берется ребенок, такой чистенький, отмытый. Ему пишется текст тоже чистенький и промытый и он его торжественно произносит, на этом все заканчивается.
С. Сорокина
―
Юра так Хрущева встречал.
Ю. Кобаладзе
―
Да.
Е. Бунимович
―
Но вот что-то должно меняться с тех времен, когда Юра встречал Хрущева.
Ю. Кобаладзе
―
Ничего по-моему не меняется.
Е. Бунимович
―
Я стараюсь и поэтому в чем разница между воспитанием и дрессурой. Дрессировщик даже если он народный артист России и всю жизнь работает с львами и тиграми, он никогда не поворачивается к ним спиной. Потому что он знает, что как только он повернется, они на него бросятся и загрызут. Смысл воспитания ровно обратный. Не тогда, когда мы на них смотрим, не когда мы им все сказали, а наоборот, когда нас нет рядом с ними, как они себя ведут, что делают. Поэтому мы и делаем, кроме того, что я сказал, что не больше пяти минут, что они хотят, то и говорят.
Ю. Кобаладзе
―
В присутствии Путина и всего совета.
Е. Бунимович
―
Путина там не было. Там была Матвиенко, Иванов, Голодец. Вообще это путинский совет. Министры все были естественно.
С. Сорокина
―
Маленький вопрос. А как в этот совет попадают дети?
Е. Бунимович
―
Вот. Это тоже был для меня важный момент. Потому что самое простое это позвонить нескольким хорошим директорам любимым, и мною и не только…
С. Сорокина
―
И сказать: дай умненьких.
Е.Бунимович:Есть большая разница вообще между дрессурой и воспитанием
Е. Бунимович
―
Пришли хороших несколько ребят и все. Я понимаю, что что-то не так будет. Потому что дело не в том, чтобы они подтвердили мое мнение, а чтобы я все-таки что-то услышал. Поэтому я попробовал сделать, как можно сделать некоторое представительство. В Москве очень много ученического самоуправления действительно. Не во всех школах, но у меня есть школы, в которых оно реально работает. И они выбирают своих лидеров. У нас есть общественные организации очень разные. И детские и инвалидные, и патриотические, экологические, спортивные, культурные. И я предложил, чтобы от каждого округа сами организации предложили кого-то в этот совет. То есть чтобы это был не просто…
С. Сорокина
―
Возраст до 18.
Е. Бунимович
―
На самом деле школьники. До 17 лет. Студенты все-таки другая история. И они представляют не только себя, но и некоторую за собой идущую организацию, и это дает очень много для меня важных вещей. Например, когда у нас готовился закон об образовании. Новый, только что принятый. Там очень серьезный был вопрос, для детей очень серьезный вопрос школьной формы.
С. Сорокина
―
Я помню, потому что у меня дочка учится в школе.
Е. Бунимович
―
Нужна она или нет, какая и так далее. И я как человек, который в свое время агитировал всех учителей, помня свою мешковатую серую форму в школе, как я ее не любил, я уговаривал в учительской своих коллег в свое время - давайте все-таки отменим. Они говорят, боже мой, ты представляешь, в чем они тогда завтра придут. Я говорю, к вопросу о воспитании и дрессуре, слушайте, если они завтра придут в чем-то непотребном, значит, нам надо всем увольняться. Зачем здесь работали, если они не понимают ни куда они пришли. Вот возникла тема школьной формы. И я пришел с тем, я был уверен, что не нужна никакая форма. А они разные. Там один из кадетского корпуса, сказал, что для меня это вообще естественно. Другой из языковой спецшколы сказал: да я не хочу. И они нашли какие-то позиции, которые мы отправили министру, и он очень подробно ответил по каждой позиции. И в законе примерно эта модель записана. То есть элементы формы каждая школа выбирает. Очень много позиций. Я хочу сказать, что ты сам не ожидаешь, как это все произойдет.
С. Сорокина
―
Возвращаясь к сегодняшнему присутствию.
Е. Бунимович
―
Один из тех трех ребят, которые говорили, Кирилл, у него очень сложная, он колясочник, сложный диагноз. Очень хорошая светлая голова. Он просто рассказывал о своих проблемах. И вот интересно, у нас там же возникла некоторая потом дискуссия. Потому что он сказал, что он хочет быть, он сдавал ЕГЭ, в 11-м классе, что он хочет быть со всеми детьми например во время отдыха. А так за всю жизнь это у него не получилось. И руководитель московского департамента соцзащиты справедливо потом позвонил, сказал, как же так, я посмотрел, он был в таком санатории, в таком. Действительно много делают. Но интересно другое. Он не на лечение хотел бы.
С. Сорокина
―
Он хотел бы вместе с другими ребятами.
Е. Бунимович
―
Они уже хотят следующее. И не руководитель департамента соцзащиты в этом виноват. У нас еще не готовы, помните в прошлом году была история, когда ребят с инвалидностью повезли в лагерь. И лагерь их вернул. Скандальная история. Не готовы мы к тому, что совершенно справедливо…
С. Сорокина
―
У нас в школы не готовы пускать.
Е. Бунимович
―
Он сдает сейчас ЕГЭ, более того, я у него спросил, какую он сдает математику. Он сказал: конечно, продвинутую. Сказал он мне с обидой. Потому что он хочет заниматься информатикой и так далее. И он там же это говорил, что школу окончил, а где ему дальше учиться.
С. Сорокина
―
А в институтах и вовсе.
Е. Бунимович
―
А если заочно, в общем, понятно, вот формат, понимаете, вроде мы все хотим. Нет никаких вроде, я не видел там держиморд, которые сказали бы «нет». Уже, слава богу, этого нет по отношению к таким ребятам с инвалидностью. Но все равно.
С. Сорокина
―
Но машина эта двигается пока медленно.
Е. Бунимович
―
И к вопросу о машине. Например, если вспоминать его же. Когда мы встречались с руководителем департамента образования, он подготовился, хотел что-то сказать, но у нас есть в Москве такси социальное для таких детей. Но только оно опоздало на полтора часа. Мы его сидели, ждали. Слава богу, и Калина дождался, и мы его послушали. Но понимаете да, как он нервничал.
С. Сорокина
―
В Москве и не только социальное такси. Можно простоять в пробке полтора часа.
Е. Бунимович
―
А в другой раз подали не то. И в третий раз туда отвезли, обратно нет. То есть вообще делается, но это должно доходить до каждого. Понимаете.
С. Сорокина
―
Жень, но это еще даже Москва. Еще в больших городах хоть как-то. Ну хорошо. Вот выслушали Кирилла. А что еще было сущностного на самом заседании. О каких может важных проблемах говорили.
Е. Бунимович
―
Ну вот между прочим, я неслучайно стал говорить именно о Кирилле. Потому что следующее заседание будет посвящено детям с инвалидностью. Потому что если вопрос детской смертности действительно стало меньше, слава богу, и в роддомах вытягивают лучше и вообще цифры действительно лучше. Я не могу сказать, что совсем европейские. Но почти. А по инвалидности что-то не так. Вот не сокращается, мягко говоря. И надо тоже здесь найти какое-то, по сиротам тоже кстати сокращается. Света знает это лучше других. А вот по инвалидности надо понять, что происходит и каким-то образом все-таки попробовать переломить ситуацию. Все-таки ранняя помощь должна быть. Еще тысячи таких вещей, чтобы все-таки в результате мы получили, да, я понимаю, что проблема очень серьезная. Мы в роддомах стали вытягивать таких ребят, которых раньше не вытягивали. Понятно, что там со здоровьем…
С. Сорокина
―
Увеличивается число детей таких.
Е. Бунимович
―
Это реальность. Значит надо, чтобы все было адаптировано под эту реальность.
С. Сорокина
―
Хорошо. Услышали. Еще что интересного было.
Е. Бунимович
―
Я много обсуждал вокруг еще. Как всегда бывает в кулуарах. Никак не можем внятно, вот у нас понимаете, что происходит, есть идея, может быть даже неплохая. Общих нормативов. Чтобы у всех было одинаково. Но все же разные и все штучные. И получается очень много таких штучных проблем. Например, ребята попадают в больницы, надолго. В Москве центральная детская клиническая больница и Центр Димы Рогачева. И в других регионах это есть. Они там должны учиться. Потому что они там долго. По закону, по конвенции. По чему хочешь. Но они же из других регионов. Опять начинается та же история.
С. Сорокина
―
Они не учатся.
Е.Бунимович:В Москве очень много ученического самоуправления действительно
Е. Бунимович
―
Нет, учатся, но почти что контрабандой. То есть Ямбург организовал там образование, и они учатся, сейчас министерство написало некоторое рекомендательное письмо. Но это должны быть четкие инструкции. То же самое, звучит странно, что то же самое, но то же самое, когда ребята находятся в СИЗО. Я разговариваю с нашим уважаемым министром Д. В. Ливановым. Говорю, кто придумал в законе образования статью, где написано, что в такой ситуации, как в СИЗО они получают образование в виде самообразования. Я говорю, давайте я проведу экскурсию для тех, кто сочинил этот закон. Чтобы они увидели, какой там контингент и какого типа самообразование и чему именно они будут там самообразовываться. Если половина из них по статье наркотики и так далее. И мы организуем сейчас там образование, но тоже в виде исключения. Потому что СИЗО федеральное, а это соответственно образование московское. То есть понимаете, вот вещи вроде бы очевидные. И вроде все говорят, да, да.
Ю. Кобаладзе
―
Количество заключенных детей растет или падает?
Е. Бунимович
―
В Москве же нет колоний, в Москве только СИЗО. Волнообразно. Сейчас мальчиков стало больше. Около 50 ребят. А было до этого где-то поменьше, человек 15-20. Я поеду на следующей неделе, посмотрю, что там происходит. А девочек наоборот. Там был период, когда их вообще не было, и поэтому образование закончилось. А теперь снова появился кто-то и значит все надо начинать сначала. Потому что нет нормальных рельсов.
С. Сорокина
―
Я хочу только пояснить, что у нас ответственность уголовная наступает с 16 лет, в отдельных случаях видах преступлений с 14 лет. И кстати хочу задать вопрос, который в том числе у нас на сайте был. А как вы относитесь к такой даже не инициативе, некому предложению, которое высказала Мизулина. О том, что неплохо бы даже снизить возраст уголовной ответственности.
Е. Бунимович
―
Поскольку соседний дом, с которым мы сейчас находимся на Новом Арбате это роддом имени Грауэрмана, где я родился.
Ю. Кобаладзе
―
Закрыт кстати.
Е. Бунимович
―
Я хотел бы узнать, до какого возраста, до роддома мы снизим. Я говорю серьезно, в данном случае не только шучу. Но и серьезно. Всегда, как только что-нибудь случилось действительно страшное, серьезное, всегда первая реакция как мне кажется обывательская. Снизить возраст. Меня пугает, когда профессионалы, депутаты, сенаторы это предлагают. Потому что давайте посмотрим сначала статистику. Какой у нас рецидив после того как мы их закрываем. Рецидив пока большой. Вот когда у нас будет рецидив маленький, когда эти колонии наши и все остальное будут действительно исправительными для подростков, тогда давайте начнем разговор о том, что может быть в каких-то позициях стоит понизить с тем, чтобы исправить ситуацию. Но коль скоро у нас такой рецидив и вы что думаете оттого, что мы его закроем в 12 не дай бог, ну выйдет он в 16. И что? И выйдет уже законченным тем, кем мне бы не хотелось, чтобы он выходил. Поэтому давайте сначала начинать с того места, с которого надо. Более того, есть модели, европейские модели, когда рецидив низкий. Давайте не будем отворачиваться носом и говорить, что поскольку это не наша национальная идея, поэтому мы не будем туда смотреть. Посмотрим реально, вот у немцев что-то получается. Они рецидив снизили существенно. Давайте посмотрим, как они работают. Я могу рассказать, но сейчас не стоит. Это надо сделать сначала, а потом уже обсуждать.
С. Сорокина
―
Но я сразу тогда продолжу эту тему. Госпожа Мизулина сказала свое мнение в разговоре о как раз нашумевшей статье группы смерти из «Новой газеты». Там девочкой оказалась 13-летней вроде как в том числе администрировала или как-то участвовала в переписке в этих самых соцсетях на эту тему. Ей 13 лет, она под псевдонимом работала. И вроде ребенок, без ответственности может остаться. А дело страшное. Если тем более будет доказано, что действительно там дети кончали жизнь самоубийством. Так вот перехожу к этой статье группы смерти, Галя Мурсалиева написала. Вызвала большой шум, огромное количество просмотров. Что-то уникальное. Это тоже конечно надо думать и гадать, полтора миллиона просмотров. Вроде сколько сейчас пишется о детских суицидах. А это почему-то зацепило и почему-то вызвало огромный интерес. Сначала человеческое ощущение. Даже не профессионала, а просто человека. Когда прочитали статью, какое было ощущение.
Е. Бунимович
―
Я прочитал статью в довольно интересном месте. Она вышла в тот момент. Это был съезд уполномоченных по правам ребенка. И я не только прочитал статью, но увидел, что сидящие в зале мои коллеги, кто-то вступает, сами понимаете, совсем не все выступают содержательно, и я вижу, у кого на телефоне, у кого на айпаде текст один и тот же. И реакция очень серьезная. Конечно, для нас ясно совершенно, что это давняя история. Что не сегодня возникло. И для меня в этой статье при всех претензиях, которые к ней предъявляют, главное, что ее услышали. Что Следственный комитет на следующий день какую-то рабочую группу собирает. Астахов на съезде, который почему-то был совсем не этому, вынужден в заключительном слове говорить об этом. И так далее. И никто не может пройти уже мимо. И прокуратура и все остальные. Все реагируют. Это очень важный момент. Я могу привести пример, я делал для уполномоченных Центрального округа. Мы их вывозили и показывали, как работают с детскими группами. Они привозили свои детские группы, мы с ним работали. Это дети работали и вожатые. А я приглашал тех профессионалов, которых просили уполномоченные. Главное, кого они просили - психолога суицидолога. Это было за два месяца до этого. И вроде бы лекция должна быть полтора часа, она провела с нами три с половиной часа. Потому что у всех были вопросы, как быть в этой ситуации. Как быть с ребятами, в классе которых это произошло, в школе, во дворе и так далее. То есть вопрос очень серьезный. И, судя по вопросам, в регионах абсолютно никакой, трудно сказать слово «квалификация», они-то понимают, они все-таки этим занимаются. А директора, учителя. То есть понимаете, ребенок пришел домой выпивший. Или обкурившийся, накуренный, сигареты. Страна имеет большой опыт и сразу это чувствует. Запах, сразу за шиворот.
С. Сорокина
―
А здесь другие признаки.
Е. Бунимович
―
А здесь они есть, самое главное, что признаки есть. Но надо профессионально к этому относиться. Надо чтобы, во-первых, это понимали учителя, как профессионалы. Где мы этому учим. Когда. Чтобы понимали это в какой-то степени родители. Особенно когда есть какие-то угрозы. Психологи школьные. Это тоже не суицидологи. И плюс вообще суицидолог как профессия это важнейшая история.
Ю. Кобаладзе
―
Неужели такое массовое явление.
Е. Бунимович
―
Дело не в массовости. Дело в том, что у подросткового суицида есть особенности в отличие от взрослых. Например, телефон доверия работает. Потому что если взрослый собрался, то его очень трудно от этого отвести уже.
С. Сорокина
―
И то иногда есть, кому поплакаться, уже легче.
Е. Бунимович
―
У подростков если вывести, то работает. Это данные ученых, статистики. Второе, у подростков есть очень много так называемого демонстративного. То есть когда на самом деле не собираются до конца, просто хотят показать…
Ю. Кобаладзе
―
Какие они крутые.
Е. Бунимович
―
Вообще на себя обратить внимание.
С. Сорокина
―
Мало того есть дурацкое ощущение, что смерть для них абстракция. Непонятно что.
Е. Бунимович
―
Десять смертей в Интернете в каждой игре.
С. Сорокина
―
Как игра.
Е. Бунимович
―
Я вот сейчас говорю и себя контролирую, потому что есть очень опасная история. Она заключается в том, что это не только у нас, было и в Чехии, и в Швейцарии. Волны. Потому что очень сильная подражательность. У подростков. Поэтому 25 раз говорю всем СМИ и пишу и обращаюсь, если говорить, то максимально абстрактно. Не показывать ни место, ни объяснять, это само по себе подражательно. Это известно, это есть специальные, Всемирная организация журналистов, все это давно написано. Поэтому когда я вижу что-нибудь такое по телевизору, ну убить готов. И Интернет то же самое.
С. Сорокина
―
В том и дело. Можно не показывать по телевизору, можно не говорить о деталях, но есть Интернет. Где можно найти все. Собственно Галя про это и писала.
Е. Бунимович
―
Совершенно справедливо. Галя обратила внимание на эту новую историю. И обвинять здесь девочку надо, если там есть обвинение. Но если никто не может из взрослых сопротивляться такой, мягко говоря, игре девочки, что-то здесь не то.
Е.Бунимович:Давайте не будем говорить, что это не наша национальная идея,поэтому мы не будем туда смотреть
С. Сорокина
―
По ночам конспирология, выходили в сеть в 4 ночи, когда родители не видели, не слышали. Пойди, уследи, очень сложно.
Е. Бунимович
―
Вообще могу сказать, я понимаю, что от меня как уполномоченного ждут ответа на все вопросы. Могу сказать честно, что простые ответы на все вопросы есть только у людей, с которыми я вообще стараюсь не разговаривать. Они приходят, говорят, я все знаю, я знаю, как это победить, это и так далее. Могу сказать очень трудная история, особенно с Интернетом. Не нахожу единого и простого ответа. И те, кто говорят запретить, ничего это… Но ответы надо искать. И я думаю, что проблема заключается в том, что наши известные структуры правоохранительные тоже в этом, к сожалению, плохо разбираются. Они должны получать в этом гораздо большую квалификацию. Отслеживать эти вещи, то есть в виртуальный мир должно перейти гораздо большее количество профессиональных людей. Вот так же как на улицах всех у нас на перекрестках стоит полиция, а в виртуальном мире ее поверьте гораздо меньше. И гораздо меньше людей, которые умеют в этом разбираться.
С. Сорокина
―
Это куда более тонкая настройка.
Е. Бунимович
―
Ну что же делать. Если это вызов, национальная проблема. Более того, можно говорить, что делайте что хотите. Ничего подобного. Были волны, таким примером является Финляндия, Венгрия. Там, между прочим, есть еще другое, тоже доказано учеными. Есть еще и национальная склонность. У угро-финнов это так. Они снизили. Значит можно.
С. Сорокина
―
Остановимся мы сейчас. Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве сегодня с нами накануне дня защиты детей. Мы говорим в данный момент о детских суицидах. Сразу после новостей мы продолжим наш разговор. В том числе на другие темы. Сейчас новости.НОВОСТИ
С. Сорокина
―
Еще раз вас приветствуем. Наверное, завершим уже эту тему.
Е. Бунимович
―
Я все время естественно, занимаюсь самыми сложными вопросами. Что плохо, где и так далее. Но все-таки 1 июня это день защиты детей, праздник и не могу не отметить, что все-таки в Москве не то 140, не то 150 мероприятий. Я услышал сейчас продолжение прогноза погоды, погода будет хорошая. На Театральной площади будут гулянки с 12 часов, а вечером будет транслироваться концерт Хворостовского, который будет в честь дня защиты детей. В московском зоопарке, кстати, давние ваши знакомые фонд хосписа «Вера» и Даунсайд-Ап и «Подари жизнь» фонды устраивают для детей, именно в зоопарке хорошее очень место для таких детей. И 4 июня продолжение будет на Цветном бульваре. И что мне очень нравится – в Саду Баумана с 12 часов и до вечера будут детские музыкальные школы. Слава богу, они наконец выходят на улицу. Ну вот особенность моя заключается в том, что я говорю о хорошем. Хорошие парки, дети будут играть. И сразу вспоминаю, такая проблема. Московские школы искусств. Все относится к уполномоченному по правам ребенка. Замечательная прекрасная наша школа Гнесиных, которую знает вся страна. Отремонтировали здание.
С. Сорокина
―
Сегодня мимо проезжала.
Е. Бунимович
―
Нормативы подо все необычное не подходят. Теперь у нас все музыкальные школы с 5-го класса. Школа Гнесиных всю жизнь была с 1-го класса. И она подчиняется не федерации, а Москве. И Москва готова финансировать. И вообще зачем ломать то, что хорошо…
С. Сорокина
―
Только с 5-го?
Е. Бунимович
―
Сейчас заставляют сделать как все. Давайте через радио скажем.
С. Сорокина
―
Ужас какой. У меня дочка еще даже до школы туда ходила.
Е. Бунимович
―
Занимайтесь проблемами там, где плохо, где все нормально. Где хорошие дети, весь мир ими восхищается. Но оставьте в покое. Я, конечно, напишу соответствующее письмо. Это сопротивление идиотизму. Обидно, потому что в результате я не что-то созидаю, а только отбиваю. То есть результатом я получу ту школу, которая уже есть. Но надо будет потратить, дай бог что удастся.
С. Сорокина
―
Тем более заниматься музыкой на мой взгляд надо раньше, если серьезно. Почему с 5-го класса совершенно непонятно.
Е. Бунимович
―
И надо сказать, что таких глупостей много. Мы вспомнили «Новую газету». Я очень рад другому. И «Эхо Москвы» тоже этому помогало. Потому что озвучило. Ирина Лукьянова подняла проблему. Жена Димы Быкова. Которая преподаватель и которая журналист «Новой газеты». Пишется законодательство, не задумываясь о том, что происходит. Там типы школ и написали такой типа школы: школы для детей с общественно-опасным поведением. Никто не обратил внимания как всегда в законе, к сожалению. Я тоже. В Москве есть такая школа и дети будут из нее выходить и у них печать будет в аттестате, что он из школы с общественно-опасным поведением. Прямыми словами. Ира подняла этот вопрос. И сейчас министерство образования отреагировало. Сначала нам сказали, что никто не обращался, кроме вас. Я говорю, вы представляете себе какие родители у детей в этой школе. Дай бог чтобы они с собой справились, а не то что со своими детьми. Слава богу, нашлась одна мама, которая отреагировала. И сейчас дали все-таки распоряжение, что в этом году сделают по-другому, а потом будут вносить законодательные изменения. Таких нюансов полно. И кое-что работает, слава богу. Но каждый раз это работа, причем, надолго.
С. Сорокина
―
Жень, сейчас мысль пришла в голову, когда слушала новости. Там было напоминание, вернее сообщение о последствиях нашумевшего события. Когда от милиции удирали некие молодые люди, рискуя жизнью всех, кто попадался на пути. Слава богу, обошлось. И вот вопрос хочу прочитать: прокомментируете, пожалуйста, что на ваш взгляд происходит с современными детьми относительно нравственно-моральных устоев. Случай в Питере и Волгограде.
Е. Бунимович
―
Я могу ответить. Во-первых, я все-таки тоже много общаюсь с детьми, причем в самых разных местах и совсем не в самых благополучных. Эти кликуши, которые говорят, что уже и хуже поколение. Я устал от этого.
С. Сорокина
―
Каждое поколение так говорит.
Е. Бунимович
―
На самом деле не так. Ребята интересные, хорошие, осмысленные. И трудные тоже. Но есть новые аспекты. Это аспект новый и интересный. У нас есть в сфере организации здравоохранения группы риска. Я ими больше всего занимаюсь. Дети сироты, дети мигрантов. Дети с проблемами здоровья, дети из трудных сетей, материально плохо обеспеченных. И кстати одаренные дети относятся к этой категории риска. Мы ими тоже занимаемся всерьез. Но я думаю, что в нашей стране появилась еще одна группа детей категории риска. Я не хочу даже обвинять родителей в этом сразу. Потому что это проблема, которой не было. Дети из быстро разбогатевших семей.
С. Сорокина
―
Комплекс вседозволенности.
Е. Бунимович
―
Когда стало все доступно. И нет навыка, когда доступно стало сейчас. Давайте вспомним, что мы всегда читали с удивлением, когда выясняли, что у какого-то миллиардера за океаном ребенок почему-то пошел работать в 18 лет куда-то на завод.
С. Сорокина
―
Разносить газеты или работать в кафе.
Е. Бунимович
―
За этим стоит большой опыт того, что делать, чтобы этого всего избежать. Здесь этого опыта нет. Я понимаю, что это глупо, но понимаю, что все-таки родители сделали ошибки, но они понятно какие. Сами они не имели этого, этого… Если мне в свое время не купили родители, мне очень хотелось, как у соседа Максима, помните педальные машины. Ему купили, а мне нет. То первое, что я сделал, что купил своему сыну, даже когда он еще не просил – педальную машину. Но на этом мои такие загибы закончились. А там нет. И я своему ребенку дам и это, и это. Это драма. Это трагедия в каких-то случаях. И к ней надо отнестись всерьез. Можно сказать, что родители безответственные,Я думаю, что сейчас сидят, схватившись за голову. Все не так просто. Нет этого опыта. Да, мы знаем, как вела себя Галина Брежнева. Но таких не так много было в стране. А теперь целое поколение.
С. Сорокина
―
Было понятие золотой молодежи.
Е. Бунимович
―
Но сейчас она лезет из всех дыр, я бы сказал. И надо думать, надо просто осознать момент людям, которые материально оказались обеспеченными. Это серьезнейшая проблема. Это не то, что я сейчас назвал и все. Нужно разговаривать с психологами, думать, как вести себя.
С. Сорокина
―
А, может быть, большинство родителей считает, что и замечательно и они действительно небожители и могут вести себя кое-как. Это для нас, наверное, больше опасность, чем для их родителей.
Е. Бунимович
―
Если так думают, то они ошибаются. Потому что первыми жертвами окажутся они сами. Пусть они читают мировую литературу.
Е.Бунимович:В виртуальный мир должно перейти гораздо большее количество профессиональных людей
Ю. Кобаладзе
―
Следственный комитет возбуждает дело, прокуратура говорит «нет».
С. Сорокина
―
Это очень забавно.
Е. Бунимович
―
Я за это господина Колокольцева уважаю, что он…
С. Сорокина
―
Все-таки постарался.
Е. Бунимович
―
Они это делают. Я считаю, что это очень важно.
С. Сорокина
―
Честно говоря, это было оскорбительно.
Е. Бунимович
―
Это оскорбляет общественную нравственность, когда это закрывается. Я боюсь, что перейдет в другую ситуацию. В ситуацию самосуда и не дай бог чего еще.
Ю. Кобаладзе
―
Главное никого не покалечили.
С. Сорокина
―
Хорошо, что так. А если случится, что покалечит и рядом окажется какое-то количество людей, которые, зная, как легко отделываются эти молодые люди от правосудия, решат действительно на месте осудить. Это же тоже может быть.
Е. Бунимович
―
Я понимаю, что это было всегда, читайте литературу, и Пьер привязывал квартального к медведю. Но это все люди переживали и выходили из этого. Эти, к сожалению, не выходят. Вот в чем проблема.
С. Сорокина
―
Кстати, квартальный на медведя я думаю тоже испытал массу замечательных чувств.
Е. Бунимович
―
Давайте смотреть с этой точки зрения.
С. Сорокина
―
Это было всегда. Это правда.
Е. Бунимович
―
Но сейчас это действительно слой. Это категория рисков. Это явное обострение в стране по этому поводу. И это действительно вопрос системных рисков. То есть мы не должны воспринимать вопрос трудной семьи только как семья, у которой не хватает материальных ресурсов. Семья, у которой переизбыток материальных ресурсов это большая проблемная трудная семья. И я советую родителям, в том числе которые слушают «Эхо Москвы» об этом всерьез задуматься.
Ю. Кобаладзе
―
Не дай бог ты разбогатеешь.
С. Сорокина
―
Моей дочери это не грозит. Вот о чем хочу спросить. Астаховское заявление о том, что детдома боятся сокращения финансирования. Потому препятствуют усыновлениям. Мол, система сопротивляется.
Е. Бунимович
―
Это не новая история.
С. Сорокина
―
В данном случае это актуально?
Е. Бунимович
―
Честно говоря, в Москве нет. Это был актуальный вопрос, мы говорили про нормативы, вопрос был просто очевидным.
С. Сорокина
―
Мне кажется, уже пережили это.
Е. Бунимович
―
Да. Если в школах норматив на детей это понятная история. Сколько детей, столько денег. То в детдомах была абсурдная ситуация. Потому что даже хороший директор детдома если у него платят за каждого ребенка, если он начнет их отдавать, то он теряет финансирование. Сейчас этого нет. Возможно, не все регионы это переварили. Возможно сопротивление другого плана. Поскольку мы знаем, что сейчас сиротские организации изменяются в семейный тип.
С. Сорокина
―
Такого квартирного типа.
Е. Бунимович
―
Да. Они перестраиваются. Я сейчас приехал и действительно вижу, что оно другое, но самое главное я увидел другие лица воспитателей. Я спрашиваю у заведующей, да, действительно перестроено. А куда вы этих-то дели. Я помню эти морды, извините. Она говорит: вы знаете, мы устроили конкурс на замещение и они не прошли. Это самое главное – чтобы появились другие лица, другие люди. И система ну, конечно, сопротивляется как любая инерционная система. Но сейчас это мне кажется не главная проблема, по крайней мере, в Москве. У нас в ПНИ там больше проблем. Последнее время несколько директоров поменялось, потому что есть инерция та, которая есть. Я надеюсь, все-таки очень хочется, чтобы была тоже в какой-то степени преодолена.
С. Сорокина
―
Давайте вернемся еще…
Ю. Кобаладзе
―
Не забудь про книжку.
С. Сорокина
―
Не забуду. Давайте мы вернемся к сегодняшнему координационному совету по реализации национальной стратегии действий. Там должен был выступать наш руководитель федерального агентства по делам молодежи Росмолодежь с докладом о российской движении школьников. Съезд который проходил недавно в середине мая в Москве. Я всегда болезненно относилась к новым попыткам неких молодежных движений, потому что помню и пионерию, и комсомолию. Так вот, был ли доклад и какое у вас личное впечатление об этом молодежном движении.
Е. Бунимович
―
Осторожное и пока почти никакого. Потому что ничего такого нет внятного. Но я хочу сказать другое. Что ребята, которые выступали, в том числе из моего детского совета, они как раз гораздо с большей осторожностью высказывались по этому поводу, чего они опасаются. Они же все сами из разных движений. Экологическое, школьная республика, очень симпатичные есть движения. Они боятся, что это все как у нас бывает – это закончилось, все прикрыли. У нас была попытка неплохая в Москве сделать такое содружество, куда вошло 400 организаций. То есть полная автономия, но какие-то общие встречи. Если так, если попробовать просто дать какую-то координацию, какие-то общие возможности, возможность финансирования, грантов и так далее. Это было бы неплохо. Поэтому пока поскольку ничего внятного нет, я буду осторожен и нейтрален. Самое главное вот это. Более того, когда у нас была встреча с господином Володиным, я озвучил не свое мнение, а мнение своего детского совета. Задав тот же вопрос: чтобы не дай бог не началось все с нуля, все то, что делают ребята сегодня, это все отодвигаем, а вот мы знаем, как делать. Это и есть учет мнения ребят. Поверьте, у нас все время говорят выжженное пространство. Ничего подобного. У нас полно организаций интересных, симпатичных, самого разного плана. Вот они и должны быть, пожалуйста, хотите какую-то координацию, какие-то может быть действительно на уровне района, города вполне может быть какие-то общие… Самое главное, чтобы не было униформы, этой единой организации. Это действительно такой серьезный момент. Вообще слово «единый». Вот этот единый учебник, это такая наивная в кавычках идея. Сегодня, когда мы только что говорили про Интернет, когда издательства педагогические, поскольку я сам автор учебников, то я хорошо это знаю, они уже говорят не об учебниках, а о какой-то платформе, где каждый может выбирать свой путь. Это так наивно брать модели прошлого века и думать, что они сегодня могут быть воспроизведены. Не получится. И вот еще что важно. И стоит сказать перед днем защиты детей. Не надо с помощью детей пытаться решить наши взрослые тяжелые, вернее ссылаясь на детей тяжелые проблемы.
Ю. Кобаладзе
―
Например.
Е. Бунимович
―
Например, мы не можем до сих пор договориться по поводу нашей истории. Не надо думать, что оттого, что нормативно напишут школьный учебник истории, мы решим наши болезненные проблемы, которые надо переварить. Надо найти, как Франция при всех различных отношениях к Наполеону, тем не менее, не бьется головой друг о друга по этому вопросу. Все запреты у нас последнее время через детей идут. Когда дети к этому могут не иметь никакого отношения. Когда по центральному каналу вдруг в новостях появляется 18-плюс и читается совершенно похабный чудовищный стишок. Это, пожалуйста. И начинается разговор – давайте из-за детей запретим это, это, это. Те, кто так делают, если они искренне это делают, они не знают особенностей подростковой психики, я не против, например, канона русской литературы, он должен быть и это нормально. И Пушкин, и Толстой и так далее. Но самое главное, что можно сделать для того, чтобы дети прочитали произведение – это его запретить. Это я вам гарантирую, что тогда интерес к нему резко повысится.
Е.Бунимович:И Пьер привязывал квартального к медведю.Но это все переживали и выходили из этого
С. Сорокина
―
Да. Хочу вот о чем успеть. Вопрос с сайта: «Евгений Абрамович, сейчас прослеживается крайне тревожная вещь. Наших детей в школах и детсадах и прочее пичкают так называемым патриотизмом. Есть целая программа - патриотическое воспитание граждан РФ, в которой описано, как нужно родину любить. Что происходит и что с этим делать». Про патриотизм, которого действительно сейчас очень много и для взрослых и для детей.
Е. Бунимович
―
Я приехал сюда, сейчас не поехал на один круглый стол, который посвящен этому вопросу. Это та же история. Есть совершенно естественный процесс и трудно себе представить ребенка, который бы просто не любил то место, где он родился, свою семью, свой дом. Это совершенно нормальное человеческое чувство такое же, как вопрос дыхания и всего остального. И поэтому мне кажется, здесь тоже нужно быть осторожным. И деликатным. И не решать взрослые проблемы под видом детского патриотизма. Давайте понимать, что любовь к родине и к правительству это не одно и то же, и масса таких вещей. И давайте понимать, что если мы хотим, вот я говорил о детском совете, давайте научим их быть критичными, открытый взгляд чтобы был. Тогда они, может быть, уже во взрослом возрасте очень осмысленно будут любить свою родину. Вместе со всеми ее болезнями, проблемами. Ну, потому что своя.
С. Сорокина
―
Без кликушества.
Е. Бунимович
―
Взрослый человек уже понимает все особенности и проблемы своей мамы. Здесь она может быть слишком такая, здесь сякая. Но чего говорить, это же мама. И здесь та же история. Не надо делать из наших детей слепых. Во-первых, это не получится. Они достаточно зрячие. Во-вторых, не надо осваивать бюджеты. Меня очень беспокоят профессиональные патриоты. Вообще профессиональная любовь это была на Тверской, но теперь, по-моему, уже прогнали оттуда. Любовь за деньги это немножко другая история. Давайте относиться к этой проблеме, то есть, такая проблема это нормально. Только давайте не будем на этом делать проекты, деньги и все остальное. А давайте нормально уважать своих детей, нормально к ним относиться и, честно говоря, у них гораздо больше возникнет возможностей любви к своему отечеству. Я, например, мне нравится то, что на Красной площади не только маршируют, что тоже должно быть, наверное, поскольку это место все-таки такой славы, но и будет книжный фестиваль.
С. Сорокина
―
Еще раз возвращаемся к тому, что ожидает нас в эти выходные. Не только продолжение дня защиты детей, еще будет книжная ярмарка, где кстати книги для детей будут продаваться. Причем со скидкой большой. На Красной площади. И мало того…
Е. Бунимович
―
Вход свободный. Все могут гулять спокойно.
С. Сорокина – 4-5
―
6 июня там будут выступать дети, победители конкурса «Живая классика». Которые будут читать замечательные куски из классических произведений вслух наизусть. Самые лучшие чтецы.
Ю. Кобаладзе
―
И один из чтецов там будет взрослый дядя.
С. Сорокина
―
Это кто?
Ю. Кобаладзе
―
Вот наш сегодняшний собеседник.
С. Сорокина
―
Почему? Он разве будет выступать, что-то читать.
Е. Бунимович
―
Просто книжку презентовать. 3-го числа в 12 часов. Я действительно новую книжку свою представлю, а вот 6-го меня попросило издательство «Просвещение» поговорить, с 13 часов буду рассказывать о проблемах образования.
С. Сорокина
―
Я думала о Пушкине.
Е. Бунимович
―
О Пушкине я думаю, там все будут говорить.
С. Сорокина
―
Хорошо. Словом много чего будет на Красной площади, и мы можем там встретиться. Я, честно говоря, очень мечтаю, чтобы все-таки кладбище с Красной площади убрали уже наконец. Потому что Красная площадь как-то оживает и мне кажется, уже совсем другим содержанием наполнена.
Е. Бунимович
―
Она становится открытым местом, можно сказать. Понимаете, вот я сегодня был в Кремле, и там снесли корпус и там теперь пространство открытое.
Ю. Кобаладзе
―
Какой корпус?
Е.Бунимович:Мы не должны воспринимать вопрос трудной семьи как семьи,у которой не хватает ресурсов
Е. Бунимович
―
Там теперь сквер и вообще давайте, чем больше в городе будет открытых пространств, давайте входить через Спасскую башню, выходить через Боровицкую. Давайте сделаем и Кремль и Красную площадь живой свободной зоной. Где будут гулять наши дети со взрослыми.
С. Сорокина
―
Спасибо большое. Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве накануне дня защиты детей. С обещанием хорошей погоды и хороших праздников на площадях и скверах нашего города.
Е. Бунимович
―
В парках 140 мероприятий.
С. Сорокина
―
Зайдите на сайты, посмотрите и выходите с детьми гулять и образовываться. Спасибо, до свидания.