Валдайский форум — итоги - Дмитрий Суслов, Александр Колесниченко - В круге СВЕТА - 2015-10-27
27.10.2015
Валдайский форум — итоги - Дмитрий Суслов, Александр Колесниченко - В круге СВЕТА - 2015-10-27
Скачать
С. Сорокина
―
Здравствуйте, здравствуйте, это программа «В круге СВЕТА». Юрий Кобаладзе, Светлана Сорокина в студии. И наши гости – Дмитрий Суслов, заместитель директора по исследованиям Совета по внешней и оборонной политике. Дмитрий, приветствую вас.
Д. Суслов
―
Добрый вечер.
С. Сорокина
―
И Александр Колесниченко, журналист газеты «Аргументы и факты». Здравствуйте.
А. Колесниченко
―
Здравствуйте.
С. Сорокина
―
Собственно говоря, практически у нас сегодня программа «Своими глазами», потому что мы решили подвести итоги вот этого Валдайского клуба, Валдайской встречи.
Ю. Кобаладзе
―
Я, кстати, ветеран Валдайского движения. Я несколько раз участвовал. Еще до того, как в Сочи переехали. В Сочи уже меня не приглашают. Другие люди пришли к руководству.
Д. Суслов
―
Валдай несколько изменился после того, как прекратило свое существование Агентство Новости.
Ю. Кобаладзе
―
Ну, да, понятно. Светлана там была.
Д. СУСЛОВ: Выступление на Валдае - это была противоположность Мюнхенской речи Путина
Д. Суслов
―
Да-да-да. Возникла, честно говоря, очень большая целесообразность. Я бы даже сказал, необходимость, переучредить Валдай. В этой связи его нынешними учредителями являются два университета и два мозговых центра, это Вышка, Высшая школа экономики, где я тоже работаю.
С. Сорокина
―
МГИМО.
Д. Суслов
―
МГИМО, Российский совет по международным делам и Совет по внешней и оборонной политике.
Ю. Кобаладзе
―
Мы, как члены Совета по внешней и оборонной политике, имеем право быть туда приглашенными?
Д. Суслов
―
Разумеется.
Ю. Кобаладзе
―
Сколько от нас было людей?
Д. Суслов
―
Было много членов СВОПа на самом деле.
Ю. Кобаладзе
―
Лукьянов был?
Д. Суслов
―
Лукьянов является научным директором Валдайского клуба.
Ю. Кобаладзе
―
Я отстранен…
С. Сорокина
―
Отстранен. Не переживай. Давайте сначала поясним, напомним про то, что, наверное, многие обратили внимание на новости, которые шли с этой встречи, в данном случае, в Сочи, было большое выступление Путина, которое транслировали, и все слушали.Давайте напомним, что такое Валдайский клуб. Он, по-моему, существует с 2004 года. Когда-то в первый раз рядом с Валдаем это первое заседание прошло, и после этого решили ежегодно собираться. И название Валдайский клуб перенеслось – хотя, по-моему, с тех пор больше никогда на Валдае и не было, по разным городам.
А. Колесниченко
―
Как я понял, что на самом Валдае ни разу и не был.
С. Сорокина
―
Где-то рядом недалеко.
Ю. Кобаладзе
―
Первое заседание где-то было рядом с Валдаем, да?
Д. Суслов
―
Ну, меня как раз тогда еще не было.
Ю. Кобаладзе
―
То есть, ты не родился?
Д. Суслов
―
Нет, я уже родился, я уже работал в СВОПе, но на Валдае тогда еще не был.
С. Сорокина
―
Ну, где-то недалеко, считается, от Валдая, поэтому назвали вот именно Валдайским. Действительно, учредителем, организатором всего этого дела были РИА Новости, соответственно, в прошлом году некая реформа произошла. И сейчас это считается международный дискуссионный клуб. Вот скажите просто два слова о том, что в принципе закладывалось как идея в такого рода собрание, встречу? Для чего это было придумано и какие цели преследовались сейчас? Пожалуйста, наверное, к вам.
Д. Суслов
―
Надо сказать, что Валдай прошел за свою историю, за 11 лет, очень серьезную эволюцию. Начиналось это все как некий такой закрытый форум встреч западных экспертов-аналитиков, занимающихся Россией, с представителями российского руководства. И, собственно, весь Валдай, собственно, крутился вокруг встреч с Путиным.
С. Сорокина
―
Это что, информация из первых рук, да? Российская элита?
Д. Суслов
―
Это возможность задать вопросы, и, кстати говоря, вот тогда у российских участников Валдая, насколько я помню – я начал принимать участие регулярно где-то с 2008 года в Валдае, постоянно возникали вопросы и даже некоторая обида, что их на встречу с Путиным не берут. Брали только иностранцев.
Ю. Кобаладзе
―
Но это на узкую встречу, не на сам клуб, а когда отдельно.
Д. Суслов
―
Да, дело в том, что проводилась отдельно конференция с российскими экспертами между западными, можно сказать, кремленологами, советологами, русологами и российскими специалистами, и потом закрытая встреча с президентом. В дальнейшем, вот после того, как Валдай переучредился, возникла идея вообще превратить вот Валдай из ежегодного форума общения президента с иностранцами, с иностранными специалистами, и конференции в think-tank, в мозговой центр.В этой связи в Валдае расширился штат, я также имею честь быть программным директором клуба Валдай, кроме меня еще есть три… четыре на самом деле даже, программных директора. Есть программа «Государство и суверенитет», программа «Глобализация и регионализация», программа «Война и безопасность», программа «Идеологические альтернативы» и программа «Евразия», Евразия в геополитическом и в экономическом контексте.
И в принципе сегодня Валдай ставит перед собой цель обсуждать не только Россию и что связано вокруг России, но и как бы состояние мира, состояние мировой экономики.
С. Сорокина
―
Повестка глобальная.
Д. Суслов
―
Повестка глобальная, да. В этой связи в этот раз на Валдае были уже не только традиционные эксперты по России, но и специалисты, скажем так, по глобальным вопросам, и иностранцы, и российские участники. И сама повестка дня отражала это.
Д. СУСЛОВ: Путин заявил, что перед нами есть новая возможность выстроить партнерские отношения с Западом
С. Сорокина
―
Сейчас продолжим. Вы сейчас остановитесь, Дмитрий, я хочу к Александру обратиться. А вы сколько раз бывали на Валдайской встрече?
А. Колесниченко
―
Несколько раз был. В свою очередь, я обратил сейчас внимание на комментарий кого-то из организаторов – к сожалению, забыл фамилию – о том, что, действительно, встреча этого дискуссионного клуба прошла серьезное переформатирование. Если раньше, мы сейчас вспомнили, что клуб начинался в 2004 году, время надежд на максимальное потепление отношений с Западом, максимальное количество участников – экспертов, политологов, советологов, как их до сих пор называют, из Соединенных Штатов, с этим было связано то, что на повестке дня было очень большое количество вопросов, посвященных внутренней политике России, ситуации с правами человека, оппозиции, демократии и так далее. Сейчас, что бы это ни значило, американцев стало меньше, появилось гораздо больше…
Д. Суслов
―
… они стали немножко другими.
А. Колесниченко
―
Стало гораздо больше людей, которых ситуация внутриполитическая России волнует слабо, а волнует, действительно, что происходит на Ближнем Востоке. Насколько я понимаю, была большая сессия, посвященная Украине.
Д. Суслов
―
В этот раз отдельно сессии по Украине не было. Была сессия, посвященная Сирии и делам на Ближнем Востоке.
Ю. Кобаладзе
―
А что ты сказал, что американцы стали другие? Они стали жестче или наоборот?
Д. Суслов
―
Круг участников немножко изменился.
Ю. Кобаладзе
―
Понятно. Но приезжают более как бы либеральные американцы, или все-таки более жесткие?
Д. Суслов
―
Приезжают разные американцы, но в этот раз были приглашены не только специалисты по России, эти специалисты по России, скажем так, достаточно здравые и конструктивные: Тимоти Колтон из Гарварда, некоторые другие. Кит Дарден из американского университета, Сэм Чарап из международного Института стратегических исследований в Вашингтоне. Кстати говоря, происходит некоторое омоложение состава участников. Я вот не самым молодым был среди участников.
Ю. Кобаладзе
―
Коля Злобин был?
Д. Суслов
―
Коля Злобин был.
С. Сорокина
―
Он тоже не самый молодой.
Ю. Кобаладзе
―
Путину написал записку, собираетесь вы баллотироваться?
Д. Суслов
―
В этот раз…
Ю. Кобаладзе
―
Это же его визитная карточка.
С. Сорокина
―
Мог бы и спросить, да.
Д. Суслов
―
Но кроме традиционных русологов были еще такие люди, как Уильям Уолфорт из Дартмутского колледжа, который в принципе занимается теоретическими вопросами международных отношений. Алан Кафруни из Гамильтон-колледжа, это очень известный политэконом, занимается вообще Германией и вопросами мировой экономики.
С. Сорокина
―
Отказов много было?
Д. Суслов
―
Вы знаете, я не занимался приглашением. Я не являюсь организатором, но насколько я знаю, вот какого-то повального такого…
С. Сорокина
―
Не было?
Д. Суслов
―
Отказов не было.
С. Сорокина
―
Я посмотрела состав…
Д. Суслов
―
Были, отказывались приезжать люди, которые, скажем так, занимают крайне критическую позицию в отношении России.
С. Сорокина
―
Ну, это понятно.
А. Колесниченко
―
На сцене, естественно, сидели тяжеловесы, то есть, люди типа Джона Мэтлока, бывшего посла в СССР.
Ю. Кобаладзе
―
Джон Мэтлок, говорят, долго и скучно выступал. Он такой, очень интересный человек.
Д. Суслов
―
Он выступал интересно, но долго. И надо сказать, что хорошо, что он выступил, потому что он спровоцировал Путина, президента, и возник некий спор, такой пинг-понг между Мэтлоком и президентом.
С. Сорокина
―
Да, все говорят, что чуть ли не самое интересное место было.
А. Колесниченко
―
… спикер парламента Ирана.
С. Сорокина
―
Александр, скажите, пожалуйста, а вам как журналисту интересно это, валдайские эти встречи, или нет? Так, что называется, если бы не были – не много бы потеряли.
А. Колесниченко
―
Интересно. Ну, то есть, уровень людей, уровень дискуссии, опять же, споры, которые там возникают прямо в зале во время обсуждения, все-таки дискуссионный же клуб, и он на этот раз подтвердил свою дискуссионность. Конечно, интересно.
С. Сорокина
―
Но это действительно живая история, или похожа на такую кремлевскую конференцию, и не более того?
А. Колесниченко
―
Это абсолютно живая история. Например, на заседании прозвучал вопрос о том, что собирается Москва делать, если появятся потери в Сирии. Этот вопрос еще не звучал. Это живая история, потому что, несмотря на то, что официальное заседание закончилось, Путин не ушел из зала, его обступили те же самые люди, которые не успели задать вопросы. И какой-то достаточно серьезный, такой напряженный разговор там продолжился, не говоря уже о том, что после переговоров с Али Лариджани он вернулся в банкетный зал, но я там уже, к сожалению, не был, там уже как раз была закрытая встреча для избранных, то есть, для участников форума.
Д. Суслов
―
Меня там тоже не было.
Ю. Кобаладзе
―
Ты тоже не попал? Кто был от российской стороны?
Д. Суслов
―
Там многие были, на самом деле, насколько я помню, Федор Лукьянов был, но у меня на следующий день утром уже были лекции, поэтому я вынужден был уехать.
Ю. Кобаладзе
―
То есть, ты отказался? Тебя приглашали, ты сказал: извините, я занят.
Д. Суслов
―
… на ужин не пошел, да.
А. Колесниченко
―
Пропустил много интересного.
С. Сорокина
―
А Путин практически чуть ли не на каждом форуме выступает, да? Это такая традиция. И я так понимаю, что именно под него многие и приезжают, потому что, от кого у нас информацию из первых рук узнать? Ну, разумеется, от него. А кто еще был из нашего руководства? Какие люди были?
Д. Суслов
―
Сергей Лавров и Сергей Борисович Иванов.
Ю. Кобаладзе
―
Только?
Д. Суслов
―
Только. И Путин.
С. Сорокина
―
Три человека таких были. Хорошо. Теперь скажите, пожалуйста, ну вот ключевые моменты выступления Путина – а, кстати, а как в этот раз сформулирована тема была?
Д. Суслов
―
Война и мир.
С. Сорокина
―
Война и мир? Толстой.
Д. Суслов
―
Да. Это, во-первых, юбилей. А юбилей не только Толстого, но и юбилей Венского конгресса, собственно, окончания наполеоновских войн. Наше внешнеполитическое руководство склонно называть тот период золотым веком дипломатии. И очень много было обсуждений на самом деле, можно ли вот вернуться, выйти из нынешнего мирового беспорядка и вернуться к священным и благословенным временам Венского конгресса и Священного концерта наций или нельзя, и так далее. И кроме того, ведь Венский конгресс – это окончание наполеоновских войн. Наполеоновские войны – это одна из таких первых в новой истории войн за мировую гегемонию. В этом тоже есть определенный идеологический подтекст. Да, мы знаем, кто сегодня гегемон в мире, мы знаем, кто с ним борется, в том числе в Сирии.
С. Сорокина
―
Ну, не знаю, я бы не от Наполеона вела борьбу за мировую гегемонию.
Ю. Кобаладзе
―
А от кого?
С. Сорокина
―
От Александра Македонского.
Д. Суслов
―
Я же сказал, в новой истории.
С. Сорокина
―
А, в новой – я прозевала. Понятно. Ну, хорошо, значит, война и мир. Как я поняла, две главные темы – это, в первую очередь, Сирия, во вторую очередь Украина. Да?
Д. Суслов
―
И вообще, скажем так, состояние мирового беспорядка.
С. Сорокина
―
Состояние мирового беспорядка. Александр, ваши впечатления: тема была выдержана, или так?
А. Колесниченко
―
Естественно, была выдержана.
С. Сорокина
―
Каких мы почитателей Валдая пригласили, Юра?
А.КОЛЕСНИЧЕНКО: Путин все равно перечислил длинный список своих обид на Запа
Ю. Кобаладзе
―
Ну, хорошо. А ты хотела критику, что ли?
С. Сорокина
―
Ну, да.
Ю. Кобаладзе
―
Вот я могу критиковать – меня не пригласили. Мне обидно.
С. Сорокина
―
Критикуй. Итак, Александр?
А. Колесниченко
―
Смотрите, идет большая война, в нее втянуты уже…
С. Сорокина
―
Вы имеете в виду…
А. Колесниченко
―
На Ближнем Востоке. И, естественно, интерес к этой встрече был связан с тем, что перед вами выступает человек, который принимает решения о том, как Россия себя дальше поведет в этой ситуации и что будет делать. Собственно, с этим были связаны многие вопросы.Были и новости. Напомню, что, уж не знаю, это был театральный жест или такая все-таки внутренняя борьба Владимира Путина, но мне показалось, он колебался все-таки рассказывать о каких-то нюансах переговоров с Асадом, которые прошли накануне, либо не рассказывать. И все-таки сказал о том, что напрямую обсуждали возможность поддержки со стороны России не только сирийской армии, но и, скажем, представителей оппозиции, которые готовы сражаться с тем самым Исламским государством, это была большая новость.
С. Сорокина
―
И чем закончились эти переговоры?
Ю. Кобаладзе
―
Да, и что Асад на это сказал?
С. Сорокина
―
Да, что он сказал?
А. Колесниченко
―
Я не знаю, что Асад сказал, естественно, но Владимир Путин сказал, что Асад согласился, да, он по сути поддержал.
Ю. Кобаладзе
―
Признает факт существования оппозиции, что они имеют тоже право голоса.
А. Колесниченко
―
Ну, факт существования оппозиции, насколько я понимаю, в Сирии признавался в некотором смысле на протяжении всего конфликта, потому что на днях Сергей Лавров напомнил о том, что несколько встреч между представителями режима сирийского и оппозиции прошли в Москве. Насколько я понимаю, эти контакты не прерывались. Сейчас речь идет о том, чтобы попытаться найти каких-то людей, которые удовлетворяют нескольким требованиям, они не связаны с Исламским государством, с террористами, с экстремистами, с Аль-Каидой, или, по крайней мере, не сильно себя запятнали. Это мои предположения.
С. Сорокина
―
Хорошо, это одна из новостей. Что еще запомнилось? А, кстати говоря, вот нас Анна спрашивает: «А Путин опоздал?»
Д. Суслов
―
Да, на 2 часа.
С. Сорокина
―
Вот так, да?
Д. Суслов
―
Ну, это нормально.
Ю. Кобаладзе
―
Это не много, да.
Д. Суслов
―
Насколько я помню, в прошлом Валдае примерно такое же…
Ю. Кобаладзе
―
Но из зала выпускали? Я помню, один раз…
Д. Суслов
―
Из зала выпускали, конечно.
А. Колесниченко
―
Был эпизод, связанный с поддержкой отечественного автопрома.
С. Сорокина
―
Да, он приехал на светящейся зеленой машине. А вы видели эту машину?
А. Колесниченко
―
Я видел.
С. Сорокина
―
То есть, вы вышли встречать?
А. Колесниченко
―
Да, это была одна из точек журналистских.
Ю. Кобаладзе
―
Что это за машина?
А. Колесниченко
―
Лада Веста.
С. Сорокина
―
А почему такой лягушачий цвет-то?
А. Колесниченко
―
Яркий симпатичный. Там вообще красиво сейчас в Красной Поляне. Очень красивые осенние деревья, невероятные цвета.
С. Сорокина
―
Да, Сочи, Сочи. В этот раз выбрали Сочи. Кстати говоря, организаторы до последнего держали в тайне, не говорили, где это будет, и только в самом конце сказали про Сочи. Просто их давно уже спрашивали.
А. Колесниченко
―
И раньше проходил в Сочи, просто раньше часто, насколько я помню, был Бочаров ручей, официальная резиденция.
С. Сорокина
―
Нет, Валдайский-то клуб впервые, по-моему?
Ю. Кобаладзе
―
Нет.
Д. Суслов
―
Второй раз подряд.
Ю. Кобаладзе
―
То есть, Сочи теперь становится главным местом проведения.
С. Сорокина
―
Валдай переместился в Сочи.
Д. Суслов
―
Не знаю, где будет в следующем году, не исключаю, что опять в Сочи, потому что это хорошее удобное место, прекрасный отель. Тот самый отель, где должна была состояться встреча Большой восьмерки, не состоявшаяся в 14-м году. Ну, вот теперь Валдайский клуб использует.
А. Колесниченко
―
Чудесный воздух, там очень красиво сейчас.
Ю. Кобаладзе
―
Да. Я представляю.
А. Колесниченко
―
Безлюдно.
С. Сорокина
―
Ну, хорошо. Значит, машина понравилась зелененькая.
Ю. Кобаладзе
―
Путин опоздал не надолго.
С. Сорокина
―
Красота, в Сочи понравилось, опоздал Путин не надолго. Про Сирию, про встречу с Асадом сказал какую-то новость. На что вы еще обращали внимание в этом выступлении, очевидцы?
Д. Суслов
―
Вы знаете, я вообще воспринял это выступление как анти-Мюнхен, если можно так вот, аллегорию такую привести, или так определить. То есть, это была противоположность Мюнхенской речи Путина.
Ю. Кобаладзе
―
По тональности?
Д. Суслов
―
По тональности и по целеполаганию. То есть, если в Мюнхене он предупреждал наших западных оппонентов, что если они будут делать то-то, то-то, то-то, там, расширять НАТО, строить систему противоракетной обороны, втягивать Грузию и Украину, то будет плохо.А вот сегодня все что можно было плохо, уже случилось, поэтому предупреждать было бессмысленно. И, разумеется, в выступлении Путина была критика, и достаточно жесткая критика, и во многом, я бы сказал, воспроизводившая его выступление на Генассамблее ООН.
Но главный пафос его выступления был в конце, что на сегодняшний день мы находимся, перед нами есть новая возможность выстроить партнерские отношения с Западом, и важно не упустить эту возможность. У нас снова появился общий враг в виде Исламского государства, ситуация в мире радикальным образом изменилась по сравнению с 90-ми и 2000-ми годами. Соединенные Штаты осознают, что в одностороннем порядке и без поддержки других они уже мало что могут сделать. И, собственно, Обама даже это признает.
И в этой связи, наверное, стоит отказаться от, скажем так, отчаянных попыток поддержания собственного мирового лидерства и того, что Путин называет и критикует как американская исключительность, и перейти к сотрудничеству с Россией, и не только с Россией, по борьбе с общим врагом, по борьбе с общими вызовами. И в этой связи Путин закончил свое выступление тем, что мы уже упустили две возможности. Мы упустили подобную возможность в начале 90-х, упустили подобную возможность в начале 2000-х, вот давайте постараемся не упустить эту возможность сейчас.
И Россия со своей стороны, надо сказать, делает практически все для того, чтобы мы не упустили эту возможность…
С. Сорокина
―
Что же она такое делает-то?
Д. Суслов
―
Она делает то, что одновременно, сразу одновременно с российскими военными действиями в Сирии, которые, кстати говоря, создали возможность для дипломатии, а не исключили эту возможность, поскольку до этого возможности для дипломатии не было. Так вот, одновременно Россия перешла в очень активное дипломатическое наступление по попыткам запуска процесса политического урегулирования в Сирии. Буквально накануне знаменитого приезда Асада в Москву состоялись переговоры Лаврова с одним из лидеров сирийской оппозиции, затем визит Асада, затем сразу переговоры в Вене в формате четверки Россия – США – Турция – Саудовская Аравия. Скорее всего, эта четверка продолжит консультации уже в эту пятницу, 30 октября. А в Дамаск на встречу с Сирией приехал министр иностранных дел султаната Оман, это своего рода тоже дипломатический прорыв, раньше с Асадом как-то не хотели общаться. То есть, процесс пошел. Разумеется, он будет трудным. Разумеется, для США по-прежнему важнее добиться падения Асада, чем наладить диалог и взаимодействие с Россией и с Асадом по некоторому политическому урегулированию. Но процесс идет, и многое будет зависеть от того, как Россия будет, какие успехи будут достигнуты на полях сражений в Сирии, многое будет зависеть от нашей дипломатии, от наших взаимоотношений с Саудовской Аравией и Турцией. И главное – от наших отношений с европейцами.
Д. СУСЛОВ: Мы живем в состоянии войны всех против всех
С. Сорокина
―
Смотрите, многие – не многие, но некоторые, так сказать, критически настроенные наблюдатели отмечают, что вот особенно в этом году Валдайский клуб – это какая-то некая попытка, в том числе, сказать миру о том, что мы не в изоляции, и с нами продолжают говорить, и мы по-прежнему рукопожатны. Вот можно сказать, что этот тезис справедлив?
А. Колесниченко
―
Ну, я не думаю, что это та площадка, на которой можно в принципе такие тезисы заявлять. То есть, для подобных тезисов у нас в ближайшее время будет встреча Большой двадцатки в Турции, или встреча стран-участников Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества на Филиппинах. Там и там президент участвует в заседаниях, там посмотрим.Здесь, мне кажется, было важно еще раз проговорить, в том числе, для самого Путина, какие-то подвести, может быть, итоги, к чему и с чем мы пришли вот к сегодняшнему дню, когда Россия уже участвует, в том числе, участвует в операции в Сирии. И я обратил внимание, что прежде чем предложить говорить о каких-то возможностях, там, нового сотрудничества, третьем шансе, о котором сказал Дмитрий, естественно, Путин все равно перечислил весь список, длинный достаточно список своих претензий, можно сказать, обид, на Запад, все упущенные шансы, все проблемы, которые есть, там, начиная от…
С. Сорокина
―
Сколько денег на оппозицию тратят.
А. Колесниченко
―
Да, начиная с того, что, там, вот с Мэтлоком завязался разговор о том, участвовали Штаты в развале Союза или не участвовали. Сошлись на том, насколько я понял, что, конечно, у Союза было столько проблем, что там…
Ю. Кобаладзе
―
И не надо было участвовать.
А. Колесниченко
―
Не сильно надо было участвовать, что и сделали Штаты.
Ю. Кобаладзе
―
Ну, то есть, участвовали?
А. Колесниченко
―
Приложили руку, вот так сказал Путин.
С. Сорокина
―
Это мнение Владимира Владимировича, он еще раз подчеркнул, что это была огромная трагедия, и мотивировал. И далее я обратила внимание, кстати, на эту фразу, которая к Сирии относилась, что «еще 50 лет назад ленинградская улица меня научила одному правилу: если драка неизбежна, бить надо первым». Я вздрогнула, потому что в Питере я жила на Ленинградской улице, подумала, вдруг конкретно...
Ю. Кобаладзе
―
… потому ты такая жесткая.
С. Сорокина
―
Но, видимо, он имел в виду в принципе ленинградскую улицу.
Д. Суслов
―
Это полностью соответствует стилю нашей внешней политики. Возьмите Крым, возьмите Украину, возьмите Сирию.
С. Сорокина
―
Ну, да, чего дожидаться, давай пойдем первыми. Главное, ввязаться в бой. Чапаевский принцип. А потом посмотрим.
Ю. Кобаладзе
―
Наполеоновский. Наполеон говорил.
С. Сорокина
―
А мне кажется, Чапаев. Ну, неважно.
А. Колесниченко
―
Путин о чем-то подобном говорил еще только когда, по-моему, стал премьер-министром. Я к тому, что это не что-то новое у него.
С. Сорокина
―
Сейчас мы остановимся на пару минут, потому что новости середины часа. И я напоминаю, что разговариваем мы с Дмитрием Сусловым и Александром Колесниченко, которые только что приехали из Сочи, где проходила встреча дискуссионного Валдайского клуба.НОВОСТИ
С. Сорокина
―
Еще раз вас приветствую, программа «В круге СВЕТА». Юрий Кобаладзе, Светлана Сорокина в студии. И с нами Дмитрий Суслов, заместитель директора по исследованиям Совета по внешней и оборонной политике и Александр Колесниченко, журналист газеты «Аргументы и факты». Они вернулись из Сочи, где проходила встреча международного дискуссионного Валдайского клуба. И мы говорим об их впечатлениях.Возьму несколько сообщений смс. «А как прокомментируете, - спрашивают нас, - фразу Путина о голубе мира с железными крыльями? Как это интерпретировать?»
Д. Суслов
―
Ну, для того чтобы был мир, необходимо, чтобы за этим миром были железные крылья.
С. Сорокина
―
Добро должно быть с кулаками.
Д. Суслов
―
Безусловно. Мы, к сожалению – вот это вот тоже, кстати, был одним из лейтмотивов валдайских обсуждений, не только с Путиным, а вообще конференция, что мы живем в своеобразном моменте Гоббса.
Ю. Кобаладзе
―
Это что значит?
Д. Суслов
―
Ну, вот, Томас Гоббс, война всех против всех, вот мы живем в состоянии войны всех против всех. Это крайне опасный момент, поскольку одновременно мы живем в условиях глобализации, глобальной взаимозависимости. Но совершенно очевидно, что война с очень разных сторон входит в нашу повседневную жизнь и повседневный дискурс, и правил войны нет. Ни в экономике, ни в политике, ни, собственно, в самой войне. Отсюда гибридная война, отсюда войны в киберпространстве и так далее и тому подобное. Разумеется, чтобы выжить в этих условиях и создать некую надежду на мир, необходимо иметь железные кулаки. Можно еще буквально одну фразу?
С. Сорокина
―
Но одну.
Д. Суслов
―
Вот что еще очень важное сказал президент в своем выступлении по Сирии, он фактически очертил дорожную карту сирийского урегулирования. Что сначала необходимо координировать с западной коалицией. Дальше необходима координация с теми силами, с теми военными структурами, за исключением ИГИЛ и Фронта ан-Нусра, которые воюют в Сирии. В третьих, необходима экономическая повестка дня. В четвертых, необходимо создание светского сирийского государства.
А. Колесниченко
―
Я свое впечатление от этой фразы...
С. Сорокина
―
Да-да.
А. Колесниченко
―
Такая метафора вообще открывает широкий простор для интерпретаций, вплоть до того, что кому-то там не нравятся голуби в принципе, как птицы. Но я понял так: хочешь мира – готовься к войне. То, из чего исходит Кремль. Можно проследить, кстати, по собственно расходам на оборону.
Д. Суслов
―
Конечно.
А. Колесниченко
―
В бюджете, который сейчас внесен.
С. Сорокина
―
Ну, да, по сокращающемуся бюджету на здравоохранение и прочие другие нужды. Что лично меня не радует.
А. Колесниченко
―
В военное время живем. Можно и так сказать. Да.
С. Сорокина
―
Слушайте, ну, что значит, военное время? Есть же войны рукотворные. Нахрен было ввязываться в эту войну, если и так все трещит по швам? Ну, ладно, я пацифист. Да, меня поправляют, это выражение Наполеона: ввяжемся, а потом посмотрим. Правильно, да. «Неужели в вашей бочке меда нет ложки дегтя, и встреча прошла гладенько и без острых вопросов?» - спрашивает нас Дмитрий Мезенцев.
Ю. Кобаладзе
―
Что не понравилось? Все понравилось.
Д. Суслов
―
Я поскольку работаю в Валдайском клубе, то мне по должности обязано все было нравиться.
С. Сорокина
―
Все, молчите тогда, Дмитрий. Александр?
А. Колесниченко
―
Был острый вопрос про возможные потери. Мы теперь знаем, что первая потеря подтверждена, то есть…
С. Сорокина
―
Там самоубийство – не самоубийство, но потеря есть. Но говорят, и больше таких людей уже.
А. Колесниченко
―
Непонятно, да. Потому что версия про самоубийство, она имеет право на существование. Могло случиться все что угодно. Хотя мы понимаем, что могло случиться что-то и как-то по-другому.
Ю. Кобаладзе
―
Вы интересно в перерыве рассказали о реакции Путина, о том, что, а если летчиков собьют, самолеты собьют.
С. Сорокина
―
Но он не ответил на этот вопрос.
Ю. Кобаладзе
―
Нет, он ответил, судя по тому, что вы сказали. Что это герои, они выполняют свой долг.
Д. Суслов
―
Вопрос был о том, какие внешнеполитические или военно-политические шаги Россия предпримет – и это, кстати, крайне актуальный вопрос, мы знаем те страны, которые поддерживают сирийскую оппозицию, так называемую умеренную. Вот представьте, что если собьют пять или десять российских самолетов, если будут жертвы, и при этом у нас будут неопровержимые доказательства, что корни этого уходят в Саудовскую Аравию. Что в этом случае будет делать Россия? А я доподлинно знаю, что вопрос поставок ракет земля-воздух саудитами и катарцами Фронту ан-Нусра обсуждается. И более того, он рассматривается даже американцами. Позволить это делать или не позволить. И какую позицию занять.
Ю. Кобаладзе
―
А что значит, не позволить? Как мы можем не позволить? Что, мы с Саудовской Аравией начнем войну?
Д. Суслов
―
Вот вопрос открытый, я не знаю, что Россия будет делать в этой ситуации. И Владимир Владимирович от точного ответа на этот вопрос ушел.
С. Сорокина
―
Ну, вот по Наполеону, да, ввяжемся, а там посмотрим. Судя по всему, так.
А. Колесниченко
―
Во мы просто здесь обсуждаем, говорим, что был такой вопрос. Я просто напомню ответ для тех, кто не следил за Валдайским форумом, не видел сообщений на этот счет. Ответ был следующий, такова позиция Путина, что идет война, которая, собственно, если ничего не делать на Ближнем Востоке, в какой-то момент может прийти к нам. Это резон был вмешаться.
А.КОЛЕСНИЧЕНКО: Хочешь мира – готовься к войне. То, из чего исходит Кремль
С. Сорокина
―
Он все время это повторяет. Да.
А. Колесниченко
―
Люди, которые участвую в этой операции, наши военнослужащие, летчики, они выбрали профессию – родину защищать, естественно, они рискуют. Мы делаем все для того, чтобы этот риск минимизировать. Они герои. Ну, то есть, если будут потери…
Ю. Кобаладзе
―
На войне как на войне.
С. Сорокина
―
На войне как на войне, да. Спрашивали ли о внутренней политике Кремля?
А. Колесниченко
―
Навскидку сейчас…
С. Сорокина
―
Нет, только все внешняя.
Д. Суслов
―
Спрашивали, и у Путина, и у Сергея Борисовича Иванова.
С. Сорокина
―
О чем конкретно?
Д. Суслов
―
Спрашивали о зависимости от цен на нефть, об отсутствии структурных реформ в российской экономике, вообще о перспективах российского экономического развития. Ну, и, надо сказать, что ответы были достаточно честные, что делается здесь недостаточно. Хотя Путин, конечно же, отвечал на это позитивно, насколько я помню, он заявил, что на сегодняшний день доля нефти и газа, доля природных ресурсов в российской экономике, в российском ВВП составляет 9%, а раньше составляла 14%. То есть, есть позитивный тренд. Но, скажем так, я вот не буду комментировать это. Действительно и Сергей Иванов, и президент говорили, что, разумеется, еще непочатый край работы.
А. Колесниченко
―
В этом смысле спрашивали про внутреннюю политику, так как спрашивали про экономику. Я имею в виду, что не было там прямых вопросов про оппозицию, про выборы. По-моему, не было.
Д. Суслов
―
Вот внутриполитических вопросов, связанных, скажем так, с качеством режима, свободой слова, состоянием демократии – вот этих вопросов не было.
Ю. Кобаладзе
―
То есть, правильно подобраны были.
С. Сорокина
―
Нет, Юра, я думаю, это из серии: а что вы с чистым листом бумаги на Красной площади? Так ведь и так все понятно. Мне кажется, что тут спрашивать-то?
А. Колесниченко
―
Про экономику был…
Ю. Кобаладзе
―
… обычно как бы волнует этот вопрос…
А. Колесниченко
―
… оптимистический ответ со стороны президента о том, что у нас достаточно серьезные резервы, которые мы подъедим, как он сказал.
С. Сорокина
―
Ну, Силуанов сегодня сказал, когда подъедим.
А. Колесниченко
―
Да, останется достаточный резерв в конце, по-моему, в 17-м…
С. Сорокина
―
Силуанов сказал, что к концу будущего года мы съедим весь фонд. Поэтому что тут говорить, они уж как-то договаривались бы, что они когда съедят-то. Но оптимистично.
А. Колесниченко
―
В Сочи, вот на Красной поляне легко верится в оптимистичный, да…
Д. Суслов
―
Особенно если президент приезжает на Ладе Веста – вот она, не сырьевая экономика.
С. Сорокина
―
Обаяние власти, обаяние места.
Д. Суслов
―
Надо сказать, что в связи с девальвацией рубля действительно несколько повысился промышленный экспорт, действительно вот некоторые наши экономисты говорят, что если здесь и сейчас мы создадим зону свободной торговли с Китаем, от этого выиграет Россия. Стратегически, конечно, от этого выиграет Китай, но вот именно сейчас наша продукция не сырьевая более конкурентоспособна даже, чем в Китае.
Ю. Кобаладзе
―
Какая, например? Те же Лады?
Д. Суслов
―
Ну, я здесь не буду называть конкретные какие-то…
А. Колесниченко
―
Оружие.
Д. Суслов
―
Что касается оружия, оно всегда…
С. Сорокина
―
В том-то и дело, что трудно что-то конкретное назвать. Вот это вот очень трудно, это правда.
Ю. Кобаладзе
―
Кроме оружия, что мы можем продавать?
С. Сорокина
―
Не знаю. Металлы, говорят, в цене упали.
Д. Суслов
―
Продукты питания. Если говорить вот о российско-китайских отношениях, то потенциал, помимо энергетики – это продукция сельского хозяйства. Китайцы хотят сытно кушать, поэтому это продукция животноводства…
Ю. Кобаладзе
―
Молочка.
Д. Суслов
―
Молочка.
Ю. Кобаладзе
―
Да, они пьют очень много молока, их же много, поэтому…
А. Колесниченко
―
Атомная отрасль у нас, прошу прощения. Атомная отрасль – одна из статей экспорта.
С. Сорокина
―
Вот еще из сюжета Первого канала выписала. «Почти все эксперты отметили, в этом году украинский кризис интересовал аудиторию гораздо меньше. Причем сошлись во мнении, что страна стала лишь очередным печальным примером вмешательства Вашингтона во внутренние дела суверенного государства с целью дестабилизации обстановки в абсолютно спокойном до этого регионе».
Ю. Кобаладзе
―
Ну, это Первый канал сошелся во мнении. Вряд ли сошлись во мнении так участники дискуссии.
С. Сорокина
―
Как все-таки украинская тема была на Валдае, на этой валдайской встрече поднята?
А. Колесниченко
―
Прозвучал один вопрос.
С. Сорокина
―
Это вы про интервью, про выступление Путина.
А. Колесниченко
―
Про участие Путина в большом заседании.
С. Сорокина
―
Так, и что за вопрос был?
А. Колесниченко
―
Наверное, у Дмитрия будет легче узнать, как эта тема обсуждалась непосредственно на заседаниях вот рабочих групп дискуссионного клуба.
С. Сорокина
―
Ну, а вы какой вопрос запомнили по Украине?
А. Колесниченко
―
На большом заседании с участием президента вопрос про Украину был один – собственно, о перспективах минских договоренностей.
Д. Суслов
―
Украинская тема затрагивалась также и в общении с Лавровым и Ивановым. Отдельной панели по Украине в этом году не было. И в рамках, скажем так, политологической части заседания клуба Валдай Украина не звучала в качестве мейнстрима, в качестве основной темы.
С. Сорокина
―
Как вы это объясняете?
Д. Суслов
―
Во-первых, Сирия на сегодняшний день гораздо более актуальна. Во-вторых, мое личное объяснение, в том числе как одного из сотрудников Валдайского клуба – это то, что задача, опять-таки, была найти то, что нас объединяет, а не то, что нас разъединяет. Как только украинская тема в заседаниях Валдая затрагивалась, сразу становилось понятно, что позиции сторон – я имею в виду, России и Соединенных Штатов, Запад в целом – по-прежнему если не диаметрально противоположны, то фундаментально различны. С обеих сторон звучали мнения, что минский процесс мало двигается. Хотя есть, безусловно, вот в последние недели определенный прогресс, но тем не менее. Россия считает, что та конституционная реформа, которая на Украине якобы проводится – это скорее насмешка, это создание видимости, нежели чем реальная конституционная реформа. У Украины, у Запада есть свои претензии к российской стороне. И этот конфликт будет оставаться очень долго актуальным. Возможно, вот в нынешних обстоятельствах более целесообразно действительно попытаться найти некую общую угрозу, некий общий интерес. По нашему мнению, это борьба с международным терроризмом, борьба с ИГИЛ, борьба с исламским радикализмом. Поэтому больший акцент делался на Сирию.
С. Сорокина
―
Ну да, следующая война зачеркнула предыдущую.
А. Колесниченко
―
Объяснение простое. На Донбассе, по крайней мере, насколько я понимаю, перестали стрелять, перестали гибнуть массово люди.
С. Сорокина
―
Но выхода из ситуации как-то не очень видно.
Ю. Кобаладзе
―
Как бы заморозился конфликт.
Д. Суслов
―
Конфликт заморозился.
Ю. Кобаладзе
―
Возникла Сирия.
А. Колесниченко
―
По большому счету, обсуждение Украины сводится к вопросу, кто виноват и что делать. По-прежнему, там, что делать есть консенсус – следовать минским договоренностям. Кто виноват в том, что началась война на Донбассе, кто виноват в том, что минские договоренности не соблюдаются, по-прежнему…
Ю. Кобаладзе
―
Открыты.
Д. Суслов
―
Разумеется.
А. Колесниченко
―
То есть, по-прежнему там никакого согласия нет.
Ю. Кобаладзе
―
Хорошо, а кроме Сирии и Украины, что еще было вот такого интересного?
Д. Суслов
―
Я думаю, что, естественно, все обсуждали меню финального ужина, но, как выяснилось, никто на нем не был из присутствующих.
Ю. Кобаладзе
―
Ну, кроме меню, какие-то вопросы поднимались там?
С. Сорокина
―
Вот с Лавровым понятно, наверняка в основном это была Сирия, опять же, да? С Лавровым.
Д. Суслов
―
И Украина.
С. Сорокина
―
Ну, Украина тоже. А Лавров…
Д. Суслов
―
И вообще перспективы российской внешней политики, отношения с Европой, с Европейским Союзом. Лавров подтвердил, что, собственно, мы готовы к партнерству на равных, мы по-прежнему выступаем за, скажем так, интеграцию Евразийский Союз – Европейский Союз, но равноправную интеграцию, не превращение Евразийского Союза в некую такую полуколонию или ассоциированную часть Европейского Союза, а именно равноправная интеграция. Но на сегодняшний день Европейский Союз не пришел в этом вопросе к консенсусу, поэтому, опять-таки, это скорее…
Ю. Кобаладзе
―
Ну, и сразу после Валдая посол России в Англии заявляет, что вообще все дипломатические контакты свернуты. Правда, англичане вроде опровергли, но…
Д. Суслов
―
Если посол есть, то, значит, дипломатические отношения существуют по определению.
Ю. Кобаладзе
―
Контакты политические.
Д. Суслов
―
Контакты минимизированы, я бы сказал. Да, действительно, внутри Евросоюза существует три группы стран: группа ястребов (это Великобритания, Польша, страны Балтии), группа, более конструктивно относящаяся к России (это Франция, Италия, Греция, страны Южной Европы) и Германия, которая балансирует между двумя этими группами…
Ю. Кобаладзе
―
И друзья есть, венгры. Я так понимаю.
Д. Суслов
―
Ну, венгров я бы отнес вот к группе вместе с Италией и Грецией.
А. Колесниченко
―
Вы сейчас в некотором смысле «пытаете языка», потому что встреча с Сергеем Лавровым и с Сергеем Ивановым была закрыта от прессы.
Д. Суслов
―
Да.
С. Сорокина
―
Ну, а что спрашивали у Сергея Иванова?
Ю. Кобаладзе
―
Тоже интересно.
Д. Суслов
―
У Сергея Иванова спрашивали, опять-таки, Сирию, опять-таки, Украину, перспективы российской военной реформы, военной модернизации. Он очень много об этом говорил. Спрашивали про российско-американские отношения, и каждый раз Сергей Борисович выруливал так или иначе на российско-американские отношения. Я ему лично задал вопрос о… не военно-политический вопрос, связанный с перспективами наших отношений со странами азиатско-тихоокеанского региона и развития Сибири и Дальнего Востока в контексте подписания договора о Транстихоокеанском партнерстве. Но Россия достаточно с большой озабоченностью смотрит на Транстихоокеанское партнерство. Но вот что мне понравилось в ответе Сергея Борисовича Иванова – это то, что он сказал, что мы буем анализировать и посмотрим, изучим ситуацию…
С. Сорокина
―
Что ж вам понравилось-то?
Ю. Кобаладзе
―
То есть, не сказал, что…
Д.СУСЛОВ: Если президент приезжает на Ладе Веста – вот она, не сырьевая экономика
Д. Суслов
―
Он, по крайней мере, не повторил высказывание Нарышкина о том, что это варварский неоколониализм.
С. Сорокина
―
Уже это понравилось.
Ю. Кобаладзе
―
Скажите, вот я не уловил: то есть, встреча с Путиным была открыта для прессы?
Д. Суслов
―
Да.
Ю. Кобаладзе
―
А с Ивановым и Лавровым закрыта?
Д. Суслов
―
Да.
Ю. Кобаладзе
―
Странно, это странно. И, судя по вашим рассказам, ничего там сверхъестественного на встрече Иванова и Лаврова не было сказано, чего бы не сказал Путин. И Путин был гораздо более откровенен, чем…
Д. Суслов
―
Нет, степень откровенности была везде достаточно высокая…
С. Сорокина
―
А зачем эти встречи закрытые? Что ж они такого сказали-то интересного?
Д. Суслов
―
На самом деле там были журналисты, но журналисты, являющиеся членами Валдайского клуба. Они присутствовали…
С. Сорокина
―
Которые в погонах.
Д. Суслов
―
Не-не-не, западные журналисты…
Ю. Кобаладзе
―
Там есть и российские журналисты, которые просто члены клуба.
Д. Суслов
―
Да.
С. Сорокина
―
Мне непонятно, почему закрытые встречи…
Д. Суслов
―
Ну, предполагается, что это создаст некоторую большую откровенность…
С. Сорокина
―
Ой, я умоляю! У Лаврова-то с Ивановым?
А. Колесниченко
―
Должны же быть у членов клуба какие-то привилегии.
С. Сорокина
―
Вот ровно в этом дело, больше ни в чем. Скажите, ну а все-таки, а что-нибудь хоть не понравилось? Нас все время спрашивают в смсках: прямо так все замечательно – ну, что-нибудь?.. Осталось ли какое-то все-таки… какая-то неудовлетворенность или, может быть, ощущение, что, ну, как-то вот…
Ю. Кобаладзе
―
Не договорили.
С. Сорокина
―
… не договорили, не поняли? Слишком оптимистично, гладко, какие-то острые вопросы остались без ответов? Ну, что-нибудь…
А. Колесниченко
―
Не понравилось, что это было очередное подтверждение тому, что живем в очень неспокойное время в неспокойном мире. И в ближайшее время эта ситуация, мне кажется, не изменится. И понятно, что в рамках заседания Валдайского клуба установить мир во всем мире не получилось и не могло получиться. И как-то сразу вспоминаешь анекдот. Будет ли война? Да нет, не будет. Но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется.
С. Сорокина
―
Ну да.
А. Колесниченко
―
Это, к сожалению, то, что сейчас переживает Сирия.
Д. Суслов
―
Ну, к сожалению, мы по-прежнему с нашими западными, в первую очередь американскими коллегами, говорим на разных языках. Диаметрально противоположное целеполагание в том, что касается Сирии, мы по-прежнему находимся в очень большом, я бы сказал, стратегическом конфликте с Соединенными Штатами. Вот, вы знаете, председательствовал на сессии, где выступал Путин, Лариджани и Мэтлок, Роберт Легвольд. Это очень известный американский профессор, профессор Колумбийского университета. И он одним из первых определил нынешнее состояние российско-американских отношений как «холодная война». И мы по-прежнему находимся в состоянии холодной войны, и перспективы выхода из нее не просматриваются.
Ю. Кобаладзе
―
Странно, что… я не знаю, как на Валдае, но вот до Валдая как-то мы отрицали: да нет, нет, холодной войны нет. Как же ее нет, когда вот все признаки холодной войны?
Д. Суслов
―
Ну, я бы не называл это именно «холодная война»…
Ю. Кобаладзе
―
А что это?
Д. Суслов
―
Это системная конфронтация, ограниченная системная конфронтация, которая после следующих американских выборов может приобрести…
Ю. Кобаладзе
―
Еще более жесткий характер.
Д. Суслов
―
Еще более жесткий характер. И дискуссии на Валдае это совершенно четко подтвердили.
С. Сорокина
―
Послушайте, но все, так сказать, доводы наших руководителей вам показались логичными…
Д. Суслов
―
Да, вполне.
С. Сорокина
―
… абсолютно справедливыми и так далее, да?
Д. Суслов
―
За исключением модернизации экономики. Вот здесь никаких серьезных действий…
С. Сорокина
―
А по внешней политике вас ничего не смущает, да? Александр?
А. Колесниченко
―
Я уже сказал о том, что меня в принципе смущает в том, что мы живем, по сути, в какое-то вот военное время.
Д. Суслов
―
Меня вот смущает одно, да? Вот я и согласен, и не согласен с вами, Светлана, по Сирии одновременно. Вот с точки зрения российской внешнеполитической парадигмы надо было вмешиваться и надо было делать то, что Россия делает. Но успех и, скажем так, некая перспектива российского присутствия в Сирии, российских военных действий в Сирии, зависит от политического урегулирования. Если политического урегулирования не будет, то мы действительно можем там завязнуть, и завязнуть очень надолго и болезненно. Перспективы же политического урегулирования зависят от американцев и их ближневосточных союзников. И пока, несмотря на те колоссальные дипломатические усилия, которые Россия предпринимает, и несмотря на серьезные изменения ситуации на местах… месяц назад все были уверены, что Асад вот-вот падет, сейчас в этом не уверены. Так вот, но пока серьезных перспектив политического урегулирования не намечается, и большая часть наблюдателей, включая меня, считает, что мы можем там очень серьезно и болезненно завязнуть.
Ю. Кобаладзе
―
То есть, вся история холодной войны предыдущей говорит о том, что как раз неготовность Соединенных Штатов и Советского Союза тогда идти на какие-то уступки.
С. Сорокина
―
Ну, и сейчас та же самая история.
Ю. Кобаладзе
―
Поэтому я считаю, что это абсолютно типичная холодная война.
Д. Суслов
―
У меня есть знакомые в Дамаске, светские люди, обычные жители города, армяне по национальности. И я с этой точки зрения понимаю, что если бы еще продолжилось то, что там происходило какое-то время, падение режима Асада – сейчас не обсуждаем, кто такой Асад, почему его называют кровавым диктатором – то в Дамаске воцарился бы некий, я не знаю…(неразб.)
С. Сорокина
―
Господа, все это понятно. Но не мне вам объяснять, что Ближний Восток – это…
Ю. Кобаладзе
―
… дело тонкое.
С. Сорокина
―
… дело тонкое. Очень страшно там ввязываться во что-либо. У меня все время сильные сомнения, что в том же Кремле есть какие-то такие тонкие востоковеды и специалисты по конфликтам на Ближнем Востоке, что…
Ю. Кобаладзе
―
Путин однозначно говорит, что лучше ударить там, чем ждать, когда они придут сюда.
С. Сорокина
―
Мне кажется, это слишком простой подход к такому…
А. Колесниченко
―
Сегодня на CNN был репортаж о том, что американцы понесли там тоже какие-то первые потери, пытаясь освободить заложников в Ираке в борьбе с ИГИЛ.
С. Сорокина
―
Господа, нам нужно завершать уже наш разговор.
Ю. Кобаладзе
―
В общем, надо менять руководство Валдая, приглашать нас, мы там изменим ситуацию.
С. Сорокина
―
Ну, вот нас справедливо спрашивают: а зачем тогда Валдай? Все равно каждый остался при своем мнении, и, что называется, с чем пришли, с тем ушли.
Д. Суслов
―
Диалог, в любом случае. Кроме того, диалог в рамках Валдая не только с американцами, там были и иранцы, и китайцы, и индусы, и турки, кстати говоря, и египтяне, и казахи.
С. Сорокина
―
Ну, хорошо. Все, все, нам надо заканчивать. Значит, дискуссионный клуб продолжает свою работу, в этом году состоялся. Видимо, в следующей году тоже будет. Я благодарю наших гостей – это Дмитрий Суслов, заместитель директора по исследованиям Совета по внешней и оборонной политике, Александр Колесниченко, журналист газеты «Аргументы и факты», которые только что приехали из Сочи со встречи Валдайского дискуссионного клуба. Спасибо, до свидания, всего доброго.