Существительные мужского рода, которые обозначают традиционно «неженские» административные должности - Говорим по-русски. Радио-альманах - 2016-07-31

По норме у некоторых существительных мужского рода, которыми обозначаются традиционно «неженские» административные должности и профессии: президент, премьер-министр, министр, мэр, депутат и помощник депутата, партийный лидер, делегат, корреспондент, референт, адвокат и др.; а также ученые степени и звания: доктор наук, кандидат наук, доцент, профессор, академик, член-корреспондент; названия лиц по военным специальностям: боец, воин, офицер, пилот, генерал, капитан, майор, полковник, сержант, нет и быть не может соответствующего «женского» эквивалента. Как и у слов на -ор, -тор, -ер, -вед, -лог, -граф, -фил: автор, лектор, директор, оратор, прокурор, редактор, спринтер, языковед, литературовед, филолог, библиограф, библиофил.

Если нужно показать, что речь о женщине, используются либо определения: врач, приходившая по вызову, либо сказуемое в форме женского рода: диссертант высказала интересные наблюдения.

Параллельные названия для обозначения лиц женского пола закрепились в тех случаях, когда данная специальность (профессия, род занятий и т. д.) в равной мере связана и с женским и с мужским трудом, например: акушер – акушерка, лаборант – лаборантка, летчик – летчица, преподаватель – преподавательница, продавец – продавщица, студент – студентка, учитель – учительница и мн. др. То же в области искусства, спорта: артист – артистка, писатель – писательница, спортсмен – спортсменка. Феминитивы можно использовать в разговорной, обиходной речи, в официально-деловой, книжной речи предпочтительны «номенклатурные» формы мужского рода.

При этом стоит помнить, что раньше параллельные формы использовались при именовали женщин «по мужу». Например, докторша – это жена доктора в повести Гоголя «Нос»: «Доктор этот был видный из себя мужчина, имел прекрасные смолистые бакенбарды, свежую, здоровую докторшу, ел поутру свежие яблоки и держал рот в необыкновенной чистоте, полоща его каждое утро почти три четверти часа и шлифуя зубы пятью разных родов щеточками». То же – в «Двойнике» Достоевского: «Доктор медицины и хирургии, Крестьян Иванович Рутеншпиц, весьма здоровый, хотя уже и пожилой человек, одаренный густыми седеющими бровями и бакенбардами, выразительным сверкающим взглядом, которым одним, по-видимому, прогонял все болезни, и, наконец, значительным орденом, ― сидел в это утро у себя в кабинете, в покойных креслах своих, пил кофе, принесенный ему собственноручно его докторшей, курил сигарету и прописывал от времени до времени рецепты своим пациентам». А Вадим Сидур имеет в виду уже доктора-женщину, когда вспоминает, как «сильно температурил», а «докторша Лисицына все никак не могла определить причину». У Виктора Конецкого же вообще встречается «докторша философских наук». В словарях формы докторша, врачиха будут иметь непременную помету «разг.», а иногда и «сниж.».

2. Почему люди, в большинстве далекие от языкового педантизма (т.е. с удовольствием делающие ошибки в других местах) настолько рьяно сопротивляются и феминитивам, и другим новым словоформам вообще. Принято считать, что разговорные формы женского рода несут в себе оттенок пренебрежительности. Дескать, врач, повар должен быть мужчиной, женщина – врачиха, повариха, адвокатесса – не в состоянии соответствовать эталону профессии, слишком многое ее отвлекает: то дети плачут, то котлеты горят, да и мозги у них иначе устроены…

Но есть и другое отношение: Марина Цветаева настаивала на том, что она – поэт, а не поэтесса, а Юнна Мориц выбрала для себя определение поэтка (хотя это и не ее изобретение, как думают многие, слово использовали еще в XIX в., ср. у Белинского: «“Женщина, поэт и автор”, отрывок из романа г-жи А. Зражевской. Это, должно быть, преинтересный роман: в нем изображено высшее общество — действуют все князья и княжны, графы и графини; имена героев самые романические — Лировы, Альмские, Сенирские, Минвановы, Днестровские, Пермские и т. п. Тут изображена поэтка, выражаясь языком сочинительницы, которая пишет и читает вслух, впрочем, довольно плохие стихи»). На феминитивах зачастую настаивают феминистки, возражая против маскулинности нашего мира. И с их точки зрения поэтка звучит так же гордо, как и поэт, от качества поэзии это никак не зависит. Гендерные тонкости легко в таких номинациях превращают «минус» в «плюс» и наоборот.

Почему авторка, блогерка раздражают? Потому что, в отличие от уже привычной литераторши, журналистки, это слова новые, режущие слух своей непривычностью.

(Хотя, замечу, новое народ сегодня не пугает: вспомним хотя бы пончичную, «выстроенную» на месте Останкинской пончиковой: вместо того, чтобы заглянуть в словарь, быстренько что-то слепили – и пользуются.)