Говорим по-русски. Радио-альманах - 2016-05-01
Талейран говорил, что язык нам дан для того, чтобы скрывать наши мысли. Витгенштейн в своем «Логико-философском трактате» писал, что границы языка определяют границы мира, и «о чем нельзя говорить, о том следует молчать». В 115-м псалме говорится: «Аз же рех во изступлении моем: всяк человек ложь».
Почему в самом феномене человеческой речи заключена возможность лжи, знает новосибирский ученый, профессор Олег Донских (его лекцию публикует портал Lenta.ru). Ближе всего, считает он, основную идею языка как лжи изложил Артур Шопенгауэр в образе Майи, позаимствованном из ведийской мифологии. Майя — это иллюзия, человек отделен от реального мира «покрывалом Майи». Язык, с одной стороны, открывает его, дает о нем представление; с другой – сразу определяет, как мы эту действительность будем видеть. Нам неизвестно, истина это или нет, и проверить это невозможно.
Язык помогает понимать речь, после чего мы уже строим ее в соответствии с языком, который мы знаем. Язык задает определенное видение мира. Например, в русском языке есть существительные, глаголы, прилагательные. Что означают все эти слова? Что означает прилагательное «зеленый»? Цвет. Существует ли этот цвет отдельно от языка? Нет. У нас есть глагол «бегать» и есть существительное «бег». В чем разница? Вроде бы это одно и то же понятие, но представленное по-разному. Язык — это система, он показывает явление либо в одном, либо в другом виде, и реальность от этого меняется. Мы начинаем о ней мыслить по-другому в зависимости от того, как хотим представить сказанное, и язык нам эту возможность дает. Другой язык по-другому представляет эту реальность. Все описанное выше и есть «покрывало Майи», то, что опосредует наше отношение к миру.
Животные реагируют на реальность непосредственно. У них есть речь, с большой натяжкой можно сказать, что они способны общаться. Коммуникация между ними происходит множеством разных способов: звуков, запахов, прикосновений и так далее. Язык же не является непосредственным выражением чувств. То, что мы чувствуем, и то, что говорим, — это разные вещи. Животное солгать не способно. Человек же может чувствовать одно, а говорить совсем другое (он чаще всего так и делает). Получается, что именно язык дает нам эту возможность — ту, которой нет у животных в принципе.
Возможность лжи начинается с простых вещей. Человек спрашивает собеседника: «Ты устал?» Тот на самом деле очень устал, но говорит: «Нет, я не устал, все нормально». Хотя он не хочет обмануть собеседника. Человек так живет — есть его чувства, есть его реальное состояние, а есть то, как он хочет себя представить другому человеку. Лучше всего это видно на примере интернета. Собеседники чаще всего не видят друг друга (с помощью видеотрансляций общаются меньше), и потому там можно представиться кем угодно. Интонацию речи услышать нельзя, а значит и определить, что человек лжет — тоже. На заре Рунета была популярна картинка, на которой изображена девушка, объясняющаяся в любви молодому человеку. Он называет ее в ответ «моя маленькая рыбка». Потом показывают «молодого человека», а это, оказывается, толстый дед. Да еще и … гол, как сокол. Переведем дух – и дадим слово Марине Королевой.
КАК ПРАВИЛЬНО? – повтор от 06.10.14 – Гол как сокол (1.47).
Истину в отношении «гол, как сокол» установили. Начнем поиски истинного языка. Профессор Донских приводит примеры таких поисков.
Например, античные греки считали своих праотцев людьми умными и гораздо более развитыми, а самих себя — деградировавшими. Язык, по их мнению, тоже портился со временем, потому что им неправильно пользовались. В греческих текстах его сравнивают с монетами, сначала новенькими, а потом истершимися и тусклыми. Отсюда возникла интересная идея о том, что ребенок рождается с языком истинным, с тем, который точно отражает реальность. Ребенка начинают неправильно учить, и в результате он привыкает говорить на испорченном языке. Что ж, значит надо его изолировать и не учить, и тогда он заговорит на истинном! И ведь отправляли детей к немым воспитателям! А потом удивлялись, что они вместо того, чтобы говорить, изъяснялись знаками.
У Гесиода в «Теогонии» есть эпизод, когда простой крестьянин встречает муз, и те ему говорят: «Мы тебя научим, расскажем». Он соглашается. Они продолжают: «Мы, конечно, можем и много лжи рассказать, но мы скажем правду». Это важный момент, потому что он дает представление о том, как четко музы ощущали разницу между ложью и правдой языка.
Третий пример связан уже с деятельностью софистов и Платона, у которых возникла концепция, согласно которой изначально язык был правильным, рождая «слова по природе». Софисты считали, что когда возникает какая-то вещь, вместе с ней возникает и ее имя. «Природность» названий доказывалась, во-первых, звукоподражаниями, а во-вторых, сходством между воздействием вещи на человека и его ощущениями от этой вещи (например, слово «мед» воздействует на слух мягко, как и сам мед воздействует на человека). В ответ родилась концепция, согласно которой истинных имен быть не может, потому что все вокруг представляет собой условность, сознательно принятую людьми. Один из их аргументов был такой: человека можно переименовать. Существуют и синонимы, и откуда им взяться, если только одно слово доступно для обозначения объекта? Получается, язык — это ложь. Софисты прямо заявили, что о любой вещи можно говорить как нечто истинное, так и противоположное.
Подобные идеи продолжали развиваться в Средние века в христианстве. Возникла мысль о том, что язык равен логике. Мир логичен, и язык, Логос, полностью ему соответствует. У всех языков якобы одна грамматика, они просто немного отличаются друг от друга. Эта идея повлияла на Раймонда Луллия. Его родным языком был арабский, но потом он освоил латынь. Это было время крестовых походов, и Луллий решил, что если он построит абсолютно логический язык, то этот факт будет свидетельствовать о христианстве как об истинной вере. Он предъявит его арабам, и они тут же обратятся в христианство. Луллий построил систему: описал четыре механизма, которые задают все истинные понятия в мире и потом описал разными кругами сочетания этих понятий. С этим он поехал к арабам. Луллий был старенький, и все закончилось грустно. Не прониклись арабы истинным христианством и до смерти забили гостя камнями.
Еще была любопытная идея в Пятикнижии, связанная с тем, как Адам придумал язык, на котором солгать нельзя. Но знал его только он один, и никто его никогда не реконструировал. Получается, что в раю, где существует истина, люди общаются с помощью чувств, им не нужны слова, им не нужно себя представлять каким-то иным образом, они такие, какие есть.
Благодаря языку мы перестали видеть истину. В Евангелии от Иоанна есть совершенно потрясающая сцена. Пилат спрашивает Иисуса о том, что есть истина. Иисус ничего ему не отвечает. Почему? Поскольку он и есть истина, не требующая слов. Когда начинаются слова, истина исчезает, и если вы заглянете в Евангелие, то увидите, что Христос изъясняется образами, потому что образы находятся вне языка.
Если обобщать вышесказанное, заключает Олег Донских, то с одной стороны стоит наша жизнь, а с другой мы с помощью языка говорим о ней, описываем эмоции, рассматриваем ее извне и конструируем внутри себя иной параллельный мир. А мы – Ольга Северская, Марина Королева и звукорежиссер… строим для вас уже какую-то третью реальность. Правда, стараемся не врать, а говорить правду.