Говорим по-русски. Радио-альманах - 2015-01-04
О.: Речь людей в разных краях отличается друг от друга, порой заметно. Настолько, что какие-то местные слова могут поставить приезжего в тупик. М.: Это ты о том, что приехав в Петербург, москвич спотыкается о «поребрик», а гость из города на Неве с удивлением натыкается в столице на «бордюры»? О.: Ну, это уже – притча во языцех. А сегодня мы познакомимся с нижегородскими словечками. И поможет нам в этом журналист Эльфия Гарипова, журналист «Аргументов и фактов».
М.: Что прежде всего замечают в нижегородской речи приезжие? «Окающий говор в Нижнем Новгороде почти канул в небытие: практически всех детей сейчас «воспитывает» телевизор», - пишет Гарипова. О.: В обыденной речи нижегородцы придерживаются московской традиции: ведь недаром «Нижний – Москве сосед ближний», напоминает Эльфия. Гостям из столицы не придется перестраиваться с «бордюра» на «поребрик» или с «подъезда» на «парадное», как в Питере. Но кое-что приезжему человеку все же может показаться в Нижнем Новгороде необычным. М.: Например, такой подслушанный журналистом ответ на вопрос, где бы провести свободное время: «Ты не ромади пока, чай, успеем еще. А вот вечером поблондим по Покровке. - Что-что?!». О.: Казалось бы, все понятно. Ан нет, замечает Гарипова, пришлось объяснять, что переживать не стоит, никто не хочет перекрасить гостя на Большой Покровской в блондинку: «блондить» означает всего-навсего «бродить без дела, околачиваться, шататься», москвича позовут прогуляться просто так по главной пешеходной улице города. М.: А если вы, например, вдруг уронили часы на асфальт и запричитали, то можете услышать в ответ от нижегородца: «Не ромади! Отнесем в мастерскую, их там уделают». Это означает, поясняет Эльфия, что не шуметь и галдеть надо, а отдать часы в ремонт. О.: Несведущего может поставить в тупик фраза, обычно высказанная с укоризной о ком-то: «Он вечно ходит, как одяжка». А означает она всего-навсего, что человек одевается неаккуратно, неопрятно и напоминает своим видом человека опустившегося или, в современных реалиях, бомжеватого. М.: Приезжий, пишет автор статьи, быстро замечает, что нижегородцы – страстные «чаелюбы». В городской речи часто встречается словечко «чай». Так местные говорят, когда эмоционально подчеркивают надежду, чаяния на что-то, по сути заменяя усилительную частицу «же». О.: Сравните, предлагает Эльфия Гарипова: «Ты, наверное, завтра приедешь?» и «Ты, чай, завтра приедешь?». В первом случае трудно угадать настроение говорящего, зато частица «чай» выдает скрытое ожидание, что говорящий ждет - не дождется вашего визита. Приятно же, правда? М.: Когда-то горьковчан-нижегородцев поддразнивали поговоркой «Чай примечай, куда чайки летят». А они не только не обижались, а еще и гордились этим. О.: Даже песню сочинили на стихи горьковcкого поэта Бориса Пильника, которая так и называется – «Чай» и любима в народе: Много я бродил по свету, и бывало иногда: Друга нет и денег нету, словом – сущая беда. И тоска, и сердце ноет, но услышишь невзначай Наше волжское, родное, наше горьковское «чай». - Ты откуда? – Чай, соседи, чай, шабры да земляки. Чай, и мы оттуда едем - с Волги – матушки реки. И спокойно с этим «чаем» - хоть весь мир бы кверху дном! Мы нигде не подкачаем, мы нигде не пропадем. М.: Так, по «чаю» нижегородские и узнают до сих пор друг друга.
*** О.: К статье «Горьковский “чай”. Что происходит с нижегородским говором» мы еще вернемся. А пока представьте: вы в гостях, хозяйка спрашивает, что вы хотите: кофе, чай… ? И вдруг задумывается… М.: Ой, бедняжка! Долго она, наверное, пребывала в задумчивости: с кофе-то все ясно, а вдруг кто-то из гостей чай предпочитает? Так что ему налить – чашку чая или чаю? и сахара или сахару, мёда или мёду к чаю с кофе подать? О.: Что бы хозяйка дома ни сделала, она бы не ошиблась. Дайте мне, пожалуйста, чая! – эта просьба закономерна, когда речь идет о чае вообще, в противоположность, к примеру, кофе или какао, то есть о качестве, а не о количестве напитка. Дайте мне чаю! - это уже о чашечке или стакане чая, речь не обо всем чайнике, а о причитающейся вам части. М.: Когда вам нальют заварки, вы можете попросить добавить кипятку, опять же – не вообще, а столько, сколько вы захотите и сколько вместит стакан или чашка. О.: Правило таково: окончание –у(ю) появляется, с присущим этой форме разговорным оттенком, в родительном падеже у существительных, называющих какое-то вещество, если речь идет не об этом веществе вообще (тогда используется форма на –а), а о каком-то его ограниченном количестве. М.: В соответствии с этим правилом хозяйка гостеприимного дома могла бы еще спросить: «Может, кто-то хочет ликера?» Ну а выяснив предпочтения гостей, поднести кому-то рюмочку ликеру. О.: Вот в последней рюмочке я какой-то… винтажный аромат чувствую! Как будто герои комедий Островского или даже Гоголя ожили и друг друга потчуют: «А теперь, душенька, не хотите ли бальсану?» М.: Ты права, форму на –у(ю) считают устаревающей – прямо на глазах. Но мне лично она нравится, есть в ней что-то домашнее, уютное… Люблю я чайку попить! А к чайку взять сырку, медку, можно еще миндалю немножко… *** О.: Но вернемся в Нижний Новгород. Там нас ждут журналист Эльфия Гарипова и доцент кафедры истории русского языка и славянского языкознания госуниверситета Елизавета Колтунова, одна из создателей «Диалектного словаря Нижегородской области». М.: «Нижегородский край – это уникальный регион, давший сплав русских, финно-угорских и тюркских народов, - говорит филолог. - С самой древности их наречия взаимно влияли друг на друга: на юге живут эрзя и мокша, объединяемые общим этнонимом «мордва», а на севере компактно проживают марийцы. Влияли на нижегородский диалект и татары-мишари, и чуваши. Добавляли своеобразия местной речи потомки новгородцев и белорусов, которых ссылали на Нижегородчину на «низовые земли» в XVI - XIX веках». О.: Отсюда и богатый словарный запас нижегородского диалекта. Знаете ли вы, что в зависимости от места проживания болтуна называют по-разному? Несдержанного на язык человека в Арзамасском и Богородском районах называют «бармой», а в Воротынском он уже «бахорей», в Павловском – «барей». У вруна еще больше названий: в области его называют бесом, губошлепом, баткой, обдалой, брязгой, востёром, долгоязычником, отлётом. М.: Эльфия Гарипова вспомнила, как соседка поругивала своего непутевого мужа разными словами, среди которых запомнилось звучное «аля-улю». Ей, ребенку, казалось, что таким симпатичным словом можно назвать, например, плюшевого медвежонка или игрушечного зайчонка. О.: «Ваша соседка, скорее всего, родом из Большеболдинского района, - отреагировала Елизавета Колтунова, - ведь именно там, в пушкинских местах, словом «аля-улю» называют... местный самогон. Видимо, муж этой женщины просто был любителем выпить». М.: Не всегда легко разобраться и со словами, значение которых кажется ясным и однозначным. Знаете ли вы, что «беркут» по-дальнеконстантиновски совершенно не приспособлен для полетов, потому что так называют ... плетеную корзину? А вот в Навашинском районе «беркуть» уже способен передвигаться по земле, потому что там так называют барсука. О.: Не спешите радоваться, если в Высунском районе вас назовут бесценным: там это слово употребляется в значении «бесполезный». А если в Починках вас пошлют в богадельню, не обижайтесь на собеседника: он всего лишь просит вас зайти в ... «сарай с инструментами». М.: Какие-то местные словечки можно услышать только из уст стариков или селян. Городская речь унифицируется…
О.: Жаль, ведь именно местные слова и речевые обороты - вкусные, сочные - делают русскую речь особенно выразительной. И в этом с Эльфией Гариповой согласны мы – М.К., О.С. и звукорежиссер… До встречи!