Говорим по-русски. Радио-альманах - 2013-04-07
О.СЕВЕРСКАЯ: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», - писал Пушкин в «Евгении Онегине». Но, оказывается, в России не все учились одинаково, и даже разные учебники были в ходу.
М.КОРОЛЕВА: И тем не менее были во всех сословиях грамотные люди, которые и читать, и писать умели, и владели не только грамотой, но и грамматикой. Вот о грамоте, грамматике и способах обучения русскому языку и пойдет речь.
О.СЕВЕРСКАЯ: «Современные способы обучения грамоте обычно воспринимаются как единственно возможные. Кажется, что так было всегда. Между тем еще в XIX веке крестьяне учились грамоте совсем не так, как мы привыкли», - так начинает свою статью «Горшок каши, букварь и словоерс» историк языка Александр Кравецкий.
М.КОРОЛЕВА: Обучение грамоте в крестьянской среде, напоминает ученый, было частью начального религиозного образования. Поэтому крестьян учили не русскому литературному, а старославянскому языку, и книги они читали соответствующие.
О.СЕВЕРСКАЯ: Этнографы начала XIX века свидетельствуют: грамотные крестьяне относятся к чтению с любовью и охотой, при этом «сурьезным чтением» считают лишь книги божественного содержания, к светской литературе относятся недоверчиво: «мало ли чего выдумают», а гражданское чтение расценивают как развлечение и забаву.
М.КОРОЛЕВА: Что, в общем, неудивительно: учили-то крестьян не по гражданской азбуке, а по церковнославянским Букварю, Часослову и Псалтири. В Букваре было несколько разделов: алфавит с названием букв, двухбуквенные и трехбуквенные слоги, слова под титлами, «буквенная цифирь», были в нем и молитвы и вероучительные тексты.
О.СЕВЕРСКАЯ: Вначале, пишет Кравецкий, учащиеся заучивали названия букв, а потом учились составлять из них слоги: иже-и, веди-аз-ва, наш-ер-н - Иванъ; слово-есть-се, мыслете-есть-ме, наш-ер-н - Семенъ. Сначала слова читались «по складам», а затем - «по верхам» (то есть уже без названий букв). После того как выучивался наизусть Букварь, переходили сначала к Часослову, а затем к Псалтири.
М.КОРОЛЕВА: Перемену книги сопровождал ритуал: нужно было принести в класс горшок каши. Ребенок нес его через всю деревню, и все понимали, что он перешел в своем обучении на новую ступень. В доказательство Кравецкий приводит воспоминания актера Михаила Щепкина.
О.СЕВЕРСКАЯ: «Помню, писал знаменитый актер, когда я окончил Азбуку и принес в школу первый раз Часослов, то тут же принес горшок молочной каши, обернутый в бумажный платок, и полтину денег, которая как дань, следуемая за ученье, вместе с платком вручалась учителю. Кашу же обыкновенно ставили на стол и после повторения задов раздавали всем учащимся ложки, которыми те и хватали кашу из горшка».
М.КОРОЛЕВА: «Совершивший подвиг», то есть выучивший всю азбуку, должен был бить учеников по рукам, что и исполнял усердно при общем шуме и смехе. А что потом? Читаем Щепкина дальше: «Потом, когда кончили кашу, вынесли горшок на чистый двор, поставили его посредине, и каждый бросал в него палкой; тот, кому удавалось разбить его, бросался стремглав уходить (бежать), а прочие, изловив его, поочередно драли за уши. Когда я принес новый Псалтирь, опять повторилась та же процессия».
О.СЕВЕРСКАЯ: Проводим процессию взглядом и оставим ее на пару минут. Нам пора разобраться с грамотой и грамматикой.
ЗА ПИВОМ, ЗА ПИВОМ…
О.СЕВЕРСКАЯ: Грамота «умение читать и писать» и грамматика «учение о строении и изменении слов и соединении их в словосочетания и предложения» – слова, безусловно, родственные.
М.КОРОЛЕВА: Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в любой словарь иностранных слов или историко-этимологический справочник: оба они произошли от греческого gramma «черта», «письменный знак», «буква». Но вот почему-то в одном из них – одна буква «м», а в другом – их две.
О.СЕВЕРСКАЯ: Ответ нужно искать в глубине веков. Грамота появилась в древнерусском языке уже в XI веке. Слово употреблялось в трех значениях. Грамотой первоначально называли «письмена» и «письменность», грамотеем - писца, писаря, а не просто грамотного человека, как сейчас. А потом у грамоты возникло еще одно значение – «деловая бумага». Прилагательное грамотный относилось именно к такой грамоте, и лишь с XV века слова грамота и грамотный стали употребляться в значении, привычном нам и связанном с умением читать и писать.
М.КОРОЛЕВА: Грамматику мы позаимствовали у греков в то же время и в том же написании, что и грамоту: граматикИя – вот так, с одним «м», писалось в XI веке слово, образованное от греческого grammatikē «искусство правильного писания и чтения». А привычная нам форма – с удвоенным «м», но, правда, с другим ударением – грамматИка – появилась уже в XVII веке, в московском издании грамматики церковно-славянского языка Мелетия Смотрицкого.
О.СЕВЕРСКАЯ: Копируемым образцом стала латинская grammatica, и в этом повторном заимствовании греко-латинская gramma была восстановлена уже в полном объеме, с удвоенным согласныМ.Королева
И ВСЕ-ТАКИ ОН ХОРОШИЙ…
О.СЕВЕРСКАЯ: Но вернемся к статье Александра Кравецкого Букварь мы освоили, горшок каши съели… Пора и почитать! Так вот, круг чтения грамотных крестьян и людей, получивших гимназическое образование, оказывался совершенно разныМ.Королева Если крестьяне охотно читали написанные на церковнославянском языке жития святых и описания путешествий к святым местам, то представители привилегированных сословий читали современную им русскую литературу и газеты.
М.КОРОЛЕВА: Крестьяне же при чтении произведений светских писателей далеко не всегда понимали, что там написано Кравецкий приводит свидетельство замечательного педагога С.А.Рачинского, обучавшего крестьянских детей в своем имении: «Имею случай много читать с ними, много говорить с ними о том, что они читают. Что же делать, если оказывается, что Некрасов и Островский им в горло не лезут, а следят они с замиранием сердца за терзанием Брута, за гибелью Кориолана? Если мильтоновский сатана им понятнее Павла Ивановича Чичикова? («Потерянного рая» я и не думал заводить, они сами притащили его в школу.) Если им легче проникнуть с Гомером в греческий Олимп, чем с Гоголем в быт петербургских чиновников?».
О.СЕВЕРСКАЯ: Имеется довольно много свидетельств того, что грамотные крестьяне испытывали большие трудности при чтении произведений послепушкинской литературы. Любовь их к Гомеру и Мильтону, по мнению Кравецкого, не должна удивлять. Славянизированные переводы, выполненные в конце XVIII века (а именно они имели хождение в крестьянской среде), были крестьянам более понятны, чем язык современной им русской литературы.
М.КОРОЛЕВА: С развитием земских и государственных начальных школ детей, знакомившихся с грамотой по русскому, а не по церковнославянскому букварю, стало больше. Превращаясь в общенациональный, русский литературный язык постепенно вытеснял церковнославянский из школьного образования. Однако происходило это очень медленно.
О.СЕВЕРСКАЯ: По славянской Псалтири учил грамоту А.М.Горький, причем отнюдь не в глухой деревне, а в крупном городе. Лишь после революции в результате ликбеза традиционная система обучения грамоте окончательно исчезла. И в современном русском языке «чтение по складам» не предполагает уже не требует назвать по имени каждую букву, составляющую слог (буки-аз-ба), нужно просто читать «по верхам», но деля при этом слово на слоги.
М.КОРОЛЕВА: Чтение по складам объясняет происхождение слова словоерс - так назывался формант «с» в словах «хорошо-с», «сделаем-с» и т. д. Словоерс - это просто формант съ, прочитанный по складам - слово-ер-с.
О.СЕВЕРСКАЯ: Вспомним вместе с Александром Кравецким штабс-капитана Снегирева из «Братьев Карамазовых», который говорил, что его надо называть штабс-капитаном Словоерсовым, поскольку «словоерс приобретается в унижении». И поблагодарим в заключение «Учительскую газету» за публикацию интересного материала.
М.КОРОЛЕВА: На этом мы – О.СЕВЕРСКАЯ., М.КОРОЛЕВА и звукорежиссер… - с вами прощаемся. Надеемся, что мы с вами съедим еще не один горшок каши и освоим не только азбуку, но и более серьезные книги. Так что до новой встречи, которую мы с нетерпением… ждем-с!
ВСЕ СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА…