Говорим по-русски. Радио-альманах - 2012-09-02

М. – Мы привыкли думать, что язык – это стихия. А у стихии авторов быть не может, не так ли? Но вот о языке так сказать все-таки нельзя. Здесь авторы как раз случаются.

О. – Загадками говоришь.

М. – Никаких загадок. Мы попробуем доказать, что в русском языке (как и во всяком другом) довольно много авторских слов.

О. – В школьной программе поэт Велимир Хлебников если и упоминается, то вскользь. Обыватели считали его при жизни разве что чудиком. Они и сегодня споткнутся, если прочитают у Хлебникова, что в усадьбах ночью «чингисханят». Тем не менее, утверждает Игорь Вирабов в «Российской газете», не только поэты и ученые, но и те же обыватели часто говорят словечками Хлебникова – сами того не ведая.

М. – Сразу хочется спросить: что это за словечки?

О. – Автор статьи предлагает небольшое отступление: Хлебников, конечно, не единственный выдумщик новых слов. Их сочиняли и до него, и после. Например, семь лет назад законотворцы в Мосгордуме, разделив все напитки на пиво и непиво, предлагали так и узаконить это новое слово, непиво.

М. – К счастью, оно не прижилось, но факт остается фактом: в каждом времени всплывают свои слова. Каково время – таковы и запросы. А утонут неологизмы или не утонут – это другой вопрос.

О. – Однако вернемся к Хлебникову. Исследователи давно спорят о том, кто раньше произнес слово «летчик». Есть версии – то ли Александр Грин, то ли Михаил Пришвин. При этом принято считать, что это Хлебников. До него Александр Блок посвятил погибшему в авиакатастрофе капитану Мациевичу стихотворение «Авиатор». Он назван там «летуном» и «пилотом». А пять лет спустя Хлебников написал «Тризну», в которой появилась уже «тень от летчиков в пыли».

М. – Потом еще в двадцатых, независимо друг от друга, почти одновременно, Хлебников и Андрей Белый сконструировали страшилку 20 века – словосочетание «атомная бомба». До них, в 1913 году, atomic bomb Уэллса из романа «Освобожденный мир» переводили как «атомическую бомбу».

О. – Но вообще-то Хлебников буквально фонтанировал неологизмами. Что-то прижилось, чего-то никто и не вспомнит: он сам сетовал, что «летчик остался, а льтица отлетела». В этом водопаде «отлетевших» слов были отрицанцы, брюховеры, гнилолюбы, тухлоумцы, весничие…

М. – Казалось бы – заумь. Многие так это и называли. Но что любопытно: это иногда приводило Хлебникова к настоящим открытиям. Опережая физиков, поэт додумался вдруг до термоядерного «взрыва в Солнце», до волновой природы электрона, которая была открыта через два-три года после хлебниковских записей. А казалось – просто словесные игры.

О. – И все-таки самое интересное за всем этим – это само время, атмосфера жизни, чем люди дышат, про что вдруг в эту эпоху потребовались неологизмы. Вот слово «самолет»…

М. – О самолете – через несколько секунд.

(ОЙ-ОЙ-ОЙ)

(НУ КАК ПРАВИЛЬНО)

О. – С самолетом вообще невероятная история приключилась. Как напоминает Игорь Вирабов, оно появилось в середине 19 века, когда под таким диковинным названием возникло пароходное общество на Волге. Зарегистрировали его отставной капитан Владимир фон Глазенап и титулярный советник Максимилиан фон Адлерскрон.

М. – Боже мой, ну почему самолет? Откуда? С чего бы?

О. – Необъяснимо. Озарило. Что-то в воздухе пронеслось. Самолет, летчики – это же воздух времени, запрос языку. Как писал Борис Слуцкий, «понадобилось перешагнуть порог / небес, чтобы без всяких отсрочек / слово «летун» придумал Блок / и Хлебников чуть поправил: «Летчик».

М. – Но если говорить о том самом первом пароходном обществе «Самолет», то последние два «самолетских» парохода плавали аж до 90-х годов 20 века. На бывшей «Великой княжне Татьяне Николаевне», которая стала «Спартаком», снимался фильм «Жестокий романс» (в кино это пароход «Ласточка»). Потом пароход бросили.

О. – А слово «самолет», поди ж ты, проклюнулось. Живет, да еще как!

М. – Но сколько таких слов, придуманных авторами, мы произносим ежедневно – и даже не знаем, кого нам за это благодарить!

О. – А мы их сейчас списочком, списочком…

(ОЙ-ОЙ-ОЙ)

М. – Действительно, давай следом за Игорем Вирабовым в «Российской газете» назовем хотя бы некоторых авторов знакомых нам русских слов. Михаил Ломоносов в 18 веке придумал такие слова, как кислород (вместо оксигениума), формула, термометр, атмосфера, микроскоп, автограф…

О. - …Чертеж, земная ось, нелепость, маятник, насос. Рудник, кровля, созвездие, полнолуние…

М. – Наконец, предложный падеж! Это тоже придумка Ломоносова!

О. – Зато поэт Антиох Кантемир придумал кризис, критик, характер, понятие, жадность, деликатность, надменность.

М. – А поэт Василий Тредиаковский – общество, искусство, достоверный, вероятный, беспристрастность, благодарность, почтительность, дальновидность и даже гласность!

О. – Да что ты? Гласность – это слово Тредиаковского?

М. – Представь себе. А дальше был Николай Карамзин – с благотворительностью, влюбленностью, вольнодумством, достопримечательностью, промышленностью, тротуаром, кучером. Трогательный, общественность, человечность – это тоже слова Карамзина.

О. – А вот пошла первая треть 19 века. Тут Николай Гоголь с его словами «халатность», «обыностраниться», Александр Шишков (лицедей, мокроступы), критик Виссарион Белинский (субъективный, объективный). И – неожиданно – художник Карл Брюллов. Это он придумал слово «отсебятина».

М. – Век 19-ый вообще богат на новые слова и словечки. Писатель Петр Боборыкин ввел в обиход «интеллигенцию». Салтыков-Щедрин – головотяпство, благоглупости, злопыхательство, мягкотелый.

О. – Иван Тургенев запустил в речь «нигилиста». Федор Достоевский – приживалку, административный восторг, «стушеваться». А Чехов порадовал нас словами этикетничать, собачиться, каверзить.

М. – И вот, наконец, век 20-ый, время Хлебникова. О его словечках мы уже упоминали, но были и другие поэты со своими словами. Алексей Крученых изобрел заумь (и прилагательное заумный). Игорь Северянин – слово «бездарь».

О. – А от Владимира Маяковского нам остались по меньшей мере «прозаседавшиеся». Ну, а потом пошли слова нового быта: большевики, меньшевики, летучки, нэпманы, продразверстка, упрощенка, советский…

М. – И так на семьдесят лет. Целые словари новых слов! Многие из них сейчас забыты. У нас теперь, с позволения сказать, новые тренды.

О. – Именно. Российская газета отмечает, что литераторы теперь вдруг перестали быть придумщиками слов – на смену им пришли прежде всего пиарщики. Язык глобализации, стирая все, как терка, несет по миру слова-кальки: целлюлиты, шопинги, гламуры, копирайтеры, фрилансеры, мерчендайзеры, хедлайнеры, тренды, дресс-коды, ньюсмейкеры, слоганы, флаеры…

М. – Целый мир, новый мир. Останется ли от него хоть что-то?

О. – Смайлики, предполагает автор статьи.

М. – Мы, Ольга Северская, Марина Королева и звукорежиссер… - надеемся, что не только, не только смайлики. До встречи!

(ВСЕ СЛОВА, СЛОВА…)