Говорим по-русски. Радио-альманах - 2012-06-24

М. — Каждый язык существует во времени. Это мы все знаем, правда?

О. — Ну, конечно! Чуть ли не в каждой программе мы отвечаем на вопросы о происхождении слов. То есть, как раз и говорим о том, как слова развиваются во времени.

М. — Но, кроме времени, есть еще и пространство! И в нем, в пространстве, язык тоже не остается неизменным.

О. — В общем, язык — это еще и географическая категория. Об этом прямо сейчас.

М. — Как напоминает Владимир Плунгян в своей замечательной книжке «Почему языки такие разные?», мы часто говорим просто о русском языке, об английском языке, иногда добавляем: современный русский язык, русский язык 18 века... Но ведь русский язык в деревне под Москвой, в деревне под Рязанью и в деревне под Вологдой — это тоже не совсем один и тот же язык, а может быть — совсем не один и тот же.

О. — Конечно! Английский язык в Австралии, в Индии и в Америке — тоже, можно сказать, разные языки, австралийцу и американцу не всегда будет просто понять друг друга при встрече. А если вы хорошо знаете немецкий и разговаривали с немцами, то знаете, как важно понять, откуда родом ваш собеседник.

М. — О да, да! Баварец из Мюнхена говорит совсем не так, как житель Берлина, а речь берлинца, в свою очередь, отличается от речи жителя приморского Гамбурга.

О. — Если обобщать, то во всех языках мира, которые занимают сколько-нибудь обширное пространство, вы найдете мелкие или даже крупные отличия, свойственные языку в разных «точках» этого пространства. И удивляться тут нечему: ведь даже в нашу эпоху жители одного города не так уж много общаются с жителями другого города, даже соседнего, не говоря о более отдаленных. А уж раньше, когда не было ни компьютеров, ни телефонов, ни телеграфа, ни быстроходных машин и самолетов, ни радио с телевидением...

М. — Вот! Главное — радио не было!

О. — Представляешь, «Эха Москвы» не было?...

М. — Не представляю.

О. — Ладно, кроме шуток. Понятно, что при ограниченном общении людей в разных частях страны изменения на одном участке языке отличались от изменений, которые возникали на другом его участке.

М. — Разные варианты одного и того же языка, распространенные в разных географических «точках», называют диалектами. И немного найдется в мире языков, у которых вообще диалектов нет. Может, к таким можно отнести только языки одного селения (а это бывает, например, в горах Дагестана). Тут диалекту взяться попросту неоткуда. Зато если селений хотя бы два — уже пожалуйста.

О. — Да, в Дагестане, где так трудно добираться из одного горного аула в другой, в разных селениях обязательно будут говорить если не на разных языках, то уж точно на разных диалектах одного языка!

М. — А вот тут нас поджидает вопрос: чем, собственно, язык отличается от диалекта?

О. — Ответим, ответим. Буквально через две минуты. Вот только выберем какую-нибудь одну альтернативу...

(ЗА ПИВОМ ЗА ПИВОМ...)

(НУ КАК ПРАВИЛЬНО)

М. — Альтернатива. Необходимость выбора одного из двух или нескольких возможных решений. От французского alternative, которое восходит к латинскому alter — другой, один из двух.

О. — Классический пример альтернативы — гамлетовское «быть иль не быть, вот в чем вопрос», напоминает Владимир Новиков в своем «Словаре модных слов». Здесь это необходимость выбора между двумя взаимоисключающими вариантами. Однако языковая норма допускает употребление этого слова и применительно к нескольким возможностям.

М. — Как напоминает Новиков, мифологический герой Парис, которому пришлось выбирать королеву красоты из трех кандидатур (Гера, Афина, Афродита), тоже был поставлен перед альтернативой.

О. — Выходит, что «пять альтернативных законопроектов» вполне имеют право на существование?

М. — Да, так же, как «две альтернативы». Однако с недавних пор альтернативой стали называть не только ситуацию выбора, но и каждую из возможностей этого выбора.

О. — То есть, альтернативой могут быть названы и «быть», и «не быть», и Гера, и Афина, и Афродита. А когда иного варианта нет, говорят, что этому решению (например) НЕТ альтернативы. Главное при этом не добавлять «нет другой альтернативы».

М. — А еще об «альтернативности» часто говорят применительно к художественному творчеству. Есть альтернативный рок, альтернативная литература — поэзия и проза андеграунда, который противостоял всему официальному. Это может нравиться или не нравиться, но само наличие альтернативы — уже великое дело, с этим не поспоришь.

(ОЙ-ОЙ-ОЙ)

(МУЗЫКА)

О. — Однако вернемся к нашим диалектам. Чем они отличаются от языков? Почему мы говорим, что в Вологде — вологодский диалект русского языка, а не вологодский язык? Или итальянцы: почему они говорят про сицилийский диалект итальянского языка, а не про сицилийский язык? Ведь они же разные!

М. — Может быть, дело в том, что москвич понимает жителя Вологды, а миланец — сицилийца? Вот если бы они не понимали, стоило бы вести речь о разных языках.

О. — Понимать-то они понимают, но не всегда хорошо. И потом, русские же понимают белорусов, да и поляков понимают в общих чертах. А белорусский и тем более польский — отдельные языки, а не русские диалекты. С другой стороны, в Китае тоже есть диалекты китайского языка. Но житель Пекина слышит речь уроженца китайского юга — и может вообще не понять в ней ни слова. Но мы все равно говорим: диалекты!

М. — Еще пример, который приводит Владимир Плунгян в своей книге «Почему языки такие разные?». Датчане прекрасно понимают язык норвежцев. И норвежские газеты могут читать почти так же свободно, как свои, датские. Однако никто почему-то не называет норвежский язык — диалектом датского или наоборот.

О. — Может быть, дело в том, одна это страна или нет? Все китайцы живут в одной стране, все русские — в одной стране, вот и язык у них один и тот же. А датчане с норвежцами, русские с поляками — в разных странах. Значит, и языки разные.

М. — Предположим, ты права, пишет Плунгян. Но скажи тогда, почему австрийцы, живущие в Австрии, говорят на австрийском диалекте немецкого языка, а не на австрийском языке? А бразильцы в Бразилии — на бразильском диалекте португальского языка, но уж никак не на особом «бразильском языке»? И тем более не существует ни австралийского, ни канадского, ни американского, ни прочих отдельных языков, а есть только разновидности английского языка во всех этих странах.

О. — Да, простого ответа нет. Прежде всего, потому, что отличие языка от диалекта нельзя измерить никаким прибором. Когда лингвисты решают, как называть речь жителей определенной местности — отдельным языком или диалектом другого языка — они опираются прежде всего на то, что жители этой местности сами думают о своем языке! Но вообще-то ответ у языковедов, конечно, есть.

М. — И ответ этот — из двух частей. Во-первых, все диалекты какого-то языка должны быть близкородственны друг другу, именно в языковом смысле. Вот смотрите: на севере России встречаются деревни, в которых живут русские и карелы. Русский и карельский языки много столетий сосуществуют друг с другом как соседи, но мы никогда не скажем, что русский и карельский — диалекты одного языка. Русский — славянский язык, а карельский относится к финно-угорским языкам.

О. — Есть и второй момент. Говорящие используют диалект не так, как «полноправный» язык. Ведь если ты говоришь на литературном языке, то можешь использовать его в любой ситуации — и дома, и в школе, и на работе. Тот же язык звучит по радио, используется в книгах, в газетах. С диалектом все иначе: на нем не издают газет и обычно вообще не пишут, на нем не говорят по радио и телевидению, на нем вообще редко говорят за пределами своего дома, своего села, своей местности. Это такой разговор «между своими». А с «чужими» или в официальной ситуации использование диалекта сразу становится невозможным.

М. — Получается, одному можно всё, другому остается только ограниченная область применения.

О. — Именно так. И говорящие обычно хорошо осознают такое положение дел. Спроси баварца — на каком языке он говорит. Без колебаний ответит: конечно, на немецком. А ведь речь жителей Баварии отличается от речи берлинцев куда больше, чем речь норвежца от речи датчанина!

М. — Но язык — он куда больше, чем речь.

О. — Мы — Марина Королева, Ольга Северская и наш звукорежиссер.... — стараемся об этом не забывать. Поэтому и рассказываем вам о языке и языках, которые и правда такие разные.

М. — До встречи!