Что лучше – думать или говорить? - Говорим по-русски. Радио-альманах - 2012-04-08

О.СЕВЕРСКАЯ: Что лучше – думать или говорить? Каждый язык решает эту проблему по-разному. Как именно? Об этом пишет в журнале «Наука и жизнь» Елена Вишняковская.

М.КОРОЛЕВА: Дайджест ее статьи «В плену грамматики и словаря» мы и предлагаем сегодня вашему вниманию.

О.СЕВЕРСКАЯ: Возьмем, например, наше одиозное «парламент — не место для дискуссий»: формально — это противоречивое выражение, оксюморон, потому что слово как раз восходит к французскому parler — говорить. Буквально «парламент» — это «говорильня». Но русский язык вообще не доверяет разговораМ.Королева «Говорильня» окрашена негативно, да и синонимический ряд, за вычетом одного-двух нейтральных слов, не жалует устной коммуникации: судачить, болтать, вещать, трещать, молоть языком, базарить — не самые уважаемые занятия…

М.КОРОЛЕВА: Совсем иное дело — думать. Это похвально и поощряем. Поэтому Дума, хотя формально она и парламент (как коллегиальный орган власти), в сознании носителей языка действительно не является местом для дискуссий. Мыслителей они только отвлекают.

О.СЕВЕРСКАЯ: Состав тех, кто говорит в парламенте, и тех, кто думает в Думе, пишет Вишняковская, «этимологически весьма различен».

М.КОРОЛЕВА: В Думе заседают бояре — родовая, наследственная знать. Кстати, слово «знать», «знатные люди» — этимологический брат латинского nobilis — «благородный», оба слова восходят к праиндоевропейскому gno- со значением «знать» и относятся к тем, кто известен и славен. В эпоху, не располагавшую средствами массовой коммуникации, всю надежду прославиться и получить политический вес крупные военные вожди возлагали на сказителей, бардов — профессионалов слова: известность, созданная ими, жила долго и распространялась далеко.

О.СЕВЕРСКАЯ: Происхождение слова «боярин», напоминает Елена, не вполне ясно, но наиболее убедительно историки языка возводят его изначальную форму «болярин» к древнетюркскому boila — «богатый, знатный»; строго говоря, боярин недалеко ушёл от бая. «Ввиду распространённых представлений о боярской думе как учреждении, — цитирует Вишняковская русского историка первой половины ХХ века С. Веселовский, — следует напомнить, что у дворян, которых царь “пускал”, или жаловал, к себе в думу, то есть в “советные люди”, не было ни канцелярии, ни штата сотрудников, ни своего делопроизводства и архива решённых дел. Царь по своему усмотрению одних думцев назначал на воеводство <...> других отправлял послами в иноземные государства, иным поручал, “приказывал” какое-либо дело или целую отрасль управления, наконец, некоторых оставлял при себе в качестве постоянных советников по текущим вопросам государственного управления».

М.КОРОЛЕВА: Покладистые, как их называл Грозный, «холопья» заседали в Думе, пока указом Петра I её не сменил Сенат. Латинское senat восходит к корню senex — «старый, старший» и означает буквально «совет старейшин». Российский Сенат был попыткой единовластного правителя делегировать ему часть своих государственных забот, сохранив возможность Сенат контролировать.

О.СЕВЕРСКАЯ: В разные эпохи монаршая воля к такому делегированию была различной, а сложность сенатской структуры в основном возрастала. В результате одной из главных заслуг «старейшин» (часто весьма третьестепенных и малозначимых в масштабах империи людей) стала феноменальная, прославленная русской литературой бюрократия и специальные законодательные нормы, серьёзно (под страхом судебного преследования) ограничивавшие право подданных жаловаться на Сенат.

М.КОРОЛЕВА: Итак, образ коллегиального органа власти в сознании носителя русского языка — это собрание старших, лучших, непререкаемо авторитетных людей, чьё дело — думать за всю страну. А что же такое парламент?

О.СЕВЕРСКАЯ: А к парламенту и статье Елены Вишняковской мы вернемся через минуту-другую.

ОЙ-ОЙ-ОЙ!

М.КОРОЛЕВА: А пока обратимся к парламенским и непарламентским выражениям. Непарламентские выражения (от англ. unparliamentary language) — это (в Вестминстерской системе) слова или словосочетания, которые недопустимы в палате депутатов во время заседания. Прежде всего, сообщает Википедия, запрещено задевать чужие честь и достоинство, в частности, запрещено говорить, что какой-то депутат лжёт.

О.СЕВЕРСКАЯ: Решение об отнесении выражения к непарламентским принимает спикер палаты. После того, как нечто сакраментальное прозвучало, он просит провинившегося взять свои слова обратно, после чего соответствующее выражение пополняет список непарламентских, а депутат может быть лишён слова.

М.КОРОЛЕВА: В Канаде к непарламентским выражениям отнесены в разные годы слова «злой гений» (evil genius), «расист» (racist), «родившийся по ошибке» (coming into the world by accident) и многие другие. В Ирландии имеется особый список непарламентских выражений в составе регламента Salient Rulings of the Chair, сюда входят, в частности, слова «трус», «коммунист», «лицемер», «крыса», «йеху» (это отвратительные человекоподобные существа, выдуманные Свифтом) и любые намёки на то, что оппонент лжёт или пьян.

О.СЕВЕРСКАЯ: Во время скандала в декабре 2009 года, когда депутат нижней палаты ирландского парламента Пол Гогарти, заранее извинившись за «самые непарламентские выражения», два раза крикнул депутату Стэггу «fuck you!», выяснилось, что подобная обсценная лексика на самом деле не имеет официального «непарламентского» статуса.

М.КОРОЛЕВА: А как же непарламентские выражения превращаются в парламентские?

О.СЕВЕРСКАЯ: Их заменяют эвфемизмы: «терминологическая неточность» (ложь), «экономно относиться к истине» (умолчания)… Ох, пожалуй, стоит к парламенту присмотреться получше.

М.КОРОЛЕВА: Нам поможет в этом статья Елены Вишняковской «В плену грамматики и словаря». Сегодняшняя Британия чаще всего называет парламентом палату общин, чья влиятельность в политическом процессе гораздо больше, чем у палаты лордов, однако так было не всегда. Предшественник парламента — существовавший с VII века на Британских островах witenagemot, совещательный орган, представлявший интересы знати и духовенства при англосаксонских королях. Слово означало «собрание мудрых людей», от древнеанглийского witan — мудрец, советник и gemot — собрание.

О.СЕВЕРСКАЯ: Witenagemot (витенагемот) существовал столько, сколько англосаксонская династия, и закончился с норманнским завоеваниеМ.Королева Однако при Вильгельме Нормандском существовал его собственный совет крупнейших баронов и церковных иерархов, все — со своими интересами и амбициями. В начале XIII века королевская власть ослабевает настолько, что Иоанн Безземельный под давлением баронов подписывает Magna Carta – «Великую хартию вольностей», одну строчку из неё до сих пор знает каждый школьник: «Ни один свободный человек не может быть схвачен, посажен в тюрьму, лишён имущества, иначе как по законному приговору суда равных».

М.КОРОЛЕВА: Равные дожили до наших дней: это пэры. Пэр — не титул, а именование представителя любого из пяти дворянских сословий Англии. Слово происходит от латинского par — «равновеликий, равный, одного качества и достоинства» и в современном языке распространилось весьма широко: социальные психологи рассуждают о влиянии peer group — одноклассников, ровесников, товарищей по субкультуре — на неокрепшие души подростков; и об эффекте peer pressure (группового давления) — того, что неявно заставляет человека «не выделяться из своих».

О.СЕВЕРСКАЯ: Интересно, что в русском слово «пэр» воспринимается как «кто-то знатный и важный», а собственного термина — с акцентом на равенстве членов группы между собой — нет.

М.КОРОЛЕВА: Итак, в отличие от «места, где думают старейшие», британский парламент этимологически оказывается «местом, где разговаривают равные». Где нет разговора, нет и договорённости. Без «пэров» мы прожить сможем, но гораздо труднее обойтись без «консенсуса»: это, замечает Вишняковская, невезучее слово, которому так и не нашлось ни перевода, ни применения. Этимологически оно состоит из латинских приставки con-, означающей совместность, совокупность, и корня sensus — «смысл, понимание, восприятие».

О.СЕВЕРСКАЯ: Попытки растолковать себе и друг другу, что стоит за этим термином, приводили носителей русского языка к «согласию» и «единомыслию», на которые у посттоталитарного общества была вполне объяснимая аллергия. Возможно, со временем для «необходимости разговаривать», к которой сейчас апеллируют абсолютно все общественные институты, найдётся адекватный термин. Мы очень на это надеемся. И с автором статьи, которую сегодня читали, согласны: Главное — это прекратить наконец «думать за других» и начать разговаривать.