Говорим по-русски. Радио-альманах - 2011-12-11

М. – То, о чем мы будем сегодня говорить, можно обозначить одним словом: изменения.

О. – Звучит пугающе.

М. – О нет, напротив. Ведь это изменения в языке. И потом, как может пугать то, что неизбежно? Так что приступим.

(МУЗЫКА)

О. – Ну, к тому, что в языке много загадочного, наши слушатели привыкли. Поэтому они вряд ли удивятся, если мы скажем им, что язык постоянно изменяется. И это едва ли не главная его особенность!

М. – Вот проходит лет сто или двести – и язык уже не совсем тот, что был. Проходит еще немного времени («немного» для языка, то есть еще лет сто) – и язык меняется еще больше. И вот, если сравнить то, что было, скажем, восемьсот лет назад с тем, что есть сейчас – мы просто не поверим, что это один и тот же язык!

О. – Как справедливо замечает Владимир Плунгян в своей книге «Почему языки такие разные», это касается всех языков, всех без исключения. Ну, может быть, одни языки будут меняться чуть медленнее, но постепенных превращений не избегает ни один! Это неумолимый закон.

М. – Но что это значит – «язык изменяется»? Есть ведь несколько разных типов языковых изменений.

О. – Да, и самый очевидный – слова в языке перестают иметь свое прежнее значение.

М. – Но ведь это можно объяснить тем, что какие-то вещи исчезают, зато появляются новые.

О. – Плунгян как раз обращает внимание на то, что таких случаев немного – по сравнению с основной массой изменений. Вот смотри: Пушкин, например, нередко использует вместо современных слов «лоб, пальцы, щеки» старинные «чело, персты, ланиты». Но ведь эти «объекты» - части тела человека – остаются неизменными с незапамятных времен! Нет, дело в чем-то другом… Может быть, в том, что срок жизни любого слова в любом языке ограничен. Рано или поздно слову придется исчезнуть, уступив свое место другому.

М. – А что, это другое чем-то лучше?

О. – В том-то и дело, что нет. Не лучше и не хуже. Просто оно другое, новое.

М. – И, кстати, новое слово часто берут из другого языка. Вот они, заимствования! Знаете ли вы, что русский язык когда-то заимствовал такие слова, как блюдо, буква, изба, осел, хлев, а также грамота, свекла, тетрадь?

О. – И башмак, и богатырь, и лошадь, и колчан – все это заимствования.

М. – А какие головокружительные бывают истории на стыках языков! Вот слово «шапка», например. Несколько сот лет назад оно было заимствовано русским языком (через польский и немецкий языки) из французского (старая форма chape, современное французское chapeau). Сначала «шапка» значило «головной убор европейского образца». А позднее французский язык сам заимствовал это слово из русского. И теперь наряду со словом chapeau в современном французском языке есть и слово chapka, которое обозначает…

О. – Правильно, теплый головной убор на меху «русского образца»! Это не такой редкий случай, как может показаться: есть много примеров того, как языки обмениваются одним и тем же словом поочередно.

М. – А бывает так, что слово может некоторое время сохранять свое значение, но менять звучание…

О. – Об этом – через несколько секунд.

(ЗА ПИВОМ ЗА ПИВОМ)

(НУ КАК ПРАВИЛЬНО)

М.- Итак, изменения бывают не только в значении слов, но и в произношении. Эти изменения тоже постепенные, причем в языке, как пишет Владимир Плунгян, бывают периоды «звукового спокойствия» - может пройти триста-пятьсот лет без значительных изменений, а бывают периоды «звуковых бурь», когда за сто пятьдесят-триста лет язык меняется до неузнаваемости.

О. – Ну, видимо, бурные периоды в истории языка совпадают с бурными периодами в истории народа.

М. – Конечно. Завоевания, переселение, растворение среди других народов, революции, войны… Вот, к примеру, в истории русского языка бурная эпоха приходится на 12-14-ый века (время татарского нашествия и образования Московского государства), потом наступает эпоха относительного спокойствия и плавных, малозаметных изменений. Современный русский вполне сможет понять без перевода многие документы 15-го века.

О. – Зато русский язык 11-12-го веков для нас это в каком-то смысле иностранный язык. И дело не в том, что в нем много незнакомых слов, даже сохранившиеся в современном языке слова звучали совсем иначе.

М. – Конечно, такое случалось не только с древнерусским языком, подобные изменения обязательно происходят в истории любого языка. Огромная разница заметна в произношении старофранцузских слов (это приблизительно 11-13-ый века) и современных французских.

О. – Что касается русского языка, то самыми очевидными для всех нас бывают изменения ударений в словах. Почитайте Пушкина – и убедитесь в этом. А еще по его стихам можно заметить, что на конце некоторых слов появляются как бы «лишние» по сравнению с современным языком гласные (призналася). На конце других слов гласной, наоборот, не хватает (отвесть). В чем дело?

М. – А дело в том, что в древнерусском языке конечные гласные были всюду: говорили «призналася» и «отвести». А вот в среднерусский период (15-17-ый века) некоторые гласные на конце слов уже начали отпадать, но во времена Пушкина говорили и так, и так, это зависело, главным образом, от местности. В современном же языке победили – в некоторых случаях – новые формы (призналась), в других же остались старые (отвести).

О. – Колебания, которые со временем перерастут в изменения, происходят и на наших глазах. Вспомните, бывают такие слова, в которых вам не очень просто поставить «правильное» ударение: звонИт или звОнит, одноврЕменно или одновремЕнно, творОг или твОрог… А ведь это означает одно: произношение слова медленно меняется. Лет через сто, скорее всего, победит какой-нибудь один вариант.

М. – Сто? Долго ждать, однако.

О. – С точки зрения истории это несколько секунд. Вот мы подождем несколько секунд – и расскажем об изменениях в грамматике.

(ОЙ-ОЙ-ОЙ)

(МУЗЫКА)

М. – Когда слова меняют свое значение, когда меняется произношение слов – это более наглядно, чем изменения в грамматике. Тем не менее, такое тоже бывает. Грамматика - основа языка, его «скелет» - тоже подвержена изменениям. И мы, следом за Владимиром Плунгяном, готовы продемонстрировать это на примере пушкинских строк. Вспомните: «Князь Гвидон тот город правит» (в смысле – правит городом).

О. – Или в «Сказке о рыбаке и рыбке»: «Перед ним изба со светелкой, с дубовыми, тесовыми вороты» (почему «с вороты», а не «с воротами»?).

М. – Никакой случайности. В древнерусском языке, как и в современном русском, тоже были падежи, но многие окончания были не такими, как сейчас, да и употреблялись многие падежи по-другому. Во времена Пушкина большинство этих отличий уже исчезли, но некоторые оставались. Когда Пушкин пишет «изба с вороты» - это не ошибка, а остатки древнего склонения.

О. – Кстати, в нашем теперешнем языке есть одно выражение, которое – в окаменелом виде – сохранило этот древний творительный падеж. Это оборот «со товарищи» (он значит «не в одиночку, вместе с помощниками», а попросту «с товарищами»). Мы не очень вдумываемся в эту странную форму, правда? Говорят так, и всё. А ведь на самом деле этот оборот – та самая редкая окаменелость, в которой отпечатались черты древнего русского склонения.

М. – Так в настоящих окаменелостях отпечатываются очертания древних моллюсков.

О. – Именно! Дело языковедов – фиксировать эти явления и находить им объяснения.

М. – А ведь падежи могут и вовсе исчезнуть! Такое тоже бывает. Существительные в языке вообще перестают склоняться, в любом месте в предложении начинают выступать в одной-единственной форме. Вот английский язык или французский – там же нет падежей.

О. – А ведь они были! И в старофранцузском, и в древнеанглийском. Исчезли падежи и в болгарском языке, хотя у болгарского тот же предок, что у русского – праславянский язык, В нем, да и в древнеболгарском (тексты на котором сохранились) падежей было не меньше, чем в русском. А теперь – ни следа.

М. – Что ж, значит, у нас – то есть, у русского языка, - всё еще впереди?

(МУЗЫКА)

О. – Не знаю-не знаю, не хотелось бы мне расстаться со всеми нашими падежами. Какое богатство потеряем!

М. – Мы – Ольга Северская, Марина Королева и звукорежиссер… - очень надеемся на то, что не потеряем. Ну, или хотя бы на то, что до этого далеко. До встречи!

(КОНЦОВКА)