Говорим по-русски. Радио-альманах - 2010-10-10
Красивые иностранные слова завораживают. Ведь можно пойти на распродажу, а можно… в аутлет!
О. – О да, в аутлет я бы и сама с удовольствием сходила! Это, должно быть, очень романтично.
М. - Посмотрим-посмотрим. А заодно разберемся с тем, когда можно употреблять слова «выше» и «ниже» - так, чтобы это было не в бровь, а в глаз.
О. – Что ж, начали!
(МУЗЫКА)
О. - Какая сумка симпатичная, где купила?
М. – Так я же тебе говорила, в аутлете. Поздравляю, кстати: слово аутлет становится таким же расхожим, как супермаркет (ну, его-то многие, наверное, вообще считают исконно русским!). Теперь мы осваиваем аутлет.
О. - Если обратиться к языку-источнику (а это, конечно, английский), мы выясним, что outlet – это и слив, и сток воды, и выход, и лужайка перед домом, и даже выгул скота. В общем, слово очень и очень многозначное. На русский язык его обычно переводят как «крупную торговую точку».
М. - Но, как отмечает петербургский филолог Алла Шарандина на сайте «Культура письменной речи», у нас и раньше было похожее выражение – «сток, стоковый магазин», вот только клиентам это не очень нравилось. Сток ведь ассоциируется с канализационными трубами, люками, решетками… Зато аутлет вроде бы нечто элегантное…
О. - Как бы не так! Аутлет – не супермаркет и уж тем более не бутик. Это почти что склад. Устаревшие коллекции продаются здесь круглый год с большими скидками. Тут же – вещи с неровными швами, с небольшими пятнышками или едва заметными дырочками. Брак, одним словом.
М. - По выражению Аллы Шарандиной, в русской речи слово аутлет, несмотря на бурную жизнь, пока никак не может оформиться на письме. Кто-то пишет его, как слышит, кто-то придерживается английского написания outlet. Специалисты по рекламе, например, ведут себя с ним крайне осторожно и вольностей пока не допускают – пишут латиницей.
О. - В общем, добро пожаловать, аутлет. Посмотрим, как будете себя вести. Может, и оставим вас у себя!
(ОЙ-ОЙ-ОЙ)
(НУ КАК ПРАВИЛЬНО)
М. - «Об этих событиях я еще расскажу вам, но чуть ниже»: что ни выступление, то эти самые ниже и выше. «Выше в своей речи я уже подчеркивал», « ниже в нашем отчете мы сообщаем»… Замечала?
О. - Честно говоря, это становится настолько привычным, что и возражать-то кажется неудобным. Что здесь такого? Ведь понятно, что человек хотел сказать!
М. - Надо возражать, надо. Потому что это явный непорядок. Судите сами, где у нас в наших выступлениях, отчетах, речах «ниже» и «выше»? Вот если бы это была письменная речь – тогда другое дело. Мы можем писать, упоминать, отмечать, подчеркивать, говорить, рассказывать что-то выше или ниже, но только на письме!
О. – Да, действительно, словами выше и ниже обозначаются предшествующее или, напротив, последующее место письменного текста, то есть то, что упомянуто выше или ниже, можно увидеть, прочитать. В старинных канцелярских книгах, замечает сайт «Культура письменной речи», можно было часто встретить такие слова, как вышеписанный или вышепомянутый (в современном русском им соответствуют вышеописанный и вышеупомянутый).
М. - Но ведь устная-то наша речь протекает во времени! Поэтому такие глаголы, как говорить или сказать, сочетаются со словами, которые обозначают время. Отрезок или период времени.
О. - Я говорила об этом раньше, я скажу об этом позже. Может быть, я и сообщу вам об этом далее. Скажи ей об этом потом. Раньше, позже, далее, потом – все это отлично годится для устной речи. Но не ниже и не выше!
(ОЙ-ОЙ-ОЙ)
(МУЗЫКА)
М. - Сказано точно, не в бровь, а в глаз. Когда мы так говорим, вряд ли перед чьим-то мысленным взором возникает кулак, ударивший кого-то в глаз.
О. - Нет-нет, никаких кровавых картин. Мы просто имеем в виду, что человек метко выразился, остро подметил какую-то деталь, наглядно что-то показал, продемонстрировал. Или сделал нечто абсолютно точное, безукоризненное.
М. - И в то же время ассоциации с ударом возникают, его следы явно просматриваются в этом устойчивом выражении «не в бровь, а в глаз». Интересно, что это был за удар?
О. - Не думайте, что этот вопрос совсем не имеет смысла. Специалисты по фразеологии так не считают, хотя выбрать какую-то одну версию они и не считают возможным. Если быть точной, то версий на данный момент две.
М. - Первая версия приводится в книге известного собирателя русских пословиц, поговорок и крылатых выражений Сергея Максимова. Якобы была у казаков легенда, которая разъясняла обычай так называемого «второго пайка» - его получали казачьи жены. Легенда, которая восходит ко временам Ивана Грозного, записана в «Терских ведомостях» и повествует о смелом казаке. В одной из битв с татарами этот казак попал каленой стрелой татарскому великану «чуть повыше глаза правого, прямо в бровь» - и поразил врага в этом важном поединке. При этом казак, заметьте, не обрадовался, как можно было бы предположить, а испугался!
О. - Да, он испугался теперь уже царского гнева, потому обещал грозному попасть врагу именно в правый глаз, а не в бровь! Но, как сказано в легенде, царь помиловал стрелка (ох уж эти милостивые цари!) и наградил. По просьбе этого казака не только его жена, но и все казачьи жены стали получать второй паек. Благое дело сделал стрелок.
М. - Впрочем, справедливости ради надо сказать, что любому человеку, говорящему по-русски, эта поговорка ясна и так, без всякой легенды. В Словаре русской фразеологии указывается на то, что легенда возникла, видимо, позже самого выражения. Угодить не в бровь, а в глаз – попасть стрелой именно туда, куда хотел лучник. К тому же, оборот этот, не в бровь, а в глаз, широко распространен в диалектах, которые очень и очень удалены от места действия легенды.
(МУЗЫКА)
О. – Мы – Марина Королева, Ольга Северская и звукорежиссер…… - призываем вас всегда говорить и действовать не в бровь, а в глаз. Мы, во всяком случае, именно так стараемся поступать.
М. – До встречи!