О кисейных барышнях - Говорим по-русски. Радио-альманах - 2010-04-18

О. – О кисейных барышнях и их благородном происхождении хотим мы сегодня поговорить. А поскольку с барышнями время от времени случались припадки, то мы и об этом слове вспомним.

М. – Заодно поищем, если можно так выразиться, «польский след» - как в слове «припадок», так и в симпатичном наречии «запанибрата».

(МУЗЫКА)

М. - «Подумаешь, какая кисейная барышня!» - так мы реагируем, бывает, на чье-то жеманство, на то, что человек ведет себя как избалованное дитя. И хотя в словарях кисейная барышня определяется как «жеманная, избалованная девушка», вы наверняка замечали, что выражение это распространяется не только на девушек.

О. – Точно, кисейной барышней могут назвать даже мужчину – в том случае, конечно, если он ведет себя соответственно.

М. - Интересно, что академик В.Виноградов в середине двадцатого века предсказывал этому выражению… смерть. Да-да, он считал, что в советской действительности само это понятие, кисейная барышня, станет непонятным и никому не нужным! Однако, если заглянуть в современные словари, мы обнаружим, что оно там по-прежнему есть, причем без помет устарелое! В крайнем случае, это выражение будет сопровождаться пометой разговорное - но оно существует, и еще как существует!

О. - Правда, если сейчас это всего лишь синоним избалованности и жеманства, то некогда, в 60-е годы XIX века значение этого устойчивого выражения было несколько иным. Кисейная барышня (барыня) были терминами презрения для передовой женской молодежи, подразумевая поверхностных, светских и неразвитых женщин. И, конечно же, эти термины вышли из так называемой демократической среды. У Даля в его Толковом словаре этих выражений нет, там приводится лишь слово кисейница (в народе – щеголиха, которая ходит в кисее, одежде из прозрачной тонкой ткани).

М. - В.Виноградов в своей книге «История слов» приводит множество цитат из произведений XIX века: Д. Писарева, Н. Лескова, П. Боборыкина, Д. Мамина-Сибиряка… Но первым, судя по всему, был все-таки Н. Помяловский. В его повести 1861 года «Мещанское счастье» выражение кисейная барышня (девушка) применила эмансипированная помещица Лизавета Аркадьевна Обросимова к провинциальной дворянской девушке Леночке.

О. - «Кисейная девушка!... ведь жалко смотреть на подобных девушек – поразительная, жалкая пустота!... Читали они Марлинского, - пожалуй, и Пушкина читали; поют: «Всех цветочков более розу я любил» да «Стонет сизый голубочек»; вечно мечтают, вечно играют… Ничто не оставит у них глубоких следов, потому что они неспособны к сильному чувству… И сколько у нас этих бедных, кисейных созданий!».

М. - Именно с тех пор, с 60-х годов позапрошлого века, выражение кисейная барышня прочно вошло в язык литературы и публицистики, а также с разговорную речь интеллигенции. По выражению академика Виноградова, это «едко-ироническая характеристика женского типа, взлелеянного старой дворянской культурой», и «постепенно, с изменениями общественного быта, экспрессивные краски в этом выражении тускнеют, и оно уже в начале текущего столетия отходит в архивный фонд русской литературной речи».

О. - Пожалуй, только в одном не сбылось предсказание замечательного лингвиста – в том, что кисейная барышня нам больше не понадобится. Да, из значения этого выражения ушли, выветрились некоторые исторические ассоциации, но само оно осталось. И мы им с удовольствием пользуемся.

М. – Так же, как и странным словом «запанибрата».

О. – Что же в нем странного?

М. – Да какое-то оно, воля твоя… польское, что ли.

О. – Ну, польское – еще не значит странное.

(ОЙ-ОЙ-ОЙ)

(НУ КАК ПРАВИЛЬНО)

М. - В современной разговорной речи наречие запанибрата употребляется очень широко. Запросто, по-товарищески, как с равным себе, а может быть, слишком бесцеремонно. В гоголевском "Ревизоре" городничий высказывается по поводу Хлестакова: "Ведь оно, как ты думаешь, Анна Андреевна, теперь можно большой чин зашибить, потому что он запанибрата со всеми министрами, и во дворец ездит..."!

О. – Как справедливо замечает Интернет-портал «Культура письменной речи» (gramma.ru), о происхождении этого слова легко догадается человек, понимающий по-польски. В польском языке есть выражение za pan brat. Означает оно то же, что наше наречие запанибрата.

М. - Но почему же такая непохожая форма в русском?

О. - Объяснение можно найти, если заглянуть в толковые словари. Там приведено устаревшее слово панибрат, т. е. "короткий знакомый, задушевный приятель; ровня". Оно-то и произошло непосредственно из польского - из обращения panie bracie!, что значит: "дружище! приятель!". М. – Кстати, слово-то употреблялось еще в 19 веке. Например, Кольцов писал Белинскому в 1838 г.: "Краевский сделал мне предложение, чтобы в журнале быть вроде панибрата".

О. - Теперь понятно, что наше наречие запанибрата произошло не сразу из польского za pan brat, а образовано уже из сочетания существительного панибрат в родительном падеже и предлога за. Н.В. Гоголь так и писал отдельно - за панибрата. Первоначальное заимствование панибрат вышло из активного употребления, но целый ряд слов, произведенных от него, сохранился в нашей речи.

М. – Достаточно вспомнить слова панибратствовать, панибратски, наконец, панибратство. Например: "Не допускал он панибратства".

О. - Это хорошо, что не допускал. А еще не надо допускать припадков.

М. – Согласна. Но если бы кто-нибудь знал, что припадок – это, на самом деле, счастье… И виной тому опять-таки польский язык…

(ОЙ-ОЙ-ОЙ)

(МУЗЫКА)

О. - В глубинах знакомого слова могут скрываться порой вещи совершенно невероятные! Взять хотя бы, действительно, невеселое слово припадок. Да-да, припадок, который словари определяют как внезапное и обычно повторяющееся острое проявление какой-то болезни. Потеря сознания, судороги, сильное головокружение – все это вполне можно назвать припадками. А поскольку человек в таком состоянии обычно еще и падает, проще всего предположить, что падать и припадок объединены одним корнем, не так ли?

М. - Нет, не так! Совсем не так. Возможно, вас это удивит, но еще в XVIII веке припадочными (или припадошными) называли людей… счастливых или знатных. Как определено в рукописном словаре переводчика Ботвинкина (а это как раз восемнадцатый век), припадочные – это фавориты, временщики. Как же это вышло?

О. - Академик В. Виноградов в книге «История слов» проследил путь припадка в русском языке. Слово пришло к нам в том же XVIII веке из польского языка (польское przypadek в значении «случай, счастье, фавор»). М. – Сразу становится понятно, почему фаворитов, временщиков, разного рода «случайных» людей называли припадочными людьми. Виноградов обращает внимание на то, что для быта царского двора того времени очень показательно скопление синонимов для обозначения карьеры, жизненного успеха, которые были вызваны исключительно красивой внешностью, расположеньем власти и другими случайными причинами: припадок, случай, время, фавор…

О. - Вопрос в другом: как слово припадок приобрело свое нынешнее «болезненное» значение?

М. - По версии академика Виноградова, припадок очень быстро, к середине восемнадцатого века, вытесняется синонимами – такими, как время и случай. Почему? Да потому, что в живом русском языке уже был, оказывается омоним припадок с совсем другими значениями – сильный приступ болезни (лихорадочный припадок), проявление падучей болезни, сильное душевное волнение (в припадке гнева).

О. - Мы находим слово припадок в Словаре Даля, в статье припадать (наклониться, низенько сгорбиться, прилечь, завалиться). Кроме слова припадок в его практически современных значениях там есть и забавное слово припадка. Пить припадкой или пить в припадку, например, означало «пить, легши лицом прямо на воду»: «Кто на войне не бывал, тот припадкою (или в припадку) воды не пивал»!

М. - В общем, так или иначе, о счастье было забыто. Два припадка слились в один, и слово стало исключительно грустным. А кто бы мог подумать…

(МУЗЫКА)

О. – Мы, Марина Королева, Ольга Северская и звукорежиссер…….. – думаем над вашими вопросами постоянно. Ваше дело – их задавать.

М. – А за ответами дело не станет. До встречи!