Говорим по-русски. Радио-альманах - 2009-03-29
О.: - Чего только не будет сегодня в нашей программе: и медведи, делящиеся своими шкурами с людьми, и кошки, издающие разные звуки, грамматически правильные и ошибочные, и отпугивающий их звон стекла, и разного рода мучительные вопросы…
М.: - Вы заинтригованы? Тогда слушайте внимательно. Начнем с разминки – разумеется, линвгистической.
О.: - «Краем глаза» - так назвала эссеист Елена Холмогорова свои заметки «москвоязычного зеваки» о тех перлах, которые можно заметить на улицах Москвы. Идешь, например, за фруктами, видишь: продаются «никторины», и думаешь: «НИКТОрин? – в этом есть что-то философское».
М.: Или захочется безумно мороженого, а на окошечке ближайшей палатки красуется: «Учет. Просим извинить за предоставленные Вам неудобства». Изысканность формулировки, повторим за автором, умиляет. Но, увы, для сверхделикатности рамки словоупотребления оказались тесны: извиняться надо было все же за доставленные неудобства.
О.: А вот это уже мистика: «ЧЕХЛЫ ОБИВКА АНАТОМИЧЕСКАЯ КОЖА ВЕЛЮР». Без каких бы то ни было знаков препинания. Елена, чувствуя себя девочкой, постучавшей в дом людоеда, все же обратилась за разъяснениями к хозяину так заявившего о себе ателье – пожилому лысоватому человеку, совсем не похожему на бухенвальдского палача: не анатомическую ли кожу он строчит на Зингеровской машинке?
М.: Тот рассмеялся. И пояснил, что читать надо через запятые: «Чехлы (запятая), обивка анатомическая (запятая), кожа (запятая), велюр (точка)». Правда, какую обивку можно считать анатомической, стало понятно лишь на следующий день: один молодой человек снисходительно пояснил, что это такая обивка автомобильных сидений, которая учитывает изгибы позвоночников водителя и пассажиров.
О.: А помнишь, у нас в здании на пути к лифтам есть магазинчик, на двери которого долго висело объявление, умилявшее своей практичностью: «В ПРОДАЖЕ МУЖ КОСТЮМЫ РУБАШКИ ГАЛСТУКИ» - все в одном комплекте, выбираешь сразу и мужчину, и прикид.
М.: Да, мы с тобой долго над этим смеялись. Наверное, громко, потому что недавно в тексте появилась точечка, а с ней пришло понимание: никто тебе мужа не продаст, предложат только муж.ские костюмы и прочее.
О.: А сколько проходивших мимо девушек, наверно, мечтали во сне об одетом с иголочки красавце, с гарантийным сроком по чеку! Не оправдал надежд в течение месяца эксплуатации – можно и поменять…
М.: Но вернемся к эссе Елены Холмогоровой. Ей тоже после визита в то ателье много чего снилось, цитирую: «то серый штапель, то крокодилья пасть чемодана, заглатывающая мое тело, обитое анатомической кожей, в качестве каковой оказывался то панцирь аллигатора, то белоснежный медвежий мех с проплешинами»…
О.: Нет, Елена не сошла с ума. Это ей во сне «аукнулось» свежепрочитанное объявление из «Экстра-М»: «Театр купил шкуру белого медведя. Можно бывшую в употреблении».
М.: Мы разделяем ее негодующее недоумение: «А вы видели медвежью шкуру, никогда не бывшую в употреблении хотя бы у самого белого медведя?!»
О.: - Как представлю медведя, сдирающего с себя шкуру, чтобы продать ее театру, так мне просто жутко становится. И мишку жалко…
ОЙ-ОЙ-ОЙ!
О.: - Животных мучить нельзя. Это знают все. Но некоторые все же сомневаются: мучить или мучать?
ОШИБОЧКА ВЫШЛА…
М.: - Мучать тем более нельзя, это не только общечеловеческими установками, но и языковыми правилами запрещено. Эту форму можно найти только в «Толково-словообразовательном словаре» Ефремовой, но со строгой пометкой: разговорное, сниженное.
О.: - Не найдем мы такой формы и в исторических документах. Древне-русский глагол мучити «мучить, казнить» известен с 11 в., произошел от старославянского *mo˛ka, близкого к балтийским и греческим корням со значением «давить, мять, дробить».
М.: - Путаница происходит потому, что при спряжении глагола мучить в окончании появляется буква –а-: мучаю, мучаешь, мучает, мучаем, мучаете, мучат…
О.: - Нет, среди нас и наших знакомых таких мучителей нет. Но бывает, что нас какая-то мысль волнует, беспокоит - мучает.
М.: - Или мучит. Здесь возможны варианты: мучу, мучишь, мучит – это литературные формы глагола. В прошедшем же времени вариантов нет: меня вот мучила, мучила мысль о том что делает кошка, когда ее мучают или мучат… Мяукает она или мяучит?
О.: - Если примется мяукать, то мяукает.
М.: - А что, возможны варианты?
О.: - Ну, не варианты, а вариант, но он возможен: кошки могут еще и мяучить. Это – разговорная форма глагола. И если мы употребляем ее в разговорной речи, то кошка у нас мяучит.
М.: - Но воспитанные по правилам литературного русского языка коты и кошки все же мяукают.
О.: - А вот когда они начинают, довольные, мурлыкать, то тут все наоборот происходит. «Словарь трудностей русского языка» подсказывает нам: если кот у вас мурлычет, все в порядке, вы с ним соблюли литературную норму.
М.: - Если же котик мурлыкает, то вы употребили разговорную форму.
О.: - Повторим, чтобы все как следует запомнить: хорошо, когда кисонька мурлычет, если, конечно, она не стянула со стола сметану, поданную к борщу…
М.: - Когда она мурлыкает, стоит уже насторожиться: легко перейти к просторечию.
О.: - В котором коты мяучат.
М.: - А людям приходит в голову мучать животных.
О.: - Мучить их тоже не хорошо, хоть и звучит этот глагол правильно. Поэтому совет: если ваше усатое и полосатое чудо ведет себя кое-как, не надо его бить скалкой или запускать в него тапочкой.
М.: - Просто скажите ему: «брысь!» - это уже будет суровое наказание.
ОЙ-ОЙ-ОЙ!
О.: - Смешное словечко – «брысь!» Откуда оно взялось, мы попробовали выяснить с помощью словарей.
М.: - В некоторых мы нашли такое объяснение: это – звукоподражание. Вот только чему?
О.: - На этот вопрос ответил в своем словаре Макс Фасмер. В украинском есть похожее слово: бризь – оно имитирует звон металла или стекла.
М.: - Но при чем тут кошки? Один современный поэт, кажется, сказал: «кошка – стекло, закопченное адом»…
О.: - Нет, дело не в стекле. Хотя оно разлетается вздребезги, брызнув во все стороны тысячами осколков. Брызь – это что-то вроде императива, повелительного наклонения глагола брызнуть: Даль уточнял, что этот глагол может быть употреблен и применительно «к быстрому движению живого существа». В статье, посвященной глаголу брызнуть, у него есть пример: Кошка так и брызнула от собак на дерево!
М.: - Более того, Даль замечает: «Между брызгать и прыскать только та разница, что последнее выражение предполагает более усилий или стремительности». Кошка могла не только брызнуть, но и прыснуть – кинуться опрометью - на дерево, завидев собак! А еще, по Далю, она могла упрыснуть, выпрыснуть вон откуда-то – например, броситься стремглав из комнаты.
О.: - А бывает, идешь по коридору, а тут кошка как прыснет – выскочит внезапно - у тебя из-под ног – птичку увидела на балконе. Хорошо, что та за стеклом! Но я на всякий случай говорю кошке: брысь!
М.: - То есть: беги отсюда, быстро! В брызь конечное «з» со временем «оглушилось», вот и получилось наше «брысь!».
О.: - Вот именно – наше. В других языках все по-другому. Французы говорят кошке: Ouste!
М.: - Англоязычные народы – shoo! Они – получается каламбур – «шугают» своих расхулиганившихся любимцев.
О.: - Итальянцы восклицают: passa via! – мол, уступи дорогу.
М.: - А испанцы попросту выражают свои эмоции: fu! Как собаке. Я бы на месте кошек обиделась. А что у немцев?
О.: - Ты знаешь, ни в одном словаре – ни одного соответствия. Впрочем, меня это не удивляет. В Германии и собаки не лают, соблюдая покой бюргеров, и у кошек, наверное, в крови «Ordnung».
М.: - Смелое предположение. Впрочем, мы – О.С., М.К. и звукорежиссер… - никогда предположения делать не боялись. Ведь основываемся мы на языковых фактах. Так что это уже не предположение, а научная гипотеза.
О.: - Что ж, до новой встречи. А наш великий и могучий русский язык всегда подскажет нам, над чем бы еще задуматься. Встретимся через неделю, готовьте вопросы!
ВСЕ СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА…