Говорим по-русски. Радио-альманах - 2008-08-23

О.: Сегодня мы поговорим об очковтирательстве, о том, в одном ли «гнезде» растут опята и опёнки…

М.: И о том, можно ли из оленёнка сделать агнца. С этого, пожалуй, и начнем.

О.: «Сколько языков знает Россия?» - так называется статья Ольги Андреевой, корреспондента журнала «Русский репортер». Ответ дан в первых строках: 150, сосуществующих бок о бок с русским!

М.: Каждый язык мыслит по-своему. Например, в русской фразе: «Петя купил молоко» Петя, конечно, главный, а молоко не очень – мог Петя и корову купить или автомобиль. А в чукотско-камчатских языках «Молоко покупается Петей», здесь не важно, кто совершает действие, важен его результат: молоко будет на столе. В этой модели мира «царят» предметы и явления, а люди – всего лишь их обслуга.

О.: Даже такая очевидная вещь, как род, может иметь разные трактовки. В некоторых дагестанских языках вместо нашего разделения на «мужской-женский-средний» роды принято деление на классы: к первым двум относятся только люди – мужчины и женщины, к остальным – животные и неодушевленные предметы, которые различаются… по размеру. Например, большой кувшин будет отнесен к третьему классу, маленький – к четвертому.

М.: Или возьмем еще одну особенность чукотско-камчатских языков: в одно слово в них может быть включено сразу несколько понятий, которые у нас традиционно разделяются. Чукотский охотник вполне может сказать: «Я оленеубивал», образовав смешной, с нашей точки зрения, глагол. Или посетовать на превратности погоды, мешавшие охоте: «Дожделило».

О.: Стоит ли удивляться, что при переводе с русского на языки народов России порой возникают почти непреодолимые трудности. В начале 90-х годов в нашей стране начал свою деятельность Институт перевода Библии. Дело перевода Священного Писания на языки неславянских народов оказалось неблагодарным.

М.: Почему?

О.: А потому, пишет Ольга Андреева, что дословно перевести, например, на алтайский «Христос воплотился» невозможно. Плоть по-алтайски «эт-кан», дословно – «мясо-кровь». При переводе получилось что-то вроде: «Христос пришел с мясом и кровью».

М.: Если учесть, что для кочевого народа мясо с кровью – основной продукт питания, перевод звучит как-то не очень…

О.: Вот и пришлось перевести иначе: «Христос стал человеком». И таких примеров множество. Как ты думаешь, как перевели на шорский евангельскую фразу «Собирают ли с терновника виноград»?

М.: Подставили названия местных растений?

О.: Точно! А вот жителям Чукотки было совершенно непонятно, кто такой агнец. Ну не водятся там агнцы, и все! Пришлось заменить «агнца» на «олененка».

М.: Вот об «оленёнках» и других похожих словах стоит поговорить отдельно.

ОЙ-ОЙ-ОЙ!

О.: Вчера пошла в магазин – по грибы. Да, да, не смейся. Там очень хороший выбор: и соленые, и маринованные, и замороженные. У прилавка я еще с одним «грибником» встретилась. Он переводил взгляд с баночки, которую уже положил в корзинку, на пакет, который собирался взять из холодильника. Минут пять, пока не вздохнул…

ОШИБОЧКА ВЫШЛА

М.: А что за ошибочка-то? Грибы они и есть грибы.

О.: Мне тоже стало интересно. Оказалось, что на банке значилось: «Маринованные опята», а на пакете: «Замороженные опёнки». Вот эта форма мужчине и показалась странной.

М.: Между тем, ничего странного в ней нет. В «Словаре трудностей» Розенталя написано: «опёнок – во множественном опёнки, опёнков, разговорное – опята, опят». А в «Толковом словаре русского языка» под редакцией Шведовой обе формы приводятся как равноправные, без каких либо помет, при чем на первом месте «растут» опята, а затем – опёнки, сегодня это слово мы уже слышим реже, чем раньше.

О.: Если мы заглянем в словарь Даля, то соберем там такой урожай: «Опята – гнездо опёнков». Из такого объяснения можно заключить, что форма опята была в 19 веке менее привычной, раз ее приходилось объяснять через другую, известную. Опёнок – это гриб, растущий «о пне», ясно из внутренней формы.

М.: А гриб с маслянистой шляпкой называют маслёнком. Но старой формы множественного числа – маслёнки, маслёнков – мы даже у Даля не найдем. Она была заменена формой маслята, маслят гораздо раньше, видимо, потому, что маслят надо было отличить от маслёнок – посуды для сливочного масла.

О.: Да, язык путаницы не любит. Для названий грибов были выбраны формы, совпадающие с формами названий детенышей животных: котёнок – котята, гусёнок – гусята, телёнок – телята, жеребёнок - жеребята… Грибочки ведь тоже малышами бывают, пока не подрастут: этакие грибные детки – наверное, так в народе и рассуждали.

М.: Этот суффикс - -ёнок – он вообще какой-то детский. Детей ведь тоже называют, используя существительные с этим суффиксом: ребёнок – ребята, октябрёнок – октябрята.

О.: Правило гласит: подобные существительные в родительном падеже множественного числа имеют нулевое окончание. Правильно: тигрёнок – тигрят, оленёнок – оленят, ребёнок – ребят … Никаких тигрёнков, оленёнков, ребёнков! Хоть дети и любят так говорить, взрослым это не пристало.

М.: Исключение делается только для опёнка: можете набрать в лесу и опят, и опёнков, как вам больше нравится.

О.: Или и того и другого. После того, как я своему визави в магазине объяснила, что грибы – не «ошибочные», а значит, вполне съедобные, он купил и маринованных опят, и замороженных опёнков. И пошел домой – наверное, гостей грибными деликатесами угощать.

ЗА ПИВОМ, ЗА ПИВОМ…

О.: Два приятеля идут из школы, обсуждая проблему: один из них получил двойку и не знает, что теперь делать – отец будет ругать, а то и ремнем воспитывать! Друг советует аккуратненько двойку на тройку исправить. Но это нашему двоечнику не по душе: «Это же очковтирательство какое-то, уж лучше честно признаться»…

М.: Благородный какой мальчик! Очковтирательство – это намеренное введение в заблуждение, обман. А поскольку тайное всегда становится явным, когда все обнаружится, стыдно будет вдвойне: и за двойку, и за вранье.

О.: Но приятель полагал, что трюк вполне может удаться: а вдруг отец в своих очках поправку просто не разглядит? он ведь такой близорукий!

М.: При чем тут очки?!

О.: При фразеологизме. Вот ты смеешься, а вполне авторитетные фразеологии – например, Михельсон – считали, что выражение втирать очки первоначально означало «смотреть через неверно показывающие очки» - например, чужие, в которых все расплывается. Сторонники этой версии полагали, что фразеологизм мог произойти от немецкого Jemandem eine Brille aufsetzen или от своего собственного Пускать пыль в глаза, замазывать глаза, а очки, по их мнению, были синонимом глаз.

М.: Мне кажется, что тут какая-то натяжка. Все же очки протирают, перед тем как в них смотреть. А как можно очки втереть, даже не представляю! Я слышала другую версию: выражение это восходит к жаргону картежных шулеров, которые имели обыкновение при помощи особого клейкого состава наносить на карты дополнительные очки из порошка красного и черного цвета. При необходимости порошок стирался, и игрок мог превратить цифру 5 в 6 или 4 и добиться, втирая очки, выигрыша.

О.: Эта версия представляется более убедительной, чем гипотеза Михельсона. А в историко-этимологическом справочнике «Русская фразеология» приводится еще одно объяснение. Выражение также приписывается картежникам, но возводится к другой привычке шулеров: на зеленом сукне карточного стола записывались выигранные очки, и нечестные игроки могли что-то приписать, а что-то и стереть, подправив счет в свою пользу.

М.: Вот это, по-моему, как раз правда. Остается напомнить, что от фразеологизма втирать очки образовалось существительные очковтирательство и очковтиратель. Очковтиратели – это те люди, которые выдают мнимые успехи за реальные. И… исправляют двойки на тройки или четверки.

О.: Я надеюсь, что мой «герой» все же принял правильное решение. И не стал ни править оценки, ни втирать в папины очки грязь, чтобы «замазать» ему глаза. А честно признал свой промах.

М.: Стыдно не ошибиться, а сделать вид, что ошибки не было, вместо того, чтобы ее исправить. Так считаем мы – О.С., М.К. и звукорежиссер С.И. До встречи через неделю!

О.: Готовьте вопросы!

ВСЕ СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА…