О происхождении слова «саботаж», о формах слова «семьянин» во множественном числе» и о том, откуда взялось устойчивое выражение «бульварная литература» - Говорим по-русски. Радио-альманах - 2008-05-11

М. – И почему это человеку вечно хочется узнать, откуда взялось слово? Как будто, докапываясь до корней слов, он пытается разобраться в устройстве мира… Никак иначе я объяснить это не могу.

О. – Ты какое-то конкретное слово имеешь в виду?

М. – Вообще – любое слово. Хотя… вот именно сегодня я о слове «саботаж».

О. – А мне, например, всегда было интересно, почему определенный вид литературы называют «бульварной литературой».

М. – Вот обо всем сегодня и поговорим. Да, не забыть бы еще ответить на вопрос, как будет «семьянин» во множественном числе!

МУЗЫКА

О. - Слова – совсем как люди: многие из них состоят в родстве, даже не подозревая об этом. Родство может быть как близким, внутри одного языка, так и очень отдаленным – через языки, которые мы называем иностранными. А иногда нам только кажется, что эти два слова родственники: вдруг покажется, что в их звуковом облике мелькнуло что-то похожее…

М. - Ну вот, например, уже упомянутое слово «саботаж». Спросили меня как-то, не связано ли оно со словом «шаббат», что переводится с древнееврейского и современного иврита как «суббота».

О. – А действительно, это могло бы оказаться красивой версией! Слово «саботаж», которое ассоциируется у многих с революционной эпохой, - и вдруг «суббота»…

М. - Но, похоже, нам придется разочаровать сторонников такой связи… А для начала – толкование. Саботаж. Злостный, преднамеренный срыв работы путем открытого отказа от нее или скрытого противодействия. Надо заметить, слово это является относительно недавним заимствованием, на русской почве оно существует вообще меньше века. Вот когда, в какую эпоху, по твоим ощущениеям, заговорили о «саботаже»?

О. – Тут и раздумывать нечего. «Саботаж» появился сразу после революции 1917 года, часто встречается в статьях и выступлениях Ленина – наряду со словами «саботировать, саботирование». Языковед Селищев в замечательной своей книге «Язык революционной эпохи» тоже отметил слова «саботаж» и «саботажник» (которые, оказывается, некоторое время конкурировали с формами «саботажист» и «саботант»). А с 1933 года слова этого корня появляются уже во всех словарях.

М. – Ну, а само слово – французское. Sabotage (вредительство, саботаж), saboteur (саботажник) – от французского же sabot – то есть обувь, башмак на деревянной подошве. Вот от этого самого sabot сначала образовалось saboter (стучать деревянными башмаками), которое переосмыслилось: плохо делать, портачить, портить.

О. - Кстати, из французского слово это перекочевало не только в русский, но и в немецкий и английский. Русское «саботировать» восходит как раз к немецкому sabotieren.

М. - Вот только связи с субботой у «саботажа» не просматривается. Суббота – время для отдыха, но не для саботажа. Особенно в семье…

(ОЙ-ОЙ-ОЙ)

(НУ КАК ПРАВИЛЬНО)

О. - Мама в который раз учит сына убирать свою комнату. Показывает, как лучше расставить книжки на полке, как развесить одежду в шкафу, как разложить по ящикам игрушки… Мальчик делает вид, что слушает, а сам украдкой смотрит мультик по телевизору. Мама начинает терять терпение. «Ведь я просила тебя – ставь эту машину в угол, иначе мы все будем спотыкаться, - говорит она, повышая голос, - и вообще, если ты будешь так разбрасывать вещи, какой из тебя выйдет семьянин?».

М. - Тут сын оживляется, он явно что-то припомнил: «А папа и дедушка – они ведь хорошие семья…». И тут мальчик останавливается. «Они хорошие семьяне?».

(ОШИБОЧКА ВЫШЛА)

О. - Тут уж мама несколько смутилась: «Ну да, дедушка и папа не всегда убирают свои вещи на место, но у них много дел, а так они отличные семья…» - тут мама тоже споткнулась. А действительно, как сказать «семьянин» во множественном числе? И есть ли это самое множественное число у слова «семьянин»?

М. - По идее, раз семей много, то людей семейных должно быть во множестве. Именно так определяют словари это слово, «семьянин»: тот, кто имеет семью, тот, кто обладает качествами, необходимыми для семейной жизни. Именно в этом смысле мы можем сказать об одном человеке – «он хороший семьянин», а о другом – «он плохой семьянин».

О. - Раньше, в 18-19 веках, семьянином могли назвать просто члена семьи: «он мой семьянин». Сейчас мы с вами так уже, конечно, не скажем. Кроме «семьянина», в Словаре Даля есть такие слова, как «семьяк» (так называли человека семейного в архангельских говорах) и «семейник» («член своей семьи» в новгородских говорах).

М. - Но если мы ведем не речь не об одном семьянине? Если их – множество? О. - Всё очень просто. Тогда они – семьянины! Хорошие семьянины, плохие семьянины, но семьянины. И последний Орфографический словарь, и Словарь трудностей призывают нас именно к такой форме множественного числа – семьянины. Была когда-то и другая форма – «семьяне». Была да устарела, сообщает нам Словарь трудностей русского языка. Нам с вами осталась одна-единственная: семьянины!

М. – А жаль. Форма «семьяне» кажется мне очень симпатичной. Кстати, она проще.

О. – Знаешь, проще не значит «лучше». Это как с литературой: бывает этакая простенькая литература, которая легко и быстро читается… Ее еще называют «бульварной».

М. – А кстати, при чем здесь бульвар?

(ЗА ПИВОМ ЗА ПИВОМ…)

(МУЗЫКА)

О. - Раздраженный субъект ходит по книжному магазину. Даже опытные продавцы, которые не первый день здесь работают и ко всякому привыкли, начинают терять терпение. Покупатель подходит к каждой витрине, выхватывает оттуда книжку-другую и громко кричит: «И что, это литература? Это вы называете книгами?! Кто выпустил эту дрянь?». После чего переходит к следующему прилавку.

М. - Прочие покупатели опасливо сторонятся, чуть ли не разбегаются при каждом очередном возгласе. И все присутствующие с облегчением вздыхают, когда этот, с позволения сказать, ценитель направляется к выходу. Но он и на ходу продолжает ругать то, что видел: «Книги, они называют это книгами! Бульварщина! Бульварная литература!».

О. – Однако сам по себе жёлчный субъект нас мало интересует. Попробуем извлечь из всего этого рациональное зерно, а именно – понять, почему легкое, непритязательное чтиво, рассчитанное на обывателя, называют «бульварной литературой». Может быть, потому, что когда-то кто-то читал подобные книжки на бульварах?

М. - Как ни странно, чтение здесь вообще ни при чем. Скорее, нам нужно обратиться к другому виду искусства – театру. В конце 17 века (а именно, в 1680 году) французский король Людовик XIV своим указом учредил театр «Комедии Франсез». Там должны были исполняться (и исполнялись!) лучшие драматические произведения! Но…

О. – Но, как всегда это бывает, по соседству, на парижских бульварах стали появляться театры, у которых таких привилегий не было. Почему? Да потому, что дирекция «Комедии Франсез» все лучшие пьесы отбирала себе, а репертуар так называемых «бульварных» театров контролировала. Конкуренция, сами понимаете…

М. - Что бы вы сделали в такой ситуации на месте этих самых бульварных театров? Вот есть у вас талантливые актеры, а с репертуаром проблемы. Каким образом стали бы вы привлекать зрителей?...

О. - Думаю, вариантов было бы немного. Подобные театры вынуждены были ради заработка ориентироваться на самые невзыскательные вкусы, на репертуар в основном развлекательный. На бульварную литературу, одним словом. Вот так, через бульварные театры, это выражение и докатилось до книг.

(МУЗЫКА)

М. – Отличное выражение, между прочим. Яркое, точное.

О. – И сколько еще таких в нашем языке! Мы – Ольга Северская, Марина Королёва и звукорежиссер………. – обещаем вам подобрать для следующей программы что-нибудь не менее интересное. До встречи!