«Правильно/правильный» (по книге М.Кронгауза), столяр и плотник, безалаберный - Говорим по-русски. Радио-альманах - 2008-02-17

М.: Сегодня у нас много задач: покончить с безалаберностью, развести плотника и столяра и разобраться с тем, что можно сегодня считать правильным.

О.: Правильно или неправильно? Вот в чем вопрос! Этого слова нужно бояться, считает Максим Кронгауз, известный языковед, автор книги «Русский язык на грани нервного срыва»: «В нем слишком много идеологии, и оно не оставляет выбора. В конце концов, от чего-то элитного или эксклюзивного можно отказаться, а от этого – нет». То есть – от правильного.

М.: От правильной одежды, правильной обуви, правильных фильмов и правильной музыки, правильных мест, наконец.

О.: Если вы не знаете, что считать правильным, выход у вас один: читать глянцевые журналы – вас научат, обещает Кронгауз.

М.: С помощью слова правильный журналы эти, по его наблюдению, «формируют новый стиль поведения, следовать которому должен любой продвинутый (еще одно модное слово) человек». Можно сказать, что за этим прилагательным скрывается философия нового русского дендизма, свода правил: как себя вести, какую одежду носить, что есть, что читать, куда ходить… Такое его употребление близко к заимствованному русским языком французскому обороту comme il faut.

О.: Осмелюсь дополнить наблюдение Максима своим: скорее всего, это еще и калька с современного французского correct – «правильно».

М.: Может быть, может быть… Прилагательное правильный, пишет Кронгауз, сочетается сегодня чаще всего с названиями продуктов и продукции, в том числе, предназначенной для духовного потребления, а еще правильными могут быть и производители потребляемых благ: «Если раньше, выделяя, мы бы назвали режиссера модным, популярным, народным, ну, в лучшем случае, культовым, то сейчас нет ничего выше звания «правильный режиссер». Иди и смотри». Наконец, правильным можно назвать и самого потребителя, если, конечно, он, как сказали бы раньше, комильфо.

О.: Забавно, что в советское время уже смотрели правильное кино, слушали правильную музыку и читали правильные книги: активно одобряемые властью, с правильной идеологией.

М.: В наше время за этим прилагательным, полагает Максим Крронгауз, тоже стоит идеология: идеология потребления, не менее жесткая и агрессивная. Перекличка между нынешним временем и советской эпохой характерна и для некоторых других модных прилагательных: позитивный, актуальный, реальный. Эти слова отсылают к неким ценностям, к определенной системе взглядов.

О.: Например, о том, какое ударение считать правильным.

ОЙ-ОЙ-ОЙ!

О.: Интуиция – это великая вещь. Она подсказывает нам порой кажущиеся нелогичными, но единственно правильные решения, от которых мы выигрываем, оказываемся в жизни победителями. Но, оказывается, интуиция помогает некоторым выиграть в прямом смысле – например, миллион.

М.: Это как?

О.: Нужно просто угадать, кем могли бы быть несколько незнакомцев. Я смотрела недавно такое шоу. Игрок лихо разоблачил сноубордиста, попавшего в лавину, фотомодель, снимавшуюся для мужского журнала, исполнительницу танго… И тут ведущий предложил ему угадать, кто из незнакомцев по профессии настоящий… стОляр.

ОШИБОЧКА ВЫШЛА…

М.: Ты шутишь. Он даже не пытался определить, кто из них столЯр?

О.: Пытался. Но авторитет ведущего был так велик, что в фокусе внимания оказался все же стОляр. Они так долго и старательно это выговаривали, что я поняла: нужно расставлять точки… нет, знаки ударения в этом слове.

М.: СтолЯр! Ударение в этом слове падает на последний слог: сто-лЯр, без вариантов.

О.: СтолЯр – это «рабочий, специалист по обработке дерева и по изготовлению мебели и других изделий из него». Ударение на первый слог в этом слове падает только в украинском и польском языках.

М.: Многие, кстати, считают, что слово это пришло в русский именно через польское посредство.

О.: Но автор «Историко-этимологического словаря русского языка» П.Черных полагает, что это не так: во-первых, ударение в русском слове столяр падает на «я», а не на «о», как в польском, а во-вторых, в славянских языках это слово образовалось, скорее всего, по западноевропейской модели – в немецком, например, слово Tischler «столяр» тоже произошло от Tisch «стол».

М.: Получается, что столЯр – это мастер, который делает столы?

О.: Если говорить о внутренней форме слова – безусловно. А вообще-то столяр делает и стулья, и табуретки, и комоды…

М.: То есть… плотничает?

О.: Знаешь, что мне сейчас вспомнилось? У Чехова хозяин Каштанки, Лука Александрович, говорит своей собаке: «Ты, Каштанка, насекомое существо, и больше ничего. Супротив человека ты все равно, что плотник супротив столяра». Плотник занимается простой обработкой дерева, например, при постройке зданий. А столяр – тонкой работой.

М.: Ладно, если столяр делал столы, что изначально мастерил плотник?

О.: Плоты. В древнерусских памятниках упоминаются, например, плотинных дел подмастерья. Об этом сказано в «Толковом словаре русского языка с включением сведений о происхождении слов» под редакцией академика Н.Ю.Шведовой.

М.: Здорово. И как все, оказывается, просто. Так, русский плотник строил плоты, а немецкий?

О.: Комнаты. По-немецки плотник – Zimmermann. Все в образе: немец обустраивался основательно, а русский плыл по жизни, как утлый челн по воле волн…

И ВСЕ-ТАКИ ОН ХОРОШИЙ…

М.: Немецкой основательности противостоит русская безалаберность. В этом слове явно выделяется приставка без-. А неужели когда-то говорили об… алаберности?

О.: Вопрос по существу. Безалаберный – значит беспорядочный, неорганизованный, бестолковый. Но было и прилагательное алаберный – оно зафиксировано в словаре Даля. Даль писал, что имелось также старинное, а местами и в его время существовавшее существительное алАбор «устройство, порядок».

М.: Да, я вижу в его словаре и глагол алАборить – «ворочать делами, передалывать, приводить в порядок».

О.: А было еще и существительное алАборщина – «новые порядки», было у него, кстати, и противоположное значение – «беспорядки». То, что оно возникло у слова, в общем-то, логично: переустройство общества или какого-то уклада всегда беспорядками сопровождается, пока общество не привыкнет.

М.: Как давно бы познакомились с безалаберностью?

О.: Во второй половине XIX в., подсказывает П.Черных.

М.: А откуда оно взялось?

О.: По одной из версий, произошла русская безалаберность от немецкого Elaborat «продукт упорного труда», а в немецком языке это слово стало производным от латинского ēlabōrō «стараюсь, тщательно работаю».

М.: Ты сказала, что это только одна из версий. А есть другие?

О.: П.Черных указывает, что некоторые возводят наше прилагательное безалаберный к немецкому albern, прилагательному «нелепый, глупый» или так же звучащему глаголу «дурачиться». Например, один из героев Островского приезжал порой «пьяный да олаберный» - здесь прилагательное написано через «о», был и такой его вариант отмечен. Алаберный и есть нелепый: нарушающий заведенный порядок, принятые правила поведения.

М.: Безалаберность, конечно, не лучшее человеческое качество. Но мне лично она милей, чем излишняя педантичность.

О.: Но есть и третья версия происхождения. Наша с тобой соведущая, Ксюша Ларина, рискнула предположить, что в основе может быть татарское «алаберсе» - «даст Бог, получится».

М.: Так получается, что русский авось имеет татаро-монгольские корни?!

О.: Это всего лишь предположение. Впрочем, мы – М.К., О.С. и звукорежиссер С.И., всегда только «за» такие смелые гипотезы. Кто не дерзает, тот не докапывается до сути. И до корней!

ВСЕ СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА…