Повтор фрагмента программы «Бомонд» от 20.10.2002 - Николай Сличенко - Рикошет - 2021-07-02
02.07.2021
М.Ганапольский
―
Я естественно не могу не повторить тот вопрос, который обычно, наверное, Вам все задают, и Вы на него 5 миллионов раз уже отвечали, но понимаете, Вы человек необычный. И поэтому что про Вас интересно, то и спрашивают много раз. Вы кроме того, что или можно сказать главное, да, Вы и руководитель театра, но Вы совершенно грандиозный певец. И вот мы сейчас слушаем эти песни, это совершенно удивительно. Вы такой, некий Пако Рабанн в этом деле или Хьюго Босс, понимаете? Вот Вы моду задали, и потом появилось 5 миллионов Сличенко, людей, которые пели то ли под Вас, то ли в этой манере. Кто Вас учил, как Вы начали петь? Вот это страшно интересно, это вечный вопрос.
Н.Сличенко
―
Я не знаю, кажется, этому нельзя научиться. Но можно поставить голос, можно, так сказать, изучить музыкальную грамоту и т.д., и все, что связано с музыкой. Наверное, это все-таки вот как-то так от мамы, от папы, от Бога, от неба, я не знаю, как. Потому что я не занимался специально.
М.Ганапольский
―
А вот Вы впервые начали петь, кто заметил, какие это были песни?
Н.Сличенко
―
Разные цыганские песни, Господи, как в каждой семье, детишки поют, танцуют, так я чего-то позволяю себе, слышал изредка слова вот, мол Коля, есть цыганский театр, вот бы в театр. Вот как-то так вокруг меня
Н.Тамразов
―
Отмечали?
Н.Сличенко
―
Отмечали, да.
Н.Тамразов
―
Понимали, что это не так, как все, да?
Н.Сличенко
―
Отмечали, отмечали, да. Но вот я в 51 году притопал в мой единственный в мире цыганский театр. С 16 лет.
Е.Кандарицкая
―
А кто принимал Вас?
Н.Сличенко
―
Принимал тогда, такой был очень интересный человек, главный режиссер театра, Саратовский, профессор. Но это тоже долгий разговор, как я ночь не спал на вокзале, потом пришел утром рано, дверь закрыта.
Н.Тамразов
―
Собрали деньги, пришли, дали взятку и поступили. Как сегодня, да?
Н.Сличенко
―
Ну да, ну да, только мало я, по-моему, у меня таких купюр не было, а просто мелочь какая-то была. Кроме шуток, значит, я пришел в 7 часов утра, это было морозное утро, замерз. К 11 приходят на репетицию, а я стою как собачонка, весь побитый, поджавший хвост. Здрасте здрасте, как обычно, цыгане, чей, откуда, кто, что почему. Я говорю хочу к вам, я хочу к вам. Ну пойдемте. Потом там со мной подзанялись ребята, помогли мне немножко, а в это время была большая репетиция в театре, не помню, какого спектакля, не могу вспомнить, какой спектакль был, но большая репетиция, массовые сцены, прекратили они репетицию, стали меня смотреть. И вдруг встает в зрительном зале высокий, красивый мужчина, это оказался Сережа Шишков, с которым потом познакомились и дружили, ведущий актер театра, талантливейший человек, невозможно актер талантливый, просто до невозможности. Он крикнул наконец пришла мне замена. Вот так было первое слово, причем для меня очень неожиданное какое-то. Вот таким образом я и я уже говорил об этом, я благодарен судьбе, может, из-за того, что все детство страдал, потому что папу расстреляли фашисты, голод, холод, война и т.д. Это не дай Бог никому, я говорю Господи, не дай Бог повторится что-нибудь подобное, это невозможно, сколько пережито. И сейчас, когда где-то происходит что-то, вот болит сердце, болит сердце, потому что умирают люди, это ужасно, это ужасно, как это переносить, как это переживать, как сопереживать, это не хватает ни сил, ни разума, это просто Конечно, молиться очевидно надо всем нам, чтобы это все прекратилось и везде, дай Бог.
Н.Тамразов
―
Николай Алексеевич, 25 лет руководить театром, и как вот сам говоришь не могу без театра, приду в театр, дышу этим воздухом но нужны для этого какие-то тылы, тылы мощные, тылы сильные, тылы проверенные. Что-нибудь о тылах о своих, это очень интересно нашим слушателям.
Н.Сличенко
―
Один тыл у меня есть любовь.
Н.Тамразов
―
Обоюдная любовь?
Н.Сличенко
―
Обоюдная любовь к театру, все, не хочу говорить ни о ставках, ни кто сколько получает.
Н.Тамразов
―
Я не про театр бы хотел спросить, может быть, там любовь тоже есть?
Н.Сличенко
―
Ну а дом, это естественно, это да, это изначально, как говорят, это самое, мой дом моя крепость, это действительно крепость. Это крепкая семья, вот о чем я хочу сказать, о взаимоотношениях, дружбе, поддержке друг друга и т.д. Это очень важно. Вот 40 с лишним лет, 43-й год. Это мое чудо.
Н.Тамразов
―
Я во многих изложениях слышал песню, в которой есть слова «спасибо тебе» вот в твоем исполнении, во многих изложениях слышал. Просто ничего близко не стоит рядом, и не потому, что ты сегодня у нас в гостях, и мы поем тебе дифирамбы. Наверное, все-таки потому что ты точный адрес знаешь, кому ты поешь, все остальные просто взяли как мощную, интересную и красивую и по музыке, и по литературе песню.
Н.Сличенко
―
А я тебе скажу, Коленька, вообще безадресное искусство, оно тогда мимо, а мой адрес это всегда один и тот же. Это мой дом и моя Тамилка, моя супруга, и моя семья.
М.Ганапольский
―
Давайте послушаем следующую песню, она имеет прямое отношение к тому, что сказано.ПЕСНЯ
М.Ганапольский
―
Напоминаю, потрясающее исполнение нашим гостем, Николаем Алексеевичем, очередной песни, то ли песни, то ли романса. Вот вы знаете имена песни цыганской, мой следующий вопрос, время сейчас меняется, мода другая, MTV, время такое жесткое, и вот получается, что цыганская песня, слушаем мы ее, будем так говорить, откровенно либо в ресторане, где есть и образцы замечательные, но есть и та цыганщина, о которой Вы говорили, которую бы мы с Вами не хотели видеть, или Вы лично, как знаток этой песни, не хотели бы видеть. Так вот, я о времени, о времени и о цыганской песне. Таборных цыган уж не встретишь сейчас, вот это флер, который был, как бы растаял, вот что Вы думаете, это серьезный вопрос, Николай Алексеевич, не умирает ли сейчас это искусство? Нужно ли оно, востребовано или это удел пенсионеров или удел людей старшего возраста, которые понимают, что за этим стоит? Ведь за песней всегда что-то стоит. И новые песни появляются именно потому, что за ними стоит новое время. Вот судьба цыганской песни?
Н.Сличенко
―
Я думаю, что здесь скорее интонация, она никогда не уйдет, потому что она в самом народе, вот интонация. Мы иногда поем русскую песню, так понравилось, и потом через некоторое время она становится цыганской, как бы нашей песней, потому что эту интонацию свою, это в народе, как и народ не может умереть, так и наша песня, она вечная. Она видоизменяется, очевидно, но временно, пока есть молодое поколение, скажем, сейчас, хотим мы этого или нет, есть мода, и к этому прибегают. Но проходит какое-то время, они становятся постарше, и они тут же возвращаются к той же интонации, вечной, так сказать, которая в нас жива. Нет, нет, с песней все слава Богу.
М.Ганапольский
―
А что это за интонация? Вот в чем, на Ваш взгляд, магнетизм цыганской песни? Вы только что сказали интересную фразу, что Вы все время поете об одном, о любви. Собственно, цыганская песня это песня о любви, но с надрывом.
Н.Сличенко
―
Не только о любви. Я сказал, что по одному и тому же адресу я, так сказать, посвящаю как бы, или как бы себя понимаете, невозможно просто взять песню, просто запеть, да, вот запеть и петь ее, если за этим не рождается какая-то личность, что-то тебе очень дорогое, что-то тебе очень близкое, то ли больное что-то, боль какая-то или какая-то радость, вот тогда происходит песня. Это ведь мини-спектакль, это мини какое-то произведение, которое надо высказать, надо, да, высказать, не пропеть, а высказать. Вот это очень интересно. И так далее, таким образом получается.
Е.Кандарицкая
―
Скажите, вы часто сейчас ездите на гастроли? Вообще, как воспринимают в других странах?
Н.Сличенко
―
Я вам скажу, первые гастроли я вне театра бывал много раз за рубежом, я уж не говорю по стране, тогда, в Советском Союзе, и театр много ездил. А вот с коллективом мы выехали первый раз в 82 году. И куда бы вы думали была первая поездка в Японию. Вот таким образом, да, повезли мы наш спектакль, его называли визитной карточкой, «Мы цыгане». И неожиданно просто для нас, потому что действительно страна нам малоизвестная, в то время особенно, это были овации, это для нас была какая-то неожиданность, вы знаете, подолгу занавес закрывали, открывали, это очень интересно было, очень интересно. Вот вы говорите, в разных странах, так сказать, а принимают почти одинаково, вот восторг выражается каким-то образом одинаково, понимаете? Это удивительно. Мы проехали очень много стран.
Е.Кандарицкая
―
А сегодня театр бывает на гастролях?
Н.Сличенко
―
Редко, потому что все стало дорого, все неподъемно, потому что у нас многонаселенные спектакли, много занято народу, 50-70 человек, и вывозить это стало очень сложно, очень дорого.
Е.Кандарицкая
―
А молодые режиссеры в театре свои или те, кто заканчивает театральные институты, приходят к вам?
Н.Сличенко
―
Конечно. Ну мы их воспитываем в театре, потом они, работая в театре, заканчивают то или другое режиссерское или актерское заведение, и приходят к нам. Вот есть такие, у нас есть. Сейчас у нас 5 режиссеров, вместе со мной, это очередные режиссеры, 4 очередных и я пятый.
Е.Кандарицкая
―
Вы народный артист СССР, лауреат государственной премии СССР. И вот я совсем этого не знала, Вы академик международной театральной академии, вот что это такое, расскажите?
Н.Сличенко
―
Вы думаете, кто-нибудь знает, что это такое? Народный артист СССР что это такое, вы знаете?
Е.Кандарицкая
―
Вот я хочу узнать, что это.
Н.Сличенко
―
Я тоже, я не знаю. Дали и дали.
М.Ганапольский
―
Народный артист СССР это признание.
Н.Сличенко
―
Это признание.
М.Ганапольский
―
Это признание одной шестой части суши, суши в данном случае не японский ресторан, где они продаются. И что бы ни произошло со страной, с Вашим званием ничего не случится, понимаете?
Н.Сличенко
―
Да, но академия это ведь тоже признание, это признание, это дело, которым занимается человек.
М.Ганапольский
―
Вот о романтическом образе Николая Сличенко. Вас-то знают по песням, по фильмам, по «Огонькам», они стоят перед глазами. И вот когда Вы, рядом два гитариста, помнишь, Николай (отчество), бесконечные эти дела, и Сличенко запоет песню, а еще новогодний «Огонек», с бокалом шампанского в руке, и девки мрут, и женщины среднего, а также старшего возраста мрут. И думаешь, кто же он такой, Сличенко, это ж любая баба жизнь отдаст, чтоб вот такого себе получить. Романов было много у Вас?
Н.Сличенко
―
Некогда, из-за песни и некогда, так прошла молодость, роман был один, первый и последний.
Н.Тамразов
―
Ашкенази говорил когда-то у меня сложно с женщинами до тех пор, пока я подхожу к роялю. У Сличенко мне кажется и этой сложности нет, запел и все.
М.Ганапольский
―
И все, весь народ в раскос, да.
Н.Сличенко
―
Нет, я рано определился свои, так сказать, серьезные отношения, с семьей и все, так сказать, на этом кончилось.
Н.Тамразов
―
Это наверное жена передачу слушает?
М.Ганапольский
―
Конечно, он не может ничего сказать.
Н.Сличенко
―
А чего говорить, когда это правда. Вы хотите, чтобы я вам сказал неправду? Я вам столько наговорю.
М.Ганапольский
―
Не неправду, Вы же понимаете, мы радиостанция, у нас желтая пресса, нам надо какую-то скандальную новость, чтоб сказали, что Сличенко в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» заявил Нам новость нужна.
Н.Сличенко
―
Это так, в законе, скандал в мою семью никаким образом.
Н.Тамразов
―
Ну вы нас плохо знаете.
М.Ганапольский
―
Хорошо, тогда у меня к Вам просьба, только вот прошу Вас, если уж так разговор пошел, вот расскажите, как Вы в нее влюбились, про первый поцелуй, какие слова Вы говорили, она ведь слушает, наверное. А если не слушает, то узнает потом, посмотрит распечатку на сайте «Эха», расскажите про свою любимую.
Н.Сличенко
―
Вы знаете, если бы Вы ее увидели раньше меня, Вы бы также влюбились, как и я точно, 100% говорю. Или тот же Коля Тамразов.
Н.Тамразов
―
Коля Тамразов давно в нее влюблен, он ее знает сто лет.
Н.Сличенко
―
Но ты увидел ее позже меня.
Н.Тамразов
―
Позже, да.
Н.Сличенко
―
Но я вам скажу, что с ней было по улицам ходить невыносимо, это была невозможной красоты женщина.ПЕСНЯ