Статья "Семь лет за две страницы текста": уголовное дело журналистки из Пскова Светланы Прокопьевой - Светлана Прокопьева - Рикошет - 2019-10-01
О.Журавлева
―
18:34. Меня зовут Ольга Журавлева. И сегодняшняя статья «Семь лет за две страницы текста». Это уголовное дело журналистки из Пскова Светланы Прокопьевой. Мы хотим обсудить эту статью. И у нас на связи сама Светлана Прокопьева. Здравствуйте, Светлана!
С.Прокопьева
―
Здравствуйте!
О.Журавлева
―
Я надеюсь, что наши слушатели все уже внимательно прочитали, потому что у нас и не только у нас, прямо скажем, много где есть ваш текст, ваша статья. И, я надеюсь, мы все можем говорить предметно. Для начала есть у нас вопрос с сайта. Интересуется наш слушатель Сокол-40: «Экспертиза ученых-лингвистов вашего текста есть?» Знаете ли вы об этом, Светлана?
С.Прокопьева
―
Да, есть, во-первых, экспертиза, которую заказывали мы, сторона защиты. Эта экспертиза выполнила ГЛЭДИС — Гильдия лингвистов-экспертов. Это экспертиза очень профессиональная. Там три специалиста. Если вы хотите, я вам сейчас попробую их назвать.
О.Журавлева
―
По-моему, профессор Горбаневский является президентом этой гильдии, если я не ошибаюсь.
С.Прокопьева
―
Да, профессор Горбаневский — президент это гильдии, и через него, собственно говоря, мы заказывали эту экспертизу. Жарков, один из авторов. Сейчас скажу, кто еще…
О.Журавлева
―
Да не важно на самом деле, кто еще. Важно, какой вывод сделали.
С.Прокопьева
―
Мамонтов и Трофимова Галина Николаевна. Очень такие титулованные специалисты. Я горда, что читали мой пост профессионально. Они сделали вывод, что, конечно, никаких признаков оправдания терроризма в этом тексте нет, а коммуникативная цель состоит в том, чтобы привлечь внимание общества к проблеме репрессивной правоохранительной политике государства. То есть ровно то, о чем я и писала. Я же не собиралась там про теракт, собственно, рассказать. Я рассказала про государство.
О.Журавлева
―
Так. А сторона обвинения тоже вещь, наверное, заказывала какую-то экспертизу.
С.Прокопьева
―
Да, стороны обвинения. Во-первых, там есть та самая экспертиза, на основании которой Роскомнадзор выносил предупреждение. Экспертиза — это очень громко сказано, потому что, там, действительно, какие-то вчерашние студенты, работники Роскомнадзор её написали. Вообще без анализа. И признаки. Всё. Утверждение. Точка. А на основании этого утверждения суммарный штраф 350 тысяч рублей. А потом уже на основании этого началась проверка. А проверка привела уже к уголовному делу.Плюс есть экспертиза, которая была заказана в «Некоммерческом партнерстве «Южный экспертный центр» из Волгограда. Тоже, на мой взгляд, не очень сильная экспертиза. По крайней мере, в тексте говорится одно, в выводах говорится другое. Я под подпиской о неразглашении детально не могу об этом рассказывать, но мне она не показалась убедительной. Она и следователю не показалась убедительной, тем более, что она была сделана в рамках доследственной проверки. И тогда следователь заказал еще одну экспертизу. Очень долго они искали — где, как, когда — заказали в Петербурге. Экспертный центр по лингвистике Санкт-Петербургский филиал. Мы-то рассчитывали, что они пошлю в федеральный Экспертный центр по лингвистике, который самый основной. И там… который просто государственное учреждение, работает именно по заказам следователей и судов. И мы, вообще-то, не беспокоились за выводы этих экспертов. Потому что это ровно авторы тех самых методик, по которым работают все эксперты. Тем не менее, это всё досталось Питеру. ..филиал, непонятно, кому. Тоже люди не очень большим опытом работы. Но, тем не менее, они дали подписку. И вот это подписка, с выводами, что да, какие-то там признаки они обнаружили, служит основанием для того, чтобы мне предъявить обвинение.
О.Журавлева
―
Светлана, насколько я знаю, вы историк о образованию.
С.Прокопьева
―
Да.
С.Прокопьева: У них не было повода меня ненавидеть, никогда конфликтов с силовиками у меня не было
О.Журавлева
―
Вы, наверное, прекрасно себе представляете, что был у нас в стране такой период, когда терроризм — это было совсем неплохо. Я имею в виду, были герои террористы, их именами назывались улицы, я не знаю — Кибальчича или там… Халтурина и так далее.
С.Прокопьева
―
Софье Перовской…
О.Журавлева
―
Совья Перовская, Желябов — это всё как бы люди… герои моего детства, можно так сказать.
С.Прокопьева
―
И моего.
О.Журавлева
―
Вы, вообще, как-то ощутили этот момент, когда всё перевернулось и когда появилась эта статья об оправдании терроризма? Что произошло, вообще, с обществом — зачем и как он применяется?
С.Прокопьева
―
Хороший вопрос. Мне кажется, это все-таки два разных терроризма в восприятии наших, скажем так, государственников. То есть одно дело — это тот терроризм, который, в конце концов, привел к советской власти. И можно же проследить вот эту..., и улицы у нас до сих пор не переименованы…
О.Журавлева
―
Многие — да.
С.Прокопьева
―
Так и остались. С совсем другое — терроризм, который против власти, когда просто идут и взрывают органы власти, например. И я так понимаю, что наши правоохранители не видят связи между двумя этими терроризмами. То есть тот — это далеко прошлое. Он в свое время уже привел к власти коммунистов — Ленина сначала, потом всех остальных этих товарищей. Теперь преемники этого замечательного курса у нас у власти.А то, что они сами — власть и то, что против них тоже может быть какой-то такой же гражданский террор вдруг проявлен, они не задумываются. И никому, я так понимаю, не приходит в голову проанализировать причины такого терроризма. Вот то, что я пыталась... А мне сразу пришла в голову эта параллель и не только мне. Потому что если промониторить соцсети после взрыва в Архангельске, мы найдем очень много высказываний на эту тему, что вот народовольцы... и так далее.
О.Журавлева
―
Понятно. Я, кстати, призываю всех наших слушателей и в чате YouTube и на сайте у нас по СМС можете тоже присылать: +7 985 970 45 45 — свои вопросы. Я так поняла, что воздействие на вас уже началось. Наказание уже вы получили, несмотря на то, что вы еще не признаны виновной.
С.Прокопьева
―
О, да!
О.Журавлева
―
Вас уже внесли в список экстремистов, правильно?
С.Прокопьева
―
Действующих экстремистов и террористов Росфинмониторинга. Не просто каких-то там террористов — действующих!
О.Журавлева
―
И вы с тех пор не можете пользоваться своим банковским счетом, я правильно понимаю? И заводить другой тоже не можете.
С.Прокопьева
―
Да, да. С июля просто, как я оказалась в этом списке, так всё — все деньги, которые у меня лежали на счетах, они мне больше недоступны. Я их могу рассматривать как платежное средство по обязательствам, возникшим ранее и уплате обязательных платежей, причем обязательные платежи — это налоги. Это не еда. Гражданину не обязательно есть и не обязательно платить за продукты, не обязательно платить за лекарства, совершенно не обязательно, но обязательно платить налоги.
О.Журавлева
―
Если вам приходит счет от налоговой, то вы можете снять эти деньги, или она сама их снимет?
С.Прокопьева
―
Нет, я не могу снимать, она тоже сама не может. Но я могу пойти в банк, написать заявление. Заявление рассмотрит служба безопасности «Сбербанка», потом вызовет меня на следующий день и в моем присутствии спишет эти деньги по моему заявлению. Это чудовищная процедура. Наш Псковский «Сбербанк». был в шоке от того, что такое им теперь придется делать. Но я их щажу, я только один раз это сделала, больше там не было. Но вот такая процедура. Коммунальные платежи тоже можно примерно так же платить.
О.Журавлева
―
А кредиты, если они у вас есть — спрашивает наш слушатель?
С.Прокопьева
―
Хороший вопрос. Я думаю, что да, но у меня не было, к счастью, кредитов, по которым надо было платить.
О.Журавлева
―
Посчастливилось.
С.Прокопьева
―
Я думаю, что кредиты да, пошли, наверное, в качестве обязательных. Там же прикол в том, что они деньги, которые как законный источник, они рассматривают только зарплату. Вот тебе зарплату заплатили — вот ты с нее 10 тысяч в месяц можешь снять на члена семьи. А у меня не зарплата, у меня гонорары. А гонорары — это уже не зарплата.
О.Журавлева
―
Понятно.
С.Прокопьева
―
Просто это мой единственный источник дохода.
О.Журавлева
―
Ясно. Скажите, пожалуйста, у вас есть какой-то план? Вы как-то представляете себе — может быть, адвокаты вам что-то обрисовали какую-то картину, — какие перспективы? Потому что, я так понимаю, что у вас еще при обыске изъято о, собственно, на чем вы работаете — все электронные носители.
С.Прокопьева
―
Да, да. Как, знаете, в том знаменитом фильма: Три ноутбука, два мобильных телефона, диктофон, кожаная сумка…
О.Журавлева
―
Понятно. Две…
С.Прокопьева
―
Слава богу, у меня отличные друзья — мне сразу просто подогнали технику, которой можно пользоваться. Я ей пользуюсь.
О.Журавлева
―
То есть к вашим архивам, если у вас были там какие-то книжки, статьи и так далее, — к этому всему вы доступа не имеете?
С.Прокопьева
―
Я написала заявление, сходила, сделала копию этих файлов. Потому что у меня есть такое право. Это мне позволили скопировать. Но фотографии, увы, остались там. Я не стала их копировать, хотя, наверное, тоже можно было, но это просто...
О.Журавлева
―
Понятно. И в заголовке статьи говорится про 7 лет. Но я так понимаю, что по этой статье 7 лет — это максимальное наказание.
С.Прокопьева
―
Да, от 5 до 7. Если суд приходит к выводу о том, что надо назначить реальный срок лишения свободы, то это получается, не меньше 5 лет, ну и до 7, то есть серьезный довольно-таки.
О.Журавлева
―
А есть еще вариант — штраф или условный срок.
С.Прокопьева
―
Не знаю насчет условного срока. Штраф — точно. Потому что до сих пор всех приговаривали именно к штрафу.
О.Журавлева
―
То есть вот, я как раз хотела спросить. Вы же наверняка интересовались, какая есть практика. Были штрафы. Понятно.
С.Прокопьева: Все деньги, которые у меня лежали на счетах, они мне больше недоступны
С.Прокопьева
―
Точно был штраф у Лукичева и точно был штраф у Аркадия Маркова, нашего островского депутата, но у него другой кейс. У него не архангельский взрыв. Короче, у него такое, долгоиграющее было дело, в котором экстремизм вырос потом, стал терроризм. Тоже приговорили к этому штрафу.
О.Журавлева
―
Понятно. Светлана, скажите, а у вас было уже ощущение, что, скажем так, местные силовики вас не любят и хотят с вами как-то разобраться? По другим поводам.
С.Прокопьева
―
Не знаю. Может быть, когда я сотрудничала со штабом Навального и когда они видели меня всегда с диктофоном, всегда с фотоаппаратом на всех митингах, и я с ними там общалась и писала потом про это, потом писала про суды, которые они первое время проигрывали. Наверное, там они меня запомнили, как-то... Вообще, конечно, у них не было повода прямо за что-то меня ненавидеть, потому что никогда конфликтов с силовиками местными у меня не было. Я, более того, была даже членом Общественного совета при МВД довольно много лет. И в общем-то, за что и как… Я законопослушный человек. Какие проблемы, не знаю.
О.Журавлева
―
Но вы вообще не предполагали, что к вам придет именно за эту публикацию эта проблема, предупреждение и так далее?
С.Прокопьева
―
Нет, конечно. Мы всегда, когда пишем, проверяем риски диффамацию получить какую-то или еще что-то. Проверяем, нет ли клеветы, не выдаем ли мы случайно мнение за факт. Как бы все научены тем, что российские законы строги и могут прилететь вообще ниоткуда какие-то санкции. Я внимательно перечитала текст, я поняла, что всё сказанное здесь — мое личное мнение. Я точно помню, что Конституция позволяет мне иметь свое собственное мнение и высказываться. Как журналист я имею полное право это делать в своей авторской программе. Никто не вводил слушателей в заблуждение, говоря о том, что «вот сейчас мы раскроем всю истинную правду».
О.Журавлева
―
Понятно. Спасибо большое. Но получается, что та статья, которая вам грозит, она за ваше собственное мнение. Спасибо большое Светлана Прокопьева, журналистка была у нас на связи. Меня зовут Ольга Журавлева. Всего доброго!