Новые данные о катастрофе самолета польского президента - Вацлав Радзивинович - Рикошет - 2019-03-26
О. Журавлева
―
18 часов и 34 минуты. Меня зовут Ольга Журавлева. И сегодня в программе «Рикошет» мы говорим с польским журналистом Вацлавом Радзивиновичем о новых данных о катастрофе самолета польского президента в 10-м году под Смоленском. Вацлав, вы на связи?
В. Радзивинович
―
Здравствуйте! Да, я здесь.
О. Журавлева
―
Здравствуйте! Мне кажется, что когда-то довольно давно, несколько лет назад мы с вами уже говорили на эту тему в студии «Эха Москвы», когда вы еще в Москве работали. Скажите, пожалуйста, Вацлав, я так понимаю, что в Польше тема расследования смоленской катастрофы уже не на первых полосах, что называется, она уже почти забыта, так ли это?
В. Радзивинович
―
Ольга, я хотел добавить, что мы на эту тему разговаривали уже очень много раз.
О. Журавлева
―
Да.
В. Радзивинович
―
Начиная с 10-го года.
О. Журавлева
―
Да, это правда.
В. Радзивинович
―
Never-ending story получается у нас. Да, вы правы. Есть новые сенсации, скажем так. Но они как-то прошли очень тихо в Польше, потому что об этом сказали правые, скажем так, газеты. И никакого резонанса, по-моему, пока еще нет, а может быть, вообще этого резонанса не будет, потому что это совсем не новость. О чем мы говорим? Мы говорим о том, что британская лаборатория, которая работает на Министерство обороны Британии… Кстати, лаборатория занималась тоже делом Скрипалей.
О. Журавлева
―
Та самая.
В. Радзивинович
―
Да. Они какие-то там анализы делали. И они сказали, что на обломках самолета президента Леха Качиньского, который потерпел крушение 10 апреля 10-го года нашли следы субстанции, которые используют для производства тротила. Есть такая формулировка. Эти СМИ, о которых я говорю, прямо сказали, что нашли следы тротила. Надо пояснить. Что используется для тротила: между прочим, например, серная кислота, азотная кислота. А азотную кислоту тоже используют для производства, например, косметики или красок для самолетов.
О. Журавлева
―
То есть это может быть просто следами краски, извините.
В. Радзивинович
―
Да, это может быть, например, следами краски. Я помню, в 12-м году газета «Жечпосполита» (это такая серьезная газета, на самом деле) тоже написала, что нашли следы каких-то взрывных субстанций. Но потом оказалось, что это субстанции, что называется, «высокоэнергетические», если я правильно помню и правильно называю. Но, например, такие субстанции есть тоже в дезодорантах, в косметике и прочее, и прочее. Ничего однозначного нет.
О. Журавлева
―
Скажите, Вацлав, а, вообще, ведь в Польше было несколько комиссий и подкомиссий, которые перерасследовали эту катастрофу. И версия о том, что самолет разрушился до столкновения с землей, разрушился в воздухе, она высказывалась уже очень давно и несколько лет назад. Это, вообще, как в польском обществе оценивается, обсуждается? Или есть уже однозначное такое мнение, что так оно и было, например?
В. Радзивинович
―
Что касается комиссий. Скажем так, были две важные. Одна – это была государственная комиссия, которая начала работать сразу после крушения самолета. В этой катастрофе погибло 96 человек, в том числе и президент Лех Качиньский. Они работали с 10-го года. И они пришли к выводам, очень похожим на выводы межгосударственной авиационной комиссией (МАК) – это российская, на самом деле, комиссия. Там есть, конечно, разницы такие, что поляки обвинили частично диспетчеров в Смоленске, что они не так наводили самолет.Но, на самом деле, главный вывод такой, что этот рейс был не приготовлен, что экипаж приземлялся в густом тумане, чего не надо было делать, и что это была ошибка, короче говоря, пилотов и неправильная подготовка пилотов тоже. Но этот вывод не устроил прежде всего брата-близнеца Леха Качиньского (Ярослава Качиньского), который сейчас работает в качестве начальника нашего государства и председателя партии власти. И они начали выдумывать (он, его люди)… Ну, может быть, не он. Его люди начали выдумывать разные версии. Их было очень много.
Между прочим, совсем идиотские версии, которые говорили о том, что это было покушение, что тогдашний премьер Польши Дональд Туск вместе с Владимиром Путиным убили нашего президента. Были версии такие, что это был искусственный туман, например. Да-да. И какое-то магнетическое, что обвалило самолет. Что это были взрывы. Была версия термобарической какой-то бомбы на борту самолета. Их было очень-очень много, чтобы сказать людям, чтобы довести, что это было покушение, что это не случайность, что виноваты в этом и Путин, и Туск.
И еще практически работает, хотя это уже давным-давно никто не видит, комиссия Антони Мацеревича – это бывший министр обороны, близкий человек Ярославу Качиньскому. И задача его комиссии такая, чтобы доказать, что это было покушение. Огромная путаница, знаете, на самом деле. Но как к этому подходят поляки, мне сейчас сложно сказать. но мне кажется, что большинство поляков уже давным-давно не верят в то, что это могло быть покушение.
О. Журавлева
―
Вацлав, скажите, но у вас лично не осталось сомнений, вы давно за этим наблюдаете, в том, что это действительно цепь случайностей, халатностей и каких-то еще вот таких дурацких совпадений, скажем?
В. Радзивинович
―
Слушайте, мне как-то неловко про это говорить. Не хочу хвастаться, но все-таки. Ровно полгода после этой катастрофы я опубликовал такой журналистский доклад, скажем так, обширный очень, даже заголовок был «Смоленское домино», где я на основании разговоров в Москве прежде всего с нашими экспертами поляками, но тоже частично с русскими (они не хотели ничего говорить, было с ними очень сложно)...И я там уже тогда писал, что это была какая-то такая цепь разных случайностей, включая тоже случайную подборку экипажа для этого рейса, о том, что они торопились. Президент тогда летел в Катынь, на катынские какие-то мероприятия.
О. Журавлева
―
Да, мы помним это.
В. Радзивинович
―
Они опаздывали. А их ждало телевидение. Надо было быть срочно, уже надо было приземляться. Я про это все написал уже тогда. И я смотрел не так давно этот свой текст.
О. Журавлева
―
Ничего нового вы не открыли за это время, я понимаю.
В. Радзивинович
―
Нет, ничего нового. Я согласен с тем, что я тогда уже делал. Не то что я такой умный, нет. Просто у меня были, по-моему, хорошие источники, и это было просто очень видно.
О. Журавлева
―
Спасибо большое! Вацлав Радзивинович, польский журналист, был у нас на связи. Дорогих радиослушателей я прошу ответить на один не сложный вопрос. Для вас в причинах этой аварии не осталось темных пятен (или белых, наоборот, пятен)? Все ли вам ясно в этой аварии. Если да – 495 101 20 11. Если нет – 495 101 20 22.