Отчет комитета против пыток за 2018й год: цифры и факты - Игорь Каляпин - Рикошет - 2019-03-21
А. Плющев
―
В Москве – 18 часов 34 минуты. Добрый вечер! У микрофона – Александр Плющев. И в программе «Рикошет» мы поговорим об отчете Комитета против пыток за 2018-й года, который был опубликован сегодня. И у нас на телефонной линии связи Игорь Каляпин, председатель Комитета против пыток, член Совета по правам человека при Президенте. Игорь Александрович, добрый вечер!
И. Каляпин
―
Добрый вечер!
А. Плющев
―
Спасибо, что нашли время. Я хочу запустить голосование, прежде чем мы начнем обсуждение. Но оно у нас такое сегодня несколько, может быть, провокационное. Но, впрочем, непровокационное неинтересно. Я хочу спросить у наших радиослушателей, считают ли они допустимым применение пыток, если, например, точно понятно, что в результате этого применение можно предотвратить теракт? Если вы считаете допустимым применение пыток, если можно предотвратить теракт, ваш телефон – 101 20 11. Если считаете недопустимым даже в таком случае – 101 20 22. Код Москвы – 495.Ну а теперь, собственно, о результатах отчета Комитета против пыток за 2018-й год. Я хочу прежде всего спросить… Вот речь, например, о том, что проведена проверка по 147 обращениям граждан и так далее. Если я правильно понимаю, то это речь идет об обращениях к вам – в Комитет против пыток. Вы, вот сколько к вам людей обратилось, по тем случаям и отчитываетесь. То есть это не покрывает, возможно, все зафиксированные, зарегистрированные там случаи пыток, те, о которых было сообщено в СМИ и так далее.
И. Каляпин
―
Ну конечно! Речь идет только об обращениях граждан в нашу организацию.
А. Плющев
―
И вот что я хотел, чтобы вы пояснили. Была проведена проверка по 147 обращениям. Было возбуждено 15 уголовных дел за преступления, связанные с нарушениями прав человека. Правильно ли я трактую эту статистику, что всего лишь 10% из обращений вылилось в уголовные дела? Что с остальными?
И. Каляпин
―
Ну, во-первых, где-то, наверное, в половине случаев, мы сами проводя проверку, не находим доказательств того, что пытки применялись. И мы гражданам честно говорим, что извините, товарищи, но обосновывать вашу жалобу нечем, она ничем не подтверждается. И мы на этой стадии прекращаем работу по этому заявлению. Ну а где-то в половине…даже меньше, чем в половине случаев мы находим доказательства. И тогда наши юристы подключаются к уголовному процессу на стадии процессуальной проверки и добиваются от Следственного комитета возбуждения уголовного дела. Другое дело, что это иногда занимает даже годы.
А. Плющев
―
Игорь Александрович, а вот поясните, почему людям отказывают. Ну, в том смысле, они хотят очернить сотрудников правоохранительных органов, или они не очень понимают, что такое пытка, а что – нет, или, может быть, это с расстройствами люди, которые, столкнувшись с какой-то сложной жизненной ситуацией, считают, что их пытали, и так далее. В чем там проблема вот этой половины, которая на вашей проверке отсеивается?
И. Каляпин
―
Ну, иногда люди действительно добросовестно заблуждаются, полагая, что если к ним, например, сотрудники полиции или какие-то другие должностные лица применили насилие, то это обязательно пытки. Это далеко не так. У нас сотрудники, в частности, правоохранительных органов (ну, полиции, например) имеют право в определенных ситуациях, пресекая правонарушение, применять физическую силу, спецсредства и даже оружие, и даже на поражение.Вопрос в том, законно ли это. То есть я хочу подчеркнуть, что пытка, в соответствии с определением, это незаконное действие. То есть если человек причиняет гражданину страдания и при этом действует незаконно, то вот это называется пыткой.
А. Плющев
―
Я напомню, наше голосование продолжается. Считаете ли вы допустимым применение пыток, если точно известно, что в результате удастся предотвратить теракт? Ну, это такая абстрактная ситуация. «Точно известно» – такая здесь фигура речи. Если вы считаете, что да, допустимо – 101 20 11. Если вы считаете, что нет, и в этом случае недопустимо – 101 20 22.Игорь Александрович, что касается тенденций. Я, просто, в самом отчете этого не видел. Можно ли как-то сравнить с предыдущим годом, с предыдущими годами? Каковы, вообще, тенденции вот по обращениям к вам: их становится больше, меньше; они становятся по другим поводам? Вот в этом развитии как можем мы ситуацию охарактеризовать?
И. Каляпин
―
Обращений к нам стало меньше. Я это связываю с тем, что, во-первых, в двух регионах, где мы работаем – вот в Нижегородской области и в Оренбурге, например – я четко могу сказать, что есть тенденция к снижению и количества пыток, и дерзости вот этих должностных лиц, которые применяют пытки, то есть изменяют характер. То есть нет уже пыток электротоком, не таких откровенных избиений. Ну, по крайней мере, не в таком количестве, в каком было раньше.Во-вторых, безусловно, конечно, работает то, что мы некоторые время находились в реестре иностранных агентов. С нами перестали работать средства массовой информации (прежде всего электронные). И если раньше в регионах, где мы работали, по нашей работе систематически выходили какие-то репортажи на местных телеканалах, сейчас этого нет.
А. Плющев
―
Просто люди стали меньше знать о вас.
И. Каляпин
―
Люди про нас меньше знают. Кто-то знает, но считает, что мы представители каких-то враждебных сил и просто боятся к нам обращаться.
А. Плющев
―
Вот то, что вы сказали, что в наблюдаемых вами областях, скажем так, в некоторых регионах пыток становится меньше, возможно, удивит некоторых наших радиослушателей, потому что я знаю, среди них много читателей, например, такого ресурса как «Медиазона». В этом году мы узнали о пытках электрошокером. В этом году мы узнали о шуруповерте (такой маленькой дрели), который сшивает дела, и ими тоже, вроде бы, кого-то пытали, судя по этим публикациям. Вы и в целом ощущаете, что вообще ситуация с пытками в России, если так можно сказать, выправляется («улучшается» – трудно)? Или это просто такая погрешность измерений?
И. Каляпин
―
Вы знаете, если говорить о 20 годах, в течение которых наша организация работает, то ситуация стала чуть-чуть лучше. Это правда. Но она в разных регионах очень разная. Она, например, в Нижегородской области сейчас относительно благополучная, она значительно лучше, чем 20 лет назад. Я не знаю, какая ситуация была раньше где-нибудь в Краснодарском крае. Но вот мы 2 года назад там начали работать. Я могу сказать, что это просто какой-то тихий ужас. Это полюс неблагополучия, вне всякого сомнения. Ну и крайне неблагополучная ситуация на Северном Кавказе. Ну, это понятно почему.
А. Плющев
―
Понятно. Спасибо большое! Я скажу результаты голосования. Лишь 17% радиослушателей наших считают допустимым применение пыток, даже если в результате будет предотвращен теракт. 83%, подавляющее большинство считает, что это невозможно, и пытки недопустимы. Я благодарю нашего собеседника – Игоря Каляпина, председателя Комитета против пыток и члена Совета по правам человека при Президента.А вам рекомендую поискать сегодня в поисковиках, которые работают, – не знаю, Яндекс работает сейчас или нет (у него были проблемы), – и в Гугле их отчет, Комитета против пыток, за 2018-й год, и хотя бы короткий бриф в начале прочитать, если нет времени на большой отчет полностью. Спасибо большое! С вами был Александр Плющев. Хорошего вечера!