Купить мерч «Эха»:

Мощь патриарха. Материал "Новой газеты" - Александр Солдатов - Рикошет - 2019-03-18

18.03.2019
Мощь патриарха. Материал "Новой газеты" - Александр Солдатов - Рикошет - 2019-03-18 Скачать

А. Плющев

Вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы». У микрофона – Александр Плющев. Сегодня в «Новой газете» появилась большая статья Александра Солдатова под названием «Мощь патриарха». И всем рекомендую с ней ознакомиться. Речь в ней идет о том, что если РПЦ удастся захватить Спасо-Андроников монастырь, то и экспонаты Третьяковки могут оказаться у других хозяев. Такой подзаголовок у этой статьи.

Ну, вы и в новостях сейчас слышали, и раньше была реплика Антона Ореха на эту тему. Это такая уже некоторое время длящаяся история о том, как Русская православная церковь хочет передачи Спасо-Андроникова монастыря в Москве и предъявляет на нее право. Там не только, собственно, храм, но и музей древнерусской культуры имени Андрея Рублева. Вот эту историю можно и нужно, как мне кажется, посмотреть в «Новой газете»,

Я сегодня поговорил с Александром Солдатовым. Он не смог поговорить в прямом эфире, но поговорил со мной под запись. Прежде чем дать вам послушать это интервью, я хочу запустить голосование. Как вы в целом относитесь к передаче церкви имущества, принадлежащего государству? Если в целом вы хорошо относитесь, то ваш телефон – 101 20 11. Если вы относитесь плохо – 101 20 22. Напомню еще раз. Как вы в целом относитесь к передаче имущества, принадлежащего государству, церкви? Если хорошо – 101 20 11. Если плохо – 101 20 22.

Ну а теперь наш разговор с Александром Солдатовыми, религиоведом, автором «Новой газеты» и главным редактором портала Credo.press конкретно об этой истории.

Что в принципе плохого (или не плохого) в реституции церкви, если в свое время имущество было у церкви отнято?

А. Солдатов

Ну, в реституции самой по себе ничего плохого нет. Но есть некоторые вопросы к тому, кто является субъектом (или субъектами) этой реституции. Во-первых, та церковь, которая представлена Московской патриархией, вряд ли может претендовать на стопроцентную преемственность от дореволюционной российской церкви. Это очень спорный вопрос – обстоятельства ее возникновения в 27-м – 43-м годах.

И до сих пор есть масса православных юрисдикций, которые оспаривают каноничность Московской патриархии. Есть старообрядцы. Большинство икон, хранящихся в фондах музея Рублева, например, располагающегося в Андрониковом монастыре, это иконы, написанные до 17-го века, то есть когда Русская церковь была старообрядческой по современным представлениям.

Ну и третий аспект – это светский характер нашего государства, которое является гарантом сохранности культурных ценностей. И музеи, как мы видим, при всех их недостатках все-таки обеспечивают довольно хорошую сохранность икон и других древних артефактов. А вот обладает ли Московская патриархия возможностями для такой сохранности – огромный вопрос. Есть ведь всякие негативные примеры утраты разных ценностей, неправильной реставрации храмов, которые осуществлялись церковью.

Поэтому если бы здесь было, конечно, клерикальное государство и такая иерократия, назовем это так, ну, наверное, реституция была бы абсолютным законом. В светском государстве это должно как-то более тонко решаться с учетом того, что эти ценности имеют не только церковный характер, но и культурный прежде всего, общенациональный.

А.Солдатов: Церковь Московской патриархии вряд ли может претендовать на преемственность от дореволюционной церкви

А. Плющев

А на что реально может претендовать РПЦ, что ей никогда не принадлежало?

А. Солдатов

Ну, если вы так ставите вопрос, то дореволюционной России, где официальная церковь была подразделением государства, вообще отдельной церковной собственности не существовало. Вся империя была православной и собственность была государственной, как правило. Поэтому та же логика, что с Исаакиевским собором распространяется на любые, я думаю, объекты, созданные до 1917-го года.

А сейчас Московская патриархия интерпретирует свои требования немножко по-другому. Она требует вернуть не то, что ей принадлежало раньше, а то, что имеет религиозное назначение, чтобы эти ценности – храмы, иконы – использовались по прямому назначению, а не каким-то иным образом. Часто мы слышим утверждение, что в музее иконы как бы в плену находятся, что иконы – это все-таки предмет литургического обихода и она живет только в контексте богослужения, поэтому ее надо вернуть в храм.

В случае с Андрониковым монастырем, насколько я видел письмо патриарху, он требует передать 11 строений в собственность Московского патриархата, среди которых есть стены, башни, хозяйственные постройки, явно не имеющие прямого религиозного назначения. Ну, в так называемом Законе о реституции есть, правда, хитрая деталь, что вместе с объектами, имеющими прямое религиозное назначение, могут передаваться и другие объекты, входящие в единый комплекс с ними. Поэтому да, по букве этого закона 2010-го года, получается, может Московская патриархия требовать и непрофильные активы, скажем так, если они составляют единый комплекс с храмами, как это в монастырях бывает.

А. Плющев

А правильно ли я понимаю, что вот проблема как раз из-за вот этого принятого при президенте Медведеве достаточно расплывчатого закона?

А. Солдатов

Да, многие проблемы в этот закон упираются. Об этом постоянно напоминает Союз музеев России. Вот последнее его заявление было принято в Ярославле в феврале месяце, где музейщики в очередной раз потребовали пересмотреть этот закон. Он состоит всего из 12 статей. Чрезвычайно такой лапидарный, краткий и открывает массу возможностей для произвольных толкований.

И главное, что закон оставляет властям всего 4 возможности отказать церкви в передаче имущества. Ну, эти возможности как бы лишают… Церковь по этому закону имеет гораздо больше прав, чем государство. И практически нет возможности, если они на что-то претендуют, им отказать. Они сами вправе выбирать, на что им претендовать или нет.

А.Солдатов: Да, многие проблемы в закон упираются. Об этом постоянно напоминает Союз музеев России

Реституция, возвращаясь к вашему первому вопросу, это все-таки тотальный процесс – либо все, либо ничего. А здесь хитро. Здесь сама Московская патриархия решает, что она готова брать, что находится в подъемном для нее состоянии, привлекательно для нее, а что остается на балансе государства. Она не готова брать на себя ответственность за содержание и восстановление всех этих памятников.

А. Плющев

Правильно ли я понял из вашей статьи, что Андроников монастырь – это некий такой маркер, некий такой рубеж, за которым процесс может пойти быстрее, необратимо, в общем, каким-то иным образом, нежели он шел сейчас?

А. Солдатов

Я считаю, что это экспериментальная площадка, потому что Московская патриархия призывает решать вопрос этого монастыря в комплексе. То есть не ограничиваться передачей зданий, стен, а еще и судьбу находящегося там музея как-то, скажем так, совместно решить, чтобы…музей же состоит церковных предметов…чтобы эти церковные предметы тоже хотя бы частично достались Московской патриархии. Если получится этот эксперимент с Андрониковым монастырем, то, я думаю, следующие требования к таким вот музеям с церковными экспонатами будут уже опираться на этот прецедент, что вот передавайте нам не голые стены, но еще и ценности – иконы, другие музейные экспонаты.

Я упоминаю в своей статье об идее патриарха Кирилла создавать так называемые епархиальные древлехранилища. Эта идея высказывалась в нулевые годы в ответ на замечание музейщиков о том, что церковь же не имеет возможности правильно хранить музейные экспонаты: «Как же мы будем передавать “Троицу” Рублева, например, или Владимирскую икону, если у вас нет соответствующих капсул и помещений для их хранения?». Вот в ответ патриархия придумала эту идею – создавать такие специальные помещения, оборудовать их по всем требованиям музейной науки, но так, чтобы они находились в собственности церкви и доступ туда регулировала бы сама церковь, и распоряжалась бы этими иконами по своему усмотрению.

В общем, Андроников монастырь – это не обычный, скажем так, объект церковной реституции. Действительно, это будет индикатором того, как этот процесс пойдет дальше. Но я вижу, что музейное сообщество настроено очень решительно на этот раз, и битва будет, может быть, еще покруче, чем с Исаакиевским собором. Поэтому мне кажется, этот эксперимент не получится.

А. Плющев

А мы можем говорить о какой-то единой и согласованной позиции государства по вопросам передачи собственности церкви? Или там тоже группы влияния, башни, вот это все?

А. Солдатов

Ну, когда-то была согласованная позиция, я думаю, когда принимался этот закон. Но сейчас из-за того, что отношения президента и патриарха не абсолютно идеальны, скажем так, часто у них возникают определенные противоречия, – и по Украине мы это наблюдаем, и в случае с Исаакиевским собором тоже, – то скорее не о башнях надо говорить, а об отсутствии вот такой симфонии властей, о которой мечтает патриарх Кирилл. То есть Кремль уже не готов абсолютно, знаете, так автоматически, механически реагировать на любые требования, поступающие из патриархии. Возможен и другой вариант.

Я хотел назвать эту свою статью в «Новой газете» «Россия после Исаакия», чтобы предсказать возможность другого исхода этого спора. Так что, я думаю, да, мы заживем в несколько новой уже парадигме, когда требования патриархии будут рассматриваться более пристально, придирчиво, критически, чем это было до истории с Исаакиевским собором.

А. Плющев

Ну и вот результаты вашего голосования. Лишь 5,5% наших слушателей положительно относятся к фактам передачи государственного имущества Русской православной церкви.


Напишите нам
echo@echofm.online
Купить мерч «Эха»:

Боитесь пропустить интересное? Подпишитесь на рассылку «Эха»

Это еженедельный дайджест ключевых материалов сайта

© Radio Echo GmbH, 2025